Ночные кошмары в жёлтых тонах (джен)

Лемми шел в школу после недели весенних каникул. Это было время, проведенное с несомненной пользой. Изначально Лемми был намерен релаксировать и причинять пользу своей психике правильным распорядком дня, занятиями спортом и гигиеническими процедурами. Однако обстоятельства этому не благоприятствовали и вновь втянули его в вихрь насилия, безумия и разрушения, так что, хотя это и звучит абсурдно, он почти радовался скорой встрече с мрачными стенами Академии.

Войдя в ворота, Лемми заметил необычное скопление людей во дворе перед входом. Он задумался, не смыться ли, пока не поздно, но что-то сзади больно ткнуло его в ребра.

— Следующий! — радостно воскликнул дворник Сталоне, угрожающе размахивая стерильно обработанной палкой для дрессировки диких животных. — Присоединяйтесь-ка к своим коллегам, студент.

Лемми заподозрил неладное, и оказалось, что предчувствия его не обманули. В то время, как большинство студентов чинно шли через парадный вход в недра Академии, дворник сортировал толпу во дворе, вытаскивая из нее избранных и группируя их в сторонке. Лемми видел Рейнхарда, Брабера, Сильвиуса, Мясника, Азаэля, Парти, Бестию, Быстрого, Латрину, Чараса, Дьявола, Горачека с Пажутом и многих других — известнейшие личности, авторитетные люди. Не к добру это все.

Наплыв студентов прекратился, и во дворе осталась только эта группа избранных (или проклятых?). К ним присоединился и Лемми.

— Что происходит, парни? — спросил он. Ответом было всеобщее пожатие плечами.

— Пока неизвестно, — сказал Сильвиус. — Возможно, вручение наград или что-то в этом роде. — Ни желания, ни храбрости развить эту тему ни у кого не нашлось.

— Я слышал, что собираются набрать команду для олимпиады среди средних школ, — сказал Азаэль. Остальные попытались представить, в какой дисциплине мог бы посоревноваться данный состав, но настолько бурной фантазии ни у кого не было.

— Ходят слухи, что дворник все каникулы сбивал на школьном стадионе виселицу, — мрачно сказал Рейнхард. — И именно поэтому нам дали целую неделю выходных.

Все выдохнули, что на олимпиаду ехать не придется, но продолжали теряться в догадках.

Вскоре во дворе появился сам директор Захитка и прояснил ситуацию. Он радостно потер ладони и так хрустнул костяшками пальцев, что с крыши упало несколько оглушенных птиц.

— Вот вы где, мальчики мои милые, золотца мои! — воскликнул он с сияющим лицом. Парни застыли в ужасе и невольно отступили на шаг. — Ну, вы, наверное, удивляетесь, почему я вообще затрудняю себя лицезрением ваших физиономий, обезображенных печатью вырождения, да еще и вот так всей толпой. Причина проста: все, кто здесь присутствует, в последнее время проводили достаточно много времени на территории пивоваренного замка пивного короля Блихера Бирссона. И угадайте, что я вчера узнал. В имении Блихера разразилась опасная эпидемия заразной желтухи!

Он сделал секундную паузу, чтобы насладиться ошеломляющим эффектом своего объявления.

— Бухать меньше надо! — гаркнул дворник, который, как всем было известно, мог вылакать бутылку водки единым духом.

Парни смущенно молчали, гадая про себя, планирует ли Захитка их лечение или отстрел.

— Итак, вы отправляетесь на третий этаж и остаетесь там в карантине до особого распоряжения, — продолжил Захитка. — Во время карантина у вас не будет доступа на нижние этажи, таким образом, на улицу вы тоже не сможете выйти.

— А что насчет учебы? — спросил Лемми и тут же об этом пожалел.

— Все предметы возьмет на себя профессор Зихерхейнст, — сообщил Захитка, и парни оцепенели от ужаса. Этой жуткой женщины боялись и микробы с вирусами, любая болезнь осторожно обходила ее по дуге, а Северус Снейп по сравнению с ней казался добрым дедушкой Морозом.

И вот избранные особи переместились на третий этаж, отведенный для карантина. И должны были оставаться здесь в течение следующих нескольких недель. И, как ясно всякому, кто хоть немного знаком с течением и симптомами желтухи, им нельзя было ни капли алкоголя. Сигареты еще можно было доставить контрабандой с нижних этажей, а вот абстинентный синдром скоро начал серьезно действовать парням на мозги. Поток студентов, циркулирующий в школу и из школы, периодически угощал третий этаж остроумными замечаниями, на что карантин отвечал швырянием стульев и столов. Вспыхивали первые внутренние раздоры и споры.

Кроме того, стало происходить кое-что более удивительное. Хоть директор Захитка и пытался это утаить, в Академии водилось привидение.

Произошло это на четвертый вечер пребывания в карантине. Мальчики, как могли, устроились на скамейках и на полу и начали предаваться беспокойному сну, каждый мучаясь своим личным кошмаром. Но примерно через час странные звуки внезапно вырвали их из дремоты.

Лемми встал и потряс Сильвиуса.

— Что такое? Это ты, любимая? — Сильвиусу как раз снилась его бывшая, к тому же он снял очки и не узнал Лемми.

— Заткнись, а то дам под зад, — буркнул Лемми. — Творится что-то странное. В коридоре кто-то поет.

