Покричи для меня, детка (гет)

Капитан космофлота Джек Дениэлс маялся чистейшей фигнёй.

То есть считалось, что вот сейчас он проверяет состояние внешних частей жилого модуля и исправность оборудования. Но на самом деле Джек не мог сосредоточиться на работе, мысли сворачивали совсем не туда.

Ему было совершенно необходимо как-то убедить исследователя Джемму Скай спуститься на поверхность вот этой самой планеты, на орбите которой они сейчас находились. Но как её убедить — Джек совершенно не представлял: он уже пробовал, и неоднократно, все способы, которые только могли прийти ему в голову. Ничего не действовало. Ни словесные убеждения и логические построения. Ни диверсии в виде захода со спины с коварными поглаживаниями по чувствительным местам — а ведь чувствительные места Джеммы были Джеку прекрасно известны. Ни щенячьи глазки, ни томные вздохи на ушко со специфическим лёгким поскуливанием на взлёте — ничто не действовало!

Совершенно не верилось, что Джемма — реально очень горячая штучка — останется настолько равнодушна и неумолима ко всем его поползновениям!

А времени совершенно не оставалось: через пару дней «Фалкон-111» должен был уже вылететь с этой затерянной в космических далях планеты, настолько похожей на Землю, что так и манило спуститься на её поверхность.

Подходящая атмосфера; сила тяжести, немного меньшая, чем на Земле. Спектр излучения местной звезды, очень похожий на спектр излучения родного Солнца. Красноватый цвет глинистой почвы на многочисленных островах, скалы тоже кирпично-красные, чем-то похожие на гранит. Песчаные пляжи, разноцветные, где-то сероватые, где-то цвета топлёного молока — но для Джеммы он выбрал остров с пляжем изумительного цвета пыльной розы. Даже растительность здесь была зелёного цвета! Цветов, правда, не было, так же, как и насекомых. Но было множество сверкающих летучих рыбок, выпрыгивающих из воды, и разноцветные, похожие на кораллы, слегка выглядывающие из воды около островов то ли растения, то ли животные.

Ничего опасного для человека! В глубине океана прослеживалась активность, эхолот кое-где показывал интенсивное движение довольно крупных объектов. Но за проведённые на планете одиннадцать из положенных по расписанию исследований пятнадцати местных суток ничего опасного экипаж корабля не обнаружил. Даже среди микроорганизмов. Да здесь даже муравьи не водились!

Второй пилот с женой — корабельным медиком-исследователем — уже неделю назад спускались на поверхность. Как раз на тот розовый пляж. И весьма недурно провели там время: поставили лёгкий походный купол на ровной поверхности и чуть ли не полные сутки не вылезали из постели. Да они даже датчики проверяли и пробы отбирали только после настойчивых посылов с командного пункта!

И вернулись на корабль эти двое отдыхающих совершенно благополучно. И никаких последствий!

Джек проверял их состояние ежедневно. Никаких изменений. Полное здоровье. И две довольные рожи.

Джек обзавидовался.

Капитан Дениэлс с удовольствием бы послушал, как голосит под ним его Джемма. Он так соскучился по этой «песне страсти». Но во время полёта не больно-то получалось расслабиться: Джемма не отказывала, конечно, — но вела себя очень тихо. Конечно, внутри корабля звукоизоляция не очень, мягко говоря. То есть, её там практически не было. Джемма была застенчива, и это всегда нравилось Джеку — но вот здесь представилась такая отличная возможность побыть вдвоём. А Джемма заладила: «Не могу я, ты знаешь, что я и на Земле-то по кустам не отиралась. А тут тем более, это даже не Земля!»

И ведь Джек точно знал, что ей хочется. А часики тикали, время вытекало, как горючка из пробитого бака. Максимум, можно было задержаться здесь, на этой планете, ещё на пару местных суток. А потом придётся готовиться к перелёту — и возвращаться на базу. Это ещё целый месяц земного времени в консервной банке без звукоизоляции, наполненный сожалениями об упущенной возможности оторваться!

