Квоффл, Бладжер и Золотой Снитч (гет)

В коридоре было так шумно, что Оливер Вуд сразу же понял — случилось что-то необычное. Он так заинтересовался, что убрал в карман исчерканные пергаментные листки, на которых только что рассчитывал очередную игровую схему.

Когда же ему наконец удалось протолкаться сквозь плотную толпу учеников, его глазам предстало самое замечательное зрелище, которое только можно себе представить.

Маркус Флинт, капитан слизеринской сборной по квиддичу, стоял напротив своего лучшего охотника Грехама Монтегю — смотря на него с откровенным бешенством и направив на него палочку. Они оба тяжело дышали, у Монтегю был довольно сильно разбит нос, а у Флинта под глазом красовался синяк, но тем не менее, заканчивать драку они явно не собирались — тем более, что стоявшие вокруг подначивали их.

— Что это они? — заинтересованно спросил Вуд у стоявшей тут же Патриции Милтон.

— Это Джемма Фарли, — брезгливо сказала та. — Никак не может разобраться, с кем она встречается. А еще староста, — ее лицо выразило страшное неодобрение. — Какая гадость. А эти двое тоже хороши…

Она явно ожидала, что Вуд немедленно с ней согласится — и они смогут перемывать косточки драчунам.

— О чем ты! Это же прекрасно, — с энтузиазмом возразил тот. — Они слаженно играть не смогут.

Когда Вуд вошел в класс нумерологии и уселся за свой обычный стол в дальнем углу, настроение у него все еще было приподнятое — до такой степени, что даже очередная “О” за свиток не могла его испортить.

Он сложил все бывшие у него с собой учебники в большую стопку и расстелил на столе пергамент — на этот раз листок был побольше, но такой же исчерканный. В этих заметках или криптоконспектах, как иногда говорила одна из охотниц, Анджелина Джонсон, никто ничего понять не смог бы, как бы сильно ни пытался — никто, разумеется, кроме Вуда. Обычно он начинал рисовать в середине листа, добавлял поясняющие стрелки, а потом постепенно двигался к краям по каким-то замысловатым спиралям. В углу неизменно находился криво нацарапанный квоффл или лев, напоминающий пушистую овцу.

Постепенно класс заполнился людьми, но Вуд не отвлекался. Все болтали, занимали места, с недоумением замечая, что столов стало значительно меньше.

— Я избавилась от нескольких лишних, — довольным голосом пояснила профессор Вектор. — Так что теперь мест ровно столько, сколько вас. Идеальное взаимооднозначное соответствие.

Вуд не отвлекался от своей карты поля и тогда, когда начался урок. Впрочем, профессор Вектор была слишком поглощена объяснениями, чтобы это заметить.

— Извините, можно? — донеслось до него.

— Опаздываете, мисс. Садитесь быстрее.

Послышались смешки: вошедшая в растерянности рассматривала класс, ей не удавалось никак заметить свободное место.

— Вот, смотрите, рядом с мистером Вудом, — подсказала профессор Вектор.

Кто-то сел рядом с ним и даже слегка толкнул его под локоть. Вуд отвернулся наконец от карты и недовольно посмотрел на того, кто только что заставил его нарисовать длинную линию через все поле. Это оказалась Джемма Фарли.

На секунду Вуд застыл от неожиданности: на ум ему пришло сразу несколько комментариев, один нелепее другого — и нужно было постараться, чтобы справиться с соблазном и не сказать вслух ни один из них. Впрочем, полностью сдержаться ему так и не удалось, и он явно ухмыльнулся, а потом, отвернувшись и снова склонившись над картой, подавился смешком.

— Почему ты смеешься? — спросила Джемма.

— Ничего, — едва слышно ответил Вуд, которому от вопроса стало только смешнее.

То, что Джемма — то ли глядя на него, то ли по каким-то своим причинам — тоже начала сдавленно хихикать, делу не помогало.

— Что у вас происходит, мистер Вуд, мисс Фарли? — строгим тоном спросила профессор Вектор. — Почему вы смеетесь?

