Лидер (джен)

Том Риддл был доволен и горд — собой, естественно. Теперь можно было с уверенностью заявлять, что он, никому не известный нищий полукровка, сделал невозможное — не просто стал своим на Слизерине — Слизерин стал его. Скоро все эти родовитые мальчики и девочки будут послушны щелчку его пальцев, некоторые — уже. И какие! Он правильно начал с самых сложных задач. Мальсибер, Лестрейнджи, Эйвери, Нотт… Верхушка. Лучшие. И главное — дети тех, кто сидит в Визенгамоте. Вырастет он — вырастут и они, а значит, Магическая Британия будет под его контролем. Другой вопрос, должна ли она об этом знать?

Ответ был однозначным. Нет, руководить из тени, как Дамблдор — это не его. Том хотел всего. В том числе и славы. Нет, не сразу — уж он-то прекрасно знал, что так не бывает. Но то, что он провернул у директора прямо под носом, уже давало Тому повод для гордости.

Теперь ему нужна экспансия. Конечно, все те, кто зависит от группы его верных соратников, пойдут за ними как миленькие, но все же ему нужны не только они. А в идеале еще и те (или то), с помощью чего он мог бы их контролировать. Лично.

Том прекрасно понимал, что старшее поколение — родители тех, кто составлял костяк его группы, его Вальпургиевых рыцарей, принимают его не просто так. И что его харизма прекрасно работает со сверстниками, но со старшим поколением все несколько, а если точнее, намного иначе. И все эти улыбающиеся старшие Эйвери, Лестрейнджи, Мальсиберы, Нотты, Селвины и прочие могут представлять для него реальную опасность. А главное, использовать его в своих целях.

Ну, пока его цели совпадают с их, Том ничего не имеет против. Но он не настолько глуп, чтобы считать, что так будет всегда. Он, претендующий — и по праву! — на наследие Слизерина, не будет служить никому! А значит, нужны определенные меры. Иначе магическая Британия не склонится перед ним. Ждать, пока умрут старшие и власть перейдет к его «друзьям и соратникам» естественным путем, Том не хотел — слишком долго.

Он ненавидел их всех — спокойной, холодной ненавистью, — тех, кто «родился с золотой ложкой во рту». Они и представить не могли, через что ему пришлось пройти, чтобы стать тем, кем он стал сейчас.

* * *

Альбус Дамблдор гордился собой как никогда раньше. Еще бы: он наконец вырастил настоящего лидера, и такого, что никто не свяжет его с ним. Полукровка поведет за собой аристократов — и останется только напомнить об этом в правильный момент. Они же разумны. Они не смогут не увидеть, что по силе и качеству магии давно проигрывают — самые сильные маги — сплошь полукровки… И примеров тому множество, хотя бы он сам.

Том не доверял ему — с самого начала, возможно, идея иллюзии огня на шкафу была слишком радикальной, но, кажется, именно это недоверие помогло Тому Риддлу, за которым никто не стоял, стать своим на Слизерине, а затем и среди чистокровных. Правильно Альбус приметил в мальчишке и хитрость, и непомерные амбиции, и тогда еще ничем не оправданную гордость — все это прекрасно пошло в ход. И если так будет продолжаться, и за Томом Риддлом, хоть и возомнившим себя наследником Слизерина, но полукровкой, пойдут аристократы — а они пойдут! — он скоро станет козырной картой Альбуса, реабилитируя одним своим существованием всех полукровок, а раз так, то и магглов, ведь отец его — самый настоящий маггл. Да, Альбус проверял.

Как передать Тому информацию про семейство Риддлов, живущих и здравствующих в Литтл-Хэнглтоне, он прекрасно знал: достаточно положить несколько маггловских газет вместе с магическими в раздел периодики — он так уже делал. Мальчику, точнее, уже юноше, наверное, будет прекрасным стимулом явиться в дом отца признанным магической аристократией молодым и сильным политиком! Кажется, Альбус уже представлял себе ход мыслей Тома: «Все они будут локти кусать, как только его увидят — и особенно когда узнают, какое место он занял в этой жизни», как-то так…

А он… он неожиданно поддержит какое-нибудь из его начинаний, попроще и без далеко идущих последствий. И затем объявит, что всегда гордился таким учеником, который смог подняться от безродного полукровки до воистину прекрасных высот! И намекнет, что здесь не могло обойтись без волшебства…

Отрицать Том ничего не сможет, как не сможет поклясться, что он не есть тот, кем является.