— Кэп, помощь нужна?

Джек обернулся. Корабельный медик-исследователь Лайза Суонн, жена второго пилота Майкла. Смотрит в глаза, улыбается.

— Джемма не хочет на остров, кэп? Могу посодействовать.

— Не знаю, что ещё можно ей сказать, чтобы убедить. Через пару дней нужно сниматься с якоря, Лайза, сама понимаешь. Обидно, такая возможность — и всё в песок…

— Попробую помочь. Дай мне пару часов.

Лайза, лукаво улыбнувшись, вернулась в жилой модуль. А Джек снова попытался сосредоточиться на проверке дополнительных защитных блоков.

Джемма вышла из жилого модуля через сорок минут. Лицо её выражало мрачную решимость.

— Джек, твоё предложение в силе? Насчёт острова с пляжем цвета пыльной розы?

— Конечно, малыш. Почему спрашиваешь? Я готов в любой момент!

— Кое-кто всегда успевает и отдохнуть, и расслабиться. А тут пашешь не покладая рук, и хоть бы оценил кто! Надоело. Я тоже хочу на пляж! Лайза и Майкл получили целые сутки отдыха и провели их так, как им хотелось. Почему я не могу позволить себе то же самое?

— Какой разговор! — Джек обхватил обеими руками тонкую талию Джеммы, — Ты можешь, всё можешь. Ты заслуживаешь всего самого лучшего, богиня моя. Можем хоть сей же час отправляться на пляж, только Майкла нужно предупредить.

Микрокрыло давно уже было подготовлено, он всё проверил трижды ещё перед тем, как звать Джемму на остров.

Быстренько заскочил в жилой модуль, взял из своей каюты коробочку с кольцами. Забежал в медпункт, где заверил Лайзу в том, что безгранично благодарен и за ним должок, на что получил в ответ тихий весёлый смех, пожелание хорошего отдыха и тюбик крема с релаксантом. По комму связался с Майклом, нёсшим вахту на командном пункте — и наконец-то взбежал по трапу микрокрыла, где в кресле пассажира уже дожидалась его Джемма, всё ещё сохранявшая на лице недовольное выражение.

Робот-пилот сработал как часы — полёт и посадка на остров Пыльной розы не занял много времени. Выражение лица Джеммы успело смениться на предвкушающую улыбку; и это Джека неимоверно заводило.

Остров был невелик; со стороны наступления утра располагались небольшие скалы, внешне — зернистой структурой с блестящими вкраплениями — напоминавшие гранит. Около них росли несколько тёмно- зелёных местных растений, чем-то смахивающих на мох кукушкин лён, только намного крупнее.

Всё остальное пространство занимал чудесный ровный пляж цвета пыльной розы. Песок здесь был мягчайший и совершенно не пылил — его образовывали очень мелкие, похожие под микроскопом на раковины земных перловиц — или беззубок, какая разница, — плоско-вогнутые раковины планктона.

Они с Джеммой нарочито без спешки — но всё равно как-то очень быстро — поставили самый маленький, прозрачный купол, пол которого был сделан из самого мягкого и гладкого, подходящего для отдыха материала. Закрепили микрокрыло и купол пристрелянными вглубь грунта колышками. Джек доложил Майклу, что они с Джеммой на месте, всё нормально.

Протокол безопасности можно было считать выполненным.

И тогда Джек достал сохраняемую в строжайшей тайне бутылку земного красного вина, которое так нравилось Джемме.

Самому Джеку достаточно было адреналина, который давно уже горячил кровь, заставлял сердце биться быстрее, а взгляд — всё чаще задерживаться на крепкой, круглой заднице Джеммы.

Все мысли незаметно улетучивались, оставалось только ожидание; он давно уже был практически готов — но первый шаг должна была сделать Джемма.

