Будни войны (джен)

Самое страшное, пожалуй, когда война становится просто обычным делом.

Неяркое рассветное солнце выглянуло из ночной мглы. В прорехи между тучами уже высунулись было первые красные лучи рассвета. Но вскоре серая пелена затянула узкие щелки, и холодное пасмурное, словно сотканное из плаща дементора утро нависло над Лондоном.

Перси тяжело вздохнул. Какие бы фокусы ни выкидывала природа, ему необходимо было явиться в министерство к восьми утра. Сегодня так же, как и три года назад. Подъем с кровати был неизбежен.

Когда привычная министерская рутина превратилась в убийственный кошмар, Перси и сам не знал.

«Ужасные изменения почти всегда происходят исподволь. Свобода испаряется каждый день по маленькой грануле. Сперва ты ничего не замечаешь, ведь не замечаем мы воздуха, которым дышим. А потом становится уже слишком поздно. Горло сжимается в тщетной потуге ухватить хоть немножечко кислорода. Но — тщетно. Тело бьется в предсмертных судорогах, а мозг отключается».

Мозг Перси еще работал. Но стоило ли этому радоваться? Осознание того, что Министерство подчиняется Тому-Кого-Не-Хочется-Называть, пришло не сразу. Потихоньку из маленьких фактов, незначительных деталей, случайных оговорок, оброненных фраз складывалась омерзительная картина.

Поначалу Перси просто закрывал на все глаза.

«Этого не может быть», — стучало в висках.

Но потом признание очевидного факта стало неизбежным. Мозг-то, к сожалению, еще работал. Хотя тело уже билось в предсмертных судорогах. Пусть и несколько иллюзорных. Пока.

Когда Амбридж возглавила Комиссию по учёту магловских выродков, Перси вдруг с ужасом понял, как глубоко он застрял. Как безнадежно завяз в болоте пособничества врагу, и выхода назад для него уже не предвиделось. На министерских работников среднего звена, к каким относился и Перси, давно были наложены чары слежения, в целях безопасности, конечно же, и исключительно для их же блага. А также чары регистрации их действий. Даже сову не послать. В какой-то момент Перси вдруг понял, что, встречаясь теперь с отцом в министерстве, старается не смотреть на него по одной-единственной причине. Чтобы не выдать своего страха, чтобы не расплакаться, бросившись тому на шею. Отец попытался бы защитить его. Ничем хорошим это бы не кончилось. Им пришлось бы убивать, и в конце концов погибли бы они сами. Пусть уж хоть отец выберется их этой трясины по возможности невредимым. Перси же вылезти отсюда, очевидно, уже не суждено.

* * *

Идиотская затея. С какого бока ни посмотришь — идиотская. Перси давно уже обдумывал то, что собирался сделать сегодня. Когда мозг включался и оценивал затею беспристрастно — на Перси накатывало отчаяние. Было очень страшно. И грустно. Перси, наверное, уже тысячу раз малодушно прощался со своей никчемной и никому не пригодившейся жизнью. Но как ни крути, а другого выхода не было. Он должен был хотя бы постараться сделать пусть самую малость. Что-нибудь. Не для того, чтобы там, за Гранью, иметь хоть малейшее оправдание. Как можно оправдать глупость, высокомерие и карьеризм? Просто для себя, в душе сохранить свою принадлежность семье, умирая, и умерев, понимать, что ты хотя бы шел в том же направлении, что и они, пытался помочь общему с родными людьми делу.

Вполне вероятно, что сегодня Перси встречал свое последнее утро. Легче или тяжелее было от этого на душе? Он не знал. Он был еще слишком молод для всех этих размышлений.

«Бывает так, что внутри натягивается струна. И плевать ей на инстинкт самосохранения, окружающую обстановку и контекст. Она требует от тебя определенных действий. Жив ты или мертв — не так важно».