— Ну, неудивительно, что у кого-то поехала крыша, — заметил Сильвиус, пытаясь нащупать очки.

— Это женский голос, дебил, — сообщил ему Лемми. — А с нами в карантине нет ни одной девушки.

Услышав это, Сильвиус вскочил и вместе с Лемми направился к двери класса. За дверью они столкнулись с Брабером.

— Ты тоже это слышишь? — спросил Лемми. — Кто это может быть?

— Не знаю, но я ее заткну, — ответил Брабер. — Люди тут как бы спать пытаются. Мне как раз приснилось, что я работаю на бойне. Такой приятный сон, и нате вам.

Группа студентов отправилась искать источник загадочных звуков и дошла до поворота коридора. Брабер первым свернул за угол и замер.

За углом посреди коридора стояла на коленях девушка. И в сумраке мрачных сводов было видно, что она невероятно красива. Правда, парням бы теперь показалась красавицей любая, ведь они были в возрасте, когда эрекция бывает в течение десяти часов из двенадцати, а с начала недели они видели лишь одну женщину — профессора Зихерхейнст, которая на самом деле прежде всего была исчадием ада, потом преподавательницей, потом долго ничего, а потом уже, если прищурить оба глаза, женщиной или хотя бы человеком.

— Кто это здесь воет… — начал было Лемми, но Брабер его перебил:

— Простите, мадмуазель, но в самом деле непривычно, чтоб среди ночи посторонние девушки, пусть и благородные, пели в коридорах.

Его одноклассники дружно выпучили глаза. Виттус Брабер, который мог составить предложение максимум из шести слов, три из которых были междометиями, а три матерными; Брабер, за которого во время школьной экскурсии в логоберскую тюрьму её директор предложил Захитке двух убийц и бонусом одного извращенца; Брабер, чье самое миролюбивое выражение лица напоминало перекошенную морду гиены — этот самый Брабер тут токует и чирикает, как жаворонок весной.

— Я пришла навестить папу, — произнесло очаровательное создание нежным дрожащим голоском.

— Ваш отец здесь преподает? — спросил Лемми, отвергнув возможность, что кто-то из парней мог бы стать отцом в возрасте примерно двух лет.

— Мой папа — профессор Выметал, — сообщила девушка. — Генрих Эрнест Артур Выметал.

— Нет тут таких, — отозвался Сильвиус. Брабер молчал и завороженно смотрел на девушку.

Внезапно произошло что-то странное. Стены Академии словно слегка пошевелились и заскрипели, а по коридорам пронесся странный, едва-едва слышный глубокий вздох.

— Он преподавал здесь раньше, — сказала девушка. — А теперь он заколдован.

— Я Виттус, — робко сказал Брабер.

— Я Орнелла, — представилась девушка.

— А я Витту-у-у-у-с, — взвыл Брабер так воодушевленно, что у всех парней мороз пробежал по спине.

— Ночью здесь происходили странные вещи, — заметил дворник Сталоне, когда утром принес Захитке бульон из бегемотины на завтрак.

— Это должно меня удивить? — ухмыльнулся Захитка. — Странным было бы их отсутствие, учитывая третий этаж, забитый асоциальными элементами, которые уже пять дней не видели ни пива, ни бабы.

— Я не это имею в виду. Но вчера ночью здесь что-то шевельнулось. Шевельнулось, если вы меня понимаете, — многозначительно продолжил дворник.

— Шевельнулось что-то в ваших мозгах? Да уж, это было бы на самом деле странно, — сострил Захитка.

— Ха-ха-ха! — искренне захохотал профессор Август, потому что знал, что Захитке будет приятно.

— Шевельнулись стены. Как тогда, — не дал сбить себя с толку дворник. — И звук раздался такой же. И то пение. Оно было достаточно отдаленным, но...

— А, это. Так, слушайте, Сталоне: болтовня о том, что здесь бродит призрак профессора Выметала, — абсолютно ничем не обоснованная ложь, клевета и провокация, и я не намерен этого терпеть от своих подчиненных, ясно? — Захитка встал. — Профессор Генрих Э.А. Выметал когда-то отучил здесь свое, ушел на пенсию и дело с концом. Бога ради, вы сами прекрасно знаете, что начинает вытворять министерство образования, когда узнает, что в какой-то школе водятся привидения. Мы правда не можем сейчас позволить себе эти бешеные налоги на призраков.

— Меня уже это начинает слегка нервировать, — поделился Лемми с другом Сильвиусом. — Уже неделю ни одной женщины, кроме этой жуткой гарпии Зихерхайнстнихи, и ни капли пива.

— Как это ни одной? А Орнелла?

— Не советую тебе даже смотреть в ее сторону. В смысле, если ты не хочешь, чтоб Брабер тебя выпотрошил и нарезал ломтиками. Я в жизни не видел, чувак, чтоб такой громила втюрился, как идиот, с первого взгляда. Но что самое странное — кажется, это взаимно.

— Ты прав, у меня тоже начинает ехать крыша, — признался Сильвиус, потому что перед старым воякой Лемми не имело смысла изображать стоика. — Но тебе не хватает женщины как таковой, понимаешь, общей концепции женщины, тогда как я не могу забыть конкретно Снежную Розу. Я тут написал о ней стишок...

Он набрал воздуха в легкие и начал цитировать:

— Летняя жара, зимний снег летит,

Ветер в ветках спит,

Остались мне лишь о тебе мечты.