Джемма подошла к нему, неторопливо, расслабленно — с грацией дикой кошки, наклонила голову, заглянула в глаза.

До чего он любил эту её дразнящую, дерзкую, провоцирующую улыбку, обещающую так много.

Она потянулась к его губам; поцелуй был влажным, нежным, даже осторожным — пока осторожным. Разрешение было дано: его руки легли на её бёдра, властно притянули вплотную, и это было так хорошо, так правильно — прижимать её к себе так, чтобы она чувствовала силу его желания; Джемма довольно мурлыкнула и легонько укусила его нижнюю губу.

Они переместились в купол; он стянул с неё комбинезон наполовину — так, чтобы зафиксировать ей руки, — и начал целовать её шею, ключицы; да, он знал там одно особенное местечко, стоило только добраться до этой сладкой ямочки; её выгнуло — и вот он, первый, ещё совсем тихий, но такой пленительный стон…

Сдвинув её комбинезон до пояса, переместился ей за спину — и, покрывая нежными поцелуями длинную смуглую шею, обхватил ладонями мягкую грудь с точащими сосками — приятно было легонько сжимать их, вызывая мурашки на её коже. А когда Джек легонько прихватил зубами то место, где шея переходила в плечи — Джемма вскрикнула, снова выгнувшись, и её негромкое «А-ах!» щекотно отозвалось у него в паху.

Одежду вне жилого модуля полностью снимать не полагалось никогда, но сегодня все правила могли идти ко всем чертям: комбинезоны и угги полетели в стороны, и вот уже Джек меж ног у Джеммы — кожа к коже — хрипло прошептал:

— Покричи для меня, детка! — и одним толчком вошёл во влажное тепло, а Джемма обхватила ногами его бёдра, стараясь прижаться как можно плотнее — и вот она — настоящая песнь страсти, выносящая Джека из реальности; она началась мелодичными стонами, а после перешла в громкие, чистые вскрики: «Ай-и-и!», сладко следующие за каждым толчком.

Джемма была необыкновенно прекрасна сейчас — разметавшаяся под ним, льнувшая всем телом, тянущаяся всем существом, чтобы быть ближе, получить больше, ещё…

Полуприкрытые глаза, потемневшие от страсти, приоткрытые пухлые, яркие от поцелуев губы; она вся выгибалась ему навстречу... Мелкие капельки пота на шее — и на каждый его толчок ликующий вскрик: «Ай-и-и!»

Но, чем ближе к вершине он подводил её, тем реже следовали вскрики, тем больше Джемму уносило нарастающее наслаждение — и вот уже не вскрик, а тихий стон, выдох — и она сжала его так плотно, что ему хватило пары глубоких толчков; он догнал её — и обессиленный, взмокший, опустился сверху.

Время в такие моменты словно остановилось; в первые моменты Джек совершенно не был способен понять, как долго они с Джеммой лежали рядом, так близко, как только было возможно. Джемма прикрыла глаза, удовлетворённо закинула руки за голову; дыхание её становилось всё ровнее, спокойнее.

Джемма — первая из женщин — а их у Джека было немало, — с которой после секса он захотел остаться рядом. С которой ему нравилось спать в одной постели — не в полёте, конечно, а во время земных передышек. Которая не раздражала, будучи рядом ежедневно. С ней ему было интересно разговаривать, причём она никогда не качала права и не пыталась им вертеть, как прочие. Не пыталась настоять на мелких прихотях, добиваясь своего при помощи надутых губ, слёз или скандалов.

Они хорошо понимали друг друга — её смешили его шутки, и она умела кратко и точно объяснить свою позицию, когда бывала с ним не согласна. Она никогда не устраивала истерик — просто пару раз, хмыкнув и пожав плечиком, уходила от него. Тогда он начинал скучать по-настоящему, как будто без неё жизнь слегка угасала, становилась бледнее. И всегда приходил к ней первым — а она никогда не пыталась его наказать, просто общалась так же, как до размолвки, как ни в чём не бывало.