И все завиральные идеи чистокровных, ведущие к окончательному вырождению, будут повержены единым махом, потому что Том умен, а значит, не оставит своим последователям, которых уже немало, особой свободы выбора. Те, кто выбрал его, должны будут идти за ним и дальше.

Да, и на это тоже стоит намекнуть. Положить что-нибудь про сицилийскую мафию или якудза… или нет, пожалуй, он лучше использует наработки Геллерта.

* * *

В малой гостиной дома Лестрейджей находилось во всех отношениях замечательное общество — главы семей тех, кто, по их же мнению, что-то значил в магической Британии. Этот «клуб по интересам» собирался регулярно, не реже двух раз в месяц — им было чем заняться и что обговорить. Без их ведома и одобрения в их стране не должно происходить ничего.

Но в последнее время происходило…

Однако самое тревожащее уже давно единым решением умалчивалось — только в самом узком кругу, под пологом тишины говорилось об ослаблении аристократической верхушки: семьи мельчали от поколения к поколению, и дело было отнюдь не в том, что старики считали, что «раньше и трава была зеленей, и небо поярче».

Полукровки были сильнее — это приходилось признавать. Один только Дамблдор чего стоил. Но сдавать свои позиции? Невозможно…

Молодому и многообещающему полукровке, запудрившему головы большинству наследников, кости перемывали многократно и со вкусом, но сбрасывать со счетов его никто не собирался. Наоборот… В этот раз высокое собрание почти единогласно решило принять Тома Риддла как возможного наследника Слизерина и усилить его неприязнь к магглам — досье Риддла из них не читал только самый ленивый, мистер Крэбб-старший, который удовольствовался кратким изложением его своим приятелем, мистером Гойлом.

Мальчик из приюта не может любить тех, с кем рос, и не любил. Это было проверено. Семья, точнее отец и родственники по его линии, бастарда не искали, но если бы Том навел контакты с ними, возможно, его мнение могло и перемениться. Конечно, в том случае, если его признали бы наследником — других детей у Риддла-старшего не было. А значит, необходимо сделать так, чтобы семья Риддла-младшего ни в коем случае не приняла.

— Вполне симпатичный юноша, кстати, и явно в отца. Я склоняюсь к тому, что примут, — прогудел Гойл-старший.

— Смазливой внешности недостаточно…

— Лучший ученик потока — это тоже мелочи, коллега? Вот явится к ним сильный маг…

— И попросту заколдует. И получит наследство. Я бы так и сделал…

— Это недопустимо. Тогда он будет меньше нуждаться, а значит, медленней двигаться в нужную нам сторону.

— Мне не очень нравится ваша идея с клишированием Ку-клукс-клана, особенно при участии наших отпрысков.

— Им будет полезно немного повоевать — глядишь, дури меньше останется.

— Не слишком ли это… экстремально?

— Чистокровным это в любом случае не грозит.

— Но…

— Думаю, мы все же вынуждены пойти на крайние меры, иначе нас просто сметут. Грязнокровок и иже с ними необходимо проредить…

— И займется этим полукровка.

— Какая ирония…

— Надо будет надоумить их, что кровь Слизерина не могла разбавляться…

— Ну, после того как Гонты собрали, так сказать, максимальную концентрацию…

— И что из этого получилось?

— Как — что? Вполне талантливый мальчик.

— С участием маггла.

— Вы что, решили поддержать ту ересь, что несет Дамблдор?

— Я просто задумываюсь, а почему, собственно, так происходит…

— Вот и думайте. Молча.

— Я хочу лучшего будущего для наших семей!

— Дамблдор тоже говорит, что хочет лучшего будущего. Для всей магической Британии. Вас устраивают его меры?

— Ни в коем разе!

— Значит, вы все-таки с нами. А я уже готовил Обливиэйт.

— Можете попробовать. Давно хотел испытать свою защиту.

— Обливиэйт.