Это вытерпеть уже было невозможно. Вуд фыркнул ужасно громко и, конечно, оказался в коридоре с запиской к профессору Макгонагалл. Когда через мгновение Джемма присоединилась к нему, они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.

Вуд довольно просто относился к наказаниям — пока они не мешали тренировкам. Джемму наказания тоже не слишком заботили — несмотря на то, что она была старостой факультета. Не так беспокоили наказания и профессора Снейпа, декана Слизерина. Когда Джемма пришла к нему с запиской, он не расщедрился даже на какое-то нравоучительное напутствие, как сделала бы, наверное, профессор Макгонагалл, только кивнул и сказал:

— Больше так не делайте.

Джемма всегда думала, что Снейп считал себя не наставником, а скорее кем-то средним между надзирателем и вождем. Ученики с других факультетов боялись его до дрожи в коленках, на самом же Слизерине все знали, что он лишних баллов со своих не снимет.

До самого вечера Джемма гуляла вокруг Черного озера и смотрела издалека на плескавшихся в нем русалок — ей не очень хотелось показываться в общей гостиной. А когда настал назначенный час, вернулась в кабинет нумерологии, чтобы считать в качестве наказания сто примеров в уме. Оливер Вуд уже был там, а, если точнее, снова черкал на каком-то листке, спрятавшись за толстенным справочником по травологии, который, кажется, взял из библиотеки и принес с собой только ради этого.

— Садитесь, мисс Фарли, — профессор Вектор указала ей на стул на другом конце класса и взмахом палочки, подала небольшую книжечку. — Вот ваши задания, можете начинать.

Вуду, кажется, тоже выдали сто примеров, но он не обращал на них внимания. Джемма открыла книжечку и принялась считать, постукивая по столу волшебной палочкой. Так прошел приблизительно час, а потом профессору Вектор наскучило сидеть в кабинете, и она вышла куда-то, сказав:

— Если будет шум, останетесь еще на один вечер. Я вернусь еще через час и проверю, что вы все решили. Если все будет правильно — сможете быть свободны.

— Проверит! — пробормотал Вуд, недовольно смотря ей вслед, и с обреченным видом взялся все-таки за задание. Он тоже считал, постукивая по столу волшебной палочкой, что-то черкал и несколько раз переправлял. По всей видимости, примеры давались ему с трудом.

— Ненавижу нумерологию!

Вуд бросил палочку и некоторое время просто пялился в книжку с заданиями, а потом повернулся к Джемме и спросил, впрочем, без особой надежды:

— А ты уже все? Можно я посмотрю?

Та пожала плечами и, взмахнув волшебной палочкой, перебросила ему свой листок.

— Спасибо, — с некоторым удивлением сказал Вуд, берясь за перо. — Правда. Большое спасибо. Я даже не понимаю, что они спрашивают в некоторых тут…

— Пожалуйста, — отозвалась Джемма. — Только давай быстрее, пока она не вернулась.

— Да… Конечно, — закивал Вуд, скрепя пером с такой скоростью, что чернила разбрызгивались во все стороны. Переписав все, он взмахнул волшебной палочкой и перебросил ее листок с решениями обратно.

Профессор Вектор вернулась еще через пять минут и, бегло просмотрев решения, разрешила им идти. Джемма даже считала, что ей попросту и самой наскучило заниматься наказаниями. Вуд же был просто ужасно рад тому, что бесполезная отсидка в классе наконец закончилась. Впрочем, была у него одна мысль, доставлявшая ему изрядное беспокойство:

— Я думаю, она специально вышла, чтобы я успел списать, — заметил он, когда они вместе с Джеммой оказались в коридоре.

— Да нет, — нахмурилась та. — Просто ей надоело сидеть.

— Иногда мне кажется, что она догадывается, что я полный Тролль, — очень серьезно сказал Вуд.

Джемма прыснула.

— А почему ты мне помогла с примерами?

— Просто так, — она пожала плечами. — А что, не надо было?