Эту женщину он мог назвать своей женой; с ней он был готов растить детей, когда закончится срок контракта с Космофлотом. Может быть, они с Джеммой даже захотят вместе стареть, когда наступит время?

И потому сегодня Джек собирался сделать Джемме предложение. И в кармане его комбинезона ждала своего часа маленькая коробочка с двумя золотыми — по традиции — кольцами.

Однако в тот день ничему подобному не было суждено случиться. Потому, что Джемма вздохнула удовлетворённо, открыла глаза…

И зарождавшаяся на её лице солнечная улыбка истаяла, переплавившись в выражение ужаса!

Она выскользнула из-под обескураженного Джека и, как была, нагишом, рванула к микрокрылу.

Джеку казалось потом, что он поворачивался не меньше недели — и воздух словно застыл вокруг него, как плотное желе, мешая двигаться.

Над тёмно-красными камнями на краю островка поднималось немыслимое чудовище.

Крупное, чем-то похожее — и в то же время не похожее совершенно на спрута: тёмно-серое, с горящими жёлто-зелёными глазами, с полукруглыми светящимися оранжевыми рожками-антеннками над глазами, с шевелящимися, как черви, тонкими синими губами, и с уродливыми наростами вокруг широкого щелеобразного рта.

Чуть ниже рта выделялись ярко-малиновые, относительно маленькие, разветвлённые щупальца, скручивающиеся извивающейся бородой. Ещё пять пар щупалец распростёрлись в стороны, пульсируя и переливаясь всеми цветами радуги.

И Джек отчётливо понял — пошевелиться он совершенно не способен.

А когда он увидел, как Джемма, спокойная и безучастная, по-прежнему совершенно нагая, не обращая внимания на чудовище, выглядывающее из-за камней, садится рядом — и закрывает глаза, словно засыпая, — вот тогда он и понял, что всё кончено.

Одек Уах нежился в бассейне с омолаживающей сывороткой. Не то чтобы ему так хотелось омолодиться — к чему эти глупости? Однако даже перед персоналом необходимо было соблюдать политесы. Иначе для чего он нанял двенадцать массажистов и организовал их посменную круглосуточную работу? Пусть отрабатывают. Любой, в том числе и эротический, массаж по первому требованию в любое время — это неплохо, совсем неплохо. И при его финансовом положении он точно может себе это позволить. И не только это.

Да-а, как тогда ему повезло оказаться поблизости от космического корабля, опустившегося как раз на тот самый остров, на котором Уах с партнёром уединились для брачных игр!

И как наивны были эти инопланетяне — как там они себя называли? Как-то очень примитивно, как и вообще весь их язык — крайне ограниченный в частотном диапазоне и совершенно не включавший мыслеречь ни в какой форме.

Люди, да-да. А ведь слышать мыслеречь они вполне могли, как оказалось тогда же. Правда, они очень сильно удивились и этот… мужчина, да! — он никак не мог поверить, что Уах обращался именно к нему, а женщина вообще чего-то испугалась и попробовала убежать под защиту корпуса корабля.

Хех, глупая. Если бы Уах хотел уничтожить этих уродцев четырёхконечностных, он сделал бы это сразу: выпил бы их ментальное тело, они бы и ахнуть не успели. А на закуску полакомился бы их мозгами: вполне съедобно, особенно если предварительно запустить туда мелких червячков, живущих в соседних пещерах. И никто, никакое межпланетное сообщество не доказало бы факт агрессии, ведь люди сами нарушили ну совершенно все правила собственной же техники безопасности!

Во-первых, спустились на поверхность Деклы.

