Моя (гет)

У неё нет веснушек.

В остальном девушка перед ним — вылитая Хельга: ее синие глаза и улыбку он узнал бы и во сне.

В этой жизни она чистокровная. Как забавно: Хаффлпафф, так отчаянно скрывавшая свой статус грязнокровки в прошлом, сейчас принадлежала к одному из самых известных аристократических родов. В остальном она не изменилась: та же наивность, смех, голос… и совершенная доброта.

Ханна Эйвери — так ее зовут в этой жизни. Имя Хельга ему нравится гораздо больше, что, впрочем, совершенно не проблема.

Как и уговорить ее присоединиться — он знает девушку, знает, что она предназначена ему, и что ради любви способна на все.

Проблема в том, что сам Салазар Слизерин не был готов. Точно не ради любви.

Но он не мог спокойно жить, зная, что Хельга — его Хельга — целует кого-то другого, живет с кем-то другим и, возможно, даже любит… ни в прошлой жизни, ни в этой, такого он позволить не может.

— Здравствуй, — он подходит в своём стиле — тихо и незаметно, отчего хрупкие плечи девушки вздрагивают. Сколько ей? Шестнадцать?

— Простите… Мы знакомы? — Хельга щурится, вглядываясь в лицо собеседника, а Салазар отмечает, что ее мимика совершенно не изменилась.

— Не в этой жизни.

Она неловко улыбается и поправляет волосы, отсаживаясь подальше.

— Ты ведь Том, староста Слизерина? — кивает на значок. — Обычно не такой разговорчивый. Мало кто знает тебя, как друга.

— Люди переоценивают дружбу, Ханна, — он склоняет голову набок, сосредоточиваясь на пухлых губах собеседницы. — Привязанность… это слабость.

* * *

— Люди переоценивают дружбу, Хельга, — он склоняет голову набок, сосредотачиваясь на ее голубых глазах. — Привязанность — это слабость.

— Чувства делают нас сильнее, глупый, — Хаффлпафф улыбается и заправляет локон волос за ухо. — Придёт время, и ты вспомнишь о моих словах.

* * *

— Что ж, у нас разное мнение на этот счёт, — семикурсница захлопывает книгу и поднимается, когда парень прерывает ее:

— По-прежнему считаешь, что чувства делают нас сильнее, Хаффлпафф? — она застывает на месте, а слизеринец продолжает: — Ты по-прежнему наивна, как ребёнок.

Она оборачивается по сторонам, поправляет желтый съехавший галстук и хмурится.

— Эйвери. Моя фамилия Эйвери.

— В этой жизни, — усмехается он. — В прошлой ты была знаменитой волшебницей, Хельга Хаффлпафф.

Библиотека пуста, и его голос отдаётся эхом.

* * *

— Ты — самый вредный маг, которого я знаю, Салазар Слизерин! — она смеётся, а он подхватывает ее на руки и прижимает к себе. Словно влюблённый мальчишка.

Девушка продолжает смеяться, пока он не накрывает ее губы своими.

— О, Хаффлпафф, ты безнадёжна, — улыбается в ответ, касаясь своим носом — ее.

— Ты хотел сказать, безнадежно влюблена в самого вредного мага вселенной? — улыбается. — Да?

* * *

— Мне лучше уйти, — все ещё хмурясь, разворачивается Ханна. И именно в этот момент парень неожиданно и ловко хватает ее за руку.

—Ты по-прежнему упряма, — он поднимается, подходя ближе. Так, чтобы она чувствовала его дыхание.

— И тебя по-прежнему легко напугать.

Она же наоборот почти не дышит, глядя в чёрные, безжизненные глаза собеседника. И затем делает жалкую попытку вырваться.

— Отпусти немедленно, или…

— Или что, Ханна? — он приближается к ее уху, шепчет, обжигая своим дыханием, отчего девушке становится некомфортно. Никого вокруг. Совершенно никого.

— Что тебе надо? — но вместо того, чтобы испугаться и замолкнуть, она гордо вздергивает подбородок и поджимает губы.

Парень лишь усмехается, узнавая свою Хельгу и убеждаясь, что он не ошибся в выборе.

— Ты удивишься, но в прошлой жизни мы были больше, чем друзья, — он наконец отпускает ее руку и делает шаг назад.

Впрочем, он не умеет ошибаться.

* * *

Он смотрит, как она смеётся, и не перестаёт удивляется растущему теплу в груди.

Она — его личный лучик солнца в подземельях, который не даёт пропасть, потеряться во всей тьме лабиринтов. И он влюблен в нее.

Салазар Слизерин — великий и могущественный волшебник — влюблён в простую магичку — так бы звучали заголовки в газетах?

Они не знали, что Хельга Хаффлпафф была совершенно необычной. Более того — столь особенную девушку он не встречал за все свои многочисленные жизни, при этом был уверен, что у девушки жизнь — первая.

Она была столь наивна, столь чиста, что притягивала совершенно противоположного ей Слизерина.

— У тебя доброе сердце, — как-то сказала она, лёжа на его груди, а он лишь подумал, как же сильно эта девушка, с голубыми глазами, ошибается.

* * *

— Я не верю тебе! — она резко одергивает руку и делает шаг назад, не вызывая и тень эмоции на его лице. — Убирайся!

Она повышает голос.

* * *

— Ты чертова лгунья! — он кричит. В её глазах — слёзы, на шее чертов медальон Слизеринов. Как он мог подарить его грязнокровке? Как раньше не заметил, что она — грязная?

— Салазар… — она пытается коснуться его руки, но мужчина резко одергивает ту. Качает головой. Его глаза искрятся ненавистью. Злостью. Предательством.

— Не прикасайся ко мне, грязнокровка, — шипит он, а затем прикрывает глаза. — Убирайся! Убирайся вон!

Теперь все пазлы складываются. Гриффиндор, Рейвенкло так отчаянно защищали грязную кровь, потому что знали правду. Знали, что Хаффлпафф — чертова грязнокровка. Хуже маггла. Ниже домовика.

И они не сказали ни слова. Никто из них.

* * *

— Что ж, Ханна Эйвери, — он сцепляет руки за спиной, — ты не оставляешь мне выбора.

Прежде, чем она успевает понять, удивиться, испугаться или закричать — он усыпляет ее, невербально, а затем мягко ловит ее тело…

Спящая она кажется такой невинной, такой родной, а ее волосы, как и тысячи лет назад, пахнут одуванчиками.