Вуд тоже в ответ пожал плечами. Какое-то время он не знал, что еще сказать, хотя, конечно, теперь, когда тема профессора Вектор себя исчерпала, ему ужасно хотелось выяснить, что там было с Флинтом и Монтегю, или даже поинтересоваться, не получится ли устроить так, чтобы они переубивали друг друга до матча. Через секунду это показалось ему невежливым, а еще через секунду он все-таки собрался с духом, чтобы спросить, но тут Джемма помахала ему рукой и свернула в сторону подземелий.

Вуд вернулся в гостиную и некоторое время наблюдал, как Перси Уизли гоняется за своими братьями Фредом и Джорджем. Его все еще мучил вопрос, почему Джемма так просто согласилась ему помочь, конечно, в “просто так” ему не верилось ни на секунду. Серьезно подумав об этом, он пришел к выводу, что дело, конечно, было в том, что Флинт подослал ее, чтобы шпионить или даже выкрасть тактическую схему, которую он сейчас разрабатывал.

Когда Перси устало опустился в соседнее кресло, Вуду тут же захотелось подтвердить свою гипотезу:

— Что ты знаешь про Джемму Фарли? — спросил он.

— Старосту Слизерина? — сонно спросил тот. — Пенни говорила, что она начала встречаться с Монтегю в этом году.

— Да-да. А потом Флинт и Монтегю из-за нее подрались. А еще что-то? — нетерпеливо спросил Вуд.

— Флинт и Монтегю подрались? Я скажу Пенни, ей будет интересно, — протянул Перси. — Но, скажу тебе, распространять сплетни — это большая бестактность.

Вуд недовольно цокнул языком и больше ничего не спрашивал. В конце концов, были дела гораздо важнее — он выпускался в этом году, так что это был для него единственный шанс вырвать наконец для Гриффиндора кубок школы по квиддичу. В прошлом году по самой чудовищной несправедливости чемпионат был отменен — от этого у него до сих пор стоял комок в горле. А все, как он любил говорить, из-за того, что пара человек немного приболели. Так или иначе, в этом году он настроен был выиграть — любой ценой. И, уж конечно, Джемма Фарли в эти планы совершенно не вписывалась.

Поэтому, когда на следующей неделе она снова села рядом с ним на нумерологии, он только поздоровался с ней и больше ничего не сказал.

— Ты уже слышал, что вы играете с Пуффендуем? — спросила вдруг Джемма.

— Нет. Мы всегда играли со Слизерином…

— Наш ловец повредил руку. Мы играем в конце года, — уверенно кивнула та.

Вуду это не понравилось.

— Малфой наверняка симулирует, — недовольно заявил он, забыв на секунду, с кем разговаривает. — Ну ничего. Это его не спасет. Мы все равно выиграем… — он вдруг осекся. — Но я не скажу тебе, как.

Джемма фыркнула:

— Ты что, думаешь, я пытаюсь выяснить что-то?

— А что, нет?

— Нет.

— А что тогда?

— Пытаюсь общаться как нормальный человек? — язвительно предположила та.

— Да ну. Бред какой-то, — серьезно сказал Вуд, сам не зная, иронизирует он, или нет.

Про Пуффендуй, как выяснилось, Джемма сказала правду — Флинт подтвердил это немного позже в тот же день, осклабившись во все тридцать два зуба. Вуд был ужасно зол — на всех слизеринцев вместе взятых, на ужасный ливень за окном, на весь мир и на вселенную в целом. Он даже не нашел перед игрой напутственных слов для команды — просто махнул рукой.

Погода действительно испортилась не хуже, чем настроение Вуда. Поле размыло в жидкую грязь, в которой сразу же утонули ботинки. Мантия промокла за считанные секунды. В завываниях ветра едва можно было расслышать звук собственного голоса. Зависая перед кольцами, Вуд едва мог разобрать в полумраке квоффл и неясные силуэты остальных игроков.

А потом они проиграли — и это было уже слишком. На поле появились дементоры, Гарри Поттер, ловец, упал с метлы, и снитч достался Пуффендуйцам.

