Крестраж Молли Уизли (джен)

Рон, Гарри и Гермиона частенько ускользали во двор, зля таким поведением Джинни и тем самым немного беспокоя Молли. После всего, что пришлось пройти этим детям, было бы удивительно, не стань они так близки, и всё же Молли переживала за дочку, чувствующую себя лишней и неизменно расстраивающуюся из-за такого их поведения. Может, Молли и смогла бы остаться в стороне и не вмешиваться, она ведь доверяла младшему сыну и его лучшим друзьям, но Джинни не реагировала на её утешительные слова, начинала сомневаться в себе, поэтому любящая мать не смогла молча наблюдать. Она хотела поговорить с Гарри, намекнуть… Но ничего не успела сказать — услышала, о чём говорят дети, и буквально остолбенела.

Год назад Гарри отказался объяснять, почему не может остаться в Норе, куда направляется и что собирается делать. «Дамблдор поручил это мне» — вот и всё, что он тогда сказал. И никому так и не удалось ничего из него вытянуть, Гарри отмалчивался, огрызался, а потом вовсе сбежал вместе с Роном и Гермионой, оставив их всех волноваться и переживать. Но и после победы дети не спешили рассказывать обо всём и держали всё в себе, не делясь ни с Уизли, ни с членами Ордена Феникса, ни даже с назначенным министром Кингсли.

И вот теперь Молли узнала ответ на вопрос, что за ужасную тайну Дамблдор раскрыл детям, какое задние им дал и в чём причина такой таинственности.

Крестражи.

В первую секунду, услышав знакомое слово, произнесённое Гарри как самое страшное ругательство, она ничего не поняла, но чем больше слушала детей, тем яснее становилось, что Альбус задурил им головы. Молли хотела было возмутиться, выйти и поговорить с детьми, но сначала удивление остановило, а затем она вспомнила, что вообще-то подслушивает…

Ужасно хотелось поговорить с мужем, но Артур задержался в Министерстве — радость победы многих волшебников заставила забыть про осторожность, нарушения Статута происходили так часто, что обливиаторы, авроры и отдел, возглавляемым Артуром, были вынуждены забыть про отдых и ежеминутно спасать магический мир от раскрытия. Натерпевшиеся страха маги теперь отрывались, и со всех концов страны поступали сигналы вызова: то кто-то колдовал перед магглами, то в шутку заколдовывал маггловские вещи… да и стычки с избежавшими ареста сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть не были редкостью.

Вздохнув, смиряясь, что решать всё придётся самой, Молли незамеченной вернулась в дом и занялась ужином, но мысли её были бесконечно далеки от жаркого и механической лепки пирожков. О том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть создал крестражи, знали, можно сказать, все. Дамблдор без устали повторял, что он вернётся, что он не погиб в ту роковую для Поттеров ночь, что война не закончена, — нетрудно было догадаться, в чём может быть дело. Помнится, тогда Молли досадливо поморщилась, они с Артуром повздыхали, что ничего не кончено и страх за семью ещё вернётся, а потом, как и все, отмечали победу и радовались передышке.

Шли годы, Тот-Кого-Нельзя-Называть никак себя не проявлял, его Пожиратели либо были отправлены в Азкабан, либо затаились, жизнь вернулась в привычное мирное русло, и многие стали сомневаться в словах Дамблдора. Будь у Того-Кого-Нельзя-Называть крестражи, тот бы вернулся, а раз за целых десять лет этого не произошло… Быть может, Дамблдор ошибся? Если уж даже Молли с Артуром так думали, хотя безмерно уважали Альбуса, что говорить о его недоброжелателях? Дамблдора стали называть старым паникёром, говорить, что он утратил хватку; и Визенгамоте, и в Аврорате его слова теряли вес и постепенно Альбуса лишали власти. Чуть что — ему напоминали те слова про возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть и смеялись в лицо. А затем был чемпионат мира по квиддичу и метка в небе, и маги просто не захотели верить, что Дамблдор был прав, что проблемы уже стоят на пороге, что Тот-Кого-Нельзя-Называть действительно вернулся, было стыдно признавать, что сами ошиблись и недооценили Дамблдора.

Молли была очень далека от политики, но даже она всё понимала.

Всё, но не поведение Альбуса в том, что касалось Рона, Гарри и Гермионы.

