Принятие, или некоторые заметки из жизни князя Мышкина и Аглаи (гет)

Следующее сентябрьское утро выдалось тоскливым, темным и дождливым. Аглая Ивановна проснулась в мерзком расположении духа. Обычно она просыпалась значительно позже князя, однако в этот раз ее мучила бессонница. Перед тем, как встать, Аглая еще некоторое время рассматривала лицо князя — безмятежное, спокойное и приятное. Убрав несколько белокурых прядей волос с его лица, она поспешно встала и подошла к окну. Мысли роились в ее голове бурным потоком. От нерешительности и страха по спине проходил неприятный холодок, особенно когда она смотрела на князя. Сейчас или вечером? Может быть, за обедом? Гнетущее чувство долга лежало на ее сердце камнем. «Должна», — прошептала она и в решительности стала переодеваться в свое будничное голубое платье.

Не завтракая, она хотела было отправиться в отчий дом, однако, припомнив, что там все любят поспать, поняла, что ее никто не встретит. Да и на улице лил дождь. Аглая на секунду почувствовала себя заключенной в своем доме. Вера Лебедева, держа на руках самую младшую свою сестру, вошла на веранду, где находилась Аглая. Ребенок мирно спал на ее руках.

— Доброе утро, Аглая Ивановна, — прошептала Вера. — Не ожидала вас здесь встретить. В таком случае, я сейчас вернусь и приготовлю вам завтрак.

— Не стоит, — остановила ее Аглая. — Я потом, со всеми.

Вера была услужливой девушкой, которой было приятно заботиться обо всех в доме. Несмотря на множество выполняемых ею домашних работ (забота о сестрах, уборка, готовка, стирка), она быстро подмечала и запоминала привычки всех жильцов дома. Узнав, что Аглая Ивановна, мало того, что в пять утра уже не спит, так еще и отказывается от завтрака, Вера поняла, что грядет какое-то неприятное событие в княжеской семье.

Кое-как пережив утро и дождавшись князя на веранде, Аглая тут же потянула его гулять.

— В дождь? — удивился князь.

— А ты что, сахарный? Пошли, сейчас дождь не идет, у нас есть время!

— И без завтрака… — грустно пробормотал князь, но покорился внезапному порыву своей супруги и, взяв шляпу, пошел вслед за ней в сад.

— Нас приглашала в гости Аделаида. У ее супруга сегодня день рождения, — сказал князь, внимательно наблюдая за растерянной Аглаей.

— Неужели? — Аглая переменилась в лице. — Так что же ты стоишь тут?! Пошли в дом собираться! На который час звали? Ну, ты… Почему раньше мне не сказал? А я тут не знаю, чем себя занять! Иди в дом уже, ну!

Им буквально в спину стал лить дождь, супруги успели забежать в дом. Аглая, поскользнувшись на деревянных ступенях, схватилась за пиджак князя, тот сразу подхватил ее. Их взгляды пересеклись. Лицо князя тронула нежная улыбка. Аглая, у которой обычно тут же наливалось краской лицо в подобных случаях, на удивление князя, ответила холодно и даже несколько нервно.

Отобедав в доме князя Щ., по уговорам Аделаиды, Мышкины все же остались у них до вечера. Князь все это время наблюдал свою жену, подмечая, как быстро меняется ее настроение и как она старается не смотреть на него. На обратном пути, уже на подходе к дому, их застал дождь и заставил спрятаться под ближайшим раскидистым дубом. Князь накинул на спину Аглаи свой пиджак, заметив, как от зябкости она вскидывает плечи. Впервые за все это время Аглая взглянула в глаза князя.

— Ты любишь меня? — в ее голосе князь не заметил ни тени сомнения, этот вопрос будто был риторическим и подводил к каким-то сопутствующим темам.

— Очень люблю, — ответил он.

— А если бы я… убила человека, к примеру, ты бы любил меня? — голос Аглаи стал увереннее.

Князь чуть заметно усмехнулся.

— Действия бы твоего я не одобрил, но все равно бы любил тебя.

— А если бы я изменила тебе с кем-нибудь?

Улыбка ушла с лица князя, и он серьезно и непонимающе посмотрел в глаза супруге.

— Мне было бы очень больно… но я бы все равно любил тебя.

— А если бы я скрывала от тебя ее письма? — уже с вызовом спросила Аглая.

— Любил бы, конечно. Но, Аглая, кажется в последний раз она писала нам, что беспокоить нас больше не станет.

— Верно. Вчера пришло ее последнее письмо.

Аглая выдержала паузу, глядя князю в глаза.

— Она умирает.

— Не шути так, Аглая!

— Я не шучу, — она не отрывала от него пронзительного взгляда, — она сама мне это написала. Вчера утром я получила от нее письмо. Она просила его тебе передать.

— Пойдем домой, — сказал князь обеспокоенно, — и ты мне его передашь.

Аглая продолжала всматриваться в его глаза, но тот отвёл взгляд.

— Ты ее любишь, — произнесла она с замиранием сердца.

Князь молчал.

— Ты все еще ее любишь! — уже обреченно воскликнула Аглая. Сердце в ее груди забилось с бешеной скоростью, настолько, что застучало в висках.

— Скажи мне, что это не так! — крикнула она, бросая пиджак в князя.

Князь стоял, опустив руки, и пиджак его упал в лужу. Медленно подняв голову, он печально посмотрел на супругу.

— Это… так.

— ЧТО?! Боже, Боже! — вскричала Аглая, хватаясь за свои плечи и не зная, куда бежать — кругом лил дождь. — Какая я была идиотка! Этот Рогожин тебе не отдал ее, вот ты и прибежал ко мне! Все теперь ясно, Господи, все теперь ясно!

