Узник (джен)

— Ха-ха-ха-ха!

Кап. Кап. Кап.

— Ха-ха-ха-ха!

Дзинь.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

— Ха-ха-ха-ха-ха!

— У-у-у-у-у!

— Белла, угомони своего кузена! Опять он воет!

— Он мне не кузен!

— Ну да, ну да. А смеётесь вы всё равно похоже.

— Выпотрошу!

— Сначала выйди.

— Долохов, заткнись. Дорогая, он просто шутит. Не обращай внимания.

Многоголосье звуков проникает сквозь толстую пелену безразличия и истерики. Кто он? Где он? Почему он?

Его куда-то ведут. Тянут. Двигают. От движения — слишком утомительного для его текущего состояния — он отключается и приходит в себя на койке.

Ноги не слушаются, когда он пытается сесть. Неуклюже падая на четвереньки, он вспоминает свой сон: ему снилось, что он был собакой. А на спине его кто-то сидел. Голова взрывается болью.

— У-у-у!

— Белла, твой кузен совсем свихнулся. Воображает себя собакой.

Собака! А у Сириуса же была собака. Гримм. Огромный, лохматый и невероятно добрый...

— После визитов к доктору, — Белла произносит это слово с такой ненавистью, что Сириус перестаёт выть и раскачиваться. Он замирает и пытается поймать каждое слово. Белла продолжает говорить, — ты вообще воображаешь себя медведем.

— Не тебе об этом говорить, шлюха, — внезапно выплевывает Долохов.

Кто они? Где они?

Сириус трогает стену — склизкую и шершавую. По одной из стен стекает вода. Дождь?

— Дождь? — Тупо повторяет он и другие заключенные затихают.

— И правда дождь, — слышатся возбуждённые голоса.

Он лижет стену, и вода — нормальная. Не та, что дают ему каждый день.

— Вода! — пытается объяснить он остальным, но всё безуспешно. Они снова потешаются над ним, повторяя, что дождь — это когда с неба капает вода. Смеются. Ненавидят.

Сириус замолкает. Слова застывают у него во рту, будто он наелся неспелой черёмухи.

Сириус знает свою камеру; под кроватью на неровном полу есть углубления, почти ямы. Он заполняет их водой, которую собирает со стены. Бережно собирает капли обезвоженными ладонями и относит под кровать. Когда, наконец, углубления наполнены и скрыты тощим одеялом, Сириус успокаивается и с наслаждением лижет стену. Засыпает он вдоволь напившимся и почти счастливым.

На следующий день Сириус наблюдает за другими заключёнными. Те с жадностью набрасываются на еду и воду, принесенные хмурыми охранниками в белых халатах, а потом вяло переругиваются. Слишком вяло.

А потом уводят Беллу.

Когда её приносят, она сладострастно стонет: "Мой господин!". Клянётся в верности. Ползает по полу.

И это его гордая сестра, которая даже не каждому позволяла пожать ей руку?

Сириус больше не разговаривает. Только воет. Как бы ему хотелось помочь его двоюродной сестре! Но в конце коридора есть камера, и она пишет звук так же хорошо, как и видео — убедился в этом, когда Кэрроу хвастался отломанной ножкой кровати.

Теперь он пьёт только дождевую воду — к счастью, ждать приходится не очень долго. Дожди здесь бывают часто. И его комната — единственная, которая пропускает дождь по своей стене.

Единственное, что может делать Сириус — разминать и тренировать ослабевшие мышцы, пить дождевую воду и слушать.

И он слушает.

* * *

Однажды приводят мужчину по имени Квиринус. Тот всего боится, не хочет разговаривать с другими заключенными. Когда к нему приходят белые халаты с предложением, он соглашается сотрудничать добровольно и даже с радостью. Ему обещают почёт и славу, и он, гордый и счастливый, покидает их на долгих полгода...

А потом возвращается с множественным расстройством личности. То он начинает всеми командовать, реагируя лишь на имя Том. То рисует сложные расчёты на стене — собственной кровью. То просто сидит, покачиваясь, и бубнит что-то под нос — и замирает лишь в ответ на своё имя. Квиринус.

Белые халаты однажды видят расчёты, написанные на стене. Фотографируют и уводят Квиринуса. На этот раз навсегда.

И Сириусу становится спокойнее без этого бубнежа, без команды, без радостных воплей... без криков во сне, что Тому нужен Гарри. Очередной раз вспоминая про это, Сириус покрывается холодным потом.

Гарри! Вот кто сидел у Сириуса на спине! Сын его лучших друзей, Джеймса и Лили, которых предал....

Питер.

Питера он узнает в одном из белых халатов.

— Что они пообещали тебе, Питер? — тихо спрашивает Сириус, когда тот проходит мимо. Тот испуганно оборачивается, но Сириус методично начинает биться головой о прутья решётки.

На следующий день его порция чуть больше, чем у других — они уже не способны заметить, но он-то видит! — а под едой две фотографии.

Мать Питера, баюкающая руку с отрезанной кистью. Она же учитель музыки! Кто мог так поступить...

Сириус внезапно понимает, что знает, кто это сделал. Меценат, благотворитель, лидер крупнейшей высокотехнологичной медицинской компании с наибольшим годовым доходом мистер Том Риддл. Который вот уже двадцать лет борется с собственной спинальной мышечной атрофией, сражается за работу каждого двигательного нейрона. Когда-то Сириус был полицейским — он вспоминает! — и накопал порядочно грязи на этого мецената. Начиная с похищения людей и заканчивая заказными убийствами конкурентов.

