Держи меня крепче (гет)

В последнее время с ней творилось что-то невообразимое. Даты встреч и перечень насущных дел сами собой вываливались из памяти, если не записать их в блокнот или не сделать заметку на очередном листочке, которыми была щедро обклеена лампа, стакан для карандашей и угол стола. Множество разной информации, почерпнутой из нескольких десятков книг и газет, за считаные дни, а то и часы, куда-то исчезало, если не делать конспекты. Гермиона была близка к нервному срыву, когда заглянула в очередной пергамент на рабочем столе, увидела там пометки, сделанные собственной рукой, но так и не смогла вспомнить сути прочитанного.

— Да что ж такое-то! — воскликнула она и от расстройства оттолкнула пергамент от себя.

В ту же минуту в дверь постучали и, не дождавшись разрешения, открыли её.

— Мисс Грейнджер, можно мне идти? — просунув голову, осторожно поинтересовалась Кристен, как и всегда успев к концу рабочего дня завить свои тёмные шёлковые волосы и обильно нанести на пухлые губы ярко-алую помаду.

— Что? — повернувшись, удивилась Гермиона. — Уже вечер?!

— Ну да, — с улыбкой подтвердила её секретарша. — Совсем вы заработались и забыли про время… вам бы отдохнуть хорошенько и выспаться, — с сочувствием в голосе посоветовала она, хотя её глаза, в которых плескалась жажда развлечений, говорили совершенно о другом.

— Да-да, ты иди! — отмахнувшись, разрешила Гермиона. — Хорошего вечера!

— И вам хорошего вечера! До встречи завтра!

Дверь закрылась, и Гермиона с тяжёлым вздохом откинулась на спинку стула. Работа, на которую она потратила почти месяц, выискивая в разных источниках положения и даты, когда их приняли, всякие прецеденты и судебные решения по тому или иному вопросу, вот-вот могла пойти коту под хвост, если она не соберётся. А ведь Кингсли как министр магии спустя несколько десятков её настойчивых попыток проявил к ней участие и добился того, что её доклад заслушают в Визенгамоте. С такими успехами, как сейчас, её выступление обещало обернуться позорным провалом.

Гермиона покачала головой, недовольная собственным бессилием, поднялась со стула и, подхватив со спинки пиджак, выскочила из кабинета. Она не собиралась так просто сдаваться и терпеть выходки своего организма, потому направилась в Мунго. На прошлой неделе она побывала в этой больнице, потому как одна из подружек Гарри в порыве ревности и злости наложила на неё проклятие, и целители быстро с этим управились. Возможно, сохранился какой-то побочный эффект или же они управились с проклятием не до конца. Гермиона быстро изложила свою проблему привет-ведьме, и та отправила её на пятый этаж, где занимались недугами от заклятий.

— Мисс Грейнджер? Снова к нам? — удивился один из целителей, с кем она встречалась в прошлый раз в присутствии Гарри.

— Да, видите ли, у меня возникла одна проблема… Я бы хотела, чтобы меня осмотрели.

— Конечно. Пройдёмте в палату.

Обстоятельные и долгие объяснения Гермионы вылились в то, что она изложила каждый неприятный случай, который с ней происходил в последнее время: то, как она опять не услышала будильник и опоздала на службу, то, как пролила кофе на важный документ или вдруг сорвалась на Кристен из-за мелочи.

— Раньше я такой не была, я всё всегда запоминаю и успеваю вовремя сделать, — жаловалась Гермиона. — Понимаете?

— Понимаю, — отвечал целитель, водя над её головой волшебной палочкой.

Судя по его невозмутимому виду, проблемы Гермионы его мало волновали, отчего она, конечно же, обиженно надулась и замолчала. Именно так в большинстве случаев и заканчивались все её отношения с противоположным полом. Гермиона с отличием закончила после войны седьмой курс Хогвартса и вернулась к мирной жизни, где так и не смогла ни с кем сойтись. С Роном у них начали портиться отношения после победы: он не понимал, зачем ей снова учиться, когда она могла сразу пойти работать, и они бы не расставались, а она злилась на него за то, что он не слышал её доводов и не мог подождать со свадьбой. За одной ссорой последовала вторая… за ней третья… и так до обоюдного согласия разойтись. Не то чтобы они с Роном стали врагами, но после расставания Гермионе стало не о чем с ним говорить, и их общение вскоре сошло на нет. Она, конечно же, не унывала и пыталась ходить на свидания с разными парнями, но терпела неудачу за неудачей.

Мартин, её первый и любознательный кавалер, был сильно оскорблен, когда во время разговора в кафе ошибся с датой первого восстания гоблинов, и Гермиона с пылом прочитала ему лекцию на этот счёт. Мартин назвал её зубрилой и, бросив на стол деньги, ушёл. Гермиона тоже оскорбилась и пошла на свидание с другим парнем. То был смуглый и крепкий Джеральд, всё время смотревший на неё с улыбкой. Он охотно согласился поболтать с ней в «тихой и уютной» обстановке про угнетённых домовых эльфов, и Гермиона была несказанно рада тому, что нашла понимающего и чуткого человека среди сухих и недалёких министерских козлов, как она называла некоторых представителей власти за глаза. Вот только, когда они оказались дома у Джеральда, он вместо того, чтобы пригласить её посидеть на диване и угостить чаем, сразу же на неё набросился… с объятиями и поцелуями. Возможно, он не придал значения тому, что Гермиона прошла войну и имела кое-какие «рефлексы».

— То есть он в процессе падения успел себе и руку сломать, и палочку, и челюсть? — спросил её потом Кингсли, сидя у себя в кабинете и недоумённо поглядывая в докладную. — И как ты прикажешь его родителям объяснить, как он мог это всё получить, падая со второго этажа?

— Ну-у… — неуверенно протянула тогда Гермиона.

— Так он сам виноват. Попытался остановить падение и использовал левитацию. Отталкивающие заклинание столкнулось с левитационным, и его закрутило, — на ходу произнёс Гарри, зашедший в ту минуту в кабинет министра магии, и подмигнул ей. — Скажите, что это как попасть в стиральную машинку — удобное такое маггловское изобретение — Джеральду крупно повезло: закрутило бы сильнее, переломал бы ещё и ноги, а то и шею.

Он улыбнулся порозовевшей Гермионе, и на этом тот инцидент был исчерпан. После Джеральда были, конечно, и другие парни. Рассудительный и внимательный к ней Дуглас, к примеру, сразу же согласился, что права магглорождённых волшебников очень ущемляют, а спустя полтора часа, откинув голову на спинку стула, захрапел на первом же свидании, даже не дослушав предложения Гермионы до конца. Был странный Саймон, всё время терявший нить разговора и с улыбкой просивший её рассказать о школьных приключениях. Был пронырливый Оливер, который задавал очень много вопросов, внимательно её слушал, и в итоге она поймала его на краже личных вещей.

— Гермиона... Скажи-ка мне, пожалуйста, как я должен объяснить представителям «Пророка», что мы не можем найти того, кто напал на их сотрудника и стёр ему память, потому как мы все прекрасно догадываемся, кто из нас это сделал? — допытывал её в своем кабинете Кингсли.

— А что ещё я могла сделать?! — возмущалась Гермиона. — Он меня обманывал и только и делал, что вызнавал всё про Гарри. А тут ещё схватил мой личный фотоальбом… наставил на меня палочку, когда я его застукала…

Неудача с журналистом задела её больнее всего — неужели она не была никому интересна сама по себе? — и Гермиона решила больше не заниматься поиском своей второй половинки и ударилась в работу. Это её рвение приносило плоды — она быстро получила очередное повышение, а вместе с ним и несколько приглашений на свидания, которые, что ей уже показалось закономерностью, прошли неудачно.

— Они все просто глупые, — с пренебрежением сказала она, когда сидела вместе со своей секретаршей за чашечкой кофе и дошла до больной для себя темы. — Не видят ничего дальше своего носа.

— Или ты для них слишком скучная, — с улыбкой ответила ей тогда Мойра. — Не пробовала что-то изменить? Мужчин ведь привлекают не заумные беседы, а кое-что поинтереснее… — хитро подметила она и, будто издеваясь, провела изящными пальчиками по своему шикарному бюсту, на котором едва застегивалась блузка.

Гермиона была так уязвлена этим нелепым замечанием, что отстранила Мойру от себя и отдала это место Кристен. Новая секретарша хоть и обладала не меньшей красотой, а в чужие дела не лезла, и это обеих девушек устраивало.

И вот сейчас, сидя на кушетке, возле целителя, проверяющего над её головой воздействие магии, Гермиона снова вспомнила про то, насколько она одинока, и опечалилась. Её дела и проблемы никому не были интересны, даже целитель, казалось, хотел отделаться от неё побыстрее. Неужели она впрямь была настолько скучной и страшной?

— Мисс Грейнджер, хочу вас порадовать: никаких проклятий на вас нет, — наконец заключил целитель.

— Вы уверены? — хмуро спросила Гермиона.

— Абсолютно.

— Но…

— Я бы вам посоветовал отдохнуть. Напряжение, волнение, переживания — всё это не проходит для организма бесследно. Вполне возможно, что ваши недуги — это всего лишь результат перенапряжения. Обязательно отдохните.

— Конечно, — кисло ответила она, помня, что на следующей неделе должна быть на высоте, и поплелась из палаты в коридор.

На улице совсем стемнело, когда она вышла из Мунго, и Гермиона поняла, что возвращаться в Министерство не имело смысла. Она решила лечь в постель и хорошенько выспаться, а утром снова пропустила трель будильника… днём потеряла десяток важных документов и перерыла ящики стола и шкафы… а под вечер вся растрёпанная и нервная смотрела на беспорядок, собственноручно учинённый в кабинете, и чувствовала, как глаза застилают слёзы обиды.

Гермиона прижалась спиной к стене и закрыла лицо руками, чтобы не видеть картину, приводившую её в отчаяние. Не могла же она за считаные дни вдруг обессилеть и сделаться рассеянной? Это абсурдно. Но если на ней нет проклятия, то что же такое происходит? Она и раньше справлялась с большими нагрузками, как её могло вдруг подкосить какое-то выступление? Или всё дело именно в нём? В том, что кто-то не хочет, чтобы она выступила? Гермиона сглотнула образовавшийся в горле ком, стёрла слёзы, побежавшие по щекам, и уставилась в сторону. Она не поддастся, она же сильная, она… В ту же минуту её кольнула неприятная мысль, что ей не с кем поделиться своими горестями. Ни добрых коллег, с которыми бы она часто общалась, ни заботливых родных, которые предпочли остаться в Австралии. Никого, кроме Гарри, который всегда рядом и при этом погряз в собственных делах и проблемах. Гермиона шмыгнула носом и решила навестить друга. Он никогда её не осуждал, а значит, точно выслушает и поймёт. Возможно, как раз сейчас ей нужна помощь такого друга, и Гарри, как человеку, который её хорошо знает, будет легче взглянуть на всё со стороны и что-нибудь придумать или подсказать.

Многие ждали от него каких-то свершений, как будто бы если он Мальчик, Который Выжил, то обязан оправдывать свою репутацию: стать прославленным игроком в квиддич, закатить грандиозную свадьбу с любимой девушкой, ходить на светские мероприятия, давать интервью в разные журналы и газеты, писать книги о своих приключениях и так далее. Гарри, как он сам же однажды заключил, крупно разочаровал как всех своих «фанатов», так и близких друзей.

По окончании войны он потерялся. Больше не было беспощадного врага, который преследовал его с детства, больше не за что было волноваться и не к чему готовиться. В первый месяц после сражения Гарри помогал восстанавливать Хогвартс и отрешённо оглядывал окрестности, когда выдавались свободные минуты. Иногда он гулял с Джинни, но всякий раз не знал, что ей сказать, и отводил взгляд. Она, конечно же, не винила его в том, что её брат погиб, но ему было горько от этого. Он всё ещё помнил, как дорогая ему миссис Уизли рыдала на груди Фреда, как рядом сидел на коленях безучастный Джордж и как Рон от горя завыл в голос. Видеть это было слишком больно, ему казалось, как будто из него самого вырвали часть души. Дни шли и уносили за собой боль потери, а вместе с этим унесли от Гарри нечто важное. Теперь Джинни, та самая очаровательная, весёлая и смелая до безрассудства девушка, за безопасность которой он сильно переживал во время разлуки, была совсем рядом, но он не чувствовал к ней ничего. Гарри мог бы сказать, что любит её так же крепко и сильно, как Гермиону, Рона, Невилла, Луну и других друзей, но влюблённостью его чувство вряд ли можно было назвать. Влюблённость, если она и была, куда-то исчезла. Возможно, во всём была виновата война. Он умер и воскрес совершенно другим человеком, возможно, пустым и бесчувственным.

— Гарри, у тебя просто депрессия из-за того, что ты, наконец, свободен и перед тобой столько всего открыто! — наставительно твердила ему Гермиона в то время. — Знаешь, ты мог бы закончить вместе со мной, Джинни и Луной обучение в Хогвартсе, а там уже думать, что тебе делать дальше. Вот увидишь, передышка пойдёт тебе на пользу!

Гарри, конечно, был ей благодарен за поддержку, но не хотел ходить по знакомым ему коридорам и периодически вспоминать о прошедшей Битве: о том, как погиб жизнерадостный Фред, где нашли тело неугомонного Колина Криви, как под завалами обнаружили бездыханных домовиков, напомнивших ему о храбром Добби. Как только Кингсли предложил зачислить его без вступительных экзаменов на мракоборческие курсы, Гарри тут же на это согласился и отправился на обучение. Вместе с ним был и Рон, но семья нуждалась в нём больше, и на второй год он был вынужден уйти, чтобы помочь спившемуся Джорджу прийти в себя и успокоить без того настрадавшихся родителей. Если у Рона с Гермионой и были какие-то отношения в то время, что их разделяло расстояние, то потом они быстро разошлись.

— Не представляю, и как я мог поверить в нас с ней! — сетовал после этого за бутылкой пива Рон. Гарри старался сохранить нейтралитет и больше молчал, потому друг продолжил: — Ты бы знал, как она начала меня пилить… Раньше занудой была, но теперь… как с цепи сорвалась, честное слово. Знаешь, мне уже жалко того, кто с ней сойдётся.

Гермиона, в свою очередь, лишь коротко сказала, что они не сошлись с Роном характерами, и на этом разговор был закрыт. Гарри старался поддерживать связь с друзьями, по крайней мере, он отвечал на их письма, но рассказывать ему было особо нечего. Пять дней в неделю он усердно учился, ходил в дуэльный клуб, где можно было от всей души размахивать волшебной палочкой и осыпать одного из сокурсников боевыми заклинаниями, а по выходным навещал своего крестника, Тедди Люпина, в котором не чаял души. Иногда он встречался вместе со всеми друзьями в «Норе», когда миссис Уизли устраивала воскресный ужин и собирала всех близких вместе, иногда заходил в Министерство, чтобы немного поболтать с Гермионой, или же направлялся в магазин «Всевозможных Волшебных Вредилок», где Рон взахлёб ему рассказывал о каком-нибудь их новом с Джорджем творении.

Жизнь для Гарри была неторопливой рекой, по течению которой он плыл, кое-когда выбирая, где остановиться. Так было и когда закончилось обучение. Гарри стал мракоборцем и временами обнаруживал, что ему не надо куда-то спешить и бить наповал какого-нибудь злодея. Не то чтобы у него не случалось опасных вылазок или рейдов… но это не отменяло тех пустых дней и недель, когда хотелось напиться или подраться просто от скуки. Гарри скрашивал пустое время, засиживаясь в каком-нибудь баре, и там же периодически с кем-нибудь знакомился. Эти его похождения не оставались без внимания, иногда даже Гермиона не выдерживала его спокойствия и начинала учить его жизни.

— Гарри, ну сколько можно?! Ты же уже не мальчик! Определись, наконец, кто тебе нравится и сделай ей предложение! — как-то возмущенно сказала она, когда он развалился в кресле напротив неё и лениво посматривал за тем, как она упрямо возится с какими-то пергаментами на столе. — Про тебя чего только не говорят… не то чтобы меня прям волновали слухи, но… Неужели тебе самому от этого комфортно?

— Мне всё равно, — отозвался Гарри. — И вообще, я не могу «определиться». Мне никто не нравится.

— Так уж и никто, — буркнула Гермиона и положила один пергамент поверх другого. — Морочишь бедным девушкам головы.

— Наглое враньё, не знаю, кто тебе и что наплёл, но я никому не предлагал долгих и крепких отношений.

— А мог бы и предложить. — На какие-то мгновения она оторвала глаза от своих пергаментов и посмотрела на него так проницательно и заботливо, как будто бы они снова вернулись в старые времена, когда у них не было никого кроме друг друга. — Гарри… ну ты ведь не был таким раньше. Что происходит? Тебе нужна помощь? Я… я могу тебе чем-то помочь?

Гарри перестал хмуриться и, подавшись корпусом вперёд, с улыбкой облокотился о край её стола.

— Знаешь, я придумал. Давай я сделаю предложение тебе, и тогда у других точно не будет никаких претензий и вопросов. А что? Мы давно друг друга знаем, если мы поженимся, никто не удивится, и всякие слухи сами собой утихнут.

— Очень смешно, — скривив губы, ответила Гермиона и снова уткнулась в свои пергаменты. — Тогда появятся новые слухи и вопросы. Например, почему твою «жену» не волнуют твои походы на сторону.

— Ну-у… мы можем сказать, что у нас свободные отношения. Такое вроде где-то практикуют…

Гермиона снова ненадолго оторвалась и сердито на него посмотрела:

— Серьёзно? Я который год не могу вдолбить кое-кому наверху, что рабство отменили в позапрошлом веке, а ты про свободные отношения хочешь заявить? Ну, удачи, муженёк!

— Заметь, я предлагал одним махом решить все наши проблемы, — с деланой обидой ответил Гарри, поднявшись. — Ладно, пойду лучше другим морочить головы. Может, они настроены дружелюбнее.

Гермиона лишь покачала головой на прощание. Она была не единственной, кто был им недоволен. Некоторые «подружки» Гарри считали себя особенными и настойчиво слали ему милые открытки, приправленные духами, от аромата которых его тошнило. Некоторые такие «приправы» явно отдавали любовные зельями, и потому он одним взмахом палочки отправлял открытки в мусорное ведро. Кто-то из девушек на него обижался за невнимание, а кто-то, наоборот, был готов сносить любые обиды, только чтобы Мальчик, Который Выжил, принадлежал ей. Возможно, среди них он считался трофеем, и возможно, именно это и было причиной, по которой Гарри так и не встретил ту самую единственную и неповторимую девушку, с которой хотел бы построить семью. Может, её в принципе не существовало в природе или он со временем настолько очерствел, чтобы верить в подобную возвышенную чушь?

Однако одна настойчивая особа по имени Барбара, с которой он однажды провёл ночь, как-то пыталась взять Гарри в оборот. Спустя несколько недель, что потребовались ей, чтобы настойчиво слать ему разные записки и ловить у входа в Министерство, она добралась до его кабинета и потребовала с ней поговорить.

— Что именно ты не поняла в выражении «между нами всё кончено»? — грубо спросил её Гарри, порядком устав проявлять доброту и дружелюбие к тем, кто не понимал элементарных вещей.

— Я должна тебе сказать, Гарри… у меня важная новость… я… я беременна! — объявила Барбара.

Возможно, она ожидала, что он рухнет на стул и схватится за голову, а через какие-то минуты станет ползать на коленях, молить её о прощении и предлагать свою руку. Гарри даже не шелохнулся, всё ещё стоя у своего стола и держа в руках папку с материалами давнего дела.

— Поздравляю, — сухо отреагировал он. — И кто счастливчик?

— Ты издеваешься?! — возмутилась Барбара. — Я беременна от тебя! Ты обязан на мне жениться, а не то я всем разнесу, что ты, заслуженный герой все…

Гарри захлопнул папку и холодно уставился на свою гостью.

— Ты, наверное, что-то путаешь, дорогая. Я же предлагал тебе ещё в нашу «страстную» ночь принять порцию противозачаточного зелья, и ты не отказалась. О, вот только не надо сейчас строить такое лицо, как будто ты это забыла! — остановил он её возмущение, приправив свои слова жестом. — Не знаю, от кого ты залетела, но из меня дурака сделать не получится.

Судя по мрачному лицу Барбары, она собиралась испепелить его взглядом и проклясть от всей своей оскорблённой души, но в кабинет как раз зашла Гермиона со стопкой бумаг по старому делу, которое его заинтересовало.

— Гарри, ты опять доводишь девушек до слёз? Как тебе не стыдно! Мисс, простите его, он вечно устраивает…

— За что стыдно-то? — перебил её Гарри. — Я согласен жениться только на тебе, неужели никто этого не понимает?

Барбара убежала в слезах из его кабинета. Гермиона бросила ему бумаги на стол и поджала губы, кажется, понимая, что все её доводы разобьются о глухую стену.

— Что? Этим глупышкам всё равно с тобой не сравниться, — с улыбкой продолжал себе Гарри.

Гермиона повернулась у двери и сказала то, отчего весь его бравый настрой был разбит как от выстрела.

— Знаешь, если ты пытаешься скрыться от других благодаря этим дешевым выходкам, то должна тебя огорчить — от себя ты не убежишь. Рано или поздно придётся снова начать жить, а не только убивать время на развлечения.

На этом она вышла, а Гарри остался сам с собой и пустотой внутри себя. Он бы и забыл про этот разговор, и про свои выходки, но его «шуточка» имела последствия. Барбара спустя день снова пришла в Министерство, но в этот раз она зашла к Гермионе. Гарри выскочил из кабинета, как ошпаренный, когда услышал, что кто-то напал на его подругу. Когда он прибежал к ней, Гермиона сидела на полу, прижимаясь спиной к рабочему столу, и говорила, что ничего не видит.

— Она что-то бросила мне в лицо… что-то вроде пыли или порошка… а потом заговорила на латыни… Похоже, произносила проклятие.

Гарри растолкал всех локтями, подхватил Гермиону на руки и, не теряя времени, унёс её в Мунго. За полчаса «проклятие» Барбары, если ту ерунду можно было признать таковым, было снято, и Гарри уселся на стул возле койки, на которой лежала Гермиона. Его руки дрожали, а сердце в груди дико билось. Гермиону он считал родным существом, близким и чутким другом, дарованным ему судьбой.

— Прости меня, пожалуйста, прости меня, этого не должно было случиться, — держа её за руку, твердил Гарри.

— Конечно же не должно было, — откликнулась Гермиона и слабо ему улыбнулась. — Но я рада, что ты, наконец, хоть что-то осознал.

Гарри нервно ей улыбнулся, но осознал он только то, что больше никогда не будет на неё ссылаться и шутить про их свадьбу. Пусть лучше его обиженные подружки пытаются навредить ему, чем по его глупости питают ненависть к его подруге. Она-то точно ни в чем не виновата. Спустя дни они снова пили вместе чай за обедом и вспоминали этот случай с улыбками на лицах. А потом Гермиона серьёзно закопалась в делах, потому как Кингсли наконец-то одобрил её выступление в Визенгамоте. Это, конечно, не обошлось без участия Гарри, но Гермионе об этом знать не следовало. В последние дни Гарри редко её видел, а к концу рабочей недели снова отправился в один излюбленный бар, где к нему подсела миловидная белокурая девушка с серо-голубыми глазами.

— Знаете, если вы попросите потом на вас жениться, буду вынужден отказать, — предупредил её Гарри.

Незнакомка только усмехнулась и заказала им выпить.

— А ты забавный, — заметила она. — Все герои такие?

— Нет, только я, и я не герой, так… в лоб поймал дважды одно смертоносное заклинание, не более того.

Через час, когда они вдоволь наболтались, насмеялись и напились, новая знакомая, которую звали Вивиан, оказалась в постели Гарри и со знанием дела удовлетворяла все его низменные желания. После бурных плотских утех они заснули на разных подушках, и Гарри не сразу услышал звонок, пока его не растолкала Вивиан.

— Эй! Гарри, проснись! Гарри, ты кого-то ждёшь?

— Что? Нет. О… понял, ты лежи, я схожу, узнаю.

Гарри разлепил глаза, кое-как натянул на себя штаны, накинул халат и отправился вниз, прихватив с собой волшебную палочку. Однако за дверью его не поджидала никакая опасность. На крыльце его дома всего лишь нервно топталась Гермиона.

— О, прости, я поздно? — смущённо произнесла она, окинув его взглядом.

— Немного. Ты проходи, не стой на холоде, — предложил ей Гарри и шире открыл дверь. — У тебя что-то стряслось?

— И да, и нет, — на ходу ответила она, судя по голосу, волнуясь. — Мне… мне нужно с тобой поговорить о… ты только не смейся, пожалуйста… Мне нужно поговорить обо мне.

Гарри и не думал смеяться. Гермиона редко просила его о помощи и никогда не отказывалась его поддержать или выслушать. Сейчас она выглядела такой растерянной, что он решил принять отрезвляющий эликсир, чтобы не упустить из внимания ни одно её слово.

— Хорошо, проходи пока в гостиную, а я приготовлю нам чай, — сказал Гарри, но Гермиона пошла за ним.

— Нет, давай лучше посидим у тебя на кухне: там будет удобнее и чай пить, и говорить.

— Как скажешь, — согласился он, через какие-то мгновения пришёл в себя после горького эликсира и поставил чайник на огонь. — Так что у тебя стряслось?

Гермиона глубоко задумалась за те минуты, что он хлопотал на кухне, и вздрогнула, когда Гарри присел на соседний стул и взял её дрожащие ладони в свои крепкие и тёплые руки.

— Что-то серьёзное?

Гермионе было несколько неловко от внимания Гарри. Когда он открыл ей входную дверь и пригласил войти, она хорошо его рассмотрела: заметила следы губной помады на его шее, то, как сильно взлохмачены его волосы, уловила характерный запах спиртного, мешавшийся с женскими духами, — и всё поняла. В этот вечер Гарри неплохо проводил время с какой-то дамой, но ради друга не выказал усталости и быстро взбодрил себя при помощи отрезвляющего эликсира. Он слишком добр и отзывчив, чтобы отказаться её выслушать. С одной стороны, её это радовало — для Гарри она не чужой человек, а с другой, заметно печалило — что же она такой за друг, если не уважает его интересы?

— Я точно тебе не помешала? — спросила Гермиона, когда он уселся рядом и взял её руки в свои.

— Нет. Расскажи, что с тобой.

Гарри не удивился её излияниям и не поднял её на смех, как только она заявила, что даже не помнит, обедала ли с ним вчера и заводила ли будильник накануне.

— Наверное, я схожу с ума, но я не понимаю, что за ерунда со мной происходит… — качая головой, твердила Гермиона. — Я понимаю, что все люди устают и всё такое, но раньше со мной такого не было, ладно элементарные вещи, но забыть целые книги, параграфы, статьи?

— А ты была в Мунго? Показывалась целителям? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Была… — кисло ответила она. — Сказали, что всё в порядке. Просто перенервничала. Но отчего мне настолько перенервничать? От выступления какого-то? Да я перед выпускными экзаменами нервничала куда сильнее, чем сейчас.

Гермиона остановила взгляд на лице Гарри и опасливо затихла. Только бы он не сказал, что она и впрямь накручивает себя на пустом месте! От него услышать такое было бы страшнее удара. Гарри тоже немного помолчал и серьёзно спросил совсем про другое:

— А маггловская клиника? Не хочешь пройти в какой-нибудь обследование?

— Думаешь, у меня может быть болезнь Альцгеймера?! — испуганно подхватила она, и он вдруг крепче стиснул её руки в своих ладонях.

— Надеюсь, что нет. Знаешь, я думаю, тебе сейчас стоит остаться у меня. Давай я сам вызову одного из целителей на дом и пусть он тебя хорошенько осмотрит.

— Гарри, но я же уже сказала… — заупрямилась было Гермиона, но тут на кухне показалась одетая в одну лишь мужскую рубашку, явно принадлежавшую Гарри, стройная девушка с растрёпанными светлыми волосами.

— А это ещё кто? — спросила она. — Герой мой, ты что, такой ненасытный? Знаешь, мы с тобой на секс втроём не договаривались.

Если Гермиона смолкла и почувствовала, как кровь приливает к её щекам, то Гарри выпустил её руки из своих и помрачнел.

— Тебя не касается, кто это, — отрезал он, даже не обернувшись к своей ночной спутнице. — Или ложись спать, или собирай вещи и уходи.

Незнакомая Гермионе девушка презрительно скривилась и тут же ушла с кухни.

— Одни проблемы с ними, — отмахнувшись, сказал Гарри. — Так, давай, поднимайся, тебе сейчас лучше прилечь.

Гермиона, конечно, хотела возразить, но друг ей не дал, возможно, слишком близко к сердцу приняв её проблемы. Гарри по-дружески приобнял её за плечи и отвёл наверх, как если бы она едва держалась на ногах. Впрочем, Гермиона догадывалась, что выглядела она сейчас неважно: вся такая бледная, дрожащая, испуганная.

— Спасибо, Гарри, — устало произнесла она, усевшись на кровать, и заглянула ему в глаза. — Ты… Я не знаю, что бы я без тебя делала.

Гарри ничего не ответил, только кивнул и вышел. Гермиона слышала его голос в коридоре — вероятно, он что-то объяснял той своей недовольной девушке — и думала, как же хорошо, что у неё есть такой друг. Гарри, может, и способен безрассудно бросаться навстречу опасности или разыгрывать из себя бесчувственное и грубое существо, но её он не обманет. Под маской бессердечного и колкого на слова героя скрывается всё тот же храбрый и добрый парень, каким она его всегда знала.

Через полчаса в дом пожаловал вызванный Гарри целитель и прошёл в спальню. Гермиона сделала вид, будто не заметила недовольства в его лице и опустилась на подушку. От бездействия она думала о всяком разном и отвлеклась на шорох в стороне. В ту же минуту её взгляд натолкнулся на Гарри, стоявшего в дверном проёме. Друг ободряюще ей улыбнулся, и она невольно изогнула губы в ответ.

— Всё хорошо, мисс Грейнджер, можете отдыхать, — через какие-то минуты произнёс целитель и отправился к выходу.

С Гарри он заговорил в коридоре, и Гермиона тут же поспешила к дверному проёму, чтобы не пропустить из этого разговора ни слова.

— Вы уверены? — переспросил Гарри.

— Мистер Поттер, сколько ещё раз я должен это повторить? — с долей раздражения ответил целитель. — Ваша девушка…

— Мой друг, — поправил Гарри.

— Хорошо, ваша подруж-ж… Кхем, да-да, ваш друг в полном порядке.

— Но этого не может быть. Она жалуется на провалы в памяти, рассеянность, слабость. Знаете, у магглов есть серьёзные заболевания, при которых возникают подобные…

— Мистер Поттер, не нужно принимать нас за дремучих людей. Мы в курсе всех этих «заболеваний», которые, хочу заметить, встречаются и у магов. Наши диагностические чары давно бы обнаружили у мисс Грейнджер подобное заболевание или остаток от магического воздействия.

— Но…

— У меня тоже к вам вопрос. Когда ваш друг в последний раз отдыхал?

— Ну-у… Гермиона очень занятой человек, она…

— Вот вам и ответ. Если ваша де… кхм, мисс Грейнджер настолько вам важна, то как близкий ей друг позаботьтесь о том, чтобы она отдохнула хотя бы неделю. А лучше месяц или два. Всё на пользу её организму. Всего доброго.

После хлопка двери в доме на какие-то минуты воцарилась тишина, а потом шорох шагов подсказал Гермионе, что Гарри идёт к ней. Она не стала возвращаться в постель и столкнулась с ним в дверях.

— Всё слышала? — спросил он.

— Да, — хмуро подтвердила она и отвела глаза в сторону стены. — Гарри, я не схожу с ума, со мной что-то происходит, — упрямо прибавила Гермиона и сложила руки на груди. — Если другие этого не видят, то…

— Может, тогда ты просто отдохнёшь неделю, а если ничего не изменится, то…

— Я не могу сейчас отдыхать! — резко ответила Гермиона, от возмущения повысив голос. — У меня впереди выступление, я готовилась к нему почти месяц! Я не стану опускать руки из-за какой-то там!..

Гарри вдруг взял её за плечи и развернул к себе, отчего вся её пламенная тирада утихла.

— Я не говорил, что тебе надо всё отменять.

— Но…

— Давай я попрошу Кингсли, чтобы он перенёс это выступление?

— Гарри!..

— Какая разница выступишь ты на этой неделе или на следующей? Визенгамот заседает не раз в год, а по нескольку раз за день.

Руки Гермионы сами собой опустились с груди, и она растерянно уставилась в пол, не зная, что и сказать. Пальцы Гарри коснулись её подбородка и приподняли его чуть выше. Её печальные глаза тотчас столкнулись с его глазами.

— Я уверен, ты прекрасно выступишь перед ними, — мягко сказал Гарри, вконец обезоружив её своим участием. — Но тебе нужно отдохнуть хотя бы немного. Если улучшений не будет, мы обратимся в маггловскую клинику, оплатим частных целителей или поедем в другую страну, в конце концов. Всё образуется, обещаю тебе.

Гарри наклонился, и Гермиона, словно приворожённая одним его взглядом, инстинктивно раскрыла губы.

— Доброй тебе ночи, — сказал друг, запечатлев на её лбу целомудренный поцелуй.

— И тебе того же, — кисло отозвалась она, ощутив болезненный укол в груди, и развернулась к кровати.

В ту же минуту она тряхнула головой, отгоняя от себя наваждение — Гарри же её близкий друг, о чём она только подумала? — и уставилась через стекло окна в темноту улицы. Такое же смятение и мрак сейчас творились и в её душе.

* * *

Утром Гермиона сделалась несносной особой и принялась твердить, что с ней ничего серьёзного не произошло, как будто бы забыв о том, в каком состоянии она пришла накануне вечером.

— Зря я тебя встревожила, — рассуждала она за завтраком.

Гарри ради того, чтобы порадовать её аппетитной яичницей с беконом и блинчиками, поднялся пораньше и периодически зевал за столом.

— Думаю, я и впрямь всего лишь переработала, вот и результат. Сегодня не буду засиживаться и постараюсь всё успеть к концу…

— А по-моему, мы вчера договорились, что ты немного отдохнёшь, — напомнил ей Гарри, несколько недовольный её поведением: вроде бы разумная девушка, а временами ведёт себя как упрямая девчонка.

— Ой, да брось, — отмахнулась подруга. — Ничего мне не сделается. Надо было сразу догадаться, что это всё гормоны, у меня же скоро критические дни, вот отсюда и перепады настроения, раздражительность и…

Однако Гарри был с ней в корне не согласен, и их разговор свернул в совсем другое русло.

— Ты сделал что?! — воскликнула Гермиона, от неожиданности выронив столовые приборы.

— Час назад я отправил Кингсли сову с письмом, чтобы он перенёс твоё выступление в Визенгамоте и дал тебе время отдохнуть, — повторил Гарри.

— Ты… ты… да как ты мог решить это за меня?! — От возмущения она подскочила с места. — Тебе кто давал на это право?! Спасибо за заботу, конечно, но ты мне не отец и не муж, чтобы!..

— Я твой друг, и мне не всё равно, что с тобой происходит, — поднявшись следом, жёстко ответил Гарри. — Помнится, вчера вечером ты очень нуждалась в моей помощи…

— Я всего лишь переутомилась и разнервничалась, не надо это всё воспринимать как трагедию! — возразила она и в злости отбросила салфетку. — Ладно, хватит с меня этих разговоров. Я иду в Министерство, сама всё решу и объясню. Спасибо за завтрак, увидимся ещё.

Гарри был так сильно возмущён, что поспешил за ней следом.

— Никуда ты не идёшь! — отрезал он, схватив её за локоть, и трансгрессировал из своего дома прямиком к двери её квартиры.

— Да как ты смеешь! — воскликнула Гермиона, выдернув свою руку из его хватки, но Гарри воспользовался её замешательством и отнял у неё волшебную палочку. — Немедленно отдай!

— Нет, она пока побудет у меня! — Он одним взмахом открыл дверь её квартиры и толкнул подругу внутрь. — Иди и найди себе занятие поинтереснее! И забудь про Министерство, иначе я попрошу Кингсли отстранить тебя на год! Меня он, уверен, послушает!

И не дав Гермионе возразить, Гарри трансгрессировал от двери её квартиры к себе домой. Подруга сама приходит к нему в отчаянии и потом вдруг отвергает его помощь! От злости он швырнул её волшебную палочку в сторону тумбы для обуви и отправился на кухню, где остался недоеденный завтрак, ради приготовления которого он поднимался пораньше.

Гарри собирался зайти к Гермионе вечером, надеясь, что к этому времени её гнев немного утихнет и она не станет накидываться на него с обвинениями. Однако множество разных дел лишило его всяких сил и возможности навестить подругу. Днём Гарри участвовал в операции, в ходе которой изловил двух незаконопослушных волшебников и получил от одного из них обжигающим заклинанием в бок. Его ожог залечили в Мунго, а коллеги за время его отсутствия узнали в процессе допроса задержанных о целой подпольной организации, занимающейся сбытом тёмных артефактов. Едва вернувшись на службу, Гарри был распределён в группу и ночью вместе с напарником заступил на пост. Следил, скрытый маскирующим заклинанием, за одним из участников подпольной организации. Не успел Гарри сдать пост, как ему пришло письмо от Андромеды Тонкс — Тедди очень сильно разболелся, и она просила срочно прибыть в Мунго. Оказалось, что крестник расшалился: пока бабушка отлучилась на кухню, он из природного любопытства добрался до её лекарств, стоявших на шкафу, и испил парочку зелий. Андромеда Тонкс была близка к сердечному приступу, потому Гарри попросил, чтобы ей тоже оказали помощь, а сам остался сидеть у палаты Тедди и ждать новостей. Целители управились с недугами его крестника за несколько часов и строго наказали Гарри внимательно приглядывать за маленьким проказником. Опасаясь повторения подобной ситуации, он, не слушая никаких возражений, нанял сразу трёх домовых эльфов, чтобы они и присматривали за ребёнком, и помогали его бабушке по хозяйству.

Жизненная драма отняла у Гарри два дня, выделенных ему на отдых, после чего он снова был на дежурстве, а потом отправлен на задержание, которое не обошлось без травм. Разве что в этот раз Гарри придерживал своего напарника за пояс и вёл его по больничному коридору. Целители лишь тяжко вздыхали при их появлении и качали головами, потому как мракоборцы были их частыми гостями и они знали их по именам.

Только к концу недели Гарри наконец-то развалился на диване и, уставившись в потолок, с горечью подумал, что он так и не проведал Гермиону. Он цокнул языком, недовольный этим фактом, и поднялся на ноги. Подруга его хотя бы послушалась — в Министерстве за эту неделю её никто не видел — а значит, стоило её похвалить и, конечно же, извиниться за своё поведение. Сейчас, когда от прошлой вспышки гнева не осталось и следа, совесть подсказывала, что он поступил с Гермионой очень жестоко.

Гарри принял душ, привёл себя в порядок и трансгрессировал к двери квартиры подруги. Стоило ему только надавить на кнопку звонка, как дверь распахнулась, и он обомлел.

— О, Гарри, как ты вовремя! — обрадовалась Гермиона. — Проходи, поможешь мне на кухне! Прикрой дверь, пожалуйста, я сейчас вернусь!

