Талантливые бабушки (джен)

Место для наблюдения Петровна выбрала в лучших традициях профессионального шпиона: отличный обзор на все четыре подъезда, солнце, которое било в глаза каждому выходящему из дома, но оставляло незамеченной скромную лавочку, спрятавшуюся в тени старого каштана. Денёк выдался тёплым, в воздухе разливался аромат цветущего неподалёку куста жасмина, объектов для наблюдения было достаточно. Что ещё нужно заслуженной пенсионерке для полного счастья? Только парочка лучших подружек, расположившихся рядом с нею на лавочке.

Ивановна, всю жизнь проработавшая дояркой в колхозе "Светлый путь", третий год жила в городе у детей, после того, как они решили, что матери нужен отдых и забота, и, продав за бесценок её сельский домик, забрали к себе. Она до сих пор с детским восторгом любовалась величественными городскими новостройками и удивлялась тому, что посреди улиц не валяются довольные свиньи, а в клумбах не роются куры в поисках червей.

Елизаровна же в своей молодости была активисткой, комсомолкой и просто красавицей. Ну, хорошо, комсомолкой она была чисто номинальной. Её и приняли-то не с первого раза. Активность её выражалась в добросовестном посещении всех танцулек и корпоративных мероприятий. Но звание красавицы она честно заслужила. Доказательством тому были хотя бы её шесть или семь законных мужей, которые даже после разводов сохранили к ней нежную привязанность.

Сама же Петровна всю свою жизнь посвятила благородной профессии педагога, и только год тому назад ушла наконец-то на пенсию, оставив за плечами полчища юных и не очень оболтусов, огранённых ею до состояния бриллиантов различной степени ценности.

Единственной радостью трех подружек-пенсионерок теперь осталась оценка и тестирование человеческого материала, пробегающего мимо их лавочки. Причём, ценными результатами своих наблюдений они щедро делились с окружающими.

— О, глядите, Катерина — внучка Кузьминичны, — зоркий глаз бывшего педагога выхватил из толпы жертву, подходящую для психологического тестирования. — Занятия в университете прогуливает. Вот что может вырасти из такой вертихвостки, не желающей учиться?

— Да уж явно ничего хорошего, — подхватила эстафету Ивановна. — Вы на её ногти посмотрите. С такими же ни тесто на пироги замесить, ни корову подоить. Непутёвая...

— А платье-то на себя какое напялила, — присоединилась к товаркам Елизаровна. — Там материалу и кошке не хватит. Фу, срамота!

Проводив взглядом несчастную Катерину, испуганно оглянувшуюся на вредных старушек, Петровна принялась высматривать новую жертву, но тут на них едва ли не свалился Костик из восьмой квартиры.

Мальчишка увлечённо таращился на экран смартфона, не обращая внимания на препятствия на его пути, и в результате приземлился прямо под ноги грозных судий.

— Вот, говорила же я — сплошной вред от этих телефонов, — сделала вывод Петровна. — Сколько аварий и травм происходит из-за увлечения этими игрушками. Наверняка, каких-то монстриков гонял?

— А может, мальчик что-то полезное смотрит, — вступилась Ивановна. — Например, чем кур кормить или как тыквы выращивать...

— Ну да, это самая нужная информация для городских жителей, — ухмыльнулась Елизаровна. — Держи карман шире! Девок голых он рассматривает. Охальник!

— Почему сразу девок? — возмутился Костик, поднимаясь с земли и отряхивая испачканные брюки. — На следующей неделе в нашем городе состоится конкурс талантов. Будут соревноваться команды из трёх человек. Вот сейчас заявки принимаются...

— Какие там у вас сейчас таланты? — скривилась Петровна. — Учиться не хотите, старших не уважаете. Вот, в наше время были таланты... Женщина могла вырастить семерых детей и защитить докторскую диссертацию одновременно...

— Быка поднять на вытянутых руках и кочергу в узел завязать... — мечтательно улыбнулась Ивановна, не слушая слов подруги.

— И протанцевать всю ночь без перерыва... — добавила Елизаровна.

— Ух ты! — восхитился Костик. — Вот это женщина! Всю ночь танцевать с быком на руках!.. А давайте, я вас запишу? — загорелся идеей мальчишка. — Вы всех победите! С такими-то талантами...

— Да, таланты в наше время были... — ударилась в воспоминания Петровна. — А? Что? Куда — запишу? Кого? — опомнилась она, но Костика уже и след простыл. — Тьфу, бестолочь! Морочит голову серьёзным людям.

— И не говори! От важных дел отвлекает, — поддержала подругу Елизаровна. — Вон, гляди, невестка Никитичны идёт...

* * *

Сжимая письмо в руках, растерянная Ивановна явилась к заветной лавочке последней и с удивлением уставилась на хмурых и притихших подружек с такими же конвертами.

— Так это... И вам тоже... — пролепетала она.

— Угу, — сердито подтвердила Петровна. — Увижу негодника — в угол поставлю, уши оборву и будет он у меня весь подъезд мыть вручную — от первого этажа до пятого.

— А как же он, стоя в углу, все этажи мыть будет? — озадачилась Ивановна, заинтересовавшись такими фантастическими способностями Костика.

— Вот сначала пусть помоет, а потом в углу стоит. Чистом, — смилостивилась Петровна.

— А слушать твои ценные указания он чем будет, если ты ему уши оторвёшь? — ехидно поинтересовалась Елизаровна.

— Тем, чем и до сих пор слушал — задницей, — огрызнулась Петровна. — Вот с чего он решил, что мы хотим на этот конкурс записаться?

— Ну да, — смутилась Ивановна. — Какие там у нас таланты?..

— Как это — какие?! — подпрыгнула от возмущения Елизаровна. — Да у нас столько всяких талантов, что просто — ух!

— Ну, если ты так считаешь... — с сомнением посмотрела на подругу Ивановна. — Если хорошо подумать, мы ещё что-то можем.

— Людей подводить нельзя, — хмуро пробормотала Петровна. — Нас записали, организаторы на нас рассчитывают. Вон, приглашения прислали. Нужно принять участие, а там — победим, не победим...

— Как это — не победим? — презрительно фыркнула Елизаровна. — Конечно, победим! Кто же, если не мы?

— Когда там начало? — покосилась Петровна на чересчур оптимистично настроенную подругу.

— Через два часа, — отрапортовала Ивановна, сверившись с приглашением.

— Что же мы сидим? — вскочила Петровна. — Быстро собираться, одеваться!

— Так мы же вроде одетые, — удивилась Ивановна.

— Ты в этом старушечьем тряпье соревноваться с молодёжью собралась? — съехидничала Петровна. — Пошли ко мне. Там у моей Светки от шмоток два шифоньера ломятся. Что-нибудь себе подберём.

* * *

Семнадцатилетняя девушка с изумлением наблюдала, как две бойкие старушки с её бабушкой во главе целенаправленно двинулись к шкафу и принялись сосредоточенно рыться в её одежде.

— Ба? Вы чего? — ошарашенно поинтересовалась Света.

— Мы на конкурс талантов собираемся, — бескомпромиссно заявила Петровна. — Надо же принарядиться, чтобы выглядеть соответственно.

— Но почему вы решили принарядиться в мои вещи? Вам нечего надеть?

— Нужен молодёжный стиль, — пояснила внучке бабушка. — А среди наших вещей, как ты понимаешь, ничего молодёжного нет. И вообще — тебе что, для родной бабушки шмоток жалко? Мы их не съедим. Потом постираем и вернём.

— Ой, да пожалуйста! — махнула рукой великодушная Света и хихикнула. — А можно мне посмотреть, что у вас из этого получится?

— Ещё чего?! — возмутилась Петровна, представив, как будет веселиться внучка при виде молодящихся бабушек. — Брысь на улицу! Там тебя уже подружки заждались.

— Как скажешь, — покладисто заявила внучка и, прихватив с собой плейер и наушники, выбежала за дверь, уже из коридора весело выкрикнув: — Я на вас по телевизору полюбуюсь.

— Что? Нас ещё и по телевизору показывать будут? — от удивления Ивановна даже выронила платьице, которое рассматривала.

— А ты что думала? — важно заявила Елизаровна. — Мы же — звезды! Нас должен знать весь мир!

