Оговорки (джен)

Высокий нескладный мальчишка, специально замедляя шаг, шел по узенькой улочке. В руке он нес небольшой футляр. Дома здесь стояли вплотную друг к другу, а с балконов домов, стоящих напротив, можно было, не утруждаясь, здороваться за руку.

Чуть позади шла девочка.

— А я говорю: не будет! Музыкант. Кантмузы. Ентмузык. Нетмузык.

— Лиза!— мальчишка остановился и сердито посмотрел на маленькую девочку в джинсовом комбинезоне. Она прицельно пнула вздувшуюся штукатурку, и огромный кусок упал на брусчатку.

— Мы просто шутим, — девочка насупилась и топнула прямо в центр куска, разломив его на несколько частей, — Ребятам так веселее в классе. Мы и так все время серьезные, то учиться, то снова учиться, постройтесь парами… Все это скучно.

— Ты понимаешь, что, когда вы так шутите, приближается конец света?

— Зачем ты говоришь мне это каждый день? Это глупости! Мама сказала, что никакого конца света не будет, и вообще сегодня день равен ночи, значит, они одинаковые, а значит, конец света — это конец тьмы тоже. — Лиза сердито дернула за кончик серебристой ленточки маленького плетеного браслета, — И вообще сегодня праздник!

— Если вы продолжите коверкать слова, конец света точно будет, а то и оба: и света, и тьмы. Весь наш мир засосет в огромную дыру, где все будет неправильно.

— Ты просто злой, Марк! Ты злой и хочешь испортить праздник! — Лиза громко шмыгнула носом и уже собралась зареветь, как прямо перед ней оказался цветной фантик.

— На, не реви. Что ты в самом деле? Не съем же я тебя. И придумали тоже. Равноденствие. Особый день. Праздник...

— Да?

— А ты ешь, — Марк подал снова ярко упакованный батончик.

— О, глазирок сырованный. Спасибо, Марк, — Лиза радостно развернула фантик.

— Ты что, специально, да? — Марк засопел, — Хочешь сломать наш мир?

— Я не мимаю лор! — Лиза возмущалась почти лениво, все ее внимание принадлежало цветной упаковке в руках.

— И не разговаривай с набитым ртом — подавишься.

— Ла дадно.

Марк тихо рыкнул и прислонился к стене. Они почти пришли.

— Я тоже хок тачу! — Лиза прислонилась к стене и засмеялась. Жизнь была хороша. Лиза шла вместе с Марком и сегодня он сам сбавил шаг, чтобы она успевала за ним, он даже дал ей конфету. Если бы Марк еще понял их игру… Ведь придумывать новые слова и свой язык так весело! Однако, Марк не понимал, только ворчал совсем как мама. Лиза дернула ногой, и листва у дома разлетелась по брусчатке.

— Хватит. Соверкать кова! — Марк вздрогнул. — Нет!

— А ты тоже их коверкаешь, а я все маме расскажу! Ты сказал: «соверкать кова»!

— Я оговорился. Перестань, — Марк схватил Лизу за руку.

— Соверкать кова! Соверкать кова!

Лиза выкрикивала и стучала свободной ладонью по стене, на которой в кривом пестром рисунке угадывалась странная надпись: мирой ин. Надпись засияла и закрутилась.

— Лиза! — Марк закричал, чувствуя, как сестра утягивает его за собой прямо в стену.

Пространство всколыхнулось, сдавило со всех сторон. Стало тяжело дышать, но тотчас все прекратилось.

Марк осторожно открыл один глаз. Лиза с хохотом прыгала по отвалившемуся куску штукатурки, разбивая его на множество маленьких частей. Показалось. И с чего бы голове болеть?

— Пойдем, Лиза, мы опоздаем, — Марк крепко сжал ручку футляра и протянул руку Лизе.

— Ты такой взрослый, такой ответственный, — Лиза хихикнула, но все же взяла Марка за руку.

— И веди себя прилично.

— Ладно-ладно.

Дети вышли из темноты узкой улочки и замерли. Все было окутано белым туманом. Он стелился по земле, вот он приблизился к детям, обнимая их за ноги ледяной влажностью воздуха.

Перед ними должен был оказаться дом Елизаветы Петровны. Вот заборчик, калитку которого запирали исключительно на ночь. Правда, сегодня он выглядел странно, словно доски пытались сбежать, а потом передумали и замерли под немыслимыми углами. Вот дом, только почему он так колышется?

