Но не тут-то было... (джен)

— Я, Гермиона Джин Грейнджер, торжественно клянусь, что буду добросовестно выполнять обязанности Министра магии Великобритании и в полную меру моих сил буду поддерживать, охранять и защищать Конвенцию магов, соблюдать неукоснительно законы Международной конфедерации магов.

Голос Гермионы отразился эхом от свода зала номер десять, где сегодня собрались, помимо полного состава Визенгамота, практически все сотрудники Министерства магии: от Отдела магического правопорядка — те все как один быстро строчили золотыми перьями на своих пергаментах — до Отдела магического хозяйства, выделявшегося своими синими халатами в плотной массе лиловых мантий членов Визенгамота.

Сегодня в зале номер десять, разумеется, не было никакого кресла для подсудимых. В центре огромного просторного зала стояла трибуна, за которой и произнесла слова клятвы Гермиона.

Кингсли Бруствер, как предшественник, первым пожал руку новой госпоже Министру магии под бурные овации присутствующих. Овации эти были в большинстве своём искренние и восторженные — магическое сообщество считало, что лучшего кандидата на должность Министра магии после того, как Бруствер подал в отставку, не найти.

Констанция Пикеринг, руководитель оперативной группы по защите Статута о Секретности, приколола к мантии Гермионы специальный знак Министра, похожий на Орден Мерлина Первой степени.

Впереди были колдофотосессия и фуршет, подарки и поздравления. А пока Гермиона, улизнув от нацелившегося на неё Прытко Бетящего Пера — преемника Прытко Пишущего — секретным лифтом проскочила в свой теперь кабинет Министра магии на первом уровне, чтобы, наконец, снять каблуки и немного побыть в тишине.

Она с наслаждением скинула туфли прямо у двери и с облегчением плюхнулась в кресло министра. Но не тут-то было…

Она вылетела как камень из пращи, радуясь в полёте, что кресло стояло боком, иначе бы ей было не избежать экстренной встречи с массивным столом.

Приземлившись возле аквариума, Гермиона воинственно вскочила, решив, что с золотыми рыбками она разберётся потом — они явно хихикали над ней, пуская пузырьки.

В другой ситуации она бы тоже посмеялась, но сейчас нервы последних дней были слишком накручены, чтобы нормально реагировать на чью-то идиотскую шутку.

Поразмыслить о казусе Гермиона не успела, потому что в кабинет ворвались одновременно Кингсли Бруствер, Гарри Поттер, Джинни Уизли и Рон. Тоже Уизли.

Гермиона постаралась придать лицу безмятежное выражение и сделала приглашающий жест к столу, мол, присаживайтесь, гости дорогие.

Рон подошёл и обнял её, и ещё минуту назад для неё бы было это самым нужным на свете — именно его поддержка и понимание. Но сейчас Гермиону занимал больше вопрос, разовой ли была акция по выкидыванию её из кресла или нет.

Проверять при всех не хотелось, но и стоять в собственном теперь кабинете, тогда как другие шумно рассаживались, было глупо.

— Кингсли! — помахала рукой Гермиона. — Можно тебя попросить сесть на своё место, которое ты занимал больше двадцати лет.

— Ну, скажем, в кресле мне немного довелось сидеть, — добродушно прогудел Кингсли. — Сама понимаешь, сидеть больно-то не получится. Всё больше бегать!

Гермиона для вида посмеялась со всеми, подошла к креслу, пощупала его, потом почти без фальши сказала:

— Ну, раз ты не садишься, то и я постою!

Рон откупорил шампанское, Джинни стала ловить полные фужеры и ставить их на стол, Кингсли же принялся выуживать из сейфа срочные бумаги.

— Прости, Гермиона, я не успел передать Гарри последние постановления для Аврората.

— Ничего-ничего, — радостно воскликнула Гермиона. — До фуршета надо всё сделать, чтобы сегодня ни на что не отвлекаться. Надеюсь, у нас есть ещё пара минут.

— Гарри, подпиши вот здесь, — Кингсли шлёпнул документы на стол на стороне Гермионы — остальной стол залили подпрыгивающие фужеры.

Гарри наклонился, чтобы поставить свою подпись, но боком это было делать не очень удобно.

— Гермиона, не возражаешь? — спросил Гарри и указал на злополучное кресло.

— Нет, что ты! Садись, конечно, — беззаботно сказала Гермиона.