— Одевайся уже, звезда пленительного счастья, — фыркнула Петровна и зарылась в ворох одежды.

* * *

С сожалением отбросив несколько понравившихся платьев, понимая, что в её возрасте — это уже чересчур, Петровна наконец-то подобрала себе лёгкие летние брюки и футболку с изображением покемона.

Довольная собой, она решила посмотреть, как идут дела у подруг — и обомлела. Как выяснилось, понятие о молодёжной моде у этих дамочек было весьма экстравагантным.

— Елизаровна, ты на конкурс талантов собралась или на панель? — поинтересовалась Петровна, пытаясь понять, чего ей сейчас больше хочется — плакать или смеяться.

— А что? — возмутилась та. — По-моему, красиво.

— Ты куда мини-юбку напялила, старая вешалка? — уточнила Петровна и, не сумев сдержаться, всё-таки рассмеялась.

— И вовсе не такая уж я и старая, — обиделась подруга. — Мне всего-то шестьдесят...

— В каком году было? — веселилась Петровна.

— Да ну тебя! Что не так-то? Твоя же Светка такое носит, и ты над ней не ржёшь. Значит, нормальная одежда.

— Так Светке семнадцать, а не шестьдесят с хвостиком. Посмотри на свои ноги варикозные, чудо в перьях! Ты хочешь, чтобы при одном взгляде на твою неземную красоту организаторов конкурса кондрашка хватил? Снимай сейчас же этот кошмар и надевай брюки или длинную юбку!

Недовольно ворча, "звезда пленительного счастья" принялась разоблачаться.

— А у меня ноги закрыты. Я же правильно всё сделала? — Ивановна с надеждой посмотрела на подругу, явно рассчитывая на похвалу.

— Просто замечательно, — фыркнула Петровна. — Если, конечно, ты на пляж собираешься. Парео тебе к лицу.

— Почему это на пляж? — удивилась Ивановна. — Я же не в купальнике.

— И это радует, — ухмыльнулась Петровна. Порывшись в шкафу, она выудила оттуда две пары джинсов и бросила подругам. — Вот, одевайтесь. Так, по крайней мере, хоть ваши ноги спрятаны будут. И давайте побыстрее! До назначенного времени осталось меньше часа, а нам ещё до Дворца Культуры добраться нужно и там на месте сориентироваться.

Елизаровна, недовольно ворча что-то про какую-то "серую мышу", влезла в джинсы. Ивановна послушно взяла предложенные ей брюки и тут же попросила нитки с иголкой.

— Это ещё зачем? — удивилась Петровна.

— Ты мне штанишки дырявые дала. Не волнуйся, я их быстренько заштопаю. А может, лучше заплаты наложить?

— Не чуди! — запас нервов у Петровны иссякал на глазах. Лучшие подруги, казалось, задались целью — пробудить в ней зверя. — Надевай, как есть! Рваные джинсы вся молодёжь носит. Вряд ли через эти дырки ты сможешь кому-то показать что-нибудь интересное. Нет у тебя ничего такого.

Пять минут понадобилось на то, чтобы понять, что Ивановна так горько рыдает вовсе не из-за того, что на неё пытаются натянуть дырявые джинсы, а из-за того, что ей нечего сквозь эти дырки продемонстрировать. Потом ещё пять минут все вместе успокаивали подругу. И только клятвенное заверение Петровны, что ей и самой нечем похвастаться, утешило несчастную жертву моды.

В конце концов команда талантливых бабушек погрузилась в такси и отправилась навстречу приключениям.

Как выяснилось, для того, чтобы их команда стала полноценной командой, ей требовалось название, и это оказалось первым неприятным сюрпризом для подружек. Ивановна и Елизаровна с готовностью уставились на Петровну, словно ожидая, что та сейчас им вытащит кролика из шляпы.

— И что вы на меня так смотрите? — рассердилась она. — Ну, не знаю я, как нам назвать нашу команду. Всё, что мне вспоминается из моего прошлого — это "Тимуровцы" и "Юные натуралисты". Сами понимаете, что это не слишком нам подходит. Нужно подумать. Может, что-нибудь с цифрой "три"?

— "Три поросёнка", — радостно заявила Ивановна.

— Сама ты поросёнок, — возмутилась Елизаровна. — Не надо нам животных. "Три мушкетера" гораздо круче!

— Самой не смешно? — поинтересовалась Петровна. — Нашла мушкетёров. А если попробовать отразить в названии наши качества?

— "Смелые и непобедимые"? — предложила Елизаровна.

— Тогда уж честнее будет — "Старые и корявые", — вздохнула Ивановна. — Может, "Мудрые совы"?

— Это в смысле — пучеглазые и осовевшие? — расхохоталась Петровна. — Тогда уж лучше — "Умелые ручки".

— А также — ножки, — съязвила Елизаровна. — Давайте придумаем что-нибудь цветочное. О, "Веночек".

— Угу, похоронный, — огрызнулась Петровна. — Проще тогда уж выбрать что-нибудь нейтральное. "Каравелла", например, или "Бригантина".

— Сами же сказали — никаких животных, — проворчала Ивановна. — Да и не похожи мы на коров. Может, не так хорошо двигаемся, как в молодости, но совсем не толстые, даже наоборот.

— Убожище! — возмутилась Петровна, ужасаясь уровню необразованности подруги. — Не "Коровелла", а "Каравелла". Кораблик такой.

— И кто же из нас здесь кораблик? — озадачилась Ивановна. — Вижу только три старые калоши. Лучше уж назвать команду как-нибудь красиво и загадочно. Например, "Инфузория-туфелька".

— Даже комментировать это не хочу, — закашлялась, подавившись воздухом, Петровна. — Где ты это только вычитала, водоросль ты наша одноклеточная?

— Ничего тебе не нравится, — обиделась Ивановна. — Сама тогда придумывай!

Петровна собиралась огрызнуться, но тут к ним подбежала девушка-организатор с блокнотом в руках и нетерпеливо потребовала:

— Так, только ваша команда мне ещё не сообщила своё название. Быстренько решаем — как мне вас записать?

— "Последний писк", — от неожиданности брякнула Елизаровна.

Профессиональная способность владеть собой и опыт общения с разными экстравагантными личностями девушку не подвели. Поэтому, сделав вид, что все идёт так, как и положено, она внесла нужную информацию в блокнот и испарилась ещё до того, как остальные члены команды пришли в себя.

— Это что сейчас такое было? — грозной тучей двинулась на провинившуюся Петровна.

— Ну, а что? — принялась оправдываться та. — Вы все молчали, а я с детства нервничаю, когда от меня что-то требуют. Все мои учителя знали и старались на меня не давить. Я в таких случаях всегда либо начинаю плакать, либо несу всякую чушь.

— Лучше бы уж ты плакала! — припечатала Петровна, прожигая глазами дырку в несчастной Елизаровне. — Теперь, по твоей милости, у нашей команды самое дурацкое название.

— Девочки, не нужно ссориться, — вмешалась миролюбивая Ивановна. — Может, там будут ещё и подурнее названия. Мне даже нравится. Ну, почти... Хотя... "Предпоследний писк", наверное, было бы лучше...

* * *

Ознакомившись с программой, будущие звёзды шоу-бизнеса совсем приуныли. Конкурс состоял из пяти этапов: живопись, музыка, спорт, танцы и рукоделие. Более того, в каждом из этапов при помощи жеребьёвки определялись конкретные направления, в которых им предстояло доказывать своё мастерство.

Вспоминая конкурсы талантов, которые проходили во времена их молодости, бравые пенсионерки рассчитывали, что им удастся отделаться, исполнив какую-то песню или устроив театральную постановку. Раньше конкурсанты сами демонстрировали то, что у них лучше всего получалось, а здесь требовалось умение проявить себя во всех пяти направлениях, да и результаты жеребьёвки было невозможно предсказать.

Нет, это было, конечно, здорово, что все команды изначально находились в равных условиях, но что было делать участникам, у которых обе руки были левые, а обе ноги — задние? Три подружки именно так себя и ощущали, хоть вслух этого и не озвучивали, чтобы не подрывать моральный настрой, которого и так не было.