Перси невольно ухмыльнулся своим мыслям. Сколько пафоса. Все же братья были правы, с детства называя его занудой. Даже вокруг своей предполагаемой смерти он развел столько…

Перси тряхнул головой и решительно вышел из дома. В груди кольнуло: «Я даже не попрощался с ним, не обошел в последний раз пару маленьких комнат, не провел рукой по круглому столику в прихожей, не коснулся перил балкона». Сентиментальное сердце просило вернутся, но Перси решительно отмел этот жалкий порыв и аппарировал.

В Министерстве все было как обычно. Пожиратели уже практически не скрывались, расхаживая по коридорам. Перси невольно представил, как набросятся они на него, когда — или все-таки если — застанут его с поличным. Мороз пробежал по спине от яркой картинки выпущенных наружу кишок и бьющегося в судороге искаженного болью лица.

«Ты сам загнал себя в этот угол, — прошептал на ухо кто-то неумолимый, напоминавший почему-то профессора зельеварения. — Сам. Теперь расхлебывай».

Перси шел по коридорам. В архив. Это была та единственная малость, которую он мог сделать. Пусть призрачная, пусть небольшая, но помощь. Уничтожив списки маглорожденных волшебников, он даст им шанс. Теперь только они сами будут решать — явиться ли им добровольно, отдав себя на волю комиссии, или уйти в тень, залечь на дно, эмигрировать, продолжать изображать из себя хотя бы полуволшебников…

Самое идиотское во всей этой затее — что как в случае удачи, так и при разоблачении никто о героизме Перси не узнает. Не погибнуть ему оплаканным героем. Занудой был, занудой и остался — так скажут, наверное, про него. Но почему-то сейчас это было совершенно неважно. Слишком долго уже шла война. Слишком глубоко Перси застрял в мерзкой темной тине.

Архив дел открылся, как ни странно, простой Алохоморой. Ну, потребовал еще пропуск министерского работника. Подумаешь.

Впрочем, увидев архивный зал, Перси понял, что беды его только начались. Бедлам там царил невообразимый. Сразу живо вспомнилась комната близнецов. Правда, места здесь было побольше, и Акцио, естественно, не действовало. И все же не зря Перси слыл занудным педантом. Архив был перерыт последовательно и настойчиво, как все, что делал он, Перси Игнатиус Уизли.

Через час-другой поиски увенчались успехом, и в руках Перси оказалась пухлая, потрепанная папка. «Маглорожденные волшебники Британии от прошлого века до наших дней», — гласило название, выведенное вычурными буквами с завитушками.

Неустанно движущиеся пылинки танцевали в тонких бледных лучах под потолком. Кажется, солнце все же пробилось сегодня сквозь тучи. По углам огромного зала со стеллажами и папками прятался полумрак. Было холодно и пыльно — той вековой пылью старых, не используемых помещений, что невольно наводило тоску. Тишина, кажется, звенела от напряжения. Пока Перси был занят поиском бумаг — он мог не думать о поступках и последствиях. Но сейчас мысли и страхи лавиной накрыли его. Он стоял, замерев с папкой в руке — маленькая человеческая букашка у подножья государственной мощи.

«Что может человеческая пылинка против неумолимой машины войны? Хрупкие кости перемелются в колесах истории. Поступательный процесс проедет и даже не заметит мелкого червяка, решившегося спорить с судьбой. Кровь и осколки костей будут чавкать под колесами судьбы, которой абсолютно без разницы, сквиб ли ты, магл или потомственный маг».

Пусть так. Перси упрямо встряхнул головой. В конце концов, все это он делал в первую очередь для себя, чтобы просто быть. Остаться.

«И получить пару пыточных перед Авадой», — съязвил чей-то голос внутри.

Стараясь больше не раздумывать, Перси взмахнул палочкой. Заклинание, которое он так долго разучивал дома, сработало быстро и грациозно. Имена исчезли со страниц, сами же бумаги превратились в труху, так похожую на ту, что оставляют после своей трапезы мыши. То ли от волнения, то ли от усилий у Перси на миг потемнело в глазах. Он без сил оперся на шкаф. В ушах стучали молоты, звенела сирена сигнализации.