Вуд даже не смог найти в себе сил пойти в больничное крыло вместе со всей остальной командой — просто чувствовал, что не сможет найти никаких ободряющих слов. Он простоял под душем минут пятнадцать, прежде чем смог наконец успокоиться.

Пойти в общую гостиную ему тоже казалось невозможным. Вуд слонялся по коридорам до отбоя, а потом зашел в какой-то пустой класс. По странному совпадению там он наткнулся на Джемму Фарли.

— Ты что здесь делаешь? — поинтересовался он.

— Прячусь, — отозвалась та. — А ты?

— Тоже, — сам не зная, почему, ответил Вуд. Он уселся за стол позади нее и принялся покачиваться на стуле.

Джемма обернулась к нему:

— Жаль, что вы проиграли, — заметила она.

— Ничего тебе не жаль, — зло сказал Вуд. — Теперь у вас есть шанс на победу.

На мгновение Джемма как-то замялась, а потом вдруг четко произнесла:

— Лучше бы ты, чем Флинт, — и, как ни странно, Вуд увидел, что она не врала и не притворялась.

— Почему? — с недоумением спросил он.

— Не люблю Флинта.

— За что его не любить? — Вуд усмехнулся.

Джемма неопределенно пожала плечами и ничего не ответила.

— И я, по-твоему, лучше? — с иронией поинтересовался Вуд.

— Да.

— И чем же?

— Ты совершенно помешан на игре. А другие это делают просто потому, что это круто, — очень серьезно сказала Джемма.

Вуд перестал раскачиваться на стуле и с недоумением посмотрел на нее, хотя ему не хотелось себе в этом признаваться, ему показалось, что она была не так плоха. Джемма почему-то понимала его — и он разозлился на себя, когда так подумал.

— Что тебе нужно? На самом деле? — спросил он.

— Думаешь мне что-то нужно? — поинтересовалась Джемма.

— Я не знаю.

Джемма непонятно улыбнулась и, ничего не сказав, поднялась, кажется, собираясь уходить. Вуд подумал, что отвечать она и вовсе не собирается. Ему хотелось что-нибудь уточнить, зачем-то добиться все-таки от нее ответа, но ничего умного в голову не приходило.

В коридоре послышались шаги — Филч начинал обходить крыло и только что прошел в конец коридора, чтобы заходить в каждый из классов по очереди.

— Подожди, а то он тебя поймает, — сказал Вуд, только потом сообразив, что Джемма была старостой и что на нее, конечно, не распространялись правила комендантского часа.

— Даже если нет. Все равно подожди, — неожиданно даже для себя, он поднялся и подошел к ней.

Джемма остановилась, посмотрела на него. Ему показалось, что на губах у нее все еще играла нежная полуулыбка. А потом он притянул ее к себе и поцеловал. Руки Джеммы обвили его шею. Сердце забилось чаще, чувство было такое же пьянящее, как когда он отбивал невероятно сложный мяч, и весь стадион начинал скандировать его имя.

Вдруг шаркающие шаги Филча послышались совсем близко, как будто сразу за стеной. Джемма отскочила от него, и сам Вуд метнулся в сторону и уселся за ближайшую парту.

— Попались! — дверь распахнулась, звонко ударившись на излете о стену. — Почему не в гостиных после отбоя?!

Филч остановился и с разочарованием посмотрел на них.

— Имеем право, — не удержался Вуд.

— Что вы здесь делаете, а? — Филч недоверчиво скривился.

— Я помогала мистеру Вуду с заданиями по Нумерологии, — сказала Джемма.

Филч с недовольством посмотрел на нее, усмехнулся, и вышел обратно в коридор, закрыв за собой дверь. Вуд посмотрел на Джемму каким-то расплывчатым взглядом, не в силах отвлечься от того, какими мягкими и теплыми были ее губы. Она почему-то слегка покачала головой — и он вдруг понял, что не слышал удаляющихся шагов. В следующую секунду Филч, конечно, снова вломился в класс.