А вдруг сейчас кресло выкинет Гарри?

Гарри уселся, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и старательно вывел свою подпись под всеми бумагами.

— Вот здесь ещё, Гарри, — протянул ему Кингсли последний пергамент с эмблемой Визенгамота, зачарованный так, что только после подписания на нём оживала и печать главного судебного органа магов, и девиз на латыни, появлявшийся вверху документа — «Ignorantia juris neminem excusat», что означало, как известно, «Незнание закона не может служить оправданием».

Гарри поднялся, что-то уточняя у Кингсли, оставив документ на столе просохнуть, а Гермиона, вздохнув с облегчением, наконец-таки уселась в своё кресло. Как же хотелось вытянуть ноги хотя бы на три минуты! Но не тут-то было…

Удар о столешницу был такой резкий, что фужеры попадали на стол, а Рон и Джинни, замерев на секунду от испуга, напротив, чуть не под стол, когда Гермиона оторвала лоб от столешницы, явив всеобщему взору кусочек надписи на латыни: «Незнание…»

У Гермионы началась истерика, хотя вообще-то она считала свой характер по отношению к работе стойким нордическим — это определение она как-то вычитала в одной книге, и оно ей очень нравилось. Рон и Джинни, желая замять своё недостойное поведение, всячески успокаивали Гермиону и убеждали, что им бы ни за что в голову не пришло так шутить. Гарри с недоумением шлёпнулся в кресло и несколько раз в нём подпрыгнул — Гермиона, знамо дело, после второго катапультирования в нём не осталась, а Кингсли задумчиво тёр подбородок, прежде чем решился сказать то, что просилось с языка.

— Гермиона, я не хочу тебя огорчать, но, видимо, магия Министерства магии по каким-то причинам не желает признавать твою инаугурацию.

Рон, вмиг став серьёзным, первым делом закрыл кабинет.

— А вот с этого места, Кингсли, поподробнее. Чего это игуана-рация не признаёт магию Гермионы?

— Инаугурация, — машинально поправила Гермиона.

— Да Мерлин с ней! — вышел из себя Рон. — Что не так? Гарри-то вон сидит себе спокойно! Или? Нет…

Все уставились на Гарри. Кажется, было слышно, как работают шестерёнки мозгов в кабинете.

— Что? — бестолково спросил Гарри. — Да при чём тут я? Да ладно…

— Гарри, а ведь твоя кандидатура тоже была в списках на саммите, — напряжённо сказала Гермиона.

— Ну и что, мало ли я на ком где был!

Рон прыснул. Джинни фыркнула, безуспешно стараясь выдать фырканье за кашель.

— Гарри, дай-ка я попробую, — пробасил Кингсли.

Гарри поспешно поднялся.

Кингсли, прежде чем сесть, отвернул кресло к стене, потом осторожно сел на самый краешек.

Только его тренированность не позволила ему впечататься в стенку. Он среагировал мгновенно, успев вскочить на ноги.

— Что это? — слабым голосом спросила Гермиона.

— Я в своё время подписывал неразглашение тайны, но я уже не Министр, да и круг лиц, здесь присутствующих, пользуется моим безграничным доверием, — сказал Бруствер. — Кресло Министра магии признаёт только действующего Министра, чтобы не велось грязной игры или кто-либо не занял это место неподобающе.

— А как же Пий Толстоватый! — тут же парировала Гермиона.

— А ты видела его хоть раз сидящим в этом кресле? Ну, вы и были в Министерстве тогда один раз. А я тебе скажу, во время правления Толстоватого этого кресла здесь не было, его убрали под предлогом ревматизма Пия, мол, ему нужен был специальный стул с встроенным поясом-корсетом. Наверное, приложился пару раз лбом о стол… — Кингсли глянул на Гермиону и поспешно добавил: — Прости!

— Ничего… — с достоинством ответила Гермиона. — Что будем делать? В принципе, я могу вернуться в свой Отдел магического регулирования. Но что мы скажем журналистам и общественности?

— Не надо ничего никому говорить, — твёрдо сказал Гарри. — Я точно не собирался быть Министром, считай, что у кресла помутнение рассудка. И потом, это всего лишь кресло.

— Не скажи, — покачала головой Джинни и кивнула на портрет Улика Гампа, первого Министра магии, который был больше похож на сбрендившую лягушку, чем на министра.

— Но Джинни, это просто какое-то недоразумение! — гнул своё Гарри. — Никто никогда в трезвой памяти не назначил бы меня Министром магии!

