Хервор (гет)

Локи плохо понимал смертных, ему, свободному от потерь и старости, было сложно сопереживать скоротечности их радостей и несчастий. Для них дорога жизни всегда имела начало и конец, и была пусть и извилистым, но все же отрезком, существование богов же скорее напоминала петлю.

Несмотря на различия между ними, Локи, однако нуждался в смертных, если быть точнее в их памяти о нем, в их молитвах и что было самым важным — в их жертвах.

Все северные боги были — богами крови, но лишь Локи не принимал никакой жертвы кроме человеческой.

Именно поэтому, он первый заметил, что за последние сто зим, ранее верные Асам смертные стали предпочитать южного бога с трудно произносимым именем и абсолютно плебейским происхождением.

Он слышал о нем в разговорах сходивших с кораблей купцов и разбойников, в беседах жен и наложниц конунгов, в перешептываниях стражников, стоявших на стенах крепостей долгими зимними ночами. И, наконец, он видел это в головах чужестранцев, которых всегда сопровождала вооруженная свита, но сами они не носили ни меча, ни лука, лишь странные крестообразные символы на шее. В их головах пылали костры, рушились храмы из белого камня, и склоняли головы великие короли, которые были почти равны богам по силе. Это были страшные видения, Локи боялся их, и чем острее он понимал, что среди стремительно редеющих рядов верных Асам людей нет никого, кто смог бы изменить положение вещей, тем сильнее становился охватывающий его ужас.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, молодой бог часто посещал долину у склонов Акки. Омываемая водами Гета-Эльн земля была гостеприимна к людям, если это слово вообще было применимо к суровым северным землям. Локи гулял по здешним лесам и долинам, редко показываясь смертным, предпочитая издали наблюдать за быстрым течением потока их жизни.

Магия вельв хранила своего создателя, так что люди никогда не видели и не ощущали божественного присутствия. Пожалуй, на каком-то глубоком инстинктивном уровне его близость замечали только животные, да и то, только те, кто познал вкус крови.

Однако из любого правила бывают исключения.

Локи любил охоту, ее несправедливость и жестокость казались ему отражением жизни, одним из немногих, в которых пути богов и людей имели точки соприкосновения. Отряд викингов, который он встретил в тот день, возглавлял конунг здешних земель — Утрехт, поэтому мероприятие было организовано с максимальным размахом, будучи скорее развлечением, нежели реальным поиском дичи для пропитания.

На несколько шагов позади Утрехта ехала его дочь, Локи узнал ее по характерному одеянию первого из дружинников, подогнанного по росту, и явно не подходящего для дочери простого воина. Эта девочка по всей видимости была наследницей Утрехта. На вид ей было не больше десяти лет, светловолосая, как сам Локи и большинство ее соплеменников, она не привлекала внимания ничем, кроме разве что умения обращаться с лошадью, что по мнению бога все же не было выдающимся достижением.

Он сидел на нижней ветке дуба, мимо которого вскоре должен был проехать Утрехт и остальные, скрытый привычными чарами Покрывала и раскидистой кроной самого дерева, и тут, внезапно произошло то, чего не случалось со времен сумасшедшего короля Сигурда, который совершал омовения в крови своих врагов и оттого с годами становился все безумнее. Юная дочь конунга подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза Локи. Поборов секундное замешательство, бог попробовал переместиться, но взгляд серых, почти бесцветных глаз упорно следовал за ним, сомнений быть не могло — она его видела. Вмиг разогнав почти всегда давлеющую над ним скуку, Локи двинулся вглубь леса вслед за миновавшим его укрытие отрядом.

Утрехт был хорошим охотником, это проявлялось в том, что даже в очень сильном подпитии, его рука не дрожала, правый глаз оставался зорким, а левый внимательно следил за дочерью. Девочку конунг искренне любил и с каждым годом все меньше сожалел, что наложница из золотой Византии родила ему не сына, а дочь.

Будущая королева знала о мыслях отца, а также о том, что мелькнувшая меж деревьев лань с выводком оленят заставит его отвлечься от нее, и как только это произошло, скрылась между деревьями.

Сегодня охота была действительно интересной, ведь дочь Утрехта впервые ощутила то, что воины из дружины конунга называли азартом. Она преследовала свою дичь, использую не зрение и слух, как учил ее отец, но некое внутреннее знание, которое было с ней всегда и не нуждалось в учителях для развития. Она быстро продвигалась все глубже в чащу, оставив солнечный свет где-то позади, пока наконец не оказалась перед своей целью, и абсолютно не важно, что цель была невидимой.

— Покажись! — требовательно бросила будущая королева. — Я знаю, что ты здесь.

Звонкий смех был ей ответом и молодой беловолосый мужчина словно соткался из окружавшей их обоих полутьмы.

— Молодая госпожа умеет приказывать — Локи внимательно всматривался в лицо, стоявшего перед ним ребенка. — Кто ты дитя?

Девочка подошла чуть ближе, словно не ощущая исходящую от бога угрозу:

— Я дочь Утрехта второго, конунга земель к северу от Гета-Эльн — ее голос звучал уверенно и спокойно.

Локи нахмурился:

— Вторая попытка, как твое имя дочь Утрехта?

Сумеречная полутьма уже не лежала сытым волком у его ног, а клубилась, заполняя пространство, чувствуя раздражение своего хозяина.

— Мой отец зовет меня маленьким туром, когда слышит звук моих шагов с похмелья — девочка улыбалась, откровенно издеваясь над ним.

Покровитель вельв и хищных тварей не мог этого просто так оставить. Мгновение, и воздух вокруг них сгустился, став горячим и вязким, делая попытки дышать бесполезными. Локи дышать было необязательно.

Дочь конунга упала на колени, пытаясь сделать судорожный вдох, и обжигая легкие, ее мучитель присел рядом с ней на траву и нарочито медленно спросил еще раз:

— Так как твое имя смертная?

Оставив попытки дышать, девочка посмотрела Локи прямо в глаза и юный бог вздрогнул. В серых глубинах, так похожих на его собственные глаза, плескалась ярость умирающих звезд и вился прах их тлеющего мира. Не разрывая зрительного контакта, она стремительным движением вытащила нож из сапога и вонзила его прямо Локи в грудь. Уже начиная терять сознание, она произнесла:

— Я та, кто может убить бога.