Не то чтобы Гарри не помнил, что его подруга вполне себе привлекательная девушка, но до этой минуты это не бросалось в глаза. Гермиона относилась к тому типу девушек, кто не ставил свой внешний вид превыше всего, но при этом умел его выгодно подчеркнуть, когда требовалось, и вёл себя в этом плане сдержанно. Обычно, когда он заходил к ней в гости, она встречала его в махровом халате или домашней одежде, состоящей из футболки и мешковатых штанов, но сегодня что-то явно пошло не так. Гермиона была в коротких джинсовых шортах, бесстыдно открывающих не только её стройные ноги, но и бёдра, в полупрозрачной футболке, концы которой были завязаны на боку, и, кажется, совершенно не думала, что любому, кто на неё внимательно взглянет, будет видно, что её грудь не прикрыта нижним бельём. Возможно, на её настроении, а следовательно и внешнем виде, так сильно сказался вынужденный отдых или какие-то домашние хлопоты. Гарри во всяком случае сглотнул, прежде чем пришёл в себя от неожиданности и переступил через порог.

— Только не наследи там, я пол десять минут назад помыла! — крикнула ему Гермиона из ванной и, прихватив таз с мокрым бельём, поспешила навстречу. — Возьми вон те тапочки!

Гарри молча разулся, надел предложенные тапочки и растерянно остановился у дверного проема в гостиную. В квартире Гермионы были заметны большие перемены. Ни одна книга не лежала на диване или в кресле с множеством закладок, исчезли стопки разных пергаментов, пустые кружки на подоконнике или кофейном столике, пропали поломанные перья, ожидающие своей участи в бумажной коробке. Все книги стояли на полках шкафа, закрытые стеклянными дверками, кофейный столик сиял, словно начищенный волшебным средством, диван и два кресла выглядели настолько опрятными — чехлы на них были совершенно не помяты и сидели ровно — как будто их только вчера доставили из магазина. Гостиная просто сверкала чистотой.

— Гарри, какой ужас, ты где так испачкался? — изумилась Гермиона, вернувшись с балкона с пустым тазом. — Немедленно сними куртку!

Она оказались вблизи него, и его взгляд опять невольно наткнулся на её грудь, характерные черты которой прорисовывала треклятая футболка. С Гарри не часто случалось, чтобы он не мог найти слов, но сейчас у него пересохло в горле.

— Совсем не следишь за собой, — упрекнула его Гермиона, стянув с него куртку, и кинула её в свой таз. — Зайди за ней завтра или послезавтра! — бросила она на ходу и опять ушла в ванную комнату.

Гарри покачал головой, отгоняя от себя наваждение, но, повернув голову, опять засмотрелся на Гермиону со спины. Она наполняла таз водой, затем кинула стиральный порошок и наклонилась, похоже, чтобы хорошенько замочить его куртку. От этого наклона шорты на её бёдрах натянулись, подчёркивая их форму. Гарри невероятным усилием воли заставил себя отвернуться и нервно одернул ворот футболки, которая, как ему показалась, стала слишком плотно на нём сидеть.

— Гарри, чего ты там застыл? — снова вернувшись к нему, спросила Гермиона. — Я же сказала, что ты нужен на кухне.

Стараясь не опускать свой взгляд ниже её лица, Гарри невольно подметил, что хоть что-то в его подруге неизменно: её пышные каштановые волосы были собраны в небрежный пучок и, как обычно, своевольно торчали во все стороны.

— А-ам… а что у тебя с кухней? — выйдя из ступора, спросил он и послушно двинулся следом.

К его немалому удивлению, кухня по чистоте не уступала гостиной, даже более того, в напольной плитке или блестящей дверке шкафа при желании можно было разглядеть собственное отражение. Не то чтобы раньше у Гермионы квартира была запущена, но она, кажется, слишком рьяно бросилась приводить её в порядок.

— Надо протереть пыль на шкафах! Высоко туда лезть! — тем временем сообщила она Гарри и протянула ему мокрую тряпку. — Держи, можешь взять вон ту табуретку.

Взгляд Гарри чуть снова не задержался на той области девичьего тела, о которой ему с трудом удавалось не думать, поэтому он быстро взялся за дело и полез на табуретку.

— А почему ты магией не воспо?.. — опомнившись, Гарри тихо выругался и прикусил язык.

— Ты что-то сказал? — спросила Гермиона.

— А как ты себя чувствуешь? Как настроение? Ничего… не беспокоит?

— Да всё чудесно. Знаешь, навалилось столько дел… едва везде успеваю. Гарри, если тебе надо смочить тряпку, то вот ведёрко. Ты меня не теряй, мне ещё в спальне надо убраться. Там такой бардак… Кошмар, столько всего!

И быстро отчитавшись, Гермиона оставила его на кухне и ушла. Гарри мог бы честно управиться со своей работой, но он был слишком вымотан после службы, потому, воровато оглянувшись, достал из-за пояса волшебную палочку и быстро очистил навесные шкафы от пыли. То, что Гермиона могла вдруг так усердно удариться в быт, было, конечно, невероятно, но раз ей это нужно, то он решил не докапываться.

— Гермиона, я там закончил и это… — Гарри остановился у порога в спальню, смотря, как подруга перебирает содержимое одного из ящиков прикроватной тумбочки. — Твоя волшебная палочка, она… Прости, что я… Я не должен был забирать её, — неуверенно признался он, готовясь к самому худшему, и достал вторую волшебную палочку из-за пояса. — В общем, я переживал за тебя и хотел, чтобы ты немного отдохнула от всего.

К его удивлению, ни громких обвинений, ни грозного взгляда, ни даже взмаха тряпкой в его сторону не последовало. Гермионе, казалось, было всё равно, что её волшебной палочки не было с ней несколько дней подряд.

— Хорошо, положи её куда-нибудь, — не глядя, сказала она и бросила часть каких-то косметических средств в мусорный пакет.

— Что? — ещё больше удивился Гарри.

Ответа на свой вопрос он не получил — в дверь в ту же минуту позвонили, и Гермиона подскочила на ноги.

— О, это, наверное, мастер! — сообщила она и поспешила из спальни в коридор.

— Какой мастер? — не понял Гарри, но снова остался без ответа.

— Вызывала, хозяюшка? — послышался из коридора заискивающий мужской голос. — Где же это пугающее окно?

— Ох, как я вас ждала! — возбуждённо твердила Гермиона. — Оно вон там, в гостиной, проходите, пожалуйста, у меня утром ручку заело, и я не смогла его закрыть. Неужели так быстро сломалось? Вроде не так давно ставили…

— Да не факт, что прям сломалось, сейчас посмотрим, вы не переживайте.

Гарри не выдержал и тоже отправился в коридор. Когда он подошёл к порогу гостиной, «мастер», представляющий из себя солидного мужичка с характерным брюшком и лысиной на макушке, показывал Гермионе, как отрывать и закрывать створку.

— Давно не смазывали, только и всего, сейчас мы это исправим.

— Ох, спасибо вам, а я уж напугалась, что менять. Думаю, как хорошо, что заело сейчас, что бы я с ним зимой делала?

Мастер хохотнул, сражённый её простотой, а Гарри помрачнел, заметив, что этот деятель тоже периодически с интересом посматривает куда ниже лица Гермионы. Пришлось кашлянуть, чтобы обозначить своё присутствие. Мастер, оглянувшись, заметил Гарри и бросил улыбаться.

— Что же это вы хозяина не попросили окном заняться? — спросил он Гермиону. — Машинное масло, чай, в магазине нашли бы…

— Какого хозяина? — не поняла Гермиона и, повернувшись, тоже заметила Гарри. — А-а, это не хозяин, это мой друг, он у меня волшебник, — доверительно сообщила она, отчего у Гарри чуть не отвисла челюсть, — ну, знаете, вечно занят своими какими-то играми… не до хозяйства ему совсем.

Мастер хохотнул ещё раз, отчего Гарри захотелось его треснуть, сообщил, что всё готово, после чего получил от Гермионы деньги и ушёл.

— Что это было?! — как только закрылась дверь, возмутился Гарри.

Он, конечно, понимал, что обидел Гермиону, но зачем мстить ему таким нелепым образом? Если бы она попросила, он бы и сам разобрался с её окном и помог с уборкой.

— О чём ты? — спросила она и внезапно охнула, глянув в сторону зеркала, обклеенного по периметру разными листочками. — О нет…

— Что? — обеспокоился Гарри.

— …я же не успею! — воскликнула Гермиона, сверившись с наручными часами, и сорвалась с места. — Подожди здесь!

Гарри недоумённо смотрел в сторону разноцветных квадратных листочков и с трудом мог понять, что вообще в них зашифровано. Цифры вроде бы означали время… но как это время было связано с частями тела — на одной бумажке точно было написано «ногти», а на другой «ножки», — оставалось только гадать. Он не успел и хорошенько поразмыслить над этим, как прибежала Гермиона с переноской, в которой громко возмущался запертый Живоглот.

— Подержи, пожалуйста, — попросила подруга и вручила Гарри переноску. — Кошмар, и как всё успевать?

— А ты разве куда-то опаздываешь?

— Да, я записала Глотика на стрижку.

— Куда записала? — переспросил Гарри, решив, что ослышался, но его голос был заглушен грозным мяуканьем.

Живоглот надрывался изо всех сил и аккомпанировал себе яростными ударами когтей по прутьям решётки.

— Глотик, ну хватит тебе, мы и так едва пробились через всех этих пуделей! — упрекнула питомца Гермиона и отправилась к спальне.

— Подожди, я что-то не понял…

Гарри двинулся следом за ней и замер у порога. Гермиона так торопилась, что не обратила на него никакого внимания и сбросила с себя футболку. Она быстро надела на голое тело лёгкое платье, стянула шорты и распустила волосы.

— Ладно, мне пора бежать. Посидим и поболтаем в другой раз, ладно?

За эти вроде бы недолгие мгновения Гарри совершенно забыл, что именно он собирался сказать, и только сомкнул губы. Гермиона же поцеловала его в щёку, забрала переноску и схватила в прихожей небольшую сумочку.

— Гарри, закрой, пожалуйста, как будешь уходить! — бросила она у порога и выскочила за дверь.

Гарри немного постоял на месте и понял, что он зачем-то гипнотизирует стену, словно она должна дать ему ответ на вопрос, что вообще происходит. Его заторможенный от нескольких потрясений разум пока выдавал только две догадки. Или его подруга на почве непривычного ей безделья заработала нервный срыв, вылившийся в помешательство, или это такой крайне изощрённый женский вид мести вроде изображения из себя легкомысленной дурочки. Учитывая, что когда-то в прошлом Гермиона устраивала подобные выходки, чтобы задеть Рона, Гарри начинал сердиться и склонялся ко второй догадке.

Гарри не сказал бы, что они с Гермионой отчитывались друг перед другом за свои действия, но периодически один из них шёл навстречу другому. В их дружеских отношениях, как, впрочем, и в отношениях всех других людей, тоже бывали приятные минуты единения и кое-какие разлады. Гарри, к примеру, сильно заводился, если Гермиона начинала выражать сомнения в некоторых его действиях во время какого-нибудь рейда или же просила его быть осторожнее — в такие минуты ему казалось, что она не понимала, о чём говорит, и что в той ситуации, в которой он оказался, по-другому действовать было нельзя. Стоило ему только отрезать, что разговор окончен, как она замолкала и уходила от него с таким хмурым видом, как будто бы он её ударил. Гарри немногим погодя чувствовал себя виноватым и шёл мириться.

— Прости, я вспылил, — обычно говорил он, заходя к ней в кабинет. — Можно мне… присесть?

— Конечно. Знаешь, я тоже хороша… не стоило на тебя нападать. Давай забудем об этом, ладно? — дружелюбно говорила она, и на его душе становилось тепло и спокойно.

Они снова пили чай и разговаривали о насущных делах. Иногда случалось, что Гермиона была не в духе. В такие минуты она могла сорваться даже на Гарри.

— Ты не понимаешь, как это важно! — резко говорила она, когда он заходил к ней с улыбкой и предлагал ненадолго прерваться, чтобы поболтать и попить чай. — Вот все смотрят, как на ерунду, а это, между прочим!..

Гарри чувствовал себя маленьким ребёнком, которого отчитали за шалость, и с сердитым видом уходил из её кабинета. Какое-то время спустя Гермиона сама находила его и просила отойти с ней в сторону. В такие минуты она порывисто его обнимала и утыкалась лицом в плечо.

— Гарри, я такой ужасный человек!.. Пожалуйста, не сердись на меня, мне так стыдно…

Её жалобный голос и слова так трогали Гарри, что в его сердце не оставалось ни следа обиды. Он обнимал её в ответ и с улыбкой говорил, что она его самый лучший друг.

— Разве что немного вредный… но это терпимо.

Эти разлады со временем заметно сократились — друзья научились ещё лучше понимать и принимать сильные и слабые стороны друг друга. И именно поэтому Гарри был глубоко задет, когда Гермиона попросила его о помощи, затем отказалась от неё и предстала перед ним в новом образе отчаянной соблазнительницы. За что она так с ним? За заботу о ней? Разве он так сильно её обидел, когда вернул к квартире и велел отдохнуть?

Гарри решил, что рано или поздно Гермиона придёт в себя, осознает, что она не права, и тогда явится к нему. На выходные он не стал её навещать и отправился к Рону. С другом они опробовали несколько вкусных «Смердящих батончиков», после которых менялся цвет языка и зубов, а из полости рта исходил запах, способный отпугнуть даже мертвецов, затем погоняли на мётлах — заработок Рона позволил накопить ему на «Молнию» — а вечером попивали сливочное пиво, лениво играя в волшебные шахматы. Следующий выходной Гарри полностью посвятил Тедди и с удовольствием возился с неугомонным крестником, нагло выпросившим у него детскую метлу — она была чуть длиннее и крепче игрушечной и поднималась от земли футов на пять-шесть.

В первый же рабочий день Гарри сидел за столом, вынужденный заняться накопившимися бумагами, и всякий раз невольно отвлекался на звук шагов, ожидая появления подруги. Однако Гермиона не спешила появиться. Он не встретил её в коридоре, не застал в столовой и не дождался у себя в кабинете. От нетерпения Гарри как бы случайно натолкнулся в коридоре на её секретаршу и задел ту плечом.

— О, Кристен, прости, задумался! — тут же повинился Гарри. — Привет, как ты? Спешишь исполнить очередное поручение Гермионы? Она там… опять разбушевалась?

— Привет, Гарри, — с улыбкой ответила Кристен, смотря на него своими выразительными голубыми глазами, в которых безошибочно угадывалось желание чего-то большего. — У меня всё хорошо. Гермиона сегодня не приходила, наверное, и дальше отдыхает, а как ты? Весь в трудах?

— Не приходила? — удивился Гарри. — Как странно… — подметил он и тут же ретировался, пока Кристен не пришло в голову его куда-нибудь позвать. — Ладно, я спешу, рад был повидаться!

Не то чтобы Гарри считал эту девушку непривлекательной или кое-когда не флиртовал с прелестными коллегами, но у него были кое-какие правила… и заводить роман на службе он не хотел, хотя бы потому что в Министерстве и без этого хватало проблем. Возможно, Гермиона взяла работу на дом, на ходу подумалось ему, и он снова занялся бумагами в своём кабинете. Время этим днём едва текло, обед проходил вяло и в одиночестве, потому как Гарри не захотел сидеть в столовой, где к нему без Гермионы наверняка бы подсела очередная наивная сотрудница, желавшая его соблазнить.

— Поттер, мне стоит волноваться?

Когда к нему пожаловал начальник, Гарри оторвался от очередного документа и ненадолго задумался. Преступную группировку они обезвредили ещё к концу прошлой недели, никто вроде бы не погиб, скандалов тоже не было.

— О чём это вы? — не понял Гарри.

— О том, что Кингсли желает тебя видеть, — ответил главный мракоборец. — И когда я его встретил, вид у него был… какой-то недобрый. Ты ничего на днях не предпринимал без моего ведома?

— Да ну что вы, когда мне было, да и зачем? — возразил Гарри, поднявшись на ноги. Он, конечно, был самым подающим надежды мракоборцем и сейчас занимал должность заместителя, что позволяло санкционировать кое-какие действия, но и этим положением пользовался редко. — Наверное, у Кингсли какое-то личное дело. Может, опять хочет попросить помочь мистеру Уизли…

И Гарри отправился к кабинету министра магии, постучал в дверь и услышал разрешение войти.

— Вызывали, сэр?

— Гарри, с Гермионой там всё в порядке или ты мне чего-то не договариваешь? — не отрываясь от бумаг, спросил Кингсли.

— С Гермионой? — сбитый с толку, переспросил Гарри. — А при чём?.. Подождите, а почему вы вдруг спросили?

— Потому что она прислала мне заявление о своём уходе, — ответил министр и движением руки выудил из стопки бумаг один лист. — Так-то она его отправила ещё на прошлой неделе… но почты так много скопилось, что я только сегодня до него добрался, — хмуро прибавил он и поднял на Гарри взгляд. — С ней же всё хорошо, верно?

Гарри не мог поверить в то, что слышал. Чтобы Гермиона, радевшая за права домовых эльфов и видевшая непаханое поле для работы, вдруг решила махнуть на всё рукой и уйти? Неслыханное дело!

— Нет, если это её взвешенное решение, то я не имею возражений, — продолжал Кингсли. — Просто она обычно заходила сама, а тут вдруг отделалась только письмом, вот я и подумал, уточнить у тебя, всё ли в порядке, вдруг ты в курсе.

— Ну… она вроде не собиралась… уходить. По крайней мере, на прошлой неделе, — с паузами произнёс Гарри, начиная всерьёз волноваться. — Знаете, это, наверное, какое-то недоразумение. Возможно, она… э-э… расстроилась и… выпила лишнего, вот и… написала вдруг… со злости, — нелепо сочинил он, чувствуя, как горячая кровь подступает к ушам: чтобы разумная Гермиона и вдруг до такой степени напилась? И зачем он только несёт этот бред?

— Ладно, в общем, я пока это отложу, а вы там сами разберётесь, — ответил министр, снова уткнувшись в свои бумаги, и бросил заявление в ящик стола. — Жалко, конечно, если Гермиона уйдёт — у неё такой потенциал… — но если она всё твёрдо решила, то не смею настаивать. Увидишь её, так и передай.

— Непременно. Спасибо, сэр.

Гарри вышел из кабинета министра магии, пребывая в жутком смятении. А что, если у Гермионы и впрямь нервный срыв, а он как глупый мальчишка обиделся на неё и отстранился? Что, если ей настолько плохо, что у неё опустились руки, и потому она решила уйти? Гарри чувствовал, как сильно бьётся его полное тревоги сердце. Его близкий друг нуждался в его участии и помощи, а он его бросил. От мысли, что он предал Гермиону и, вероятно, сделал ей очень больно, Гарри не мог ни на чём сосредоточиться и пропускал разговоры коллег мимо ушей. Не вытерпев, он покинул Министерство и двинулся прямиком к квартире Гермионы. Торопливо постучал в дверь и, выругавшись, вспомнил про звонок, на который сильно надавил пальцем.

— О, Гарри, привет!

Гермиона снова сразила его одним своим внешним видом. Теперь на ней было короткое тёмное платье, едва доходившее до колен, вырез платья нескромно открывал вид на её аккуратную грудь, а плотная ткань изящно облегала плоский живот и округлые бёдра. Гарри едва успел заметить, что она ещё прекраснее, чем в их прошлую встречу — волосы были идеально уложены назад, брови вдруг стали куда тоньше и темнее, глаза выразительнее, а губы ярче — как подруга заключила его в объятия.

— Ты меня едва застал! — радостно известила Гермиона, окутав его необычным шлейфом духов: раньше она использовала куда более нежные и приятные ароматы цветов, а сейчас вдруг перешла на что-то резкое и фруктовое.

— Застал? — не понял Гарри, почувствовав, как у него снова пересохло в горле. — Ты куда-то… собралась?

— Да, я иду на свидание с Дональдом! — поделилась она со счастливой улыбкой. — Он такой славный парень! Я пришла к нему с часиками, и он тут же их починил! Всего и надо было, что поменять батарейку! Вот я глупая, а!

Гермиона вдруг весело рассмеялась и показала Гарри свою ручку, на которой не только были надеты изящные наручные «часики», но и появился яркий маникюр, горячо осуждаемый ею прежде. Гарри не мог поверить своим глазам и оторопело смотрел на то, как Гермиона беззаботно отходит от него и быстро надевает на ноги туфли на высоком каблуке. Она идёт на свидание с парнем, которого едва знает, потому что он… «починил» ей часы?! Та самая рассудительная и серьёзная Гермиона, которую он всегда знал, была сражена каким-то часовщиком?!

— Ты… хорошо себя чувствуешь? — глупо спросил Гарри.

— Просто прекрасно, — беззаботно ответила Гермиона и подобрала со шкафа в прихожей сумочку и ключи от квартиры. — Знаешь, пока Дональд работал, мы успели с ним немного поболтать… у нас, оказывается, столько всего общего!

Гарри, не способный поверить не только своим глазам, но и ушам, достал из-за пояса волшебную палочку и направил её на Гермиону. Подруга не могла вдруг сойти с ума и превратиться вот в это… безусловно, очаровательное и в то же время бестолковое существо. С ней что-то сделали, понял он и безмолвно принялся искать наличие или остаток от воздействия «Империуса», «Конфундуса» и других заклинаний, влияющих на разум.

— Гарри, ну что ты тут устроил? Хватит играться, из-за тебя я опоздаю!

Проверки Гарри не принесли ему никакого результата. Гермиона была чиста от магического воздействия и смотрела на него с некоторым раздражением в лице.

— Нашёл время для развлечений!

— Нам надо серьёзно поговорить! — начал было Гарри, но она задела его плечом и вышла из квартиры.

— Заходи завтра, тогда и поболтаем!

— Нет, подожди!..

Он поспешил за ней, но, как это ни банально, их разделило такси, которое Гермиона успела то ли поймать, то ли вызвать. Гарри не хватило каких-то шагов, чтобы дернуть за дверь и залезть в салон следом, как машина тронулась с места. Он с чувством выругался и кинулся ловить другое такси. К его счастью, оно не заставило себя долго ждать. Гарри велел водителю следовать за своим коллегой и применил «Конфундус», чтобы не возникало разных шуточек и вопросов.

Гермиона вышла у кафе и с улыбкой энергично помахала ладошкой какому-то типу в тёмном костюме за дальним столом. Увидев её, он сразу же поднялся на ноги и взял в руки скромный букет ромашек. Наверняка, выбрал что было подешевле, сердито решил Гарри, остановившись возле окна. Он видел через стекло, что Гермиона невероятно обрадовалась подарку своего кавалера, прямо-таки засветилась от внимания, и сжал руки в кулаки. Да что этот Дональд себе позволяет?! Гермиона достойна куда большего, чем этот несчастный букетик! Такой девушке, как она, парни должны дарить охапку белоснежных или сочно-алых роз! Впрочем, гнева, написанного на лице Гарри, никто не видел — он наложил на себя маскирующее заклинание, чтобы не привлекать внимание посетителей кафе и прохожих, чем, собственно, и сделал себе хуже.

Дональд, при дальнейшем его рассмотрении, не представлял из себя ничего особенного: невысокий, средних лет мужчина с жидкими соломенного цвета волосами. Одна его нелепая улыбка вызывала у Гарри отвращение. И как Гермиону мог привлечь такой тип? Раньше она хотя бы выбирала парней моложе и энергичнее, чем вот этот… невзрачный экспонат, обладающий кое-какими знаниями в отношении часов. О чём они только могут болтать с Гермионой? Гарри качал головой и не верил своим глазам. На его памяти впервые было такое, чтобы Гермиона только посмеивалась и не перебивала собеседника. Да она не в себе! Дональд, придвинувшись ближе, что-то сказал ей на ухо и положил свою ладонь поверх её ладони. Гермиона, смущённо потупившись, прикусила губу и кивнула. Этот её «кавалер», вероятней всего, предложил ей продолжить знакомство в более приятной обстановке, догадался Гарри, как человек, который не раз вот так вот придвигался к очаровательным девушкам и недвусмысленно приглашал их на чашечку кофе. Вот ведь наглый тип! Гарри тяжело дышал, стоя на улице, и хотел Дональду врезать. Если бы не другие посетители кафе, которых не хотелось распугивать, а затем подвергать забвению, он бы ворвался внутрь в ту же минуту, но пришлось терпеть муки и ждать на улице.

Спустя какое-то время Дональд вышел в сопровождении Гермионы. Он махнул рукой, чтобы поймать такси, а Гермиона придвинулась к нему ближе. В ту же минуту он обнял её за талию и подался навстречу к её губам. Для изнервничавшегося Гарри видеть это безобразие было выше всяких сил. Он достал из-за пояса волшебную палочку и взмахнул в сторону влюблённой парочки.

— Обливиэйт!

Дональд в тот же миг прервал поцелуй и оттолкнул Гермиону от себя.

— Девушка, как вам ни стыдно! Я вас едва знаю!

— Что?!

— Ужас, по улице спокойно пройти не дадут, сразу бросаются в объятия! Спасибо, конечно, но мне не нужна подружка на ночь!

На этом Дональд сел в такси и уехал.

— Мерзавец! Поганый шутник! Больше никогда не зайду в твою мастерскую! — со злости бросив букет вслед уезжающей машине, кричала Гермиона, явно не понимая, что именно произошло на её глазах.

Гарри молча стоял рядом, не зная, снимать ли ему с себя маскировку или всё же не стоит. Прежняя Гермиона давно бы его раскусила и гневно отчитала, но эта… На какие-то мгновения он засомневался, что это действительно Гермиона, а не кто-то, кто принял её облик. Когда она поймала такси, он нагло сел рядом на заднее сидение и хорошенько к ней присмотрелся. Гермиона была так возмущена и обижена поступком Дональда, что со слезами на глазах смотрела в окно и, кажется, ничего не замечала рядом с собой. Она не почувствовала, как ловкие пальцы открыли её сумочку и принялись нагло перебирать содержимое: никаких пузырьков с Оборотным или каким-то другим зельем внутри не лежало. Гарри задержал дыхание и протянул руку к её груди. Гермиона и в этот раз не почувствовала, как ткань её платья немного съехала с плеча, а вот Гарри почувствовал, как горячая кровь прилила к низу его живота. Он видел край тёмного кружевного белья подруги и вместе с этим видел кончик шрама от заклятия Долохова, полученного ещё в Отделе тайн. Перед ним точно была Гермиона. Он очень осторожно вернул лямку её платья на место и постарался ровно дышать, что сейчас было сделать довольно затруднительно. Его взгляд то и дело натыкался на оголённые девичьи коленки и щиколотки, находившиеся очень близко. Гарри старался внушить себе, что он не думает ни о чём неприличном, и смотрел в сторону переднего стекла.

К счастью, такси скоро подъехало к дому, и мучения Гарри закончились. Он вышел перед Гермионой и, если таксист несколько озадачился странному явлению — дверь его машины вдруг открылась сама собой — то подруга, погруженная в свои мысли, ничего подозрительного не заметила. Гарри нагло обогнал её у дома и снял с себя маскировку у двери в её квартиру.

— Гарри? — удивилась Гермиона, увидев его через какие-то минуты. — Ты всё ещё здесь? Ты что, ждал меня всё это время?

— Ну… я вспомнил, что… так и не забрал от тебя свою куртку и решил за ней зайти, — выкрутился он и быстро переменил тему: — А как прошло твоё свидание?

— Ужасно! — с чувством ответила Гермиона, заглотив его неумелую ложь как само собой разумеющееся. — Дональд меня бросил и уехал! — пожаловалась она и тихо выругалась, не в силах совладать с ключом от замка.

— Вот мерзавец! — с напускным возмущением поддержал её Гарри, поражённый совершенно другим: Гермиона, которую он знал, вывела бы его на чистую воду в два счёта. — Эм… может, я тебе помогу?

Он шагнул ближе и перехватил её руку, отчего Гермиона повернулась и оказалась к нему настолько близко, что её притягательные глаза чайного оттенка на какие-то мгновения вывели его из равновесия. Всегда ли Гермиона смотрела так чарующе и ласково или только сейчас, находясь в непонятном ему состоянии? Гарри с трудом справился с собой и повернул ключ в замке.

— Спасибо, Гарри, — мягко сказала Гермиона, оставив его и тем самым нарушив странную магию, под влиянием которой стук его сердца стал ощущаться на уровне горла. — Твоя куртка на балконе, не забудь надеть вон те тапочки!

Гарри молча кивнул, переобулся и отправился на балкон, где его чистая куртка в гордом одиночестве занимала напольную сушилку для белья.

— Знаешь, я подумал, мы могли бы поговорить об… — вернувшись, начал было он, но снова был сбит с мысли.

Гермиона, кажется, совсем забыв о нормах приличия, стояла в ванной комнате в откровенном нижнем белье, едва прикрывавшем её округлые бёдра, и старательно смывала с лица косметику.

— Гарри, я приму душ, тогда и поболтаем! — не отрываясь от дела, бросила она. — Можешь пока сделать себе чаю!

— Конечно, — сдавленно ответил он, усилием воли заставив себя развернуться в сторону кухни.

Поставив чайник с водой греться, Гарри бросил куртку на табуретку и нагло занялся поисками. Он открывал дверки навесных шкафов, разглядывал содержимое разных ярких пакетиков и коробочек, откручивал крышки от банок с чаем и кофе, взмахивал волшебной палочкой и торопливо передвигался от одного места к другому. Если на Гермиону никак не воздействовали напрямую, то вполне возможно, ей могли подбросить что-то в квартиру. Какой-нибудь мешочек с иголочками или другой предмет, содержащий в себе вредоносную магию.

Когда Гарри добрался до холодильника и проверил, что за бутылки стоят на дверке, Гермиона пришла на кухню в своём неизменном светлом махровом халате.

— А что это ты делаешь? — поинтересовалась она.

— Искал что бы есть, — нашёлся Гарри, быстро прикрыв дверь холодильника, и отправился к чайнику. — Знаешь, я хотел тебя спросить…

Он повернулся, держа в руках две чашки с горячим чаем, и ненадолго замер. Гермиона даже сесть на табуретку умудрилась совсем иным образом. Если раньше она сидела на ней ровно, то и дело нервно поправляя полы халата и отбрасывая с плеча влажные волосы, то сейчас закинула одну ногу на другую и не обращала никакого внимания на свой внешний вид. А вот Гарри не мог не обратить… Он видел, как небрежно распахнут ворот её халата, открывая вид на разгорячённую нежную кожу груди, по которой неторопливо стекали капли влаги, видел, как оголилась загорелая согнутая ножка, и не мог отделаться от мысли, что его подруга совершенно нагая под халатом. Чашки с чаем немного дрогнули в его руках.

— Спасибо, Гарри, — с улыбкой сказала Гермиона. — А что ты хотел спросить?

— Зачем… Почему вдруг ты решила покинуть Министерство? — сипло произнёс Гарри и, опустившись на стул, поднёс свою чашку к губам, чтобы утолить жажду.

— Что?

Гермиона недоумённо нахмурилась, и рука Гарри повисла вместе с чашкой в воздухе. Неужели подруга даже не помнит о своём заявление?! Что такое с ней произошло за эту неделю?

— Ах… Министерство, точно… — немного подумав, вспомнила Гермиона, и Гарри с облегчением сделал ещё глоток чая. — Знаешь, я подумала, что я зря трачу своё время на какую-то ерунду… можно подумать, кому-то нужны эти глупые домовики…

Гарри тотчас поперхнулся и зашёлся в кашле, отчего Гермиона поднялась на ноги и несколько раз ударила его кулаком по спине.

— П-порядок, — вскинув руку, заверил он её. — И чем же ты… чем ты теперь собираешься заняться? — утерев выступившие от приступа кашля слёзы, спросил Гарри.

— Удачно выйти замуж, — с мечтательной улыбкой поделилась Гермиона, снова вернувшись на своё место, и не заметила потрясения в его лице.

Что бы с ней ни произошло, это было крайне серьёзно, тем временем напряжённо думал застывший Гарри, он должен как можно скорее найти причину этой странной перемены, пока всё не зашло слишком далеко.

— А-ам… Гермиона, а можно мне остаться у тебя на ночь?

— У меня? — оторвавшись от приятных размышлений, удивилась Гермиона.

— Ну да, у меня там… это… Кикимер, он… ну… решил зажарить гуся и… отвлёкся. А огонь, он… перебросился из кухни в гостиную… из гостиной в спальню… потом в другую спальню, ну и… сама понимаешь.

В такую несусветную чушь не поверил бы даже ребёнок-волшебник, обладающий кое-какими знаниями насчёт домовиков, но Гермиона испуганно охнула и, приложив ладонь к груди, выразила неподдельное сочувствие:

— Какой ужас… Конечно же оставайся. Я тебе постелю на диване.

Немногим позже, когда в квартире стояла такая же темнота и тишина, как и за её окнами, Гарри тихо ходил по гостиной и подсвечивал себе при помощи волшебной палочки полки шкафов. Он торопливо перебирал книги, шкатулки с безделушками, разглядывал посуду, аккуратно сложенную в коробках, заглядывал под диван и кофейный столик, и переходил от одного места к другому. К полуночи Гарри добрался до спальни и на какие-то мгновения замер у порога.

Свет луны, льющийся из окна, нежно накрыл собой Гермиону и придал её несравненному облику волшебства. Её нежная светлая кожа наполнилась блеском, а пышные волосы, разметавшиеся по подушке, казалось, сияли. Она была похожа на принцессу из какой-то сказки, и у Гарри болезненно сжалось сердце от её вида. Это ведь его Гермиона… верная и близкая подруга… Будь он на её месте, она бы без раздумий бросилась даже в огонь.

— Я помогу тебе, обещаю, — прошептал Гарри и взмахнул волшебной палочкой.

Создав над Гермионой невидимый купол, заглушающий все звуки, он повернулся к комоду и выдвинул верхний ящик. Его взгляду тут же предстало самое разнообразное нижнее бельё, от простеньких и скромных комплектов до кружевных и откровенных трусиков и бюстгальтеров, пробуждающих непристойные фантазии. Гарри звучно сглотнул, ощущая некоторое возбуждение, зарождавшееся в низу живота, но продолжил своё нелёгкое дело.

К двум часам ночи Гарри снова лежал на диване и хмуро смотрел в потолок, не в силах заснуть. Его поиски оказались тщетными, и в квартире Гермионы ничего вредоносного не нашлось. В голове от неудачи хаотично двигались разные мысли, и воображение, будь оно неладно, только портило настроение. Гарри закрывал глаза и внезапно видел Гермиону в нижнем белье. Она стояла в ванной и с лукавой улыбкой опускала лямки бюстгальтера с плеч. Красивая тряпка сползала с её тела, открывая взору аккуратную грудь, вершины которой смотрели на своего наблюдателя и манили их обласкать.

Гарри жмурился, качал головой и переворачивался с бока на бок, желая думать только о деле, а не о том, как хороша его подруга, когда она такая развязная в поведении и выборе нарядов. Но воображение продолжало творить своё подлое дело. В память, как назло, попали и удачно отложились непривычные ощущения от тех шёлковых и, безусловно, приятных на ощупь трусиков, лежащих в верхнем ящике комода. Как рукам было бы приятно скользить по обнажённому телу Гермионы и ловким движением пальцев стягивать их с бёдер…

— Да твою мать! — сквозь зубы выругался Гарри и поднялся с дивана.

Он сходил на кухню и ополоснул своё лицо холодной водой, после чего утолил жажду и снова вернулся на диван. Гермиона ему как сестра, внушал себе Гарри, глядя в потолок, о ней нельзя думать в ином ключе. Он больше так делать не будет. Нельзя. Убедив самого себя в этом якобы неоспоримом факте, Гарри закрыл глаза и постарался расслабиться. Его воображение, подло притихнув на время, тоже подождало своего часа. Стоило только Гарри заснуть, как ему снова увиделась Гермиона…

Она пришла к нему в короткой шёлковой сорочке и села на него сверху.

— Гарри… — томно звучал её голос, — ну какой же ты слепой… — и она наклонилась, чтобы жадно его поцеловать. — Я вся твоя, любимый.

Что-то было чарующее в её взгляде, и вместо того, чтобы её оттолкнуть, Гарри приложил руки к её бёдрам и властно их смял, заставив её прикусить губу. Гермиона снова наклонилась к нему, и он охотно ответил на её поцелуй.

— Возьми меня… Гарри, прошу… — шептала Гермиона и, сбросив себя сорочку, осталась перед ним в одних только трусиках.

Он с лёгкостью подмял её под себя и принялся покрывать поцелуями обнажённое тело. Она таяла от его ласки и всё громче повторяла его имя. Когда он добрался до низа её живота и взялся за резинку трусиков, она хихикнула и помогла ему освободить свои ножки от ненужной тряпки. Он повернул её набок, готовый к решительным действиям и, разобравшись с собственным бельем, придвинулся ближе.

…в итоге Гарри много ворочался и проснулся рано утром, свалившись с дивана. Голова его отозвалась тупой болью, в то время как руки крепко цеплялись в свёрнутое одеяло, вполне возможно, заменяющее собой девичье тело. Гарри тихо выругался, поднявшись с пола, и отбросил ненавистное одеяло на диван. Он быстро сходил справить нужду, оделся и покинул квартиру подруги, нуждаясь в свежем воздухе и чашечке крепкого кофе. Немногим погодя он пришёл в себя, сидя за столиком местного заведения, и снова подумал о Гермионе. Что с ней теперь делать? Вести в Мунго, где целители в один голос будут твердить, что она здорова? Опять безрезультатно вызвать одного из них на дом? Гарри покачал головой, не видя во всём этом смысла, однако, и как есть, оставить ситуацию тоже было нельзя. Закончив с кофе, Гарри поискал ближайший ювелирный магазин и какие-то минуты спустя, натянуто улыбнувшись, зашёл за покупкой.

— Мне? Ох, Гарри, это так мило… Спасибо!

Гермиона невероятно преобразилась, когда он вручил ей подарок. Её глаза наполнились жизнью, а на губах заиграла улыбка. Она порывисто обняла Гарри и поцеловала в щёку, а он остался на месте, наблюдая, как она любуется золотой подвеской в форме сердечка. Прежняя Гермиона давно бы подозрительно сощурилась и вывела его на чистую воду.

— Гарри Джеймс Поттер, как ты посмел делать мне подарок с отслеживающим заклинанием?! — сердито бы вопросила она. — Я тебе что, неразумная и беспомощная девчонка, чтобы присматривать за мной?!

Эта же Гермиона была рада его вниманию.

— Помоги, пожалуйста, — попросила она и повернулась к нему спиной.

Её сорочка оказалась не настолько короткой, как ему виделось во сне, но Гарри всё равно ощутил некоторое волнение, когда раздвинул мягкие локоны волос подруги в стороны, открыв для себя её спину, и взялся за золотую цепочку. Пальцы его плохо слушались, а лямка сорочки, как назло, соскользнула с девичьего плеча, открывая взору участок, которого никогда не касались его губы.

— Ты всё? — спросила Гермиона.

— Д-да… всё, — ответил Гарри, управившись с замком и тряхнул головой в попытке отогнать от себя непрошеные мысли.

— Позавтракаем вместе или ты куда-то спешишь?

— Давай.

О том, что он уже пил кофе и должен был отказаться от завтрака, Гарри вспомнил, когда понял, что в него не лезет второй бутерброд. Гермиона, сидевшая рядом, кажется, не замечала на себе его растерянного взгляда и беззаботно болтала о том, сколько у неё дел.

— К этому мастеру было так сложно пробиться… но, я думаю, сегодня она разберётся с моими ножками, ты только посмотри на них…

Она вытянула ногу и, положив к нему на колено, пошевелила пальчиками. Гарри не знал, на что именно ему теперь смотреть: на эти самые пальчики, на её бёдра, на которых задралась сорочка, или же всё-таки на губы, скривлённые как у шаловливого ребёнка. С одной стороны, Гермиона и впрямь сделалась куда более притягательной и милой девушкой, но с другой… Она утратила нечто уникальное, такое, что ему в ней всегда нравилось. Гарри остановил свой взгляд на её тёплых карих глазах, и его сердце защемило. Как же ему не хватало её понимающего взгляда… её глаз, полных заботы и нежности… глаз, искрящихся восторгом или горящих пламенным гневом… глаз, направленных на него. Неужели он только теперь ощутил, как остро нуждался в своей Гермионе, а не в очаровательной бездушной кукле, имевшей её оболочку?

