Гореть на работе (джен)

В противостоянии сов и жаворонков побеждают дятлы.

«Зло не дремлет!» — древний постулат, предписывающий творить злые дела в ночи, раз и навсегда определил расписание для всех представителей Ада, независимо от их желаний и биологических циклов. Добро же принято было творить при свете дня — «Вдруг не заметят, да?» — обычно язвил Кроули по этому поводу. Опять же, поговорка «кто рано встаёт, тому Бог подаёт» — тоже не на пустом месте появилась. Иными словами, день и ночь между Адом и Раем были поделены давным-давно, и сложившееся положение вещей по большей части всех устраивало.

Ну, почти всех.

Кроули был совой, потому ничуть не возражал против выполнения служебных обязанностей во второй половине дня. Проснувшись в полдень, он с удовольствием принимал ванну, выпивал чашечку кофе, инспектировал своих хлорофилльных питомцев и отправлялся творить зло. Просто и незатейливо и в полном соответствии с предписаниями начальства.

Азирафаэль же был… Вы подумали жаворонком? Ха! Будь ангел жаворонком, этого разговора вовсе бы не было, ибо это было бы богоугодно. Но Азирафаэль был дятлом. Иными слова, он нёс свет в любое — и чаще всего в самое несвоевременное — время суток.

— Кроули? Аллё! Кроули, ты меня слышишь?

Как ни трудно догадаться, сей разговор происходил в адопротивное время — в семь часов утра воскресенья. И именно этим объяснялась несдержанность обычно вежливого в общении с давним другом демона.

— Какого черта, ангел? — вырванный из прекрасного и страстного сновидения, Кроули являл собой концентрат недовольства.

— Нам нужно поговорить! — решительно заявил Азирафаэль, но поскольку он всё-таки был ангелом, а бессовестное нарушение чужого распорядка дня запросто можно было причислить ко злу, тон он сбавил и почти заискивающе извинился. — Прошу прощения, что пришлось тебя разбудить, но это важно.

— И не могло подождать до обеда? — пробурчал Кроули, однако, как уже было сказано, с Азирафаэлем они приятельствовали не первую тысячу лет, и потому он не мог не понимать, что ангел не стал бы его будить, не случись что-то весомое.

— Нет!

— Армагеддон, что ли? — чуть заволновался Кроули.

— Нет, но это правда важно…

— Ладно, жди меня в «Ритце». И закажи мне завтрак.

Азирафаэль хотел сказать что-то ещё, но Кроули уже бросил трубку.

Выползать из нагретой мягкой постели совершенно не хотелось, но он был могущественным демоном и смог преодолеть постыдную слабость. Шипя и грозя искусить ангела, Кроули гадал, что же сподвигло Азирафаэль на ранний звонок и нарушение привычного хода вещей. До Армагеддона было далеко, сам Кроули вроде бы не сделал ничего, что шло бы вразрез с его демонической природой… Так чего ангел суетится?

Сорок минут спустя недовольный Кроули, сотворив по пути парочку машинальных злодейств, уже усаживался за столик напротив Азирафаэля.

— Ну? — пренебрегая приветствиями и обсуждением надоевшей дождливой серости, спросил он и увёл из-под носа ангела круассан с ванильным кремом.

— Друг мой, у меня к тебе серьёзный разговор.

Круассан был бесподобен, поэтому Кроули хоть и не подобрел, от комментариев удержался, позволяя ангелу перейти к сути дела.

— Я проснулся сегодня с мыслью, что дольше не могу молчать. Я всё понимаю, ты демон, но, дорогой мой Кроули, мы так давно знакомы! Я смею утверждать, что достаточно хорошо знаю тебя, и потому…

Кроули навострил уши. Вступление было вполне в духе Азирафаэля, а вот опасный огонёк, что светился в его глазах, — это было чем-то новеньким.

— Да говори уже, — не подозревая о нависшей над ним угрозе, почти добродушно махнул рукой Кроули. Нет-нет, он не простил ранней побудки, но чудо-круассан обеспечил ангела форой — отрываться от выпечки не хотелось, а говорить с набитым ртом… Кроули был воспитанным демоном!

— Я решил, что тебе нужно покаяться.