Минута слабости прошла, и Перси вышел из хранилища. В удачу не верилось. Не могло все так быстро и просто кончиться. Он отряхнул невидимые пылинки с рабочей мантии и быстро пошел по коридору. Чем дальше он окажется от места преступления, тем больше вероятности, что завтрашний рассвет он увидит из окна собственной спальни. Почти уже начавшая поднимать голову надежда была грубо растоптана.

— Он здесь, — пробасил грубый голос.

— Сейчас поймаем голубчика, как миленького, — подхватил другой.

— От нас не уйдешь, — добавил кто-то еще, с явно читаемой дрожью сладострастия.

Перси зажмурился. Его начало сильно подташнивать. Сейчас, вот сейчас и кончится его никчемная жизнь. Впрочем, кажется, уже через несколько минут он будет молить о скорой смерти. Пальцы внезапно обледенели. И кончики ушей загорелись огнем.

«Ну же, не трусь!» — мысленно прикрикнул на себя Перси и продолжил толкать свое обмякшее, одеревеневшее тело вперед, навстречу опасности.

Другого выхода в узком коридоре все равно не было. Нет ничего хуже, чем получить заклятие в спину.

«Как последняя сволочь. До этого я точно не опущусь», — подумал он и шагнул вперед.

За поворотом его ждали четверо волшебников. Два охранника министерства, один — мутная личность, коих много отирается во все времена, занимая неопределенные, но хорошо оплачиваемые должности. И четвертый — Пожиратель, даже плащ не потрудился снять. Хорошо хоть без маски. Хотя это все условности.

«Мы делаем вид что ловим Пожирателей, они делают вид, что их нет. Что это вовсе не они ходят по коридорам министерства».

Перси упрямо вздернул подбородок и посмотрел прямо в лицо своим мучителям. Уизли не сдаются.

Тот, что в плаще Пожирателя, ухмыльнулся. Облизнул пухлые губы коротким толстым языком и заговорщически подмигнул Перси.

— Сейчас мы выявляющее заклятие пошлем — и ему хана. Не мог он никуда далеко уйти, — голос уже дрожал от предвкушения забавы.

Сквозь стук заполошного неугомонного сердца Перси с трудом понял: это говорят не о нем. Кровь гейзером вспыхнувших надежд ударила в голову. Невозможно было поверить в столь странный поворот событий. Но, искали, кажется, и вправду не Перси. Он все еще был всего лишь не вызывающим подозрения рядовым служащим министерства. А потом до Перси вдруг дошло, что всю дорогу мерещившаяся сработавшая сигнализация не была полностью плодом его взбудораженного воображения. На самом деле сирена действительно гудела — сработал датчик. Недавно в министерстве ввели милейшую систему кодов — каждый сотрудник кодировался определенным заклинанием, система защиты считывала код, а когда кода не обнаруживалось — срабатывала сигнализация. Как сейчас. Какой-то олух пробрался в министерство.

Мысли стремительно понеслись вскачь. Не задерживаясь ни на секунду в пустой чугунной голове. Словно со стороны Перси услышал свой раздраженный шепот:

— Да вы что! Тут за стеной важная документация за последнюю тысячу лет. Под чарами архивации. С ней нельзя рядом никакого магического воздействия. Угробите все архивы к Мордреду. Я сам сейчас проверю.

«Только бы сработало, только бы они не увязались за мной, — думал Перси, быстро и по возможности бесшумно идя в темный тупик коридора, туда, где, по мнению «коллег»-Пожирателей был ворвавшийся в министерство идиот. — Какие они все там дураки непуганые — тошнота подкатывала к горлу. — А что, если это Фред? Или Билл? Или Джордж? Это так похоже на его дурацкие шуточки. Им все кажется, что веселым играм нет предела, и они неуязвимы. Мерлин, почему эти идиоты никак не повзрослеют? Не поймут, что идет война? Самая настоящая? Где смерть уже никто не отметит? От которой не спрятаться в условленном месте… Давно уже не спрятаться».

