После трех уже поздно (джен)

Примечания:

Так, peoples, change of plans, у Тома Реддла-старшего есть еще немного времени в запасе с: Между тем и этим мне захотелось вставить вот такое :т Вдруг показалось очень логичным немного сменить перспективу и расширить мир, чтобы к следующей главе была более плавная подводка. Полноценной главой я этот кусочек, наверное, не назвала бы (ииии да, параллельно с этим я пилю то, что _считаю_ полноценной главой)

Лихой визг тормозов огласил Гайд-Парк Кресент, и угольно-черный Бентли замер аккурат перед домом Реддлов. Кроули не спеша вышел из машины, распахнул дверцу и широким жестом предложил Тому и Тиффани выметаться. Они и не спорили — после такого головокружительного галопа хотелось только глотнуть свежего воздуха.

— Живы? — участливо спросил Кроули, заглядывая в темноту салона. Он не то, чтобы ненавидел детей, просто не мог удержаться от возможности прихвастнуть своей быстроногой “коняшкой”. Том, еще бледнее обычного, только головой помотал. Вместо него ответил Азирафаэль:

— В одном арабском трактате я прочел, что странник не должен двигаться быстрее верблюда, иначе его душа не будет поспевать за ним…

— Наверное, поспевать должна не душа, а ангел-хранитель? — усомнился Кроули.

— Да нет, — сказал Азирафаэль, — во всяком случае, я-то легко нагнал бы и стадо верблюдов. Слушай, обещай мне кое-что?

— Да-да?

— Не надо так лететь, когда вы отправитесь к Реддлам, хорошо? Сбежать от вас они все равно не могут, а тебе надо доставить туда детей целыми.

— Как скажете, няня Ази, — отозвался Кроули. — Подождешь в машине?

— Только не очень-то пейте там чай, — слегка озабоченно сказал Азирафаэль, вытаскивая из нагрудного кармана маленькие часики с двумя золотистыми крылышками на крышке. — Если ты помнишь, на три часа дня у нас кое-что запланировано.

— У тебя запланировано, — поправил его Кроули. — Тиффани, да хватит мучаться, дай-ка я сам его отстегну…

— Мои осведомители — это в каком-то смысле и твои осведомители тоже, — сказал Азирафаэль. — Копыта не забудь спрятать.

* * *

Пока они поднимались по лестнице, Том так и пожирал глазами задники ботинок Кроули — видно, надеялся углядеть копыта. Надежда тщетная, поскольку с каждым шагом Кроули неуловимо менялся в какую-то явно антикопытную сторону. Тиффани затруднилась бы назвать, что именно изменилось в его облике, но проще всего было описать эту перемену словом “облагонадежнел”. Она под пытками бы не созналась, что первое впечатление об этом худощавом востроносом человеке с невидимым под темными очками, но въедливым взглядом было не самым приятным — да что там, встреться он Тиффани в переулке Анк-Морпорка, она бы перехватила метлу покрепче — но сейчас Кроули выглядел так, что хотелось доверить ему своего ребенка, жизнь и чековую книжку в придачу.

Наверное, в этом и состояла его цель, потому что в темное зеркало на первом этаже он заглянул с очень удовлетворенным выражением, которое на его новых чертах смотрелось страшно мило. “Страшно мило”, — мысленно повторила про себя Тиффани. Вдруг ей снова показалось, что она видит Азирафаэля во всей его чудовищной красе и славе. Она резко повернулась к Кроули:

— Вы же не собираетесь?..

— Гипнотизировать твоего дедушку? — ласково спросил демон. У него и голос стал какой-то другой, доверительный. — Нисколько, даю слово чести. Мы с ним обсудим нашу поездку, только и всего.

— К вашему сведению, мистер Кроули, — отчеканила Тиффани, подняв вверх пальчик, — мисс Тик настрого запрещает мне вмешиваться в разум пожилых людей. Там с воспоминаниями и так беда, а можно и вовсе все поломать.

— Не дрейфь, Тиффани, — снисходительно сказал Кроули, — в разуме копаться — это как раз грубая работа, и умения не требует, и следишь как заяц по снегу. А ты все-таки имеешь дело с профессионалом высокого класса, — и он одернул лацканы пиджака.

— Как же вы тогда будете с ним говорить? — прищурился Том. Спрашивал он явно не из сыновней заботы, но приготовившись мотать на ус.