Дом в самом деле выглядел необычно: казалось, что все его части сжали под прессом, а потом сбросили в кучу. Из-под кучи вытекал разноцветный ручеек.

— Долтый жом, — прошептала Лиза и прижала ладошку к губам.

— Елизавета Петровна? — Марк позвал без всякой надежды. Очевидно, что жить в этом доме было нельзя.

— Я здесь на даднем зворе! Идите скорее, я поймала ее! — раздался знакомый голос.

— Елизавета Петровна, вы, наконец, поймали мелодию, что ускользнула от вас на прошлом занятии?

— Что? Ах, да, она ускользала от меня всю неделю, но, наконец, вот оно!

Дети поспешили к заднему двору, чуть не столкнулись друг с другом, когда Елизавета Петровна вышла, держа в руках мягкий, подергивающийся розовый кусок.

— Еле поймала. Это филиное куре такое активное в это время года. Пойдёмте в дом, здесь довольно прохладно.

— Филиное куре?

— А что вы так смотрите? Прежде чем приготовить, его нужно поймать, вы же не думали, что оно вырастает прямо на полке в магазине, верно?

— Конечно, нет, — растерянно пробормотал Марк.

Лиза прижалась к брату. Сегодня учительница музыки выглядела как-то странно: и знакомо, и непривычно.

— А ты чего испугалась, Лиза? Все хорошо. Все в порядке.

— Филе не бегает. У него нет ножек, — пролепетала Лиза.

Елизавета Петровна фыркнула и вошла в дом, приглашающе махнув куском курицы. Марк покачнулся, но пошел следом.

— Вот выпей, вокан стады, — Елизавета Петровна протянула кусок стекла, по поверхности которого текла чистая вода.

— Спасибо, — Марк опустился на странную резную, изломанную конструкцию, собранную из колючих веток.

— Теревянный дабурет?

Марк поставил стакан на такую же изломанную конструкцию побольше, края которой уходили за пределы дома и терялись в тумане. Видимо, это был стеревянный дол.

От этих мыслей разболелась голова.

— Вы не начнёте занятие? — Марк рассеянно теребил ручку футляра, отчего-то ставшего очень лёгким.

— Здесь нет музыки. Она давно умерла. Мне жаль, Марк.

— О чем вы говорите? Что значит нет музыки?

— Музыкант. Кант музы. Нет музы. Нет музыки. Заклинание сказано. Она исчезла, — печально вздохнула Елизавета Петровна и отвернулась к окну.

Лиза потрясённо опустилась на соседнюю кривую конструкцию.

— Это же просто шутка. Я просто хотела придумать новое слово. Учитель языка говорил, что каждый, кто придумает новое слово, откроет для себя новый мир!

— Ты и открыла, — прошептал Марк и закрыл глаза.

— Это все...

Елизавета Петровна махнула рукой.

— Замолчи. Я все тебе объясню, только замолчи, прошу тебя!

В глазах пожилой женщины блестели слезы. Седые пряди выбились из прически. Лиза кивнула. Елизавета Петровна опустила руки и отошла.

— Ты не должна так играть словами. Такие игры создают иной мир. Опасный мир. Думаешь, филиное куре, бегающее по двору — это смешно? Отсутствие музыки — это весело?

— Прекратите. — Марк нахмурился. — Она же ещё ребенок!

— Вы в другом мире, Марк, — Елизавета Петровна вздохнула, отошла к мойке и принялась ковыряться в странной грязной ленте.

— Что это?

— Офельные карчистки. Мы их пожарим. Сегодня всё-таки праздник.

— Осеннее равноденствие? — Марк с трудом встал и подошёл к окну.

На высоких столбах брякали медные листы.

— Это литые желстья, — Елизавета Петровна встала рядом, — они всегда улетают в небо в это время. Сегодня мы подаем воду, чтобы загадать желание.

— И оно сбудется?

— Я не знаю, Марк. Мне бы очень хотелось, чтобы сбылось.

Елизавета Петровна опустила взгляд и суетливо достала чашки.

— Что мы будем пить?

— Чай. К счастью, он такой же, как в том мире.

Марк и Лиза молча наблюдали, за брошенными в каждую чашку листьями и ягодами, которые Елизавета Петровна залила кипятком.

Чай пили в тишине. Марк не понимал, как глупые оговорки его сестры выстроились в целый другой мир. Елизавета Петровна с опасением следила за гостями. Только Лиза пила чай и радостно болтала ногами.

— Спасибо за чай. Марк! Я хочу домой.

