Если бы вернуться (джен)

С наступившим Новым годом и Рождеством!

Я благодарю и очень ценю всех, кто читает эту работу. Пусть в новом году в вашем доме царят счастье и уют!

«…И, таким образом, после соединения двух магических якорей — дара волшебника и руны — заклятие настраивается на работу. Руническое изображение можно заменить на другой рисунок, к примеру, родовой герб или иной другой символ, однако это потребует больших усилий со стороны волшебника. Следует обратить внимание, что магическая связь между руной и волшебником необходимо настроить односторонне, будь это влияние волшебника на руну (как при заклинаниях слежения или охраны), будь то влияние руны на волшебника (подпитка сил или проклятие). При ином движении магии, то есть активности с обеих сторон, заклятие работать не будет, что приведет к негативным последствиям для колдующего…»

Это была неплохая зацепка. Наконец-то его труд, как и помощь Рабастана, начали приносить хоть какие-то плоды. Антонин отложил старый потрёпанный том некоего мистера Гамильтона, жившего несколько веков назад и занимающегося исключительно рунами и артефакторикой. Антонин так и не мог понять, в какой момент они с Басти вышли на эту книгу. Возможно, когда пытались разгадать, зашифрован ли в метке какой-либо символ или же когда начали вдруг спорить о связывающих заклятиях и сигнальных чарах, переплетение которых, хвала Мерлину, в метке не обнаружилось. Значит, можно было попробовать двигаться в направлении изучения связи символа и волшебника. Это имело смысл, принимая во внимания тот факт, что сам Том Риддл ни сейчас, ни в свои человеческие годы, как любил шутить Рабастан, не носил на предплечье черную метку.

Долохов встал и прошелся по комнате. Он все еще прихрамывал после недавней битвы в Отделе тайн, а его ребра ныли при каждом неудачном повороте. После Азкабана в душе Антонин постоянно ощущал тоску, теперь же к этому чувству добавился страх. Он все яснее начал видеть безумство их повелителя, все чаще ловил себя на мысли о неправильности происходящего. Ранее его заботило лишь то, что он просто устал от этой бесконечной битвы и с удовольствием вернулся бы домой и наконец-то начал жить по-своему. Тяжело было осознавать, что за прошедшие годы ему так и не удалось добиться поставленных целей, а война, которую они затеяли, сделала из ранее благородных бойцов за свободу и традиции беглых преступников и безумцев. Когда в Министерстве магии в отделе пророчеств он увидел этот отряд юнцов, то совершенно не знал, смеяться ему или плакать. Антонин про себя отметил, что дети действительно чего-то да стоили, но они не готовы были встретиться лицом к лицу с закаленными в боях Пожирателями. Впервые у Долохова заговорила совесть — после того, как он ранил ту девчонку модифицированным им самим же проклятием. Но лучше он, чем ублюдок Джагсон или кто-то подобный. Он хотя бы успел незаметно вплести в заклятие возвратное действие и точно был уверен, что девочка выживет.

После их грандиозного провала и повторного освобождения из Азкабана Антонин не сомневался, что на всех них обрушится гнев повелителя. И был прав. Но чего Антонин предусмотреть не мог, так это то, что из зала собраний выйдет меньше человек, чем в него зашло. Долохов мог понять, чем тот бедолага заслужил смерть, и вполне четко осознавал назначение показательных казней. Но смерть от Круциатуса казалась ему чересчур жестоким наказанием за содеянное. В конце концов, Люциус Малфой был ответственен за эту операцию, и он должен был держать ответ за все случившееся, но тот и сейчас живее всех живых.

Уже вечером, сидя у себя в комнате в поместье Малфоев, Долохов, оправившись от действия пыточного заклятия, со страхом осознал то, что не заметил раньше. Темный Лорд на самом деле не хотел убивать того Пожирателя, он просто не смог справиться с Круцио. То, что такой могущественный волшебник, как Том Риддл, не смог справиться с пыточным, ужасало, и Антонин не сразу поверил, что такое возможно. Но были два факта, которые подтверждали его гипотезу.

Во-первых, тот парень был в числе последних, на ком Лорд сорвал свою ярость. Темные заклинания очень сильно изнуряли и требовали большей эмоциональной подпитки, поэтому вероятность навредить кому-то спустя время повышалась.

И во-вторых… Беллатрикс. Белла была мастером Круциатуса среди Пожирателей, и страх, отразившийся в ее глазах при виде таких последствий, убеждал Антонина в своей правоте. Даже если брать во внимание, что мальчишка мог просто оказаться слабым или чем-то болел, от нескольких секунд боли смерть не наступала, даже если боль сильна. От осознания этого факта Долохова прошиб холодный пот. Сейчас над ними всеми висела смертельная опасность.