— Знаешь, у меня там… тоже есть кое-какие дела, — отогнав от себя пасмурные мысли, сказал Гарри и осторожно убрал её ногу со своего колена. — Спасибо, что приютила на ночь, я ещё зайду, ладно?

— Ладно, — пожав плечами, ответила Гермиона.

Гарри поцеловал её в щёку и поспешил уйти. Он решил, что если не нашёл ничего подозрительного у неё дома, то это что-то могло лежать в Министерстве, возможно, прямо в её кабинете. Может, Гермиона заработалась и не заметила? У неё ведь хватает недругов, желающих, чтобы она не выступала с предложениями о каких-либо поправках в законах. Первым же делом по возвращению на службу Гарри отправился к кабинету подруги и лишь махнул её секретарше рукой в знак приветствия.

— Гарри, Гермиона ещё не приходила! — бросила ему Кристен. — Может, тебе её подождать?

— Боюсь, что не смогу! — ответил Гарри и «Бомбардой» снёс дверь кабинета с петель. — У меня срочное дело! — подчеркнул он, увидев, как вытянулось лицо секретарши, и вернул несчастную дверь на место, пока не пришлось ещё что-нибудь сочинять.

Стандартные заклинания проверки тоже не выявили ничего вредоносного, как например, долговременная порча или проклятие, рабочие ящики стола были завалены разными пергаментами, новенькими перьями и баночками с чернилами. Гарри оставил стол в покое и перебрался к шкафам, на полках которых стояли книги. Ни одна из них не содержала в себе тёмной магии, страницы некоторых были ветхими — похоже, Гермиона выудила их из какого-нибудь архива — а другие блестели, приобретённые совсем недавно. Гарри обнаружил на одной полке и стопку газет — кем бы была Гермиона, если бы не интересовалась новостями? — и с удивлением перекладывал один номер за другим. На него всюду смотрел он сам с первой страницы. Может, Гермиона забавы ради собирала номера с ним? Или она готовила ему какой-то сюрприз ко дню рождения? Гарри покачал головой и оставил эти газеты в покое. Через час он стоял посреди кабинета Гермионы и держался руками за голову, не понимая, что же упустил.

— Гарри, раз уж ты здесь, может… Будешь чашечку чая? — открыв дверь, осторожно спросила Кристен.

— Чашечку чая? — хмуро переспросил Гарри и, оторвавшись от мыслей, взглянул на девушку куда дружелюбнее. — Хм, а хорошая идея… Не откажусь!

Кристен широко улыбнулась и скрылась за дверью. Гарри же тяжко вздохнул и отправился за ней. Чашечка чая была хорошим поводом поболтать и что-нибудь разведать, и в этот раз он решил нагло воспользоваться своей «известностью», привлекающей многих.

— Свидания? У Гермионы? — хихикала Кристен. — Я тебя умоляю, с кем? У неё свидания могут быть только со сводами законов! В смысле, в последние полгода у неё точно не было ни с кем свиданий.

Гарри было очень обидно за Гермиону — то, что его подруга увлечена работой и хочет что-то существенно изменить в магическом мире, ещё не повод над ней смеяться, — но он старался изо всех сил сохранить дружелюбный вид и как бы невзначай задавал всё новые и новые вопросы. Если Гермиона не стала меняться после свидания с каким-нибудь парнем, то у неё, возможно, был какой-то недружелюбный гость или же гостья, который пообещал ей страшную кару или вроде того.

— Напугать? Гермиону? — продолжала тем временем удивляться его вопросам Кристен. — Мне кажется, она сама кого хочешь может напугать своими выходками. А впрочем, чего я тебе всё рассказываю? — нахмурив лоб, спросила она. — Ты же и сам прекрасно знаешь её несносный характер. Признавайся, у Гермионы проблемы? Ты поэтому такой… напряжённый?

— Ещё чего, у Гермионы всё хорошо, — соврал Гарри, про себя озадачившись, насколько это же он напряжённым выглядел. — Она пока решила поработать дома, вот и… попросила ей немного помочь, а я… ну, знаешь, любопытно стало, не возникло ли у неё с кем конфликта. В общем, ты мне здорово помогла, пойду со спокойной душой работать!

Однако вместо того, чтобы показаться среди коллег, Гарри опять свернул не туда и ушёл в Мунго. Всё тот же целитель, что приходил к нему на дом, принял его у себя в кабинете, внимательно выслушал и покачал головой.

— Нет, нет, нет и ещё раз нет, мистер Поттер, вы что-то путаете. Будь хоть какое-то магическое воздействие, мы его бы обнаружили…

— Но…

— Конечно можем допустить, что у вашей деву… подруги, да, забыл, простите… у вашей подруги нервное расстройство, но в этом случае нам и впрямь придётся воздействовать на её разум и положить её в отдельную палату для…

— Гермиона не душевнобольная! — воскликнул Гарри, подскочив от возмущения с места. — С ней что-то сделали! Она никогда не была такой… беззаботной и легкомысленной, как сейчас!

— А может, она устала и сама решила что-то изменить в своей жизни? Вы не рассматриваете такой вариант?

— Да вы не знаете Гермиону, как я!

Гарри был так зол, что ушёл из Мунго ни с чем, разве что напоследок от всей души хлопнув дверью. От напряжения у него болела голова, что-то давило в области лба и висков, и дышать было куда тяжелее. Не зная куда идти и что ещё предпринять, он вернулся в Министерство и уселся за рабочий стол. В ближайшие часа два сосредоточиться на чём-либо было крайне затруднительно. Гарри то и дело отвлекался на новенькую карту Лондона, которую успел купить и зачаровать ещё ранним утром, и хмурился. Он посматривал, чем занимается Гермиона. Судя по тому, куда перемещалась точка с её именем, его подруга ходила в хозяйственный магазин, в парикмахерскую, на маникюр и массаж.

— Да что с тобой такое? — в очередной раз увидев, что она серьёзно задержалась в магазине женского белья, мученически спросил Гарри и прикрыл ладонью лицо.

Коварное воображение тотчас подкинуло ему картину, как подруга водит пальчикам по мягким чашечкам бюстгальтеров и спрашивает что-то у продавцов… Представлять это было даже хуже, чем сидеть в кабинете в страшный зной. В последнем случае Гарри мог бы охладить воздух, а как быть с собственным телом?

— Поттер, ты сегодня что, неуловимый? Почему тебя не было ни на одной летучке?

Главный мракоборец сам пожаловал к нему в кабинет как к своему заместителю, и Гарри состроил невероятно виноватую мину, поскольку ничего лучше он сейчас придумать не мог.

— Простите, сэр… Что-то стряслось?

Пока начальник что-то ему объяснял, Гарри опять скосил глаза в сторону карты. Точка Гермионы переместилась из магазина в кафе. Не могла же она так быстро найти кавалера? Да нет, бред, подумал он, тряхнув головой, наверняка, устала и зашла перекусить.

Лёгкий шлепок заставил Гарри вздрогнуть — это главный мракоборец бросил ему на стол какой-то разукрашенный шарик, больше подходящий, чтобы повесить на ёлку, и ушёл. Спросить, что же это такое, было неудобно — начальник точно взбесится, когда поймёт, что ни одно его слово не добралось до головы зама. Гарри вышел к коллегам и показал шарик им:

— Ребят, а кто-нибудь в курсе, что это за ерунда?

Коллеги немного посмеялись над ним, но, конечно же, поделились информацией о том, что за вредоносный объект в его руке.

— Этот уже обезвредили, неслабо глушил нашего брата. Похоже, кто-то их изготавливает массово. Вот бы нам найти таких умников… Глядишь, у нас бы меньше было контузий при задержании, а то ишь взяли моду бросать эти глушилки.

— Ну да, — кисло согласился Гарри, крутя шарик в пальцах, и неожиданно для себя обрёл новую идею. — Ладно, я… э-э… тогда займусь этим делом.

Прихватив карту и куртку с собой, он побежал к ближайшему камину. Решил посетить магазин «Всевозможных Волшебных Вредилок», принадлежавший его друзьям, показать им странный шарик и поделиться своей главной проблемой. Вдруг вместе получится что-нибудь придумать и помочь Гермионе.

Днём в магазине «Всевозможных Волшебных Вредилок» собиралось не так много народа, как вечером, когда многие волшебники возвращались с работы и вместе со своими чадами спешили узреть множество удивительных поделок, и что-нибудь приобрести. Под вечер в магазине было не протолкнуться, днём же между рядов лениво ходили те люди, кто не знал, куда зайти во время обеденного перерыва или же тщательно искал своим детям подарок. Встречались и ребятишки дошкольного возраста, те дети, кто оторвался от домашних хлопот и забежал приобрести какую-нибудь вредилку на карманные деньги от родителей.

Когда Гарри зашёл в магазин, над его головой прозвучала знакомая мелодия от самодельной подвески в виде нескольких ярких разноцветных трубочек. Привлечённая этим звуком, Верити появилась между полок с продукцией.

— О, Гарри, привет! — с улыбкой сказала она и крикнула в сторону: — Мальчики, вы только посмотрите, кто к нам зашёл среди недели!

Из другого зала вышел Рон. Он отчего-то был хмур и напряжён, но, увидев Гарри, сразу же улыбнулся. Они обменялись рукопожатием и крепко обнялись как старые друзья.

— Пойдём, взглянешь на наше новое творение! — воодушевлённо предложил Рон и хлопнул Гарри по плечу. — Заодно и c Джорджем поздороваешься. Когда он занят, его так трудно оторвать…

Исчезающий меч, которым можно было отрубать голову или же смело вонзать в грудь, Гарри несильно впечатлил, но после разных Пухлых фишек, меняющих в процессе игры цвета своих сторон и прозвища владельцев, Кусающихся перьев, Раздувающихся подушек, Пищащих иголок и прочего, он и сам искренне улыбался.

— Знаете, ребят, а я к вам не просто так… вернее, по делу. Не хотите на это взглянуть?

Увидев разрисованный шарик, Рон оказался серьёзно озадачен, а вот Джордж нисколько не удивился.

— Грубая работа, — заметил он. — Раньше, помнится, Чакобей в Лютном таким промышлял… что ни поделка, то сущий брак. У этого вон тоже одни трещинки. Посильнее сожмёшь, может ведь и в руке сработать.

— Погоди, а Чакобей — это не тот кабан, который кричал, что мы якобы спёрли его идею для Поющих гирлянд? — спросил Рон.

— Вообще-то того «кабана» звали Кевин… и ты ему съездил по морде.

— Точно, а я и забыл!

— А я не забыл, как платил за твою выходку штраф, — ехидно буркнул Джордж и вернул Гарри его разукрашенный шарик. — Можешь похожие у девочек из «Магического Притяжения» поискать. Они в тридцать пятом доме обосновались, может, в курсе, куда потом Чакобей переехал.

— О, спасибо, ты мне здорово помог, — ответил Гарри, но что-то в его лице явно выдало его истинные намерения.

— Что-то не так? — спросил Джордж.

— Да как тебе сказать…

— Может, поднимемся и пивка глотнем, пока Анджелины нет? — предложил Рон. — Что? — спросил он, поймав сердитый взгляд брата. — Я же не сказал ни одного дурного слова в её адрес! Верити, подмени нас, пожалуйста! — громко бросил он в сторону и тихо прибавил для друга: — Если бы ты немного пожил с Анджелиной, ты бы знал, как сильно она может выклевать мозг…

Гарри, конечно же, не отказался подняться с друзьями на второй этаж, где располагалась квартира Джорджа и Анджелины. Иногда, когда было много работы, Рон оставался у них на ночь и спал в гостиной. Комната Фреда до сих пор была закрыта, и даже Анжелина на правах хозяйки туда не заходила, чтобы не задеть болезненно на это реагирующего Джорджа. Сейчас Гарри засел с друзьями на кухне. Сладкое сливочное пиво принесло с собой тепло и лёгкость, в которых безумно нуждалось его измученное от напряжения тело. Гарри откинулся на спинку стула и внезапно признался:

— Парни, у меня проблема… Вернее, не у меня, а у Гермионы, но я не представляю, как ей помочь.

И он изложил всё, что слышал и видел своими глазами, разве что умолчав о том, как нагло копался в нижнем белье подруги или же представлял её обнажённой.

— Вот это да-а-а… — протянул Рон, забыв про бутылку. — Гермиона, конечно, и раньше была не совсем нормальной, но чтобы с такой придурью…

— Это не придурь, — хмуро возразил Гарри. — Это что-то другое, но я не понимаю что.

— Знаешь, если бы ты говорил про другую девчонку, я бы тебе сказал, что она тебя тупо разводит, но Гермиона… совсем на неё не похоже, — согласился Джордж и отхлебнул из бутылки.

— В том-то и дело, — кисло отозвался Гарри. — Это и не проклятие, и не какой-то артефакт, и не зелье, и не…

— Может, что-то маггловское? — перебил Рон. — Они там какие-то травы вроде курят…

— Гермиона и курит? — с сомнением отозвался Гарри. — Не смеши. Да и нет у неё никаких травок… ни на кухне, ни на работе.

— А ты что же это, у неё всё уже обыскал? — с подозрением спросил друг, но Гарри пропустил его вопрос мимо ушей.

— И всяких порошков у неё тоже нет, и какой-либо странной выпивки в шкафах…

Щелчок пальцев сбил его с мысли — это Джордж встал со своего места и оставил бутылку на столе.

— Погоди, сейчас я тебе кое-что покажу.

Он ненадолго вышел из квартиры и вернулся с небольшой тёмной коробочкой в пальцах.

— Фу, нет, я не буду снова это пробовать! — тут же сказал Рон. — Меня уже тошнит от них!

— Слабак! — бросил ему Джордж и, открыв коробочку, извлёк оттуда несколько мягких подушечек, напоминающих ириски.

Он зажевал одну, поморщился и проглотил. Гарри ожидал невероятного эффекта, например, что у друга отрастёт хвост или оперится голова, но чего-то сверхъестественного почему-то не происходило.

— К глазам присмотрись, — подсказал Рон и приложился к горлышку своей бутылки.

Гарри присмотрелся и в тот же момент увидел, как голубая радужка глаз Джорджа принялась темнеть и наливаться тёмно-алым цветом.

— Мне нужна твоя кровь… — зловеще прошипел последний и двинулся на брата.

Четыре удлинившихся клыка, показавшихся изо рта шутливого «вампира», чуть не вонзились в шею жертвы — Рон от неожиданности покачнулся и грохнулся со стула. Бутылка упала на него следом и облила пивом.

— Да твою мать, сколько можно?!

— А вот маму не трогай! — предупредил Джордж и отвесил поднявшемуся с пола Рону подзатыльник. — Кстати, клыки надо бы уменьшить, — заметил он, осторожно тронув один из них кончиком пальца, — так ведь рот не закроется.

— Вот и поработай над этим, — буркнул Рон, взмахом палочки осушая свою одежду. — А я лучше вкус улучшу — мелкота такую гадость не проглотит.

— Договорились, — ответил Джордж и ненадолго приложил к плечу впечатлённого Гарри ладонь. — Это Клыкастые подушечки, — объяснил он, — мы готовим их к Хэллоуину. И да, советую меня проверить на предмет воздействия магии или зелий.

На этом старый друг хищно оскалился и вернулся за стол. Гарри достал из-за пояса волшебную палочку и принялся невербально использовать заклинания для проверки.

— Не может быть, — удивлённо сказал он через какие-то минуты. — Ты ведь… использовал какое-то зелье по принципу работы «Дантисимуса»?

— А вот секрет фирмы не раскрою, — с хитрым видом ответил Джордж и покачал головой.

— Но…

— Если мы будем использовать что-нибудь вредоносное, нас быстро чья-нибудь мамаша загрызёт, — поддержал брата Рон.

— Или прикроют твои министерские приятели, — продолжил Джордж. — Так что, друг мой, только натуральные ингредиенты и в нужной пропорции.

Гарри нахмурился сильнее, не понимая, куда он клонит, и тот пояснил:

— Как по мне, если на Гермионе нет ничего вредоносного вроде проклятий или зелий — а именно это ты и целители искали, верно? — то может, дело в чём-то естественном и безвредном? В чём-то таком… м-м… чего оказалось для неё крайне много?

Гарри вконец озадачился и не смог ничего сказать.

— А Гермиона разве за всё это время ни с кем не цапалась? — спросил Рон. — Может, ей кто-нибудь в спину чего кинул? Она ведь любого может довести до ручки.

— Да нет, — растерянно ответил Гарри. — Её только прокляли пару недель назад, но с этим быстро в Мунго управились и…

Он внезапно смолк, явственно увидев перед собой Гермиону в тот злосчастный день. То, как она сидела на полу, прижавшись спиной к рабочему столу, и твердила:

— Она что-то бросила мне в лицо… что-то вроде пыли или порошка… а потом заговорила на латыни… Похоже, произносила проклятие.

С проклятием в Мунго действительно быстро управились. Но кто сказал, что «что-то вроде пыли или порошка» было с этим проклятием связано? Что, если «проклятие» было только прикрытием пакости покрупнее?

— Твою мать! — с чувством выругался Гарри, чуть не хлопнув себя ладонью по лбу за несообразительность, и подскочил с места.

— Да вы сговорились, что ли?! — возмутился Джордж — Я ведь скажу маме, чтобы не звала вас на пироги в следующее воскресенье!

Гарри, мысленно занятый уже совершенно другим, только махнул на всё рукой.

— Э-э… Гарри, ты куда? — окликнул его Рон.

— Потом ещё посидим, пока! — не обернувшись, бросил Гарри и, выйдя за дверь, поспешил по лестнице вниз.

Он надеялся этим же вечером разыскать Барбару и прижать её к стенке, однако, так быстро отыскать девушку, с которой он не особенно-то общался и уж тем более не провожал её до дома, было не так просто. К тому же решению этой задачи помешала сама Гермиона. Гарри во время своих поисков только взглянул на заколдованную карту, как резко остановился посреди улицы, будто бы налетев на стену. Как подсказывала точка с именем Гермионы, этим вечером его подругу тоже потянуло на приключения... Она находилась в знакомом Гарри баре, где ему доводилось и наслаждаться крепкими напитками, и находить себе хорошую компанию.

— Только не это, — вслух протянул он и тотчас трансгрессировал к тому самому бару.

Через какие-то мгновения Гарри прикрыл за собой дверь и окинул помещение взглядом. Чутьё его не подвело. Гермиона сидела у стойки бара в очередном обтягивающем платье, на этот раз ярко-красном, и кокетливо улыбалась здоровому пухлому типу, занимавшему соседний стул. Гарри сжал руки в кулаки, заметив, что этот нетрезвый тип нагло пожирает глазами его подругу. Наверняка уже мысленно решает, как побыстрее её опоить и уложить в постель.

Гарри тяжело задышал и двинулся к ним.

— Гермиона, тебе на сегодня хватит, нам пора домой! — строго объявил он, перехватив из её руки бокал с виски.

— Э-э… а это ещё кто? — спросил её приятель.

— Гарри, что ты здесь делаешь? — удивилась Гермиона и тут же ласково улыбнулась своему новому другу: — Да это мой брат, — отмахнувшись, бросила она, — он временами съезжает с катушек… работа у него очень нервная. Гарри, у меня всё хорошо, иди домой.

Гарри не знал, отчего он завёлся сильнее: от того, как небрежно Гермиона от него отмахнулась или же назвала своим братом. Какой он ей, вообще, брат?! Да был бы он её братом, он бы… он бы… Впрочем, его сбили с этой несуразной мысли.

— Да, брат, у нас всё хорошо, — заверил его нетрезвый приятель Гермионы и нагло похлопал ладонью по плечу. — Иди-ка ты погуляй.

Это было уже слишком. Гарри схватил незнакомца за руку и резким движением её вывернул. Раздался характерный хруст, и незнакомец вскрикнул от боли. Бармен от неожиданности застыл на месте. Другие посетители разом притихли, заинтересованные тем, что же происходит у стойки.

— Я сказал, мы идём домой! — отрезал Гарри и схватил Гермиону за локоть, пока к ним ещё кто-нибудь не пристал.

— Да что ты себе позволяешь! Гарри, отпусти! — заупрямилась подруга, но он силой потянул её к выходу. — Гарри, да что с тобой такое! Отпусти меня!

На улице он притянул её к своей груди, крепко обнял и трансгрессировал к двери её квартиры.

— Да ты совсем обнаглел! — возмущалась Гермиона, вынужденная пройти с ним в квартиру. — Мне в кои-то веки встретился интеллигентный мужчина, а ты…

— Это был не интеллигент, а козёл! — гневно перебил Гарри, наконец закрыв за собой дверь. — Ты бы это сама поняла, если бы сообража…

Он вдруг не смог договорить: Гермиона оказалась очень близко и припала к его губам своими. Гарри почувствовал, как её руки заскользили по его груди, опускаясь всё ниже. Он инстинктивно её обнял… но тут же очнулся и оттолкнул.

— Ты что творишь?!

Гермиона отчего-то широко улыбнулась, что ему не понравилось.

— Так вот в чём всё дело… — озорно сказала она. — Ты меня заревновал!

Гарри неожиданно для себя почувствовал, как кровь приливает к щекам.

— Ты сама не понимаешь, что несёшь. Давай-ка ты лучше примешь ванну и ляжешь спать, а я займу диван, если ты не возражаешь.

— А ты со мной? — спросила Гермиона и, снова прильнув к его груди, игриво заглянула в глаза.

Гарри ненадолго застыл, ощущая тепло её тела и волнение, прокатившееся по собственному, от их близости. Будь это другая девушка, он бы давно повалил её на диван или проложил дорожку из их одежды к ванной комнате. Но ведь это была Гермиона! Его близкий друг, практически родной человек, она для него очень много значила и была похожа на запретный плод, который нельзя осквернять какими-либо грязными помыслами или действиями.

— Я думаю, ты и сама управишься, — сглотнув, ответил Гарри и осторожно отстранил её от себя.

Она расстроенно вздохнула и скрылась за дверью, отчего он облегчённо выдохнул и опустился на диван. Это всё воздействие магии и чрезмерного напряжения, твердил себе Гарри, хотя его дико колотящееся сердце говорило совершенно другое. За это же выступал и ещё один исключительно мужской орган, чьи действия были сокрыты тканью брюк. Гарри упрямо покачал головой, отрицая очевидное, и бросил свою куртку в сторону. Скоро он найдёт Барбару и узнает, что же она натворила с Гермионой, всё снова придёт в норму и можно будет расслабиться. Так, поглощённый противоречивыми мыслями, он пропустил тот момент, когда Гермиона, вся красная и мокрая после ванны, возникла перед ним в одном полотенце.

— Ждёшь меня? — спросила она.

От неожиданности Гарри глупо дёрнулся и не нашёл слов. Гермиона с улыбкой взялась за кончик полотенца и потянула его в сторону.

— Немедленно прекрати! — подскочив с места, потребовал Гарри, но было уже поздно.

Полотенце упало к ногам Гермионы, и она осталась перед ним совершенно нагая. У Гарри пересохло в горле, и он не смог отвести от неё глаз. Мысли о том, что подруга ему как сестра, куда-то разом исчезли, а сердце принялось неистово колотиться. Гермиона подошла к нему вплотную и обвила руками его шею.

— Так ты отнесёшь меня в спальню или мы так и будем тут без дела стоять?

Соблазн оказался крайне велик. Можно было уложить Гермиону прямо на пол, впиться в её манящие, изогнутые в улыбке губы и со всей страстью овладеть. Но кем он станет, если воспользуется её «недугом»? Куда канет их дружба из-за его позорной слабости? Гарри чувствовал, как стягивается в узел внизу живота его дикое желание переступить запретную черту. Достаточно только обнять Гермиону в ответ и приникнуть к её губам, провести пальцами по её разгорячённому телу, обласкать её грудь и сокровенный участок, скрытый за треугольником волос между ног.

Возможно, это были самые долгие и тяжёлые секунды в его жизни, но Гарри невероятным образом устоял перед соблазном.

— Тебе… лучше… лечь спать, — сказал он Гермионе, едва дыша, и освободил шею от кольца её рук.

— Ты такой странный в последнее время, — обиженно ответила она, — то сам прибегаешь, то сам же отталкиваешь!

Ему назло она не стала поднимать полотенце с пола и голышом ушла в спальню, возможно, надеясь, что вид её упругих ягодиц и обнажённой спины заставит его передумать. Гарри, как завороженный, смотрел ей вслед и неровно дышал, слыша дикое биение своего сердца. Достаточно только пойти за ней следом и… Он покачал головой, отгоняя от себя плоды буйной фантазии, и снова уселся на диван. Осталось только найти Барбару и как-то удержать Гермиону от её дерзких «желаний».

Ночью Гарри плохо спалось: всё время представлялось, что Гермиона приходит к нему, нагло сбрасывает с него одеяло и запускает свою руку под резинку его трусов. От этого он несколько раз просыпался и судорожно вглядывался в темноту перед глазами. Поутру Гарри потребовался холодный душ, чтобы усмирить естественную «реакцию» своего тела на разные фантазии и привести себя в чувства. К тому времени, когда он наконец собрался и выпил на кухне чашку чая, Гермиона всё ещё спала в своей постели, не потрудившись даже облачиться в ночную сорочку. Он тяжело вздохнул и взял её волшебную палочку с прикроватной тумбочки, на которой та до сих пор лежала.

— Это всё только ради твоего блага, — тихо сказал Гарри и, взмахнув палочкой в сторону окна, вышел из спальни.

Ему потребовалось чуть больше пяти минут, чтобы при помощи чар запереть все окна, дверь на балкон и, наконец, наложить на входную дверь двойной магический замок. Так, по крайней мере, не придётся следить за Гермионой и отвлекаться на неё от дела.

Выйдя из дома, Гарри снова отправился по злачным местам. Некоторые из них были закрыты в раннее время суток, и приходилось хитрить при помощи магии — подделывать себе удостоверение или раскидываться «Конфундусами» — а где-то бармены ушли в отпуск или сдали свою смену и не могли ничего толком рассказать. Но Гарри всё равно упрямо вёл поиски.

— Легилименс, — шептал он, сжимая волшебную палочку на поясе, и проникал то в один, то в другой разум.

Один из барменов, к его счастью, знал парня, с которым Барбара кое-когда общалась. Гарри вытянул из памяти этого бармена адрес и сходил проведать того парня, а уже потом, «стерев» в его разуме разговор с собой, отправился к самой Барбаре.

— Ты?!

Она выглядела несколько хуже, чем в их последнюю встречу: под притягательными зелёными глазами залегли тёмные круги, медно-русые волосы были спутанными и нечёсаными, а на плечах вместо яркого платья держался всего лишь мешковатый серый сарафан. Возможно, у неё тоже выдалась плохая неделя или же беременность дала о себе знать. Во всяком случае, увидев на пороге своего дома Гарри, Барбара крайне удивилась и отшатнулась от двери, как будто бы встретив вместо прославленного героя дементора.

— Не ожидала, дорогая? — язвительно спросил он, проходя вперёд, и прикрыл за собой дверь. — А я вот всё гадаю, кто обидел мою подругу… Ты случайно не подскажешь?

— Я… я не знаю, о чём ты, — пятясь назад, ответила Барбара, — и вообще, мне сейчас нельзя волноваться, не мог бы ты… вести себя скромнее?

— Скромнее? — угрожающим шёпотом переспросил Гарри, неторопливо двигаясь следом. — Ну что ж… я тебе «скромно» обещаю, моя дорогая, что упрячу тебя в Азкабан за то, что ты сделала с моей подругой, а твоего ребёночка, когда он родится, положу в корзинку и отнесу в приют. Веришь в такой исход?! — резко спросил он.

Барбара вздрогнула и упёрлась спиной в стену. Гарри, конечно же, не собирался ничего такого с ней делать, но по опыту знал, что для впечатлительных особо достаточно и угроз. В глазах его бывшей девушки образовались слёзы.

— Гарри, не надо! Прошу тебя! — взмолилась она. — Ну я же ничего страшного ни сделала с твоей подругой!

— Ни сделала?! — гневно переспросил он. — А то, что Гермиона носится как больная, скупая себе яркие шмотки, и без раздумий бросается на мужиков — это «ничего»?! Ничего, что она утратила свой блестящий ум и превратилась в идиотку?!

Гарри приблизился настолько, что мог бы одним движением руки сдавить Барбаре горло.

— А ну говори, что ты с ней сделала! — загремел он. — И не вздумай меня провести насчёт какого-то проклятия! Я знаю, что оно было всего лишь ерундой, отвлекающей внимание! Что за гадость ты бросила в лицо Гермионе?! Отвечай! Живо!

Барбара всхлипнула и что-то неразборчиво произнесла.

— Повтори! — потребовал он и ударил кулаком по стене.

Она вздрогнула и снова разомкнула дрожащие губы.

— Всего лишь пыльцу лесных фей…

— Каких ещё «лесных фей»?! Ты что мне голову морочишь?! В Азкабан захотела?! Так я тебе быстро туда экспресс-доставку организую!

— Но это правда! — в отчаянии воскликнула Барбара. — Ты что, про лесных фей никогда не слышал?

Гарри достал из-за пояса волшебную палочку и демонстративно сжал её в пальцах, как бы недвусмысленно намекая, что его терпение на пределе и скоро в ход пойдёт магия. Барбара задрожала и стала сбивчиво объяснять:

— Это такое древнее средство… для тех, кто не может иметь детей, но очень желает.

— Я что-то не уловил связи этого «средства» с поведением Гермионы, — мрачно сказал Гарри, направив кончик палочки в сторону лица Барбары.

— Понимаешь, моя бабушка долго не могла забеременеть, — торопливо продолжила она, вжавшись в стену, — а потом и у мамы были проблемы… а у меня… у меня и так получилось. Жалко, что только не от тебя, а от… это не важно, да! — согласилась Барбара, почувствовав, что кончик волшебной палочки Гарри упёрся ей в щёку. — Я тогда была так зла на тебя, что подумала… вот если бы эта твоя Гермиона поглупела и залетела от какого-нибудь левого мужика, ты бы точно в ней разочаровался и… и… и, может быть, вспомнил обо мне.

Гарри шумно втянул носом воздух и медленно выдохнул его — не каждый день ему доводилось вести такие увлекательные беседы, в которых никак не удавалось откопать хотя бы крупицу здравого смысла.

— Я всё ещё не понял, как работает эта твоя «пыльца», — едва сдерживая себя от приступа гнева, напомнил он. — Она что, пробуждает в женщине желание к любому мужчине поблизости?

— Не совсем… — осторожно ответила Барбара, опасливо косясь в сторону его волшебной палочки, которую он опустил. — Лесные феи ведь живут как птицы… в смысле, когда приходит время, они обустраивают своё гнездо, а потом находят достойного… э-э… партнёра для создания потомства. А это моё средство, оно… оно исцеляет любой организм и создаёт благотворные условия для удачного зачатия.

Гарри, конечно же, вспомнил, что первым делом Гермиона кинулась наводить порядок в квартире, что, возможно, следовало считать «обустройством гнезда», а уже потом основательно занялась собой, но ведь всё это никак не объясняло, с чего вдруг у неё начались проблемы с памятью.

— Ты меня что, за дурака держишь?! — прогремел он и снова вскинул волшебную палочку в сторону девушки. — Как это твоё «древнее средство» могло сделать из человека идиота?! Впервые слышу, чтобы бездетные девушки резко глупели!

Барбара вдруг охнула и прикрыла ладонями рот.

— Что ещё?! — спросил Гарри. — Новую сказочку придумала?!

— Так твоя Гермиона до сих пор держится? — вдруг удивилась Барбара. — Вот это она сильная ведьма!

От её внезапной реакции Гарри замер и позабыл, что хотел сказать. Нехорошая догадка вдруг настигла его голову, и он вспомнил, как собственноручно отобрал у Гермионы волшебную палочку. Не это ли стало тем самым толчком, который только усилил воздействие пыльцы на её организм? Может быть, все те дни только крепкая воля и магия в руках позволяли ей держаться?

— В этом и состоит одно из свойств волшебной пыльцы, — тем временем продолжала себе Барбара, — она притупляет все другие желания, и ведьма тем самым обретает все ресурсы, чтобы сделаться привлекательнее и инстинктивно отыскать того самого партнёра, с которым у неё может быть потомство. Лесные феи, к твоему сведению, вьют гнездо всего один раз в жизни.

— Хорошо, — после некоторого молчания произнёс Гарри, решив пока не вдаваться в подробности жизни каких-то сказочных существ: и без них голова шла кругом. — И как мне тогда снять… эффект этой твоей «пыльцы» с Гермионы?

Барбара отчего-то отвела глаза в сторону и промолчала.

— Я, кажется, задал тебе вопрос, — сердито напомнил ей Гарри. — Или ты всё ещё хочешь в Азкабан?

— Никак, — тихо ответила Барбара. — Я же сказала, что это древнее средство… у нас его из поколения в поколение передавали … говорили, достаточно горстки, а я, дура, по глупости извела всё сразу… — Она снова всхлипнула и подняла на Гарри влажные глаза: — Что же ты со мной сделал, а?

На мгновение палочка в пальцах Гарри дрогнула, но он сжал её крепче.

— Я тебе ничего не обещал и не тащил насильно к себе в постель! А теперь заканчивай эту истерику и говори, как помочь Гермионе!

— Надо дать ей, чего она хочет, только и всего! — воскликнула Барбара.

— Дать ей, чего она хо?.. — начал было Гарри и смолк: он должен позволить Гермионе «залететь» от какого-нибудь мужика, чтобы она успокоилась и снова стала сама собой? — Чего-о-о?!

Барбара упала на колени и вцепилась ему в ноги.

— Гарри, ну прости меня! Я же была не в себе! — всхлипывая, твердила она. — Прости, я же не думала, что ты настолько её любишь! Гарри, прости… Прошу тебя, не отправляй меня в Азкабан! Я не выдержу этого! Гарри, ты ведь добрый…

Гарри вдруг понял, что его голова сейчас закипит от переизбытка информации и разных мыслей. Его одолевали самые смешанные чувства. Он был страшно зол на Барбару и вместе с этим растерян. Что можно было взять с этой дурёхи? Он же сам её выбрал и сам же над ней потом «подшутил», а Гермионе досталось за всё сразу. Гарри стиснул в пальцах волшебную палочку и взмахнул:

— Обливиэйт!

Через какие-то мгновения Барбара поднялась с пола и недоумённо уставилась на него.

— Простите, мисс, поступил сигнал, что здесь видели одного опасного мага. Я всё проверил, можете быть спокойны, вам ничего не угрожает, — доложил ей Гарри официальным тоном и вышел из дома.

На улице он остановился и, опустившись на лавку, схватился руками за голову. Что же ему теперь делать? Тащить Гермиону в Мунго и требовать целителей ей помочь? Или и впрямь отпустить её на свободу и смотреть, как она приходит в себя после того, как окажется в интересном положении? Она же сойдёт с ума от такого потрясения! И это всё из-за него! Из-за того, что он её подставил! От мысли, что какой-то незнакомый и, вероятно, грубый мужик будет раздевать его подругу, воспользовавшись её слабостью, Гарри начинал закипать и качать головой. Нет, он этого не допустит. Он не даст Гермиону в обиду! Он… он что-нибудь придумает. Но что? И тут его голову посетила непристойная мысль…

Гарри шумно втянул носом воздух и трансгрессировал к квартире Гермионы.

— Как ты мог так со мной поступить! Запереть меня в четырёх стенах! Негодяй! — возмущалась она, когда он открыл дверь.

Гарри никогда так долго на неё не смотрел, как сейчас. Он видел всё то же родное лицо, распущенные каштановые локоны, лежащие на плечах, стройное тело, прикрытое только футболкой, надетой поверх нижнего белья, и чувствовал, как его решимость тает на глазах. Как он может поверить Барбаре на слово и воспользоваться состоянием своей подруги?

— Собирайся, у нас важное дело, — помолчав, сказал Гарри.

— Какое ещё дело? — спросила Гермиона и обиженно надула губки. — Я с тобой никуда не пойду!

— Хорошо, значит, пойдёшь прямо так.

И он схватил её и перебросил через плечо.

— Гарри! Что ты себе позволяешь?! — возмущалась Гермиона, когда он вынес её из квартиры и трансгрессировал к больнице Святого Мунго. — Гарри, немедленно поставь меня на пол! Я буду кричать!

— Кричи, — разрешил Гарри, проходя вместе с ней по больничному коридору.

На них с удивлением посматривали пациенты, сидящие на лавках, некоторые целители застывали на месте и провожали их взглядами, но Гарри упрямо нёс Гермиону на пятый этаж и посадил её на койку в палате. Всё тот же целитель, твердивший, что никакого воздействия магии на его подруге нет, с хмурым видом взирал на всё это.

— Кое-что на ней есть, — сказал ему Гарри. — Оно зовётся «пыльцой лесных фей». И Гермиона никуда отсюда не уйдёт, пока вы не устраните воздействие этой дряни.

— Бу-бу-бу-бу, — передразнила его Гермиона и поднялась с койки.

— А ты будешь сидеть! — приказал ей Гарри и толкнул обратно.

— Вы видите? Видите?! Он совсем сдурел и командует мною! — пожаловалась Гермиона целителю. — А всё потому, что ревнует к другим, а сам стесняется даже поцеловать!

Целитель впервые на памяти Гарри смутился и звучно сглотнул, возможно, опасаясь, что известный герой втянул его в какие-то игры.

— Приступайте. Я думаю, вы с этим справитесь! — с деланой бодростью сказал ему Гарри, хлопнув ладонью по плечу, как будто своего давнего приятеля, и вышел из палаты.

Он остался сидеть на лавке и ждать новостей, поражаясь самому себе. И как он мог хотя бы на мгновение допустить мысль о близости с Гермионой? Решить разрушить их дружбу ради лёгкого выхода из сложившейся ситуации! В то же время его одолевало невероятное волнение от мысли об этой самой близости. Что, если бы они проснулись с Гермионой в одной постели? Что, если бы и она испытывала к нему влечение, а может быть, даже питала глубокие чувства? Что, если бы по утрам она нежно улыбалась ему, лежа на соседней подушке, а по вечерам заходила в кабинет и с заговорщицким видом садилась на край его стола? Что, если бы так продолжалось изо дня в день? Не о таких ли повседневных мелочах он мечтал, когда задумывался о семье?

Через полчаса целитель вышел из палаты красный, как помидор. Судя по всему, Гермиона и его пыталась соблазнить и тем мешала проводить диагностику.

— М-мистер Поттер, знаете, но на вашей де… подруге, да, на ней и сейчас ничего нет. Это, конечно, очень странно, но… Но да, мы будем и дальше над этим работать! — торопливо заверил он, увидев, насколько помрачнел Гарри, и ушёл к коллегам.

Несколько раз к Гарри подходили разные целители с вопросами. Все они хмурились и качали головами, твердя, что не слышали ни про какую пыльцу лесных фей.

— Мисс Грейнджер вполне здорова, — осмелилась сказать из них девушка, возможно, надеясь, что с ней разговор будет помягче. — Разве что немного возбуждена… но это же вполне естественно для молодых девушек.

— Естественно? — угрожающе переспросил Гарри. — Когда ваш близкий друг превращается в идиота — это естественно?! Идите лучше и устраните действие пыльцы, а не морочьте мне голову!