«Нет, шалишь. Это только ты сейчас про войну понял. Они-то знали об этом давно. Знали и пытались втолковать самовлюбленному мешку с дерьмом», — иронизировал вредный внутренний голос.

Коридор казался бесконечным. Перси точно знал, что там тупик. Он изо всех сил надеялся, что там в конце он не наткнется на полные ненависти и такие родные глаза кого-нибудь из семьи. Потому что братья не упустят возможность обругать его даже перед собственной смертью. Шаги стучали как погребальный колокол. Раз, два, и ох. И еще раз.

У стены в дальнем, таком безнадежно глухом конце коридора Перси увидел молодого волшебника. Вытянувшись как струна, едва опираясь на стену, тот нервно сжимал волшебную палочку в руке. Холодный пот выступил у Перси на лбу. Он только сейчас понял, что минуту назад мог запросто получить Аваду в лоб. Вот здесь, сейчас, от того, кому так хотел помочь. Самая нелепая смерть. Прошептав Люмос, Перси быстро осветил самый дальний от хрупкой фигуры угол. Сам же неотрывно смотрел в глаза. Прямо в глаза. Того, кто мог убить и не убил. Кто имел смелость и мужество с самого начала пойти на ту самую, правильную сторону. Кто стоял здесь один, загнанный в угол, без малейшего шанса на успех, и все равно не выпустил смертоносного заклятия.

Молниеносным, давно ставшим автоматическим движением руки Перси очертил фигуру незваного гостя. Наносить код доступа министерские служащие могли бы и с закрытыми глазами. Только бы сейчас тот парень не запаниковал, только бы не сорвался. Глаза в глаза. Без слов, без бурных и продолжительных речей объяснить, сказать, убедить: «Я не причиню тебе вреда, дай мне только помочь тебе. Потерпи совсем немного».

Презрительная усмешка на лице, легкое пожатие плеч.

«Кажется ты слишком вжился в свою роль, маленький шпион?»

И, решительно повернувшись спиной — если хочешь, бей — Перси почти прокричал тем, в другом конце бесконечного коридора:

— Тут никого нет. Он, должно быть, побежал в другую сторону. И вы его упустили, олухи.

Как рычание побитых шакалов, до него донеслись сердитые голоса:

— Но-но-но! Ты не зарывайся!

— Крыса министерская!

— Бумажный червь! Мы — лучшая и боевая элита.

— Ну так докажите это, — как-то устало не то произнес, не то выдохнул Перси, уже уходя, оставляя того парня в спасительной темноте.

«Это хорошо, — думал про себя Перси. — Какие же они все, в сущности, еще дети. Как сразу повелись, как заерепенились, готовые порвать его, нахамившего ничтожного клерка, и тотчас забыв о добыче, притаившейся, замершей, скорчившейся там в темном конце коридора, в тупике».

Преследователи разошлись в разные стороны, решив разделиться. Коридор, проверенный Перси, остался без надзора.

— Думаю, тебе хватит ума найти обратную дорогу, — прошептал Перси в темноту.

Невыразительное искусственное солнце освещало полированную поверхность стола. Перси сидел у себя в кабинете и слабо имитировал рабочую деятельность. Странное чувство тепла и благодарности к неизвестному не выпустившему проклятие волшебнику окутывало его. Впервые за много месяцев Перси почувствовал себя живым.

Дверь с мерзким скрипом отворилась. Сколько раз уже просили набросить смазывающие чары. В кабинет вошли сотрудники охраны и начальник отдела внутреннего распорядка. Двое встали у дверей, двое — позади Перси, а главный по рангу официально и холодно заявил:

— К нам на пульт поступил сигнал. Странное заклинание с вашей палочки.

«Все-таки не повезло, — пронеслось в голове у Перси. — А ведь удача была так близко».

И все же он постарался, насколько возможно, состроить удивленное лицо.