Скрытый плач, тихий смех,

Может, сплин, может, грех.

И все то, что не хотела дать мне ты.

Чей-то голос...

— Сука! — заорал Лемми и кинулся на Сильвиуса. Тот схватил стул и начал им отмахиваться.

— Ты что себе позволяешь? — визжал Лемми, размахивая кулаками. — Я тебе, кажется, четко запретил заниматься этой херней! Отношения между парнями и девушками — это одно, — продолжил он, немного успокоившись. — Поэзия — другое. Но ни одна из этих вещей не заслуживает такого гнусного и пошлого кукареканья!

— Так а что мне делать? — возмутился Сильвиус.

— Не знаю, разгроми что-нибудь или кого-нибудь отметель, что ли. Но этого чтоб я больше не слышал, понял? А теперь свали, потому что я встречаюсь со Снежной Розой и не хочу, чтоб тебя это выбило из колеи.

Сильвиус побелел, как полотно.

— Это... как? — прохрипел он.

— Да это не свидание, баран, — успокоил его Лемми. — Нам нужен связной. Рейнхард велел обеспечить контакт с внешним миром. Эй, вот она.

Под окном во дворе стояла Снежная Роза и ждала, пока ее новый парень, Рокко, приедет забрать ее в своем новеньком спортивном кабриолете. (Далтона, ради которого она недавно бросила Сильвиуса, она уже отшила, потому что тот страшно забавно шепелявил после травмы, нанесенной Сильвиусом в приступе ревности).

— Пригнись, чтоб она тебя не видела, мне тут не нужны соловьиные трели, — буркнул Лемми и открыл окно. — Привет! — крикнул он, а Снежная Роза ему помахала.

— Слушай, нам кое-что нужно, — продолжил Лемми. К счастью, окно выходило не на ту сторону Академии, где располагались преподавательская и кабинет директора, так что можно было надеяться, что разговор останется тайной для руководства. — Узнай, правда ли в замке Блихера эпидемия желтухи.

— Ладно, спрошу, — кивнула Снежная Роза. — Сильвиус с тобой?

— Ага, где-то здесь бегает, — неопределенно ответил Лемми. — Он на каникулах склеил новую девчонку и теперь ноет, что ему приходится здесь торчать в то время, когда у него могло бы торчать что-то другое в другом месте... — Сильвиус пнул его, но Лемми не сдался, потому что хотел как лучше.

— Передай ему, что он для меня больше не существует, — крикнула девушка, и Сильвиус тихо заскулил.

— Ладно, передам, — кивнул Лемми. — А ты как можно скорее выясни насчет пивной Блихера. Не существовать само по себе достаточно тупо, но еще и болеть при этом желтухой — полный отстой.

Он попрощался и закрыл окно.

— Держите меня, или я прибью этого кретина! — орал Сильвиус и пытался добраться до его шеи. — Ты не способен хотя бы притвориться нормальным минут на десять?

— Чо там у вас, парни? — из-за угла коридора вышел Рейнхард с какой-то бумажкой в руке. — Юность бурлит? Прервитесь на минутку, я выработал диверсионный план. Это просьба о помощи, и если нам удастся найти кого-нибудь, кто доставит ее в нужное место...

— Снежная Роза уже ушла, — сказал Лемми.

— Ну да, навсегда, из-за этого дебила, — заныл Сильвиус.

— Да ничего, — махнул рукой Рейнхард. — Все равно я бы не доверил девчонке настолько деликатное задание. В этой записке я прошу, чтоб нас обследовал полицейский врач.

— Супер, — сказал Лемми. — Раз уж он тут будет, мог бы прописать Сильвиусу что-нибудь от гормонов.

— А Лемми — что-нибудь для мозгов, — процедил Сильвиус.

— Ты еще скажешь мне спасибо, — заметил Лемми.

— Эй, ты, воробей, — щелкнул пальцами Рейнхард, и на подоконник сел воробей, который как раз пролетал мимо. — Слушай. Это невероятно важная записка, вопрос жизни и смерти, ее надо как можно скорее доставить в логоберскую полицию. Понял?

— Та да, чувак, ясно, — пробормотал воробей. — Я из-за вас крылья сотру до мозолей, и единственное, что я за это получу — отравленное зерно от Захитки.

— Вчера было хуже, чем раньше, — сказал Брабер Орнелле, когда они сидели рядом на верхней ступеньке. Нижнюю ступеньку никому не дозволено было переступать, о чем гласила широкая, издевательски желтая полоса. Ночью Академия тряслась, как колени девяностолетнего ревматика, с потолка сыпалась штукатурка, а по коридорам проносился темный астральный ветер. Захитка поймал в холле дворника, который бегал, завернувшись в белую простыню, пытаясь таким образом убедить всех в существовании призрака, и оштрафовал его за моральный ущерб.

— Понимаешь, папа стал жертвой проклятья, — объяснила Орнелла. — Он преподавал в этой школе, но что-то случилось, и его проклял какой-то черный маг из министерства образования. Дворник замуровал его в кабинете, и с тех пор его призрак вынужден оставаться в здании школы, пока его кто-нибудь не освободит.

— А как его можно освободить? — спросил Брабер, готовясь ненавязчиво провернуть старый трюк с потягиванием и укладыванием руки на плечо соседки.

