Филифьонка и пропавшие запахи (джен)

Филифьонка проснулась по обыкновению рано. Она распахнула окошко, поправила аккуратные кружевные занавески и просунула узкую мордочку наружу, чтобы вдохнуть привычный утренний запах: по утрам вкусно пахло свежими оладьями и ароматным кофе, который варила Муми-мама. Вот только за окном решительно ничем не пахло. Как странно!

Филифьонка поглубже втянула носом воздух, в надежде уловить хоть что-нибудь, но снова потерпела неудачу: сегодняшнее утро совсем-совсем ничем не пахло. Торопливо накинув халат поверх сорочки, она взбежала по лесенке из шести ступенек вверх и оказалась в тесной, но по-своему уютной гостиной. Часы показывали семь. Уж не остановились ли? Она прижалась ухом с холодному циферблату и услышала строгое тиканье. Значит, всё верно. Муми-мама в этот час должна была вовсю готовить завтрак. Где же аппетитные ароматы, которые всегда наполняли долину?

Филифьонка призадумалась. Иногда вместо оладьев пахло булочками с яблоками и корицей. Но стояла глубокая осень, все яблоки давно ушли на яблочное варенье, так что со стороны Муми-мамы разумнее было бы напечь оладьев. Вот только ни оладьями, ни булочками не пахло, воздух был таким же безвкусным и серым, как тёмное сумрачное небо.

"Со мной что-то случилось. Наверно, у меня жар", — подумала Филифьонка и прижала дрожащие лапки ко лбу.

Она тяжело опустилась в кресло, смяв розовую с бежевой бахромой накидку и даже не поправив складки на халате, что было на неё совсем не похоже.

"А может, что-то случилось с муми-троллями? Вдруг им срочно требуется помощь?" — размышляла Филифьонка, бросая короткие пугливые взгляды на дверь. Окно в гостиной было по-прежнему зашторено, поэтому она не могла видеть, идёт ли кто-нибудь по дорожке, ведущей к дому муми-троллей. Но так было даже лучше, потому что если бы дорога пустовала, то единственной, кто мог бы им помочь, оказалась бы сама Филифьонка. Перспектива помогать тем, кто не являлся ей родственниками, пугала ещё сильнее, чем исчезнувшие запахи.

Чем больше проходило времени, тем обширнее становился страх Филифьонки. Она дышала так глубоко, что у неё закружилась голова. Измучившись от томительного ожидания чего-то ужасного, Филифьонка бессильно откинулась на спинку кресла и приготовилась к долгим и мучительным страданиям от настигнувшей её болезни, как вдруг, передумав и почувствовав внезапный всплеск сил, подпрыгнула и с быстро-быстро колотящимся сердцем кинулась к окну.

В восемь утра Муми-папа разводил костёр, чтобы дожечь опавшие листья или прочий садовый сор, и хотя дым не долетал до домика Филифьонки, она каждый раз морщила нос, улавливая терпкий горьковатый запах осеннего костра. Распахнув окно, она сделала глубокий вдох. Но увы, по-прежнему ничем не пахло.

В долине было тихо, ни единой веточки не шевелилось на деревьях, а всё небо плотно затянули неподвижные серые тучи, похожие на брюхо гигантского кита. Неуютная, колючая тишина прокрадывалась в гостиную, поэтому Филифьонка поспешно захлопнула створки окна и, только сейчас осознав, что сидит в темноте, включила свет.

Она кое-как продержалась ещё час, бродя по дому и принюхиваясь, но её дом, как всегда, сиял чистотой и — вот уж точно! — совсем ничем не пах.

К девяти часам Филифьонка не выдержала — из дома муми-троллей не потянуло вторым утренним кофе, а это уже никуда не годилось. Тревоги, сомнения и томительные ожидания больше не помещались в узкую костлявую грудь Филифьонки и остро колотились изнутри о рёбра, и, чтобы дать им выход, она быстро собралась, захватила из буфета баночку своего лучшего брусничного компота и отправилась навестить Муми-маму.

"Если окажется, что я больна, главное, не подать виду, чтобы муми-тролли не чувствовали себя обязанными помогать мне. Ведь я им даже не родственница!" — думала Филифьонка, с содроганием представляя себе огромный груз чувства долга, который непременно свалится на неё, согласись она на помощь посторонних.

Дом муми-троллей стоял на своём прежнем месте, но ставни на всех окнах были закрыты.

"Может, поэтому и не пахнет ничем? Запах затаился внутри" — Филифьонка бегом перебежала мостик через речушку и, тихонько постучала в дверь, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и прислушивалась к себе — знобило её или на улице было так морозно?

— Есть кто-нибудь дома? Это Филифьонка! Я принесла вам баночку своего лучшего брусничного компота к обеду! — крикнула она, но ей никто не ответил.

"Может быть, сегодня неподходящий день для похода в гости?" — стеснительно думала Филифьонка, пытаясь вспомнить, какое сегодня число и день недели. Генеральная уборка, которая всегда проводится по воскресеньям, была три дня назад, значит... Или четыре?

Решив, что неприлично держать гостя на пороге так долго — а муми-тролли были приличной семьёй даже по меркам Филифьонки — она открыла дверь и зашла внутрь. Странности продолжались, потому что в доме тоже совсем ничем не пахло: ни стряпнёй Муми-мамы, ни клеем для поделок Муми-тролля, ни чернилами для мемуаров Муми-папы; все запахи, присущие коротким и тёмным осенним дням, пропали.

Филифьонка прошла вглубь столовой и замерла: на столе стояла широкая миска с остатками еловых иголок. Конечно! Она покачала головой, комкая в лапках край скатерти. Осенних запахов не было, потому что не было самой осени! А зимой все муми-тролли впадают в спячку, наевшись еловых иголок, и им не до кофе с оладьями и не до пахучих костров.

Наклонившись над миской так близко, что на стол упали пряди растрёпанной причёски, Филифьонка с наслаждением втянула успокаивающий аромат хвои из тарелки. Перекидной календарь, висящий над столом, извещал о первом дне зимы.