Сказка странствий (джен)

Осень 1340 года, Нюрнберг

На закате осеннего дня, в тот момент, когда Азирафель пристраивал в камин последнее полено, с улицы до него донеслись громкое лошадиное ржание, скрип колес и заковыристые мужские проклятия. Ангел распахнул ставни пошире и выглянул в окно. Сквозь голые ветви яблони он увидел пегого жеребца, запряженного в кибитку. Тот жадно подбирал губами с земли червивые подгнившие яблоки, и никакой кнут не сдвинул бы его сейчас с места. Косые солнечные лучи лежали на его взмыленной спине. Хозяин животного показался из-за повозки внезапно, и пока он распутывал поводья и выговаривал спесивому коню, Азирафель успел сложить о нем кой-какое мнение: молодой человек имел весьма приятную, хоть и потрепанную бродячей жизнью, наружность, приличные сапоги, просторный плащ с ярко-синей шелковой подкладкой и обширный запас изысканных ругательств преимущественно на латинском языке. Последний факт не оставил у ангела сомнений, что перед ним человек образованный и смутьян.

Мужчина потянулся за висевшим на дереве яблоком, но, заметив в окне Азирафеля, одернул руку, немного виновато пожал плечами, приветственно поклонился и спросил, где можно напоить лошадь и есть ли в городе аптека. По мягкому, напевному выговору ангел предположил, что незнакомец родился и долго жил в южных землях Священной Римской империи.

Ангельская природа и изрядное любопытство подтолкнули Азирафеля вынести ведро воды для жеребца и завести знакомство с его хозяином.

Странника звали Орландо. Он собирался остаться в городе до первых заморозков.

Орландо поставил свою кибитку на берегу Пегница под древним дубом. Утром следующего дня, следуя указаниям, полученным накануне от своего нового знакомого — писца Азирафеля, он нашел недалеко от Ратушной площади вывеску аптеки и решительно постучал в дверь.

Господин Кноблаух открыл не сразу и долго держал раннего посетителя за порогом. Как ни старался, он не мог разглядеть на лице незнакомца следов болезни и бессонной ночи. Настороженный взгляд аптекаря остановился на добротном кованном сундуке в руке мужчины, объемном и тяжелом на вид, и он посторонился, пропуская посетителя внутрь.

Незнакомец назвал свое имя и приступил к делу: звеня ключами и гремя замками сундука, он предложил аптекарю купить у него лекарства, приготовленные собственноручно по «Антидотарию». Господин Кноблаух, морща лоб, молча следил за руками Орландо, ожидая шарлатанства и пытаясь не пропустить момент, когда оно начнется. Когда Орландо откинул крышку, хозяин аптеки невольно подался вперед: в тусклом оконном свете из обитого толстой кожей нутра сундука поблескивали графины и бутыли из дорогого стекла. Венецианского, угадал старый аптекарь. Заметил он и альбарелло⁽¹⁾ из майолики⁽²⁾. Посуда стоила немалых денег. Вся она была наполнена до краев, а на крышках чернели символы, понятные алхимику и аптекарю. Господин Кноблаух в раздумьях покусывал нижнюю губу, но так и не проронил ни слова.

— Вот, — продавец снадобий протянул ему свиток, — доказательство, что я не пройдоха, не шарлатан, как вы изволите думать.

Аптекарь подошел к окну и развернул свиток. Разрешение на изготовление лекарств и торговлю ими, подписанное двумя люстраторами, как положено. Дорогая бумага с водяным знаком в нижнем углу — такую производили итальянские мастера. Знакомая печать с надписью «civitas Hippokratika» — вверху.

Орландо держал в руках еще один свиток, похожий на первый, и незамедлительно подсунул его аптекарю. Два профессора Салернской медицинской школы⁽³⁾ удостоверяли, что владелец этого документа — врач.

— Что ж, молодой человек, — заговорил наконец господин Кноблаух, — я с почтением отношусь к вашим бумагам, но не знаком с вашим мастерством.