— Храбрый студент должен найти, где его замуровали, проникнуть в класс и сразиться с ним в честном бою, — погрустнела Орнелла.

— Вот оно что. Ну, если бы тут была человеческая система нумерации классов, так вычислить было бы совсем нетрудно, — заметил Брабер. Любовь, новое для него чувство, странно ударила ему в голову, и теперь он рассуждал как истинный гений по сравнению с прошлым собой, хотя у большинства людей бывает как раз наоборот. — Но в этом хлеву все по-свински.

Он потянулся, и когда опускал руки, левая, как бы нечаянно, приземлилась Орнелле на плечи. Она не отодвинулась. Он наклонился к ее щеке.

— Нет, Витт, — она слегка уклонилась. — Мы не знаем, не стоит ли между нами эта проклятая заразная болезнь.

— Ты права, — Брабер стиснул зубы. — Будь ты проклят, Захитка! Ты лишил меня даже той крупицы счастья, которую я мог иметь! Чтоб у тебя борода сгнила и на лысине выросли рога! Чтоб тебя...

Но прежде чем он успел добавить: «трахнул бухой бегемот», из-за угла выскочил Лемми и выплеснул на него полное ведро воды, которой мыли пол. Брабер взревел, как раненый бык, и кинулся на Лемми. Минут пять они пытались переломать друг другу ребра, пока не выдохлись.

— Прости, Витт... — Лемми с улыбкой пытался отдышаться. — Знаешь, мне страшно не хватало твоего бездуховного насилия и бессмысленной брутальности. Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Спасибо за мордобой.

— Обращайся...

А теперь мы узнаем кое-что о том, как логоберская полиция использует в своей работе информаторов из рядов преступного мира.

— Это пришло сегодня по почте, — сказал поручик Пакунь и положил на стол шефа записку, только что полученную от почтового воробья.

Капитан Сом посмотрел на бумажку и почесал затылок. Потом он не спеша развернул ее, держа вверх ногами, и вгляделся в текст.

— Ну нахрен. Это шифр, — сказал он. Поручик Пакунь понимающе покивал головой. Термином «шифр» полицейские обозначали любой тип письменности, кроме, разве что, простейшей пиктографической. Если обыватели хотели сообщить об убийстве, то просто рисовали человечка с ножом в спине. Но Рейнхард не придумал, как внятно описать в картинках непростую ситуацию, что сложилась в Академии. Поэтому он написал обычное письмо и положился на судьбу. Все полицейские были совершенно неграмотными, и все это друг о друге знали, но вежливость и субординация не позволяли озвучить данную проблему.

— У нас тут есть специалист по шифрам? — спросил капитан, употребив термин, обозначающий грамотного человека.

— Ну... вообще есть Адик Хайль, кассир, — доложил поручик. — Помните, Адик, у вас еще были из-за него неприятности, когда мы записали его имя в журнале «Хайль Адольф».

— Адик опять сидит? — удивился капитан. — А Пепик Андрлик?

— Пепик? Нет. Но он сечет в латыни. Его бы не мешало прощупать, мне сообщали, что его видели с Длиннопалой Анкой, а вы сами знаете, Анка водится с бандой Китайца, и эта комбинация не к добру.

— Так я схожу к Адику, — капитан взял со стола записку и спустился на первый этаж, где в камерах сидели задержанные правонарушители, рецидивисты, а также совершенно невинные люди.

— Привет, Адик, — поздоровался капитан.

— Какие люди, господин капитан, все еще служите? — ощерился кассир Адик. — Как здоровьичко?

— Ничего, бегаю, — капитан сел на край нар. — Слушай, Адик, ты ж знаешь, что тебе запретили посещения, да? Они хотят пришить тебе хищение позднефеодальной собственности. Но если хочешь повидаться с Кики, я мог бы устроить, чтоб начальство об этом не узнало. Полчасика, а?

— Ух ты, а от меня что надо, господин капитан? — с воодушевлением поинтересовался Адик.

— У меня тут зашифрованное сообщение, — сказал капитан Сом. — Все знают, что ты мастер по шифрам, да, Адик? Да ладно, не красней, без лишней скромности. Так не будешь ли ты добр...

Адик Хайль цапнул записку и прочел ее в момент: «Это просьба о помощи. Группа ни в чем не повинных студентов была самоуправно заперта на верхнем этаже Всеобщей Логоберской Академии под предлогом карантина из-за заболевания желтухой. Требуем обследования полицейским врачом для подтверждения или опровержения диагноза».

— Ну спасибо, Адик, — капитан встал и собрался уходить. — Ты нам очень помог, замолвлю о тебе словечко в дирекции.

— Был рад помочь, — услужливо поклонился Адик и снова растянулся на нарах.

Капитан вернулся в кабинет и вызвал поручика.

— Нам нужен полицейский врач. Есть кто-то свободный?

— Боюсь, что сейчас только доктор Парал, — ответил поручик Пакунь.

— Эх, лучше бы обойтись без него, — задумался капитан. — Мне понадобился почти год, чтоб посадить его за решетку, не хотелось бы, чтобы он смылся.

— Зачем ему бежать? — пожал плечами поручик. — Он тут за деньги налогоплательщиков катается как сыр в масле, ни в чем себе не отказывает. Тем более, он на самом деле доктор, чего не скажешь о многих других.

