Запах вереска (гет)

Лестрейндж-мэнор, удостоенный чести стать резиденцией Темного лорда, выглядел монументальным и строгим. Его сводчатые залы, напоминающие скальные гроты, даже летом оставались темными и холодными. Поэтому камины топились день и ночь в любое время года. И аудиенции Волдеморт предпочитал давать, сидя в высоком кресле у огня.

— Прошу, Повелитель! Сохраните жизнь женщине… — нескладный, тощий мальчишка склонился перед ним в почтительном поклоне.

Отсветы пламени блуждали на бледном напряженном лице. Он старательно пытался скрыть истинные чувства к матери Избранного и представить свой интерес как исключительно плотский.

Стремление соответствовать требованиям Повелителя выглядело и похвальным, и смешным одновременно. Буквально все последователи Темного лорда имели привязанности и мотивы, не относящиеся к интересам общего дела, а иногда и противоречащие им. И все как один надеялись сей прискорбный факт утаить. Исключением являлась разве что Белла, но и ее фанатичная преданность обуславливалась не столько идейностью, сколько влюбленностью в лидера. Как ни странно, его это иногда ни на шутку раздражало… Исключение, лишь подтверждающее правило.

Люди, даже если речь идет о чистокровных волшебниках, подвержены страстям и слабы. Волдеморту хватило мудрости принять сей факт как данность и не ждать от подданых больше, чем те могли дать. Да, скрывая подлинные мотивы, они лгут, но ведь делают это из желания угодить, приблизиться к идеалу, зачастую пытаясь обманывать и самих себя. Наказывать за каждую такую ложь — времени больше ни на что не останется. Прогонять — вовсе лишиться каких бы то ни было адептов и слуг. Поэтому он давно решил: главное, чтобы в намерениях были честны и верны. Вот, к примеру, как этот мальчишка Снейп.

Увлечен Темной магией. Озлоблен на весь мир — и есть за что, уж в этом Лорд прекрасно его понимал. Стремится спрятаться за наглухо застегнутой черной одеждой и завесой неопрятных волос и мечтает о мести — удобный материал в умелых руках. Тщеславен, но популярности не ищет, стремится самоутвердиться в мастерстве. И, несмотря на юный возраст, действительно достойный зельевар. Лучший в окружении Волдеморта, не считая, конечно, его самого. И среди всех этих похвальных качеств — глупая, безответная, жалкая влюбленность в грязнокровку. И, радея о ее спасении, он уповает на милость Повелителя. Что ж, верность крепче, когда подпитана не одним лишь страхом.

— Я услышал тебя, Северус, — Волдеморт прервал сеанс легилименции и повернулся к камину, протянул к огню бледные руки. С некоторых пор они всегда холодны. Изменения коснулись и гортани, потому его голос теперь выше, чем когда-то в юности. В нем больше металла. — До сих пор ты проявлял похвальное усердие в служении мне. Я это ценю. Продолжай в том же духе, и я выполню твою маленькую просьбу.

— Благодарю вас, Повелитель, — хрипло отозвался Снейп.

— Покажи мне ту, которая тебя интересует, — разглядывая язычки пламени, танцующие на толстом полене, Волдеморт поднял руку и протянул просителю соткавшийся из воздуха пустой фиал.

Снейп застыл в нерешительности. Перехватил испытующий взгляд теряющего терпение лорда, отмер. Едва дыша, извлек серебристо-голубой лоскут воспоминаний и поместил в фиал. В глубине черных и обычно не по возрасту непроницаемых глаз плеснулось нечто похожее на мольбу. Мелькнуло и исчезло. Зельевар достаточно умен и понимает: Темный лорд глух к бессмысленным мольбам, а назойливости не терпит вовсе.

По взмаху руки проситель незамедлительно покинул комнату.

Еще некоторое время Волдеморт вертел в пальцах склянку с мерцающим туманом. Опытному легилименту не составляет труда при встрече выяснить подлинное имя человека, не владеющего окклюменцией. Поэтому, когда он доберется до младенца, то первым делом удостоверится, является ли тот тем самым Гарри Поттером — Избранным. Распознать биологическую мать мальчика, будь в том необходимость, и того проще. Ему не нужны воспоминания Снейпа, чтобы не спутать его грязнокровую пассию с кем-то еще. Но… Расплывчатый силуэт рыжеволосой девушки, мелькавший в мыслях влюбленного зельевара, вызвал неприятные, болезненно-тревожные ощущения, объяснения которым Волдеморт не находил. Неопределенности же он не выносил в принципе. А уж в том, что могло иметь отношение к пророчеству и к Избранному… Требовалось разобраться.

Не смеющий поднять уродливую голову и испуганно прижимающий уши эльф принес думосброс. Содержимое фиала медленно заполнило емкость. Волдеморт погрузил лицо в невесомый дым памяти и спустя минуту отпрянул.

— Это невозможно! — прошептал он и опасливо коснулся груди.

Тем не менее, все, что он секундой ранее вспомнил, было правдой.