Он так нервничал и огрызался, что целители стали всё реже к нему подходить. Гарри до ночи ждал хоть каких-нибудь изменений, но их не последовало. Он уходил из Мунго очень мрачный, а дома обнаружил записку от начальства. Главный мракоборец желал знать, почему его зама уже второй день нет на службе, когда он нужен. Гарри немного подумал и написал, что вышел на след изготовителей оглушающих шариков, указал адрес, который ему дал Джордж, и просил простить его за отсутствие — из-за «выматывающих» поисков он очень плохо себя чувствует. Главный мракоборец поверил в эту наглую ложь и прислал новую записку, в которой поблагодарил за ценную информацию и велел отдыхать.

Следующий день тоже не сильно отличался от предыдущего. Гарри безрезультатно наседал на целителей, а к вечеру лежал в кровати и гипнотизировал потолок. Думал о Гермионе и том, как сильно ему её не хватает. Так и слышал её сердитый голос в своей голове:

— Гарри, ну можно хоть немного быть серьёзнее? Ладно Рон, у него-то вместо мозгов одни хлопушки, но ты! Где ты вечно витаешь?

Звонок в дверь ненадолго отвлёк его от пасмурных мыслей. Гарри спустился и только нахмурился, открыв дверь. За порогом его ждала Вивиан с бутылкой в руке.

— Знаешь, мы в тот раз так плохо расстались… Я тут сидела одна и вдруг подумала, может, м-м… выпьем?

Выпить Гарри был бы не против, но он знал, что за этим последует, и его совесть, явно заключившая союз с памятью и воображением, нарисовала ему собственную кухню, на которой он не так давно сидел с Гермионой. Как же в тот вечер подруга смотрела ему в глаза… встревоженно и, безусловно, с надеждой. Он держал её холодные ладони в своих, и она не могла сдвинуться с места. Это всё ещё была его Гермиона, та самая, которую ему безумно сейчас не хватало.

— Гарри? — спросила Вивиан и шагнула к нему.

Он вышел из транса и выставил перед собой руку, не дав ей приблизиться.

— Знаешь, у меня нет на это настроения, давай в другой раз.

— Она что, эта твоя вторая ночная подружка, сегодня пришла раньше меня?

— Это не твоё дело, — резко отрезал Гарри. — Уходи.

И он, толкнув девушку за порог, прикрыл за ней дверь. За этим последовал бой стекла — возможно, это бутылка разбилась обо что-то — и характерный хлопок от трансгрессии. Гарри покачал головой и поднялся наверх.

— А я говорила, что твои походы до добра не доведут! — слышал он снова в голове голос Гермионы. — Сколько ещё девушек знают твой адрес? У тебя что, развлечение теперь такое — смотреть, кто из них кого перепрыгнет в попытке тебя добиться?

Гарри засыпал и снова видел её во сне. В этот раз Гермиона была в его доме. Она стояла в дверном проёме на кухню и с улыбкой снимала с себя одежду. Он был так впечатлён и обрадован этим, что кинулся ей помогать. Они долго и страстно целовались, как будто не способные насытиться друг другом, пока он не усадил подругу на кухонный шкаф. До того самого момента, когда бы их тела соединились не хватило каких-то минут. Во всяком случае, Гарри снова проснулся под утро хмурый и обнаружил твёрдый признак своего возбуждения под одеялом. Он привёл себя в порядок и отправился в Мунго, где опять не было никаких новостей. После Мунго Гарри двинулся на службу, но там, к его неудовольствию, снова состоялось показное представление.

— Поттер, хорошая работа! — хвалил его при коллегах главный мракоборец. — Мы вышли по твоей наводке на мерзкого Чакобея и его друзей! А у них там целый склад оглушающих шариков! Смотрите, парни, с кого вам стоит брать пример! Поттер, я выпишу тебе премию в конце квартала, так держать!

Какое-то время Гарри сидел у себя в кабинете, надеясь, что его поглотит бумажная работа, но отвлёкся и от неё. Его снова посетила очередная идея, и он отправился к коллегам из Отдела по регулированию магических популяций и контролю над ними. Когда-то Гермиона тоже работала в этом Отделе, и некоторые её коллеги всё ещё любовно поглядывали на Гарри. Этим он, собственно, и воспользовался, зайдя в знакомый ему кабинет, где некогда подруга сидела в обществе двух незамужних девиц, которые, как она тогда жаловалась, выводили её из себя пустой болтовнёй.

— Девочки, а кто-нибудь слышал про… каких-то лесных фей? — невинно поинтересовался Гарри. — Мне тут одна особа заявила, что у неё якобы есть их пыльца, и эта штука может очень сильно изменить жизнь многих. Никак не пойму, мне нужно этих многих спасать или как?

Девушки посмеялись над ним, а он глупо улыбнулся и согласился выпить с ними по чашке чая.

— Тебя эта твоя «особа» разводит, — сказала ему Миранда. — Лесные феи давным-давно вымерли, не может у неё быть их пыльцы.

— А вдруг сохранилась? — возразила ей Оливия. — Я, между прочим, слышала, что это очень мощное средство…

— И очень рискованное, да. В любом случае Гарри ничего не грозит. Пыльца же только на женщин действует. Да и зачем сейчас она нужна? Целительство же вроде и так неплохо продвинулось в…

— Подожди, а о каком это ты риске? — перебил Гарри с некоторым волнением. — Ну, в смысле, мне всё-таки стоить присмотреться к этой… моей странной особе? Вдруг её пыльца всё-таки опасна?

— Ну, понимаешь, эту пыльцу давным-давно женщины использовали… чтобы забеременеть, — с улыбкой пояснила Миранда, — а если они долго не могли найти подходящего партнёра, то… как и лесные феи сходили с ума и убивали себя. В общем, жуткое время, — отмахнулась она. — Можешь забыть про свою особу, ничего у неё нет. А если бы и было, хотела бы я посмотреть на тех возбуждённых девиц, которые благодаря ей могли возникнуть…

Гарри уходил от девушек ещё больше встревоженный, так и не выяснив, как действие треклятой пыльцы снять с Гермионы. Под вечер он снова отправился в Мунго.

— Знаете, мистер Поттер, — устало сообщил ему знакомый целитель, — мы провели все проверки, которые могли, и пришли к выводу, что у вашей подруги неизвестное нам и маггловской науке заболевание мозга. Можете взглянуть сами…

Гарри сильно нахмурился и молча прошёл в палату.

— Гарри… как здорово, что ты пришёл… — томно произнесла Гермиона, лежа на койке всё в той же футболке, и широко развела ноги в стороны, демонстрируя нижнее белье. — Помоги мне, Гарри…

Он резко повернулся и наткнулся на всё того же смущённого целителя возле себя.

— Похоже, на помешательство, — сказал тот. — Сексуальное помешательство. Ну, или помешательство на почве сексуального расстройства… Мы тут с коллегами как раз штудировали одну занимательную маггловкую книжку по этой теме…

Гарри внезапно захотелось кого-нибудь оглушить, и он вышел в коридор, пока его рука, сжатая в кулак, не настигла лица целителя. Пока он сидел на лавке, его снова преследовала всё та же мысль. Гермиона желает получить своё, и чем дольше она этого не может добиться, тем больше её одолевает «помешательство». Что будет с ней завтра или послезавтра? Через неделю? Неужели он так и будет сидеть на этой треклятой лавке и ждать чуда, только потому что не может поступиться моральными принципами?

Терпение ему отказало, и Гарри ушёл. На следующий вечер он снова зашёл в палату к подруге и застыл у порога. Гермиона лежала в смирительной рубашке, рукава которой были завязаны за спиной.

— Она себя очень буйно вела… — осторожно доложил один из целителей. — Мы не знали, что делать.

Гарри двинулся вперёд и остановился возле её койки. К его удивлению, Гермиона смотрела в сторону и лила слёзы.

— Опять пришёл над мной издеваться, — дрогнувшим голосом сказала она. — Тоже мне, хороший друг. Уходи!

Какое-то чувство в ту же минуту остро пронзило всё его существо. Это же он виноват, что довёл Гермиону до такого состояния. Он шутил про их свадьбу и разозлил Барбару, он бросил Гермиону в квартире на целую неделю и тем только ускорил течение её недуга. Что, если скоро она и впрямь сойдёт с ума, не получив своё, и захочет покончить с жизнью? Гарри засмотрелся на неё и понял, что это он заварил всю эту кашу и только ему её расхлёбывать.

— Гермиона… — мягко заговорил Гарри и, наклонившись, развязал рукава её рубашки за спиной. — Я тебе помогу.

От неожиданности она перестала всхлипывать и удивлённо посмотрела ему в лицо.

— Что?

— Я тебе помогу, — повторил Гарри и осторожно взял её на руки.

— О, Гарри…

Гермиона ласково ему улыбнулась и обвила руками шею. Она потянулась к его лицу, и её губы соприкоснулись с его губами. Гарри впервые ей ответил, скорее, механически, чем охотно. Целовать Гермиону оказалось не так прекрасно, как виделось ему во снах. Её мягкие губы, без сомнения, нуждались в ласке и были способны на многое. Но Гарри не мог отделаться от мысли, что Гермиона целует его только из-за какой-то пыльцы. Это всё не по-настоящему, всего лишь её помешательство.

Когда их губы разъединились, влажные глаза Гермионы тотчас наполнились восторгом и предвкушением чего-то большего. Так на Гарри смотрели многие девушки, которые хорошо знали, кто он такой. Но только не Гермиона. Она была способна как гневаться на него, так и проявлять заботу и участие. Всё это время её общество было невероятным даром, который он не ценил должным образом. Гарри нёс её на руках, но ощущал в груди невероятную тоску. Если бы только она настоящая обнимала его и радовалась их поцелую… может, всё было бы по-другому?

— Гарри… милый… ты такой славный, — ласково звучал её голос, но он не мог на неё смотреть и двигался вперёд.

— Подождите, но разве вашей подруге не нужна помощь? — растерянно спросил его всё тот же целитель. — А как же пыльца лесных фей?

— Мы уже во всём разобрались, — хмуро ответил Гарри и шумно втянул в себя воздух, когда Гермиона принялась гладить его по щеке сквозь ткань её длинных рукавов.

— Потерпи немного, — попросил он и через какие-то мгновения оказался на первой ступеньке крыльца своего дома.

Выбор был сделан, и какие бы он не предвещал последствия, отступать больше не имело смысла. Гарри перенёс Гермиону через порог своего дома и отправился к лестнице. Через какие-то минуты он бережно опустил девушку на мягкое покрывало и сбросил с себя верхнюю одежду. Гермиона лукаво ему улыбнулась и попыталась снять с себя рубашку.

— Вот гадость! Гарри, помоги мне!

— Повернись.

Она охотно поднялась с постели и повернулась к нему спиной. Гарри вцепился в края ненавистной ему смирительной рубашки и дёрнул их что есть силы. Ткань затрещала и принялась опускаться с девичьих плеч. Когда Гермиона снова развернулась к Гарри, на ней осталось только светлое нижнее бельё. Она закусила губу, всем своим хитрым видом выражая, что вся в ожидании действий партнёра. Гарри её не подвёл, но и торопиться он тоже не стал. Его руки аккуратно отбросили пушистые локоны подруги с плеч и бережно легли на её шею. Гарри шагнул ближе и сам наклонился, чтобы дать их губам соприкоснуться. Гермиона отвечала ему с пылом, нетерпеливо, желая углубить поцелуй и познакомить их языки, но в этом танце вела не она. Гарри первым отстранился. Он коснулся губами её щеки, подбородка и подобрался к мочке уха. Гермиона охнула, уступая ему в лидерстве, и немногим погодя он стал целовать её шею, касаться губами ключицы и не обошёл вниманием плечо. Его руки скользили всё ниже по её нежной коже, и он чувствовал, как она вся дрожит от его ласки и нетерпеливого желания. Гермиона прижималась к нему и запускала тонкие пальчики в его волосы, то до боли сжимая их от очередного неторопливого и волнующего поцелуя, то скользя и лаская в ответ за долгое и приятное вступление.

Гарри снял мешающие ему очки и отложил их на прикроватную тумбочку. Гермиона в ту же минуту расстегнула застёжку бюстгальтера и сбросила его с себя. Гарри смотрел на её оголённую грудь и чувствовал, как горячая кровь приливает к низу его живота, пробуждая естественную и твёрдую реакцию мужского тела. Он приложил ладони к груди Гермионы и немного её смял. Его губы поочередно коснулись каждого манящего полушария, а язык обласкал их вершины. Гермиона неровно дышала, и звуки, слетавшие с её губ, выражали её наслаждение. Она опустилась на кровать и поманила Гарри за собой. Он опустился следом и на какие-то мгновения замер, заворожённый её видом.

Гермиона была прекрасна, говорили глаза и дико стучащее сердце, в то время как разум едва ли мог пробиться со своим мнением. Гарри наклонился и снова стал осыпать поцелуями её тело. Он касался губами её плеч, аккуратной груди с торчащими от возбуждения сосками и плоского живота, то опускающегося, то поднимающего от волнения. Он обласкал языком ямочку пупка, желая не пропустить ни один участок её тела, и опустился ниже. Гермиона задрожала сильнее, когда он взялся за резинку её трусиков и наконец стянул их с её ножек. Она раздвинула их в явном призыве, но Гарри и в этот раз не спешил, несмотря на неприятные ощущения в паху: в брюках стало слишком тесно. Он целовал внутреннюю сторону девичьего бедра, пока не добрался до колена. Гермиона не выдержала и, поднявшись, присела. Она вцепилась в его футболку, и Гарри пришлось её сбросить. Гермиона провела пальцами по его разгоряченному телу и взялась за ремень брюк. Через считаные мгновения они упали на пол. Гарри поднялся, сам стянул с себя боксёры и ненадолго замер. Гермиона больше не могла завороженно смотреть на его набухший член и протянула к тому руку. Гарри с трудом дышал, пока её сжатые пальцы двигались то вверх, то вниз. Гермиона подалась ближе и, наклонившись, коснулась губами чувствительной вершины его мужского достоинства. Это действие вконец выбило из его головы все мысли.

Гарри толкнул Гермиону обратно на постель. Он опустился на неё сверху, и она охотно развела ноги в стороны. Его рука скользнула к низу её живота и отыскала за мягкими складками влажный участок, ожидавший своего наслаждения. Гарри направил к нему окаменевший член и толкнул тазом. В ту же минуту его ожидало открытие.

На пути к горячей и влажной глубине вдруг оказалась преграда, прорывать которую он никак не ожидал. Гермиона протяжно простонала, обеими руками вцепившись в покрывало, и выгнула спину. Гарри от неожиданности замер и изумлённо уставился на неё.

— Гермиона… — тревожно прозвучал его голос.

Она ведь рассказывала ему о своих ухажёрах! Не часто, но кое-когда говорила. Кто-то их них оказывался недалёким или грубым, по её же словам, но ведь были и те, при рассказах о которых Гермиона скромно улыбалась и, потупившись, говорила, что хорошо провела вечер. Она… Получается, она ему периодически врала? Но зачем? Разве бы он стал надсмехаться над ней из-за этого?

Капли крови тем временем неторопливо ползли по её бедру, в то время как Гарри с трудом осознавал произошедшее. Мог ли он знать, что окажется у Гермионы первым мужчиной? Тем самым человеком, который лишит её невинности. Внезапное открытие его ошеломило.

— Гермиона… — повторил он. — Тебе больно? Мне… перестать?

Она посмотрела на него с улыбкой и покачала головой, но Гарри всё равно не мог успокоиться. Ни с одной девушкой за все эти годы он не чувствовал такого волнения, как сейчас с Гермионой. Он двигался очень медленно, давая ей время привыкнуть к новым ощущениям, и ненадолго останавливался. Его губы периодически касались её губ или груди. Он смотрел в лицо Гермионы и слышал, как громко стучит его собственное сердце. Он отобрал у неё даже самое ценное, что, возможно, и вовсе не предназначалось ему.

— Гарри… Любимый… да… — ласково звучал её голос, прерываясь из-за слабых стонов, и его всё больше накрывали волны бушующих чувств.

Как же он мог так низко пасть? Овладеть утратившей разум подругой. И в то же время Гарри видел её довольное лицо, податливые губы, которых периодически касался, и не мог избавиться от волнительной мысли, что если бы Гермиона захотела ему отдаться по любви, а не под воздействием какой-то пыльцы. Гарри двигался всё быстрее, поддаваясь животному инстинкту, и его разгорячённое тело, что было вполне естественно, получало одно удовольствие. Гермионе тоже было хорошо, и в подтверждение этого с её губ срывались всё более громкие звуки.

На пике страсти Гарри излил горячее семя, а Гермиона протяжно простонала и затихла. Он упал на спину, тяжело дыша, как после гонки, а она осталась лежать на соседней подушке, с горящими щеками и улыбкой на губах. Капли влаги бежали по её разгорячённому телу, а пушистые волосы прилипли к шее и плечу. Гарри повернул голову и долго на неё смотрел, осознавая очевидную мысль. Он впитывал каждую черту её лица, как будто бы видел подругу в последний раз в жизни.

— Я люблю тебя, — вдруг сказал Гарри, — всегда любил, только не понимал, как сильно.

Гермиона его не слышала: получив своё, она расслабилась и предалась сладкой дрёме. Её глаза были закрыты, на лице царило умиротворение, и только грудь мерно поднималась и опускалась. Гарри же всё лежал и не отводил от неё взгляда, пока к рассвету его глаза не стали слипаться. Это не он овладел Гермионой, в последний момент подумалось ему, это она отныне и навсегда завладела его сердцем.

Гермиона смутно помнила, как Гарри толкнул её в квартиру и трансгрессировал вместе с её волшебной палочкой к себе. Вроде бы она хотела поймать такси, приехать к нему и устроить хорошую взбучку за такую выходку, но что-то ей помешало… то ли какое-то дело, то ли чьё-то письмо… Как будто бы дома на неё разом навалилась усталость за все прошедшие дни, и она решила отдохнуть. А потом так расслабилась, что забыла, с какой целью собиралась ехать к другу, и осталась дома. Она смотрела на какие-то исписанные пергаменты на кофейном столике, на книги, разбросанные по гостиной, и не понимала, для чего они ей. Чем больше уходило времени с момента возвращения домой, тем меньше её что-то волновало. Она как будто бы наконец поняла, что подразумевал под отдыхом целитель, и потому не стала ни о чём беспокоиться. Она отдыхала и отдыхала… И ей всё чаще стали сниться удивительные и прекрасные сны. Сейчас, по крайней мере, Гермиона улыбалась, лежа в постели и вспоминала один из таких. Она думала, как же этот сон был прекрасен…

В том сне её не занимали никакие споры за права волшебников или домовых эльфов. Ей не надо было ходить в Министерство и что-то там обсуждать и решать. Она ушла в быт и занималась только собой. Поначалу пришлось очистить квартиру от пыли, расставить все книжки по полкам, купить новые занавески, посуду и постельное белье нежного цвета. Потом она занялась своим внешним видом: начала укладывать волосы, наряжаться в более откровенные наряды и любоваться собой у зеркала. До чего же она была хороша! Глаза её лучезарно сияли, яркие губы, покрытые алой помадой, казались манящими и сочными, так и просящими их приласкать. Её тело, облачённое то в одно, то в другое обтягивающее платье, нуждалось в крепких руках, способных её обнять и оторвать от земли. Впрочем, в том сне мужчины уделяли ей немало внимания. Они провожали её взглядами и одаривали улыбками, смеялись над тем, что она говорила, и приглашали на ужин. С кем-то из них она даже сидела в кафе, но что-то пошло не так… то ли он струсил и убежал, то ли она нашла кого-то другого… Это, в любом случае, не имело значения. В том сне ей встретился самый желанный в её жизни мужчина. Это был её лучший друг Гарри. Совсем не тот друг, который не замечал её как девушку и бегал от одной юбки к другой. Нет, это был тот Гарри, которого она всегда знала. Заботливый, нежный, добрый. Он не сводил с неё глаз. Он помогал ей на кухне, пил с ней чай и, как благородный рыцарь, спал в гостиной, не покушаясь на её честь. Это был такой Гарри, что Гермиона открыла ему свои чувства, кинувшись в его объятия. Он был невероятно тронут и не сразу смог в это поверить. А потом он исправился и внёс её на руках, точно жену, в свой дом. Они долго целовались и занимались любовью.

…Гермиона прикусила губу и повернулась на другой бок. Сон был невероятно хорош, и ей хотелось снова в него провалиться, оказаться в объятиях Гарри и предаваться с ним страсти. Вот только беда состояла в том, что её разум больше не нуждался в отдыхе, и ей пришлось открыть глаза.

В тот же момент она вздрогнула и чуть не свалилась с кровати.

— Гарри?!

Он лежал на соседней подушке и, похоже, всё это время наблюдал за ней. Гермиона резко приподнялась и обнаружила, что на ней нет даже сорочки. Она тут же подтянула к своей груди одеяло и быстрым взглядом окинула комнату, в которой находилась. Как оказалось, она была в доме Гарри, а если ещё точнее, в его спальне. От потрясения её глаза округлились, а сердце принялось лихорадочно биться. Она разомкнула было губы, но не смогла найти слов и только заглотила воздуха, словно рыба, внезапно выброшенная на сушу. Как она могла вдруг оказаться в постели Гарри? Неужели она вдруг столько выпила, что её сон не был никаким сном? Как друг мог… как Гарри посмел обойтись с ней, как с какой-то пьяной девкой из бара?! Она метнула в него угрожающий взгляд, и он поднял руки, как будто бы желая сразу же сдаться.

— Давай, прежде чем ты начнёшь кричать, ты меня хотя бы выслушаешь? — миролюбиво предложил Гарри, и она, ещё раз заглотив воздуха, подумала, что главное не поддаваться панике.

Должно же быть какое-то объяснение происходящего, разве нет?

— Давай, — неуверенно ответила Гермиона, с трудом сохраняя спокойствие.

Гарри приподнялся на локте и стал неторопливо рассказывать, как зашёл к ней в гости после их размолвки насчёт отдыха. Гермиона качала головой и не желала верить в то, что слышала.

— То есть твоя причёска и маникюр — это тоже мой вымысел? — спросил Гарри.

Она сглотнула и обнаружила, что у неё впрямь изящно накрашены ногти в алый цвет. Гермиона осторожно высунула ножку из-под одеяла и увидела на ней существенные перемены.

— Х-хорошо… — выдавила она из себя, — продолжай.

Гарри перешёл к тому, как она вела себя эти дни и как бегала на свидания к каким-то парням. Гермиона чувствовала, как по мере его повествования её щёки начинают гореть, а к горлу подбирается ком. Как она могла вдруг стать такой легкомысленной дурочкой? Какой позор! А если такой её видели не только друзья, но и коллеги? Да эти сплетники теперь наверняка будут пересказывать в коридорах её отчаянные выходки!

— Какой ужас, — пробормотала Гермиона, сгорая от стыда. — Но… но ведь есть какое-то объяснение этому, да?

Она взглянула в лицо Гарри и вдруг поняла, что это объяснение ей не понравится.

— Что ещё? В чём… дело?

Когда он, наконец, добрался до причины её «недуга», у Гермионы уже не было сил, чтобы разозлиться и начать кричать. Она была слишком потрясена главным «сюрпризом», чтобы разгневаться. Её дрожащий голос едва выходил из горла, и она слышала его как будто бы издалека.

— Я-я… я… я что? Н-нет, ты… ты… ты ошибаешься… это… бред… я… я н-не могу быть… б-беременной.

Гарри осторожно шевельнулся и придвинулся к ней.

— Я пойму, если ты не захочешь его оставить, — сказал он и подобрал её похолодевшую руку с одеяла. — Но если оставишь, а я бы этого очень хотел, я никогда вас не брошу, клянусь тебе. — Он нежно поцеловал её ладонь, как будто бы она представляла собой невероятную ценность. — Гермиона, я… прости, я не знал, что ещё сделать. Мне казалось, что времени не осталось, и я тебя навсегда потеряю. Ты… мой друг… нет, не так. Ты гораздо больше для меня, чем кто-либо, и я позабочусь о тебе и нашем ребёнке, прошу, не отвергай меня сразу.

— Погоди, я… я… я не знаю… я не могу понять, я… Подожди!

Не в силах справиться с потрясением, Гермиона вскочила с кровати, наспех схватила с пола какие-то вещи и убежала за дверь в ванную комнату. Её дико стучащее сердце обещало выпрыгнуть из груди. Всё, что Гарри ей рассказал, было невероятно и не укладывалось в её голове. Она взглянула на себя в зеркало и выронила одежду из рук. У неё и впрямь немного изменилось лицо, как в том сне, по крайней мере, глаза стали немного другими. Гермиона всматривалась в собственное отражение и трогала своё лицо. Это вроде бы были её глаза, её щёки и губы, но она всё равно чувствовала, что что-то не так. Она опустила взгляд и посмотрела на своё тело. Существенных изменений вроде бы не было, но она тут же ощутила волнение от мысли, что прошлой ночью Гарри прижимал её к себе. Ей казалось, что она прямо сейчас ощутила его поцелуи на своём теле, ощутила, как его пальцы сминают её грудь, а потом скользят всё ниже и ниже и проникают в самый сокровенный участок между её ног. Её дыхание сбилось, она тряхнула головой, отгоняя от себя непрошеные мысли, и стала торопливо надевать нижнее белье. Её взгляд коснулся бедра, и она увидела бурый засохший след. В ту же минуту реальность ещё раз пронзила её в самое сердце, будто стрелой. Теперь Гарри всё про неё знает. Знает даже про её маленькую и отчаянную ложь.

— Гермиона, у тебя всё в порядке? — спросил он, оказавшись у двери.

— Да, я… Ты мне мешаешь! — крикнула она и бросилась в душ.

Горячие струи воды скользили по её дрожащему телу, и она чувствовала, что вот-вот расплачется от накатывающей на неё паники. Слишком много всего сразу свалилось. Как она могла вдруг «отключиться» от реальности и превратиться во взбалмошную девицу? Сколько мужиков успело обнять её и целовать, пока Гарри не решился на близость? Что ей теперь делать, если она и впрямь от него беременна? Как быть с работой в Министерстве? Кингсли позволит ей вернуться или теперь вся её карьера загублена? Что ещё она натворила, пока была «не в себе»?

Гермиона вышла из душа, зажав ладонью собственный рот, чтобы не взвыть. Паника одолевала её всё сильнее. Голова вот-вот обещала разорваться от множества пугающих вопросов и нехороших догадок. Она наспех надела нижнее белье и поняла, что в её руках большая по размеру футболка, явно принадлежавшая Гарри. За неимением ничего другого, она надела её и, обняв себя за плечи, уселась на край унитаза. Надо было срочно решить, что делать дальше. Найти какой-то выход из сложившейся ситуации, но тело плохо её слушалось и дрожало, а раскалывающаяся на части голова никак не позволяла всё спокойно обдумать.

— Гермиона, у тебя точно всё в порядке? — обеспокоенно спросил Гарри из-за двери. — Можно мне… войти?

— Нет, даже не думай! Я… я скоро! — крикнула она и сползла на пол.

Ещё и Гарри… Как теперь с ним быть? У него точно не было другого выхода или он просто поддался животному инстинкту? Гермиона закрыла глаза и запустила руки в мокрые волосы. Главное дышать, хотя бы ровно дышать, и она стала делать глубокие вдохи, задерживать дыхание ненадолго и выдыхать. Спустя какие-то минуты ей немного полегчало, и в голове вдруг сам собой, точно вспыхнувшая лампочка, возник выход из всего этого кошмара.

Гермиона открыла глаза и обречённо уставилась на дверь, как будто бы та вела её к виселице. Другого выхода у неё нет, твердила она себе. Если Гарри её друг, то он должен забыть обо всём. Должен пообещать ей, что они больше никогда не коснутся того, что произошло прошлой ночью.

Она осторожно поднялась на ноги и замерла перед дверью. Снова вспомнился тот прекрасный сон… то, как они с Гарри занимались любовью… Как же хороша была сказка и как чудовищна реальность! Для Гарри она, вероятней всего, была бревном в постели, по сравнению со всеми его девицами, которые, без сомнений, «натренировались» ради такого героя. Гермиона покачала головой, отвергая наивные желания, запрятанные глубоко в её сердце. Не мог Гарри её любить прошлой ночью, он всего лишь исполнил свой долг, загладил перед ней свою вину, вот и всё.

Гермиона глубоко вдохнула и вышла за дверь. Пора было всё решить, чтобы не мучиться потом глупыми сомнениями.

— Гарри… — начала она, двинувшись навстречу.

— Выходи за меня, — вдруг сказал Гарри, глядя в её глаза. — Я серьёзно. Выходи за меня замуж.

От неожиданности Гермиона застыла на месте.

— Что?

Он взял её за руку и потянул за собой. Она послушно уселась на край кровати, и он опустился рядом.

— Знаешь, у меня было много времени, чтобы всё обдумать, — серьёзно продолжал Гарри. — Мы давно друг друга знаем и хорошо ладим. Из нас выйдет, прекрасная пара, давай… попробуем?

Его губы тронула неловкая улыбка, и он взял её руки в свои. Гермиона, точно оглушённая заклятием, неотрывно смотрела за тем, как он наклоняет голову и целует её ладони. Она чувствовала его тёплое дыхание, касавшееся кожи, чувствовала его губы, одарившие её пальцы и запястья своими прикосновениями, и не могла пошевелиться. Её разум между тем бил тревогу, и в голову приходили закономерные и печальные выводы. Происходящее не было сказкой или вдруг исполнением её самого заветного желания, которое она со временем затоптала. Гарри предлагал ей выйти замуж совсем не от любви.

— Гермиона, ты… так прекрасна — говорил он, смотря в её лицо, но она чувствовала, как её накрывает невидимая ледяная лавина, которую не сдержать даже его тёплым крепким рукам, теперь лежащим на её щеках.

Всё же просто. Гарри думает, что он её обесчестил и «одарил» своим ребёнком. Как порядочный человек он обязан на ней жениться. Он должен спасти её от позора, а себя от чувства вины. Но кем она станет в этом браке? Миссис Поттер, за спиной который мистер Поттер будет и дальше гоняться за другими юбками? Матерью одного славного малыша, над которой все другие будут смеяться?

Если бы только Гарри знал, как больно он ей сделал своим предложением! Гермиона видела его лицо, приближавшееся к ней. Она почувствовала, как его губы коснулись её губ, и вырвалась из оцепенения. В ту же минуту она оттолкнула Гарри от себя и вскочила с кровати.

— Нет! Этого не будет! Немедленно перестань!

— Что? — удивился Гарри и поднялся следом. — Гермиона…

— Я сказала, перестань! — повторила она, чувствуя от обиды невероятную решимость. — Я не выйду за тебя замуж! Никогда не выйду! И не смей мне больше это предлагать из чувства долга!

— Но я предлагаю тебе это из любви, — растерянно ответил он. — Гермиона, я… столько всего осознал за эти дни… Ты очень много для меня значишь. Прошу тебя, дай мне шанс.

Гермиона сомкнула губы и почувствовала, как слёзы собираются в её глазах. Гарри ещё и любовь откуда-то выдумал, чтобы её успокоить. Он думает, она так наивна, чтобы в это поверить? Думает, если он пару раз возбудился, увидев её обнажённой, то это уже можно смело называть «любовью»?

— Прекрати. Ты слышишь? Не смей мне врать. Я… я не потерплю лжи, — её голос от бессилия дрогнул. — Я… прошу тебя забыть. Забыть обо всём, что с нами случилось, — повторила она, шмыгнув носом. — Если ты всё ещё мой друг и дорожишь тем, что…

— Но я не хочу этого забывать! — горячо возразил ей Гарри. — Гермиона, ты… — она подошёл ближе. — Я понимаю, тебе сейчас очень трудно в это поверить, но мне тебя очень не хватало, и я не хочу стирать то, что произошло между нами, потому что…

Гермиона не выдержала и, всхлипнув, закрыла лицо руками. Если бы только Гарри понимал, что он бьёт её по самому больному. Если бы он только понимал, что она очень глубоко закопала чувства к нему и была практически свободна от них, а теперь он выдает ей всё то, о чём она когда-то только мечтала из чувства вины или жалости.

— Гермиона…

Он подскочил к ней, желая утешить, но для неё это было уже слишком. Гермиона вырвалась из его объятий и воспользовалась самой беспроигрышной тактикой защиты:

— Нет, я хочу это забыть! Это твоя Барбара мне навредила! Я просила тебя определиться, но ты продолжал ублажать то одну, то другую девицу и шутить надо мной! Если я тебе хоть немного дорога, то ты должен обо всём забыть, слышишь?! — раскричалась она. — Я не желаю это больше обсуждать! Оставь меня в покое!

Возможно, слышать такое для Гарри было крайне жестоко, но он нисколько не возмутился и только молча смотрел на неё. Гермиона тяжело дышала после такой атаки и увидела на его прикроватной тумбочке две волшебных палочки, среди которых безошибочно распознала свою.

— Не смей за мной ходить, ты понял?! Не приближайся ко мне больше!

Она схватила волшебную палочку с тумбочки и трансгрессировала к двери своей квартиры. Внутри её ожидало ещё не одно потрясение, но у неё не было сил, чтобы на всё отреагировать. Она кое-как добралась до спальни, уткнулась носом в подушку и дала волю слезам. Кто бы мог подумать, что временами самые сокровенные желания могут вдруг исполняться чудовищным образом! Она и в мечтах не могла представить, что Гарри разглядит в ней девушку, только когда его подтолкнут к этому какие-то обстоятельства. Предлагать ей стать его женой, чтобы загладить вину! Гермиона всхлипывала и не могла остановиться, смачивая подушку своей обидой и болью. Было бы гораздо проще, если бы она ничего не чувствовала к Гарри или если бы он был честен. Мог бы и сразу сказать, что сожалеет о содеянном, а не снова становиться благородным героем, готовым нести ответственность за свои поступки. Именно таким, добрым и чересчур самоотверженным, она, к своему несчастью, его полюбила.

Когда сил на слёзы уже не осталось, Гермиона молча лежала на влажной подушке и отрешённо смотрела в стену. Когда-то она потеряла Рона, перестав с ним общаться, похоже, пришло время потерять и Гарри. Больше они не смогут беззаботно болтать обо всём и попивать вместе чай. После такой ночи они уже не смогут называть друг друга друзьями, и ей придётся двигаться дальше и самой решать все проблемы.

Гермионе приходилось крайне нелегко. В первые дни по возвращению на службу она была очень бледной и расстроенной. Кингсли сообщил, что она заходила к нему и попросила перенести её выступление на следующий месяц по причине того, что совершенно к нему не готова после затяжной простуды, якобы одолевшей её на прошлой неделе. Гарри догадывался, что всё дело, вероятней всего, в её забывчивости и генеральной уборке. Во время своего недуга подруга неоднократно теряла какие-нибудь рабочие бумаги, а также могла выбросить их и из квартиры. Он зашёл к ней в кабинет, чтобы предложить свою помощь, но в его лоб тут же ударил бумажный комок.

— Ах, «она расстроилась и выпила лишнего, вот и написала от злости», да?! — гремела Гермиона, запустив в него собственным заявлением об уходе, взятым от министра магии. — Что ещё ты там обо мне сочинил и для кого?!

— Ну, не мог же я сказать Кингсли, что ты немного не в себе, — осторожно заметил Гарри. — Пришлось… выкручиваться.

— Спасибо большое, что «выкрутился» после своих же проделок! А теперь пошёл вон из моего кабинета!

Поговорить с ней спокойно о работе, их далеко уже не дружеских отношениях и уж тем более о ребёнке никак не получалось. Гарри надеялся, что пройдёт несколько дней, и Гермиона немного успокоится, но она всячески избегала с ним встречи, закрывалась в своём кабинете и твердила, что у неё нет времени на пустые разговоры. Если же случалось, что они оказывались в одном коридоре, то она торопливо проходила мимо, делая вид, что не заметила друга. Дошло до того, что Гермиона перестала ходить в столовую, и Гарри в очередной раз одиноко сидел за их излюбленным столиком и тоскливо посматривал в свою тарелку. Терпение ему отказало, он отбросил столовые приборы и поднялся из-за стола. Несколько сотрудниц за соседними столиками приветливо ему улыбнулись, но Гарри прошёл мимо них и взял в руки поднос. Он поставил на него тарелку с картофельным пюре — Гермиона брала его чаще всего — после чего подобрался к рыбе и выбрал филе трески. Затем прибавил к этому чашку чая, ножик с вилкой и отправился к выходу.

— О, Гарри, привет! Гарри, а куда ты идёшь? Гарри! Может, составить тебе компанию?

Какие-то милые коллеги заговаривали с ним или махали руками, но Гарри не замечал их и периодически кивал головой, поглощённый мыслями совершенно о другом. Гермиона там что, от обиды к нему решила себя голодом морить? Нашла же что выкинуть, чтобы его не видеть! Он на ходу покачал головой, недовольный её упрямством.

По пути Гарри, сам того не ожидая, услышал отрывок неприятного для него разговора. Любителей посплетничать в Министерстве всегда хватало, временами они вели себя очень тихо, а временами, как например сейчас, снова собирались группами, чтобы возбуждённо что-нибудь обсудить.

— А я слышала, она была в Мунго! — твердила какая-то светло-русая девушка другим. — Помешалась или вроде того…

— Точно! А я-то ломаю голову, чего сам Поттер со мной вдруг чаи распивал и настойчиво выпытывал про неё всякое… — откликнулась другая, и Гарри, остановившись, признал в ней секретаршу Гермионы. — Всё сходится, девочки. Должен же был кто-то не дать «героине войны» опозориться перед всеми. Она уже и на прошлой неделе была совсем плоха…

— А я всегда говорила, что эта стерва Грейнджер себе на уме! — утвердила третья девушка — И как только этой ненормальной продвигаться дают? Хотя подождите… Министр-то у нас неженатый, смекаете?

Впечатлённые догадкой собеседницы, девушки охнули и на какие-то мгновения затихли. В руках Гарри в это время дрогнул поднос, и он всучил его шедшему навстречу волшебнику в тёмной мантии.

— Подержите, пожалуйста, я на минутку!

Пожилой волшебник, узнав в нём героя, вцепился обеими руками в поднос, как будто бы в артефакт, за утрату или порчу которого его ждала страшная кара. Гарри же двинулся к группе девушек.

— А то говорили, кому интересен этот синий чулок, — между тем продолжала разговор светло-русая девушка, — а лохматая-то стерва знает перед кем ноги раздвигать…

— Кристен! — с напускной радостью воскликнул Гарри, и от неожиданности секретарша Гермионы вздрогнула. — А я смотрю, ты или не ты…

— Гарри? — повернувшись, растерянно спросила она. — Знаешь, если ты по поводу Гермионы, то я не знаю, что там с ней… она почти не выходит из своего кабинета.

Возможно, её виноватый вид должен был его тронуть, но Гарри был слишком зол, что едва сдерживал себя.

— Ну что ты, ей сейчас совсем не до кого, — ответил он и приобнял Кристен за плечи. — Я к тебе. Как насчёт того, чтобы посидеть где-нибудь вечером?

Девушка зарумянилась от нескромного предложения и охотно отошла с ним в сторону, в то время как её подружки молча проводили её завистливыми взглядами.

— Серьёзно? Гарри, да я с удовольствием! А где? У тебя?

— Можно и у меня, — согласился он и, наклонившись, ласково прошептал ей на ухо: — Я тебе с превеликим удовольствием длинный язычок «Сектумсемпрой» отрежу, и его уже ни один целитель не восстановит.

От лица Кристен ушла кровь, и она застыла перед ним с видом человека, в которого ударили оглушающим заклятием.

— Ты иди-иди, — разрешил ей Гарри, продолжая улыбаться, — поболтай с девочками о Гермионе. Кто знает, может, мы с тобой или твоими подружками увидимся ещё раньше…

И он, развернувшись, вернулся к пожилому волшебнику, державшему поднос с таким усилием, что на его лбу выступили капли влаги.

— Спасибо вам, дружище, очень меня выручили! — сказал Гарри, легонько похлопав его по плечу, и двинулся к кабинету подруги.