— Добропорядочно, — ответил Кроули, заруливая на второй этаж. — А, кстати, Тиффани, против Сонного заклятья мисс Тик ничего не имеет?

— То была чрезвычайная ситуация!.. — шепотом вскричала Тиффани, но Кроули уже превежливо стучался в дверь.

Альфред взглянул на них поверх газеты и широко улыбнулся. На пороге полутемной комнаты стояли Том, Тиффани и некто смутно знакомый, но очень положительный. Все трое смотрелись друг рядом с другом невероятно уместно, как, скажем, дети и полисмен, изловивший их при попытке перелезть через забор.

— Том, Элиза, вы и друзей привели? — вскинул брови Альфред.

Но мистер Энтони Дж. Кроули учтиво поклонился и неожиданно для всех присутствующих оказался другом Тома Реддла-старшего.

Впоследствии Тиффани иногда мысленно возвращалась к этому разговору и спрашивала себя — а что же такого в нем, собственно, было? Когда в ее родную деревню, бывало, приезжала ярмарка, то вместе с ней непременно шла увитая разноцветными флажками повозка фокусников — шпагоглотателей, спицеглотателей, иголкоглотателей, бородатых женщин, жонглеров и наперсточников (хотя правильнее было бы назвать их плошечниками). Наперсточники вызывали у Тиффани своего рода профессиональный интерес. Никогда не вступая с ними в противоборство, она порой наблюдала за игрой чуть издалека и старалась угадывать плошку, под которой притаился мячик. Конечно, смотрела она не глазами, а особенным ведьминским взглядом, и почти всегда угадывала, но, кроме мячика, ей была видна их лукавая гипнотизирующая повадка, которая, как известно, перестает гипнотизировать, как только ее заметишь. Поэтому ведьме нельзя заговорить зубы и поэтому они никогда не берут ссуду в банке.

Но Энтони Дж. Кроули — так он представился — был искренен от кончика острого носа до пяток (вне всяких сомнений, у такого джентльмена копыт просто не могло быть). Демон говорил легко и в то же время внушительно, отвечал на вопрос прежде, чем его зададут и вообще выглядел благонадежно. Как выяснилось, он был компаньоном владельца книжного магазина, часто ездил по делам в Америку (отсюда и чудной акцент), и вдруг, вернувшись из очередной поездки, застал у своего товарища двух маленьких Реддлов, вот те на!

— Элизу я, может быть, и не узнал бы, но вот Томми — вылитый отец! — с нежностью сказал Кроули. Томми брезгливо дернул плечом.

— А как вы с Томом познакомились? — с живым любопытством спросил Альфред, впрочем, не сводя с Кроули цепкого взгляда. Тот не смутился ни капли, а, наоборот, сел вольнее и закинул ногу на ногу.

— Еще по Кембриджу, — сказал он. — Хорошее было время… Я, правда, не кончил курса, вмешались кое-какие обстоятельства, но с Томом мы были не разлей вода. Думаю, благородные стены alma mater еще помнят наши приключения…

— Молодость не располагает к учебе, понимаю… Что ж, узнаю непутевого внука, — легко согласился Альфред и, взглянув на Тиффани, попросил ее: — Элизабет, милая, не заваришь ли нам чаю?

Тиффани кивнула и, подхватив Тома под локоток, скрылась за дверью. Альфред тем временем подпер рукой подбородок и задумчиво продолжил:

— Том ведь тоже не доучился, знаете ли. Что-то выпало из головы — какой факультет он бросил?

Кроули легко обошел этот капкан.

— Он изучал право, — подсказал он. — Историю права, если быть точнее. Строго говоря, только уважение к профессору Хезелтайну⁽¹⁾ и держало его в рамках — простите мне мой тон…

— Не стоит, — сказал Альфред. — Том сделал своей целью ускользать от любых рамок и цепей, насколько мне известно. А в какой сфере лежали ваши научные изыскания, если это не секрет?

— Если бы не те самые обстоятельства, я бы получил степень магистра богословия, — скромно ответил Кроули. В этом он мог бы поклясться на Библии (если бы, конечно, сумел к ней прикоснуться), ибо в свое время прилежно посещал проповеди Джона Фишера⁽²⁾.

* * *

— Мне это не нравится, — заявил Том, когда Тиффани поставила чайник на огонь. Она тяжело вздохнула.

— Мне тоже, — призналась девочка. — Он вроде бы и не совсем врет, и не очень колдует, и все это для дела, а ощущение все равно какое-то неприятное.