* * *

Как бы там ни было, но все три участницы команды "Последний писк" были уверены, что первый этап конкурса для них станет самым лёгким. Художественными талантами ни одна из них похвастаться не могла, но что-нибудь накалякать смогут все.

Самой важной задачей для них было заявить: "Я художник, я так вижу" — и постараться при этом не заржать. Впрочем, последнее было выполнить несложно. Главное — не смотреть на свой "шедевр".

Результат жеребьёвки их немного расстроил. На общем холсте каждая из них должна была нарисовать свой автопортрет, так, чтобы вместе получилась вся их великолепная троица.

К счастью, требований к абсолютному сходству с оригиналом никто не предъявлял. Впрочем, к не абсолютному тоже. Так что принцип "я так вижу" по-прежнему был актуален.

Потенциальные художницы немного подрастеряли своё вдохновение, увидев, что их ожидает большое полотнище, лежавшее прямо на полу, и набор банок с красками. Кисточек при этом им не дали. Судя по всему, это и было дополнительной сложностью их задачи — нужно было либо рисовать руками, либо использовать в качестве кисточки подручный материал.

Придирчиво оглядев себя и подруг, Петровна была вынуждена признать, что ни у кого из них не имелось ничего хоть отдалённо напоминающего кисточки. Лично у неё в карманах находилась только одна конфета и немного денег, но магазина канцелярских принадлежностей, где можно было бы купить кисточки, поблизости не наблюдалось.

— Будем рисовать руками, — сделала вывод Петровна.

— А почему руками? — ожидаемо удивилась Ивановна.

Петровна тяжело вздохнула. Как она может объяснить подругам то, чего сама не понимает? Единственный ответ на этот вопрос, который приходил ей в голову — "организаторам моча в голову так стукнула" — ничего не объяснял.

Как ни удивительно, но на помощь ей пришла Елизаровна.

— Потому что ногами рисовать неудобно, — философски заявила она.

Ивановна зависла, с удивлением рассматривая свои конечности. А между тем время тикало...

— На всё про всё нам дано полчаса, — напомнила им Петровна. — Так что — закатали рукава, вооружились банками с красками — и вперёд.

Убедившись, что подруги целеустремленно поползли — одна налево, другая направо — Петровна, проклиная свой радикулит, полезла в центральную часть холста, прихватив с собой несколько баночек краски.

Поначалу скучное и бестолковое занятие под конец процесса увлекло Петровну настолько, что она, с азартом вырисовывая покемона на своей футболке, позабыла об отведённом времени, и только услышав фразу: "Ваше время истекло", смогла оторваться.

Когда последняя из "художниц" сползла с холста и со скрипом разогнулась, полотнище сменило горизонтальное расположение на вертикальное. Петровна едва сдержалась, чтобы не выругаться. Как можно было не сообразить, что задняя часть холста снабжена подъёмным механизмом? Судя по всему, другие команды сразу это поняли и рисовали в нормальной позиции, и только их команда изображала из себя взбесившихся каракатиц, ползающих по холсту и брызгающихся краской во все стороны.

Получив наконец-то возможность оценить свой "шедевр" целиком, Петровна захотела провалиться сквозь землю.

Тощенькое страшилище, способное с лёгкостью спрятаться за шваброй с роскошной чёрной в беленький горошек шевелюрой, судя по всему, представляло из себя портрет Елизаровны.

Зеленоволосая "красотка" с пышными формами и осиной талией, видимо, изображала Ивановну.

— Ты где у себя такой бюст обнаружила? — прошипела Петровна, пытаясь испепелить взглядом горемычную "красотку".

— Ну, мне всегда хотелось немного поправиться, — засмущалась Ивановна, ковыряя ножкой пол.

— Хорошо, допустим, — смирилась Петровна с искажением реальности. — А волосы-то почему зелёные? Только не говори, что всегда мечтала выкраситься в такой цвет, а то я тебе легко обеспечу осуществление этой мечты.

— Не мечтала, — тяжко вздохнула Ивановна. — Просто среди красок не было седого цвета. Вот и пришлось брать, что было.

— Угу. И среди красок не было ни чёрного, ни коричневого, ни жёлтого... Да хоть красного! Любой из этих оттенков нормально бы выглядел на твоей голове. Почему зелёный? Седого цвета ей не было... А просто смешать чёрный и белый цвета было не судьба?

— О, так его надо было смешивать? — вмешалась Елизаровна.

— Нет, блин, в горошек себя изобразить! — психанула Петровна, пронзив подругу зверским взглядом. — Нарисовала какой-то мухомор!

— Всё равно покрасивше тебя, — огрызнулась Елизаровна.

Петровна недоуменно перевела взгляд на своё творение и едва не заплакала. Благодаря усилиям вредных товарок все её старания пошли коту под хвост. Каждая из них, изображая собственную "неземную красоту", от всей души потопталась по портрету Петровны. В результате — центральная фигура картины выглядела жертвой группового изнасилования. Всё её тело было украшено отпечатками разноцветных ладошек, а на щеке красовался зелёный след чьего то тапочка. Любовно нарисованный покемон вообще превратился в бесформенную кляксу — судя по всему, на него просто сели...

* * *

Заявить жюри, изумленно рассматривающему их творение, как планировалось изначально: "Я художник, я так вижу" у Петровны язык не повернулся. К счастью, народ в жюри подобрался вежливый и понимающий, поэтому пожалел бесталанных старушек и ограничился абстрактными характеристиками типа "революционного стиля" или "неординарного подхода". И только одна девушка, не сдержав любопытства, поинтересовалась:

— А кисточки, которые лежали на общем столике, вы специально не захотели брать?

— Какие кисточки? — брякнула Елизаровна, но Петровна быстро зажала ей рот ладонью.

— Вы же понимаете — такое кисточками не нарисуешь, — натянуто улыбаясь, заявила она жюри, изо всех сил стараясь подавить в себе искушение хорошенечко приложиться тупой головой о ближайшую стену...

* * *

Команда "Последний писк" в первом этапе конкурса предсказуемо заняла последнее место.

— Ты мне всё лицо испачкала, когда рот затыкала, — сердито шипела Елизаровна, пытаясь рукавом блузки стереть краску. — Забыла что ли, что у тебя все лапы в краске?

— Скажи спасибо, что я вовремя не заметила, что вы сделали с моей работой, — огрызнулась Петровна. — Иначе я бы тебе всю физиономию намазала, а потом бы приложила к холсту. Получился бы идеальный портрет.

Ивановна раскрыла рот от изумления.

— Как же мы сразу не додумались до такого? — пролепетала она. — Мы бы тогда первое место заняли...

— Ну, и что это такое? — Елизаровна помахала бумажкой перед носом задумавшейся Петровны. — "Ария", "Беспечный ангел". Нам что — арию из оперы спеть нужно?

— Подожди, не тарахти, — отмахнулась от неё подруга. — Я пытаюсь вспомнить где слышала это название.

— А что тут вспоминать? — хмыкнула Ивановна, озираясь по сторонам. — Вон, все команды разобрали плейеры и прослушивают песни, которые им достались по жеребьёвке, и только мы здесь гадаем на кофейной гуще. Пойдём, послушаем? Или будем опять "революционным подходом" действовать?

Петровна уставилась на неё с таким изумлением, словно увидела говорящую рыбу. Ей снова со страшной силой захотелось приложиться головой о стену. Это же насколько нужно отупеть с этим конкурсом, чтобы снова на те же грабли наступить? Хорошо, хоть Ивановна сделала правильные выводы и не повторяет прежних ошибок.

— Что? — растерялась Ивановна, глядя на ошарашенную подругу. — Я опять что-то не то сказала?

— То, — выдохнула Петровна. — Очень даже то. Ты гений. Что бы мы без тебя делали?

Не веря своим ушам, Ивановна на всякий случай сделала шаг назад и осторожно поинтересовалась:

— Так я схожу за плейером, да?

— Иди, — разрешила добрая подруга с немного сумасшедшей улыбочкой, и неожиданный "гений", с опаской оглядываясь, двинулся к столику, на котором уже остался только их плейер.