На его стук из-за двери послышался сердитый голос, объявивший о том, что владелец крайне занят. Гарри тяжело вздохнул и всё равно открыл дверь.

— Я же сказала, что занята! Вы глухой или?.. — загремела Гермиона, отрываясь от бумаг, и начала стремительно мрачнеть, столкнувшись с ним взглядом.

Гарри подумал, что даже дракон не смотрел на него с такой враждебностью, как подруга.

— Занята ты или нет, а есть-то надо, — заметил он с улыбкой и поставил поднос на ближайший шкаф. — Я тут взял твоё любимое филе и картошечки…

Гермиона продолжала молча сверлить его взглядом, отчего он бросил разыгрывать из себя идиота и сделался серьёзным.

— Знаешь, если ты не хочешь меня видеть, это я могу понять. Если хочешь, могу ходить в столовую в другое время или вообще не ходить. Но не делай себе хуже, ладно?

— Смотрите-ка, какой благородный герой выискался, — наконец заговорила Гермиона, сложив руки на груди. — На какие жертвы ещё готов пойти? Может, из Министерства тогда уж уйдёшь?

— А ты бы этого хотела? — не уступил ей в упрямстве Гарри. — Хочешь и дальше читать о моей судьбе из газет? У тебя вон там, кстати, стопка с моими колдографиями лежит, я при обыске их видел. Не расскажешь, для чего ты их коллекционируешь? Страсть как интересно!

— Пошёл вон, — поджав губы, ответила она и размашистым жестом указала на выход.

— Хорошо, как пожелаешь. — Гарри открыл дверь и нагло повернулся. — Подожди… а помнишь этого твоего парня из «Пророка»? Ну, тот, который тебя ещё обманывал и собирал информацию, а ты его застукала… А какие именно колдографии из твоего альбома он пытался утащить?

Вместо ответа в Гарри полетела пустая чернильница. Благо, что по роду профессии он имел должную сноровку и вовремя увернулся. У своего стола вздрогнула Кристен, мимо которой злосчастная чернильница пролетела.

— Гермиона сегодня и впрямь не в духе, — сказал ей Гарри, закрыв дверь. — Ты её не беспокой лишний раз. Может, она поест и подобреет…

Без того напуганная им Кристен застыла на месте и молча проводила его взглядом. Гарри дошёл до своего кабинета и тяжко вздохнул. Над его столом снова кружились несколько разноцветных открыток от разных подружек. Он взмахнул волшебной палочкой, и все они полетели в мусорное ведро. Гарри опустился за стол и занялся бумажной работой, но его взгляд периодически касался карты Лондона, лежащей в стороне. Гермиона то ли была очень занята, то ли крайне расстроена, то ли решила, что украшение ей нравится, и потому не придала должного значения золотой подвеске в форме сердечка на своей шее. Гарри, по крайней мере, всё ещё видел точку с именем Гермионы на карте. Она всё ещё была рядом… и он не мог ни о ком другом думать. Стоило только кому-то из девушек ему ласково улыбнуться, как он сразу же вспоминал добрую улыбку Гермионы. Стоило ему обратить внимание на изящные причёски других сотрудниц, как он думал, как же ему нравятся волнистые локоны подруги, всего лишь лежавшие на её плечах или забранные в косу. Не так давно он мог пропускать их между своих пальцев и мечтал об этом снова. Карие глаза Гермионы сделались для него необыкновенными, они точно отличались от других своим тоном, глубиной и теплотой, и он надеялся снова обратить их на себя. Надеялся коснуться манящих его губ и заключить подругу в свои объятия.

— Поттер, ты там так блаженно решаешь, куда премию потратить или что?

— Что? Чего?

Когда в его кабинет пожаловал главный мракоборец, Гарри оторвался от мыслей и тихо выругался, поставив на пергаменте кляксу.

— Я говорю, вид у тебя больно глупый, ну да Мерлин с тобой, — отмахнувшись, сказал начальник и протянул ему грязный клочок пергамента. — Бери ребят и дуй к этому заброшенному дому, по словам моего информатора там сегодня может крупная сделка состояться, так что, действуйте максимально тихо, пока не убедитесь, что товар при владельцах. Всё понял?

Гарри быстро собрал группу из самых надёжных ребят и умчался на дело. Не каждый день приходилось сразу затевать схватку или ловить мелких нарушителей, кое-когда, как в этот вечер, нужно было точно тень, скрывшись под маскирующими чарами, внимательно следить за происходящим. При таких операциях требовалось большое терпение и отличная реакция в случае непредвиденных событий. И того, и другого, по крайней мере для дела, у Гарри хватало в избытке. Этой ночью он вовремя дал знак своим, и четверо злоумышленников были пойманы без каких-либо серьёзных травм. Затем наступили долгие часы допросов, споры с коллегами из Отдела Тайн, как шакалы примчавшихся за добычей, и оформление разных отчётов.

Когда Гарри вышел из своего кабинета, разминая затёкшие конечности, на его наручных часах время перевалило за полночь. Он зевнул и подошёл к одному из коллег, спавшему за рабочим столом. Гарри опустил было руку на его плечо, но его взгляд привлёк пёстрый журнал, лежавший на крае стола. Будь этот журнал с откровенными колдографиями каких-нибудь развязных ведьмочек, Гарри бы не обратил на него особого внимания или же быстро утратил к нему интерес, но это был будто бы знак судьбы. Большие яркие буквы на обложке так и кричали, что именно он упустил в жизненно важном для себя деле.

«ЖИВЫЕ ЦВЕТЫ — РАДОСТЬ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ ЖЕНЩИНЫ!»

Гарри взял журнал в руки и вернулся к себе в кабинет. Стоило очень внимательно изучить весь представленный на колдографиях товар и прочитать описание. Гарри пододвинул к себе настольную лампу и взялся за дело.

Какие-то минуты его внимание занимали «Весёлые ромашки», стоявшие в горшке. У них были улыбающиеся жёлтые личики, обрамлённые белоснежными лепестками, и все они, шевеля губками, дружно качались из стороны в сторону, шевеля листочками и напевая песенку. Гарри думал, развеселят ли ромашки Гермиону или же она сожжёт их за писклявые голоса? Он покачал головой и перелистнул страницу. «Ручные альстромерии» самых нежных цветов на колдографии ласково тёрлись бутонами об чью-то ладонь, протянутую к горшку. Будет ли Гермиона так же ласково касаться их пальчиками или придушит всех на стебле сразу? Гарри опять перелистнул страницу и уставился на «Вечные тюльпаны». Их розовый цвет напомнил ему об одном школьном преподавателе... и Гарри, не прочитав описания, перелистнул страницу. Ярко-красные «Пушистые розы» тотчас вызвали его интерес. Он остановил на них свой выбор, но тут появились белоснежные «Чарующие лилии», за ними нежно-голубые «Мелодичные колокольчики», и Гарри понял, что сел в лужу. Что из всего этого понравится Гермионе? И как он только умудрился за все эти годы не удосужиться спросить её про любимые цветы? Вот это позорный промах! Ещё близкий друг называется!

Гарри тяжко вздохнул и, сняв очки, потёр уставшие глаза. Какие-то мгновения он видел только тёмные разводы перед собой и потому углубился в приятные фантазии. Он представлял растерянную Гермиону, когда она окажется в своём кабинете в окружении десятков горшков с прекрасными цветами. Было бы здорово ещё оставить открытку на её столе со словами, что ни одному цветку с ней не сравниться. Гарри улыбнулся своему видению и вернул очки на нос, теперь точно зная, что ему делать дальше.

— Поттер, ты чего всё сидишь? Как Грейнджер заработался?

Гарри поднялся из-за стола и застал в своих дверях главного мракоборца.

— Питерсона я уже прогнал, — продолжал тот, — давай-ка и ты дуй домой, нечего тут штаны протирать не в свою смену.

— Простите, вы сказали Грейнджер? — переспросил Гарри и, погасив настольную лампу, прихватил с собой занимательный журнал. — То есть… что вы имели в виду?

— Только то, что твоя школьная подруга который день работает допоздна, — ответил главный мракоборец и приложил к его плечу ладонь. — Гарри, давай, иди уже домой, успеешь на свой век поработать, — по-отечески мягко прибавил он.

— Да-да, спасибо, сэр, и вам хорошей ночи! — на ходу бросил Гарри, но свернул он не к лифту, а к тому коридору, который вёл его к знакомой двери.

Стол секретарши к этому времени был пуст и укрыт темнотой так же, как и безмолвные коридоры. Тонкая полоска света просачивалась из-под двери, и какие-то секунды Гарри стоял возле неё в нерешительности. Из кабинета не доносилось ни одного звука. Он осторожно опустил ручку и приоткрыл дверь. Первое, что бросилось ему в глаза — буйная грива каштановых волос, освещённая настольной лампой. Гермиона спала за столом, опустив голову на стопку пергаментов. В её ослабших тонких пальчиках лежало белоснежное перо, успевшее поставить кривую черту на каком-то пергаменте.

Гарри тихо прошёл в кабинет и приблизился к Гермионе. Она издала невнятный звук, когда его ладони коснулись её спины и ног, но продолжила спать. Гарри осторожно поднял её и уложил на диван. Осмотревшись, он не нашёл ничего подходящего и снял с себя мантию. Всё лучше, чем ничего. Он укрыл Гермиону и на какие-то мгновения на неё засмотрелся. Она была хороша и без откровенных нарядов, яркой косметики или попыток изобразить из себя развязную девчонку. Будь она совершенно другой, вряд ли бы он питал к ней глубокие чувства. Гарри не удержался и, наклонившись, поцеловал её в щеку. После этого он стёр с пергамента на столе нелепую кривую черту, погасил настольную лампу и вышел из кабинета подруги.

Поначалу Гермионе казалось, что её мир окончательно и бесповоротно рухнул. Она ходила по собственной квартире и чувствовала себя в ней чужой. В её гостиной было настолько чисто, что она не смогла найти ни одного пергамента, чернильницы или даже пера. Книги стояли на полках без сортировки по теме или алфавиту, ни в одной не было закладки, а некоторые ветхие экземпляры и вовсе исчезли. Разглядывая эту идеальную «чистоту», Гермиона держалась руками за голову и не могла поверить, что сотворила это собственноручно под воздействием какой-то пыльцы. На кухне её ждали не меньшие потрясения из новой посуды с нелепым узором, яркой скатерти и кучи продуктов в холодильнике, которые, казалось, были закуплены для вечеринки. Добравшись до спальни, Гермиона была на грани истерики. Стоило ей только выдвинуть ящик комода, как её глаза коснулись самого разнообразного белья, и дрожащие руки схватили его и резко бросили на пол. Гермиона не понимала, как это вышло, но она принялась яростно выкидывать все свои вещи, как будто ей их подбросили. Что-то она пыталась рвать, что-то — топтать, но, устав, уселась среди груды вещей и закрыла лицо руками. С ней бы этого не случилось, если бы не Гарри. Его шутки не довели до добра. Из-за него из её памяти исчезли многие важные вещи, из-за него в её квартире жил совершенно незнакомый ей человек. Отдышавшись, Гермиона оставила вещи в покое и ушла на кухню. В первые дни она справлялась со стрессом именно таким образом: устраивала всюду беспорядок, растрачивала на это все силы и под вечер опускалась на подушку.

Потом, спустя считаные дни, оказалось, что с её миром всё не так уж и плохо. Стараясь сохранить невозмутимый вид, Гермиона побывала в кабинете министра магии, придумала себе затяжную простуду, чтобы отложить выступление, и забрала от него заявление о своём уходе.

— А Гарри мне так и сказал, что это нелепость, — дружелюбно поделился с ней Кингсли. — Он такой растерянный был… Посмотрел на меня и говорит: «Она, наверное, расстроилась и выпила лишнего, вот и написала от злости».

— Ну да… и чего это я? — нервно усмехнувшись, ответила Гермиона и, выйдя за дверь, почувствовала, как злость нарастает в её груди.

Опять Гарри и его проделки! Он там ещё придумал, что она могла напиться до такой степени, чтобы как обморочная девица решать то одно, то другое?! Никогда она ещё не злилась на него с такой силой, как сейчас. Стоило только вспомнить о его предложении выйти за него замуж, как эта злость начинала подниматься из неведомых ей глубин. Стоило только представить, что она, утратив рассудок, обнажалась перед ним, так сразу хотелось пойти и от всей души накричать на Гарри, а ещё лучше отвесить ему пощёчину. Он все те дни смотрел и ничего не делал! Смотрел себе и возбуждался! Заметил её «красоту», когда она сделалась безмозглой девицей, каких у него всегда хватало. Но ведь она не такая. Совсем не такая. Гермиона качала головой, чувствуя обиду, и не могла признать очевидного. Впрочем, спроси её кто, злится ли она на Гарри из-за их совместной ночи, устроенной ради её спасения, и она бы не смогла ответить. В ближайшие дни ей так и не удалось найти подходящую книгу о волшебных существах или хотя бы древние свитки в архиве, где было бы хоть какое-то упоминание загадочной пыльцы лесных фей. Возможно, у Гарри не было другого выхода и не осталось времени. Но Гермиона не могла об этом спокойно думать, её захлёстывали противоречивые чувства к другу. Спасение она находила только в работе.

Работа, как показало время, шла своим ходом даже в её отсутствие. Гермиона, как и прежде, сидела в своём кабинете и понимала, что кое-что наладилось. Теперь, по крайней мере, ей не надо было вешать множество листочков с напоминаниями или со страхом заглядывать в очередной пергамент. Её память снова схватывала всё без проблем. Дела достаточно было записать в ежедневник, и подготовка к выступлению больше не казалось непреодолимой вершиной. Обычное дело и только. Однако и при таких способностях Гермиона понимала, что дел у неё слишком много, и она едва успевала с ними справляться. Временами она засиживалась допоздна, временами пропускала обед или уносила разные книги и пергаменты домой. Вот только даже её занятость не спасала её от Гарри. Он, казалось, из упрямства задумал доказать ей свои чувства и потому стал активно проявлять к ней внимание. Дошло до того, что он принёс ей обед и — это было немыслимо! — стал её поучать.

— Знаешь, если ты не хочешь меня видеть, это я могу понять. Если хочешь, могу ходить в столовую в другое время или вообще не ходить. Но не делай себе хуже, ладно?

Слово за слово и спустя какие-то минуты Гермиона не выдержала шутливых издёвок и запустила в Гарри чернильницу. Дверь кабинета тут же закрылась, но девушка больше не могла спокойно работать. Её сердце слишком сильно билось, а заданный Гарри вопрос о её бывшем парне так и звучал в голове:

— А какие именно колдографии из твоего альбома он пытался утащить?

Самое противное было в том, что Гарри со своими подколками попал точно в цель. Тот журналист Оливер чуть не отобрал у неё немногие колдографии с лучшим другом. В тот судьбоносный момент, когда она застукала Оливера за подлым делом, злость в ней вспыхнула будто пламя, и она лишила журналиста памяти. И даже когда сам Кингсли пытался её упрекнуть за такой жестокий поступок, Гермиона чувствовала свою правоту и упрямо её отстаивала. Но сейчас… Сейчас всё слишком запуталось. Гермиона сидела какое-то время после ухода Гарри и пыталась собраться с мыслями, чтобы поработать, но это не удавалось. Она страшно нахмурилась, взглянув на поднос с аппетитным обедом, и тут же услышала предательский стон пустого желудка. Мысленно отругав Гарри для верности — он же не заслуживал её прощения из-за какого-то несчастного обеда! — она всё-таки отложила перо и притянула к себе поднос. А ведь Гарри запомнил её вкусы, пришла к Гермионе немногим погодя приятная мысль, но она её оттолкнула. Гарри старается быть хорошим и заботливым, чтобы загладить свою вину, только и всего.

Гермиона усердно трудилась до самой ночи и не заметила, как заснула. Утром она пробудилась, лежа на диване, и не сразу поняла, как оказалась на нём. Всё объяснила тёмная мантия, лежащая на ней сверху. Гермиона поднесла её к себе, чтобы хорошо рассмотреть, и уловила знакомый ей аромат одеколона. Она бы не спутала этот аромат ни с каким другим. Когда-то она сама же сделала Гарри дорогой подарок и гордилась тем, что он ему понравился. Гордилась, конечно, до тех дней, пока не поняла, сколько разных девушек этим ароматом наслаждаются… Гермиона нахмурилась и швырнула мантию от себя в сторону. Хотелось, чтобы эта тряпка и дальше валялась на полу, где ей самое место. Но эта мантия, будь она неладна, всё время попадалась Гермионе на глаза. Не выдержав, она опять схватила её и вышла за дверь.

— Вы так рано пришли? — удивилась Кристен.

— А я не уходила, — сердито ответила Гермиона и бросила мантию к секретарше на стол. — Передай, пожалуйста, Поттеру, когда он зайдёт, чтобы он больше не разбрасывался своими вещами.

— Х-хорошо… передам. Что-то ещё?

— Да, сделай мне, пожалуйста, кофе.

На этом Гермиона вернулась в кабинет и поняла, что ей стоило бы привести себя в порядок и проверить список дел. Как назло, на её странице снова показалась ненавистная заметка «ребёнок». Гермиона откладывала поход в Мунго, как могла, но всякий раз снова возвращалась к этой крайне волнительной мысли. Она должна сходить и узнать, ждёт ли она ребёнка от Гарри. Что-то в ней возмущалось и твердило, что это бред — где это видано, чтобы девчонки лишались невинности и в ту же ночь становились беременными? Что-то другое, наоборот, вызывало дрожь, тревогу и панику. Возможно, это был страх, присущий многим женщинам, которых ожидали серьёзные перемены в жизни, но Гермиона не могла себе в этом признаться. Она ужасно боялась, что её мир рухнет ещё раз, и тянула с походом в Мунго, пока позволяло время.

— Надо сходить, да, — тихо сказала она вслух, как будто бы убеждая кого-то другого, помимо себя самой.

Она ещё раз посмотрела на всё ту же заметку, как будто бы желая набраться от этого мужества, и поднялась на ноги. Она сходит в Мунго, в этом нет ничего сложного. Возможно, никакого ребёнка не существует, и можно спокойно жить дальше. Гермиона вышла из кабинета и увидела всё ту же тёмную мантию, лежавшую на крае стола секретарши. В ту же минуту ей страшно захотелось сходить и швырнуть эту мантию в Гарри — сколько ещё испытаний из-за его проделок она должна вынести?! Гермиона рассердилась, но выбрала окольный путь. Она решила сходить на обед, застать друга за их излюбленным столиком и излить на него весь свой яд за все его «благородные» поступки. Вот только Гарри не было в зале, их столик был пуст. Гермиона пообедала и ушла. То же произошло и на следующий день. Гарри почему-то не высматривал её в коридоре, не преследовал и не заходил за своей мантией.

«Он издевается, точно издевается», — сердито думала Гермиона, сидя и на третий день в одиночку за столом, и невольно посматривала по сторонам. Гарри нигде не было. Его треклятая мантия так и продолжала лежать на крае стола секретарши.

— Кристен, а это что ещё такое?! — загремела Гермиона, открыв дверь кабинета.

По центру её стола находился горшок с красивыми нежно-голубыми незабудками, над которым кружились пять прозрачных переливающихся волшебных бабочек.

— Что? Где? — не поняла Кристен и, спохватившись, оказалась рядом с Гермионой. — О-о… а я и не видела, чтобы кто-то приходил.

— Не видела она… Ладно, я сама разберусь! — отрезала Гермиона и скрылась за дверью.

Первым делом она уничтожила бабочек, затем проверила несчастный горшок с цветами на предмет разных сюрпризов вроде проклятий и только после этого стала искать в нём записку. К своему возрастающему негодованию, она её не нашла и пришла к выводу, что это дело рук Гарри. Он даже записку не потрудился ей написать! От злости Гермиона толкнула горшок от себя. Тот грохнулся со стола и разбился. На полу смешались осколки и земля, и рассыпавшиеся незабудки стали казаться жертвами чёрствого существа. А вдруг их всё-таки прислал не Гарри, а кто-то другой? Свою мантию он ведь так и не забрал.

— О нет… простите… я всё исправлю! — спохватившись, заверила цветы Гермиона и вернула всё как было.

Она снова поставила горшок на стол, но тут немного задумалась… А может, Гарри отправил Кикимера с горшком, вот Кристен ничего и не заметила? Рука Гермиона медленно поднялась в воздух и замерла. А если всё-таки не Гарри оставил незабудки? Он раньше вроде бы не утруждал себя подобными вещами, да и волшебные бабочки были сделаны искусно, а Гарри больше специалист по боевым заклинаниям, чем подобным приятным творениям. Может, это подарок от кого-то из робких коллег? Кого-то, кто ещё не набрался смелости с ней поговорить, но запомнил, что ей очень нравится голубой цвет, напоминающий безмятежное небо над головой или спокойное море в тёплый ясный день. Гермиона покачала головой, поражаясь тому, что чуть не загубила такие очаровательные цветы. Она заботливо полила их водой из кувшина и поставила на край стола, потом подумала, что выбрала неудачное место, и передвинула их к углу. В итоге незабудки весь день не обходились без её внимания и к вечеру переместились на шкаф, откуда их было хорошо видно.

— Да нет, у вас же тут не будет солнечного света! — перед самым уходом посетовала Гермиона и унесла горшок с собой.

В её одинокой квартире свободного места хватало, и она со спокойной душой поставила цветы у окна. Кто бы их ни прислал, выбор был удачный. Гермиона улыбнулась и ушла на кухню. Её взгляд снова упал на миску с кормом, и она опечалилась. Живоглот пропал. Его не было дома вот уже неделю, а может и больше. В первые дни Гермиона думала, что кот опять вылез из окна и ушёл на долгую прогулку, обычно длившуюся от трёх до пяти дней, но Живоглот не вернулся, и спустя неделю Гермиона отчаянно пыталась его найти. Простенькие заклинания поиска почему-то не срабатывали — то ли кот был слишком необычным, то ли магия не считала его за хозяйскую вещь и не действовала. Гермиона пыталась использовать и отслеживающее заклинание, но для него требовался хотя бы рыжий волосок или кусочек коготка, а в её квартире стояла такая идеальная чистота, как будто питомца никогда не было рядом. В отчаянии Гермиона пыталась попросить помощи у коллег, занимающихся необычными существами, но те даже не попытались изобразить интерес к её проблеме.

— Грейнджер, да сдался тебе твой старый кот? — сказал ей парень по имени Майкл, который занимал лидирующую позицию по нахождению и отлову необычных существ. — Может, он ушёл, потому что истёк его жизненный срок, а ты всё носишься… Купи себе нового котёнка и забудь про старика.

Гермиона едва удержалась, чтобы не нагрубить такому «лидеру», и ушла. Живоглот — это не какой-то там безмозглый дворовый кот. Он её друг, самое близкое существо, охранявшее её покой ещё в школьные годы. Увидев снова его миску с нетронутым кормом, Гермиона почувствовала, как слёзы застилают её глаза. Ей очень не хватало своего рыжего любимца и хотелось, чтобы он снова запрыгнул к ней на колени и дал почесать свою мягкую шёрстку. Она толком не поела и ушла с кухни в гостиную, где посмотрела на незабудки другим взглядом. А вдруг их прислал не робкий коллега, а какой-нибудь страшный тип, которому она строила глазки, когда была не в себе? Расстроившись ещё больше, Гермиона ушла в спальню и опустилась на кровать. Теперь, когда не с кем было откровенно поговорить, ей стало невероятно тоскливо. Вот бы родители приехали ненадолго из Австралии, вдруг подумалось ей, было бы так здорово болтать с мамой обо всех пустяках и видеть её добрую улыбку… А потом Гермиона вспомнила о походе в Мунго, который откладывала день ото дня, и отбросила от себя глупые мысли. Вряд ли мама поймёт, что с ней творится. Она заснула в самых смешанных чувствах.

Утром у Гермионы не было никакого настроения, она пришла в Министерство и опять увидела надоевшую ей тёмную мантию на столе секретарши. В памяти сразу всплыло серьёзное лицо Гарри, его тёплые губы, целующие её похолодевшие руки, и мгновение, когда они соприкоснулись с её губами. Вспомнилось предложение быть вместе и слова о том, как много она для него значит... А его самого не было рядом вот уже несколько дней. Какой болтун! От обиды сразу же вспомнилось и про возросшее количество разных дел, и про надоевшую заметку сходить в Мунго, и про кошачью миску. Гермиона не выдержала, схватила мантию и круто развернулась. Если Гарри хочет поговорить, то она, так и быть, ему не откажет. Она ему всё выскажет! Решительно пройдя мимо его улыбающихся коллег, она дёрнула за дверь кабинета друга и замерла у порога, забыв обо всём.

— А я говорил, скоро примчится, — кто-то шепнул за её спиной, но Гермиона даже не повернулась.

Гарри сидел на своём месте, откинувшись на спинку стула, и не двигался. Хмурый целитель из Мунго тем временем обматывал верхнюю часть его головы бинтом, сквозь который проступали следы крови.

— Знаете, мистер Поттер, если вы раз поймали в лоб «Аваду Кедавру» — это ещё не значит, что…

— Вообще-то, два раза, — поправил Гарри.

— В любом случае, это не значит, что режущие заклинания, летящие навстречу — это полная ерунда.

— Так я его отбил…

— А если бы не отбили, боюсь, мне бы уже нечего было лечить.

Гермиона невольно охнула, и Гарри отвлёкся на звук, отчего целителю пришлось схватить его за плечо и вернуть на место.

— О, Гермиона, привет! — радушно отозвался Гарри. — Ты… э-э… Ты не подумай, ничего страшного не произошло, так… задело немного.

— Немного, да, — буркнул целитель и получил тычок в бок. — Чтобы до завтра не снимали повязки, поняли меня? — строго сказал он перед уходом и кивнул в знак приветствия Гермионе. — Ах да, мисс… если вас не сильно затруднит, скажите этому герою, чтобы он сразу направлялся в Мунго, а не занимался самолечением.

— Д-да… конечно, — неуверенно выдавила Гермиона из себя и осталась стоять на месте.

— Ты что-то хотела? — спросил её Гарри.

Гермионе сделалось жутко неловко и совестно: она ведь хотела прийти и сорваться на друге, а он чуть не умер на очередном задании. По её спине невольно пробежал холодок от мысли, что она могла потерять Гарри.

— Да я… Вот, мантию твою решила занести. Ты… забыл, кажется.

— О… и вправду забыл. Спасибо, — ответил Гарри, хотя, судя по тому, что она видела из-за открытой дверки шкафа, мантий у него хватало, чтобы их терять, рвать или сжигать каждую неделю. — Не хочешь посидеть? Ну… чай попить. По-дружески, разумеется.

— Да нет, я… я спешу. Ты лучше отдыхай.

Гермиона торопливо развернулась, но тут дверь сама собой закрылась прямо перед её носом, а Гарри вышел из-за стола и подошёл ближе.

— У тебя всё хорошо? — заботливо спросил он, и Гермионе стало ещё больше не по себе от его проницательного взгляда. — Уверена, что не хочешь присесть?

— Да нет, мне там… ну…

Когда рука Гарри коснулась её предплечья, Гермиона почувствовала лёгкую дрожь. Она с трудом вернула к другу взгляд, и в тот же момент неожиданно для себя поддалась слабости.

— Глотик пропал, и я никак не могу его найти! — доверительно поделилась Гермиона. — Я что, когда была не в себе, отдала его приют?

— Да нет, ты… э-э… вроде только на стрижку его носила, — растерянно ответил Гарри и серьёзно задумался. — Хм, а я ведь и вправду давно его не видел…

Гермиона почувствовала подступающее отчаяние и закрыла лицо руками. Может, у её Живоглота уже другой хозяин? А может, его поймали, как бродячее животное, и он сидит «постриженный» и злой в какой-нибудь клетке? А может, он сильно бесился и его уже усыпили?!

— Гермиона… Гермиона, подожди…

Гарри отнял её руки от лица и взял за плечи.

— Слушай, давай, ты успокоишься, попьёшь чайку и займёшься другими делами, а я найду Живоглота, идёт?

У неё не было сил ответить, и Гермиона только кивнула. Гарри вдруг притянул её к своей груди и выпустил из объятий раньше, чем она успела сообразить и воспротивиться.

— Всё будет хорошо, я найду твоего Глотика, обещаю, — мягко сказал Гарри и первым вышел из кабинета.

— Подожди, но твоё ранение?.. — начала было Гермиона, но друг её не услышал.

Она тяжко вздохнула и направилась к себе.

— Мисс Грейнджер, я не знаю, как они там оказались, честное слово! — подскочив с места, сообщила Кристен. — Я никуда не отлучалась сегодня…

— Что? Ты о чём?

Гермиона открыла дверь кабинета и остановилась у порога. В этот раз по центру её стола находился горшок с восхитительными белоснежными лилиями, рядом с которыми всё остальное блекло. Недалеко от горшка находилась деревянная птичья жёрдочка на подставке. Волшебный серый соловей спокойно сидел на ней и наполнял пространство своим чарующим пением.

— Так здорово… прямо как в лесу на прогулке, — заметила с улыбкой Кристен, и Гермиона вдруг поняла, что вот уже больше половины минуты, точно заворожённая, молча стоит рядом.

— Да, здорово, а теперь давай займёмся работой, — хмуро согласилась она и скрылась за дверью.

В течение дня волшебный серый соловей иногда замолкал от заклинания немоты, а потом снова заводил свою песню. К вечеру, когда действие магии, сотворившей его, иссякло, Гермиона кисло посматривала на пустую деревянную жёрдочку, а потом не выдержала и унесла горшок с лилиями домой. Они очень хорошо смотрелись на подоконнике рядом с незабудками.

У Гарри открылись глаза в отношении Гермионы. Если раньше он воспринимал её участие и заботу как должное, ценил её как хорошего друга и всегда был готов помочь, то теперь видел в её поступках совершенно иные мотивы. Теперь он сам открыл в своём сердце глубокое чувство и потому при взгляде в прошлое мог поражаться собственной слепоте. Сколько раз Гермиона заводилась от его интрижек и разборок с разными подружками… сколько раз она, позабыв обо всём, мчалась в Мунго и сидела на стуле возле его койки с крайне обеспокоенным видом… сколько раз она терпеливо выслушивала его рассказ за чашечкой чая и поддерживала… Гарри мог бы заглянуть намного дальше в прошлое, вспомнить школьные годы и наверняка нашёл бы там не меньше трогательных эпизодов, связанных с Гермионой. Всё это время она была к нему неравнодушна, но никогда не говорила о своих чувствах. Она совсем не такая, как все другие девушки. Гермиона особенная: преданная, смелая, внимательная и крайне сообразительная, — и чем больше Гарри о ней думал, тем сильнее убеждался, что не всё потеряно. Гермиона злится на него и держит дистанцию, но разве это не означает, что её больно ранило то, что произошло между ними? В противном случае она могла бы быть равнодушна и жестока, вести себя высокомерно и упрямо, как после инцидента с журналистом из «Пророка», а она больше похожа на уставшую птичку с перебитым крылом, которая никак не может довериться рукам, способным её обогреть и подлечить. Теперь, по прошествии некоторого времени, Гарри видел Гермиону целиком и не собирался отступать.

— Это типа неудачная шутка? — спросил его лучший друг в лице Рона, когда они встретились в выходные в магазине «Всевозможных Волшебных Вредилок». — На кой тебе вдруг сдалось подтягивать чары? Ты хочешь на следующего Тёмного Лорда стаю канареек натравить? Так тебе надо к Гермионе обратиться — она в этом деле лучше всех!

— Не могу я к Гермионе обратиться, — следуя за другом из одного зала в другой, ворчал Гарри, — мы с ней… э-э… немного повздорили и пока не разговариваем.

— Вы с Гермионой не разговариваете? — Рон от удивления остановился. — Да быть такого не может! А, нет, погоди… а вы «повздорили» не из-за той её дурацкой «болезни»? Ты, кстати, так и не рассказал нам с Джорджем, чем всё дело кончилось…

Гарри страшно нахмурился и собрался уходить, но его удержал Джордж.

— Рон, ну чего ты докопался до человека? Может, Гарри хочет на глазах министра магии кролика из шляпы достать или наделать голубей, которые всех его коллег обгадят… Пойдёмте лучше наверх, девочки нас подменят!

Вместе с друзьями Гарри снова пил пиво и тренировался в способности создавать из воздуха живых существ. В профессиональной деятельности подобные навыки ему практически не требовались — эффективность боевых заклинаний ещё ничему не удавалось затмить — но желание удивлять придавало сил. Джордж и Рон как творцы множества разных поделок, некоторые из которых были щедро приправлены магией, охотно давали ему подсказки или с трудом сдерживали смешки.

— Знаешь, ты с таким усилием сейчас стену снесёшь, — заметил Рон, посматривая, как Гарри молча и напряжённо совершает пассы волшебной палочкой, — а не превратишь вот это… Кстати, а что это за летающая размазня?

— Возможно, бабочки, но я могу ошибаться, — подметил Джордж, — и кстати, Ронни дело говорит. Гарри, ты бы расслабился, что ли. Творить — это не как сражаться на поле боя: тут реакция и сила удара ни к чему.

Гарри хмурился и сопел, но не терял упорства. Он тренировался дома, тренировался в свободные минуты у себя в кабинете и всё ждал подходящего случая, чтобы удивить Гермиону. К его радости, цветочник, журнал с продукцией которого он нашёл на столе коллеги, не только ответил на письмо Гарри, но и пригласил его посетить свой ботанический сад, где помог определиться с выбором подарка. Теперь идеи, как всё-таки добиться внимания Гермионы, приходили в голову сами собой. Гарри с лёгкостью сотворил для неё разноцветных бабочек над голубыми незабудками, придумал поющего волшебного соловья рядом с белыми лилиями и помышлял о чём-то крайне милом и волнующем, что вконец сразило бы его подругу… как вдруг оказался ранен во время обычного задержания. Кто бы мог подумать, что именно эта ерунда встревожит Гермиону гораздо сильнее подарков, периодически появляющихся на её столе.

На лице подруги была написана растерянность, а в глазах — тревога. Гарри даже забыл про своё ранение, когда увидел Гермиону у двери. Она наконец-то пришла к нему, и, глядя на неё, он вновь убедился в открывшейся ему истине. Гермиона была близка к тому, чтобы расплакаться от множества проблем, а Гарри, наоборот, едва сдерживался, что не начать улыбаться как идиот. От внезапно охватившего его возбуждения он даже ненадолго обнял Гермиону, а она не смогла ему помешать.

— Всё будет хорошо, я найду твоего Глотика, обещаю, — заверил её Гарри и поспешил заняться этим делом.

Возможно, именно от Живоглота теперь зависело доброе отношение Гермионы. Похоже, она уже перепробовала все доступные ей средства, чтобы найти питомца, иначе бы ни за что не призналась в своей неудаче. Впрочем, если у неё в последнее время скопилось множество проблем, от решения которых она теряла силы, то Гарри, наоборот, имел столько энергии, что был способен свернуть горы. Он понимал, почему нельзя воспользоваться магией — вряд ли от Живоглота в идеально чистой квартире Гермионы остался хоть волосок — и повёл себя как типичный маггловский детектив. Первым делом Гарри принялся выяснить все ближайшие от дома Гермионы салоны, где стригли животных. В трёх из них никаких котов на прошлой неделе не видели, в четвёртом же сразу вспомнили рыжего «котика», не давшего ножницам коснуться его шерсти.

— Этот злобный паршивец мне все руки исцарапал и смылся! — возмутилась парикмахер. — И хозяйка у него такая же чудная: кот убежал, а она даже не кинулась за ним! Только губы надула и ушла, даже переноску не захватила с собой. Встречаются же дуры такие.

Гарри с трудом сдержался, чтобы не нагрубить, и ушёл. Живоглот, судя по всему, сбежал в тот же день, когда его хотели подстричь, и больше не возвращался домой, чтобы не видеть свою обезумевшую хозяйку. По крайней мере, было, откуда начать поиски. До поздней ночи Гарри обходил ближайшие дворы и проверял их на предмет бездомных животных. Повидал он, конечно, не только разных кошек, но и крыс, прячущихся за мусорными контейнерами, но Живоглот так и не нашёлся. У Гарри разболелась без того раненая голова и он вернулся домой. Утром он основательно подкрепился, выпил лекарство и снова отправился на поиски. Главный мракоборец велел Гарри ввиду его ранения не появляться в Министерстве в ближайшие три дня, поэтому торопиться ему было некуда. В очередном дворе он сидел на невысокой ограде и наблюдал за бездомной чёрной кошкой, подъедающей кусочек кем-то брошенной булки. Должна же эта кошка где-то жить и прятаться от представителей службы отлова животных. Поглощенный этими мыслями, Гарри вдруг понял, где он просчитался, и хлопнул себя ладонью по лбу. Через какие-то минуты он трансгрессировал к Министерству и бодрым шагом направился к входу.

— Поттер, тебе что, мало досталось? — застав его в лифте, недобро спросил главный мракоборец. — На кой ты явился?

— Так я не по работе, так… дружеский визит, — беззаботно ответил Гарри и вышел на другом этаже.

Его снова понесло в Отдел по регулированию магических популяций и контролю над ними. Разве что в этот раз Гарри отыскал подразделение, занимающееся отловом зверей, и, кашлянув для вида, серьёзно им заявил:

— Ребят, у меня беда и мне крайне необходима ваша помощь. Дело в том, что… В общем, у близкого мне человека пропал кот, а он то ли наполовину, то ли на четверть низзл, я не запомнил, но это может быть важно для его поиска.

— Поттер, а при чём тут?.. — начал было один из коллег.

— Тот, кто поможет мне этого кота найти, получит щедрое вознаграждение, — закончил Гарри и демонстративно потряс небольшим мешочком, в котором зазвенели монеты.

— Как, говоришь, пропавший кот выглядел? — тут же деловито откликнулся другой коллега.

Теперь помощников у Гарри было не меньше десятка. Все они старательно обходили дворы, которые он называл, и применяли неизвестные ему заклинания. Если магглы и замечали людей в странных одеждах, то, видимо, принимали их за сектантов и не приближались. К полудню на след Живоглота наконец удалось выйти.

— Поттер, по-моему, я его нашёл! — радостно известил один из коллег и повёл Гарри за собой в один неприметный дворик.

Живоглот, как выяснилось, не терял времени даром и отвоевал себе кое-какую территорию. К тому моменту, когда Гарри его увидел, кот держал в зубах загривок пушистой черно-белой кошечки и, подмяв её под себя, решал жизненно важный вопрос о продолжении своего рода.

— Нашёл же время, — проворчал Гарри, расплатившись с коллегой, но из мужской солидарности подождал, когда Живоглот закончит своё дело. — Так, погоди… Глотик, стой, мы идём домой!

Немного побегав и постояв под деревом, на высокой ветке которого кот уселся, Гарри всё-таки удалось уговорить Живоглота спуститься. Пришлось, по крайней мере, пообещать тушку трески и пакет молока.

— Вот и молодец, а то Гермиона так истосковалась…

Однако взяв кота в руки, Гарри понял, что поторопился. Живоглот выглядел неважно: рыжая шерсть перепачкалась в грязи, на носу и щеках виднелись следы от когтей других кошек, а край уха был порван.

— Да, приятель, неплохо ты погулял, — заметил Гарри и трангрессировал к себе домой. — Давай-ка приведём тебя для начала в порядок…

Лечебные зелья, найденные в шкафу, помогли стереть следы старых ран и вернуть кошачьему уху должный вид. Гарри мысленно попросил помощи у Мерлина и отнёс Живоглота в ванную комнату, где у них состоялся очередной непростой разговор, в ходе которого один громко фырчал и размахивал когтями, а другой — волшебной палочкой. В итоге этого разговора временно парализованный кот лежал в тазике с теплой водой и сверлил жёлтыми глазами руки, посмевшие нанести на его шерсть шампунь. Когда же вся грязь была смыта, и эти самые руки стали заботливо обтирать кота полотенцем, а затем сушить при помощи магии, злость в кошачьем взгляде немного убавилась.