Он вернул Орландо свитки, присел на скамью и требовательно произнес:

— Расскажите, как вы будете готовить сироп под номером двадцать восемь?

Орландо вздохнул и с дотошностью примерного школяра расписал, что и в каких количествах требуется для кровоостанавливающего сиропа. Аптекарь постукивал пальцами по лавке, поглядывал на сосуды в сундуке и не спешил с ответом.

— Не сочтите за неуважение, господин Кноблаух, но позвольте и мне небольшой экзамен? — Орландо достал из поясной сумки стеклянную ампулу и вручил аптекарю. Он подождал, пока тот разглядывал на свету и нюхал густую маслянистую жидкость. — Вы, должно быть, уже догадались, что это?

— Мухоморный яд, — предположил аптекарь, и Орландо кивнул.

То, что произошло дальше, господин Кноблаух с хмельным восхищением и еще сохранившейся в нем толикой ужаса рассказал писцу Азирафелю зимним вечером в таверне после второй кружки пива.

Было так.

Господин Кноблаух по просьбе Орландо принес мерный наперсток и наполнил его ядом, ожидая увидеть некие научные метаморфозы. Орландо тем временем насыпал в стакан белые кристаллы из маленькой деревянной коробочки, залил их водой, помешал, пока они не растворились полностью. Дождавшись, когда верхняя колба опустеет, он перевернул песочные часы и залпом выпил яд из наперстка. Аптекарь успел только ахнуть и, тяжело дыша, опустился на лавку. У него не хватало сил выпроводить безумца на улицу. Умирать. Орландо присел рядом и ободряюще похлопал аптекаря по плечу: «Не бойтесь. Но в случае неудачи, сошлитесь на внезапную остановку сердца»

Господин Кноблаух робко надеялся, что с ним сыграли злую шутку, но сердце колотилось от страха, и он не мог решить, что ему делать с посетителем.

Доза яда была так велика, что только половина песка часов утекла вниз, а зрачки Орландо сузились, по всему телу пошли судороги, слюна капала из приоткрытого рта, лицо покраснело, дыхание замедлилось и вырывалось из груди шумными хрипами. Аптекарь с трудом нащупал пульс на дергавшейся руке, посмотрел на часы и подумал, что будет делать с мертвым телом. В этот момент Орландо лихорадочно схватил стакан и выпил содержимое. Иначе как чудом это не назовешь: прямо на глазах все признаки смертельного отравления исчезали. Первыми пропали судороги и восстановилось дыхание, а когда вернулись в норму зрачки, господину Кноблауху показалось, что Орландо ему подмигнул. Аптекарь облокотился на высокий прилавок и опустил голову на руки. Облегчение, которое он почувствовал, забрало все силы и отдавалось заполошными ударами в груди. Орландо поднялся и, пошатываясь, подошел к полке с графинами, взял сердечную настойку, отмерил пятьдесят капель и поднес ко рту аптекаря.

— Вы сами нашли противоядие? Что это за гранулы? — спросил господин Кноблаух, вытирая губы рукавом.

— Сухой сок белладонны, — усмехнулся Орландо. — Не удивляйтесь. Эти яды — идеальные антидоты друг для друга. Мне потребовалось четыре года, чтобы создать рецепт.

Как тут было не удивиться!

Господин Кноблаух купил все, что содержал сундук, а через несколько дней, подумав, нашел кибитку Орландо и предложил ему работу в своей аптеке на сезон лихорадок, инфлюэнцы и ломоты в костях, который уже приближался.

* * *

Каждый день с раннего утра и до полудня Орландо трудился в аптечной лаборатории, а ближе к вечеру Азирафель видел его у строящейся церкви. Первый камень в ее основание заложили задолго до того, как Азирафель поселился в Нюрнберге. Год за годом ангел наблюдал, как растут ввысь каменные стены главного здания и башни. Приглашенный из Италии зодчий успел поседеть, а колокольня так и оставалась без крыши и шпиля. Ходили слухи, что зодчего поразила гордыня, и он хотел соорудить что-то такое, что возвысило бы его на века.