* * *

— Я же говорила, что слышала эти названия, — заявила Петровна, прослушав музыкальную запись. — Это не оперная ария, а название рок-группы. Моя Светка мне этой группой все уши прожужжала.

— Значит, мы должны всего лишь спеть эту песню? — уточнила Ивановна. — Что же тут сложного? Песня хорошая. Мы легко справимся.

— Если бы... — вздохнула Петровна. — Если я правильно поняла условия, то один из нас должен петь по бумажке, а двое других ему аккомпанировать. Из меня певец никакой. Да и Елизаровне медведь на ухо наступил. Так что, петь придётся тебе.

— Ну, петь, так петь, — покладисто согласилась Ивановна. — Петь я умею. Правда, эту песню никогда раньше не пела.

— Всё когда-нибудь случается в первый раз, — философски рассудила Петровна. — Ладно, ты читай текст, чтобы не запиналась, когда будешь петь, а мы пойдём выбирать себе музыкальные инструменты.

— Ух ты! — восхитилась Ивановна. — А на чём ты играешь?

— На нервах, — хмыкнула Петровна. — Но, боюсь, что сейчас придётся выбрать что-то другое. Сомневаюсь, что этот музыкальный инструмент там найдётся.

* * *

К тому времени, когда команда "Последний писк" сообразила, что от них требуется, большинство музыкальных инструментов уже расхватали и осталось либо что-то совсем экзотическое, либо то, на чём нужно действительно уметь играть. Пока Петровна пыталась вспомнить, каким нотам соответствуют какие клавиши, пианино утащили у неё из-под носа, и можно уже было не вспоминать.

Осмотрев то, что осталось после налёта других команд, Петровна вздохнула и взяла в руки балалайку. Когда-то, ещё подростком, она пыталась научиться на ней играть. Целых десять минут пыталась. А потом передумала.

В любом случае балалайка — единственный из находившихся здесь инструментов, который она вообще в руках держала.

Мимо неё туда-сюда с потерянным видом бродила Елизаровна. Время от времени она пыталась то арфу за струны подёргать, то в саксофон подуть, не решаясь выбрать что-нибудь конкретное.

— Может, мне взять барабан? — с надеждой посмотрела она на подругу. — Буду изображать ударника.

— Бери уже что хочешь, только быстрее, — взмолилась Петровна, посмотрев на часы. — Время, отведённое на подготовку, уже заканчивается, а нам ещё хотя бы порепетировать нужно.

— Да что тут репетировать? — отмахнулась Елизаровна. — Много ума не надо. Стучи палкой по барабану, и всё. Жаль, что тарелки уже забрали. Какой ударник с барабаном и без тарелок? Наверное, я ещё эти погремушки с собой прихвачу. Буду то стучать, то тарахтеть. Красиво получится.

* * *

Увидев своё музыкальное сопровождение в виде Петровны с балалайкой и Елизаровны с барабаном и маракасами, Ивановна нервно икнула.

— А вы уверены, что сможете исполнить рок при помощи этого? — изумилась она.

— А ты уверена, что мы его вообще можем исполнить? — усмехнулась Петровна. — По крайней мере, я не сомневаюсь, что на балалайке мы его сыграем не хуже, чем на электрогитаре, потому что не умеем играть ни на том, ни на другом. Так какая, в сущности, разница?

Репетиция ограничилась тем, что Ивановна в наушниках с листком в руках вполголоса попробовала петь караоке, да Елизаровна с важным видом немного постучала в барабан. Больше времени ни на что не хватило.

* * *

— Песня "Беспечный ангел". Исполняется впервые, — торжественно объявила Ивановна.

Услышав, что именно собралась исполнять эта экзотическая рок-группа, жюри захихикало. Петровна, не сообразив, что их насмешило, толкнула в бок солистку и сердито зашипела:

— Идиотка! Это известная песня! Какое "впервые"?

— Ага! — согласилась Ивановна и бодро отрапортовала: — Песня "Беспечный ангел". Исполняется не впервые.

Жюри весело захрюкало.

— Просто — исполняется! Без "впервые"! — простонала Петровна.

— Ага! Просто исполняется, без "впервые"! — послушно повторила Ивановна.

— Молчи, дура! — взмолилась Петровна, и тут же, в ужасе, зажала себе рот руками, представив, как их солирующий попугайчик сейчас произнесёт эту фразу в микрофон.

К счастью, Ивановна не стала повторять фразу. Она поняла её буквально — и вообще замолчала. Минуты шли, а солистка перед микрофоном молчала, как партизан на допросе.

— Почему ты молчишь? — прошипела Петровна. — Говори уже хоть что-нибудь! А ещё лучше — пой!

— Рок-группа "Последний писк" исполняет песню "Беспечный ангел", — выдала совсем растерявшаяся Ивановна.

Половина жюри сползла под стол. Другая половина утирала слёзы. Петровна испытывала дикое искушение — проверить крепость балалайки на голове солистки.

— Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь... — с перепугу затянула Ивановна.

Опомнившись, что певица поёт без музыки, Петровна невпопад забренчала на балалайке. То, что у неё получалось, даже с большого перепою нельзя было назвать не только музыкой к этой песне, но и вообще музыкой.

Ивановна честно пыталась петь под эту, так называемую, "музыку", потом плюнула и стала петь, не обращая на неё внимания. Но тут Елизаровна вспомнила, что она — ударник, и принялась со всей дури бить в барабан. Попытка перекричать сумасшедшего ударника не увенчалась успехом, и Ивановна замолчала, обиженно оглянувшись на своё музыкальное сопровождение.

Елизаровна ничего этого не видела и, разумеется, не слышала. Она вдохновенно лупила несчастный барабан, видимо, решив, что чем громче, тем лучше. Пришлось Петровне стукнуть увлёкшегося ударника балалайкой.

Растерянно хлопая глазами, Елизаровна озиралась вокруг, не понимая, чего от неё хотят, но хотя бы стучать перестала.

— Потише! — с кровожадным выражением лица прошипела Петровна, для убедительности пригрозив нарушительнице балалайкой.

— Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь... — от нервного потрясения Ивановна забыла, где остановилась, и принялась петь сначала.

С горем пополам она смогла спеть один куплет и припев, подпрыгивая каждый раз, когда Елизаровна пыталась всем показать, кто здесь ударник.

— Под гитарный жёсткий рок, который так любил... — пела Ивановна, радуясь, что осталось не более пяти минут позора, и этот кошмар вскоре закончится.

Но тут её по голове огрело шальным маракасом...

Квакнув от неожиданности, солистка замолчала и обернулась.

— Упс! — заявила Елизаровна и побежала поднимать свой убежавший музыкальный инструмент.

Петровна горестно взвыла, прикрыв лицо балалайкой.

— Я готова! — радостно сообщила Елизаровна, продемонстрировав подругам найденный маракас.

Когда, несмотря на все злоключения, несчастная Ивановна всё-таки умудрилась допеть песню, зал рукоплескал экстраординарной рок-группе. В этом туре команда "Последний писк" даже умудрилась заработать не последнее место, а предпоследнее.

Когда объявили, что следующим этапом будут танцы, Елизаровна радовалась, как ребёнок.

— Ой, да чего вы так переживаете? — потешалась она над хмурыми подружками, ожидавшими от жеребьёвки очередной пакости. — Я все танцы знаю и вас в два счёта обучу. Ну, что там может быть трудного? Вот взять, к примеру, вальс...

— Втроём... — мрачно заметила Петровна.

— Что втроём? — не поняла Елизаровна.

— Вальс втроём. Попробуешь изобразить?

— Почему втроём? Вдвоём...

— А третьего куда? — ехидно поинтересовалась Петровна. — Нас трое, если ты ещё не заметила. И по условиям конкурса, участие должны принимать все. А в этом случае уже даже простой вальс превращается в проблему.

— Ну, может, нам и не вальс достанется... — растерялась Елизаровна. — Здесь же все по трое. Может, танцы будут не медленные, а быстрые.

— Брейк-данс, — ляпнула Ивановна и в ужасе посмотрела на подруг. — Ой, мамочки!

Елизаровна зависла с открытым ртом. Судя по всему, этот танец в своей молодости она точно не танцевала. По крайней мере, веселиться ей резко перехотелось.