— То-то и оно, когда вам нужен кто-то способный и полезный, его надо сначала поймать. Ох и пришлось мне побегать, чтоб арестовать какую-нибудь уборщицу, когда тут у нас развели бардак, как в хлеву... А как насчет того доктора, что приготовил мне чудесное средство от похмелья после сложнейшей операции?

— Погиб в бою, — сообщил печальную новость поручик. — Печень пошабашила, и ему мгновенно пришел конец.

— А тот лысый с чувством юмора? — не сдавался капитан Сом.

— Это была голограмма, и в прошлом году нам пришлось стереть ее в рамках мер жесткой экономии.

— Значит, Парал, — вздохнул капитан. — Ладно, пошлем Парала, но его должен сопровождать боеспособный отряд, чтобы он не сдернул.

— Нам пришлось бросить все части на борьбу с пожарными расчетами, которые пытались поджечь весь восьмой район, — неохотно сказал поручик Пакунь. — Так что теперь у нас есть только один свободный.

— Главное, умоляю, не говорите мне, что...

— Да, — хмуро подтвердил поручик.

Капитан уронил голову на руки.

— Прощайте, доктор Парал. Прощай, повышение, — пробормотал он.

Академия сотрясалась до основания, а в коридорах трескалась плитка.

— Видишь, Захитка! — орал дворник, хватаясь за перила. — Я предупреждал!

— Ты кому тыкаешь, ты, ничтожество! — орал Захитка, держась за потолок.

— Это профессор Г. Э. А. Выметал, его неупокоенная душа! — орал дворник. — И не орите на меня!

— Кто тут орет?! — орал Захитка.

— Заткнитесь оба! — орал из-под стола профессор Август. — Что бы это ни было, с ним надо что-то делать!

— Замечательно! — взвизгнул Захитка. — Бюджет на год похерился, а я буду нанимать экзорциста, когда у меня полный этаж хулиганов, больных желтухой!

«Кажется, он уже и сам верит, что парни больны», — понял вдруг дворник.

— Вообще это было довольно накладно, — чирикал воробей, вернувшись с подтверждением приема сигнала от полиции и с депешей от Снежной Розы, расправляя на карнизе уставшие крылья. — Один из этих дебильных копов хотел меня поймать, мать твою, типа он всегда мечтал держать живую птичку. Знаешь, что я ему ответил? Чтоб он...

— Я не хочу это слышать, — вежливо, но решительно остановил его Рейнхард. Сначала он быстро просмотрел ответ из полиции, в котором сообщали, что доктор скоро явится. Потом открыл сообщение насчет пивного короля.

— Ага! Я так и знал! — воскликнул Рейнхард. — В замке Блихера нет никакой эпидемии, тем более эпидемии желтухи. Вся эта афера — подлая попытка нас усмирить!

— И что мы будем делать? — спросил Брабер.

— Просто доктор нас обследует и даст справку, что мы здоровы. Захитка все зубы сотрет, но поскольку речь шла лишь о «подозрении» о желтухе, ничего не сможет сделать. А ты потом можешь искать свое замурованное привидение и валять дурака, как тебе угодно.

Кто-то решительно постучал в ворота Академии. Дворник Сталоне открыл и узрел двух мужчин в белых халатах и четверых мужчин в черной форме.

— Полиция Логобера! — рявкнул поручик Ревущий Гром, немного расстроенный тем, что его отряду поручили столь ничтожное задание. — Нам сообщили, что в этом заведении есть карантин, о котором не поставили в известность министерство! Так что с нами тут опытный полицейский врач доктор Ян Парал, а также представитель местной санэпидемстанции Зог!

Поручику Зогу пришлось сыграть роль санитарного врача, потому что все настоящие в данный момент сидели за попытку вооруженного переворота. Он вошел в холл первым и испытующе огляделся.

— Эти штуки Зогу прекрасно известны! — заявил он. — Сверху убрано и примарафечено, а под блестящей поверхностью — бардак и срач! Неудивительно, что кто-то здесь подхватил дизентерию.

— Желтуху, — заметил дворник. — Тем более, вероятно, они заразились на пивном дворе Блихера.

— Бред! — возмущенно воскликнул Зог. — Позавчера я проводил там проверку и нашел идеальный порядок. Единственно, под конец осталось мало поллитр, потому что большинство мы разбили... Но, так или иначе, никакой эпидемии там явно нет. Будьте любезны отвести нас к пациентам.

Дворник волей-неволей пошел по лестнице на третий этаж. Больше он ничего не мог сделать, потому что директор Захитка ушел куда-то около часа назад. Зог сначала осмотрел туалеты на третьем этаже, затем посмотрел на толпу студентов, собравшихся в коридоре, и незаметно подмигнул Лемми.

— В унитазах не плавают жабы, — укоризненно сказал он. — Так как же вы можете пить из них, если не знаете, безопасна ли вода? А на первом этаже я видел прачечную! Разве вы не знаете, что стиральные порошки белого человека ослабляют магическую защиту от стрел и пуль? Сегодня молодежь избалованная, не то что в наши времена, когда у нас даже туалетной бумаги не было и приходилось подтираться дохлыми мышами...

Ревущий Гром слегка ткнул его локтем, так как Зог, видимо, унесся духом в родную деревню.