— В чем дело? — одновременно спросили Вуд и Джемма.

Он с подозрением скривился и, сверкнув глазами, добавил:

— Идите в гостиные или дождитесь деканов.

Вуд проклинал его последними словами, но делать было нечего. Хуже было только то, что Филч взялся конвоировать их почти до самых факультетских гостиных.

Все еще злой, Вуд забрался в кровать и долго не мог уснуть, думая о Джемме. Случившееся было слишком неожиданно, чтобы хоть как-то это осознать, и в какой-то момент он просто перестал пытаться — представлял, как они снова целуются в пустом классе.

Утром Вуд проснулся еще перед рассветом, мучаясь от нетерпения снова увидеть Джемму. Спустя полчаса, он неожиданно понял, что вполне серьезно обдумывает, не подождать ли ее возле выхода из слизеринской гостиной, и пришел к выводу, что растерял последние остатки здравого смысла.

— Выше всех не летал, — сказал он себе. — А, оказывается, было, куда падать.

Разозлившись на себя, Вуд поспешно оделся и через двадцать минут шлепал по лужам на квиддичном поле, закинув метлу на плечо. Дождя не было, день обещал даже ясную погоду.

— Конечно, — Вуд с ненавистью посмотрел на расступающиеся облака. Все они до одного были против него.

Некоторое время он просто летал туда-сюда, словно пытаясь выяснить, насколько сможет разогнаться его "Чистомет", прежде чем с прутьев посыпятся искры, а потом, зависнув перед кольцами, заставлял квоффл лететь к себе навстречу и отбивал его. Уже окончательно успокоившись и придя к выводу, что ни для него, ни для сборной Гриффиндора еще не все было потеряно, он переоделся, отмылся от грязи и явился в Большой Зал, предвкушая хорошенько позавтракать — и, конечно, едва войдя, наткнулся взглядом на Джемму.

После этого его мысли снова потекли совершенно не в том направлении, и кусок в горло не лез. Вуд, конечно, разозлился на себя за такую глупость, и даже сказал себе, что, да, Джемма очень мила, красива и все такое, но это все не причина, чтобы терять жалкие остатки головы и влипать в какие-то истории.

А потом он столкнулся с ней возле выхода из Большого Зала, и решил, что непременно нужно поговорить. Они спрятались в какой-то кладовке для швабр, такой тесной, что приходилось прижиматься друг к другу. Вуд подумал, что надо сказать Джемме, что ничего у них хорошего не выйдет — и таким образом проявить похвальную твердость характера, но они почему-то снова начали целоваться. И вместо обдуманной речи, он сказал:

— Джемма, ты невероятная. Дух захватывает…

— У меня тоже, — прошептала та.

Дух действительно захватывало. Кто бы мог подумать, что в жизни бывают вещи, если не такие же интересные, как квиддич, то, по крайней мере, не намного ему уступающие.

— Только давай, пожалуйста, все оставим в тайне, — сказал Вуд, чувствуя, что слова почему-то ускользают. — Будет странно, если мы будем встречаться… Я не знаю.

Джемма кивнула, но ему показалось, что такое предложение ее расстроило, хотя поворачивать назад и спрашивать было уже поздно.

Следующий месяц они шныряли вдвоем по школе, стараясь не попадаться на глаза ни ученикам, ни преподавателям. Это оказалось неожиданно весело, хотя Вуд часто ругал себя, что за всем этим стал забывать о важных вещах — таких, как например, тактические схемы. Впрочем, когда он, выясняя кое-какие подробности о тайных ходах, упомянул об этом при Фреде и Джордже, они поспешили успокоить его, сказав, что его объяснения все равно никто никогда не слушал, и этим ранили его в самое сердце.

Выяснить про тайный ход нужно было для того, чтобы провести время наедине с Джеммой, не прячась, для разнообразия, в темных кладовках. Они ушли рано утром, когда только что поднявшее из-за горизонта холодное солнце окрашивало синее небо и сероватые стены замка розовыми лучами. Выпавший ночью снег блестел сияющими кристалликами.