Круассан от страха нырнул не в то горло, и Кроули, задыхаясь, выпучил глаза. Азарафаэль, склонив голову набок, с интересом следил за тем, как демон пытается откашляться, но не делал и малейшей попытки помочь. Наконец Кроули вспомнил, что он Змий, а значит, легко и непринуждённо может проглотить хотя самого Азирафаэля, а потому маленький миленький круассанчик не может повергнуть его в борьбе за воздух, и уставился на ангела, как на Хастура, если бы тот внезапно нацепил ободок с нимбом.

— Что? — не веря, что не ослышался, спросил он, с опаской глядя на ангела.

— Я помогу тебе встать на путь искупления, — обрадованный спокойной реакцией, активно закивал тот.

Кроули отодвинулся от стола, на случай, если внезапно впавший в раж ангел бросится увещевать его прямо сейчас, но вспомнил, что пламенный меч тот давно потерял, и немного успокоился.

— Азирафаэль… Ты хорошо себя чувствуешь? — осторожно спросил Кроули.

— Прекрасно! — сверкнул тот благостной улыбкой. — Вчера я, как всегда, проводил ежесубботнюю уборку, и между второй и третьей полкой моей коллекции вдруг понял, что Армагеддон не за горами, и когда Рай разгромит ваше мерзкое войско, я потеряю тебя. А ведь мы столько лет были друзьями!

Кроули наконец понял, что смутило его с самого начала. Этот блеск глаз ему уже доводилось видеть неоднократно. С такими горящими глазами шли на смерть первые христиане, а в средние века инквизиторы сжигали еретиков. Конечно, самому ему давно не доводилось иметь дела с фанатиками, но кое-какой опыт у Кроули имелся…

— Азарафаэль, ты же помнишь, кто я? — медленно и осторожно спросил он, желая выяснить, насколько ситуация близка к катастрофе. — Я же демон, я не могу покаяться.

— Но ведь ты не всегда был демоном, — запротестовал ангел, почти вскочив с места. К счастью, горячность была ему не свойственна, так что Азирафаэль смутился, сел на стул и как будто даже пожалел о своих словах. — Ты был ангелом, Кроули, как и я, а это значит, что ты можешь заслужить прощение. Бог всемилостив…

— Но, ангел… Мне нравится быть демоном.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь!

— Азирафаэль, честно слово, меня не нужно спасать. Не отрицаю, изначально низвержение в Ад не было моим планом, но я совсем и не против. У нас веселее, уж поверь…

Ангел ахнул и вдруг осенил его крестным знамением. Кроули зашипел.

— Ты что творишь, пернатый?!

— Покайся, Кроули, ибо грядёт день последней битвы!..

На них стали оборачиваться изумлённые громким завыванием посетители этого в высшей степени респектабельного заведения, и Кроули пришлось сотворить маленькое злодеяние на противоположном конце зала и поджечь скатерть за столиком… кажется, с послом Нидерландов, — он не присматривался.

Пока все взгляды были устремлены на ругающегося посла, Кроули схватил Азирафаэля за руку, намереваясь утащить в более спокойное место, где можно поговорить без того, чтобы шокировать десяток представителей человечества, но стоило ему прикоснуться к коже ангела, и он отдёрнул пальцы.

— Азирафаэль! Да ты весь горишь!

— Горю! — пафосно вскричал тот, прикладывая руку к груди. — Горю на работе, друг мой!

Теперь стал понятен и блеск глаз, и сбивчивый тон, и странное поведение, что едва ли можно было назвать адекватным.

— Идём-ка, друг мой, — мягко и ласково, как с маленьким ребёнком, чью конфету намеревался утащить, почти вкрадчиво заговорил Кроули, потянув Азирафаэля к выходу.

— Каяться? — обрадовался тот.

— По ходу дела определимся, — уклончиво ответил он.

Шесть тысяч лет они провели на Земле. Шесть тысяч лет творили добро и зло — каждый в соответствии с выбранной специализацией. Вместе прошли через мор, чуму, испанку… И вот он закат эпохи.

Ангел с гриппом.

Усадив Азирафаэля в машину, Кроули на всякий случай сотворил маленькое злодейство — два ватных шарика в нос. Потому что если уж ангел Господень умудрился где-то подхватить мерзкий вирус, то у демона шансы не заразиться были крайне невысоки. А сгореть на работе, учитывая, что главный офис их конторы был ни много ни мало Адом, Кроули не намеревался ни физически, ни метафизически, ни как-то ещё.