— Да нет, — досадливо сказал Том и отвернулся. — Пусть колдует, это ничего. Мне… про этого слушать противно.

Тиффани поняла. Обогнула стол, поймала ладошку Тома, тихонько пожала его пальцы.

— Когда чайник вскипит, я тебе кое-что покажу.

Комнатка Тиффани на первом этаже была маленькой, но оттого какой-то особенно трогательной. Оттого ли, что почти всю ее занимала кровать с хрустяще-чистым постельным бельем? Или оттого, что первые лучи солнца всегда окрашивали эту стену в золотистый цвет, чтобы тени ветвей шевелились на ней, словно водоросли в аквариуме? Том никогда прежде здесь не был и на постель уселся медленно и с каким-то странным благоговейным выражением.

Тиффани выдвинула ящик стола и извлекла черный потрепанный альбом с завязками. Присела рядом с Томом и раскрыла его на коленях.

— Тут — все, — просто сказала она.

Тут действительно было все. Письмо от 1925 года: Мэри Реддл — Альфреду, в котором она на грани помешательства умоляла тестя дать какой-нибудь знак, если Том-старший объявится в Лондоне со своей потаскухой. Письмо Томаса, в котором он сухо сообщал, что Том вернулся в Литл-Хэнглтон, и исподволь интересовался, не показывалась ли у Альфреда некая Меропа, предположительно с ребенком. Письмо Тома-старшего, в котором он внаглую требовал денег. Письмо Фрэнка. Письма, письма и письма управителей родильных домов в Лондоне, содержательниц приютов, нянечек — эти уже с пометками рукой Тиффани. Ворох бесценной бумаги, который все сужал и сужал круг поисков Томми Марволо Реддла.

— Вот это — твой отец в детстве, — сказала Тиффани, перелистнув страницу. — Альфред сразу дал мне эту фотографию и сказал, что я должна все время держать ее перед глазами. Запомнить, как он выглядит, потому что так можешь выглядеть ты.

Том прожег фото взглядом — разве что дым не пошел.

— А это?.. — он ткнул пальцем в следующую карточку.

— А это мне прислали из приюта Вула, — сказала Тиффани. — Узнаешь вот этого мальчика?

Том никогда прежде не видел себя на фотографиях — негде было, но мальчика, конечно, узнал.

— И я сразу поняла, что нашла тебя, — сказала Тиффани. — Альфред чуть не плакал, что не может поехать со мной. А я всю ночь не спала, все думала — какой ты окажешься, будешь ли нам рад, понравится ли тебе тут, что ты любишь на завтрак, захочешь ли ты завести собаку… Много чего. Про собаку я, кстати, до сих пор не знаю.

— Не люблю собак, — машинально ответил Том и прикусил губу. Спросил: — Ты долго искала?

— Дольше, чем хотела.

— И вы все время обо мне думали?

— Каждый день.

— И какой я оказался?

— Самый лучший, — честно сказала Тиффани. В следующий миг Том спихнул альбом с ее коленок и чуть не придушил в объятиях. Тиффани провела рукой по его острому плечу. Помолчала, подбирая слова.

— Нам надо туда поехать, Том. Нам надо знать, что там. Кто они такие. Кто мы с тобой такие. От этого не спрячешься и не убежишь, значит, надо идти навстречу.

Он молчал и вроде как не спорил. Тиффани тоже молчала, только гладила его легонько по плечу да смотрела, как по стене неспешно ползет солнечный квадрат. Случалось ей и уснуть с этим альбомом под подушкой, потому что из глупого суеверия девочке казалось, что все слова в письмах спрессуются, перетекут в ее голову и поиски пойдут быстрее. Спать на нем было жестко, но вряд ли жестче, чем Тому в приюте.

За окном поднялся ветер. Ветка дуба предупреждающе заскребла по стеклу.

— Нужно будет сделать еще одну фотографию в этот альбом, — сказала Тиффани. — Где мы все трое. Ты, Альфред и я.

— Не в альбом, — шепотом сказал Том. — На стенку. Чтобы она была на стенке и все видели.

* * *

— Все на мази, — подмигнул Кроули, скатываясь по ступенькам. Он на ходу терял свою благообразность, но, к счастью, Альфред этого уже не видел. — У твоего дедушки котелок все еще варит, что надо, мне даже местами туго пришлось, особенно когда мы заспорили о догматах. Но в конце концов я убедил его, что отвезу тебя и Тома к родителям на выходные, а Ази зайдет его проведать.