— Благодарю. Да, Дамблдор уже слишком носится со своими грязнокровками. И в Министерство очередного протащил недавно, слышали?..

— Эту тенденцию нужно ломать!

— Полагаете, Риддл справится? Из него получится хороший политик?

— Ну, при правильном руководстве справится. И препятствовать ему вряд ли будут — при его-то происхождении. Полукровкам Дамблдор нынче все дороги открыл…

— А зачем нам политик? Нам нужен тот, кто проложит дорогу к власти нашим потомкам. И хватит с него.

— Возможно, вы правы. И да, нужно окончательно рассорить его с предками.

* * *

Том Риддл, принятый как равный в Лестрейндж-мэноре, сидел в лаборатории, куда ему дали свободный доступ — руки работали, автоматически подбирая элементы для очередной головоломной идеи, а мысли были заняты совсем другим.

То, что лорд Лестрейндж владел информацией о его отце, оказалось громом среди ясного неба. Но как тот преподнес ситуацию… Том едва не сорвался с места, чтобы не пойти и не покарать недостойного — недостойного прежде всего его матери, ее крови, ее наследства. Чертов маггл. Нужно будет с ним разобраться.

Но почему у него такое чувство, словно его подталкивают куда-то? Он пока не решался на легилименцию — скорее всего, у хозяев немало способов защиты. Может быть, и правильно, что об этом его таланте никто не осведомлен, хотя это как раз то, что стоит проверить. И вот тогда он даст себе волю. В конце концов, он должен знать, что они ему прочат и чего ждут. В добрую волю «таких вот» он не верил ни на кнат. Впрочем, как и Дамблдору. Верить нельзя никому, кроме себя самого.

А это значило одно: его ближний круг должен быть ему полностью подконтролен. И в библиотеке Лестрейнджей он как раз нашел недостающее звено. Дамблдор, подкладывавший свою информацию, даже сам не предполагал, как он был полезен Тому…

Нет, никаких меток на внутренней стороне плеча он делать не будет — он сделает так, чтоб носить его метку считалось честью для… да для любого. Это будет возможность дать сигнал вызова, и он подаст это, как знак своего особого расположения — по сигналу он сможет вызволить из неприятностей любого, кто им отмечен. Это будет цепь, которая соберет их всех вместе, ведь плата за спасение — ответное спасение. Это справедливо!

Да, примерно такой смысл будет у его речи перед теми, из кого он намерен строить свой Ближний круг. И ни один не будет знать, что через Метку он сможет кое-что контролировать. Делиться своими мыслями — так, чтобы они считали их собственными. Делиться чувствами — может быть, хотя бы тогда его ненависть перестанет быть такой жгучей и перехватывать горло, путая мысли. Он поделится… И они это примут, он знал.

Но старшие… глупо надеяться, что они настолько просты, что не попробуют разобраться в его заклинании. Не те это люди, чтобы позволить ему контролировать своих потомков. А значит, нужно бить на опережение.

Идея родилась буквально за несколько часов — все-таки он гений! — и была истинно по-слизерински изящной. Напрямую навредить хозяевам мэноров, где он будет гостить этим летом, Том не сумеет, как не сумеет и гостям ежегодного приема, на который он приглашен к Малфоям в августе — где собирается весь цвет британской магической аристократии. Защиты слишком хороши — но он ни в коем случае не будет даже пытаться их ломать. И обходить — тоже.

Зелье, которое вызовет душевный подъем — вот то, что он собирался сделать. Чудесная добавка к Огденскому… и некоторым десертам. А то, что у всего есть последствия, и в данном случае это должна быть легкая слабость с простудой, которую здесь все привыкли лечить Бодроперцовым… А уже его применение вызовет то, чего здесь боятся все до единого, особенно взрослые маги — симптомы драконьей оспы знали все. Но это будет вовсе не драконья оспа…

Вот только лечить будут ее. И противодраконья сыворотка станет настоящим ядом — медленным, но верным. И ни одна душа не сможет связать тот прием и последовавшую за ним небольшую эпидемию, которая скосит исключительно старшее поколение аристократов.