На жеребьёвку Петровну провожали как на войну. Стало немного легче, когда выяснилось, что жеребьёвка определяет не танец, а направление. Танец можно было выбрать самим. Главное — чтобы он был в тему.

Когда совершенно потерянная Петровна, сжимая в руке бумажку, снова вернулась к ним, Елизаровна не выдержала и нетерпеливо дёрнула бумажку к себе.

— Ну, что там? — испуганно поинтересовалась Ивановна. — Брейк-данс?

— Ритуальные танцы, — ошарашенно прочитала Елизаровна. — Это ещё что такое? Танцы на похоронах, что ли? Страшно даже представить...

— Единственное, что мне приходит в голову — это танцы дикарей вокруг костра, — пробормотала Петровна.

— А ты так умеешь? — с удивлением уставилась на неё Елизаровна.

— Каждый день танцую на сон грядущий, — разозлилась Петровна. — Издеваешься? Где ты в наших краях такое видела?

— Боюсь, что теперь увидит, — вздохнула Ивановна. — И даже сама поучаствует.

— Ой, что же мы стоим? — всполошилась Елизаровна. — Нам же ещё переодеваться нужно. Вон, смотрите, все команды уже ушли. Одни мы остались.

— А что там переодеваться? — ляпнула, не подумав Петровна. — Они же голяком вокруг костра прыгают.

— Что?! — возмутилась Ивановна. — Вы хотите, чтобы я голяком танцевала?! Ну уж нет! На такое я не подписывалась. Сами танцуйте, извращенки!

— Не ори! — прикрикнула на стеснительную подругу Петровна. — Мы можем набедренники надеть. Или в шкуры замотаться. Чем не дикость?

— Тогда уж лучше в шкуру, — вздохнула Ивановна, смирившись с неизбежностью.

* * *

Явившись в театральную костюмерную, предоставленную для нужд участников конкурса, старушки озирались по сторонам, разглядывая других конкурсантов. Все они были одеты в национальные костюмы, бальные платья или спортивную одежду. В шкурах не было никого.

— Я преувеличиваю, или нам опять самое идиотское задание досталось? — хмуро поинтересовалась Елизаровна.

— Не преувеличиваешь, — буркнула Петровна и отправилась искать шкуры.

Как назло, единственная шкура лежала на полу возле искусственного камина. Сколько она ни искала — других шкур не было. Впрочем, как и набедренников.

Все остальные команды уже отправились готовиться к выступлению, и только команда "Последний писк" всё ещё бродила по костюмерной в поисках модных прикидов. Не мудрствуя лукаво, Ивановна напялила на себя вывернутую наизнанку дублёнку, найденную в шкафу — не исключено, что принадлежащую кому-то из персонала — и сейчас походила на смешного косматого медвежонка. Елизаровна и вовсе не стала заморачиваться поисками шкуры, и просто завернулась в стянутый с диванчика плед. Ну и что, что он в цветочек, зато пушистый. Может, в древнем мире такие животные водились — в цветочек.

Время, отведенное на подготовку, уже поджимало, ничего более подходящего всё равно не было, и поэтому Петровне не оставалось ничего другого, как остановить свой выбор на шкуре, лежавшей возле камина. Подняв с пола своё будущее одеяние, Петровна чихнула, вдохнув посыпавшуюся пыль. Поминая по матери всех окрестных уборщиц, она решила вытряхнуть шкуру, чтобы впоследствии не быть похожей на шахтера после смены.

Пожалуй, только безбашенностью конкурсных заданий, из-за которых бедная старушка растеряла последние мозги, можно объяснить то, что она принялась вытряхивать затоптанную шкуру неведомой зверушки прямо в костюмерной. Пары встряхиваний оказалось достаточно, чтобы вокруг образовался непроглядный туман. Прижимая к груди вожделенную шкуру, чтобы не потерять её в кромешном мраке, Петровна попыталась разыскать наощупь своих товарок, ориентируясь только на звук, когда какая-то из них кашляла, чихала или негромко материлась.

Опрокидывая всё на своём пути, путаясь в каких-то тряпках и мысленно прикидывая материальный ущерб, нанесённый казённому имуществу, который ей придётся возмещать, Петровна наконец смогла нащупать мохнатое тело, сразу же принявшееся хихикать и отбиваться.

— Не надо меня щекотать! — заявило тело голосом Ивановны. — Я с детства щекотки боюсь.

— Потерпишь, — огрызнулась Петровна, стараясь не выронить выскальзывающую из рук шкуру и одновременно не упустить с таким трудом пойманную подругу. А ведь там во мраке где-то ещё Елизаровна бродит... — Нужно пробираться к выходу.

— А где он, выход-то? — поинтересовалась Ивановна. — Я тебя и то не вижу.

— Ползите сюда! — послышался из тумана голос Елизаровны. — Кажется, я нашла дверь.

Двинувшись на звук, вцепившиеся друг в друга, чтобы не потеряться, подруги действительно вскоре нащупали и такую же мохнатую Елизаровну, и дверь. Вот только дверь оказалась дверцей шкафа.

Одно утешение было в том, что теперь команда "Последний писк" уже была в полном составе. Оставалось только выбраться отсюда...

— Нужно пройти к стене, а потом уже, шагая вдоль неё, когда-то непременно наткнёмся на дверь, — пришла в голову Петровны гениальная мысль.

— Когда-то... — проворчала Елизаровна. — Звучит не слишком-то оптимистично.

— Не говоря уже о том, что неизвестно, где искать эту стену, — поддакнула ей Ивановна.

— Как это — где? — удивилась странному вопросу Петровна. — Да везде! Мы, между прочим, в комнате находимся среди четырёх стен. Шагай вперёд — и найдёшь стену.

— Точно! — обрадовалась Елизаровна и тут же двинула вперёд Петровну, используя её, как таран.

Глухой стук и сдавленный писк дали понять, что стена находилась совсем рядом, в чём только что убедилась Петровна опытным путём, попытавшись прошибить её своим же лбом с лёгкой руки доброй подруги.

— Отлично! — радостно заявила Елизаровна, подталкивая свой живой, пока ещё, таран вдоль стены. — Скоро мы отсюда выберемся.

— Ты что, решила мною все препятствия теперь проверять? — возмутилась Петровна, потирая шишку на лбу и стараясь не потерять свою шкуру.

— Ну, а кем же ещё? — искренне озадачилась Елизаровна. — Это же была твоя идея. Не говоря уже о том, что и сама эта дымовая завеса появилась не без твоего участия.

"Виновница торжества" прикусила язык, понимая, что крыть ей нечем. Сама предложила, сама устроила, вот и выводить всех отсюда также придётся самой. Всё по справедливости...

Скоро выбраться не получилось. Им ещё пришлось свалиться всей кучей, споткнувшись о стул, переползти через стоящий у стены диван и продираться через многочисленные вешалки с ворохом одежды. И только когда долгожданная дверь наконец-то нашлась, выяснилось, что она находилась в шаге от того места, с которого они начали поиски. Вот только двинулись они в противоположную сторону.

Вырвавшись на свободу, Петровна в первую очередь посмотрела на часы и с ужасом поняла, что танцевальный этап уже начался, и, если они не хотят, чтобы их мучения были напрасными, нужно срочно бежать в зал. На ходу набрасывая на себя всё ещё пыльную шкуру, капитан команды рванула вперёд, волоча за собой на буксире остальных участниц.

Заняв своё место среди других команд, они наконец-то смогли отдышаться и оглядеться по сторонам. Со всех сторон на них таращились и хихикали другие участники, и что-то подсказывало Петровне, что дело не только в их экзотических нарядах. Она уже хотела спросить у подруг о том, как она выглядит, но при виде них самих вопрос отпал. На серых от пыли физиономиях цветным контрастом выделялись только глаза. Если к этой картине добавить пыльные всклокоченные волосы и мохнатые бесформенные одеяния, оставалось только удивляться, что люди просто хихикают, а не разбегаются с перепугу. В том, что она и сама выглядит подобным чучелом, Петровна даже не сомневалась.