— А вот и твоя доля, — заметил на кухне Гарри и снял с Живоглота парализующее заклятие.

Тушка трески и глубокая миска с молоком вконец сбили мстительный настрой кота. Вряд ли ему доводилось видеть такую роскошь на улице, поэтому он решил подкрепиться, а Гарри уселся за стол с улыбкой. Совсем скоро он снова увидит Гермиону, думалось ему. Стрелки наручных часов находились в том промежутке, когда многие сотрудники Министерства спешили домой. Гарри проверил на всякий случай карту Лондона, взятую с собой, и убедился, что Гермиона тоже дома.

— Ну что, Глотик, пора и тебе возвращаться домой, — сказал он и подобрал кота с пола.

Через какие-то мгновения Гарри стоял у двери в квартиру Гермионы и нажимал на кнопку звонка. Сердце в его груди от предвкушения встречи стучало чуть быстрее обычного, на губы напрашивалась глупая улыбка, а подобревший Живоглот на руках облизывался.

Гермиона не спешила открывать, и Гарри позвонил ещё раз, затем снова надавил на кнопку звонка и немного нахмурился.

— Странно, — заметил он и постучал по двери кулаком. — Гермиона? Гермиона, ты дома?

Гарри прислушался, но из-за двери не доносилось ни звука. Живоглот тем временем беззаботно облизывал свою лапку и намывал ею мордочку.

— Подожди-ка… — сказал ему Гарри и опустил на пол.

Он достал из-за пояса волшебную палочку и спустя какие-то секунды открыл дверь.

— Гермиона?

Первое, что бросилось Гарри в глаза — валявшиеся на полу мелочи из косметики. Он осторожно двинулся дальше и обнаружил в гостиной хаос из книг и пергаментов, лежащих на диване. Гарри заглянул в спальню, инстинктивно держа палочку наготове, но и там были повсюду разбросаны вещи, как будто бы их владелец что-то в спешке искал и забыл за собой убрать.

— Что за ерунда? — в недоумении тихо спросил Гарри и снова достал из-под мантии карту Лондона.

Точка с именем Гермионы, к его удивлению, находилась в самом сердце города. От неожиданности Гарри даже не сразу понял, что это за место, и не на шутку взволновался. Зачем бы Гермионе возвращаться домой и тут же исчезать непонятно куда? Но тут название улицы всколыхнуло в его памяти очевидный факт, что это вовсе не какое-то неизвестное ему место, а здание, где он часто в последнее время бывал, всего лишь представляя невзрачный вид дома, закрытого на ремонт. Гарри выругался и кинулся за дверь.

В сердце города располагалась больница Святого Мунго, и он трансгрессировал к ней, сильно обеспокоившись за Гермиону.

С каждым может случиться ситуация, когда принять решение окажется крайне тяжело: от этого может зависеть повернёт ли течение жизни в другую сторону, полную разных хлопот и, возможно, радостей, или же останется оно прежним, но омрачённым осознанием собственного поступка. Гермиона знала все эти факты не хуже кого-либо, она знала и то, что даже если в Мунго подтвердят её беременность, у неё будет выбор: оставить ребёнка или нет. Но всё это не вселяло в неё уверенность сходить и задать целителям простой вопрос о собственном состоянии. Возможно, впервые её выдержка дала серьёзную трещину, и Гермиона рассчитывала, что раз её ничего не беспокоит, помимо работы и пропавшего Живоглота, то значит, с ней всё по-прежнему. Может, перемены её настроения тоже вызваны перенапряжением? Она ведь ещё недавно хотела накричать на Гарри от обиды, а спустя день жутко беспокоилась за него, не зная, как он себя чувствует. Может, его ранение куда серьёзнее, чем ей могло показаться? Его не было второй день в Министерстве, и Гермиона не решалась ни спросить его коллег, как так вышло, что Гарри досталось, ни тем более заглянуть к нему в гости. Она только сидела в своём кабинете и грустила, не понимая, почему всё сложилось так нелепо: ещё недавно сходить к Гарри было обыденным делом, чем-то естественным вроде похода к себе домой, а теперь представлялось чуть ли не испытанием.

— Мисс Грейнджер, я… э-м… принесла вам обед, — осторожно доложила Кристен, зайдя в кабинет. — Я вот тут поставлю, ладно?

Гермиона оторвалась от тягостных мыслей и уставилась на поднос с тарелками. Неслыханная доброта секретарши её удивила и вместе с тем тронула. Может, не все в этом Министерстве озабочены сплетнями и собственной красотой?

— О, спасибо, Кристен, — смущённо ответила она и отложила перо в сторону. — Ты невероятно добра ко мне.

— Да ну что вы, рада была вам помочь!

Кристен, нервно улыбнувшись, скрылась за дверью, а Гермионе вспомнилось, что совсем недавно Гарри тоже приносил ей обед, а прошлым днём крепко её обнял и заверил, что найдёт Живоглота. Она тяжко вздохнула и покачала головой, желая отогнать от себя непрошеные мысли. В последнее время они слишком часто стали ей досаждать.

Через какие-то мгновения поднос по мановению волшебной палочки переместился с тумбочки на рабочий стол, и Гермиона взялась за столовые приборы. Кристен, конечно, не знала её вкусов так хорошо, как Гарри, но и куриное бедро с корочкой было таким аппетитным, что от него не осталось ни кусочка. Гермиона с удовольствием съела и вермишель, и мягкую булочку с вишневой начинкой, и выпила чашку чая. После такого плотного обеда на её душе сделалось куда легче, она отлевитировала пустой поднос на тумбочку и занялась делами. Её доклад был практически готов: две трети удалось восстановить, и Гермиона с улыбкой подумала, что зря попросила у Кингсли перенести её выступление на месяц. Она уже через неделю сможет выступить в Визенгамоте. На какое-то мгновение ей подумалось, что стоит сходить к министру магии и попросить его дать ей возможность выступить раньше. Гермиона поднялась на ноги, но тут же передумала — что о ней подумает Кингсли, если она будет как взбалмошная девица просить то одно, то другое? Нет, она терпеливая и подождёт, решила Гермиона и снова вернулась за стол. Подготовку доклада она отложила и занялась другими делами.

Прошло полчаса или несколько больше, и Гермиона почувствовала неладное. Вернее, сперва она отвлеклась от бумаг из-за неприятного ощущения в области живота и подумала, что заработала изжогу.

— Этого ещё не хватало, — поморщившись, пробормотала она и мысленно себя упрекнула, что много всего съела.

Гермиона выпила немного воды и стала искать в ящиках стола баночку с лекарством. К собственной досаде, она не нашла ничего подходящего и инстинктивно приложила ладонь ко рту. От «изжоги», как назло, возник приступ тошноты. Гермиона поднялась на ноги и решила спросить что-нибудь у Кристен, но тут неприятное ощущение внутри неё ударило с такой силой, что она кинулась за дверь и пробежала мимо секретарши.

— О нет…

Пришла в себя Гермиона, стоя на коленях возле унитаза и с ужасом смотря на неусвоенный «обед», выскочивший из неё. Ей, конечно же, хотелось думать про нервное потрясение или отравление, но мысль в голове крутилась только одна.

— Нет-нет-нет, — качая головой, твердила себе Гермиона, — этого не может быть, — и кое-как поднялась на ноги.

Её трясло. В первые минуты она пыталась успокоиться и убедить себя в том, что у неё всего лишь разыгралось воображение. Нельзя же из-за одного несчастного инцидента делать поспешные выводы!

— Мисс Грейнджер, вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоенно спросила её Кристен. — На вас нет лица.

Гермиона хотела ответить, что у неё всё замечательно, но увидела на столе секретарши чашечку чая и сдобную булочку, один запах которой пробудил в её организме нехорошую реакцию. Она опять убежала в туалет и вышла спустя минут десять, несколько раз умыв лицо холодной водой и помахав перед собой ладонями

— Кристен, я… В общем, да, я что-то и в самом деле себя неважно чувствую и сегодня поработаю дома, не теряй меня! — взволнованно сообщила Гермиона и унесла с собой кое-какие книги и пергаменты.

Однако ни о какой работе дома речь идти не могла. Гермиона сидела на диване и, обняв саму себя, как будто ребёнок, который замерз, никак не могла решиться на очевидный шаг. Вместо этого она кинулась в спальню и стала выбрасывать из ящиков комода вещи. Не так давно, когда она вернулась домой после рассказа Гарри и не представляла, как ей жить дальше, ей подумалось купить парочку тестов на беременность. Тогда ей казалось, что надо решить всё наверняка, но со временем, подвергнувшись критике и сомнениям, это желание исчезло. Сейчас же Гермиона откопала тесты в нижнем ящике, прикрытые несколькими свитерами. Она взяла их в дрожащие руки и отправилась в туалет.

Через какое-то время стало ясно, что поход в Мунго неизбежен. Гермиона обреченно смотрела на оба теста, как будто бы ожидая от них другого, но они единогласно отражали две полоски.

— Ладно, я это сделаю, — собравшись с духом, сказала Гермиона и двинулась в Мунго.

В первые минуты она стояла в небольшой очереди и никак не могла вспомнить, закрыла ли за собой дверь квартиры. Ей вдруг страшно захотелось уйти и проверить это, но тут подошла её очередь.

— С вами всё хорошо, мисс Грейнджер? — спросила привет-ведьма.

От удивления Гермиона забыла про квартиру и растерянно замерла возле стойки ресепшена — неужели она была настолько плоха во время своей «болезни», что теперь её запомнили не только целители?

— Да, я… Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь осмотрел, — торопливо сказала Гермиона, приблизившись, и нервно прикусила губу.

— А на предмет чего? Снова думаете, что на вас проклятие? — с милой улыбкой уточнила привет-ведьма.

Это издевательство не лезло ни в какие ворота. Без того расшатанные нервы Гермионы дали о себе знать.

— А по другому поводу меня уже нельзя осмотреть?! — прогремела она и ударила по стойке ресепшена ладонью, отчего журнал учёта поступивших пациентов и чернильницу с пером снесло к стене, точно порывом ветра. — Ой, я… простите, я не хотела, я…

Гермиона почувствовала, как кровь приливает к её щекам, и вздрогнула, когда кто-то коснулся её плеча.

— Я могу вас осмотреть, если это так срочно и важно, — предложила ей невысокая миловидная ведьмочка в мантии лимонного цвета. — Пройдёмте со мной.

Они двинулись по коридору и прошли в одну из дальних палат. Гермиона опустилась на кушетку и потерянно уставилась в сторону. Ещё никогда вопрос «Что вас беспокоит?» не казался ей таким сложным. Она то ли произнесла, то ли прошептала свои подозрения, но и этого целительнице хватило, чтобы снова её смутить.

— Ну что вы, не стоит так переживать, обычное же дело, — мягко сказала она, приложив к её плечу ладонь. — Проверка совершенно безболезненна, сейчас мы всё выясним. Сидите, как вам удобно, и ни о чём не беспокойтесь.

Гермионе очень хотелось сказать, что она не ребёнок и не нужно её поглаживать и успокаивать как маленькую, но дрожащие губы почему-то не слушались, а голос и вовсе пропал. Вместо этого она посматривала в сторону окна — на подоконнике стоял горшок с голубыми фиалками, возможно, чтобы придать обстановке немного тепла, — на светлую стену с нелепой картиной, на которой изображалась ваза со спелыми красными яблоками — и почему надо было повесить в палате именно картину с едой? — и дверь, ведущую к свободе. Волшебная палочка целительницы, державшаяся над головой Гермионы, тем временем опустилась.

— Что ж…

Стоило только Гермионе вернуть к целительнице взгляд, как ей всё стало ясно и без слов. Она вцепилась обеими руками в край кушетки, как будто бы боясь упасть.

— …могу вас только поздравить, мисс Грейнджер.

Какая-то часть речи про небесное благословение и само чудо зачатия пролетела мимо её сознания. Гермиона на какое-то время забыла, как дышать, и настолько погрузилась в себя, что не могла ни видеть выражения лица целительницы, ни слышать её голос. У неё будет ребёнок — всё, о чём думала потрясённая Гермиона. Ребёнок от Гарри. Она может его родить или не рожать. У неё есть выбор, и никто не вправе ей указывать, как поступить. А ведь она так не хотела оказаться на этом распутье, но всё равно оказалась.

Гермиона сделала глубокий вдох и крепче сжала пальцы. Ей казалось, что она упадёт, если разожмёт их. С одной стороны, на кону стояла её карьера, привычный для неё уклад жизни, полной своих увлечений и дел. Неужели она, как большинство бестолковых девиц, прыгнувших с парнем в койку, махнёт на свои цели и убеждения рукой, потому что банально «залетела»? Но, с другой стороны, в её чреве зародилась новая жизнь. Возможно, у этого человечка будут очаровательные изумрудные глаза отца, такое же доброе сердце и блестящий интеллект матери. Взгляд Гермионы невольно коснулся голубых фиалок на подоконнике. А ведь не так давно кто-то поставил ей на стол горшок с незабудками, а она их сразу оттолкнула. Но ребёнок ведь совсем не похож на горшок с цветами: если «разбить», то при помощи «Репаро» потом ничего не починить.

— Мисс Грейнджер? Мисс, вы меня слышите?

Она вздрогнула и вернула к целительнице взгляд.

— Простите?

— Я спросила, это нежелательная беременность? Вы не хотите оставить ребёнка?

Сердце Гермионы забилось с бешеной скоростью. Она должна принять решение, настойчиво билась в её голове мысль, должна прямо сейчас. Её взгляд опять метнулся в сторону окна, где стоял горшок с фиалками, и тело сковал страх.

— Мисс Грейнджер?

Она всё ещё может повернуть на этом распутье обратно и радоваться своим достижениям. Может получить должность повыше, а потом горько сожалеть о том, что натворила, но будет уже поздно. Или она может двинуться вперёд, в пугающую неизвестность. Но кто сказал, что там будет меньше проблем? А как же потерянные годы, всякие разговоры за спиной, пытливые вопросы и слёзы ребёнка? Не будет ли она потом сожалеть о другом?

Выбирать было так сложно, почти невозможно, что она замерла в нерешительности.

— Гермиона?!

До боли знакомый голос прервал ход её мыслей, заставив вернуться в реальность. Гермиона повернула голову и увидела обеспокоенного Гарри в дверном проёме. В тот же миг что-то остро кольнуло её в самое сердце. А вдруг у малыша действительно будут прекрасные зелёные глаза его отца или такая же тёмная растрёпанная шевелюра? Слёзы сами навернулись на её глаза от одной только мысли о том, что у неё может быть собственный Гарри. Любимый, родной, способный согревать одним своим видом.

— Гермиона, тебе нехорошо? Гермиона, что с тобой?

Гарри поспешил к ней, взял её за плечи и заглянул в глаза. Один его взволнованный вид пронзил её куда сильнее, чем какие-то вопросы. Гермиона вскочила на ноги, и её внезапно прорвало.

— Нет, я не могу! Я не буду! — закричала она. — Ни за что! Это мой ребёнок! Мой! Я не буду его у-у-у…

Слёзы побежали по её щекам, страшное слово застыло в горле комком. Гермионе хотелось уйти и больше никому ничего не объяснять, но ноги её не слушались, а мир перед глазами расплылся. Она покачнулась и оказалась в объятиях Гарри. В тот же миг она вцепилась в него, как в спасательный круг, и уткнулась лицом ему в плечо. Если Гарри что-то и говорил, то она не могла разобрать, только чувствовала его крепкие руки, державшие её, и ощущала тёплое дыхание, касавшееся шеи.

— Выпей немного, пожалуйста, хотя бы пару глоточков ради меня, ладно?

Гермиона плохо понимала, как вдруг так вышло, что она стала лежать на койке, но главное, что Гарри сидел рядом — его присутствие настолько успокаивало, что она не стала спрашивать, что же такое налито в стакан, который он ей протягивает, и послушно сделала пару глотков. Тепло прокатилось по её напряжённому телу, и ей вдруг сделалось невероятно легко. В голове сами собой стали меркнуть тревожные мысли, но она, упрямая по своей натуре, всё равно не хотела поддаваться слабости. Гермиона протянула руку и взяла Гарри за ладонь. Ей вдруг страшно захотелось сказать ему главное, как будто бы потом у них могло не быть времени. Гарри сжал свои пальцы в ответ и посмотрел ей в лицо.

— Я решила родить ребёнка, — призналась она.

— Это замечательно, я… я очень рад, — ответил он с улыбкой.

— Это не для того, чтобы… тебя привязать.

— Я и не думал об этом.

Его доброжелательная улыбка сбила её с толку. Гермиона несколько раз моргнула, не понимая, почему Гарри настолько спокоен, и закрыла глаза. Того, как он сорвался на целителях, она, к своему счастью, не слышала, потому как заснула.

Гарри помнил, как ему было тревожно, когда Гермиона потеряла рассудок от пыльцы лесных фей. Помнил он и то, как было тяжело оттого, что Гермиона стала его избегать, и как стало радостно, что у него появился повод вернуть её расположение. Но как оказалось, страшнее всего было увидеть, как Гермиона сломается. Ей, по обыкновению разумной и решительной, истерика не была свойственна, но по-другому случившееся в Мунго нельзя было назвать. Гермиона со многим справлялась, а от мысли о собственной беременности поддалась панике. Она стала кричать и чуть не упала. Гарри инстинктивно её обнял и почувствовал, как нечто необычное, давно потерянное им в прошлом, расползается по его груди от того, что он слышит.

Гермиона кричала, что не убьёт собственного ребёнка, и если она была на грани истерики, то потрясённый Гарри находился на грани эйфории. Он станет отцом. У них с Гермионой будет ребёнок. У него будет сын или дочка от любимой девушки, а не от какой-то настырной и глупой подружки на одну ночь.

— Это замечательно, просто прекрасно, — радостно говорил Гарри, поглаживая Гермиону по волосам. — Я вас никогда не оставлю. Гермиона, ты… ты сделала меня невероятно счастливым. У нас всё будет хорошо, я тебе обещаю.

Но Гермиона не могла его слышать, и целительница за её спиной приготовила стакан с успокаивающим зельем. Гарри уложил свою подругу на койку и мягко попросил её выпить лекарство. Гермиона пребывала в растерянности после своей внезапной истерики и не стала ему возражать. Но как только она заснула, Гарри повернулся к целительнице с вопросами и стал понемногу закипать…

— Да как вы посмели спрашивать беременную девушку, хочет ли она оставить ребёнка или нет?! — гремел он на весь коридор. — Она, может, и без того напугана, а вы на неё ещё давите!..

Его выступление привело к тому, что в коридоре объявился крепкий волшебник высокого роста, одетый в мантию апельсинового цвета. Другие целители отчего-то уступали ему дорогу, и когда он подошёл ближе, то сложил свои ладони вместе и поклонился.

— Арджун Датта, старший целитель. Могу вам чем-нибудь помочь, сэр?

В коридоре ненадолго повисла тишина. Гарри от такого доброжелательного отношения потерял дар речи и молча смотрел в смуглое лицо старшего целителя. Раньше он его вроде бы не встречал, но возможно в Мунго за время его отсутствия успели произойти какие-то перемены.

— Мистер Поттер недоволен тем, что мы плохо отнеслись к его девушке, — едко вставила за спиной Арджуна целительница, осматривавшая Гермиону.

— Это его «друг», — поправил её другой целитель.

— Боевая подруга, — уточнил его коллега. — Не путать с подружкой.

— Там моя невеста, — перебил их Гарри и снова взглянул на старшего целителя. — Понимаете, она ждёт ребёнка и очень волну...

Его сбили с мысли чьи-то вздохи и шепотки за спиной. Гарри повернулся и наградил целителей позади себя презрительным взглядом. Старший целитель, стоявший с невозмутимым видом перед ним, спросил:

— Тогда, может быть, я могу быть чем-то полезен и осмотреть вашу невесту, мистер Поттер?

— О… это было бы здорово, — растерянно ответил Гарри и они вместе вернулись в палату к Гермионе.

Она всё так же спала, лежа на спине, как когда он уходил. Старший целитель, к удивлению Гарри, не достал из-за пояса волшебной палочки и поднял над Гермионой руку. Его ладонь медленно разрезала воздух, скользнув от пространства над головой девушки до её живота, и на какое-то время застыла над ним.

— Что-то не так? — с некоторым беспокойством спросил Гарри, заметив, что брови старшего целителя немного сдвинулись друг к другу. — Что-то с ребёнком?

Старший целитель отчего-то предпочёл задать свой вопрос:

— Мистер Поттер, а вы и ваша невеста случайно не применяли никакого средства для зачатия?

— Н-нет… то есть да, но не мы… то есть мы, но не сами… В общем, да, применяли, но мы не специально, — с трудом объяснился Гарри. — А что? Почему вы вдруг спросили?

— Интересно вышло, — уклончиво ответил целитель, и его ладонь, зависшая над животом Гермионы, немного сдвинулась в одну сторону, а затем в другую. — Хорошее, видимо, было средство… такое сильное слияние двух начал… — задумчиво проговорил он.

Сердце Гарри забилось быстрее. Ему стало казаться, что с ребёнком возникли серьёзные проблемы. Стал бы в другом случае этот старший целитель так подозрительно молчать и уклоняться от ответа? Может, пыльца лесных фей вызвала существенные отклонения в развитии плода, и у того есть все шансы стать уродцем или всесильным и озлобленным существом на подобии Волан-де-Морта?

Гарри прочистил горло, в котором стал образовываться ком, и повторил свой вопрос:

— С ребёнком что-то не так?

Старший целитель наконец повернул к нему голову и проверил способность Гарри твёрдо стоять на ногах.

— Подозреваю, вам ещё не сказали? — спросил он. — Что ж, не представляю, что за средство вы с вашей невестой применяли для зачатия, мистер Поттер, но оно оказалось очень эффективным и принесло свои плоды. Могу вас только поздравить с тройней, не каждый день я удостаиваюсь чести сообщить такую радостную новость. И да, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что ни у одного ребёнка нет проблем. Я бы даже сказал, наоборот, у них такие сильные ауры, что это непременно скажется на состоянии матери, если уже не начало сказываться.

— Тро… что? — переспросил Гарри внезапно осипшим голосом, отчего старший целитель его не расслышал и совершил круговое движение ладонью над животом Гермионы.

— К сожалению, пока трудно определить пол детей, — доложил он, — но через три недели всё станет понятно. О, не беспокойтесь так, мистер Поттер, я выпишу вашей невесте парочку зелий, чтобы беременность проходила без серьёзных затруднений. Если пожелаете, могу вести её на всех этапах этого удивительного пути.

— Д-да, я… я… я желаю, — кое-как выдавил из себя Гарри и с тем же ошарашенным видом прослушал, какой он смелый и счастливый человек: не каждый волшебник, по словам старшего целителя, применяет специальные средства, чтобы одним разом серьёзно увеличить свою семью.

Каким же образом, если не чудом, он всё-таки покинул Мунго и ни разу не споткнулся, Гарри не помнил. Вроде бы он где-то был, возможно, дома, а потом вдруг оказался в магазине «Всевозможных Волшебных Вредилок». По крайней мере, он очнулся, когда получил звучный подзатыльник от друга.

— Сколько раз я должен переспрашивать, в чём дело? — буркнул Рон. — У тебя такой вид, как будто тебя весь день «Конфундусами» обкладывали.

— Возможно он, следуя нашим советам, наконец заполнил всё Министерство голубями и теперь сам в шоке от своего мастерства, — предположил Джордж, который, как оказалось, находился неподалёку на стремянке и расставлял товары.

— Хм, Перси вроде ещё не жаловался, что его птицы обгадили, — заметил Рон и передал брату пару небольших коробок с пола.

— Я стану папой, — наконец обрёл дар речи Гарри, всё ещё смотря на мир широко открытыми глазами.

Между друзьями на какие-то мгновения повисла тишина, поскольку оба брата Уизли пытались по лицу ошалевшего Гарри определить степень его радости и недоуменно переглянулись.

— Поздравляю? — скорее спросил, чем утвердил Рон.

— И кто… та счастливица, которая станет мамой твоего ребёнка? — осторожно уточнил Джордж. — Мы её знаем?

— Да, это Гермиона, — честно ответил Гарри.

Рон выронил коробки, которые держал, и, открыв рот, уставился на брата, словно тот должен был ему объяснить, где и в чём скрылся юмор. Джордж пожал плечами.

— Представляете, у нас будет тройня? — с глупой улыбкой прибавил Гарри.

Послышался грохот, и другие посетители магазина обернулись — это стремянка, на которой стоял Джордж, покачнулась и упала. Однако наведением порядка и починкой поломанной продукции никто не спешил заниматься. Друзья молчали и растерянно поглядывали друг на друга, как будто ожидая слов о шутке, чтобы нервно рассмеяться, но их не последовало.

— Надо выпить, — наконец с серьёзным видом изрёк Рон. — Боюсь, пивом тут не обойдёшься...

— Мои запасы огневиски Анджелина нашла и истребила, — посетовал Джордж.

— Я угощаю! — Гарри догнал суть разговора с некоторой задержкой и достал из-под мантии бутылку.

Рон и Джордж переглянулись между собой и увели его в подсобное помещение, являющееся мастерской. Спустя полчаса выяснилось, что одной бутылки было крайне мало, и Джордж ненадолго вышел, чтобы дать Верити денег и отправить в ближайший магазин. Спустя ещё полчаса Гарри закончил повторять «всё это глупая пыльца лесных фей» и открыл в себе страшное желание рассказать друзьям, как сильно он любит Гермиону и какая она на самом деле потрясающая. К его недоумению, никто почему-то не удивился и не стал просить его замолчать. Более того, когда третья бутылка почти опустела, Рон по-братски обнимал Гарри за плечи и даже не был против стать его шафером.

— Но… Гермиона… ты же… вы же… это… раньше… с ней… того…

Гарри едва ли мог яснее выразиться, но Рон его прекрасно понял и отмахнулся.

— Так это… в этом… как его, фестрал задери…

— В прошлом? — предположил Джордж.

— Точно! Оно там, а я… здесь… в смысле, не прям здесь, а вообще здесь… на свободе, во! А вот Гарри попал, да-а… Представляешь, если у них будут три девчонки? Гермиона и ещё три маленьких Гермионы, у-у-у… Они вчетвером ему весь мозг выклюют!

— А если три мальчика? Гарри и ещё три маленьких Гарри… Бедная Гермиона, она сбежит из дома в Министерство, а Гарри оставит за домового эльфа.

— В любом случае он сам на это подписался.

— Избранный, что тут ещё скажешь.

Гарри бы всю ночь провёл в обществе близких друзей, тем более что Гермиона должна была спать после успокаивающего зелья до утра, но спустя какое-то время неподалёку стал слышен сердитый голос Анджелины, которой Верити отчаянно твердила, что Джордж и Рон ненадолго ушли по крайне важным делам. Судя по возгласу Анджелины, она очень сильно хотела знать, что это за дела, а ещё сильнее — увидеть Рона.

— …потому что если его прожорливый младший братец опять утащил Джорджа в «Нежные ручки», чтобы расслабиться, я его придушу! — был слышен её грозный голос.

— Как же она меня любит, — хмуро подметил Рон.

— Что ещё за «Нежные ручки»? — не понял Гарри.

— Твой Хогвартс-экспресс уже уехал, мой друг, — иронично ответил ему Джордж и покинул мастерскую, быстро запихнув в рот какую-то конфету.

— Подумаешь, позвал его с собой один раз на массаж, — ответил Рон на вопросительный взгляд Гарри. — А я прям знал, что они Джорджу за первое посещение бесплатно свои эротические услуги захотят оказать…

Если бы этот разговор проходил несколько месяцев назад Гарри бы, конечно, заинтересовался, где находится заведение, о котором говорил Рон, но сейчас его мысли были заняты совершенно другим. Он думал только о Гермионе и об их детях. Пытался представить их притягательные кофейные глаза или удивительные изумрудные, мысленно рисовал в своей голове лестницу, по которой будут бегать его крохи, кухню, откуда будут доноситься их голоса, и спальню с тремя кроватками, когда он будет сидеть на крае одной из них и читать сказки или же рассказывать про свои приключения. Гермиона наверняка будет заходить и поправлять его, а потом сама же с обеспокоенным видом просить вернуться и утихомирить разыгравшихся в спальне детей.

Гарри вывалился из своих заоблачных видений, оттого что развалившийся на соседнем стуле Рон захрапел. Пришлось оставить его в мастерской и уйти, не прощаясь. На улице к этому времени стемнело, и многие магазины стали закрываться. Гарри не стал трансгрессировать, чтобы спьяну себя не расщепить, и плёлся по улице к «Дырявому котлу». По пути его взгляд лениво касался открытых кое-где витрин, пока не заприметил что-то яркое и сверкающее. Гарри остановился и повернул голову. В тот же миг он приложил ладонь ко лбу и двинулся к двери магазина.

— Мы уже закрываемся, приходите за… Мистер Поттер?! — удивился продавец. — Вы что-то хотели?

— Да-а, — протянул Гарри, обводя заинтересованным взглядом множество драгоценных украшений. — Мне… как бы это сказать… нужно кольцо для… одной очень важной для меня девушки.

— Тогда вы пришли по адресу! — мигом преобразившись в бодрого и милого человека, заключил продавец и одним взмахом волшебной палочки прикрыл окна и повесил на дверь табличку, что магазин закрыт.

Через полтора часа, потребовавшихся, чтобы найти то самое кольцо и доехать от «Дырявого котла» на такси, Гарри вернулся домой с бархатной коробочкой в кармане. Он сделает Гермионе предложение, как это положено вековыми традициями, и тогда она поймёт, что между ними всё по-настоящему, думалось ему. Он несколько раз доставал коробочку из кармана и открывал её, чтобы с улыбкой взглянуть на сверкающее кольцо, гревшее его душу. Ещё никогда мысль надеть кольцо на палец любимой девушки и внести её в дом как законную супругу не казалась такой желанной. Гарри добрался до спальни и, не раздевшись, лёг на кровать. Ему было так хорошо, что через какие-то минуты он погрузился в сон.

Гермиона проснулась ранним утром и недоумённо уставилась на светлый потолок. Приподнявшись, она присела на койке и в тот же момент охнула, осознав, где находится. События прошлого дня за какие-то мгновения пронеслись в её памяти, и она опустила взгляд ниже. У неё будет ребёнок от Гарри, прошлым днём целительница это подтвердила. Её ладонь неуверенно легла на пока ещё плоский живот, и Гермиона ненадолго застыла. Скоро её жизнь круто изменится. Она глубже погрузилась в события прошлого дня и вспомнила, что Гарри находился рядом. Он обнимал её и прижимал к себе, словно желая закрыть от всех невзгод, держал за руку и не сводил с её лица глаз. От одного этого видения краешки её губ немного дрогнули.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, как себя чувствуете? Ничего не беспокоит?

В палату прошла целительница, с которой она встречалась прошлым днём.

— О… я прекрасно, простите за беспокойство, — растерянно ответила Гермиона, поднявшись с койки.

— О, ну что вы, не стоит за это переживать, мы всё понимаем. Мистер Датта любезно согласился по просьбе мистера Поттера вести вашу беременность и велел вам передать его рекомендации, — продолжала благожелательно целительница, протягивая Гермионе исписанный листок и пару небольших флаконов с зельями. — Если вы хотите поговорить с ним лично, то можете немного подождать, он сейчас на обходе, но минут через двадцать будет рад с вами всё обсудить.

Гермиона немного помедлила с решением и в итоге передумала задержаться. Зачем ей дожидаться этого мистера Датту? Что он может ей сказать, кроме того что поздравляет её с зачатием и желает здоровья? Самое главное для себя она выяснила, а с остальным прекрасно разберётся и без чьей-либо помощи.

— О, да не стоит, я… я прекрасно себя чувствую и, пожалуй, пойду. Спасибо вам большое!

По пути Гермиона несколько раз посматривала в листок, на котором аккуратным почерком было написано, какое зелье и когда ей принимать. Ради её блага Гарри кого-то попросил вести её беременность, думала она, и ей уже изготовили все необходимые зелья. С одной стороны, это было очень приятно, но, с другой, ей было неловко, оттого что она вдруг превратилась в такую глупую и беспомощную девушку. Гермиона уходила из Мунго, будто мелкий преступник, чьё правонарушение простили из жалости.

— Всего доброго мисс Грейнджер, будем рады вас видеть в статусе миссис Поттер! — сказала на прощание привет-ведьма. — И да, поздравляем с помолвкой!

Гермиона резко остановилась, будто налетев на стену, и повернулась к привет-ведьме, но тут её взгляд натолкнулся на знакомых ей целителей, со всем вниманием смотрящих в ответ. Казалось, стоит ей только открыть рот, как эти люди поспешат к ней на помощь. Гермиона почувствовала жар, приливающий к щекам, и решила так же молча уйти. Кто бы мог подумать, что теперь походы в Мунго могут стать такими затруднительными!

— Какая ещё помолвка? — недоумённо спросила саму себя Гермиона и тут же посмотрела на свою левую руку.

Кольца на её пальце не было, и она облегчённо выдохнула. Значит, ещё раз с ней и Гарри нелепой истории не приключилось. Возможно, в Мунго что-то напутали, только и всего, заключила она. Гермиона трансгрессировала к своей квартире и возле двери обнаружила, что забыла ключи. Она взмахнула палочкой и прошла внутрь. В тот же миг что-то пушистое ударило её в ноги, и она покачнулась. Гермиона опустила взгляд и несказанно обрадовалась.

— Глотик!!! Глотик, ты вернулся! Глотик, как же я без тебя скучала!..

Она схватила своего любимца и прижала к себе. Живоглот звучно мурлыкал, довольный тем, что его снова ласково поглаживают хозяйские руки. У него была очень мягкая и шелковистая шерсть, и Гермиона с её немного обострённым обонянием, из-за которого у неё прошлым днём были проблемы, уловила знакомый ей аромат.

— Глотик, ты…

Она немного отстранила кота от себя и всё поняла. Живоглот не возвращался домой. Его нашли, и вероятно нашли не в самом лучшем состоянии.

— О, Глотик…

Гермиона снова прижала кота к себе и продолжила гладить, но думала она уже не о нём. Это Гарри нашёл её любимца, как и обещал. Нашёл и молча вернул его домой. Нашёл, а потом явился в Мунго, будто посланник Небес, не позволивший ей совершить непоправимый поступок. Гермиона снова улыбнулась от воспоминаний и с котом на руках отправилась в спальню, где увидела разбросанные вещи. Она достала волшебную палочку и при помощи нескольких взмахов навела в спальне порядок. Затем она побывала в гостиной, полила цветы и укоризненно посмотрела на Живоглота.

— Глотик, я посажу тебе в отдельный горшок траву, только не трогай больше мои цветы, хорошо?

Живоглот с невозмутимым видом смотрел на неё с пола, как будто бы это не он сорвал и съел листья незабудок, обрывки которых лежали на полу. Гермиона невесело вздохнула, но простила любимца за проступок: в конце концов, она же тоже его обидела, а значит, они квиты. Закончив с гостиной, Гермиона перебралась на кухню, где перечитала рекомендации своего целителя, приняла чайную ложку нужного зелья и позавтракала. К её удивлению, ни тошноты, ни изжоги у неё не возникло, более того, собравшись на работу, она вдруг почувствовала невероятный прилив сил.

Гермиона с улыбкой открыла дверь и столкнулась с Гарри.

— Привет… — запыхавшись, сказал он. — Зачем… ты… покинула Мунго? Я… сам хотел… тебя проводить… Ты… в порядке?

— О, просто чудесно, я уже собралась в Министерство. Ты со мной или у тебя всё ещё выходной?

В лице Гарри почему-то сквозило такое беспокойство, как будто бы она снова вела себя не так, как он ожидал.

— Ты… Тебе же всё сказали? — уточнил он с непонятным ей напряжением.

— Да-а… всё хорошо, — медленно ответила Гермиона, решив, что речь идёт про зелья и рекомендации, которые она уже выучила наизусть. — Так ты со мной или?..

— О… у меня ещё выходной, и я обещал Тедди купить детскую метлу. Может… я зайду к тебе вечером? Ты не будешь против?

Гермиона разомкнула было губы, чтобы сказать, что это ни к чему, но не успела с ответом.

— Я хотел только поговорить, — торопливо прибавил Гарри, — сейчас вроде не так удобно.

— Хорошо, заходи, — согласилась Гермиона и, опомнившись, схватила его за руку. — Гарри, спасибо тебе большое за Живоглота! Я так за него переживала!

Она едва удержалась от того, чтобы не шагнуть ближе и не заключить его в свои объятия. Гарри тоже выглядел немного смущённым и легонько сжал её пальцы в своей ладони.

— О, да ну что ты, мне это совершенно ничего не стоило.

Его глаза так же внимательно смотрели в её лицо, как прошлым днём, и сердце Гермионы застучало быстрее. Она почувствовала, как краска подступает к её щекам, и поймала себя на мысли, что ей хочется ещё немного побыть рядом с Гарри.

— Ну, я пойду, — неловко сказала она, прежде чем забрать от него руку.

— До вечера, — ответил он.

Гермиона трансгрессировала к Министерству и какие-то минуты стояла на улице, желая заглотить как можно больше свежего воздуха и прийти в себя. Какие же желания вдруг стали у неё появляться, осуждающе думала она, наверное, всё дело в её интересном положении. Гермиона покачала головой и спустя какое-то время снова окунулась в свою работу. В перерывах она думала об этом вечере и испытывала некоторое волнение. А ведь раньше Гарри заходил кое-когда к ней ненадолго, чтобы поболтать, и тогда это было вполне естественно. О чём же он хочет поговорить сейчас? Наверняка о ребёнке! Он и так выглядел с утра таким взволнованным… наверное, он хочет заверить её, что она может рассчитывать на его участие и помощь во всём. Гермиона временами мрачнела, сама не понимая отчего, а потом снова возвращалась к работе. К вечеру она так измучила себя разными мыслями, что оставила в кабинете сумку. Она вспомнила об этом у одного из каминов, откуда сотрудники Министерства трансгрессировали прямиком домой или же в какое-то другое место. Гермиона развернулась обратно и через какие-то минуты застала свою секретаршу врасплох.

Кристен как раз оставила на столе начальства горшок с пушистыми алыми розами.

— Мисс Грейнджер, прошу вас, не говорите ему, что я попалась! — в слезах просила она. — Он мне язык отрежет…

— Кто это «он»? — уточнила Гермиона и напористо повторила: — Мне долго ждать?

— Гарри… Гарри Поттер, — выдавила из себя Кристен. — Он передавал их мне и… и велел, чтобы я вам не говорила…

Гермиона смолкла от растерянности, в то время как её сердце, не нуждавшееся ни в каких словах, застучало сильнее. И те милые незабудки, и очаровательные лилии тоже от Гарри… Он что, решил её завоевать, используя примитивные и проверенные временем средства? Хочет доказать ей свои чувства такими поступками? Гермиона вдруг вспомнила про сегодняшний вечер и охнула. А что, если Гарри снова собрался сделать ей предложение?

— Э-эм, Кристен, ты ни в чём не виновата, иди домой, я тебя не выдам, — погладив секретаршу по плечу, торопливо сказала Гермиона и забрала вместе с сумкой горшок с розами.

Дома ей стало невыносимо, она не могла спокойно сидеть и ждать появления Гарри. Ей захотелось поговорить с ним немедленно и всё прояснить. Он же явно собрался пожертвовать своей свободой и превратиться в благородного рыцаря. Собрался сделать всё, чтобы стать типичным семьянином. Но что будет потом? Что будет спустя годы, когда он вдруг разочаруется во всём и поймёт, что поторопился? Он ведь разобьёт ей сердце своими жестокими словами или уходом. Нет, она должна ему всё объяснить, раз он не понимает.