Тиффани угрожающе наставила на него палец.

— Вы не вмешивались в его память?

Кроули шутливо поднял руки, будто сдается.

— Я же дал тебе слово, Тиффани!.. Ну, навел на себя немного морока — это не считается. Коммивояжеры и страховые агенты делают так и безо всякого колдовства. А даже если бы и вмешался…

— Если бы вмешались, то я бы вас поколотила, — спокойно сказала Тиффани. — Но я не сомневалась, что вы сдержите слово. Спасибо, Кроули. Вы нас очень выручаете, всех троих.

Кроули коснулся пальцами края шляпы.

— Почту за честь оказать помощь одной из достойнейших лондонских ведьм. Будьте готовы завтра в семь, возьмите термос, шахматы и чего-нибудь перекусить. Том, — он заглянул девочке через плечо, — Альфред просил напомнить, что у тебя там какой-то диктант.

* * *

— Порядок? — спросил Азирафаэль. Одну коробочку он распечатал и теперь уткнул нос в “Дом о семи фронтонах”. Кроули пожал плечами.

— Ты про поездку? Да, мы договорились. Но если ты про его сосуды, то я так скажу — потребуется настоящее чудо, чтобы Альфред Реддл успел встретить Рождество в следующем году.

Азирафаэль задумчиво взглянул на него.

— Поживем — увидим, — неопределенно сказал он. — Давай-ка запрягать, а то нехорошо будет заставлять его дожидаться.

Путь их был недалек, но живописен. Сразу за вокзалом Паддингтон их ждал квартал, особенно дивный в мае. В середине прошлого столетия кто-то поэтично назвал его “маленькой Венецией”, и имя это прижилось: тихое местечко в центре города с каналами, разноцветными лодками, ветвями деревьев, нависшими над водой. На берегу одного из каналов и притаилось кафе, где ангел условился встретиться с неким лицом.

Они притормозили в переулке. Азирафаэль снова сунул руку в коробку и достал оттуда какую-то жестянку. Повертел ее в руках.

— Не думаю, чтобы наш разговор продлился очень долго, — сказал он, — но, если заскучаешь, неподалеку есть очень милая пивная.

— Не пью пива днем, — вздохнул Кроули. — Это что, лимонные дольки?

— Э-э, да, — смутился Азирафаэль. — Прошлая наша встреча была в кондитерской и мы едва не забыли, зачем собрались, когда наткнулись на эти штуки. Решил вот прихватить баночку.

— Я всегда подозревал, что ты заводишь агентуру среди людей только для того, чтобы вместе с ними лакомиться человеческой едой, — с одобрением сказал Кроули.

Азирафаэль не стал спорить, потому что тут была доля правды. Махнув Кроули рукой, он поспешил через дорогу к кофейне с пошловатым названием “Паддингтонский Авалон”. И вовремя: в укромном углу его уже поджидал тот самый некто, прикрывшись, как это принято у тайных агентов, вчерашней газетой.

Ангел не торопясь опустился на плетеный стул и, глядя куда-то в пространство, мечтательно произнес:

— “Маленький мальчик, устало бредущий вслед за болотным огнем, звать перестал. Но отец вездесущий был неотлучно при нем…”

— “...Мальчика взял он и краткой дорогой, в сумраке ярко светя, вывел туда, где с тоской и тревогой мать ожидала дитя!” ⁽³⁾— с готовностью ответил незнакомец и отложил газету. — Доброго дня, Азирафаэль.

— Здравствуйте, Альбус, — улыбнулся тот. — Как там поживает Новый Свет?

— Процветает, насколько это возможно, — вздохнул Дамблдор — потому что, как вы догадались, это был он. Может быть, вы даже узнали бы его в этом крепком, начинающем потихоньку седеть мужчине, хотя его знаменитая борода тогда еще так не побелела. Взгляд, во всяком случае, не узнать было нельзя.

— Какие-то следы обскура? — спросил Азирафаэль. Тайные агенты стараются не использовать глаголы, когда это возможно.

— Не более того, что нам уже было известно, — покачал головой Дамблдор. — Семью мальчика уже взяли на карандаш, но там все чисто, готов поспорить. Его сестры — несовершеннолетние запуганные девочки, мать мертва, отца нет, а этим его окружение исчерпывается. Мракоборцы МАКУСы сейчас отрабатывают эту версию, но они впустую тратят время. Если мы хотим понять, кто помог ему переправиться через океан, то искать надо на той стороне, которая раньше всех им заинтересовалась. Конкретное лицо нам даже известно.