Тем временем на сцене объявили спортивные танцы, и команда, состоящая из парня и двух девушек, уже задорно отплясывала под ритмичную зажигательную мелодию. Петровна залюбовалась красивыми слаженными движениями молодых людей, но всё удовольствие испортила Елизаровна, зловеще прошипевшая ей прямо в ухо:

— А ты продумала наш танец? Самое время нас просветить. Знаешь ли, мы выступаем следующими, но ни одна из нас ни в зуб ногой — что именно мы будем делать на сцене?

С надеждой глядевшая на Петровну Ивановна застонала при виде её округлившихся глаз. Было очевидно, что мысли капитана сосредоточились только на их сценических костюмах, а потом, во время их пыльных приключений, танцы и вовсе вылетели у неё из головы. Да и удар головой о стенку, наверное, тоже поспособствовал...

— Ну... — Петровна судорожно пыталась вспомнить всё, когда-то увиденное по телевизору. — У дикарей нет какого-то определённого танца. Они просто топают, ухают и размахивают руками. И ещё прыгают вокруг костра.

— Ты правда думаешь, что нам разрешат на сцене костёр разжечь? — фыркнула Елизаровна. — Действительно, после того, что мы устроили в костюмерной, нам осталось только сжечь всё здание к чертям собачьим. Надеюсь, нас хотя бы в одну камеру посадят?

— Не хочу я с ней в одну камеру, — пробормотала Ивановна. — Я её боюсь. Она и там что-нибудь устроит.

— Да кто говорит про настоящий костёр, — возмутилась Петровна, обидевшись на противных подружек, которые с ней даже в одной камере сидеть не хотят. — Просто сделаем вид, что там костёр, и будем прыгать вокруг него.

Нахмуренные физиономии подруг явно демонстрировали, что они думают о таком плане...

* * *

Как выяснилось, о музыкальном сопровождении стоило позаботиться заранее, а не перед самым выходом на сцену. Как им объяснили организаторы конкурса, для ритуальных танцев у них имелись заготовленные заранее частушки, пляски, хороводы, свадебные песни, колядки и тому подобный репертуар. О том, что кто-то захочет изображать дикарей, не додумался никто. Кроме команды "Последний писк"... Слушая перечень ритуальных танцев, Петровна краснела и бледнела. К счастью, под слоем пыли, покрывавшим её лицо, это было незаметно. Она ничем не могла объяснить даже самой себе — почему вообще решила, что ритуальные танцы — это пляски дикарей вокруг костра.

Пришлось плясать без музыки. Топтание трёх чумазых старушек вокруг воображаемого костра, сопровождаемое унылым уханьем, из-за чего танцовщицы больше напоминали трёх взъерошенных серых сов, а не дикарей, особого впечатления на зрителей не произвело, и они снова получили своё заслуженное последнее место.

Этап рукоделия немного поднял настроение самой экстравагантной команды, и на их чумазых физиономиях даже появились предвкушающие улыбки. Уж в чём-чём, а в рукоделии у каждой из них имелся богатый опыт. Сколько за всю жизнь было вывязано носков, варежек, свитерков и шапочек, вышито салфеточек и наволочек? А модные платья, которые они сами шили себе в молодости? И это не говоря уже о том, что каждой из них приходилось вместе с внуками клеить аппликации, лепить из пластилина неведомых зверушек и делать икебаны из листьев и сосновых шишек.

Здесь они уж точно дадут фору молодёжи.

Приободрившиеся и повеселевшие старушки с любопытством ожидали жеребьёвки. Что же им выпадет на этот раз?

Немного огорчало то, что им не дали возможности умыться и привести себя в порядок, потому что времени на такие случаи просто не было предусмотрено. Конкурс транслировался в прямом эфире, и даже на подготовку каждого этапа было отведено лишь по полчаса.

Значит, в оставшихся двух этапах им придётся выглядеть, как нечто среднее между чертями и бомжами с помойки. Хорошо ещё, что без шкур...

С другой стороны, радовало уже то, что их не заставили убирать тот кошмар, который они натворили в костюмерной.

* * *

Жеребьёвка и на этот раз сумела их удивить. Вместо ожидаемой бумажки с заданием Петровна притащила полиэтиленовый пакет и толстого полосатого кота.

— Только не говори, что мы должны обрить этого кошака и из его шерсти связать носки, — мрачно заявила Елизаровна. — При всём желании за полчаса мы с этим не справимся.

— Не надо никого брить, — испугалась Петровна, крепче прижимая к себе зверушку. — Наша задача заключается в том, чтобы сшить ему одёжку. По идее, в этом пакете должно быть всё необходимое.

Шить наряды для зверушек старушкам ранее не приходилось, но, по крайней мере, задача была ясна. Решив, что это не намного труднее, чем шить наряды для кукол, конкурсантки с энтузиазмом распотрошили содержимое пакета. В нём обнаружилась ткань, ножницы и иголки с нитками.

Нет, они, конечно, догадывались, что швейной машинки в пакете не будет и шить придётся вручную, но то, что им не дадут ни измерительной ленты, ни бумаги для выкроек, ни даже кусочка мела, стало неприятным сюрпризом.

— А как же — семь раз отмерь и раз отрежь? — проворчала Ивановна. — Мы что — самого кота должны к ткани прикладывать и резать вокруг него?

— Может, как в художественном этапе — где-то стоит столик с недостающими инструментами? — Петровна с надеждой озиралась по сторонам, но нигде ничего подобного не было.

Команды-соперники хлопотали над своими заданиями, и никто не отвлекался, чтобы где-то что-то взять дополнительно.

— Значит, придётся кота прикладывать, — обречённо вздохнула Ивановна.

— Ага, так он тебе и приложится, — фыркнула Елизаровна. — Давай, прикладывай, а мы на тебя посмотрим, как это у тебя получится.

Недоверчиво покосившись на подругу, Ивановна расстелила на полу кусок ткани и, взяв у Петровны кота, уложила его на этот импровизированный коврик. Кот не сопротивлялся и с завидным пофигизмом позволял собой манипулировать, но стоило только Ивановне взять в руку ножницы, как он мигом вывернулся и, усевшись, подозрительно уставился на неё.

Елизаровна захихикала.

— Лучше бы лапы ему подержала вместо того, чтобы ржать, — обиделась Ивановна.

Кота повторно разложили на ткани, и всё ещё хихикающая Елизаровна зафиксировала ему передние лапы. Петровна сделала то же самое с задними лапами. Вот только кот, как оказалось, был категорически против подобных извращений. Он вертелся и выкручивался, как змея, шипел и матерился на кошачьем языке и норовил поцарапать или покусать своих мучительниц.

После нескольких бесплодных попыток жертву пришлось отпустить. Обиженный кот тут же принялся вылизывать, на его взгляд, испорченную шубку, периодически сообщая швеям-неудачницам всё, что он о них думает.

— Давайте попробуем не кота к ткани прикладывать, а ткань к коту, — осенило Петровну. — Просто приложим и лишнее отрежем.

— А что у кота лишнее? — заржала Елизаровна. — Сомневаюсь, что он тебе спасибо скажет, если ты отрежешь то, что он лишним не считает.

— Раз такая умная, то сама и резать будешь, — Петровна протянула чересчур весёлой подруге ножницы.

— Нам даже пуговиц не дали, — горевала Ивановна, безуспешно роясь в пакете. — Как же мы натянем на него одёжку? Он же нас всех исцарапает.

— Значит, будем шить прямо на нём, — обрадовалась Елизаровна. — А как его потом раздеть — пусть у организаторов голова болит.

Идея была, скажем прямо — не очень, но времени оставалось мало, условия для работы были отвратительные, да ещё и модель попалась с характером. Пришлось Елизаровну усадить на стул, дать ей в руки кота, а Петровна с ножницами и Ивановна с иголкой принялись творить свой "шедевр".

Несмотря на все трудности, швеи в срок уложились. Когда время, отведенное для выполнения задания, истекло, перед жюри предстали взмыленные Петровна и Ивановна и исцарапанная Елизаровна, прижимающая к груди рычащую "модель" в новеньком прикиде.

— Замечательно! Давайте сюда котика, чтобы мы могли оценить вашу работу, — улыбнулась конкурсанткам девушка — член жюри.

Но в ответ Елизаровна только покачала головой и ещё сильнее прижала к себе кота.