— Да... — Зог очнулся, откашлялся и смачно сплюнул. — Короче, можем перейти к медицинскому осмотру. Вот доктор Парал является экспертом по заболеваниям печени и сейчас поставит диагноз.

— Минуточку! — раздался громкий бас. По лестнице поднимался Захитка, а за ним какой-то низенький человечек с усиками и прилизанными волосами. — При постановке диагноза лучше проконсультироваться у двух независимых специалистов. Это доктор Андропофф, у него многолетняя практика в престижных клиниках. Ум хорошо, а два лучше, и все такое, правда?

— От двух умов жди вдвое больше глупостей, — недовольно буркнул Рейнхард.

— Что скажете, коллега? — повернулся доктор Андропофф к доктору Паралу. — Вы сделали себе мнение?

— Трудно сказать, — попытался потянуть время доктор Парал. — Они... они вообще не желтые.

— А как насчет белков глаз? — испытующе спросил доктор Андропофф, который о желтухе не имел ни малейшего понятия, так же, как и доктор Парал. На самом деле это был зять Захитки, который делал подпольные пластические операции уголовникам и женщинам, недовольным своей внешностью, и благодаря которому в Логобере снизилась как преступность, так и рождаемость.

— Можно взять анализ мочи, — предложил доктор Парал. — У меня в каме... гм, в больнице есть микроскоп, мы могли бы...

— А как насчет анализа крови? — спросил Рейнхард.

— Ну да, как мы с ученым коллегой сразу не догадались! — воскликнул доктор Парал.

— Возьмем кровь, — неохотно согласился немного побледневший доктор Андропофф.

— Замечательно, у кого-нибудь есть нож? — повернулся к полицейским доктор Парал.

Поручик Варф как раз чистил ногти огромным тесаком, который он охотно одолжил доктору. Доктор провел большим пальцем по лезвию, удовлетворенно кивнул и дьявольски улыбнулся.

— Кто первый?

Студент Латрина нервно заморгал и шлепнулся на пол.

— Да, и мне еще нужен сосуд для крови, — вспомнил доктор.

— Сейчас найдем, — Зог сунул руку в карман униформы и вытащил жестянку от сардин, которыми он поужинал на прошлой неделе.

— Сойдет, — кивнул доктор Парал. — Приступим к отбору.

— Достаточно небольшого укола, — предупредил необычно бледный Рейнхард.

— Колют комарики, — пренебрежительно махнул рукой доктор. — Хирург режет!

Сильвиус закатил глаза и опал рядом с Латриной.

— Трусы, — фыркнул доктор. — На фронте я зашивал солдатам раны рыбьей костью без наркоза, и никто даже не пискнул. Правда, в основном они были уже мертвы, но...

Пажоут нервно захныкал и заскулил:

— Я... я ни в чем не виноват, это все Горачек!

— Эй, да вы всю кровь сливаете в одну банку! — воскликнул дворник. Доктор резко к нему повернулся и пронзил его взглядом.

— Могу ли я видеть ваш медицинский диплом, коллега? — спросил он с ледяной иронией. — Да ладно, вы что, оставили его в больнице? Так не болтайте мне под руку.

Он вонзил тесак в предплечье Брабера, а Азаэль и Парти отправились в астрал.

Лемми был твердо намерен незаметно смыться, но внезапно его одноклассник, Дьявол, рухнул ему в объятия, и Лемми пришлось о нем позаботиться.

— Не хотите ли и вы взять образец? — обратился доктор Парал к доктору Андропоффу. Тот тихо охнул и грянулся оземь. Захитка в бешенстве сжал кулаки. Его лошадь выбыла из гонки, и теперь ему оставалось только бессильно наблюдать, как фаворит рвется к финишу.

Доктор, весело напевая себе под нос, закончил пускать кровь. После этого поднял жестянку и достал зажигалку.

— Сейчас проведем тест, — сообщил он тем зрителям, которые до сих пор стояли на ногах. — Погружаем раскаленный кончик ножа в кровь. Если зашипит, они здоровы.

Захитка подозревал, что наблюдает за безобразной профанацией вековых достижений медицинской науки, но на стороне доктора стояла мощь закона.

Доктор Парал щелкнул зажигалкой и начал греть кончик ножа. Лезвие покраснело, а потом побелело. Студент Тюгик выпустил из легких долго задерживаемый воздух и упал в обморок.

Доктор потушил пламя и окунул светящееся лезвие в банку с кровью. Кровь не только зашипела, но и завыла, как паровая сирена, и вырвалась из банки клубами черного дыма. Доктор вернул нож Варфу.

— Итак, резюмирую. Желтухи у них нет. По крайней мере, один из них, вероятно, одержим демоном, но это уже не наша забота. Карантин может быть немедленно снят.

Захитка открыл было рот, но внезапно все здание дико завибрировало, и те, кто еще стоял, попадали на пол к своим обморочным товарищам.

— Что происходит? — закричал доктор Парал, барахтаясь в разлитой крови.

— Здесь водятся призраки! — заревел дворник, не обращая внимания на то, что директор незаметно подает ему знак молчать, то есть лупит его стулом по спине. — Много лет назад здесь замуровали одного преподавателя, теперь он стал нежитью и хочет отомстить!

— Заткнитесь! — заорал Захитка. — Хотите, чтоб это это дошло до министерства?

— Но где он? — отозвался Брабер, бодро вскочив. — Я знаю, как снять проклятие, министерство образования ни о чем не узнает.