— Аглая, прошу, выслуш…

— Ты мерзкий больной идиот! С твоими припадками ты никому, кроме нас, был не нужен и ты цепко ухватился за возможность иметь при себе хорошенькую няньку!

— Аглая, прошу…

— Сожгла я то проклятое письмо, слышишь?! Как только прочла — тут же в огонь бросила! Мало я терпела ее мерзкие письма с больными восхвалениями нашей семьи, так теперь ты мне лично говоришь в лицо о своем пренебрежении мной! Моей любовью! Моей заботой! А я отдалась тебе без минуты сомнения! Сделала тебя первым и последним в своей жизни! Боже! — она нервно ходила туда-сюда под деревом, периодически забывая о холодном дожде, выходя из-под густых ветвей и судорожно забегая обратно.

Князь молча стоял на одном месте, прекрасно понимая, что Аглая его к себе в таком состоянии ни за что не подпустит. Выслушав от нее тираду скорби и презрения, он обратился к ней со всей проникновенностью, нежностью и искренностью, что были в нем.

— Аглая, я люблю ее не так, как тебя. (Аглая хотела говорить еще) Нет, послушай! Я люблю тебя больше всех на свете! Перестань разрывать себе сердце, молю тебя! Милая моя, я никогда не нуждался и не нуждаюсь в няньке! При случае, мне понадобится именно врач, а не нянька. Я безмерно ценю твою верность, твою чистоту, твое терпение! Настасью Филипповну я жалел всем сердцем, она была готова сгубить себя. Я хотел лишь спасти ее!

— А когда вы были помолвлены, то ездили вместе мимо моего дома, конечно же, только для того, чтобы спасти ее, а не посмеяться надо мной! А когда она сбежала из-под венца, сорвав вашу свадьбу, ты со спокойной душой пошел ко мне!

— Все не так, как ты описываешь! — воскликнул князь.

Аглая жестом руки остановила его.

— Мне нужно было знать лишь одно: любишь ты ее или нет? И я услышала ответ на свой вопрос.

Дождь кончился. Князь молчал, обреченно и с мольбой глядя на Аглаю.

— Тебе не о чем беспокоиться, я любил ее из жалости. Это было другое чувство… К тебе я испытываю другую любовь. Эта любовь сильнее всего, что я испытывал когда-либо.

Ответ, по всей видимости, оставил Аглаю не до конца удовлетворенной. Она, все еще держа вытянутой руку, не подпуская князя к себе, пошла к дому. Князь пошел за ней. Лишь войдя в дом, Аглая решительно обернулась и тихо произнесла:

— Письмо на камине.

Князь Мышкин дрожащей рукой взял листок, и на несколько минут в комнате воцарилась тишина. Он прочел письмо несколько раз, с каждым разом становясь все мрачнее. Аглая заметила его настроение и спросила:

— Ну, что ты на это скажешь? Я все понимаю, но ведь какая наглость с ее стороны…

— Нет, Аглая, тут другое. Разве ты не поняла, что нет никакого генерала, никакой Швейцарии, что все это она придумала, чтобы успокоить меня! А скорее всего она с Рогожиным, и она очень страдает, иначе бы не стала писать мне. Но что у нее на уме? И правда ли так больна? Ах, как жаль, если так…

Князь вытер слезы, которые от душевной боли хлынули из глаз, и бросил письмо в огонь.

Аглая же в гневе бросилась из дома. В эмоциях, не глядя под ноги и широко шагая, она поскальзывалась на траве и падала. Вставала и снова шла, не зная, куда и зачем. Единственное, что ей в тот момент хотелось — это сбежать и никого не видеть. Забыв о всяких приличиях и стыдливости, она громко разрыдалась себе в ладоши.

Мы не знаем, сколько точно она так бродила вокруг дома: может час, а то и два часа. В гневе не ощущается ничего, кроме бурных эмоций, бьющих через край, а все физическое становится как бы на второй план и кажется совершенно незначительным.

Аглая вернулась настолько мокрая, что с нее текли тоненькие струйки. Нарядное персикового цвета платье было в грязевых пятнах. Изнуренная слезами, она вошла в гостиную, где в задумчивости сидел князь. Увидев супругу в таком состоянии, он сорвался с места и подскочил к ней, но не успев ничего сделать, получил оглушительно громкую пощечину. На минуту повисла тишина, прерываемая лишь треском огня в камине.

— Ненавижу тебя, — обессиленно произнесла Аглая, глядя куда-то сквозь супруга.

Князь ее крепко обнял, не обращая внимания на мокрую одежду.

Он действительно ее любил по-другому. Если в желании быть с Настасьей Филипповной у него была полная самоотдача ради счастья самой Настасьи, то с Аглаей он и сам обретал удовольствие. От взглядов супруги, от ее прикосновений у него всегда сладко сжималось сердце. Такого с Настасьей он никогда не ощущал. Это были две разные любви, где с одной князь спасал женщину, а с другой, помимо безвозмездной самоотдачи, удовлетворял свое глубинное эгоистичное желание, которое присуще каждому человеку.

Так как дверь была открыта, Вера, не без стыдливости обнаружив обнимающихся и заметив внушительного размера капли воды, идущие от входной двери в гостиную, поспешила принести полотенце и разогреть воду в самоваре.

Следующие пару дней Аглая Ивановна провела в тяжелой горячке. Путая имена и лица, она неизменно узнавала лишь Льва Николаевича. Хватая его рукав словно последнюю надежду, она умоляла его не оставлять ее, простить и любить хотя бы чуточку так же, как и раньше. После выздоровления между супругами больше никогда не вспоминался былой скандал. Все было так, как и прежде. Возможно, даже и лучше.