Тайна крышепереноса (гет)

— Достала уже папина бабушка!

— Что, опять?

— Месяц уже ноет, что как весна придет, ехали чинить крышу веранды, а то вот-вот протечет, да и некрасиво, и мох вырос.

— Ей-то что, дачу ведь деду по маме выделили, у нее вроде свой сарайчик где-то в сорняках есть?

— Ага, причем участок вдвое больше, и около станции, а не как у нас — два часа поездом, и час автобусом.

— Зато Ока рядом.

— Конечно, за крапивником с гадюками

— А давай ей сделаем большую гадость!

— Сарай сожжем, или гадюк в дом запустим?

— Нет, это примитивно, и на тебя сразу подумают, твои родители знают, что у меня дома и ящерицы, и змея, что умею с ними обращаться.

— Что придумал?

— Смотри. У деда однополчанин его, Наум, из саперов. Он к нам захаживает каждую субботу. Расспрошу его, как таскать тяжести больше своего веса. Молоток есть, ломик тоже, кровельные гвозди в сельпо наверняка есть. Тросики возьму в кружке, блоки выточу там же.

Двое подростков — худой юноша и шикарная светловолосая девочка с зелеными глазами, сидели обнявшись в широком кресле и планировали страшную месть старушке.

Месяц спустя, когда весна едва началась на севере Москвы, съездили по ближайшей "железке" на час расстояния и рубль на билет, прошлись по пристанционным магазинам и купили килограмм кровельных гвоздей. Дедов приятель неожиданно обрадовался распросам о фронтовой юности, и подробно рассказал, как вытаскивать застрявшую пушку, как выправлять двери перекошенной близким разрывом избы и чинить крыши в одиночку. Блоки, полиспасты и прочие примитивные сооружения из жердей и веревок были бережно зарисованы, с пояснениями, что длины частей пропорциональны росту бойца, иначе что высокому будет удобно, низкорослый не одолеет. Уболтать родителей было несложно, им было понятно и удобно, что дети непьющие, некурящие и вместо всяких компаний и подворотен — вместе уже не первый год.

И вот выезд. Сумка с инструментом, сумка со съестным, честно заработанная макулатурой и прочим небольшая сумма на проезд и мороженое. Встать в пять, в шесть встретиться на полдороги на станцию и вперед — с Ржевской до Голутвина, два часа поболтать и подремать. Час на автобусе, но не до своей остановки. Уйти другую сторону, переждать автобус, лесом-полем мимо карьера добраться до дачи, не по главной дороге, а обходя лавочку со сплетницами у остановки. Полдня выпрямляли фасад сарая, чтобы дверь открывалась легко. Сколотили лесенку, залезли на крышу, приделали опору рычагу полиспаста. Выдернули гвозди, сняли битые листы шифера, на их место затащили новые, из запасенных дедушкой в сарайчике.

Утром тщательно спрятали битые листы в середину стопки, а найдя на настиле под потолком сарайчика стекла — выковыряли замазку вокруг битых окошечек в террасе, нарезали стекла, и поменяли их тоже. Тщательно разравняли граблями и замели метлой все следы. Посыпали подоконник пылью, собранной заранее в бумажный кулек из какого-то товарного вагона. Вычистили печь от золы, оставшейся от сжигания приспособлений. Впрочем, без протопки печи ночевать было бы холодновато. Устранив последние следы свежей поездки, лесной тропинкой вышли к остановке за две от их деревеньки, и поехали обратно на станцию.

Три недели спустя настал час триумфа. Вся большая семья — девочка, ее мама и папа, обе бабушки и дедушка, новый папа со своим почти взрослым сыном, доехали на новопапиной машине до дачи. И что они увидели?

Совершенно целая крыша, без единого зеленого росточка мха. Целые без малейших недостатков окна террасы. Склочная бабуся долго ходила кругами, вглядываясь в дом и под ноги, но не увидела никаких следов поездки на дачу в этом году.

Больше ей в семье не верили. Догадаться, что четырнадцатилетняя девочка со своим приятелем сумели починить крышу, таская листы шифера побольше их весом, никто не смог, а в правильно выбранный день соседей дома не было. На дворе был девяностый год.