Гермиона собралась и трансгрессировала к двери его дома. Она нажала на кнопку звонка дрожащей от волнения рукой и принялась ждать появления Гарри. Прошло секунд десять, не больше, и тут она с напряжением вспомнила их утренний разговор.

— Тедди, точно! — спохватившись, воскликнула Гермиона и трансгрессировала к другому знакомому дому.

— Гермиона? Не ожидала тебя увидеть, — встретив её у крыльца, удивлённо сказала Андромеда и опередила её с извинениями и вопросами: — Если тебе нужны мальчики, то они на заднем дворе.

— О… спасибо, — смущённо ответила Гермиона и обошла дом.

Если у неё и была заготовлена для Гарри речь о том, как им теперь жить дальше, то она о ней забыла. Её вниманием завладел маленький Тедди с голубыми волосами, сидящий на метле. Он с восторгом гонял по двору без присмотра. Когда мальчик ринулся к кустам, Гермиона инстинктивно схватилась за волшебную палочку, но тут крепкая мужская рука перехватила её ладонь, и она вздрогнула от знакомого голоса, прозвучавшего над её ухом.

— Тедди, бери выше! — Гарри снял с себя маскировку и улыбнулся оторопевшей Гермионе. — А я услышал знакомый голос и думаю, показалось или нет… Молодец! — крикнул он крестнику, который не врезался в кусты и легко их перелетел.

— Дурак, — сердито сказала Гермиона, наконец обретя голос, и вырвала от Гарри свою руку.

— Прости, я не думал, что ты так испугаешься, — искренне повинился он, чем сбил её воинственный настрой.

— Я не испугалась, — упрямо возразила она, — так… немного растерялась от неожиданности, только и всего.

Гарри недоверчиво хмыкнул, но не смог с ней заговорить из-за Тедди, требовавшего его внимания. Гермионе не позволила совесть его отвлекать и ближайшие полчаса она смотрела, как умело Гарри летал. Ради Тедди он принёс с собой «Молнию», и та, подчиняясь его воле, двигалась на небольшой скорости, чтобы идти вровень с детской метлой. Тедди был невероятно доволен новым подарком и тем, что летал не один. Гарри тоже улыбался, а Гермиона заворожённо следила за ним, поражаясь тому, что он вовремя успевал, как совершать очередной манёвр, так и придержать метёлку крестника, чтобы тот не упал.

— Из него выйдет прекрасный отец, — заметила Андромеда, появившись рядом. Гермиона от её слов смутилась и не смогла ничего ответить. — Мальчики, заканчивайте, пора ужинать! — сложив ладони у рта в форме рупора, крикнула им женщина и снова посмотрела на свою гостью. — Гермиона, ты же мне поможешь? На кухне.

— О, конечно же.

За ужином Гарри с Гермионой сидели рядом, потому как Андромеда предпочла занять место возле внука, а им указала на противоположную сторону стола.

— Нет-нет, Тедди не даст вам поесть, давайте, приступайте, не смотрите на нас, — сказала она, наполняя едой тарелку внука.

Гермиона и рта не успела раскрыть, как Гарри занялся тем же самым: не спрашивая у неё о пожеланиях, он уверенно стал наполнять её тарелку тем, что она могла бы положить и сама.

— Что-то стряслось? — тихо спросил он, под её растерянный взгляд прибавляя к горячему блюду несколько ложек салата. — Мы вроде договаривались на вечер… Ну, на поздний вечер.

— Да, то есть нет… — Гермиона так же недоумённо пронаблюдала, как Гарри закончил с её тарелкой и занялся своей. — В общем, я всё знаю про цветы.

— Про какие цветы?

Их взгляды встретились, и Гермиона поджала губы. Ответить ей помешала Андромеда.

— Милые, у вас всё хорошо? Вы какие-то напряжённые…

— Вам показалось, у нас всё прекрасно, — беззаботно ответил Гарри и подобрал со стола ложку.

Гермиона сделала то же самое и легонько пнула его по ноге под столом, на что он вопросительно вскинул брови.

— Дома поговорим, — бросила она, мысленно ругая саму себя за глупую поспешность, из-за которой она оказалась в таком нелепом положении.

— У кого дома? — уточнил Гарри и улыбнулся, поскольку Тедди с другой стороны стола пытался добиться его внимания и размахивал ложкой.

Гермиона не смогла ответить и тоже улыбнулась мальчику. После ужина они распрощались с Андромедой, и Гарри взял её за руку. Он трансгрессировал к её квартире и открыл дверь взмахом палочки.

— Так что за срочность? У тебя точно всё в порядке? — спросил он, уступив ей дорогу. — Это… связано с детьми?

— Какими ещё детьми? — не поняла Гермиона: она от него и одного не успела родить, а он уже о других зачем-то думает! — Гарри, я понимаю, что ты пытаешься мне доказать, каким ответственным и серьёзным ты можешь быть, но давай не будем это начинать! И тебе, и мне будет удобно, если всё останется, как есть.

— Подожди, я что-то не понял… — растерянно начал Гарри, закрыв дверь, но Гермиона не могла дать ему продолжить: она наконец-то находилась на своей территории и, пока её не покинула решимость, должна была изложить ему все свои мысли.

— Знаешь, если ты не в курсе, то ребёнок может вырасти физически и психически здоровым и без брака, тем более что я не вижу смысла повторять ошибки всех тех неразумных пар, что слепо следовали «традициям» и тем только травмировали своих детей, твердя им, скольким они пожертвовали ради них. Мы с тобой хорошие друзья и прекрасно ладим — этого я не стану отрицать, но я не думаю, что стоит рисковать этим и переходить черту, чтобы…

Запал Гермионы был остановлен самым неожиданным для неё образом: Гарри вдруг притянул её к себе и поцеловал в губы. Она застыла, удивлённо смотря в его изумрудные глаза и видя там только себя.

— Знаешь, я, кажется, немного потерялся в твоей лекции… где-то там в месте про брак… А что ты пыталась сказать? — уточнил Гарри, стоя так близко, что бравый настрой Гермионы снова оказался молниеносно и позорно разбит.

— Ты что, не понимаешь? — тихо спросила она и не услышала ответа. — Гарри, я не могу так, я… я не такая сильная, как ты думаешь, я не выдержу, если наивно поверю и поведусь на всё это сейчас, а потом увижу, как ты уходишь от нас…

— С чего это ты взяла, что я когда-то от вас уйду?

Гермиона не выдержала этой пытки и отвела взгляд, охваченная внезапным чувством грусти. Для неё, способной думать наперёд, всё было очевидно, но Гарри настаивал на своём, и у неё больше не было возможности от него сбежать.

— Нет, объясни мне, с чего ты это взяла?

— Да с того, что мы не подходим друг другу! — резко ответила она. — Я люблю свою работу и не смогу её бросить ради тебя и…

— Так я бы никогда не попросил тебя об этом.

— …и семьи. А ты не вынесешь, когда я буду регулярно тебе рассказывать о своих грандиозных планах и цитировать сотни разных положений в отношении…

— Так я люблю тебя послушать, разве я когда-либо засыпал, в отличие от твоего этого… как же его звали…

— Дуглас, — в запале выдала Гермиона и продолжила: — И я могу увлечься и сорваться на тебе, вряд ли ты мне будешь всякий раз прощать, если…

— Так я тоже не подарок и временами срываюсь, — опять возразил он ей, — давай в плохие дни срываться вместе и спать в разных комнатах. Говорят, способность выражать и принимать эмоции другого очень помогает укреплению отношений.

Гермиона сделала глубокий вдох, поняв, что подошла к самому болезненному для себя, а Гарри от её речи лишь развеселился.

— Слушай, да мы идеально подходим друг другу! — с восторгом подметил он. — И как я раньше этого не понимал? Вот болван!

— Гарри, я… — она нашла в себе смелость снова взглянуть ему в лицо, и почувствовала, что у неё задрожали губы, — я…

— Что? — спросил он, всё ещё улыбаясь.

— Гарри, я не смогу быть номинальной женой, — наконец тихо выдавила из себя Гермиона. — Я не вынесу других девушек у себя за спиной, я не… не…

Лицо Гарри приняло серьёзный вид, и он взял её за плечи.

— Но мне не нужен никто другой.

Гермиона хотела ответить ему твёрдо, но её голос предательски дрогнул.

— Ты только сейчас так говоришь, чтобы меня успокоить, — ответила она, чувствуя, как горло сжимает невидимая рука. — А когда пройдёт время, ты заскучаешь и захочешь разнообразия, которое я тебе не смогу дать. Гарри, я… — как Гермиона ни старалась, но слёзы всё равно образовались в её глазах. — Я не такая, какой ты меня вдруг увидел. Я не стану прикидываться дурочкой, наряжаться в откровенные наряды, чтобы тебя соблазнить, и ударяться в быт. Я не такая, я не смогу так.

Больше она не могла видеть его глаз, пронизывающих её насквозь, и отошла в сторону. Слезы бежали по её щекам, и она стёрла их ладонями, стыдясь собственной слабости. Ей всегда хотелось быть сильной и разумной, хотелось оставаться такой в глазах Гарри, чтобы он её ценил и любил, но он заметил её лишь, когда она сделалась неразумной особой. Пора было уже открыть глаза и признать правду.

В квартире воцарилась угнетающая тишина. Гермиона слышала звук шагов Гарри, но боялась повернуться и увидеть, как он выходит за дверь.

— Значит, ты так и не поняла? — вдруг тихо прозвучал его голос, и Гермиона едва успела повернуться, как оказалась в его крепких объятиях. — Мне нужна именно ты, а не та дурочка, какой тебя сделала пыльца лесных фей, — проговорил ей в ухо Гарри. — Гермиона, я мог бы жениться на любой другой девушке, но зачем? Я люблю тебя, а не твою бестолковую копию или кого-то другого.

— Но… — попыталась возразить Гермиона, но Гарри ей не дал.

— Только тебя. Одну тебя, — повторил он и накрыл её губы своими.

Гермиона застыла и невольно закрыла глаза. Она чувствовала крепкие руки Гарри, не выпускающие её из объятий, ощущала его настойчивые губы, требующие ответа, и горячее дыхание, касавшееся кожи. Всё это было нереально и в то же время происходило с ней. Её блестящий разум впервые дал серьёзный сбой. Гарри любит её, и ему никто другой не нужен, как фейерверки вспыхивали в её голове мысли, Гарри хочет от неё детей и согласен построить их семью на взаимопонимании и уважении интересов друг друга.

Она поддалась забытому чувству, что вдруг вспыхнуло в её сердце. Гермиона разомкнула свои губы и неуверенно ответила на поцелуй Гарри. В тот же миг её захлестнуло волной новых ощущений — это ведь был её Гарри, и сейчас она целовалась с ним. Её ноги ослабли, и она вцепилась в его спину, боясь упасть.

— Гарри… — только и смогла она выдохнуть, когда их губы разъединились.

— Согласен, не будем торопиться, — ответил он, всё ещё держа её в своих объятиях, и улыбнулся. — Но я рад, что мы всё, наконец, прояснили.

Гермиона не знала, что ему сказать после такого поцелуя — её пошатнувшийся внутренний мир заиграл новыми красками, — а Гарри ничего не спрашивал. Он только прошёлся по комнатам, как будто бы желая убедиться, что она в безопасности, с улыбкой сказал что-то про подаренные им цветы и поцеловал её на прощание в нос. Немногим погодя Гермиона лежала в постели и обнимала рукой мурлыкающего Живоглота, растянувшегося под её боком, всё ещё не в силах поверить в произошедшее. Теперь она встречается с Гарри. Он всё-таки её завоевал. Ещё никогда собственное поражение не было таким приятным. Её губы изогнулись в улыбке, и Гермиона закрыла глаза.

Поначалу Гарри и впрямь думал, что Гермиона знает про тройню и поражался её спокойствию, но потом он добился от неё откровенности и вдруг понял, что очень сильно заблуждался на её счёт. Она ещё ничего не знала про количество их детей, и он за неё забеспокоился. Как бы эта радостная новость не стала для Гермионы ещё одним потрясением. Она и без того не сразу поверила в его чувства и, наконец, ответила взаимностью, а тут ещё одно испытание на прочность. Гарри серьёзно подумал и решил немного повременить с этой новостью, хотя бы дать Гермионе несколько дней прийти в себя после их вечера откровений. Кто бы мог подумать, что эти несколько дней вдруг перерастут в несколько недель…

— Привет.

В первые дни Гермиона заметно нервничала и смущалась, встречаясь с ним в министерских коридорах или лифте. По крайней мере, за это говорили её глаза, торопливо отводимые в сторону, робкая улыбка на губах и лёгкий румянец, проглядывающий сквозь косметику на щёках. Она как будто бы опасалась, что Гарри захочет позволить себе лишнего на глазах у других, и быстро уходила. Но Гарри себе лишнего не позволял. Их отношения не были достоянием общества, и демонстрировать их публично он не стремился. Несколько раз он сжимал ладонь Гермионы, когда они оказывались в лифте, и она, делая вид, что её крайне заинтересовала неприличная надпись на стене, осторожно сжимала свои пальцы в ответ. Несколько раз его ладонь лежала поверх её ладони, когда они сидели вместе за столом во время обеда, и никто, кроме Гарри, не замечал перемену в лице Гермионы. Она волновалась и робела, даже несмотря на то, что раньше они позволяли себе и более смелые жесты. Но эти значили для неё гораздо больше. Гермиона могла потерять нить разговора и потупить глаза, и Гарри всякий раз с интересом подмечал, сколько всего он в ней не видел раньше. Гермиона была похожа на диковинный и при этом шипастый цветок, который долго ждал своего часа, чтобы наконец показать взору умелого исследователя всю свою красоту.

— Мне тут нужно ещё кое-что дописать… — с виноватым видом заметила она одним вечером, когда Гарри зашёл в её кабинет после напряжённого дня и поинтересовался, сколько ей понадобится времени. — Займёт полчаса или, может, чуть больше. Подождёшь или?..

Гарри тяжко вздохнул и уселся в кресло напротив неё. Он сложил на её столе руки, положил на них голову и какие-то минуты наблюдал за кропотливой работой Гермионы.

— Гарри, ты меня отвлекаешь… — смущённо заметила она, — и это увеличивает время, необходимое для…

Гарри молча повернул голову вбок и стал смотреть в стену, слушая монотонный скрип пера. От скуки и усталости он заснул в этой неудобной позе. Пробуждение оказалось даже лучше, чем он мог ожидать.

— Гарри… Гарри, проснись… Гарри…

В каких-то дюймах от него находилась Гермиона и легонько трясла его за плечо. И если она, судя по её напряжённому виду, искала себе оправдания за задержку, то Гарри занимали совершенно другие мысли. Он немного помедлил со своим пробуждением, желая выждать момент, и рискнул. В одно мгновение он приподнялся со стола и дёрнул потерявшую бдительность Гермиону на себя. Она невольно охнула, но не успела ничего сказать — ладонь Гарри лежала на её затылке, а его губы соприкоснулись с её губами. Через какие-то секунды Гермиона сдалась и опустилась на его колени. Они продолжили ненасытно целоваться, как школьники, вдруг открывшие в себе удивительные чувства. Гарри придерживал Гермиону за талию и колени, а она обнимала его за шею и после поцелуев с улыбкой разглаживала его волосы, в которые так нравилось зарываться её тонким пальчикам.

— Идём уже домой, — устало сказал Гарри и выпустил из-под своей руки её колени.

О том, чтобы съехаться, речи пока не шло, их отношения хоть и развивались стремительно, но всё же сталкивались с кое-какими затруднениями. Гарри по долгу службы, бывало, пропадал на пару дней, необходимых для наблюдения за тем или иным преступным элементом, а потом возвращался без сил и весь день отсыпался дома. В такие дни Гермиона заходила его проведать на Гриммо, принося с собой ужин, они вместе пили чай, ведя непринуждённую беседу, и Гарри перед прощанием долго не выпускал её из объятий, пока они стояли на крыльце. В более свободные дни они вместе обедали, заходили в магазины во время прогулок или навещали Тедди с Андромедой. Гермиона в большинстве случаев выглядела радостной, но Гарри всё равно видел некоторое беспокойство в её глазах. Причину этого беспокойства понять было нетрудно. Ещё в первые дни, когда он целовал Гермиону у двери её квартиры, она серьёзно занервничала и поспешила с ним попрощаться. То же случилось и в его кабинете, когда он закрыл дверь и заключил её в объятия. Гермиона поворчала, скорее для вида, и охотно ответила на его поцелуй. Но стоило его ладони опуститься чуть ниже её талии, как она вспомнила о своих каких-то важных делах и поспешила уйти. Гарри понял, что ей нужно время, и ни на чём не настаивал. Гермиона ведь смелая девушка, и, когда хочет, она может добиться своего. Как показало время, в этом он не ошибался.

Долгожданное выступление Гермионы прошло в тот день, когда Гарри отсыпался после очередного задания дома, и она, конечно же, прибежала под вечер обо всём ему рассказать.

— «Опасные тенденции развития нашего общества»!.. — гремела Гермиона на всю спальню, — я им покажу «опасные тенденции»! Что они, вообще, называют «развитием»?! Свой консерватизм и застой?!

От её пламенной речи Гарри не только проснулся, но и даже понял, что выступление прошло не так хорошо, как Гермиона рассчитывала. Пока она ходила по спальне взад-вперёд, громко осуждая своих слушателей, он не переставал ею любоваться. В гневе Гермиона была необычайно хороша: в её карих глазах полыхало негодование, манящие губы кривились и страстно извергали потоки слов, без того густые пушистые волосы лезли ей в глаза, и она нетерпеливо отбрасывала их рукой. Она так шумно и часто дышала, что её грудь под светлой блузкой привлекала своим движением взгляд Гарри.

— Может, ты присядешь? Хотя бы ненадолго…

Гермиона, насупившись, сложила на груди руки и тяжело опустилась на свободное место. Возможно, она ждала, что Гарри станет защищать её слушателей и приготовилась к новой атаке, но он вместо рассуждений приобнял её за плечи и поцеловал в щёку.

— Они просто были не готовы к таким стремительным переменам, — мягко сказал Гарри, и руки Гермионы сползли с груди.

— Они просто идиоты, — заметила она, повернув к нему голову, — я им ещё докажу…

— Я в тебе и не сомневаюсь.

Она первой потянулась к нему за поцелуем, а затем выругалась и сняла с него очки. Её руки обвивали его шею, а губы сливались с его губами. Гарри уложил Гермиону на подушку и навис сверху. Возможно, это был удачный момент, чтобы побороть любое сопротивление на пути к удовольствию, но он остановился и засмотрелся в её глаза, гнев в которых сменился беспокойством.

— Всё в порядке?

— Скажи мне честно… — хмуро произнесла Гермиона, — в прошлый раз всё было ужасно, да? Ты ведь понимаешь, о чём я.

— Да нет, я бы даже сказал, что не ожидал от тебя таких умений, как тогда ты показала, — ответил Гарри и поспешил продолжить, пока она ещё себе чего-нибудь не придумала: — Но тебя настоящую я бы предпочёл больше — это куда интереснее…

В подтверждение своих слов он снова поцеловал её в губы и нагло приложил свои ладони к её груди. Гермиона охнула от неожиданности и занервничала, когда он принялся расстёгивать пуговицы её блузки. Она прикусывала губы и неровно дышала, пока он покрывал поцелуями её плоский животик, поднимаясь всё выше и выше. Гарри обласкал своими пальцами её чувствительную и мягкую грудь, сокрытую под кружевным бельем, и потянулся расстегнуть застёжку. Гермиона напряжённо замерла, как будто бы опасаясь, что вид её аккуратной груди мог его разочаровать, но Гарри лишь улыбнулся и наклонил голову. Он слушал редкие стоны и рваные вздохи, пока сжимал и поглаживал каждое полушарие, чьи вершины поочерёдно обласкал его влажный язык. Гермиона снова запустила пальцы в его волосы и от охвативших её чувств не замечала, что временами сжимала их чересчур сильно. Гарри почти не обращал на это внимания, он хотел доставить любимой девушке удовольствие и тем развеять её беспокойство, и добился своего. Гермиона тяжело дышала, лежа на подушке полуголая, и смотрела на него совсем по-другому. Она снова потянулась за очередным поцелуем и пожелала снять с него футболку. Её руки осторожно касались его крепких плеч, ласково скользили по торсу до пояса и обратно. На большее она пока не могла решиться, несмотря на то, что опасливо поглядывала на область его паха.

— Мы можем на этом остановиться, если ты не готова, — заметил Гарри, но Гермиона упрямо покачала головой. — Ладно…

Он взял её руку в свою и запустил под резинку белья. Удивление, возникшее на лице Гермионы, спустя какие-то мгновения сменилось озорным любопытством. Гарри едва держал в себя руках из-за её жажды познаний, достигшей той степени, когда ей понадобилось его раздеть.

— Ты… всё хорошо? Я всё правильно делаю? — настороженно спросила Гермиона.

— Да-а… продолжай, — с трудом ответил Гарри, решив для верности не комментировать то, что со временем можно легко поправить.

Большего между ними в этот день не было, но одно то, что Гермиона впервые предпочла после ужина остаться у него на ночь уже немало радовало.

— Ты во мне разочарован? — спросила она, когда за окнами совсем стемнело, и они снова лежали в постели.

— С чего бы это? — не понял Гарри.

— Тебе ведь было с чем… с кем сравнить.

— А я думал, мы это обсуждали.

— Обсуждали, но…

Гарри придвинулся ближе и отбросил с её лица прядь волос.

— С тобой никому не сравниться, — серьёзно сказал он, прежде чем её поцеловать. — Неужели ты всё ещё не веришь, что никто другой мне не нужен?

— Верю, прости, я просто… — начала Гермиона, но он поцеловал её ещё раз.

— Я знаю, всё хорошо.

Она засыпала в его объятиях, а утром захотела разбудить его поцелуем и сообщить, что приготовила завтрак. Гарри гладил её ноги, согнутые в коленях, пока она сидела на нём сверху.

— Это то, о чём я думаю? — спросила Гермиона, ощутив тазом твёрдый признак его возбуждения.

— Да, это оно, — подтвердил Гарри, немного приподнявшись, но в этот раз она не стала ждать от него действий и сбросила с себя сорочку, сделанную вечером магией из блузки.

— Ты… уверена?

Вместо ответа Гермиона наклонилась к его губам, и её пушистые мягкие волосы снова защекотали его щёки. Она сама приложила его ладони к своей груди и покусывала губы, когда Гарри перешёл к действиям. Их поцелуи становились всё жарче и глубже, а языки то и дело соприкасались друг с другом. Гермиона шумно втянула в себя воздух, когда последний элемент белья соскользнул с её бедер, и рука Гарри соприкоснулась с самым сокровенным участком между её ног.

— Га-ар-ри… прошу тебя… — протянула она, сгорая от желания из-за его неторопливой ласки, и опустилась на подушку.

Дважды просить Гарри было не нужно. Он развёл её ноги в стороны и заглянул ей в глаза. Теперь всё было по-настоящему, не как в тот раз. Гермиона шумно простонала от его толчка и выгнула спину. Гарри снова вернулся к ласкам и целовал её губы и грудь. Гермиона шумно дышала, сдерживая себя, пока он неторопливо двигался, и пальцы её рук переплелись с его пальцами. Фальши на её лице больше не было, и та глупая улыбка меркла в памяти. С её губ срывались всё более громкие звуки, когда Гарри ускорялся, и протяжные, если он двигался мучительно медленно и находил всю глубину удовольствия. Гарри целовал её красные щёки, по которым бежали капли влаги, целовал губы, с которых срывались стоны, и не забывал про грудь. На пике наслаждения Гермиона дёрнулась и затихла, а ему остались какие-то секунды, чтобы опуститься на соседнюю подушку.

Они тяжело дышали в первые минуты и молчали. Затем Гарри повернул голову и провёл большим пальцем по щеке Гермионы.

— Всё… хорошо?

Она повернула к нему голову, и её губы дрогнули в улыбке.

— Я… люблю… тебя.

Гарри засмотрелся в её сияющие глаза и улыбнулся в ответ.

— А я тебя.

После совместного завтрака и приёма душа они, конечно же, опоздали на службу, но с этого дня ночевать вместе стало для них потребностью. Гарри заходил за Гермионой, когда она засиживалась в своём кабинете, и оставался в её квартире. Гермиона ждала его на Гриммо, если у него на службе выдавались напряжённые дни, и вкладывала своё усердие и тревогу в ужин или завтрак, один из которых периодически подгорал или был пересолен.

— Тебе ведь нельзя нервничать, ты это помнишь, да? — заботливо спросил Гарри по возвращению с очередного задания и застал Гермиону на кухне.

— Да ну что ты, у меня же замечательные зелья, — отмахнулась она, поставив на стол противень с воздушным яблочным кексом по рецепту Молли Уизли, — всё благодаря твоему целителю. Надо сходить на следующей неделе и познакомиться с ним, а то зелья уже заканчиваются, а у меня даже нет рецепта…

— Замечательная идея, — согласился Гарри, нервно улыбнувшись. — Может, сходим вместе? Всё-таки я тоже не хочу оставаться в стороне…

Гермиона только улыбнулась и кивнула, тронутая его заботой, а Гарри мысленно отругал себя за позорную медлительность. На следующий день он пообещал своей девушке устроить сюрприз, и она ради этого постаралась уйти с работы вовремя, и переоделась в лёгкое платье.

— Только не говори, что поведёшь меня в библиотеку или книжный магазин! — отрезала Гермиона с порога. — И чего, вообще, все решили, что если мне нравится чтение, то меня можно подкупить книжками?

— Не знаю, — растерянно ответил Гарри и мысленно зачеркнул в своём списке подобный пункт. — Ты готова?

— Так куда мы идём? — спросила она, протягивая ему руку.

— Если я скажу, это уже не будет сюрприз.

Гермиона с подозрением хмурилась, пока они шли по Косому переулку, и пыталась угадать, что за это за место, о котором она могла не знать.

— Это подвал, и я собираюсь тебя туда затащить, — с заговорщицким видом сказал Гарри, пройдя вместе с ней на задний двор жилого дома. — Всё зависит от того, доверяешь ты мне или нет.

— Очень смешно, вся дрожу прям, — съязвила Гермиона, упрямо двинувшись за ним к неприметной двери.

Гарри постучал, и дверь отворилась низеньким старичком со светлой бородой и толстыми стёклами очков на носу. Он задрал к гостям голову и тут же просиял.

— Мистер Поттер!.. Ох, как я рад вас видеть… Мне не передать словами мою благодарность за ваше щедрое пожертвование…

— Ой, да ну что вы, — отмахнулся Гарри, — это самое малое, что я могу для вас сделать. А-а-м… а можно мне показать ваше чудо своей девушке?

— Так проходите, что же вы встали на пороге! — ответил старичок и шире открыл дверь.

Гарри взял Гермиону за руку и потянул за собой. Она недоумённо хмурилась, проходя вместе с ним через невзрачный коридор, на чьих стенах облупилась краска. Старичок зажёг на кончике своей волшебной палочки светлый огонёк и открыл дверь, ведущую в подвал. Гарри двинулся за ним и придерживал Гермиону на лестнице.

— Я что-то не понимаю… — тихо начала было она.

— Сейчас всё увидишь, — ответил он.

После второй двери Гермиона невольно охнула и прикрыла ладонью глаза, в которые ударил яркий свет. Через какие-то мгновения её ладонь медленно опустилась, и она удивлённо засмотрелась на открывшийся перед ними вид. Подвал представлял собой просторный ботанический сад, созданный, вероятно, благодаря заклятию незримого расширения. Его освещало искусственное солнце под потолком, зачарованным под безоблачное небо. Пышные розы, не так давно стоявшие в горшке для Гермионы, буйно росли по одну от неё сторону, сверкающие и ухоженные. Недалеко от них качались Печальные колокольчики, а Весёлые ромашки заводили вдали свою песню. Где-то между цветами слышалась трель кузнечика, и живые настоящие бабочки, чьи крылья переливались из одного цвета в другой, стайкой перелетали с участка на участок. Гермиона стояла, открыв рот, заворожённая обилием красок и звуков.

— Да-а… раньше мои детки росли на поверхности и их было куда больше, — горестно сказал старичок, — тогда они радовали взоры многих, но потом пришли эти… вредители Сами-Знаете-Кого… Хорошо хоть нашлись добрые люди и помогли выпустить журнал, чтобы демонстрировать кое-каких моих деток и продавать. На эти деньги можно покупать для них подкормку. Спасибо вам, мистер Поттер, что не остались равнодушным, думаю, у нас ещё есть надежда на будущее…

— Да ну что вы, ваши детки ещё обязательно увидят поверхность, — заверил Гарри. — Никогда не видел столько прекрасных…

— Я вам с этим помогу! — перебила его Гермиона, отойдя от потрясения. — Нам нужно составить смету, учесть все расходы на содержание и уход за цветами, подумать об их магической защите, нанять свободных волшебников или домовых эльфов! В вашем саду можно проводить экскурсии, фотосъёмки, а на вырученные средства…

— В общем, вы можете на нас рассчитывать! — перебил её Гарри, пока такой оживлённый поток слов и замыслов не перепугал бедного старичка. — Можно нам немного прогуляться?

— Разумеется, мистер Поттер, — ответил старичок и тяжко вздохнул, — а ведь раньше у меня было так много посетителей…

Гарри увлёк Гермиону за собой по тропинке, ведущей к пышным кустам розовых, лиловых и голубых рододендронов. В стороне от них журчал ручеек, и незнакомые ему разноцветные птички заводили песню.

— Поверить не могу, что столько красоты пришлось спрятать! — твердила Гермиона, вертя головой по сторонам. — Подумать только…

Гарри завёл её к участку с незабудками и остановился. Гермиона была так увлечена рассуждениями, сколько всего можно сделать, вроде рекламы и наложения различных чар, что не заметила за ним некоторого волнения.

— Ох, Гарри, как же ты здорово придумал возродить этот сад… — с восторгом продолжила она, но тут он выпустил её руку из своей и сделал глубокий вдох.

— Гермиона, с тобой я готов на всё что угодно, — сказал Гарри, встав на одно колено, и раскрыл бархатную коробочку. — Скажи, ты выйдешь за меня замуж?

Гермиона медленно повернула к нему голову и застыла, смотря на сверкающее кольцо.

Гермиона не верила, что можно настолько сильно радоваться жизни, но теперь её буквально распирало от счастья и множества разных мыслей. На её безымянном пальце сверкало кольцо, и она с улыбкой вспоминала тот день, когда Гарри встал на одно колено перед ней. Вспоминала, как у неё часто-часто застучало сердце, сбилось дыхание, а голос предательски дрогнул.

— Да… — скорее прошептала, чем сказала она после серьёзной заминки, Гарри взял её за руку и надел колечко на безымянный палец.

Теперь она была невестой. Той самой девушкой, которой Гарри пожелал отдать своё сердце. И это ведь было ещё не всё, под её сердцем находился плод их любви, который они будут растить вместе. Гермиона не могла сдерживать улыбку, приходя в Министерство. Она стала меньше переживать, что ей придётся на какое-то время оставить службу, более того, её охватывало невероятное волнение от мыслей о свадьбе, медовом месяце и чуде материнства. Столько всего, какая там работа!

Гермиона листала между делом кучи разных журналов, выбирая себе свадебное платье, туфли и подходящую причёску. Сложность была ещё в том, что у неё не было близких друзей, как у Гарри, а его взять с собой по магазинам было нельзя. По крайней мере, так твердили вековые традиции, сулившие несчастья, а это был не тот случай, когда Гермионе хотелось их нарушать. Она сидела ближайшим вечером и писала письмо матери, утирала слёзы и рассказывала ей о том, что у неё в жизни произошло множество замечательных событий.

— Всё хорошо? — спросил Гарри, придя к ней из кухни в спальню: в этот день он остался у неё в квартире.

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Гермиона, расстроившись, что последние строчки письма вышли кривыми и не такими разборчивыми, как первые.

— Но… ты плачешь? — неуверенно спросил он, явно не понимая причины.

— Это так… гормоны, — отмахнулась она и снова всхлипнула, не удержавшись.

Подумать только, настало такое время, когда она сообщает любимой маме, что тоже станет законной супругой и матерью славного малыша! А ведь раньше она твердила, что с ней по молодости такой глупости не случится, что она слишком разумная для этого и никуда не спешит. Это ведь невероятно, это ведь какая-то сказка, не иначе.

Гарри, конечно же, бросил всё и кинулся к ней. Гермиона оказалась в его крепких объятиях, прижалась к его груди и выпустила из пальцев перо. Гарри что-то мягко говорил и поглаживал её по волосам, она успокоилась и перестала лить слёзы.

— Надеюсь, мама успеет приехать к нашей свадьбе, — немногим погодя сказала Гермиона, — мне её так не хватает…

— Я тоже надеюсь, — осторожно сказал Гарри, возможно, не зная, как ещё её можно поддержать и, наклонившись, поцеловал её в губы.

Нехороший запах, доносящийся из кухни, оторвал их друг от друга.

— Это… наш ужин подгорает? — принюхавшись, спросила Гермиона.

Гарри тихо выругался и подскочил с кровати.

— Я… я сейчас всё исправлю, ты заканчивай пока с письмом! — бросил он и убежал на кухню. — Не торопись!

Письмо в тот же вечер было закончено и отправлено в Австралию. Ответ от родителей пришёл спустя неделю, и Гермиона жутко огорчилась, прочитав их письмо. Её родители выразили крайнее удивление от внезапных новостей, пообещали прилететь к свадьбе и осторожно заметили, что это очень серьёзный шаг, и они надеются, что она всё обдумала, прежде чем идти под венец. Будь это устный разговор, Гермиона бы давно переубедила их сменить сомнения в отношении Гарри на уверенность, но в письменной форме всё это выглядело жалко и уныло. Она не могла им с чувством написать, как любит своего жениха, а если бы и смогла, они бы решили, что это письмо написала не их разумная дочь, а взбалмошная девчонка. Гермиона ответила, что очень рада и будет их ждать, а сама опечалилась ещё больше. Этому же поспособствовал и очередной воскресный ужин в «Норе». Они, конечно же, сообщили о своей помолвке, и Гарри держал её за руку в присутствии всех, а Гермиона скромно улыбалась. Но тут миссис Уизли принялась засыпать её вопросами, всё ли готово к свадьбе, а Гарри отвлёкся на Рона и Джорджа, которым почему-то показывал кулак, и всё перевернулось с ног на голову.

— Да, я уже купила платье, — краснея, солгала Гермиона только ради того, чтобы не упасть перед друзьями в грязь лицом: она, сама отличница и героиня войны, Гермиона Грейнджер, впервые не может справиться с простейшей задачей!

— Ох, как же это здорово, мы так за вас рады, мои дорогие, — твердила миссис Уизли, утирая выступившие на глазах слёзы.

Гермиона уходила, нервно прикусывая губы, и не могла ничего сказать Гарри. Только очередной поход к Тедди спас её от позорного признания. Она, конечно, не собиралась раскисать на глазах Андромеды Тонкс, пока Гарри летал с крестником на мётлах, но что-то её явно выдало: то ли краска на щеках, то ли глаза, старательно отводимые в сторону. Гермиона вздрогнула, когда женская ладонь опустилась на её плечо.

— Да брось, вы же с Гарри для меня не чужие люди, — заметила Андромеда, — позволь мне хоть что-нибудь для тебя сделать. Ты уже подобрала к своему платью серьги? А может, тебе не хватает диадемы? У тебя такие пышные волосы, мы могли бы их красиво уложить.

— Вообще-то…

Возможно, всё это были гормоны, твердила себе Гермиона, едва сдерживаясь от слёз, наполнивших её глаза.

— …у меня и платья ещё нет, — призналась она дрогнувшим голосом и тут же принялась оправдываться: — Нет, я его искала, правда искала, я пересмотрела десятки журналов, но там такие нелепые тряпки и!..

Андромеда даже не удивилась такому заявлению и только осторожно погладила её по спине.

— Это ничего, — сказала она, — мы с этим разберёмся.

На следующий день она привела Тедди на Гриммо и поставила Гарри перед фактом, что с мальчиком некому посидеть.

— А у нас с Гермионой очень важные и срочные дела, ты уж нас извини! — отрезала она и увела Гермиону за собой раньше, чем Гарри успел озвучить хотя бы один вопрос.

Гермиона, конечно, успела побывать в Косом переулке, обойти разные магазины и ателье, но ей пытались навязать что-то пышное и сверкающее, как рождественская ёлка, она только хмурилась и уходила. Но при виде Андромеды всё изменилось, все продавцы и портные вели себя совсем иначе, они приходили в невероятное волнение и готовы были ей всячески угождать. Возможно, её сходство с Беллатрисой Лестрейндж очень сильно бросалось им в глаза, и они опасались, как бы она не обрушила на их головы страшные проклятия. Держалась Андромеда, во всяком случае, очень уверенно, как будто и не проходило тех лет, когда её вычеркнули за способность бескорыстно любить из членов семьи великого рода.

— Нам нужно свадебное платье вот для этой юной леди, — заявила она в одном из ателье, — и чтобы это платье подчёркивало все её прекрасные черты, а не оттеняло их, как вон то убожество.

Рука Андромеды с пренебрежением махнула в сторону четырёх светлых платьев, висевших на манекенах, и невысокий крепкий портной, задрожавший от волнения, широко улыбнулся.

— Вы пришли по адресу, мои дорогие, мы сейчас сделаем именно то, что вам нужно! — заверил он и похлопал в ладоши.

В зале сразу же появились три его помощницы, одетые в нарядные мантии с блёстками. Гермиона едва успела сообразить, что происходит, как её стали крутить во все стороны, прикладывать к ней ленты и замерять её плечи, грудь, талию и бёдра, а затем подносить к её оголённой руке кусочки разной ткани. Через полчаса она сидела на мягком диванчике вместе с Андромедой, и одна из помощниц поставила перед ними поднос с чашками и разными угощениями.

— У Антуана всё скоро будет готово, можете пока испить чая и попробовать наше фирменное печенье! — проворковала она и убежала за дверь.

Через считаные минуты портной вернулся с коробкой и предложил Гермионе пройти в примерочную. Туда же поспешили и его помощницы. Гермиона краснела от стеснения, раздеваясь на их глазах, но когда её вывели за занавеску, она растерянно замерла, глядя в зеркало. На ней было простое светлое атласное платье, уходящее в пол. Не было воздушной пышной юбки, что так её раздражала на большинстве моделей, напоминая о принцессах, стать которыми грезили многие девчонки, не было длинного шлейфа, который бы грязным волочился за ней по полу. Это платье было гораздо скромнее и при этом сразу завоевало её сердце. Длинные полупрозрачные рукава были покрыты необычным кружевом, как и бюст, на талии имелся небольшой поясок, который можно было при желании поднять повыше, юбка волнами опускалась к ногам и вполне могла скрыть даже маленький животик, если тот появится к свадьбе.

— По-моему, неплохо, — заметила Андромеда, — у тебя хорошая фигура, Гермиона. Как тебе самой платье? Такое, как ты хотела или стоит что-нибудь подправить?

Гермиона была так рада, что все её вкусы были услышаны и учтены, что пожелала сразу же купить это платье, но Андромеда заплатила за него сама, как и за туфли на небольшом каблуке, которые они подобрали в соседнем магазине.

— Пусть это будет мой тебе подарок, — сказала она, — и да, я бы всё-таки выбрала диадему, она бы прекрасно завершила твой образ.

Украшениями Гермиона занялась сама, предусмотрительно спрятав свои коробки в шкаф и запретив Гарри открывать его дверки.

— Да я вроде и не трогал твои вещи, — неуверенно заметил он.

— Скажи это моему комоду с бельём, — парировала она.

