Лёка, Дэйка, апельсин (джен)

Серёга залез на подоконник с ногами и прилип носом к окну. Стекло было холодное-холодное, но это даже хорошо. В доме тепло, а на улице зима. Со снегом. Нет, конечно, зимы здесь были и близко не похожи на сахалинские. Вот там-то снега было ого-го! Наметало выше окна. И можно было строить не просто снежные городки, а выкапывать целые подснежные города-лабиринты с улицами и магистралями. Впрочем, на новом месте Серёжке тоже нравилось. Место, в котором теперь служил папа, было не просто военным городком, а самым настоящим большим городом. А Серёжкина школа была номер три, а недавно, он слышал, построили шестнадцатую. И в каждой параллели было не один-два класса, а не меньше четырёх! Он попробовал посчитать, сколько же учится ребят во всех шестнадцати школах, но сбился. В любом случае друзей тут хватало. А летом можно было ездить к бабушке в деревню — всего-то за день можно добраться, а не лететь сначала до Москвы, а потом еще и на поезде полтора дня…

— Лёка, Лёка!

Младший брат букву «р» не выговаривал, и «Серёга» в его исполнении превращался в «Селёгу», а то и вовсе в «Лёку».

— Ну чего тебе?

— А мама кода плидёт?

— Скоро, она только в магазин.

Андрейка, или Дэйка, как он сам себя величал, насупился, задумался и выдал:

— Посли на улицу!

— Мама сказала дома ее ждать. Иди вон с машинками поиграй.

— А ты?

Серёга вздохнул и слез с подоконника. Нет, брата он, конечно, любил. Но тот был на целых четыре года младше, и играть с ним было скучно. А еще Андрейка вечно за ним тягался, даже на улице. Тут ни в казаки-разбойники с ним не побегаешь, ни в одну футбольную команду брать не хотят — ведь Андрейка не может просто смотреть, ему ж играть надо, а кому в команде эта мелочь пузатая нужна? Даже в прятки толком не сыграешь, ведь стоит спрятаться хорошенько, брат начинает громко его звать, а то и вовсе плакать. А стадион? Все ребята лезут через забор, а Серёжка покупает два билета, и они с братом идут через ворота, ведь у Андрейки не получается так высоко забраться. Даже кино с ним смотреть — сплошное мучение! Понять, что происходит на экране, малой успевал не всегда и изводил старшего вопросами: «А это наши? А это немцы?»

Но от нудной игры с младшим братом спас звонок в дверь. Серёга бросился в прихожую.

— Кто там?

— Это я!

— Привет, Вадик! — Серёжка тут же распахнул дверь, узнав друга по голосу.

Вадим с раскрасневшимися от мороза щеками и шапкой набекрень улыбался открыто и радостно:

— Серега! Там ребята с Переселки такую крепость построили! Наши идут брать! Айда с нами!

— Эх, Вадик, не могу я. Мама меня за старшего оставила.

— А-а-а, — разочаровано протянул Вадим. У него тоже был брат, но старший, так что разделить страдания Серёги в полной мере он не мог. Но другом был настоящим: — Хочешь, я у вас побуду?

Предложение было щедрым. С Вадимом будет куда веселее, но Серёга понимал, что снежные крепости не каждый день берут. Тут важен каждый боец. И пусть он сам не может присоединиться к штурму, но лишать свой отряд ещё одного было бы неправильно.

— Что ты! А как же крепость? Я, может, позже прибегу. Мама скоро должна прийти. Ты беги, а я буду неожиданным резервом!

— Точно! — Вадик снова широко улыбнулся. — Крепость они на углу сквера построили, найдешь. А я побежал. Пока!

— Пока!

Вадим кубарем скатился с лестницы, грохнула подъездная дверь. Серёга с сожалением закрыл входную. Вот бы сейчас с ребятами на штурм снежной крепости! Но Андрейку одного не оставишь и тем более с собой не возьмешь. Хорошо хоть, пока они с Вадиком болтали, младший увлёкся игрой сам, и теперь участие Серёги не требовалось. Он постоял немного в прихожей, раздумывая, куда пойти. В комнату родителей соваться не хотелось, папе не нравилось, когда дети там слонялись, в детской — играет Андрейка, отвлечёшь его, потом возись с ним. Оставались кухня и прихожая. Но на кухне хотя бы можно смотреть в окно и увидеть заранее, что мама уже идет. Туда Серёжка и направился. Подоконник тут был гораздо уже, чем в комнатах, и поэтому он уселся на табуретку и принялся рассматривать знакомую улочку, клёны, которые уже почти дотянулись до их второго этажа, редких прохожих и еще более редкие машины. Мама все не шла. Наверное, в магазинах очереди, ведь скоро Новый год. Будет праздник, и придут гости — папины сослуживцы и их жёны с детьми. В доме будет шумно и весело, дядя Гриша принесет гитару, а мама будет петь. Серёжка размечтался, что наверняка конфет будет вдоволь, а если повезёт, то и апельсины тоже. Вот уж кто любит апельсины, так это Андрейка — у него просто какой-то удивительный нюх на них. Недавно они были в гостях у тети Маши, маминой подруги, так Андрейка взял и залез в шкафчик на кухне и вытащил оттуда апельсин. Мама ругалась, а тетя Маша смеялась и подарила каждому по замечательному яркому фрукту. И вдруг Серёжке подумалось: «Что же такое делает Андрейка, что его уже полчаса не слышно и он до сих пор ко мне не пристал?»

Серёга на цыпочках прошел по короткому коридору от кухни к комнате и тихонько отворил дверь. Андрейки там не было. «Полез к родителям!» — догадался Сергей и смело отправился в соседнюю комнату.

И точно. Ровно в центре комнаты на ковре сидел Андрейка в окружении разбросанных апельсиновых корок. Серёжка уж собрался его ругать, но заметил, что брат весь посинел, глаза у него выпучились, а в рот он запихнул апельсин целиком, в спешке даже толком не очистив его от шкурки. Да он же сейчас задохнётся! Не понимая, что делать, Серёжка подскочил к брату, стукнул его по спине, но тот только засипел еще сильнее. Тогда он подхватил мелкого сзади и просто тряхнул, надеясь, что апельсин вылетит. И это помогло! Недожёванный апельсин вылетел изо рта и смачно плюхнулся где-то на пол, а Андрейка зашелся в плаче. Сережка так и держал его на руках, спиной к себе, хотя это было страшно неудобно — брат брыкался, размахивал руками и ногами — и приговаривал: «Дэйка, Дэйка, все хорошо». И тут в комнату влетела мама — не сняв шапки и пальто и даже не разувшись, она просто кинула сумки на пол и подхватила Андрейку из рук Серёжи.

— Мама! — еще горше заревел малой.

Мама прижала к себе Андрейку покрепче и принялась гладить его по спине и голове, утирать слезы и что-то нежно приговаривать. А Серёжка стоял и думал, как бы не разреветься самому. Наконец-то младший немного успокоился, и мама спросила строго:

— Серёжа, что же здесь произошло?

— Андрейка апельсином подавился, а я выбивал…

Серёга опустил глаза. Пожеванный апельсин растекался соком по ковру. «Вот сейчас мне достанется — и за Андрейку, и за апельсины, и за ковер!» И тут он неожиданно почувствовал, как мама, обнимая, прижала его к себе.

— Спасибо, Серёженька! — прошептала мама.

И горячие слёзы хлынули по его щекам.