Моя (гет)

Большой зал как всегда полон. Дети всех возрастов бесконечно горланят, не давая насладиться завтраком. За тысячу лет ничего не поменялось.

— Куда ты постоянно смотришь? — Эван Розье заинтересованно оглядывается на стол Хаффлпаффа, ища глазами ту, за которую зацепился взгляд друга.

Ханна Эйвери, в красивой белоснежной блузке, с желтыми цветами в волосах, как обычно улыбается. Улыбается не Тому, а какому-то однокурснику в нелепом свитере. Весело смеётся от его шуток, когда тот смотрит прямо в ее глаза.

Голубые красивые глаза, которые должны смотреть только на него, и улыбаться только ему.

— Этот хаффлпаффец, — отрезает Том, взглядом указывая на парня-пятикурсника. — Что ты о нем знаешь? Особенно об их отношениях со старостой Хаффлпаффа.

— Ханной? — слизеринец на секунду отводит взгляд. — Они лучшие друзья.

Ему тяжело сдержать эмоции. Но приходится.

— Кто он? — под столом Том сжимает кулаки, и в его голосе звучат стальные нотки.

Розье слишком медлит, это злит. Реддл бы прямо сейчас выбил из него всю информацию, лишь бы тот не тянул и вникал быстрее. Идиот.

— Марк Диксон, — наконец произносит он, вновь делая паузу и прищуриваясь. — Грязнокровка.

Том с ещё большим гневом смотрит в сторону стола Хаффлпаффа. Ханна по-прежнему весело улыбается, не замечая его взгляда.

— Что ты собираешься делать? — шепотом спрашивает Розье.

Том не оборачивается к нему. Его взгляд все ещё прикован к Ханне, которая все никак не перестает улыбаться своему дружку.

— Ничего. Пока что — ничего.

* * *

— Что у тебя с этим Реддлом? — Марк задумчиво жуёт яичницу, с подозрением глядя на подругу.

Как долго они знакомы? Ханне иногда кажется, что вечность. Как столкнулись в Хогвартс-экспрессе, и она пролила на него сок, так и каждый день проводили вместе.

Даже на каникулы по-очереди приезжали друг к другу, а родители шутили, что после школы Марк и Ханна обязательно поженятся, вызывая у обоих горящие от смущения щеки. Она делилась с хаффлпаффцем всем, доверяла любые тайны и рассказала про самые смелые желания.

Так почему сейчас не могла и слова произнести о Томе?

— Ханна, прием! — он машет перед ее лицом ладонью, и Ханна вздрагивает.

— Мы друзья, — мягко отвечает она. А Марк, конечно, не верит. Он как никто другой знает всех знакомых Ханны, не говоря уже о более близких отношениях.

— Ты врешь, — фыркает он. — Если этот Реддл тебе что-то сделал, я его…

— Марк, все хорошо, — она улыбается. — Том хороший парень. Вам стоит подружиться.

Эта фраза выбивает его из колеи. Он оборачивается на стол Слизерина и ищет глазами Реддла. Тот как раз разговаривает о чем-то со своим дружком Эваном.

Его эта компания не то, чтобы пугает, но тревожит. Том нравится всем без исключения. Идеальный ученик, безукоризненно идеальный. Все заклинания удаются ему с первого раза, по любому из предметов он может обогнать преподавателей.

Но Марк чувствует в нем что-то отторгающее. Пугающее. Негативное.

— Ты слишком добрая, Ханна, — Марк качает головой. — Другие люди этим могут пользоваться.

— Так мне больше не давать тебе списывать домашку? — смеётся девушка, легко пихая в бок лучшего друга.

Когда она улыбается, ему кажется, что весь мир находится прямо перед ним. Но Марк никогда не признает, что чувствует к ней что-то больше, чем дружба.

— Ты раньше и слова не говорила о Томе, — он медленно качает головой. — А сейчас смотришь на него, будто влюблена тысячу лет.

В ее глазах что-то мелькает — он не может этого не заметить. Ханна тут же отводит взгляд, захлопывая учебник Травологии.

— Пошли, у нас сегодня итоговая, — легко бросает она, поднимаясь из-за стола. Марк в ответ хмыкает и берет свою сумку.

Вместе они выходят из Большого зала, и впервые за все время — молчат. Ханна, как бы не хотела, не могла сказать правды. А Марк это видел.

— И все же, — вздыхает хаффлпаффец, немного замедляясь, — этот тип… он жуткий. Не стоит общаться с ним.

— С кем? — внезапно выросший перед ними Том Реддл пристально смотрит на парня. — Не стоит общаться — с кем?

Марк в ужасе замирает, на секунду его дыхание перехватывает. Он оглядывается на Ханну.

У той — ни капли испуга. Лишь теплая улыбка.

— Том! — восклицает она. — Ты тоже на Травологию?

Марк хмурится. Ему кажется, что все неправильно. Всё не так, как должно быть.

— Нет, у нас совместное занятие с гриффиндорцами, — отрезает он, грозно глядя на Тома. — И твой друг шёл в другую сторону.

Том смотрит ровно, его лицо почти не меняется. Но черные, ядерные глаза буквально выдают все, что он думает в эту секунду.

Марк берет растерянную подругу за руку и едва делает шаг, как слизеринец резко преграждает им путь. Он испепеляюще смотрит на Марка, а затем вдруг выдергивает кисть Ханны из-под руки хаффлпаффца и тянет к себе.