Во-вторых, открыли доступ в свой корабль для воздуха планеты. Ну и что, что они исследовали воздух и ничего в нём опасного для себя не обнаружили?! Они что, всерьёз полагали, что знают, что именно следует искать? Да Уах при первой высадке этих безумцев вынужден был специально — и очень быстро — выводить расу микробов-антагонистов, чтобы эти идиоты вообще вернулись на свою планету живыми!

Пришлось Уаху потрудиться, да. Ведь он был в этом очень заинтересован — и не прогадал, совершенно не прогадал!

Трупы залётных гуманоидов очень сильно привлекали внимание к той планете, на которой их обнаруживали — и порождали ктулхову прорву дополнительных проблем.

Так что лучше было обходиться без трупов.

И в целом это было не так уж сложно: люди совершенно не озадачивались никакой защитой для своих биологических и ментальных полей. И потому они никого из декаподов просто не видели. В прошлые их визиты на планету им успешно отводили глаза, а в этот раз им случилось спуститься именно на тот остров, который выбрал Уах, чтобы спокойно поиграть с партнёром. Поэтому других декаподов вокруг просто не было. Никто — и прежде всего Уах — не ожидал, что эта человеческая парочка спустится именно на этот островок, да ещё и с теми же целями, что и Уах с партнёром!

Ну, а в четвёртых…

В четвёртых, они сделали то, что неимоверно впечатлило двух наблюдавших за ними декаподов.

Да-да, занялись сексом.

Вначале всё выглядело несколько дико, с точки зрения двух декаподов-наблюдателей. У декаподов-то партнёры тогда были совершенно одинаковы: и внешне, и внутренне. Обмен генетическим материалом происходил, безусловно — как без этого?

Но что нового можно было привнести в процесс, когда партнёры прекрасно знали, что именно нравится и приятно другому в этом самом процессе?

Ты ведь точно такой же, как твой партнёр. Сошлись, обвились, потёрлись, слились; получили взаимное удовольствие, обменялись генетическим материалом. Ты забираешь пакет яиц партнёра, оплодотворённый тобой, а он уже забрал пакет твоих яиц, который оплодотворил он сам. И вы оба отправляетесь по домам, а яйца, по окончании первичной инкубации (вынашивания в репродуктивном кармане) — помещаете в домашний инкубатор.

Через период из выживших яиц появятся личинки, их можно будет отправить в ясли, а через семь периодов — в школу. Но на тот момент биологические родители уже практически не важны для личинок, за их благополучием следят ответственные и подготовленные профессионалы.

Биологические родители для декаподов — просто общественная обязанность, своего рода проявление хороших манер: должен же кто-то контролировать весь процесс развития юного декапода? Это ответственное дело, ведь каждый новый член общества важен для декаподов в целом. Необходимо, чтобы весь доступный ему потенциал юный декапод сумел реализовать полностью.

И потому общество обязывало каждого декапода произвести лично и проследить за развитием достаточного числа юных декаподов. Смертность среди личинок была достаточно высокая, фертильность у них с течением времени снижалась — а потому общество выплачивало каждому декаподу вознаграждение за детей, достигших определённого возраста. За каждого маленького декапода, достигшего половозрелости и доказавшего свою способность к размножению.

Скучно. Банально. Никакого азарта. Ничего нового. Питаться — и то интереснее! Не говоря уже об охоте или боях гладиаторов.

Но в тот раз Уах с… как там звали-то тогдашнего партнёра Уаха? Запамятовал… а, да ладно, не важно это: как бы его ни звали, но партнёрские игры в тот раз у них с Уахом не задались. Очень уж их увлекло наблюдение за этой разнополой парой — мужчиной и женщиной!