— Не понимаю, о чем она думает! — бушевал Вуд, только недавно узнавший, что Гарри Поттер получил на Рождество самую настоящую “Молнию”, лучшую на земле спортивную метлу, и что профессор Макгонагалл не разрешала на ней летать из-за каких-то непонятных соображений.

— “Неизвестно, кто ее прислал!” “Может быть опасно!” Какая ерунда! Мне вот кажется, если кому-нибудь нужно было укокошить ученика, выбрали бы способ подешевле и не такой зрелищный. Прислали бы упаковку сладостей, например — от тетушки, я не знаю, или вообще от магазина. “Вы наш сотый покупатель”. Кто стал бы задумываться! — снежок неожиданно ударился ему в затылок. — Тебе, что, не интересно? — он обернулся на Джемму, поспешно вытряхивая снег из-за воротника.

— Очень интересно, — с усмешкой сказала та и взмахнула палочкой, запуская в него еще один снежок.

— Ну все! — Вуд накинулся на Джемму, обнял и повалил в сугроб. Та смеялась и закидывала его брызгами рыхлого снега. Он поймал ее руки и поцеловал ее в губы.

— Холодный.

— А не надо было кидаться снегом.

Она вытащила одну руку из перчатки и погладила его по щеке.

— Знаешь, что, Джемма…

— Что?

Вуд замялся, а потом закончил:

— Я тебя сейчас подниму, а то замерзнешь.

Он обхватил ее, вытянул из снега, приподнял над землей.

Они шатались по каким-то задворкам Хогсмида, говорили ни о чем, смеялись — до самого вечера.

— Слушай, а почему все-таки ты выбрал нумерологию? — спросила Джемма.

— Скажи честно, ты гадаешь, как я сдал СОВ, если ничего не могу решить? — хмыкнул Вуд. — Никогда не раскрываю своих трюков…

— Да не важно как! — запротестовала Джемма. — Вопрос — зачем. Ты же ненавидишь этот предмет! И зачем сдавать еще и ЖАБА?

— Правда хочешь знать?

— А зачем иначе спрашивать?!

— Родители считают, что квиддич это не карьера, — пояснил Вуд. — Мечтают, чтобы я устроился в Гринготтс. Поэтому нумерология.

— Боишься родителей?

— Знаешь, как иногда полезно согласиться и все равно сделать по-своему?

По лицу Джеммы казалось, что она не ожидала такого ответа.

— Ты очень умный…

— Кошмар, какие слова, — усмехнулся Вуд.

— Перестань, я честно говорю!

— Просто влюбилась, вот и все.

— А ты? — все еще улыбаясь, Джемма посмотрела на него.

— И я.

Они снова целовались, и казалось, что остановилось то ли сердце, то ли время. Вуд даже не помнил, о чем они разговаривали, почему смеялись — слова лились сами собой и ничего не значили, эмоции переполняли его, и ему казалось, словно он неожиданно научился летать совсем без метлы. Он никогда не читал стихов, но теперь это перестало казаться ему таким уж глупым, и он смеялся над собой.

Команда летала все лучше. Гарри Поттер получил обратно свою “Молнию”, а потом они выиграли матч с Когтевраном. И когда Вуд сбежал с праздника к Джемме, и они снова целовались в пустом классе, ему казалось, что он счастлив больше, чем когда-либо в своей жизни.

На следующее утро Вуд, по обыкновению, пошел в Большой Зал рано утром, и, конечно, поискал глазами Джемму, но не увидел ее — было еще едва ли семь часов. Он взял метлу, отправился на квиддичное поле, оттолкнулся и взмыл в воздух. Ветер ударил ему в лицо, тепло прикоснувшись, ослепило солнце, и он почему-то улыбнулся, ему почти хотелось петь.

После тренировки Вуд немного погулял по школе, так и не нашел нигде Джемму и, хотя обычно просто пошел бы на занятия, теперь все-таки вернулся в Большой Зал снова — и увидел входящую со стороны подземелий Джемму и Флинта, обнимавшего ее за талию.