— Я не могу с ним расстаться, — заявила она трагическим тоном.

Подруги ошалело уставились на неё, недоумевая — когда это она успела так безумно полюбить хвостатого изверга, исцарапавшего ей все руки?

— Отдай кота! — прошипела Петровна.

Но Елизаровна только всхлипнула и покачала головой.

— Ты совсем свихнулась на старости лет? — начинала потихоньку звереть Петровна. — Отдай кота, мы тебе другого найдём. Этот чужой, тебе не разрешат его забрать.

Один из членов жюри встал из-за стола и, вцепившись в животное, потянул его к себе.

И тут наконец-то раскрылась страшная тайна внезапно вспыхнувшей страсти Елизаровны к лохматому злюке. Действуя в спешке, Ивановна просто-напросто пришила кота к Елизаровне. Вот она и не могла с ним расстаться — в буквальном смысле слова.

Когда новоявленных сиамских близнецов удалось разделить, кот включил скорость, просто невероятную для его внушительной комплекции, и усвистел, только его и видели.

А команда "Последний писк" получила своё честно заслуженное последнее место.

От заключительного этапа конкурса команда невезучих бабушек не ждала ничего хорошего. Ну, какими спортивными достижениями могут они похвастаться перед молодёжными командами?

— В пятом классе я играла в пионербол, — ударилась в воспоминания Ивановна.

— Боюсь, что сейчас ты годишься только для пенсионербола, — хихикнула Елизаровна. — Или можешь соревноваться в скоростном спуске с горы верхом на медицинской утке.

— Сама-то чем похвастаться можешь, насмешница? — прищурила глаза Ивановна.

— Да ничем, — совершенно не расстроилась Елизаровна. — Физкультуру я в детстве терпеть не могла, и она мне отвечала взаимностью. Так что выше "тройки" по этому предмету у меня редко что появлялось.

— У меня по физкультуре были "четвёрки", — вздохнула Петровна. — Но похвастаться тоже особо нечем. Разве что бегала быстро. Особенно, если был стимул в виде собаки, пытающейся меня укусить.

— Отлично! Попросим жюри натравить на тебя собаку, — обрадовалась Елизаровна.

— Ты бы уж помолчала, — поддела подругу Ивановна. — Я знаю здесь одного кота, от которого ты будешь так улепётывать, что побьёшь мировой рекорд.

* * *

Как оказалось, в этом этапе жеребьёвки не было. Задание заключалось в обычной полосе препятствий, которую было нужно преодолеть.

Ну, почти обычной...

При виде этой полосы Елизаровна икнула и протёрла глаза, Ивановна в ужасе уставилась на Петровну, которая с видом приговорённого к смертной казни прикидывала — через сколько недель после завершения конкурса они доползут до финиша?

Создавая препятствия, организаторы явно повеселились от души. Здесь были верёвочные лестницы и скользкие горки, неглубокий водоём с подвесным мостиком, тёмный туннель, болото и даже каток с искусственным льдом.

Если бы после четырёх этапов причёски бравых пенсионерок не напоминали взрыв на макаронной фабрике, то при виде таких изощренных издевательств их волосы встали бы дыбом.

— Одно утешение, что этот этап — последний, — пробормотала Петровна, шагая к стартовой линии, вдоль которой уже выстроились остальные участники.

* * *

Для начала им предстояло пробежать стометровку, за которой их поджидали верёвочные лестницы. С первых же метров команда "Последний писк" безнадёжно отстала. Даже прежние спринтерские способности Петровны не помогли. Видимо, сказывалось отсутствие собаки.

К тому времени, как они добежали до верёвочной лестницы, все остальные уже перебрались на другую сторону.

— Я боюсь высоты, — простонала Елизаровна, с ужасом глядя на качающуюся перед ней лестницу.

— Значит, полезешь первая, — отрезала Петровна.

— Почему это? — удивилась трусишка.

— А чтобы не было желания вниз смотреть. Я буду следом ползти и в случае чего за ноги дёргать, — "успокоила" подруга.

— Какая ты добрая, — проворчала Елизаровна и полезла вверх.

По плану организаторов нужно было подняться на первую лестницу, затем перелезть на другую, немного раскачаться и перепрыгнуть на верхнюю площадку скользкой горки, съехать по ней вниз, а потом, прыгая с кочки на кочку, перебраться через болото. Но когда это у команды пенсионерок хоть что-то шло по плану?

Попытка отправиться в полёт по одному не увенчалась успехом. Уже в третий раз пролетая мимо злющей Петровны, вцепившаяся в перекладину Елизаровна верещала, что одна она прыгать не будет ни за какие коврижки. Уж лучше всю оставшуюся жизнь здесь провисит...

Решили прыгать втроём. Перехватив Елизаровну, зашедшую на четвёртый виток, Петровна, а следом за ней и Ивановна перебрались со своей лестницы на другую и принялись раскачиваться, чтобы перескочить на верхушку горки. Вот только Ивановна очень некстати вспомнила, как весело в детстве качалась на качелях, и так раскачала несчастную лестницу, что площадка, на которую они собирались прыгать, осталась далеко позади.

— Что ты творишь? — простонала Петровна, стараясь покрепче вцепиться в перекладину. От непрерывного вращения уже кружилась голова. — Решила нас в космос запустить?

— Я сейчас упаду! — тоненько поскуливала Елизаровна.

— Не упадешь! — рявкнула на неё Петровна. — Мы тебя держим. Если упадёшь, то только последняя.

— Как меня это успокаивает, — уже с привычным ехидством фыркнула Елизаровна, но открыть глаза всё же не решилась.

Сообразив, что перестаралась, любительница качелей принялась барахтаться, стараясь притормозить, но добилась только того, что ступенька лестницы, за которую она держалась, начала выскальзывать из рук. Уже падая, Ивановна успела в последний момент ухватиться за подруг и облегчённо вздохнула.

Вот только теперь из-за дополнительного веса руки Петровны и Елизаровны также стали соскальзывать. И уже спустя несколько секунд команда "Последний писк" в полном составе, размахивая конечностями, с душераздирающим визгом отправилась в свободный полёт.

* * *

Честно и добросовестно прыгающие с кочки на кочку участники команд при виде летящих прямо на них пенсионерок бросились врассыпную и сами попрыгали в болото, не дожидаясь, пока их туда сбросят. В результате сумасшедшая троица мягко приземлилась — или приболотилась — на свободное пространство, окатив волной грязи всех, кто не успел далеко убежать.

— По крайней мере, мы теперь не одни такие грязные, — философски рассудила Ивановна.

— Что-то меня это не слишком радует, — отплёвываясь от грязи, заявила Елизаровна.

— Подождите, вы ещё не знаете, что ждёт нас впереди, — хмуро заметила Петровна. — Может, к концу конкурса мы ещё круче выглядеть будем.

— Куда уж круче? — усомнилась Елизаровна. — Меня в таком виде родные внуки не признают.

— Лучше пусть не признают, — вздохнула Ивановна, — чем знать, что их бабушка на старости лет решила поплясать вокруг костра и поплескаться в болоте.

— И ради собственного удовольствия кота к себе пришила, — развеселилась Елизаровна.

— Если вы уже пришли в себя и даже шутите, то нам пора двигать дальше, — напомнила им Петровна. — Нас впереди ждёт туннель, и, чует моё сердце, запас пакостей на сегодня мы ещё не исчерпали.

Грязные, как поросята, подруги побрели напрямик через болото, не заморачиваясь поиском кочек.

Вход в туннель был занавешен шкурой, и Петровне даже на минуточку показалось, что это была та же самая шкура, которая служила ей костюмом в танцевальном конкурсе. Когда их троица вошла внутрь, шкура вновь опустилась, и в туннеле стало абсолютно темно.

— Спичек ни у кого нет? — на всякий случай поинтересовалась Петровна.

— Не курю, — буркнула Елизаровна, ощупывая стены туннеля, чтобы понять, что их окружает.

К счастью, посторонних предметов здесь не имелось, и единственным, на что они могли здесь наткнуться, были стены. И, судя по всему, эти стены болели за другую команду, потому что вознамерились сделать всё возможное, чтобы команда "Последний писк" осталась в этом туннеле навсегда. Они словно выпрыгивали из темноты, норовя стукнуть несчастных конкурсанток по лбу, выгибались под невероятными углами, появлялись там, где их быть никак не могло, и даже сходились вместе, оставив для прохода лишь узкую щель.