Когда затухала вечерняя заря, Орландо часто стучался в дверь Азирафеля. Ангел любил эти посиделки, заходившие далеко за полночь. Его собеседниками были достойнейшие люди разных стран и эпох, они говорили с ним со страниц книг, которые он переводил и переписывал. Орландо не уступал ни одному из них, и ангел мог воочию лицезреть его горящие глаза и слышать воодушевленный голос.

Когда на небе разгорались звезды, Орландо становился у окна и вглядывался в очертания колокольни. Ангел видел, как роятся его мысли, и не тревожил их разговором.

Орландо приносил с собой потертую сумку из толстой свиной кожи. Она вмещала арсенал инструментов и приспособлений, известных Азирафелю лишь понаслышке, но самый ценный из них — вальвеллу — ангел видел раньше, в десятом веке. Тогда божий промысел занес его в Персию, и он завел знакомство с придворным астрономом.

Позаимствовав у Азирафеля маленький фонарь, прихватив сумку и лист бумаги, Орландо шел к церкви. Он несколько раз обходил строение, пока не находил нужное место, и доставал инструменты. Ангел часто составлял ему компанию, молча наблюдая, как Орландо орудовал циркулем в пустом пространстве и, подсвечивая себе фонарем, записывал цифры на бумагу.

Вернувшись в дом, он делал расчеты и рисовал, забывая о времени. Бывало, он спохватывался, когда уже светало, и виновато спешил покинуть дом Азирафеля.

Говорят, что самое темное время суток — перед рассветом, и утверждают, что ангелы обладают зорким сердцем.

В тот вечер Орландо принес красного пива и сообщил, что на рассвете уезжает из города. Он хотел что-то показать Азирафелю, не говорил, что, но то и дело подходил к окну и поглядывал на беззвездное небо. За разговорами ночь стремительно пролетала, и в тот самый темный момент — перед рассветом, Орландо еще раз выглянул в окно, отчаянно выругался и позвал Азирафаэля.

— Там звезда. — Он указал рукой чуть выше недостроенной крыши колокольни. — Я рассчитал высоту шпиля, при которой на его верхушке всегда будет звезда. С полуночи до рассвета ты будешь видеть ее из своего окна. Жаль, что я не могу показать ее тебе сегодня.

— Я вижу звезду, — улыбнулся ангел. — Как она называется?

— Видишь? — изумился Орландо. — Пока не знаю, как они называются. Их три. Они сменяют друг друга на шпиле в течение ночи.

Азирафель не соврал: он действительно видел звезды в любую погоду. Но в этот момент самый яркий свет шел из груди Орландо. Его душа искрилась и трепетала. Но ангела удивило, как одинока она была. Ему еще не приходилось встречать душу, которую не хранил ангел. Азирафель даже собирался обратиться в Небесную канцелярию и узнать, кто допустил такую чудовищную оплошность, но потом решил, что возьмет Орландо под свое крыло. С тех пор он не выпускал своего подопечного из виду и усердно исполнял обязанности ангела-хранителя.

1) (итал. Albarello) — разновидность аптекарского сосуда, распространённая в различных странах в эпоху Средневековья и Возрождения. Сосуды предназначались для хранения мазей, трав и различных лекарств. Центрами изготовления альбарелло были Испания, Франция, Голландия и итальянские города: Флоренция, Дерута и Фаэнца

Вернуться к тексту

2) от итал. Maiolica — Мальорка) — разновидность керамики, изготавливаемой из обожжённой глины (отходов фаянса) с использованием расписной глазури

Вернуться к тексту

3) возникшая в IX веке высшая медицинская школа, располагавшаяся в итальянском городе Салерно. Претендует на звание первого высшего учебного заведения в Европе

Вернуться к тексту