Это была словно молния посреди ясного неба. Вуд на мгновение застыл, ощущая себя так, словно упал с метлы и ударился о землю, переломав себе все кости. На мгновение он встретился взглядом с Джеммой, а потом, резко развернувшись, пошел прочь из Большого Зала.

В голове был шум, как будто ему в лоб на полной скорости влетел бладжер. Вуд высидел полтора часа трансфигурации, еще полтора часа ковырялся в земле на травологии — не слушая и не понимая ничего. Он был так зол, что даже сломал от невнимательности несколько веток и обжегся побегом куста огнеягоды. Когда после этого профессор Стебль отправила его в больничное крыло, он вышел из теплицы и в коридоре неожиданно наткнулся на Джемму. Она как будто ждала его.

— Оливер, пожалуйста, поговорим!

— Мне с тобой не о чем разговаривать, — он попытался пройти мимо, она удержала его руку.

— Тогда, пожалуйста, выслушай. Я ни к кому такого, как к тебе, никогда не чувствовала. Это серьезно, я люблю тебя, больше чем кого-либо когда-либо.

— Да? — язвительно спросил Вуд. — А как же Флинт?

— Пожалуйста, прости меня, — в глазах у нее стояли слезы, казалось, она очень переживает. — Флинт умеет отравить жизнь. Я боялась, переживала — тебе не нужны эти проблемы. Я думала, так будет проще.

— Проще? — Вуд скривился. — А я думаю, ты ради сложностей все и затеяла. Смеялась тогда? Предвкушала, как будет забавно встречаться одновременно со мной и Флинтом?

— Ты действительно так думаешь? — у нее в глазах стояли слезы.

Вуд фыркнул, вырвал руку и все-таки пошел прочь. Краем глаза он увидел, что Джемма прислонилась спиной к стене и едва ли не плакала.

В больничное крыло Вуд не пошел — ожог был пустяковый, — а вместо этого вернулся в сарай для метел, почти, кажется, в надежде найти там "Нимбус" Флинта и разломать его пополам. Этого он, впрочем, не сделал, ударил вместо этого о стену какую-то древнюю "Серебряную Стрелу", а потом взял свою метлу, вышел на поле и снова взмыл в воздух.

Злость раздирала его напополам и вскипала огненным вихрем всякий раз, когда ему случалось мельком заметить в коридоре Джемму или Флинта — даже несмотря на то, что вместе он больше их не видел.

Но еще больше Вуд злился на себя, потому что его глупое сердце все еще верило — Джемма любит его. Все же он сам ее попросил скрыть все, хотя она не хотела, он сам не спрашивал о ее проблемах, может быть, она действительно беспокоилась и думала, что так будет проще — Флинт дрался тогда с Монтегю… И его пугало, что, чем дальше, тем более разумной ему казалась эта мысль.

— Полный бред, — сказал Вуд, требовательно уставившись на себя в зеркало. Под его глазами залегали лиловые тени, лицо казалось похудевшим и бледным.

С момента как он видел Джемму и Флинта в Большом Зале прошло уже довольно много времени, и его постоянная злость и размышления, к его неудовольствию, отразились на его внешнем виде не самым лучшим образом — значит, она могла сразу понять, что он переживает.

Но хуже всего, конечно, было то, что больше всего ему хотелось бы, чтобы они с ней снова были вместе, чтобы она улыбалась ему и они целовались в пустом классе. Несмотря ни на что, было ужасно больно от того, что между ними все было кончено.

— Ты знаешь, что это полный бред, — повторил он, все еще смотря на свое отражение.

Вуд с удвоенным рвением взялся тренировать команду — приближался финальный матч со Слизерином. И ему хотелось победить как никогда, как будто это единственное, что имело теперь смысл. Если бы ему предложили обменять победу на его собственную правую руку, он бы, наверное, согласился.

Когда примерно за неделю до игры они с Флинтом столкнулись в коридоре, Вуд воспринял это почти как подарок судьбы — не часто представляется удобный случай зарядить противнику заклятием в лоб.