Вначале мужчина осторожненько подбирался к женщине, грамотно заходя с тех сторон, где она не видела — или не сразу замечала — его активность. Потом, уже поймав и зафиксировав её, обездвижил с помощью приёма «поцелуй». Тогда Уах и слова-то такого не знал — «поцелуй». Н-да-а…

Ну, было, конечно, совершенно ясно, что всё это — партнёрские игры, по предварительной договорённости и явному полному согласию. Женщина совершенно не сопротивлялась, только распаляла партнёра. Очень, кстати, грамотно распаляла! Постоянно демонстрируя, что не в силах устоять, и явно искренне теряя всякий разум от его прикосновений.

То, что происходило между этими двумя организмами, довольно-таки непохожими друг на друга — гораздо более непохожими, чем было естественно для двух декаподов в то время — напоминало ритуальный танец самого высокого класса. И происходящее совершенно заворожило двух декаподов-наблюдателей.

Какие ментальные волны расходились вокруг! Как это было красиво! Как выглядело необычно!

А уж, когда мужчина освободил женщину от всех защитных покровов и приступил, собственно, к процессу — какой начался ментальный фейерверк! Уах сроду такого не видал, да и партнёр его просто-таки дар речи утратил, что звуковой, что ментальной, только взвизгивал тоненько на ментальном уровне от восторга.

И вот тогда-то, увлёкшись, Уах и упустил ментальную маскировку. И эта человеческая парочка его увидела.

И с чего они решили, что он страшный?! Уах был довольно привлекателен — для декапода, конечно. Да уж получше этих четырёхконечностных уродцев, даже не способных выразить чувства и настроения сменой цвета покровов!

Крупный, тёмно-серый, с яркими жёлто-зелёными глазами, красиво подсвеченными полукруглыми фосфоресцирующими оранжевыми рожками-антеннками в верхней части головы, подвижными тонкими синими губами с узорчатыми наростами вокруг широкого щелеобразного рта, маленькими разветвлёнными верхними ногощупальцами, налившимися от удивления и восхищения малиновым цветом. Остальные пять пар ногощупалец распростёрлись в стороны и переливались всеми цветами радуги — до того Уаху нравилось то, что он видел и ощущал на ментальном плане.

Уах видел эту картину в ментальном слепке воспоминаний женщины, в тот момент убегавшей в испуге. И вот как бы Уах воспринял себя в этих воспоминаниях — выглядел он впечатляюще и очень симпатично.

Потом Уах почистил женщине память. Очень уж она сильно визжала, и эмоции её выглядели совершенно по-уродски, с точки зрения декапода. Да ещё, пока она бежала к кораблю, ясно прослеживалось её намерение выжечь корабельными дюзами весь островок. Фильмов — что это такое, Уах тоже разобрался немного позже — она, видите ли, насмотрелась, и вот такой вполне для декаподов привлекательный внешний вид показался ей тогда просто страшнейшим изображением врага.

А вот мужчина, вначале восхищённо застывший неподвижно, очевидно, сумел оценить привлекательность Уаха. И он-то сумел понять, что способен вступить в контакт с Уахом — не как равный, Ктулху упаси, но хотя бы как способный к осмысленной беседе.

Так и состоялся первый контакт Уаха с людьми. И здесь — не сразу, конечно не сразу — но довольно быстро, чему очень поспособствовали обстоятельства встречи — Уах и узнал то новое, что сделало его одним из богатейших и влиятельнейших декаподов планеты. Одним из самых умных-то он и до того был, да: а иначе разве сумел бы Уах понять всю красоту и богатство открывшихся возможностей?!

И Уах вполне успешно сумел использовать возможность сотрудничества с людьми. Человек-мужчина снабдил его справочными материалами. Теми самыми фильмами. Часть из фильмов относилась к разряду «порнуха» — м-м, до чего это было интересно декаподу! Другая часть относилась к разряду «эротика». Там тоже было немало полезного.

Была и «фантастика»; от неё Уаха частенько просто узлом завязывало, до того в ней всё было через край переполнено людским самодовольством, уже одно то, что люди всегда побеждали декаподоподобных — на удивление тупых и нерационально злобных!