* * *

Рабастана он нашел в его же мастерской, сидевшего в кресте и завернутым в теплый плед. Напарник хуже переносил последствия Круциатуса, и ему требовалось больше времени на восстановление. При виде Антонина Рабастан лишь кивнул и плотнее укутался в плед, пытаясь согреться и хотя бы немного унять ломоту в костях. Долохов прошел вглубь комнаты, щелчком пальцев поджигая потухшие светильники, затем подошел к столу и стал заваривать чай. Оба молчали, несмотря на то, что им обоим было что сказать. Наконец, Басти нарушил стоящую тишину:

— Ты знал того парня, что умер?

Антонин подал другу чашку с горячим чаем, затем уселся в кресло напротив. Он был рад, что Рабастан заговорил о том, что случилось на собрании Пожирателей Смерти, но совершенно не представлял, как рассказать тому о своих выводах.

— Да, он какое-то время вместе в другими тренировался под моим руководством. Я бы хотел поговорить с тобой, но не знаю даже, с чего мне начать, — честно признался Антонин, — понимаешь, то, что произошло, не совсем вписывается в рамки адекватности для волшебника.

Рабастан поудобнее устроился в кресле и осторожно сделал глоток из чашки.

— Как же я сам не догадался, что не совсем нормально убивать людей направо и налево.

Долохов лишь вздохнул. В его глазах Рабастан иногда становился похожим на ребенка или подростка, особенно если был чем-то расстроен или недоволен. Несмотря на то, что ментальные практики пошли ему на пользу и Басти стал заметно спокойнее, иногда все же в нем брал вверх его неспокойный характер.

— Давай попробую объяснить по-другому. Скажи, что ты чувствуешь, когда используешь Круцио? Скорее всего, ты скажешь, что желание причинить боль, ненависть, но это не самое важное. Что ты при этом еще ощущаешь?

Рабастан тяжело вздохнул. Он уже привык, что если Антонин хотел донести до него какую-то сложную мысль, то ему приходилось не только вспоминать все, что он знает об искусстве магии, но и погружаться в себя.

— Я чувствую потоки магии и чувствую, что направляю ее на человека. Я чувствую силу, с которой действует проклятие, и отдачу магии.

Антонин улыбнулся, радуясь тому, что его друг сразу начал мыслить в нужном направлении.

— Верно. А что будет, если ты перестанешь это чувствовать?

— Я не буду контролировать магию и не сразу смогу снять заклятие. Человек может получить травмы или умереть, — глаза Рабастана расширишь. Он медленно отставил чашку с чаем и с ужасом посмотрел на Антонина. — Тони, ты серьезно хочешь мне сказать, что Лорд на собрании потерял контроль над заклятием и поэтому убил того парня?

Долохов только кивнул, предоставляя другу возможность все обдумать. Некоторое время они молчали. Долохов окинул взглядом комнату. На столе стопками стояли уже просмотренные книги, разбросаны листы бумаги. Некоторые листы были скреплены между собой и лежали отдельной стопкой. Антонин задумался о том, насколько безопасно оставлять их работу вот так на столе, без маскировочных чар: описание всей найденной информации о предположительном механизме Темной метки.

— Как могло получиться, что могущественный волшебник перестал контролировать магию? Да, он был в ярости, и, возможно, вчерашний выпускник Хаффлпаффа и не удержал бы фокус внимания не его месте, но точно не он.

Долохов заметил, что тренировки Рабастана приносят свои плоды. Тот стал лучше чувствовать свою магию, и сейчас для него не составило труда сопоставить между собой факты.

— Басти, будь я маггловским психиатром, я бы сказал, что наш Лорд сходит с ума. Но как волшебник я вижу, что он как будто отделяется от магии.

— В каком смысле «отделяется от магии»?

— У нас так говорят, когда волшебник не просто не может контролировать силу, а будто бы нарушается целостность его самого и его магического ядра. Тогда даже огромная сила воли не может помочь совладать со своей силой. Будь это просто ярость, Лорд усилил бы действие проклятия, и тогда парень умер бы от болевого шока. А здесь магия просто сделала то, что сделала. Сам подумай, если ты пытаешь человека и хочешь его убить, но не можешь это сделать по каким-нибудь причинам, человек не умрет просто так. Главным вопрос в том, какова причина этого отделения, а это уже понять сложнее.

Рабастан посмотрел на Антонина и ухмыльнулся.

— Что ж, теперь мы точно знаем, что можем умереть в любой момент от руки Лорда даже без его на то желания. С каждым днем все интереснее и интереснее. И каковы твои предположения насчет причин этого безобразия?