— В трезвой — нет… — как-то странно посмотрел на Гарри Рон.

— Что?

— Да так, ерунда…

— Рон, да говори уже!

— Да вспомнил… Помнишь, сто лет назад, когда мы в школе ещё учились, ну Амбридж тогда ещё была, Трелони на своём уроке однажды сказала, что ты не умрёшь юным, а станешь Министром магии и отцом двенадцати детей?

Молчание можно было пощупать, разве что золотые рыбки обсуждали новости последнего часа, уж больно довольный у них был вид.

— Гарри… — вдруг спросила Джинни. — Гарри, у тебя ведь трое детей, правда?

— Вроде да, — растерянно произнёс Гарри.

— Вроде? Ты что, сомневаешься? — в воздухе запахло летучемышинным сглазом.

— Да ну, Джинни, ну что за ерунда тебе в голову пришла, — отмахнулся Гарри. — Трое, конечно.

Гермиона одна не принимала участие в дискуссии после того, как все кинулись делиться мнениями и выдвигать догадки.

— Слушайте, — наконец подала она голос, и все сразу стихли. — А Трелони произносила это как пророчество? Меня же не было тогда, я же бросила прорицания.

— Да бред обычный, — быстро сказал Рон. — Так, решила, наверное, Амбридж позлить. Она ж Гарри предсказывала смерть каждый урок по три раза, а тут что-то перемкнуло. Вот я и вспомнил.

— Пророчества, которые уже сбылись, не светятся, верно? — теперь Гермиона обращалась только к Кингсли.

Он удивлённо кивнул.

— Если мы найдём это пророчество в Зале пророчеств, мы точно будем знать, имело ли оно место быть.

— Гермиона, ты же была там. Не зная, что именно ищешь, можно месяцами бродить между стеллажей.

— Ничего, до пятницы я совершенно свободна, — спокойно сказала Гермиона. — А это я пока оставлю здесь.

Она сняла с шеи знак Министра магии, похожий на Орден Мерлина Первой степени, и положила его на стол.

Рон машинально кинул взгляд на значок.

— Мерлиновы яйца! — неожиданно выкрикнул он.

— Не яйца, а просто Мерлин, — с раздражением сказала Гермиона и невольно тоже посмотрела на значок, который видела сто раз на картинке — бюст великого чародея Мерлина.

Но не тут-то было…

На значке на самом деле были нарисованы… яйца. По крайней мере, эти овальные кругляшки очень на них походили.

Гермиона посмотрела на Кингсли, Кингсли на Гарри, Гарри на Джинни и Рона, Рон на Гермиону.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? — с шипением сказала Гермиона.

 

В Зале пророчеств, находящемся в вечном сумраке, не было видно краёв. Под сводами высоченного, как в храме, потолка терялись многочисленные стеллажи с тысячью полок. Целый город стеллажей причудливым лабиринтом выстроился на минус девятом этаже Министерства. Гермиона думала, что Хранитель Зала пророчеств поможет им.

Но не тут-то было…

Вся последняя неделя слилась в один абсурдный кошмар. Сначала ей пришлось улыбаться журналистам и международным гостям на мнимом фуршете — Бруствер настоял на том, что не стоит баламутить общественность столь неожиданными заявлениями, как отказ кабинета принять новую хозяйку. Потом проводить срочные совещания и конференции для полного вступления в должность. А в промежутке между докладами и выступлениями наведываться в Отдел тайн, чтобы попытаться разыскать пророчество.

В конце концов, Рон с Гарри убедили Гермиону явиться к Трелони и выспросить у неё деликатно о том, в какой степени вменяемости она была во время произнесения так называемого пророчества.

 

Сибилла Трелони, в кабинете которой было душно больше обычного, начала стенать ещё с порога, с того момента, как Гермиона просунула свою голову в её чердачную дверь в классе прорицаний.

— О, моя дорогая! Я знала, что вы придёте ко мне, спустя столько лет. Я вижу над вами тёмное облако несчастий. Число тридцать шесть взяло вас в круг, оно так просто не выпускает свою жертву, — нараспев запричитала Сибилла и тут же совсем другим тоном буднично обратилась к Гарри: — Мой дорогой, не затруднит вас поставить чайник?

— Что там не так с числом? — нетерпеливо вернул Сибиллу Трелони в русло разговора Рон — голова знатно кружилась от всех её благовоний.