— Она моя невеста, — отрезает он, а затем, также неожиданно, накрывает ее губы — своими.

* * *

Том толкает ее к стене и наваливается сверху. Она непонимающе хлопает глазами. Вокруг — тихо. Ни души.

Коридоры Хогвартса ночью завараживают.

Он назойливо целует ее в висок, опускаясь ниже. Оставляет дорожку поцелуев на шее.

— Том, — она тихо выдыхает, пытаясь отстраниться. Он будто не слышит, и, обхватывая ее за талию, притягивает к себе. Ханна упирается руками ему в грудь и отворачивается. — Том, хватит.

Слизеринец не останавливается. Его поцелуи опускаются ниже, он больно прикусывает кожу, и Ханна вскрикивает.

— Салазар!

Момент. Он резко замирает. Отстраняется, все ещё касаясь шеи Ханны.

— Извини, — он заправляет выпавший локон ей за ухо, и задумчиво проводит взглядом по ее губам. Хаффлпаффка аккуратно касается его щеки.

— Что с тобой?.. — ее голос выдает грусть. — Ты говорил, что нам стоит скрывать отношения, а вместо этого сам сказал Марку, что я…

Она запинается, когда он властно поднимает ее лицо за подбородок. И разглядывает каждую черту ее лица, снова и снова.

— Потому что я не хочу, чтобы он смотрел на тебя таким взглядом, — спустя время выдыхает слизеринец. — Будто думает, что ты сможешь принадлежать кому-то, кроме меня.

Ханна вздыхает. И качает головой.

— Но ты даже не попросил моей руки, — наконец выпаливает она, прикусив губу. — Ты поставил перед фактом. Вновь.

Он хмурится и опускает руку.

— Ты бы согласилась, — ровно произносит. — Зачем тратить время?

Она почему-то вздрагивает. И с долей боли смотрит на Салазара.

— Дело не в этом, — она качает головой. — Ты автоматически считаешь меня своей вещью, — от этой мысли ее пробивает дрожь. Салазар сжимает руку девушки, и она не сопротивляется.

Но смотрит на него так, что лучше бы сопротивлялась.

— Потому что ты и так моя, — он шепчет, касаясь губами ее лба. — Мы связаны судьбой. И этого не изменить.

Он снова целует ее шею, но больше не слышит просьб Ханны остановиться.

* * *

Слезы снова обжигают ее щеки. Губы снова дрожат. Она снова и снова совершает одну и ту же ошибку.

Зачем он вернул ей память? Зачем заставил возродить любовь, которая принесла ей столько боли?

«Потому что он эгоист, Ханна. Он всегда таким был», — отвечает ей внутренний голос, единственный, с кем она может поделиться своими чувствами. И это ее убивает. Разрывает на части.

Она знает, что Салазар любит ее, но его любовь никогда не была правильной. Она была токсичной, отравляла её и её душу. Так почему Ханна продолжает верить? Почему еще надеется спасти его?

— Мисс Эйвери?.. — голос отдается эхом по коридорам. Она тут же вытирает слезы рукавом мантии и натягивает улыбку, оборачиваясь к мужчине.

— Профессор Дамблдор, — Ханна пытается говорить легко и уверенно, но ее голос все равно дрожит. — Простите, я проводила обход этажа и что-то… задумалась.

Он заинтересованно вглядывается в ее лицо, не отвечая сразу. Только потом задумчиво оглядывается.

— А мистер Диксон с вами?

Ханна медленно качает головой. Она сама сказала ему выспаться, чтобы хоть где-то побыть наедине со своими мыслями. Но от этого решения стало лишь хуже.

Ей безумно хотелось, чтобы Марк оказался рядом и, ни о чем не спрашивая, обнял. Понял без слов.

Он всегда так делал.

— Профессор, вы ведь знакомы с Томом? — она вдруг поднимает взгляд, теребя рукав мантии. Её сердце почему-то начинает биться чаще. — Мистером Реддлом.

Никто и никогда не мог понять, о чем думает Дамблдор. Кроме Ханны. Ведь она отчетливо увидела, как профессор хмурится одним своим взглядом.

— Конечно, — он медленно кивает. — Но вам не стоит задавать личные…

— Прошу, — она выдыхает. — Вы очень мудрый человек, профессор, и вы видите то, чего не видят другие. Я хочу услышать ваше мнение.

Он молчит. Долго молчит, и Ханна разочарованно опускает взгляд. Все бесполезно.

— Мистер Реддл очень сильный волшебник, — вдруг он тихо, басисто произносит, едва касаясь плеча девочки. — Но его мысли могут пугать даже меня, мисс.

Ханна кивает. Она знает его мысли еще со времен основателей.

Уничтожить всех грязнокровок. Подчинить. Оставить мир волшебников — волшебникам.

И с тысячелетием они лишь укрепились.

— Но что и может спасти душу, мисс Эйвери, — неожиданно продолжает профессор после длительной паузы, — так это любовь.

Она поджимает губы. Любовь. Конечно. Что может быть прекраснее этого светлого чувства, о котором мечтает каждая девочка?

— Тогда вам не о чем волноваться, профессор, — ее голос вновь вздрагивает, и она поправляет воротник. — Мы обручены.

Просто любовь Тома Реддла оставляет свои следы.