— Мне кажется, или ты раскис? — поинтересовался Флинт. — Осознал, что шансов нет?

Вуд зло усмехнулся, против воли отметив, все-таки, что ему неизвестна была причина.

— Почему? Мы вроде с вами играем. Или ты опять решил сбежать?

Флинт почему-то не выдержал и схватился за палочку. Вуд последовал его примеру и, как и собирался, зарядил противнику заклятием прямо в лоб, так что все лицо тут же усыпали здоровенные набухающие прыщи.

Потом они дрались уже на кулаках и остановились, только когда их неожиданно отбросило в разные концы коридора, а брезгливо оглядывавший всю сцену профессор Снейп произнес:

— Минус двадцать очков Гриффиндору.

Флинт мерзко усмехнулся. Вуд заметил, что неплохо разбил ему лицо, не говоря уже о прыщах, и остался собой доволен.

Тем временем, финальный матч все приближался, и отношения между факультетами накалились до предела. То и дело случались мелкие стычки, так что Вуд даже беспокоился, как бы слизеринцы не додумались вывести Гарри Поттера, ловца, из строя перед игрой, и потребовал, чтобы тот никогда не оставался один, и сам тоже принялся всюду ходить за ним, давая важнейшие наставления.

— Запомни, Гарри, — неустанно повторял он, — нужно преимущество в пятьдесят очков, иначе…

— Я понял, Оливер! — кипятился тот.

Наконец день матча приблизился вплотную. Всю ночь накануне Вуд просидел в гостиной, склонившись над картой и гоняя волшебной палочкой фигурки игроков, как будто надеясь подготовиться ко всему возможному. Он так и не ложился — знал, что уснуть не сможет — хотя всех в команде постарался отправить в спальни пораньше.

Утром ему казалось, что кончики пальцев покалывают иголки и что руки у него почти дрожат. Он носился по гостиной, давая последние важнейшие напутствия, а потом долго убеждал всех позавтракать получше.

Команда Гриффиндора была на поле раньше всех. Они первыми осмотрели поле, переоделись и вышли из раздевалки под аплодисменты трибун. Вуд пожал руку Флинту, надеясь сломать ему пару пальцев, и потом вернулся к своим, приготовившись взлетать.

— Он злой сегодня, — хмыкнула Анджелина Джонсон, одна из охотниц. — Джемма Фарли его бросила.

Они взмыли в воздух. Вуд зависал перед кольцами, зорко следя за вражескими охотниками. Слизеринцы сразу пропустили два мяча, и, как будто забеспокоившись, играли грязно, то и дело норовя ударить охотников и сбить их с метлы. Желанного преимущества в пятьдесят очков достичь никак не получалось. Вуд несколько раз спасал ворота — напоминая себе, что, если у них не получится, то Флинт выиграет. Его сердце стучало, звонко, словно бита по бладжеру, а мысли носились туда-сюда, быстрее золотого снитча. Он даже поклялся, что, если они не выиграют, он найдет Флинта после матча и выбьет ему все зубы до последнего. Но вот они уже ведут с счетом восемьдесят-двадцать. Вуд увидел, как Драко Малфой, ловец Слизерина, устремился к земле, Гарри Поттер рванулся за ним, но что если поздно…

Ему казалось, что сердце остановилось. А потом Гарри взмыл в воздух, сжимая в руках золотой снитч.

— Да! — завопил Вуд. Ему показалось, что звуки вдруг пропали, он подлетел к Гарри обхватил его за шею. Следом подлетели Фред и Джордж, потом Анджелина, Алисия и Кэти. Хрипло вопя, они все опустились на поле.

Вуд был счастлив до самой последней крайности. Он кричал что-то неразборчивое, хлопал кого-то по плечу. Они выиграли!

А потом на недовольно вопящей серебристо-зеленой трибуне он увидел Джемму Фарли, сидевшую тихо, и выглядевшую усталой. Она улыбнулась ему, и он, почти неожиданно для себя, улыбнулся ей тоже.