— Какое число? А! Тридцать шесть. Дорогуша, вам не посчастливилось стать тридцать шестым Министром магии, и я боюсь ошибиться, но быть вам на этом посту придётся совсем недолго, если вы не проникнитесь числом зверя.

— Какого зверя? — шёпотом спросил Гарри у Рона.

— Профессор Трелони говорит о сумме всех чисел от одного до тридцати шести, — ровным голосом ответила Гарри Гермиона. — Получается число зверя, а именно…

— Да! Да-да! О, моя дорогая, я так рада, что вы всё же задумались о смысле бытия! Шестьсот шестьдесят шесть — это знак!

— Вы ещё вспомните, что у фортепиано тридцать шесть чёрных клавиш, — скрестила руки на груди Гермиона.

Ей стал надоедать этот цирк.

— И число клеток для игры в горо-горо-сёги равно тридцати шести! — не чувствуя сарказма, подхватила Сибилла. — Древнекитайский трактат содержал тридцать шесть стратагем, укороченная колода карт вмещает в себе тридцать шесть листов! Японский художник Хокусай написал «Тридцать шесть видов горы Фудзи», и даже нормальная температура тела человека равна тридцати шести градусам! Магия тридцати шести повсюду.

— По-видимому, у вас отличная от нормальной температура, — пробормотала Гермиона и решительно поднялась. — Зря я вас послушала, мальчики. С меня хватит.

Она двинулась к верёвочной лестнице, намереваясь поставить ногу на первую ступеньку.

Но не тут-то было…

— Яйца Мерлина укажут путь. Найди второе, ударь по первому; коль выдержит второе, быть ему первым, а второе из первого останется, уступив первое второму, — раздался вдруг резкий металлический голос.

— Что за бред? — спросила Гермиона, опасно балансируя занемевшей ногой, которая так и не наступила на ступеньку.

— Простите, дорогая, что-то я себя неважно чувствую, — сказал Гарри тоненьким голоском, глядя на откашливающуюся Трелони и думая, что всё это он уже видел.

Из Хогвартса они вышли в полном молчании.

— Не говорите мне ничего, — посоветовала Гермиона.

— И не собирался, — пожал плечами Рон. — Я думаю.

— Не знала, что ты умеешь, — с раздражением сказала Гермиона. — Ну и что мы узнали?

— Что есть первое, а есть второе, — спокойно сказал Гарри. — И это не перемена блюд.

— Друг, поздравляю тебя, — хлопнул Рон по плечу Гарри. — К сорока годам ты научился считать до двух.

— Понятно, что речь о пророчествах, — как ни в чём не бывало продолжил Гарри. — Если считать, что первое — то, где Трелони предсказала мне должность Министра магии, то второе — то, где это опровергается и разрешается кому-то ещё занять пост.

— И этот второй — кто-то из нас, но не я, — подытожил Рон и наткнулся на остановившаяся внезапно Гермиону.

— Слушайте, — решительно сказала кандидатура номер два, — я бы уже сдалась, но мне за державу обидно. Я буду не я, если не разыщу эту дурацкое пророчество.

И они искали. И снова искали, не забывая главного закона Зала пророчества — нельзя ни под каким предлогом прикасаться к стеклянным шарикам, только если они не имеют к тебе прямого отношения.

— Интересно, а как Хранители размещают шары на стеллажах? — спросил внезапно Рон, зависая под потолком на уровне одной из верхних полок N-ного по счёту ряда на липучках Уизли. — Левитировать-то их нельзя.

— Они несутся, — мрачно сказала Гермиона снизу.

— Не знаю, — пожал плечами Гарри, проползая по стене в соседнем ряду от Рона на таких же липучках.

— Наверное, они Избранные, — выдвинула свою версию Джинни, разглядывая шарики в середине того ряда, где находилась.

— Со шрамом! — подхватил Рон. — Хотят их пророчества свести с ума, но не тут-то было!

Раздался грохот.

— Гарри, ты чего? — кинулась к свалившемуся с высоты Гарри Джинни.

— Шрам… — сказал Гарри.

— Он же у тебя не болел девятнадцать лет, — удивилась Джинни.

— Шрам, — повторил Гарри. — У Дамблдора шрам.

— Гарри, ты ударился? — спросил Рон, приземляясь рядом с другом.

— Шрам. У Дамблдора над левой коленкой был шрам в виде Лондонского метрополитена, — как заведённый повторял Гарри.

