Держи меня крепче (гет)

Гермионе было несколько неловко от внимания Гарри. Когда он открыл ей входную дверь и пригласил войти, она хорошо его рассмотрела: заметила следы губной помады на его шее, то, как сильно взлохмачены его волосы, уловила характерный запах спиртного, мешавшийся с женскими духами, — и всё поняла. В этот вечер Гарри неплохо проводил время с какой-то дамой, но ради друга не выказал усталости и быстро взбодрил себя при помощи отрезвляющего эликсира. Он слишком добр и отзывчив, чтобы отказаться её выслушать. С одной стороны, её это радовало — для Гарри она не чужой человек, а с другой, заметно печалило — что же она такой за друг, если не уважает его интересы?

— Я точно тебе не помешала? — спросила Гермиона, когда он уселся рядом и взял её руки в свои.

— Нет. Расскажи, что с тобой.

Гарри не удивился её излияниям и не поднял её на смех, как только она заявила, что даже не помнит, обедала ли с ним вчера и заводила ли будильник накануне.

— Наверное, я схожу с ума, но я не понимаю, что за ерунда со мной происходит… — качая головой, твердила Гермиона. — Я понимаю, что все люди устают и всё такое, но раньше со мной такого не было, ладно элементарные вещи, но забыть целые книги, параграфы, статьи?

— А ты была в Мунго? Показывалась целителям? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Была… — кисло ответила она. — Сказали, что всё в порядке. Просто перенервничала. Но отчего мне настолько перенервничать? От выступления какого-то? Да я перед выпускными экзаменами нервничала куда сильнее, чем сейчас.

Гермиона остановила взгляд на лице Гарри и опасливо затихла. Только бы он не сказал, что она и впрямь накручивает себя на пустом месте! От него услышать такое было бы страшнее удара. Гарри тоже немного помолчал и серьёзно спросил совсем про другое:

— А маггловская клиника? Не хочешь пройти в какой-нибудь обследование?

— Думаешь, у меня может быть болезнь Альцгеймера?! — испуганно подхватила она, и он вдруг крепче стиснул её руки в своих ладонях.

— Надеюсь, что нет. Знаешь, я думаю, тебе сейчас стоит остаться у меня. Давай я сам вызову одного из целителей на дом и пусть он тебя хорошенько осмотрит.

— Гарри, но я же уже сказала… — заупрямилась было Гермиона, но тут на кухне показалась одетая в одну лишь мужскую рубашку, явно принадлежавшую Гарри, стройная девушка с растрёпанными светлыми волосами.

— А это ещё кто? — спросила она. — Герой мой, ты что, такой ненасытный? Знаешь, мы с тобой на секс втроём не договаривались.

Если Гермиона смолкла и почувствовала, как кровь приливает к её щекам, то Гарри выпустил её руки из своих и помрачнел.

— Тебя не касается, кто это, — отрезал он, даже не обернувшись к своей ночной спутнице. — Или ложись спать, или собирай вещи и уходи.

Незнакомая Гермионе девушка презрительно скривилась и тут же ушла с кухни.

— Одни проблемы с ними, — отмахнувшись, сказал Гарри. — Так, давай, поднимайся, тебе сейчас лучше прилечь.

Гермиона, конечно, хотела возразить, но друг ей не дал, возможно, слишком близко к сердцу приняв её проблемы. Гарри по-дружески приобнял её за плечи и отвёл наверх, как если бы она едва держалась на ногах. Впрочем, Гермиона догадывалась, что выглядела она сейчас неважно: вся такая бледная, дрожащая, испуганная.

— Спасибо, Гарри, — устало произнесла она, усевшись на кровать, и заглянула ему в глаза. — Ты… Я не знаю, что бы я без тебя делала.

Гарри ничего не ответил, только кивнул и вышел. Гермиона слышала его голос в коридоре — вероятно, он что-то объяснял той своей недовольной девушке — и думала, как же хорошо, что у неё есть такой друг. Гарри, может, и способен безрассудно бросаться навстречу опасности или разыгрывать из себя бесчувственное и грубое существо, но её он не обманет. Под маской бессердечного и колкого на слова героя скрывается всё тот же храбрый и добрый парень, каким она его всегда знала.

Через полчаса в дом пожаловал вызванный Гарри целитель и прошёл в спальню. Гермиона сделала вид, будто не заметила недовольства в его лице и опустилась на подушку. От бездействия она думала о всяком разном и отвлеклась на шорох в стороне. В ту же минуту её взгляд натолкнулся на Гарри, стоявшего в дверном проёме. Друг ободряюще ей улыбнулся, и она невольно изогнула губы в ответ.

— Всё хорошо, мисс Грейнджер, можете отдыхать, — через какие-то минуты произнёс целитель и отправился к выходу.

С Гарри он заговорил в коридоре, и Гермиона тут же поспешила к дверному проёму, чтобы не пропустить из этого разговора ни слова.

— Вы уверены? — переспросил Гарри.

— Мистер Поттер, сколько ещё раз я должен это повторить? — с долей раздражения ответил целитель. — Ваша девушка…

— Мой друг, — поправил Гарри.

— Хорошо, ваша подруж-ж… Кхем, да-да, ваш друг в полном порядке.

— Но этого не может быть. Она жалуется на провалы в памяти, рассеянность, слабость. Знаете, у магглов есть серьёзные заболевания, при которых возникают подобные…

— Мистер Поттер, не нужно принимать нас за дремучих людей. Мы в курсе всех этих «заболеваний», которые, хочу заметить, встречаются и у магов. Наши диагностические чары давно бы обнаружили у мисс Грейнджер подобное заболевание или остаток от магического воздействия.

— Но…

— У меня тоже к вам вопрос. Когда ваш друг в последний раз отдыхал?