Захитка задумался. Падающая штукатурка припудрила ему лысину и бороду и придала вид мудрого старика.

В коридорах стемнело, хотя люстры горели, а на улице был белый день. В стенах Академии закружил темный вихрь, завывающий подобно своре адских шакалов. Дворник вдруг вскочил на ноги, закусил губу с безумным выражением лица и, держась за перила, выхватил что-то из кармана.

— Все на землю! — крикнул опытный Лемми. — Это его изобретение — йогурт Молотова!

— Обезвредьте его кто-нибудь! — закричал Захитка. Полицейские пытались встать, но поскальзывались на крови.

— Скажите, где замурован профессор Выметал, — настаивал Брабер. — Это единственная возможность спастись.

— Omnia vincit veritas⁽¹⁾, епта, — поддакнул с подоконника воробей.

— Ну ладно, — согласился Захитка. — Это на первом этаже, между туалетом и кабинетом информационных технологий.

Словно соткавшись из воздуха, рядом с Брабером появилась Орнелла и обняла его за плечи. Захитка вытаращил глаза, пытаясь понять, что здесь происходит. Тем временем дворник с безумным смехом исчез на лестнице, ведущей на нижние этажи.

— Иди, Витт, — сказала Орнелла. — У тебя получится, я уверена. Ты самый лучший человек из всех, которых я встречала...

Лемми был поражен. Слово «человек», не говоря уже о «лучший», вряд ли можно было использовать в отношении Брабера.

— Не стоит принимать все так близко к сердцу, — заметил он. — Вперед!

Брабер и Лемми, как единственные студенты, оставшиеся в добром здравии после выходок безумного доктора, побежали к лестнице вслед за дворником. Они обнаружили, что тот бросил бутылку с зажигательной смесью в проем стены рядом с туалетом, и стену охватило пламя. Лемми добежал первым и прыгнул дворнику на спину.

— Мы должны его сжечь, — ревел дворник, защищаясь, как лев.

— Фигня, — проворчал Брабер и легко уложил его на пол. — Стереги его, Лемми.

Потом оторвал ножку от стула и начал простукивать тлеющую стену.

— Здесь, — сказал он, отступил, разбежался и ударился об стену плечом. Лемми прижимал коленом горло дворника и с любопытством следил за Брабером. Стена поддалась с четвертой попытки, и Брабер с ревом исчез в облаке пыли, щебня и падающих кирпичей в темной дыре.

— Совесть мучит, да? — заметил Лемми. — Вы его там замуровали, а теперь боитесь, что его призрак будет мстить.

— Это родовое проклятие, — зашипел униженный и побежденный дворник. — Мой дед, который работал здесь дворником много лет назад, замуровал профессора Выметала, меня тогда еще на свете не было. А его призрак с того времени преследует мужчин нашего рода...

— Родовое проклятие дворников, — покачал головой Лемми, а потом застыл. — Ваш дедушка?!

— Да, сорок лет назад, — кивнул дворник. — Вы не могли бы слезть с моей головы?

Лемми посмотрел на черное зияющее отверстие в стене. Сорок лет... Это значит, что Орнелла... что Орнелла тоже была проклята, и если Браберу удастся освободить профессора Выметала, он освободит и душу его дочери.

По лестнице спускались остальные — студенты, полицейские, Захитка.

— Брабер внутри, — сообщил Лемми. — Изгоняет призрак... И не только.

Все с любопытством посмотрели на разрушенную стену. Рев и дрожь начали стихать, пока не затихли совсем. Из темноты за стеной донесся призрачный шепот:

— Так ты посмеешь сразиться со мной в честном поединке?

— Зуб даю, — подтвердил голос Брабера, приглушенный кладкой и облаком пыли.

— Хорошо. Ты храбр. Ну что ж: кто и когда сжег большую библиотеку в Стигии?

— Ч...что? — пробормотал Брабер. — Это типа честный бой? Я думал, будет нормальное махалово.

— Нас предали! — воскликнул Лемми. — Орнелла нам не говорила, что он преподавал историю. И что теперь? Витту надо подсказывать.

— А это будет по-честному? — поинтересовался поручик Зог.

— Вы меня будете учить честности на экзаменах? — ухмыльнулся Лемми. — Так что, кто знает?

Ответом было неловкое молчание, потому что, разумеется, никто не знал.

— Даже вы? — посмотрел Лемми на директора.

— Я?! — с презрением воскликнул Захитка. — И зачем мне это? Я тут директором работаю, если вы чисто случайно не заметили. И не дерзите мне!

— Калиф Абу Куфр ибн Задек аль-Салат в двадцать восьмом году века Ленивца, — просипел с пола дворник. Все посмотрели на него с ужасом, а Лемми в испуге вскочил.

— Что?! — взвизгнул Захитка. — Сталоне, что вы себе позволяете?

— Спокойно, — попытался Лемми успокоить присутствующих. — Теперь мы должны как-то донести это до Брабера.

— Ревущий Гром справится, — к стене протолкался подпоручик. — В полицейской академии он был мастером подсказок и даже получил специальный диплом!

— Отлично! — произнес голос профессора Выметала, когда Брабер верно ответил на первый вопрос. — Я от вас даже и не ожидал, молодой человек. А теперь скажите, кто изобрел пишущую машинку.