— Где это ты видел левые коленки Дамблдора? — удивился Рон.

Но Гарри смотрел на Гермиону. Минуту они играли в гляделки, потом в глазах Гермионы промелькнуло понимание.

— Не может быть… Драный Мерлин, а я всё думаю, что же мне это напоминает!

— Да вы можете говорить не на гоббледуке, а! — нетерпеливо воскликнул Рон.

— Да, Гермиона, о чём вы? — поддержала Рона Джинни.

— Зал пророчеств… — медленно сказала Гермиона. — Стеллажи в нём стоят вкривь и вкось; с первого взгляда кажется, что это просто случайное нагромождение, чтобы специально запутать попавшего сюда. Но если посмотреть сверху, видно чётко одиннадцать кривых. Одна в центре замыкается кругом, а остальные десять разбегаются в разные стороны, иногда переплетаясь.

— Как и одиннадцать линий Лондонской подземки, — закончил Гарри.

Это открытие их настолько поразило, что ещё добрых минут пять они сидели без звука. Первым отмер нетерпеливый Рон:

— Ну и на какой станции нам искать, Гермиона?

— А вот это надо посмотреть на яйцах Мерлина.

Рон так и покатился со смеху.

— Рон, ты чего? — спросила Гермиона.

— Ой, я не могу. Прости… Представил Мерлина с татуировкой на… яйцах, с номерками.

— Да ну тебя! Это не те яйца! Тьфу, не путай меня! Я разве вам не сказала? Первым Пророком был Мерлин. Выражение "яйцо Мерлина" относится к самым первым пророчествам. Тогда ещё не было Отдела тайн, а уж тем более Министерства магии. Когда открыли Зал пророчеств, стеклянные шары перестали называть "яйцами Мерлина", потому что многие думали не в том направлении. Я нашла эту информации в старинных легендах.

Они, наспех сдав пропуска дежурному Хранителю, понеслись на первый уровень, в не-совсем-кабинет Гермионы. Она вытащила из ящика стола значок Министра и положила его на стол.

— Видите!

Поскольку увидеть хотели все сразу, над столом получился небольшой затор. Гермиона всех разогнала руками и увеличила значок.

— Энгоргио! Не загораживайте.

На значке были видны два белых яйца, ну, или предмета, чрезвычайно похожих на них. Матовая белая поверхность не была ровной. На первом были видны три маленькие пересекающиеся линии зелёного, жёлтого и красного цветов, на втором — синего и красного.

— Крупнее не могу, размывается изображение, — сказала Гермиона с азартом. — Слушайте, ответ был всё это время на поверхности!

— Думаешь? — с сомнением спросил Ро.

— Гарри, у тебя есть карта подземки? — спросила Гермиона.

— С собой нет, — покачал головой Гарри.

— У Перси должна быть! — подскочила Джинни. — Начальник он «Отдела магического транспорта» или нет? А какой уважающий специалист Министерства магии не в курсе маггловского аналога?

Она выбежала из кабинета и через несколько минут вернулась с подробной картой Лондонского метрополитена.

— Что мы должны найти? — с сомнением спросил Рон, глядя на многочисленные цветные точки и линии, которые ползли во все стороны.

— Так, зелёная линия — это Дистрикт, синяя — Пикадилли, — принялась водить пальцем по карте Гермиона и комментировать. — Красная — это у нас центральная, ну а жёлтая — кольцевая. Это понятно.

— На первом яйце пересекаются три линии, — подключилась Джинни. — Вот смотри, зелёная идёт вместе с жёлтой, потом по кольцу поднимаются и тут встречаются с красной.

— Какая там станция? — спросил Гарри, которому было плохо видно из-за очков.

— Ноттинг-хилл гейт, — отозвалась Гермиона. — Так, а если мы синюю и красную отследим, то получим вот эту точку… Холборн!

— Интересно, какой шар первый, а какой второй? — спросила Джинни.

Гермиона как-то странно посмотрела на Гарри и ответила Джинни:

— Ну, думаю, тут всё ясно. Зелёный — Слизерин, красный — Гриффиндор. Когда-то Шляпа предлагала Гарри всерьёз учиться на Слизерине, но выбрал он Гриффиндор.

— А жёлтый? — пытливо спросил Рон.

— Пуффендуй — это знак мудрости прожитых лет и взвешенности решений. Та мудрость, которая приходит с годами. Правда, Гарри?