— Вы должны побыть здесь, — Елизавета Петровна неспешно собрала посуду.

— Вы не должны так поступать, — Марк подскочил.

— Лиза должна понять, что нельзя так играть словами. Слишком легко заиграться, а это опасно.

Марк сердито взмахнул рукой, подхватил футляр и пошел к выходу.

— Вы можете уйти, но тогда ты, Лиза, снова окажешься здесь. С осознанием, что ничего уже нельзя исправить. Навеки запертая в этом доме. Вынужденная каждый год видеть, чем обернулась глупая шутка. Остановись, пока не стало поздно. Я не могу задерживать вас. Но ты должна остановить это.

— Прекратите пугать мою сестру! Лиза, идём, нам пора домой.

За окнами появились первые искры. Лиза открыла рот, чтобы придумать, как можно было бы сыграть словами звёздное небо, но, посмотрев на Елизавету Петровну, замолчала.

Дети вышли во двор. Пыль сыпалась с небес, крутясь в странных завихрениях.

Скрипнул забор и рухнул на землю. Остались стоять только две калитки.

— Только ты можешь уничтожить этот мир, — Елизавета Петровна махнула рукой, скрываясь в доме, рукав задрался, и Лиза увидела маленькую серебристую фенечку.

Марк, крепко держал Лизу за руку и футляр и шел прямо, туда, откуда они, как ему казалось, пришли.

— Стой! Подожди.

— Мы должны вернуться домой, Лиза. Посмотри, как здесь опасно!

— Нет. Я. Фенечка... — Лиза посмотрела на свою руку. — Я хочу домой! — Лиза села прямо на странные корневища и заревела.

— Лиза. Лиз. Ну что ты? Ну хватит. Пойдем домой.

— Я сломала мир, — Лиза схватилась за мягкую куртку брата.

— Ну хватит, ну что ты, ну починим. Скажем заклинание и починим.

Из дома вновь вышла Елизавета Петровна.

— Догадались, наконец. Каких-то сорок лет.

— О чем вы? Мы сейчас же идём домой.

— Марк. Подожди. Вы вернётесь домой. Я скажу заклинание. Но ты должен крепко держать Лизу.

— Ладно, — Марк взял сестру за руку и медленно отошёл в сторону.

Лиза смотрела на старуху. Ей стало страшно. Кто это? И почему у нее фенечка? Такая же серебристая, как у самой Лизы. Бабушки не носят фенечки. К тому же эта явно мала для Елизаветы Петровны.

— Догадалась? Теперь держись. Если удержитесь, вернётесь вместе.

— А если нет? — Лиза прервала поднявшую руки старуху.

— Попробуем через год. Ты ничего не вспомнишь.

— Лиза? — Марк дернулся.

— Азил. Крам. Олыбен. Огечин. Возвращайтесь домой.

Глаза запорошило пылью. Лиза чувствовала, как цепкие пальцы скользят в ее руке.

— Фенечка! Держи ее!

Жёсткая рука протиснулась под полосой лент, что с треском лопнули.

— Ты закончила? Или передумала идти на занятие в честь праздника?

Лиза открыла глаза. Все закончилось. У стены дома весело улыбался Марк, в его руках был тот же футляр. Та же улица. Тот же дом преподавательницы музыки в конце. Разбитой плитки не было.

— Бежим! — Лиза взвизгнула и помчалась вперёд.

— Стой! Там дорога. Лиза!

Раздался глухой удар. Лиза обернулась. На старой брусчатке лежал огромный кусок разбитой штукатурки.

— Вовремя ты... Понеслась, — Марк взъерошил волосы. — Пойдем-ка отсюда, пока ещё что-нибудь не отпало.

Лиза шла по брусчатке, крепко держа Марка за руку.

— Авторожно остомобиль, — Марк фыркнул.

— Ты был прав.

— Что?

— Не стоит коверкать слова просто так, а то ещё попадешь куда-нибудь не туда.

Марк удивлённо смотрел на сестру.

— Ты в порядке? Испугалась?

— Я просто подумала: что если слова и правда меняют мир? Я хотела бы сделать его лучше, а не испортить.

— Малышка, все будет нормально.

— Да.

Марк удивлённо поднял бровь.

— А повозмущаться, что ты уже большая?

— Нет. Я ещё маленькая, мне можно, — Лиза рассмеялась и крепче взялась за руку брата.

Они успеют на урок вовремя. Обязательно успеют.

За спиной под чьим-то ногами хрустнула штукатурка.