Наткнувшись во мраке на очередной тупик, выхода из которого не было, и единственное, что оставалось — это возвращаться назад, Елизаровна взвыла:

— Да сколько же можно?! По-моему, мы здесь уже полчаса бродим. Может, нужно прошибить эту стену, чтобы выйти отсюда?

— А у тебя есть чем прошибить стену? — удивилась Петровна. — Или ты у нас Терминатор и можешь пробить её кулаком?

Терминатором Елизаровна не была и с ворчанием побрела дальше, ощупывая окружающее пространство. И тут вдруг одна её рука провалилась сквозь стену. Грешным делом Елизаровна даже уже подумала о пророческом даре Петровны и своих сверхспособностях, но всё оказалось гораздо проще — они отыскали выход из туннеля, занавешенный такой же шкурой.

Вывалившись наружу, они какое-то время привыкали к дневному свету, слепящему глаза после мрака туннеля, прежде чем увидеть следующее испытание.

Следующим испытанием на их пути были громадные ступени, каждая из которых достигала высоты около метра. Вскарабкаться самостоятельно на них было невозможно. Пришлось подталкивать и поддерживать друг друга снизу, а затем затаскивать наверх оставшегося.

Преодолев последнюю ступень, подруги обнаружили, что дальше их ожидал шаткий подвесной мостик и горизонтальная веревка, служившая крайне ненадёжным поручнем. Оступившимся грозило падение то ли в небольшой водоём, то ли в большую лужу.

По другую сторону моста находилась площадка с закреплённым канатом, по которому им предстояло спускаться. Но до этого каната ещё нужно было дойти...

— Не пойду! — заистерила Елизаровна, в ужасе глядя на мостик. — Я боюсь высоты! Вот увидите — я обязательно свалюсь.

— Ну и свалишься, — хладнокровно заявила Петровна. — Подумаешь, в лужу плюхнешься. Только чище станешь. Тебе это не повредит.

— А если я утону?

— В луже? — насмешливо фыркнула безжалостная подруга. — Это надо очень постараться. Иди, не бойся. Всё будет нормально. Организаторы не стали бы устраивать действительно опасные испытания. Им не нужны несчастные случаи.

— Если ты такая умная, то иди первая! — огрызнулась недоверчивая Елизаровна.

Тяжело вздохнув, Петровна взялась рукой за канат и вступила на мостик, делая небольшие шаги и стараясь не раскачиваться. Только добравшись до площадки на другом конце моста, она поняла, что всё это время не дышала.

Как бы то ни было, но препятствие она преодолела, и всё, что ей теперь оставалось — это ждать, когда к ней присоединятся остальные участницы.

Воодушевлённая примером подруги, Ивановна аккуратно ступила на мостик и уже успела сделать несколько шагов, когда Елизаровна, испугавшись, что останется одна, бросилась следом за ней.

Результат был предсказуем. Мостик накренился, и две трети команды "Последний писк" с воплями плюхнулись в лужу. Мокрые и злые, они выбрались на берег и сердито уставились на Петровну, словно это она была виновата в их падении.

— Ну, теперь довольна? — рявкнула Елизаровна. — Я же говорила, что упаду, а ты не верила. Что нам теперь делать?

— Лезть обратно, — вздохнула Петровна. — Снова карабкаться по ступенькам и шагать через мост. Испытания должны пройти все члены команды.

Выругавшись, Елизаровна двинулась к ступеням. Ивановна с обречённым видом пошлёпала за ней.

Когда подруги свалились с мостика во второй раз, Петровна только вздохнула. За третьим полётом она уже наблюдала с олимпийским спокойствием. Мимо неё проходили участники других команд, благополучно преодолевшие мостик, и только Елизаровна с Ивановной поднимались по ступенькам, молча плюхались в лужу и снова упорно карабкались вверх.

— Вам ещё не надоело? — поинтересовалась Петровна у мокрых и взъерошенных подруг, в очередной раз добравшихся до своего любимого мостика.

— Ну что ты! Мы просто тащимся от этого! — огрызнулась Елизаровна, ступая на мостик и оглядываясь на Ивановну. — Ты идёшь?

— Ну уж нет! — неожиданно заартачилась та. — Падай без меня! А я потом, когда ты свалишься, тихонько перейду на ту сторону.

— А как я сама на ступеньки залезу? — возмутилась Елизаровна.

— Не хочешь лезть на ступеньки — значит, не падай! — отрезала доведённая до крайности Ивановна, явно больше не желавшая купаться.

Елизаровна обиженно надулась и, вцепившись в канат мёртвой хваткой, с упорством танка двинулась вперёд. Злость на подругу совершенно вытеснила чувство страха и неуверенности в себе. Единственное, чего ей сейчас хотелось — это преодолеть чёртов мостик и доказать предательнице, что она прекрасно обойдётся и без неё.

Отбросив все лишние мысли, Елизаровна сосредоточилась только на том, чтобы сделать шаг и не потерять равновесие. И ещё один шаг... И ещё...

А потом мостик закончился, и её нога уже ступила на устойчивую площадку. Обнаружив, что ей удалось пройти этот путь, Елизаровна удивилась больше всех. Под впечатлением от этого подвига, появление на площадке Ивановны прошло незамеченным.

— Остались сущие мелочи, — успокоила подруг Петровна. — Спуститься по канату на лёд и пройти по нему до финишной прямой.

С площадки, на которой они стояли, было хорошо видно команды соперников, за то время, пока некоторые плескались в луже, успевшие добраться уже до половины скользкого ледового участка, оставив команду бабушек далеко позади.

Оценив перспективу, Петровна хмуро посмотрела на любительницу купаться в луже.

— И попробуй только сейчас скажи, что ты высоты боишься! Сама тебя вниз сброшу безо всякого каната.

Зло сверкнув глазами на противную подругу, Елизаровна первой решительно вцепилась в канат. Петровна ухмыльнулась. Метод Ивановны действовал на все сто процентов. Злая Елизаровна была способна на любые подвиги. Позабыв о страхе высоты, она упрямо полезла вниз. Петровна, а затем и Ивановна двинулись следом.

Но, как оказалось, сюрпризы Елизаровны на этом ещё не закончились. У злости, с которой она спускалась, имелся побочный эффект. От резких рывков канат дёргался и вертелся, и остальным участницам команды приходилось прилагать усилия, чтобы не свалиться.

Когда до земли уже оставалось не больше пары метров, Ивановна, не удержавшись на канате, съехала вниз и уселась на плечи Петровне. Этот "приятный сюрприз", к несчастью Петровны, совпал с особенно резким рывком каната, и от неожиданности она разжала руки. В следующий момент капитана команды вместе с восседающей на её плечах Ивановной выбросило на лёд.

Резко избавившись от двух третей своего груза, канат сильно дёрнулся, и Елизаровна, сорвавшись с него, торпедой врезалась в своих подруг, придав им ускорения и едва успев вцепиться в Петровну.

Летящая на всех парах команда бабушек, используя своего капитана в качестве санок, пронеслась сквозь толпу соперников, разбросав их по льду, как кегли, и первой достигла финишной прямой.

* * *

Увы, одного выигранного этапа оказалось недостаточно, и победителем конкурса стала другая команда.

Но зато шустрые бабушки получили приз зрительских симпатий, и каждой из них подарили... горные лыжи.

— Лучше бы мясорубку подарили или тостер, — проворчала Елизаровна. — Что я с ними делать буду?

— А мне нравится, — неожиданно заявила Ивановна. — Обязательно поеду туда, где есть горы и снег, и научусь кататься.

— Хорошая идея, — одобрила Петровна. — Спорт здоровье укрепляет. Пожалуй, я тоже поеду.

— Я с вами! — решительно заявила Елизаровна.

Петровна и Ивановна переглянулись друг с другом и, не сговариваясь, плюхнулись на траву.

Путешествие, планируемое как активный отдых, при участии Елизаровны превращалось в остросюжетный триллер.

Ну почему ей, правда, не подарили мясорубку?