— Он в тюрьме? — уточнил Азирафаэль.

Дамблдор помолчал. Лицо его было нечитаемо.

— Уже нет. Сегодня ночью. Поэтому я и подал сигнал так скоро.

Азирафаэль, не говоря ни слова, открыл коробку конфет, взял одну и жестом предложил Дамблдору угощаться. Так они подсластили себе весть о побеге Грин-де-Вальда.

— Благодарю, эти штучки, как всегда, бесподобны… Это же та лавочка на Кеннигтон-роуд?.. Словом, это кто-то из его ближнего круга, — продолжил маг, прикрыв глаза рукой. — Я предполагаю, что и в Лондоне они не оставили мальчика. Выйдем на них — выйдем на него.

— Здесь его ловят с учетом этой маленькой детали, но все равно как-то бестолково, — сказал Азирафаэль. — Не далее как неделю назад была масштабная операция на вокзале Кинг-Кросс, которая закончилась весьма плачевно. Я подозреваю саботаж, мой коллега — обычную человеческую глупость. Истина, как обычно, наверняка посередине.

— Вы там были? — заинтересовался Дамблдор.

— По другому делу, — помедлив, ответил Азирафаэль. — Там запутанная история, так сразу и не объяснишь… Слушайте, Альбус, пока я помню — скажите, в Хогвартсе нет какого-нибудь заочного обучения для тех студентов, которые не могут приехать в замок? Скажем, по семейным обстоятельствам?

— Это не так просто, но при Министерстве подобные курсы организовываются из года в год, хотя их качество, конечно, отличается от очного обучения, — подумав, сказал Дамблдор. — В сентябре такой студент приезжает в замок, чтобы пройти процедуру распределения, а в конце декабря и в мае держит экзамен в Хогвартсе, но, в сущности, ничего невозможного нет. А что, у вас снова какой-то подопечный?

— Подопечные, — поправил Азирафаэль. — Девочка и мальчик. Девочке, на минуту, тринадцать.

— Прошу простить мне любопытство, но в ее семье произошло что-то такое, что помешает ей приехать в Хогвартс в этом году? Я ее знаю?

— Не думаю, — сказал Азирафаэль. — Такое впечатление, что эта тринадцатилетняя девочка появилась в нашем мире год назад. С ее братом тоже не все так просто, но он-то наверняка поступит в Хогвартс своим чередом и без эксцессов... Я объясню вам подробнее, когда сам хоть что-нибудь начну понимать, — он печально развел руками.

— Я ценю ваше право говорить загадками, — утешил его Дамблдор и взял еще одну конфетку, — к тому же это, наверное, несколько уводит нас от основного вопроса. Что ж, впереди целое лето, ваша воспитанница успеет связаться с Министерством и записаться на учебу. Есть основания полагать, что в этом году министерский курс ухода за магическими животными будет вести не кто иной, как Ньют Саламандер — если, конечно, мы сможем его уговорить.

— Министерство уже само связалось с этой девочкой, — сказал Азирафаэль. — А вот свести ее с мистером Саламандером я был бы рад. Он, надо думать, уже в Англии?

— Он принимал самое горячее участие в нью-йоркских событиях, — ответил Дамблдор, — и теперь тоже здесь. Есть надежда, что он сумеет помочь нам найти мальчика, пока не стало поздно. Ни от какой надежды сейчас отказываться нельзя.

Они ненадолго умолкли. Зазвенела посуда на кухне — это кто-то опрокинул поднос с грязными тарелками. Майский день сиял в полную силу, ветер трепал флажки на бортах лодок у причала. Мимо проскочила стайка щебечущих школьниц.

— Расскажите мне о нем, — попросил Азирафаэль. — Не фактологию, а о нем самом. Это тоже может иметь значение. Мой коллега утверждает, что личность и способности… того, кого мы ищем, могут быть сокрыты до определенного дня даже от наших с ним взглядов, но по косвенным признакам догадаться можно. Честно говоря, я начинаю опасаться, что мальчик-обскур может быть тем самым.

— Ему тринадцать, как и вашей подопечной, — сказал Дамблдор с горечью в голосе. — Крайне религиозная семья. Он потерян, напуган и полон ненависти.

— Плохо, — сказал ангел. — Ничего хорошего даже в том случае, если это не он. А имя?..