Гарри улыбнулся:

— Ну а синий с красным… Ничего не меняется, да, Гермиона? Когтевран и Гриффиндор?

— Мужайся, Гермиона, — серьёзно сказал Рон и погладил Гермиону по голове. — Иногда возраст приходит один, а мудрость достаётся маленьким очкарикам.

Когда они отсмеялись, Гермиона спросила:

— Ну что, помощники Министра, вы готовы? Сейчас я только отправлю Кингсли самолётик.

 

Это было настоящее шоу. Под сводами Зала пророчеств — примерно в центре условной Кольцевой линии, на стеллажах сидели несколько волшебников. По команде Гермионы они одновременно вскинули палочки, и вот уже стеллаж под ними засветился жёлтыми огнями, а от соседнего побежала зелёная россыпь. Пурпурная, серая, розовые линии расчертили всегда полутёмный Зал, наполнив его радугой и светом. Голубым и синим, коричневым и бирюзовым.

Гарри с Джинни на одной метле и Рон с Гермионой на другой оттолкнулись от полок и на бреющем полёте полетели каждый в свою точку. Одни на условный Ноттинг-хилл гейм, а другие — на «станцию» Холборн.

Кингсли осталось только ждать. Но вот радостный крик Джинни слился с победным кличем Рона. Гарри и Гермиона одновременно взяли с полок тусклые шарики, которые едва теплились. Ничего страшного не произошло, значит, они отгадали всё верно.

— Думаю, надо вернуться в кабинет, — подытожил Кингсли. — Как бы чего не уронить.

Они дружной компанией вернулись на первый уровень, где хорошенько рассмотрели пророчества, положив их на стол.

— Что там говорила Трелони? — стал припоминать Рон.

— «Найди второе, ударь по первому; коль выдержит второе, быть ему первым, а второе из первого останется, уступив первое второму», — озвучила Гермиона.

— Ну так ударяй, — улыбнулся Гарри.

— Не бойся, — подбодрил Кингсли.

— Мы с тобой, — подхватил Рон.

Гермиона прицелилась в шарик Гарри и катнула свой. От удара «первый» шар закрутился волчком, покатился и упал со стола. «Второй» шар по инерции тоже покатился, но удержался на самом краю.

Раздался звук бьющегося стекла — первый шар предсказуемо разбился.

— «Гарри Поттер станет Министром магии и отцом двенадцати детей», — раздался замогильный голос, растягивающий слова, и из осколков поднялась молочная фигура.

Джинни хихикнула.

— И что теперь? — спросил снова Рон.

— Ну вроде как всё получилось, — неуверенно сказала Гермиона. — Только я так и не поняла, что там дальше.

— Так чего ты ждёшь? Садись, проверяй! — сделал приглашающий жест Рон.

Гермиона подошла к креслу, неуверенно потрогала его сидение, потом осторожно присела, готовая подскочить сразу же, если что-то пойдёт не так.

Но всё обошлось. Она убедилась, что никто её выкидывать не собирается, и, облегчённо выдохнув, уселась удобнее.

— Дай-ка я попробую, — предложил Гарри. — Ну, чтобы уж наверняка.

Но не тут-то было…

Он как бы понял, что разумно было отвернуть кресло к стене, как делал это Кингсли, но понимание пришло уже тогда, когда он обнимал большую пальму в кадке.

Секунду висела тишина.

— Я — коала, — сказал Гарри, разрядив обстановку.

И они потихоньку отпраздновали второе пришествие Гермионы на пост, а потом по очереди повылетали из кресла Министра — Рон сказал, что обязательно возьмёт на заметку идею для нового розыгрыша во «Вредилках», а потом все пошли по домам, и Гермиона только сейчас поняла, насколько же она устала за эти дни, ещё не начав толком работать.

 

А Гарри Поттер, прежде чем уединиться этой ночью с Джинни, принял некоторые меры защиты на всякий случай, потому что его терзали смутные сомнения, что предсказание Сибиллы Трелони вовсе не бред. Если «второе победило первое» — Гермиона стала министром, то «второе из первого останется, уступив первое второму» — это точно про содержание пророчества о нём, а значит, исполнится второй пункт про двенадцать детей.

Он, конечно, любил детей, но не в таком количестве.

Джинни считала так же, и тоже подстраховалась, прежде чем упасть в объятия Гарри.

Но не тут-то было…