Старик ведь не мог не понимать, что дети — это просто дети, тем более Гарри с Гермионой — выросшие в маггловском мире. А Альбус ещё и запретил им обсуждать ситуацию с взрослыми знающими волшебниками! Дети остались наедине с проблемой, которую из-за Альбуса считали ужасной тайной.

В их доме тёмная магия была под запретом, поэтому Молли даже не могла почувствовать вину за то, что Рон ничего не знал о крестражах. Самой Молли темная магия никогда не была нужна, а Артур был по-настоящему светлым человеком — ему она просто не давалась. Да и помнили они прекрасно, сколько раз братья что Молли, что Артура, оказывались сначала в Больничном крыле Хогвартса, а потом и в Мунго из-за темной магии, и не хотели, чтобы их дети последовали примеру дядьёв и пострадали. Они оба считали, что дети со всем разберутся позже — когда подрастут и смогут оценивать риски…

И ошиблись.

Тяжко вздохнув, Молли беспомощно посмотрела в окно на дорожку, по которой муж возвращался в дом, но, конечно, не увидела Артура.

С одной стороны, можно было уже не спешить, война позади и правда уже ничего не изменит. С другой же, дети уже так пропитались глупостями, что откладывать разговор казалось преступлением.

Но как его начать? Нельзя просто вывалить на ничего не подозревающих детей такую правду! Это может их сломать — они ведь жизнями рисковали ради «тайны», а Гарри вовсе умер…

Мысленно проклиная Дамблдора, Молли снова вздохнула и вернулась к готовке. Час спустя, когда ужин был готов, а семья и давно ставшие родными Гарри и Гермиона собрались за ещё пустым столом, Молли откашлялась и, встав так, чтобы её все видели, бросила на стол брошь в золотой оправе с крупным гранатом.

— Перед тем, как начать ужин, я должна рассказать вам кое-что.

Дети загомонили, Джинни испуганно спросила про Артура, Перси — о здоровье самой Молли, Гарри с Роном схватились за палочки, напряжённо осматриваясь.

Молли подняла руку, прося тишины.

— Ничего не случилось. Я услышала разговор, простите, Рон, Гарри, Гермиона. Но то, о чём вы говорили…

— Мама, чьё это украшение? — перебила Джинни, смотря на брошь.

— Моё, детка. Это мой крестраж.

Гарри вскочил на ноги, опрокинув стул, Гермиона схватилась за палочку, но куда им было против привыкшей делать сто дел одновременно следя за семерыми непоседливыми детьми Молли. Одним движением обезоружив всех, вторым Молли наложила на детей Силенцио и, уперев руки в бока, недовольно покачала головой.

— Успокойтесь! Мы с отцом не хотели, чтобы вы познакомились с темной магией, когда не будете готовы с ней справиться, но, очевидно, мы ошиблись и зря ничему вас не научили. А теперь, пусть и с опозданием, вам всем стоит наконец узнать, что же это действительно такое — тёмная магия. И что такое крестражи…

Нельзя защитить детей от всего, это Молли знала получше многих. Но показывать лишь одну сторону жизни, пряча другую — плохая защитная стратегия, в этом она убедилась на собственном опыте. В тёмной магии самым страшным было незнание, и её дети оказались в опасности именно из-за неё, из-за того, что Молли не хотела подвергать их небольшой опасности и тем самым подставила под ещё большую. И теперь, пусть и с огромным опозданием, Молли намеревалась исправить свой промах — пусть и с применением Силенцио, но донести до детей, каково истинное положение вещей в магическом мире.

А с Дамблдором, которому повезло умереть раньше и которому она теперь не могла выдрать бороду за то, как ужасно он поступил с Роном, Гарри и Гермионой, Молли намеревалась серьёзно поговорить. То же ещё, нашёл великое зло в крестражах! Напридумывал страшилок, навертел тайн, запугал убийствами! Да любой маг в лицо бы ему рассмеялся, и только выросшие с магглами дети приняли за чистую монету…

Нежно погладив брошь, Молли спрятала крестраж в шкатулку с украшениями и покачала головой. Детям потребуется время, чтобы переварить правду и смириться с ней, но Молли верила, что они справятся и в скором времени сами обзаведутся крестражами — пусть ритуал и был дорогостоящим, ради такого дела никаких денег не жалко.