Дамблдор назвал его.

— “Доверие”, значит, — протянул ангел.

— Более злую насмешку над его судьбой сложно придумать, — сказал Дамблдор. — Вот, в общих чертах, и все, что о нем сейчас известно. Кое-кто мог бы рассказать больше, но он, как вы понимаете, сейчас недоступен. И есть еще мракоборец МАКУСы, который знал его прежде и может работать в паре с мистером Саламандером — я сейчас ищу способ переправить её в Англию.

— Её?

— Да, это очень способная маленькая леди. И прекрасный человек.

Азирафаэль протянул руку за следующей конфеткой.

— Что ж, удачи вам в этом деле. Если лондонские мракоборцы продолжат в том же духе, то у нас есть все шансы поймать его, не прилагая никаких усилий… Вы знаете, на днях они переворошили мой магазинчик.

— Мерлин великий, — не на шутку встревожился Дамблдор, — ничего не пропало, надеюсь?

— Только их желание проводить обыск, наверное, — отмахнулся ангел, — там стояла кое-какая ментальная защита, пара пентаграмм там и тут. Мне как раз в эту минуту случилось быть на Кинг-Кроссе… Словом, антикварный магазин А. З. Фелла впервые за тридцать лет снимается с места. Прямо сейчас он упакован и ищет нового пристанища.

— В добрый путь, — с чувством сказал Дамблдор. — Буду рад заглянуть туда как-нибудь еще.

— Разумеется, я дам вам новый адрес, как только станет известно, — пообещал Азирафаэль. — Альбус, могу я сейчас попросить вас повторить эти сведения в… привычном для нас формате?

— Строго говоря, за этим я сюда и пришел, — печально улыбнулся Дамблдор. — Вы мне, я — вам, и все это, — он на секунду замялся, — ради общего блага.

— Альбус Дамблдор, позвольте взглянуть на ту часть вашей памяти, которая касается Криденса Бэрбоуна, — строго сказал ангел.

— Извольте.

Прошла всего секунда, но взгляд ангела заметно потемнел.

— Господь Всемогущий.

— И я так думаю. Слушайте, Азирафаэль, а почему вы всегда так серьезно задаете этот вопрос?

— Стандартная формула для первой ступени, э-э, одержимости, не берите в голову… Теперь, наверное, я в общих чертах открою вам то, что нам с коллегой удалось выяснить насчет этого гипотетического ребенка.

На сей раз молчание длилось целых три секунды, потому что даже хорошему легилименту, которым, безусловно, являлся Дамблдор, очень непросто глядеть в сознание эфирного существа.

— Антихрист, значит, — наконец сказал Дамблдор. — М-да… И признаки конца времен уже проявляются?

— Есть кое-какие сообщения по разным каналам, но один из признаков, кажется, произошел прямо у меня под носом, — уныло сказал Азирафаэль. — Брешь между мирами.

Примечания:

Ох ёлки-моталки, кажется, пора пристегивать в фендомы "Фантастических тварей"...

Сразу поясню, в каком формате они войдут в этот текст: события первого фильма берутся за основу, но немного сдвигаются по временной шкале, остальные фильмы игнорируются на том основании, что там киновселенная вообще пока в режиме онгоинга и непонятно, чем все кончится = будем считать для простоты, что все остальное произошедшее пока не произошло. Криденс, чей возраст в фильме не назван, становится ровесником Тифф, а моей целью номер один становится его знакомство с Кроули, потому что это будет ... необычно :3

Да, офк, с этим дополнением писать станет... сложнее, но, с другой стороны, это та степень детализации, к которой я стремлюсь, и ну не хочется мне выкидывать эти слова из песни, а хочется их, наоборот, приплести UwU

Ссылочка на фото "маленькой Венеции": период более поздний, но каким-то таким видом, думаю, наслаждались Альбус и Азирафаэль https://www.londonpicturearchive.org.uk/view-item?i=235756

1) Гарольд Декстер Хэзелтайн (1871-1960) — американский юрист, профессор права Кембриджского университета.

Вернуться к тексту

2) Джон Фишер (1469-1535) — епископ Рочестерский, канцлер Кембриджского университета. Казнен Генрихом VIII и канонизирован Римско-Католической церковью.

Вернуться к тексту

3) В качестве пароля и отзыва эти двое решили использовать стихотворение Уильяма Блейка “Найденный мальчик”. Здесь оно в переводе С. Я. Маршака.

Вернуться к тексту