Потому что для «своих» он приготовит тоник, который просто снимет симптомы простуды и придаст сил. Отличная идея, просто блестящая. И у него еще целых два года, чтобы это реализовать на подопытных, проверить и перепроверить. Метки он будет раздавать… нет, награждать ими своих последователей перед окончанием школы — мало ли что может заподозрить директор, которому Дамблдор уже в каждое ухо поет?

А пока он сделает вид, что принимает все их доброжелательные маски за чистую монету.

* * *

Том Риддл был доволен и горд — собой, естественно. За эти два года он успел многое. Теперь уже трижды застраховал свою жизнь. Расширил Ближний круг и сделал его таким, что туда стремились практически все мало-мальски стоящие — с его точки зрения, разумеется, — чистокровные сверстники и даже кое-кто постарше. Он получил выход на Блэков, и это давало надежду на его скорую и абсолютную победу в среде аристократов. Потому что именно их руками он собирался вознести себя на верхушку магического общества. Почему ими? Да потому, что он их презирал гораздо больше остальных.

Полукровки, особенно такие, как он, не вызывали у недавно самопровозглашенного Лорда Волдеморта такой неприязни — правда, лишь те, кто был упорен, имел какую-то цель и к ней шел. Им он тоже предложит… кое-что. Когда окончательно встанет на ноги и казна Вальпургиевых рыцарей наполнится.

Настало время действий. Ежегодный прием у Малфоев прошел без проблем, как и замена Огденского и десертов — прекрасно, что у них не готовят домовики — с транспортировкой заказа всегда можно разобраться втайне ото всех. Тем более что кое-кто об этом даже и не вспомнит. Поветрие «драконьей оспы» уже началось, и пока все шло ровно так, как он и предполагал. Самое время для меток — он же пообещал спасти — он и спасет. Тем более что не всем своим близким друзьям он дал тоник-противоядие сразу.

Да, Метку его последователи приняли с энтузиазмом, как он и предполагал. Он был героем, обещавшим защиту и спасение в трудный момент. И он действительно делился, так что те, кто особо отличился, не успели даже почувствовать симптомов — легкая простуда, которую он помог вылечить, не перешла ни во что серьезное.

Но вылечить старших… Надо сказать, просили далеко не все. Оказалось, немало его сподвижников даже рады тому, что больше им никто не будет указывать. А кое-кто, как выяснилось, вообще ненавидел собственных родителей. И это, конечно, передалось в какой-то мере Лорду Метки, как мысленно называл себя Том.

Когда же его спрашивали, не может ли он помочь родителям, Том вздыхал и пожимал плечами — мол, без метки — никак. И несколько человек решились…

Он чувствовал, как растет его не просто сила — могущество. Его словно разрывало изнутри… И в это время к нему, как к океану, потекли реки — но не только силы, не только эмоций. Беспомощность перед лицом смерти. Страх. Облегчение от того, что все закончилось. Жадность. Злоба. Все его последователи до единого готовы были вцепиться зубами в глотку того, кто претендовал бы на их наследство. А родственники были у многих — претендентов хватало. И сказать, что их помыслы были чисты… хотя и у самих наследников в большинстве своем было не лучше. Вместе держались немногие — например, братья Лестрейнджи готовы были стоять друг за друга до последнего. «До последнего дальнего родственника», — язвительно подумал Том.

Мерзость. Как хорошо, что у него никого нет. И не будет — чтобы не было вот такого. Никогда. Тому казалось, что он медленно сходит с ума. Сколько еще можно терпеть подобное? Злорадство при вскрытии завещаний, одного за другим. А уж мысли и чувства при погребении — а его приглашали! И это было неожиданным мучением.

Впрочем, он нашел выход… Слегка нажимая на метку, он отдавал мерзость назад. Делился щедро — ему и своей тьмы хватало. Но уходя, она возвращалась — и куда больше, чем было. Все внутри заполняло что-то черное, родное и жгучее… Пока он не решил перенести все это — ну хотя бы на того, кто так долго противился тому, чтобы присоединиться к нему. Точно. Все те, кто отверг его предложение, должны быть наказаны — и будут!

От решения он испытал облегчение, словно сбросил невидимые путы.

Он еще никогда не произносил этого заклинания с таким наслаждением:

— Круцио… Авада Кедавра…

А Тьма продолжала расти, не давая больше ни единой передышки.