— Неизвестное заклинание? Что вы имеете в виду? — всем своим видом, покорно склоненной головой, опавшими плечами, сутулой спиной говоря: я всего лишь жалкий клерк, я ни на что не способен. Оставьте меня. Что вам делать со мной? Мне ли тягаться с вашей мощью?

Холодный голос оборвал порыв мыслей и самоуничижение:

— Не разыгрывайте из себя идиота. Предъявите палочку.

Вот и все. Это точно конец. Тщательно следя, чтобы не дрожали руки, Перси протянул палочку.

Министерский служащий взял ее двумя пальцами, так осторожно, как будто она могла укусить. Или заразить неизвестным заклятием неповиновения.

Приори инкантатем показало Люмос и то самое заклятие. А что вы хотели? В чудеса в этом мире верили только маглы.

— Что это? — брезгливо спросил чиновник.

Жидкие поседевшие брови на лошадином лице поползли под короткую жидкую челку. Лицо уже наливалось начальственным гневом.

А у Перси впервые не было слов для ответа. Когда Перси искал его в книгах, там было помечено: старое, давно не используется. Не боевое.

Подвели, видимо, книги. Они не помощники в жестких буднях войны. Перси действительно думал, что самым трудным будет выйти их архива. Он совершенно забыл о слежении за заклятиями.

— Что вы тут копаетесь? — в кабинет Перси влетел красный и взмокший тот самый мутный человек из «того» коридора. — Хватит дурака валять — внизу объявлен полный сбор охраны!

— А, это вы, — сквозь зубы процедил Перси.

Ему почему-то очень важно оказалось сейчас узнать, выбрался ли тот парень. Терять все равно уже было нечего и, скривив презрительно губы, он спросил надменно, стараясь за холодом скрыть живой интерес:

— Так вы нашли нарушителя?

— Ищем как раз, — по-собачьи огрызнулся охранник.

— Что за нарушитель? — осведомился инспектор надзора.

— Черт, вы что, вообще ничего тут не слышите? В Министерстве было зафиксировано незаконное проникновение. Преступник где-то залег, пропал, система обнаружения его потеряла. Сильное колдовство. Охрана и все свободные чиновники должны быть внизу для получения распоряжений по скоординированной поимке. Что вы стоите?

— Вспомнил! Это было заклятие мягкого поиска! — воскликнул Перси.

Эйфория радости за того парня придала силы, понесла на волне адреналина и какой-то бесшабашной разнузданности. Так, наверное, беспечно радовались братья, ощущая те же смешные пузырики в крови, когда устраивали тот незабываемый фейерверк для Амбридж.

— Вы спрашивали про проклятие. Я и забыл про него. Я столкнулся в коридоре с этими господами. Мы были возле архива. Там нельзя использовать сильные заклятия, — Перси говорил с нажимом и серьезным выражением лица. Иногда это срабатывало, отвлекая собеседника от содержания речей. Заставляя поверить в осмысленность произносимого.

«Мерлин! Какую чушь я несу, — думал Перси про себя и понимал: самое главное сейчас не останавливаться. Почему я не в состоянии придумать ничего более внушительного? Эх, Перси, никогда тебе не быть сочинителем».

«Ну, потрепыхайся еще немного», — с усмешкой прошептал мерзкий внутренний голос прямо в ухо.

— Ни хрена твое заклятие не сработало! — запальчиво воскликнул мутной личности господин. — Не было просто там никого, в коридоре. Преступника видели на другом этаже.

Министерский чиновник пожал плечами и вернул Перси палочку. Охваченный суетой поимки подтвержденного преступника, он решил не углубляться в сомнительные подробности. Громко топая сапогами, они вышли из кабинета.

Оказавшись внезапно в полной тишине, Перси тяжело опустился на стул. Равнодушное искусственное солнце, выглядывавшее из наколдованного окна, все так же отражалось в лакированной поверхности рабочего стола. Кажется, Перси пережил еще один день на войне.