Жаба (гет)

Шлёп.

Шлёп.

Шлёп-шлёп-шлёп.

Тревор очень старался прыгать потише, но у него ничего не выходило. Его тело плюхалось на плиты пола с отвратительно громким шлепком, и он ничего не мог с этим поделать. Даже эхо, кажется, раздавалось… Он пробовал было идти, но получалось у него это плохо и медленно — и лапы начинали болеть. Всё же жабы плохо приспособлены к ходьбе — они прыгают. Оставалось только надеяться, что ночь уже достаточно глубока, и никто его не заметит и не отнесёт назад, как в предыдущие.

Впрочем, даже если и так — он продолжит свои попытки. И однажды всё-таки доберётся до неё. Он просто должен! Он же так долго ждал!

Его жабье сердце начинало биться быстрее, когда он думал о ней. Здесь, в Хогвартсе, было не так уж и много его сородичей — почему-то глупые дети в основном везли с собой кошек, птиц и тому подобную теплокровную живность, а вот земноводные были совсем не в чести: говорили, что они вышли из моды уже лет сто как. Хотя, если подумать, существует ли животное, более подходящее для юного волшебника, нежели жаба? Кошка — это так банально! А ещё её невозможно носить с собою в кармане. Но нет…

Так что жаб в Хогвартсе было мало, и Тревор каждое лето надеялся, что уж в следующем-то году ему повезёт, и он, наконец, встретит её. Ту, чью икру сможет оплодотворить, и так, наконец, продолжить себя. И каждую осень разочаровывался, так и не встретив среди новеньких ни одной самки своего вида. Не зря, видно, хозяин всегда говорил, что Тревор очень, очень редкий…

Эта осень опять разочаровала Тревора — но едва он решил, что познакомился со всеми новоприбывшими, и загрустил о том, что теперь придётся ждать ещё целый год, как услышал, как очкастый мальчишка говорил его хозяину:

— Да она — вылитый Тревор! Серьёзно, они словно из одного болота!

Тревор тогда даже квакнул от охватившей его вновь надежды. «Вылитый Тревор»! Значит, где-то здесь, совсем рядом обитает его судьба! Нужно только найти её.

Только как?

Если бы Тревор мог задавать вопросы! Но люди не понимали его кваканье — приходилось слушать их разговоры и предвкушать встречу с прекрасной незнакомкой. А она и вправду была прекрасна, раз люди — даже люди! — её оценили и выделили из всех, и всё время о ней говорили. Постоянно!

Постепенно из их разговоров Тревор уяснил, что его будущая возлюбленная живёт вовсе не у студентов, а у одного из преподавателей. Так вот почему он её не нашёл! Он просто искал не там. Что ж, теперь он найдёт — в конце концов, преподавателей не так уж и много.

И он искал — и слушал разговоры вокруг. И, наконец, точно понял, кто ему нужен — оставалось только добраться… В предыдущие ночи его ловила и возвращала эта гадкая кошка, патрулирующая коридоры на пару с тем неприятным стариком — подкрадывалась из-за угла, опрокидывала лапой на спину и мерзко орала. Но сегодня Тревор отправился в путь попозже и надеялся, что этой ночью сумеет избежать неприятной встречи.

Шлёп.

Шлёп.

Лестница.

Прыгать вниз было куда проще, чем вверх — и спуск Тревор преодолел без труда. И попрыгал по коридорам, очень стараясь приземляться потише.

Шлёп.

Шлёп.

А вот лестница вверх была уже более серьёзным препятствием — но он справился. Справился! И даже не встретил эту мохнатую дрянь.

Пробраться в нужную комнату было просто: щели есть везде. Например, под дверью. Здесь она была совсем узкой, но Тревор всё же протиснулся — и оказался, наконец, там, куда так стремился.

Он принюхался и огляделся, пытаясь отыскать свою суженую, однако нигде не было видно ни террариума, ни хотя бы какой-нибудь банки. А главное — он не ощущал запаха. Но она же здесь — он ведь слышал! Должна быть здесь! Может быть, она спит вместе с хозяйкой?

Запрыгнуть на кровать оказалось очень непросто, но, в конце концов, ему это удалось. Ещё один прыжок — и он уже на мерно поднимающейся и опускающейся груди, откуда всё должно было быть хорошо видно. Тревор огляделся, высматривая ту, ради которой проделал весь этот путь, его взгляд упал на лицо спящей женщины…

И всё.

Он пропал.

Сердце Тревора замерло — а потом забилось часто-часто.

Она!

Это была она!

И то, что она оказалась человеком, почему-то не имело никакого значения.

Он сидел и смотрел на неё, и у него внутри рождалось что-то горячее и прекрасное. Тревор осторожно переступил лапами, придвинувшись чуть-чуть ближе к её лицу. А потом ещё раз. И ещё. Она пошевелилась, её губы приоткрылись и издали чмокающий звук — с таким, Тревор много раз видел это, люди пробовали друг друга на вкус, так выражая свою любовь. Что ж — раз его будущая возлюбленная оказалась человеком, он тоже должен так сделать.

Один прыжок — и лапки, и брюшко Тревора прижались к её щеке. Она была восхитительно тёплой и мягкой, и пахла немного ромашкой, валерианой и огурцом. Тревор осторожно переступил лапами, подбираясь к её рту — и, наконец, ткнулся своими губами в её.

И громко, оглушительно квакнул, издав самую сложную и длинную трель в своей жизни.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Её вопль сдул его, в самом прямом и буквальном смысле — и когда Тревор шлёпнулся ей на грудь, она закричала опять, и одним движением сбросила его на кровать.

— А-а-а-а-а-а! Гадость! Дрянь! Убирайся! Мерзкая тварь! Сейчас я тебя… — она перестала, наконец-то, кричать, и схватилась за свою палочку — и его мир померк.

* * *

— Мистер Лонгботтом, — Долорес Амбридж вызвала Невилла, едва войдя в класс. — Вам следует тщательнее следить за своим питомцем, — отчитала его она, с брезгливой гримасой левитируя ему на стол обездвиженного Тревора. — С сегодняшнего утра в школе действует декрет о запрете держать здесь питомцев тем, кто не в состоянии уследить за ними — и если я ещё раз увижу эту дрянь не только в ваших руках, я его изыму и отправлю в министерство. Уверена, они найдут ему применение. А пока вы наказаны — неделя отработок у мистера Филча. Итак, откройте учебники на странице восемьдесят четыре…

Ничего этого Тревор, конечно, не слышал. Он вообще очнулся только ближе к обеду, когда Невилл отнёс его в спальню и, посадив в банку, грустно попросил:

— Пожалуйста, не сбегай пока что отсюда. А то эта жаба скормит тебя кому-нибудь.

Он ушёл — а Тревор, вздохнув, закрыл глаза и закопался в выстилающий дно мягкий мох. Его сердце было разбито — и ему требовалось время, чтобы пережить своё первое любовное разочарование.