Похищение людей, ха. Может, и не случайно Сириус здесь оказался, не так ли?

Следующую фотографию он берёт с трепетом. На ней Гарри — в форме Хогвартса, со взглядом, полным надежды, смотрит на фотографа. Рядом с ним — женщина с желчным лицом. Петунья.

Гарри он узнает сразу же. Он сильно подрос с тех пор, как Сириус видел его в последний раз, но всё так же похож на Джеймса, только глаза — Лили.

Он в Хогвартсе. Школе для будущих учёных, только которых и берет на работу сам мистер Риддл. Школа, где учились его надзиратели, его друзья и даже он сам.

Но почему он у Петуньи? Алиса и Фрэнк должны были его взять...

* * *

Ответ приходит к нему на следующий день. Сириус уже достаточно восстановился, но когда его хватают под руки, еле перебирает ногами, создавая впечатление ослабленного человека.

Это работает. Охранники даже не замечают, что что-то не так.

А вот Сириус замечает многое. Окна на город и лес. Камеры в коридорах. Планы эвакуации на стенах. И палаты со стеклянными дверьми, за одной из которых они — Фрэнк и Алиса. Со спокойными, безмятежными лицами. Сириус отворачивается, почти повисая на руках охранников. Они матерятся, но идут дальше.

Наконец, его приводят в огромный кабинет и укладывают на стол лицом вниз. Удаляющиеся шаги, скрип закрывающейся двери. Кажется, охранников здесь больше нет.

— Эксперимент Эн-462. Часть двенадцатая. Попытка переноса сознания собаки, экземпляра двенадцать, — терпеливо диктует кто-то. "Доктор", видимо.

— Зачем нам вживлять сознание собаки, если главная цель — Лорд? — бормочет в ответ помощник доктора (неужто Питер?!), фиксируя тело Сириуса и бритвой срезая ему волосы на затылке.

— Мы слишком мало знаем о переносе сознания. Прошлый перенос сознания человека был неудачный.

— А как же змея? Почему с ней всё удалось?

— Собаки ближе к людям. На уровне рептильного комплекса всё проходит отлично. Но на уровне палеомлекопетающего у нас возникают проблемы. Лорд кое-что изменил, сейчас всё должно пройти удачно.

— Я всё равно не понимаю, почему мы делаем собаку из этого придурка, — тот, кто держит бритву (Питер!?), наклоняется совсем близко. Чересчур близко. Сириус чувствует затылком его дыхание. — Он же вроде был полицейским, вдруг он сбежит? Не проще ли было бы его грохнуть? Мистер Ри... ой, то есть Лорд может найти материал получше.

— У нас не так много материала, чтобы "грохать" его. К тому же, у этого была собака. Значит, для него это будет проще. И... если его и ищут, то как преступника, на него удалось повесить одно наше дельце...

Сириус устает ждать. Кажется, лучше момента не представится. Он дёргает головой влево и резко бьёт назад. Рывком выбрасывает руки вверх, освобождая от некрепких пут, перехватывает бритву и бьёт ей Питера по руке.

— Что происхо...

Подскакивает к доктору, ударяет бритвой его по горлу. Тот пытается прикрыть разрез рукой, но Сириус не готов ждать, чем это закончится — ещё одним ударом добивает доктора. Рядом — запасной белый халат на вешалке, накидывает его на себя, засовывает бритву в карман. Находит глазами жёсткий диск, присоединенный к огромному моноблоку, убирает его в другой карман халата и тут же понимает: халат на улице — слишком заметен.

— Снимай джинсы! — это Питеру. Тот, прижимая окровавленную руку к груди, другой еле справляется с непослушным поясом.

— Гарри подошёл Риддлу по результатам типирования, — шепчет он, передавая одежду. — Квиринус рассчитал, что только человек с подходящими маркерами антигена может быть донором тела для переноса сознания. Об этом ещё мало кто знает, да и Гарри слишком юн для операции, но совсем скоро...

— Пойдёшь со мной? — Сириус решает, что подумает позже, что это значит.

Питер качает головой.

— Спаси Гарри. Я задержу.

— А мама?

— Давно мечтает умереть, — криво улыбается Сириусу бывший друг. Или уже не бывший?

— Беги, — добавляет Питер. — Я в тебя верю. У ворот тебя ждёт сюрприз.

Сириус в новой одежде бросается прочь. В коридоре находит глазами план эвакуации. Дальше совсем просто. Лифт — и сонный охранник на вахте, который даже не смотри на него:

— Не забудьте сдать халат.

Бритву — в один карман джинс, жёсткий диск — в другой. Халат — прочь.

В раздевалке накидывает на себя первую же куртку и бросается прочь.

Обрушившийся на него дождь встречает с благодарностью. Он больше не узник.

Его не пугает и лай цепной собаки, которая с поразительно лёгкостью выскальзывает из цепи и рвётся к нему.

— Гримм! — Сириус, уворачиваясь от мокрого языка, блаженно зарывается в шесть рукой. — Действительно сюрприз. Хорошо устроился, меня охраняя?

Гримм счастлив. Сириус тоже. Он выпрямляется во весь рост, чувствуя во всём теле звенящую лёгкость.

— Пойдём домой, мальчик. Надо спасти Гарри. Он в Хогвартсе.