Все посмотрели на дворника и вопросительно подняли брови.

— Не скажу, — вздернул подбородок Сталоне. — Вы меня бесите, и я с вами не разговариваю.

— Да не дурите, — попросил Лемми. — Вы же избавитесь от своего родового проклятия, чучело!

— Пусть он так со мной не разговаривает, — возмутился Сталоне.

— Пустите меня к нему, — заревел Захитка, угрожающе размахивая ножкой от стула.

— Ну ладно. Это был изобретатель Фыва Илдж в тринадцатом году века Кукушки. В протоколе в патентном бюро его фамилия была ошибочно указана как Олдж. Достаточно?

Ревущий Гром ловко подсказал, и профессору Выметалу было достаточно.

— И последний вопрос: кем был святой Малавентурос?

— Ловушка, — сказал дворник. — Он не был канонизирован. Хотя он и совершил несколько чудес, потом оказалось, что он подрабатывал в травести-шоу как имитатор Сагвана Тофи.

Ревущий Гром передал ответ, и призрак профессора Выметала его одобрил.

— Теперь я хочу вас кое о чем спросить, — раздался голос Брабера. — За что вас прокляли и замуровали?

Ответ профессора был таким тихим, что его никто не услышал.

Через мгновение появился Брабер, весь в пыли и паутине. Он тяжело дышал, его лицо было в пятнах сажи.

— Отлично, студент! — воскликнул Захитка. — В награду я назначу вас новым дворником вместо этого мерзавца! Мне много чего известно о Сталоне, но то, что он начитанный!..

Брабер одарил его взглядом, который без слов сказал, куда он может засунуть свое предложение.

— Знаете, что мне сказал профессор Выметал? Что много лет назад он загнал в изоляцию самый боевой класс Академии под фиктивным предлогом холерного карантина. У одного из студентов был родственник в министерстве образования, тот его и проклял.

Все как один посмотрели на Захитку. Он медленно сглотнул, и на его лысине выступили прозрачные капли пота.

— Где Орнелла? — спросил Брабер.

Лемми откашлялся.

— Гм, Витт, как бы тебе...

Рейнхард посмотрел на часы.

— Четыре часа, — заметил он. — Трактир «У волка» как раз открывается.

Не успел он договорить, как толпа студентов взревела и метнулась вверх по лестнице вспугнутым стадом бизонов. Сильнейшие взбирались по телам слабых и издавали невнятные крики, вызванные острой жаждой.

— Ежкин кот! — капитан Сом выпучил глаза. — Вы серьезно хотите мне сказать, что доктор Парал сбежал, пока они подсказывали ответы теста по истории?! Кто принял этих людей в полицию?!

— Отчет не совсем внятный, — пожал плечами поручик Пакунь. — Еще там что-то об изгнании призраков или вроде того.

— Скажите, что мне это снится! Их посылают на рутинную санитарную проверку, а они выкидывают что-то совершенно бредовое! — выходил из себя капитан. Раздался стук в дверь, и в кабинет заглянул дежурный.

— Доктор Парал вернулся, — сообщил он. Доктор ввалился в кабинет и рухнул на стул.

— Я чуток прогулялся без полицейского, маячащего за спиной, — заявил он. — Сейчас мне надо выпить, а потом я могу снова приступить к отбыванию наказания... то есть к несению службы.

— Я ж говорил, что он вернется, — сказал поручик Пакунь. — Везде хорошо, а в тюряге лучше.

— Этот отпускал очень остроумные замечания, — указал Лемми. Они вместе с Брабером совершали по Академии реваншистский крестовый поход.

Один удар, и студент Сигимер покатился по земле, искупая свои шутливые высказывания типа «Желтый — цвет сезона» и «Переварим все, что сожрем».

Брабер шествовал молча, с мрачным выражением лица, методично ликвидируя указанных Лемми личностей, будто комбайн, выкашивающий ржаное поле.

Лемми время от времени озабоченно на него поглядывал. Радовало, что Брабер еще не начал писать любовные стихи, так что, видимо, сохранил остатки разума.

К ним присоединился Сильвиус.

— Я полностью покончил с написанием сонетов, — поделился он.

— Ура, — обрадовался Лемми. — С чего это ты вдруг поумнел?

— Я случайно сдал одну свою серенаду профессору Хурриган вместо контрольной по математике. Она решила, что я пытаюсь подлизаться и прочла ее перед всем классом... Господи, это было ужасно.

— Так тебе и надо, — решил Лемми. — А я говорил. Пни хотя бы Сигимера.

По ступенькам спустился Рейнхард.

— Господа, у меня потрясающая новость, — сообщил он одноклассникам. — Очень радостная весть.

— Если он скажет, что Бог нас любит, я оторву ему башку и засуну в жопу, — сказал Брабер, который вернулся к своему старому доброму нигилизму.

— Ничего подобного, — покачал головой Рейнхард. — Слушайте: Захитка вчера был с внезапной проверкой в школьной столовой и в минуту слабости попробовал салат. И где-то час назад его увезла скорая.

— Что с ним? — спросил Лемми.

— Желтуха, — скромно ответил Рейнхард.

— Finis coronat opus,⁽²⁾, — кинул проходящий мимо дворник в звенящей тишине.

1) Истина побеждает все (лат.)

Вернуться к тексту

2) Конец — всему делу венец (лат.)

Вернуться к тексту