Не совсем удобно было то, что оборудование людей не было приспособлено к использованию в воде — полноценной среде обитания для декаподов. Но Уах со временем решил и этот вопрос, а первое время оборудование и чип-записи пришлось спрятать в маленьком гроте на этом самом островке.

Тем не менее, разумное существо — к которым Уах, несомненно, относился — даже из вот такой информации сумело извлечь пользу. По крайней мере, такие фильмы помогали понять людей и лучше сориентироваться, налаживая с ними сотрудничество.

Десятиноги изначально были гермафродитами, как и большинство видов на планете. И только путешественники из космоса открыли им великую тайну, что живые — и разумные в том числе! — виды могут быть разнополыми.

Вот у людей этих самых полов было два. Объективно, с физическими и генетическими различиями. И насколько это разнообразило жизнь! Уму непостижимо!

Разнополые партнёры изучали предпочтения друг друга. Приходилось учиться доставлять друг другу удовольствие! Ведь между разными полами имелись вполне существенные различия. И не только телесные, но и ментальные! У разнополых гуманоидов даже и способ мыслить и воспринимать окружающий мир — отличались!

А вдобавок — детей вынашивала и ухаживала за ними, и, в частности, вскармливала — только женщина!

Помощь мужчины была не так уж значительна: женщина вполне была способна вырастить детей самостоятельно. Роль мужчины была социальной: и конечно же, он заботился, в первую очередь, о женщине. Причём мужчины, насколько Уах довольно быстро убедился, не считали женщин вполне равными себе. А женщины, натурально, боролись с таким к себе отношением!

Какие обширные возможности создания причин для разнообразной борьбы возникали среди разнополых! Дискриминация по половому признаку — и борьба с ней!

«Неправильные» однополые секс и отношения — и борьба с ними, или же борьба за право свободно заниматься такими вещами!

Движение! Вихри страстей! Фейерверки эмоций, ярких, разнообразных!

Просто мечта. И, главное — убивать никого не обязательно.

А ведь сколько декаподов отдали свои жизни на гладиаторских боях?!

Нет, конечно, бои сами по себе никто не стал бы запрещать. Всегда находились индивидуумы, желающие закончить свою жизнь не в старости, а в бою, с честью, оставив потомкам героическую память о себе — и перед смертью пожив в роскоши.

Но какое великолепное развлечение являли собою эти половые различия! Жаль, что декаподы настолько одинаковы…

Хотя… почему жаль?

На планете давным-давно умели применять мутагены к неразумным живым организмам. Умели выращивать биомеханические инструменты и костюмы для декаподов и широко их использовали при необходимости. Генетическое конструирование было прекрасно развито. И давало великолепные результаты: и при выращивании новых видов быстрорастущих кормовых водорослей, и при выведении новых видов животных или планктона с заданными свойствами.

Уах как раз был прекрасным специалистом в создании новых генетических конструктов. Этим было совершенно необходимо воспользоваться!

Вот так и началось новое время на планете декаподов.

Первые три новых пола Уах создал в течение первых же четырёх периодов после контакта с людьми.

Грамотно проведённая пропаганда сделала создание полов очень популярным.

Появился обычай проводить зачинательные сеансы в общих ваннах — с непременным присутствием представителей каждого из уже созданных полов — и до чего же это украсило жизнь декаподов!

Конечно, Уах не выдавал своих секретов. Но всё равно, спустя короткое время к процессу создания полов присоединились проклятые соперники.

Хвостанны поганые, паразитирующие на чужих идеях!

Начиная с четвёртого пола и заканчивая последним из созданных в настоящее время — девятым, — идею Уаха использовали другие, нечистоплотные и хитросопловые, коварные конкуренты.

Теперь Уах просто обязан утопить их всех, и именно он должен создать новый пол, с небывалыми свойствами — Десятый!

Как же это неимоверно мотивирует, просто праздник какой-то — эта самая половая жизнь!