— Так это была производственная необходимость! Тебя спасал, между прочим, — возразил Гарри, и чтобы стереть наглую ухмылку с его лица, Гермиона воспользовалась проверенным методом:

— А у тебя, кстати, всё готово к свадьбе? — невинно поинтересовалась она. — Мне не придётся переживать, что у тебя нет костюма или туфли вдруг оказались малы?

— Да я готов хоть сегодня! — так же нагло ответил он и от греха подальше ушёл на кухню: когда Гермиона в чём-нибудь проигрывала, она начинала горячиться, а Гарри не очень хотелось затевать с ней дебаты, и он давал ей время остынуть.

Оставалось совсем немного до свадьбы, и Гермиона ещё никогда не испытывала в своей жизни такого волнения и энергии, как в эти дни. Временами она даже не беспокоилась за свою работу и не осуждала тех, кто хмурил на её последующих выступлениях лица и подходил потом с вопросами. В конце недели она забежала к Гарри в кабинет и оторвала его от отдыха. Он как раз закинул ноги на стол и откинулся на спинку стула.

— Гарри, я готова, ты не передумал идти со мной в Мунго?

Гарри вдруг покачнулся и упал со стула. Гермиона тут же извинилась, что ворвалась к нему без стука.

— Нет-нет, всё в порядке, идём! — поднявшись с пола, сказал он и быстрым движением руки пригладил взлохмаченные волосы.

Гермиона думала, что он заволновался оттого, что они скоро узнают пол их ребёнка и покрепче стиснула его ладонь, когда они шли по больничному коридору.

— По-моему, это ведь не имеет большого значения, разве нет? — осторожно спросила она, опасаясь самого худшего. — Ты ведь будешь одинаково рад хоть мальчику, хоть девочке?

Гарри остановился и посмотрел ей в лицо.

— Знаешь, я должен тебе кое-что сказать… — обеспокоенно произнёс он и поморщился. — Честно говоря, я должен был тебе сказать это намного раньше, но… но, в общем, я за тебя переживал… очень сильно переживал и…

Из-за него Гермиона тоже забеспокоилась и начала думать, по какой причине он мог переживать.

— Ты думаешь, нам стоит уехать после свадьбы, потому что твои поклонницы захотят мне отомстить? — предположила она. — Думаешь, стоит родить ребёнка в другой стране?

— О… об этом я и не думал, да и вряд ли кто-то станет тебе мстить, не думаю, что кто-то захочет со мной связываться.

— Но…

Гарри отвёл её в сторону, чтобы пропустить озадаченных целителей, посматривающих на них в попытке понять, стоит ли им предлагать свою помощь или нет.

— Это насчёт нашего ребёнка. Ты лучше присядь.

— Это ещё зачем?

— Понимаешь, он… я думаю, он будет не… вернее, мне сказали, что…

Так вот почему он переживал, поняла Гермиона и обиженно надулась.

— Так ты уже знаешь, кто у нас будет? Знаешь и до сих пор молчал?!

— Что? Нет! — возразил Гарри и на одном дыхании выпалил: — Мне сказали, что у нас будет тройня!

От неожиданности Гермиона рассмеялась:

— Ну у тебя и шутки! — Но Гарри почему-то не улыбался, и её весёлость стала стремительно уменьшаться. — Ты ведь… пошутил? — с напряжением спросила она, но он покачал головой. — Что-о?!

В ту же минуту к ним подошёл какой-то странный целитель в оранжевой мантии. Он сложил ладони вместе и поклонился.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, рад вас видеть. Вы пришли узнать пол детей?

Гермионе внезапно понадобилось во что-нибудь вцепиться, чтобы не упасть, и она вцепилась в предплечье Гарри. С такой силой, словно хотела оторвать ему руку.

— Да-а… — протянул он, терпя её железную хватку, — мы хотели узнать пол детей и заодно получить новые зелья для Гермионы. Они ей о-очень помогают!

— Что ж, пройдёмте, — любезно предложил целитель и открыл перед ними дверь в палату. — Мисс Грейнджер, прошу меня простить за долгий обход в прошлый раз, надеюсь, вы не сильно огорчились, что я так и не смог вам представиться. Арджун Датта, старший целитель, и да, я очень рад, что вы и мистер Поттер удостоили меня чести вести вашу беременность.

Как Гермиона вошла и уселась на кушетку, она не поняла и сама. Возможно, её втащил Гарри, на котором она повисла… или же она бросилась к свободному месту, чтобы присесть, и утащила за собой Гарри… В любом случае она сидела, шокированная новостью, пока мистер Датта держал свою ладонь в каких-то дюймах от её пока ещё плоского живота.

— Что ж, теперь всё определённо ясно, могу вас поздравить с тремя девочками, — произнёс он.

— Девочками? Ого… — сказал Гарри и опустился рядом с Гермионой на кушетку с таким растерянным видом, как будто ему тоже было что обдумать.

— Если у вас есть время, можете подождать меня здесь, я принесу всё необходимое, а если нет, отправлю вам зелья и рекомендации по почте. Как вас устроит?

Поскольку будущие родители были слишком заняты своими мыслями и молчали, мистер Датта заключил, что они предпочли его подождать и, поклонившись, вышел из палаты.

— Тройня… — произнесла Гермиона, как человек, который всё ещё пребывал в шоке.

— Три девочки, — задумчиво повторил Гарри и широко улыбнулся. — Класс, всегда мечтал иметь дом, полный девчонок, восторгающихся мной!

Гермиона его шутку не оценила и с потерянным видом повернула к нему голову.

— Тройня, Гарри… Тройня… Что же мы будем делать?

— Купим три кроватки? — предположил он. — Ну, домовых эльфов ещё можно нанять, ты же не хочешь эксплуатировать бедного Кикимера? Он и так очень стар.

— Нет, но…

Гермиона была в таком беспомощном состоянии, когда она не могла ясно мыслить и решить что-то элементарное. Гарри уводил её из Мунго, придерживая за плечи, вроде бы, он шептал ей на ухо какие-то нежные слова и несколько раз целовал в щёку, она плохо понимала, что происходит, но доверчиво прижималась к нему. Последним Гермиона помнила, как лежала в постели, заботливо накрытая одеялом, а Гарри поил её тёплым ромашковым чаем, придерживая чашку в её ладонях своими.

— Тройня… у меня будет три девочки… — со слезами на глазах повторяла она, — представляешь? Три-и-и!

— Представляю, у меня тоже.

На этом Гермиона заснула, а утром она пробудилась намного раньше Гарри и молча лежала в постели, посматривая на него, мирно спящего на соседней подушке. Разозлиться или обидеться на него за молчание почему-то не получалось, но она придумала другой способ мести. Гермиона дотянулась до волшебной палочки и с хитрой ухмылкой принялась применять магию.

— Мерлин, что? — Гарри, проснувшись, дёрнулся, но его руки были крепко привязаны к изголовью кровати. — Гермиона? Что это ты задумала?

— Теперь ты мой пленник, — торжественно объявила она, усевшись на него сверху. — И будешь делать всё, что я захочу, пока не исправишься.

— О… это интересно, продолжай.

Ей куда-то надо было выпустить всю тревогу и волнение с прошедшего дня, и Гермиона довела Гарри до исступления своими играми и лаской. После бурного акта любви она развязала его, и они лежали на своих подушках, тяжело дыша.

— Знаешь, я уже… начинаю подумывать… о чём бы… ещё умолчать, — сказал раскрасневшийся Гарри, утирая ладонью влагу со лба.

— Только попробуй, — угрожающе предупредила Гермиона, — и я тебя…

Она не смогла продолжить, потому как он ущипнул её за попу и поднялся в душ. В Министерство они в очередной раз прибыли намного позже положенного времени, но никто не задавал им вопросов. Большинство сотрудников и без торжественного объявления знали, что Гарри Поттер наконец остепенился, а въедливая и строгая Гермиона Грейнджер потеряла от любви к нему голову. По крайней мере, так обрисовал местные сплетни Перси Уизли, столкнувшись днём с Гермионой в лифте.

— И ничего я не потеряла! — упрямо возразила она, выходя на первом уровне.

Министр магии в лице Кингсли выслушал её короткий доклад и поблагодарил за приглашение на свадьбу, данное ему лично в руки.

— Ты прямо вся светишься, Гермиона, — мягко сказал он. — Видно, любовь и вправду меняет людей, я очень рад за вас с Гарри.

Гермиона немного нахмурилась, но не стала спрашивать, в какую это сторону её поменяла любовь. И чего все заладили это повторять? Она за последнее время, чтобы они знали, ничего не выпустила из виду и не забыла. С головой у неё однозначно всё было в полном порядке.

Что такое ожидать тройню, Гарри понял только спустя несколько месяцев. До этого времени у него было слишком много разных вопросов, требующих внимания, и сил на всё чисто физически не хватало. Нужно было заняться подготовкой к свадьбе, определиться с количеством гостей, разослать приглашения и подумать, где провести медовый месяц. Гермиону собственная свадьба занимала так сильно, что она периодически прибегала к нему с таким озабоченным видом, как будто любая оплошность могла стоить им жизни.

— Единороги?! Гарри, какие ещё единороги?! — грозно спрашивала она, зайдя к нему кабинет.

— Ну-у… Деннис сказал, что для свадебной фотосессии может понадобиться лошадь, вот и… Это Хагрид, между прочим, предложил парочку единорогов! Хочешь его ранить, напиши ему сама.

Гермиона поставила галку на верхнем листке из внушительной стопки бумаг, которую она захватила с собой, и тяжко вздохнула.

— Я с ума сойду такими темпами и без всякой пыльцы.

— Иди ко мне.

— Сейчас не время. У меня ещё столько всего не решено…

— Нет, сейчас как раз самое время. Прошу тебя, иди ко мне.

Гермиона поджала губы, но всё-таки приблизилась к нему и села на колени. Гарри обнял её и поцеловал в шею.

— У нас всё будет хорошо, — мягко сказал он и приложил ладонь к её затылку.

После нежного поцелуя Гермиона расслабилась и положила голову ему на плечо.

— А ты не помнишь, — немного помолчав, заговорила она, — единороги, помимо травы, яблоки там или кусочки сахара едят?

— Хм… не помню. Может, спросить у Хагрида?

— Нет, не надо. — Гермиона отмахнулась и поднялась с его колен. — Проведаю-ка я лучше коллег из подразделения существ, они-то ближе и должны знать такие вещи. Нет, я не могу допустить, чтобы на моей свадьбе страдали голодные единороги!

Она вышла из его кабинета, и Гарри мысленно пожелал коллегам из подразделения существ душевных сил и терпения, после чего вернулся к работе.

В тот самый счастливый день, когда Гермиона должна была стать его женой, Рон на правах близкого друга помогал ему собираться и отпускал разные шутливые комментарии. Джордж неподалёку раскладывал фейерверки по коробкам и с загадочной улыбкой обещал от них с братом какой-то особенный подарок.

— Если это клетка с голубями, которые испортят всем гостям настроение, я вас в тот же миг обоих убью! — сердито обещал Гарри из-за того, что очень сильно нервничал.

Он не видел Гермиону третий день подряд. Сперва она сказала, что ей нужно подготовиться к свадьбе и велела ему оставаться у себя дома. Потом она не пришла в Министерство и прислала сову с запиской, что у неё всё хорошо, а затем также письменно пожелала от души повеселиться на мальчишнике, но обещала кое-что оторвать в случае измены. Гарри понимал, что перед свадьбой у девушек возникает куда больше хлопот, чем у парней, но так долго не видеть свою невесту, с которой он проводил каждый свободный вечер, было невыносимо.

— Эй, это же Гермиона! — успокаивал его Рон. — Я не удивлюсь, если мы придём, а она уже стоит у алтаря и, размахивая букетом, руководит оркестром…

Местом проведения церемонии бракосочетания и дальнейшего празднества была избрана «Солнечная долина». Так, по крайней мере, это живописное место именовалось в путеводителе для приезжающих из-за рубежа волшебников. Магглы могли лишь видеть горы, чьи вершины скрывались за облаками, и широкие поля, покрытые сочной зелёной травой, расступавшейся по берегам от реки. Для любого же волшебника здесь располагалась небольшая деревушка и величественный дворец, выполненный в викторианском стиле. В давние времена дворец, как было написано в путеводителе, принадлежал какому-то знатному роду. Гермиона из любопытства пыталась отыскать упоминания данного дворца в книгах, но в итоге устала и сдалась. Теперь же им владели гоблины, и каждый, кто хотел забронировать себе номер и отдохнуть вдали от всех, мог договориться об этом с распорядителем, оставленным за главного, либо же с гоблинами в банке.

Поначалу Гарри и Гермиона, конечно, рассматривали варианты скромнее, но все в итоге были отброшены. «Нора» и территория возле неё не подходила, поскольку было немало суеверных гостей, кто помнил, чем закончилась свадьба Билла и Флёр, и мог не прийти. Несколько привлекательных курортных мест, где потребовалось бы временно наложить забвение на несколько десятков магглов, были отброшены из-за моральных соображений и лишних хлопот. Годрикова Впадина, где имелась церковь, вызывала плачевные воспоминания и у Гарри, и у Гермионы. Фантастические варианты вроде судна корабля, небоскрёба, острова в океане и тому подобного были отброшены из-за крайне высоких расходов.

— Ну нет, я не согласна выкидывать столько денег ради того, чтобы один раз дойти до алтаря! — твердила Гермиона, которая, в отличие от Гарри, к вопросу о месте бракосочетания подходила куда серьёзнее.

Впрочем, пока она мучилась, не представляя, как же всё устроить таким образом, чтобы не разориться и при этом порадовать себя и гостей, он, как и обычно, подошёл к этому вопросу проще. Путеводитель лежал на столе у главного мракоборца, мечтавшего в отпуске куда-нибудь отвезти жену и детей, и Гарри из любопытства ненадолго его одолжил после очередного собрания. Пролистав на досуге страницы, он сам прибежал к Гермионе и стал ей доказывать, какое замечательное нашёл место для свадьбы. Она перестала ему возражать, как только он с восторгом принялся описывать прогулки по берегу реки, журчание воды, которое они будут слышать во время пикника, и возможность полетать в таком свободном от магглов месте на метле.

— Гостей, кто останется на второй день, разместим во дворце, он сейчас свободен от туристов, и закончим празднество на природе!

Гоблины в «Гринготтсе» приняли предоплату, и «Солнечная долина» на ближайшую неделю была в полном распоряжении Гарри. За какие-то дни все деревья и кусты возле дворца были празднично украшены, для гостей расставлены места, а к алтарю растянута красная дорожка от самой двери. В самом дворце тем временем подготовили все столы, закуски, вина и свадебный торт.

Когда Гарри прибыл с Роном и Джорджем, большинство гостей уже располагались на своих местах и с интересом поглядывали на других. Священник стоял у алтаря с потрепанной книжечкой и учтиво поприветствовал прибывших. Сердце Гарри обещало выскочить из груди, пока он стоял и ждал судьбоносного момента. Несчастный Рон тяжко вздыхал и закатывал глаза, слыша очередной вопрос, всё ли в порядке.

— В порядке, в порядке, ты просто красавец! — нетерпеливо твердил он. — Нос чистый, очки целые, костюм без дырок. Гермиона будет в восторге.

Гарри хотел ему возразить и спросить, точно ли на спине его пиджака нет пятна, как заиграла музыка. Дверь открылась, и вышла Гермиона под руку со своим отцом, на шее которого светился небольшой зачарованный кулон, необходимый чтобы беспрепятственно находиться в долине. С этого момента для Гарри перестали существовать все другие люди. Он видел только её, своего ангела в белоснежном платье. Она не шла, а будто плыла по ковровой дорожке, и тонкий серебристый ободок, украшавший её каштановые волосы, лежавшие на плечах, казался Гарри нимбом. Только когда этот ангел приблизился, он увидел, насколько мрачен рядом мистер Грейнджер, чей вид словно бы говорил, что недостойные люди отбирают у него бриллиант.

Гермиона скромно подняла на Гарри свои выразительные глаза, и он почувствовал, что у него пересохло в горле. До чего же она была красива! Мистер Грейнджер, казалось, с трудом передал Гарри её руку и отошёл в сторону. Священник принялся зачитывать торжественную речь, но Гарри едва его слышал. Он держал в своих руках дрожащие ладони Гермионы и не отводил от её лица глаз. Когда пришло время, он без запинки повторил продиктованные ему слова, а Гермиона в свою очередь дрогнувшим голосом закончила последнюю строчку. Маленький Тедди, одетый по такому случаю в тёмный костюм, поднёс им на мягкой подушечке обручальные кольца. Гарри погладил его по волосам и надел второе кольцо на безымянный палец Гермионы.

— …объявляю вас мужем и женой, — провозгласил священник. — Можете скрепить узы этого брака поцелуем.

Гарри видел слёзы в глазах Гермионы и улавливал в стороне чьи-то шепотки, но больше ни о чём не волновался. Он потянулся вперёд, и его законная супруга закрыла глаза, инстинктивно отвечая на его поцелуй. Всё, что происходило после этого, для него не имело большого значения. Кто-то их с чувством поздравлял и крепко обнимал, они кружились с Гермионой в танце и неоднократно целовались на глазах у присутствующих. Были какие-то уморительные шутки, щедрые подарки, вспышки колдокамер и оживлённые разговоры, в которые их втягивали. Были яркие фейерверки, которые запускал в ночное небо Джордж. Был рыдающий Хагрид и его единороги, на одном из которых попытался прокатиться Кингсли и упал в реку. Была профессор МакГонагалл, с трудом сдерживающая слёзы, и многие другие. Была та самая волшебная ночь, когда Гарри помогал своей уставшей жене снимать свадебное платье с плеч и любовался ею, пока она стояла обнажённая перед ним. Они нежно целовались, прежде чем лечь в постель и прижаться друг к другу. Сил на то, чтобы заняться любовью, у них не осталось, они со всей страстью наверстали упущенное ранним утром, а потом провели вместе со всеми ещё один чудесный день на природе. Оставшееся время ушло на мелкие хлопоты вроде распаковки подарков и подготовки к поездке.

— Где Рон?! — гремела Гермиона в их номере, держа в руках коробку. — Я сейчас найду и убью его! Как он мог подарить нам упаковку носовых платков?! «Дорогой Гермионе для Гарри. Чтобы твой муж всегда был опрятным», — гневно зачитала она записку.

— Да это наверняка прикол, — с трудом сдерживая улыбку, успокаивал её Гарри. — Посмотри, там должно быть двойное дно.

— О… — Когда в её руках оказалось эксклюзивное Глазастое перо, способное не только записывать текст под диктовку, но и переписывать то, что напечатано в книге, Гермиона серьёзно задумалась, как бы оно сэкономило ей время, и неохотно заметила, что близкий друг тоже наделён кое-какими умениями.

Медовый месяц Гарри предложил провести в Австралии, чтобы Гермиона могла побыть со своими родителями, самому с ними поближе познакомиться и, конечно же, отдохнуть от лондонской суеты. Гермиона была невероятно счастлива от его предложения и с такой энергичностью бросилась собирать их вещи, что Гарри даже не пришлось ничего делать, разве что отнести переноску с Живоглотом Андромеде Тонкс, чтобы она позаботилась о питомце, пока их не будет. Больше всего этому обрадовался Тедди, которому не терпелось поймать кота за ершистый хвост.

Месяц их беззаботного отдыха пролетел совсем незаметно, и Гарри с Гермионой вернулись в Лондон. За прошедшие недели они всё обсудили и решили жить на Гриммо. В первые несколько дней Гермиона после работы собирала свои вещи и раскладывала их по коробкам, а Гарри за счёт трансгрессии перемещал их из её квартиры. Затем он с интересом наблюдал, какие метаморфозы стали происходить в их доме. Всё началось со спальни. Гермиона первым делом сменила тёмные портьеры на окнах на светлые, затем она поменяла постельное белье и высвободила для себя прикроватную тумбочку с той стороны, с которой спала. К этому времени у неё начал постепенно округляться животик, и она разложила в своих ящичках какие-то мелочи, которые ей посоветовала купить мама. Метаморфозам подверглась и кухня, на которой они теперь готовили поочерёдно или совместно. Гарри через какие-то дни запомнил, какие зелья Гермиона принимает и в какой пропорции, и мог по утрам размешивать ей в чашке нужное. Гермиона с улыбкой принимала его заботу, и они вместе уходили на службу.

Гарри не представлял, откуда в Гермионе столько энергии, но она успевала не только работать, но и что-то делать по хозяйству. Дом, казалось, невероятно преобразился и наполнился жизнью от её присутствия. Гарри с удовольствием переделывал с ней соседнюю комнату под детскую и вручную собирал три кроватки. Тяжело было только с первой, вторую и третью он собрал без инструкции. Гермиона тем временем подобрала обои со звёздочками для детской, а в выходные дни уговорила его пройтись по магазинам. Они приобрели несколько мобилей, которые Гарри потом развешивал над кроватками, а Гермиона периодически заглядывала в детскую и светилась от её вида, как от поделки, искусно сделанной ими.

Именно на втором триместре беременности, когда живот Гермионы увеличивался с каждым днём, а энергия, казалось, переваливала через край, Гарри понял, что такое ожидать тройню. Настроение его жены, бывало, менялось по нескольку раз за день. Она то вдруг приходила в такое бешенство, что пергаменты с перьями мгновенно сгорали в её руках, то могла так расстроиться из-за малого, что начинала реветь как от большого горя. Ближайшие коллеги Гарри, то есть мракоборцы, завидев её вдалеке, обрели привычку расходиться в разные стороны.

— Что-то не так, Гарри!.. Я чувствую, что-то не так… — в слезах твердила Гермиона, сидя в его в кабинете, пока Гарри наливал ей в стакан воды. — Тут вот написано, что я должна почувствовать шевеление ребёнка после двадцатой недели, а я ничего не чувствую! Что-то не так!..

Гарри за это время научился не только терпеливо успокаивать её и долго поглаживать, но и вскакивать с кровати как по сигналу тревоги, если Гермионе посреди ночи вдруг захотелось персиков или груш. Пойди пойми беременных женщин, особенно женщин, ожидающих тройню.

— Давай поговорим с мистером Даттой, он наверняка в курсе, в чём дело. Может, девочки пока заняты чем-то другим? — Временами Гарри крайне ласково разговаривал с Гермионой, как с ребёнком. Он опустился возле неё на колени и, обняв её рукой, приложился ухом к её животику. — Эй, девочки, мы с мамой очень обеспокоены, как вы там. Дайте нам знак, что всё хорошо!

Старший целитель уверял их, что всё идёт должным образом. Спустя дни Гермиона вызвала Гарри к себе, отправив к нему целый рой самолётиков, от звука приближения которых его коллеги заткнули пальцами уши. Когда Гарри прибежал, Гермиона сидела за столом и предложила ему приложить ладонь к её животу. Тогда он тоже почувствовал слабое шевеление самой жизни, от которого в груди стало разливаться тепло, и удивлённо поднял глаза на жену.

— Малышки тебя услышали, — со счастливой улыбкой произнесла Гермиона.

Мистер Датта к концу второго триместра предупредил их, что его зелья немного изменили состав.

— Они, как и прежде, помогают вам не испытывать дискомфорт в вашем положении, — объяснял он, — но мы ни в коем случае не будем воздействовать на детей, если в этом нет острой необходимости. Они сейчас очень быстро растут, как и их силы, и в этот процесс лучше не вмешиваться. Так что будьте готовы, моя дорогая, что это может очень сильно на вас отразиться.

Как это «отражалось» понял не только Гарри, но и большая часть сотрудников Министерства. Гермиону буквально распирало от магии, которую она едва могла контролировать. Когда она очень сильно задумывалась над чем-то, в её кабинете начинали летать сами собой перья, газеты, пергаменты и свитки. Когда она злилась, у неё начинали электризоваться пушистые волосы, а с пальцев могли слетать обжигающие или отталкивающие заклинания. Гермиона была первой, кто умудрился за одну неделю уронить министерский лифт аж пять раз. Из-за увеличивающегося живота ей было тяжело ходить по лестницам, а из-за изменений в организме чаще требовалось посещать туалет по малой нужде. Собственно, тот, кто проектировал здание, почему-то не подумал, что в нём могут работать беременные волшебницы, нуждающиеся в туалете на каждом уровне. Терпение у Гермионы было не резиновое, и в первый раз она взорвалась на глазах Гарри.

— Да приедет этот поганый лифт или нет! — возмутилась она и ударила по кнопке кулаком.

Неконтролируемая магия в ней, помноженная на тройной коэффициент, в тот же миг ударила с такой силой, что лифт с грохотом полетел вниз, прямиком в Отдел тайн. Все, кто находились в лифте, к счастью, не пострадали, но открыли в себе страшное желание ходить пешком. Невыразимцы, не привыкшие к шуму, после третьего падения лифта готовы были выделить из своих зарплат некоторые суммы, чтобы был построен отдельный лифт для Гермионы Поттер, а после пятого падения — захотели сами поучаствовать в этом процессе. Даже Кингсли как-то заходил к Гарри поинтересоваться, когда у его жены придёт срок уйти в отпуск. Спрашивать саму Гермиону об этом он почему-то опасался. Впрочем, в этом он был не одинок. Выступления Гермионы при заседании Визенгамота теперь проходили с таким успехом, словно это она была министром магии и верховным чародеем одновременно. Её слушатели либо соглашались со всем, что она говорила, и хлопали в ладоши, либо спешили молча скрыться с её глаз.

— Дурацкая трибуна! — гремела Гермиона в кабинете Гарри после очередного выступления. — Если бы она не взорвалась, у меня не разлетелись бумаги! Хорошо, что я вчера повторила всё, что хотела сказать! Вот бы все посмеялись, если бы…

— Ты у меня золото, — тепло уверял её Гарри, усадив в мягкое кресло. — Хочешь чего-нибудь? Может, чай или воды?

— Нет. Посиди со мной… пожалуйста.

В отличие от коллег, которые стали её опасаться, Гарри быстро привык к переменам настроения Гермионы и видел, когда ей нужно выговориться, а когда не хватает поддержки вроде объятий и ласковых слов. Бывало, он вот так вот садился рядом и, когда его рука ложилась на её живот, Гермиона понемногу успокаивалась, как будто бы ощущая, что они снова находятся дома, в тепле и уюте, и её рука ложилась поверх его руки. Из-за своего положения ей пришлось сменить гардероб и отказаться от туфлей на каблуке. Теперь она ходила по коридорам Министерства в образе то ли сельской девушки, то ли примерной ученицы: на ней была свободная светлая рубаха, тёмный сарафан и балетки. Гарри и такой находил её невероятно прекрасной и милой. Ему нравилось прикладывать ладонь к её округлому животу и замечать, как вместе с ним меняется её грудь.

— Теперь достаточно пышная для твоих рук? — временами шутливо поддевала его Гермиона.

После нескольких месяцев замужества и регулярной близости она перестала стесняться разговаривать на откровенные темы. Гарри тоже не терялся и временами находил, как разнообразить минуты их физической близости. Но близость душевная была куда дороже, чем слияние тел. После седьмого месяца беременности Гермиона, к радости некоторых сотрудников Министерства, наконец ушла в долгосрочный отпуск, а Гарри ещё острее ощутил, как же приятно возвращаться домой после напряжённого дня и молча прижиматься к ней, зарываться носом в её волосы, пропитанные сладким запахом выпечки и ароматом цветов, целовать её в щёку и прикладывать ладонь к округлому животу.

За время, что она проводила дома, Гермиона много читала и делала заказы разных книг и вещей при помощи совиной почты. Только из-за своего положения она с трудом согласилась с доводами Гарри и позволила ему нанять двух домовых эльфов, помогающих ей по хозяйству. Помимо помощи эльфы имели строгий наказ в случае чего сразу же переместить хозяйку в Мунго. О чём-то таком временами думала и сама Гермиона. Чем больше уходило дней, тем сильнее она испытывала не только желание поскорее родить, но и беспокойство. Она напугала Гарри одним вечером, когда он вернулся со службы и застал её в слезах на диване.

— Родная, ты чего? — бросившись к ней, спросил Гарри. — Что-то случилось?

Гермиона протянула ему раскрытую книгу, которую читала, и он почувствовал, как холодок пробежался по его спине. Не то чтобы Гарри не понимал, что роды — это не такой уж и легкий волшебный процесс, но вдруг увидеть, как всё это в подробностях запечатлено на фотографиях, оказалось жутко не по себе.

— Многоплодная беременность гораздо сложнее, — слезливо говорила Гермиона, — в большинстве случаев не обходится без кесарева сечения, а при естественных родах велик риск потерять мать или повредить одного из детей. А вдруг в Мунго пойдёт что-то не так? Гарри, пообещай мне, что если тебе придётся выбирать, то ты выберешь наших девочек! Я не переживу, если с ними или кем-то из них что-то случится! Пообещай мне, что выберешь наших девочек!

— Иди ко мне. — Гарри вырвал книгу из её рук и бросил в горящий камин. Гермиона так накрутила себя после прочитанного и расстроилась, что ничего не сказала ему за это варварство. — У нас всё будет хорошо, — уверял Гарри, обнимая её. — И с тобой, и с девочками. Мистер Датта знает, что делает. Он даст тебе необходимые зелья и применит целебные заклинания. Всё пройдёт хорошо.

— Откуда ты можешь знать? В нашем окружении никто не рожал тройню! Гарри, я боюсь, а вдруг что-то…

Гарри с трудом успокоил её и уложил в эту ночь в постель, но самому ему не спалось. Из-за слов Гермионы преследовали пугающие мысли. Гарри не выдержал и, выйдя за дверь, трансгрессировал к «Норе».

— Гарри? Что-то случилось? — спрашивал его сонный Артур Уизли, открывший дверь.

— Гарри? Дорогой, у тебя всё хорошо? — обеспокоенно присоединилась к мужу Молли Уизли, кое-как завязав пояс накинутого на плечи халата.

Гарри смотрел на неё и едва дышал от охватившей его тревоги. Миссис Уизли заботилась о нём как о родном сыне с ранних лет. Возможно, он никогда раньше не говорил ей слов благодарности за это, а она понимала всё по его лицу. Но в эту ночь его губы раскрылись, и крайне необычные слова вдруг сами сорвались с них.

— Мама, если ты мне не поможешь, я погиб!

Глаза миссис Уизли округлились, она проглотила ком в горле, взяла его за руку и отвела на кухню. Они сидели за столом и пили тёплый чай. Гарри крепко держал чашку в руках, чтобы позорная дрожь не выдала обуревавшие его чувства. Миссис Уизли всё поняла после недолгого разговора, обняла его на прощание и отпустила домой. На следующий вечер Гарри привёл в «Нору» Гермиону по якобы важному делу.

Когда миссис Уизли открыла дверь, стало видно, что стены дома ярко украшены, а у потолка закреплена бумажная гирлянда-растяжка. Флёр и Анджелина Уизли помахали гостям ладошками и убежали на кухню.

— Так у вас праздник? — удивилась Гермиона и сурово посмотрела на мужа: — Гарри, почему ты мне ничего не сказал?! Мы же без подарка! Как неудобно!

— Так это праздник в твою честь, моя дорогая, — мягко ответила ей миссис Уизли и потянула за руку за собой. — Гарри, приходи за ней после десяти!

Гарри молча кивнул и трансгрессировал к «Всевозможным Волшебным Вредилкам», где в отсутствии жен собрались их мужья. Было о чём поговорить и за что выпить.

— Тройня, ну ты силен! — твердил впечатлённый Билл. — Мы с Флёр вот уже полгода над одним работаем и пока никак. Как вам так удалось?

— А они, брат, решили не размениваться по мелочам и воспользовались проверенным временем средством, — ответил Джордж и отхлебнул из бутылки.

— Действовали по принципу, что словить «Аваду Кедавру» в лоб можно только один раз в жизни, — поддержал его Рон. — Ну, максимум два.

Время за разговорами с друзьями пролетело незаметно. Гарри принял к десяти часам отрезвляющий эликсир и на всякий случай зажевал конфету, предложенную Джорджем, чтобы устранить неприятный запах. К его возвращению в «Норе» всё ещё велись оживленные разговоры в гостиной, и миссис Уизли попросила его чуть-чуть подождать у двери. Когда появилась Гермиона, Гарри заметил, что у неё отчего-то влажные глаза, щёки горят румянцем, а на губах играет улыбка. Миссис Уизли шла за ней и несла в руках корзину, наполненную детскими вещами.

— Всё хорошо? — настороженно спросил Гарри и снял с вешалки плащ Гермионы.

— Замечательно, — ответила она, просунув руки в рукава, и он заботливо застегнул ей пуговицы.

Миссис Уизли передала корзину Гарри и обняла Гермиону на прощание.

— Всё у тебя будет хорошо, моя дорогая, — заверила она, — я близнецов и без всяких целителей сама родила в страшное время, забудь и думать о плохом.

Гермиона утёрла слёзы и взяла Гарри за руку. Через какие-то минуты они были дома, и он помогал ей в прихожей разобраться с верхней одеждой и обувью. Перед сном Гермиона сидела на своей половине кровати, откинувшись на подушку, и с загадочной улыбкой о чём-то думала. Гарри лежал на соседней подушке и тоже пока не гасил ночник. В последнее время он часто массировал или натирал целебным кремом Гермионе распухшие ноги. Но в эту ночь она так сильно замечталась, что явно не нуждалась в этом.

— По-моему, я подобрала последнее имя, — наконец прозвучал её голос.

Она протянула руку к корзине на прикроватной тумбочке и достала оттуда несколько вещей.

— Лили.

Гермиона поставила по центру своего теперь уже внушительного живота светлые пинетки.

— Роза.

Рядом со светлыми пинетками появились красные.

— Виолетта.

А рядом с красными пинетками возникли лиловые.

— Три моих цветочка, — с улыбкой подытожила Гермиона и заключила в свои ладони все три пары пинеток.

— И моих, — согласился Гарри и накрыл её ладони своими. — Хотя, так подумать, у меня больше. У меня есть ты, выходит…

Гермиона наклонилась, и он, подавшись навстречу, охотно ответил на её поцелуй.

— Спасибо за вечер, любимый, — тепло произнесла она и потянулась погасить ночник. — Ой…

— Что? — обеспокоился Гарри, мигом приподнявшись.

— Кто-то опять считает мои рёбра, — поморщившись, ответила Гермиона. — Это, наверное, Лили, она такая же неугомонная, как ты.

— Хм, а может это Роза освоила азбуку Морзе и подсказывает, сколько ей книг нужно будет прочитать?

— Или это Виолетта весь день обнимала и успокаивала сестрёнок, а теперь вздумала поиграть…

Гермиона завозилась и кое-как устроилась на подушке. Гарри поцеловал её в макушку и сам погасил её ночник, а затем свой. Через две недели в его кабинете посреди рабочего дня прозвучал хлопок трансгрессии, и домовой эльф доложился, что беременная хозяйка доставлена в Мунго. Гарри, бросив всё, сорвался туда же.

— Всё идёт, как нужно, пожалуйста, подождите, — докладывал то один, то другой целитель, вынужденный открывать дверь палаты от настойчивого стука.

Гарри отрывисто дышал и ходил по коридору взад и вперёд, то проклиная тех, кто придумал заглушающие чары, из-за которых он не слышал ни звука, то умоляя Мерлина помочь его жене и детям. За семь часов, что он утаптывал коридор, удивляя других посетителей, Гарри мог бы собрать с пола целый клок своих волос и сплести косичку, но он никого и ничего не замечал вокруг. Все его мысли были направлены только на одно, он то садился на лавку и откидывал голову к стене, то резко вставал и начинал ходить, запуская в волосы пальцы. Ожидать новостей в Мунго было куда тяжелее и тревожнее, чем сидеть в засаде и за кем-нибудь напряжённо следить.

Когда за окнами совсем стемнело, Гарри, сгорбившись, сидел на лавке, крепко сцепив ладони, будто в мольбе, дверь палаты открылась, и показалась улыбающаяся целительница.

— Всё прошло хорошо, мистер Поттер. Можете пройти к жене и детям.

Гарри подскочил на ноги, но целительница задержала его у двери, наложив на него кое-какие заклинания.

— Это, чтобы вы не занесли с собой никакой грязи и не навредили мамочке и детям, — пояснила она. — Проходите.

Он двинулся вперёд на едва гнущихся ногах и увидел свою жену. Измученная раскрасневшаяся Гермиона лежала на койке. Один из целителей обмакивал её щёки и лоб мягкой салфеткой, другой — стоял возле трёх колыбелек и, судя по движению его волшебной палочки, применял какие-то чары. Мистера Датты почему-то не было рядом. Гарри сглотнул и первым делом двинулся к жене.

— Привет… — устало сказала она и шевельнула рукой.

— Как ты? — спросил Гарри, опустившись на край койки, и осторожно сжал её ладонь в своих пальцах.

— Хорошо… Мне что-то дали… очень хочется спать…

— Тогда спи.

Гарри наклонился и поднёс её ладонь к своим губам. Гермиона слабо улыбнулась и закрыла глаза. Целитель с салфеткой торопливо заверил, что с ней всё хорошо. Гарри выпустил ладонь жены из своих пальцев и поднялся на ноги. Теперь он двинулся к трём колыбелькам у стены и заглянул в первую. Внутри лежала крошечная девочка, красненькая, с тёмным пушком волос на голове, она смотрела на мир глазами кофейного цвета и шевелила ручками. Гарри невольно улыбнулся, сражённый её видом, и заглянул в соседнюю колыбельку. Вторая девочка имела такие же притягательные глаза, аккуратненький носик своей матери и пушок волос на её голове был немного светлее. Маленькая Гермиона, заключил Гарри с теплотой на сердце, и улыбка на его губах сделалась шире. Он шагнул к третьей колыбельке и в тот же миг похолодел.

— А где?..

Ему вдруг отказал голос. Двое целителей за спиной дружно застыли. Неужели и впрямь случилось что-то плохое? Гарри быстро взглянул на спящую жену, а затем на пустую колыбельку и почувствовал, что его сердце вот-вот пробьёт грудную клетку своим стуком.

Дверь в стене, ведущая в соседнюю палату, скрипнула и открылась. Появился мистер Датта со свёртком в руках, а за ним — два его раскрасневшихся взмыленных помощника.

— Прошу прощения за задержку, мистер Поттер, — произнёс старший целитель. — Третья девочка развернулась в утробе вашей жены во время родов и шла тазом вперёд. У магглов подобный случай мог бы вызвать серьёзные затруднения, но мы с коллегами тут же предприняли всё возможное, чтобы избежать осложнений. Можете взглянуть на девочку, она такая же крепкая и здоровая, как её сестрёнки.

Мистер Датта развернул сверток и подошёл ближе. Гарри наконец увидел личико третьей девочки и обомлел. Это была она… Его Лили, копия своей бабушки, с зелёными глазками и рыжеватым пушком волос на голове. Словно почувствовав к себе столь пристальное внимание, девочка зашлась в плаче. Гарри протянул к ней руки и приложил одну ладонь к её головке, а другой придержал попку.

— Ну что ты… — Его ласковый голос дрогнул и стал совсем тихим, в уголках глаз собралась влага. — Папа же здесь… Я не дам тебя никому в обиду.

Гарри переложил головку Лили на изгиб своего локтя и осторожно качал дочку, пока она не перестала плакать. Он долго не мог отвести от неё глаз, посматривал с любовью на спящую жену, на двух девочек в колыбельках рядом с ней и ощущал само умиротворение. Когда-то Гермиона с упрёком сказала ему, что рано или поздно ему придётся снова начать жить, и сейчас Гарри думал, как же это здорово — жить обычной жизнью без каких-то приключений, любить всем своим сердцем и ни о чём не жалеть. Какие бы трудности не подстерегали впереди, они его не пугали. Он обрёл свой смысл в жизни и был счастлив, а это и было самым настоящим волшебством.