— Ну-у… Гермиона очень занятой человек, она…

— Вот вам и ответ. Если ваша де… кхм, мисс Грейнджер настолько вам важна, то как близкий ей друг позаботьтесь о том, чтобы она отдохнула хотя бы неделю. А лучше месяц или два. Всё на пользу её организму. Всего доброго.

После хлопка двери в доме на какие-то минуты воцарилась тишина, а потом шорох шагов подсказал Гермионе, что Гарри идёт к ней. Она не стала возвращаться в постель и столкнулась с ним в дверях.

— Всё слышала? — спросил он.

— Да, — хмуро подтвердила она и отвела глаза в сторону стены. — Гарри, я не схожу с ума, со мной что-то происходит, — упрямо прибавила Гермиона и сложила руки на груди. — Если другие этого не видят, то…

— Может, тогда ты просто отдохнёшь неделю, а если ничего не изменится, то…

— Я не могу сейчас отдыхать! — резко ответила Гермиона, от возмущения повысив голос. — У меня впереди выступление, я готовилась к нему почти месяц! Я не стану опускать руки из-за какой-то там!..

Гарри вдруг взял её за плечи и развернул к себе, отчего вся её пламенная тирада утихла.

— Я не говорил, что тебе надо всё отменять.

— Но…

— Давай я попрошу Кингсли, чтобы он перенёс это выступление?

— Гарри!..

— Какая разница выступишь ты на этой неделе или на следующей? Визенгамот заседает не раз в год, а по нескольку раз за день.

Руки Гермионы сами собой опустились с груди, и она растерянно уставилась в пол, не зная, что и сказать. Пальцы Гарри коснулись её подбородка и приподняли его чуть выше. Её печальные глаза тотчас столкнулись с его глазами.

— Я уверен, ты прекрасно выступишь перед ними, — мягко сказал Гарри, вконец обезоружив её своим участием. — Но тебе нужно отдохнуть хотя бы немного. Если улучшений не будет, мы обратимся в маггловскую клинику, оплатим частных целителей или поедем в другую страну, в конце концов. Всё образуется, обещаю тебе.

Гарри наклонился, и Гермиона, словно приворожённая одним его взглядом, инстинктивно раскрыла губы.

— Доброй тебе ночи, — сказал друг, запечатлев на её лбу целомудренный поцелуй.

— И тебе того же, — кисло отозвалась она, ощутив болезненный укол в груди, и развернулась к кровати.

В ту же минуту она тряхнула головой, отгоняя от себя наваждение — Гарри же её близкий друг, о чём она только подумала? — и уставилась через стекло окна в темноту улицы. Такое же смятение и мрак сейчас творились и в её душе.

* * *

Утром Гермиона сделалась несносной особой и принялась твердить, что с ней ничего серьёзного не произошло, как будто бы забыв о том, в каком состоянии она пришла накануне вечером.

— Зря я тебя встревожила, — рассуждала она за завтраком.

Гарри ради того, чтобы порадовать её аппетитной яичницей с беконом и блинчиками, поднялся пораньше и периодически зевал за столом.

— Думаю, я и впрямь всего лишь переработала, вот и результат. Сегодня не буду засиживаться и постараюсь всё успеть к концу…

— А по-моему, мы вчера договорились, что ты немного отдохнёшь, — напомнил ей Гарри, несколько недовольный её поведением: вроде бы разумная девушка, а временами ведёт себя как упрямая девчонка.

— Ой, да брось, — отмахнулась подруга. — Ничего мне не сделается. Надо было сразу догадаться, что это всё гормоны, у меня же скоро критические дни, вот отсюда и перепады настроения, раздражительность и…

Однако Гарри был с ней в корне не согласен, и их разговор свернул в совсем другое русло.

— Ты сделал что?! — воскликнула Гермиона, от неожиданности выронив столовые приборы.

— Час назад я отправил Кингсли сову с письмом, чтобы он перенёс твоё выступление в Визенгамоте и дал тебе время отдохнуть, — повторил Гарри.

— Ты… ты… да как ты мог решить это за меня?! — От возмущения она подскочила с места. — Тебе кто давал на это право?! Спасибо за заботу, конечно, но ты мне не отец и не муж, чтобы!..

— Я твой друг, и мне не всё равно, что с тобой происходит, — поднявшись следом, жёстко ответил Гарри. — Помнится, вчера вечером ты очень нуждалась в моей помощи…

— Я всего лишь переутомилась и разнервничалась, не надо это всё воспринимать как трагедию! — возразила она и в злости отбросила салфетку. — Ладно, хватит с меня этих разговоров. Я иду в Министерство, сама всё решу и объясню. Спасибо за завтрак, увидимся ещё.

Гарри был так сильно возмущён, что поспешил за ней следом.

— Никуда ты не идёшь! — отрезал он, схватив её за локоть, и трансгрессировал из своего дома прямиком к двери её квартиры.

— Да как ты смеешь! — воскликнула Гермиона, выдернув свою руку из его хватки, но Гарри воспользовался её замешательством и отнял у неё волшебную палочку. — Немедленно отдай!

— Нет, она пока побудет у меня! — Он одним взмахом открыл дверь её квартиры и толкнул подругу внутрь. — Иди и найди себе занятие поинтереснее! И забудь про Министерство, иначе я попрошу Кингсли отстранить тебя на год! Меня он, уверен, послушает!

И не дав Гермионе возразить, Гарри трансгрессировал от двери её квартиры к себе домой. Подруга сама приходит к нему в отчаянии и потом вдруг отвергает его помощь! От злости он швырнул её волшебную палочку в сторону тумбы для обуви и отправился на кухню, где остался недоеденный завтрак, ради приготовления которого он поднимался пораньше.