Расплата (гет)

Краткими отрывистыми фразами, он озвучивал абсолютно страшные и кошмарные вещи, но в целом повествование звучало вполне обыденно. Как будто бы разговор шёл об отвлечённых вещах, а не о жизни и смерти. И, вслушиваясь в неуловимо знакомый голос, Аликс болезненно покусывала губы: она могла только предполагать, кто есть похититель, но если Рамон в ближайшее время не появится, то её гадания канут в пропасть вместе с нею...

Наконец, предатель замолчал и, развернувшись к Вэнс лицом, отшвырнул подальше брызнувший искрами, неизвестно какой по счету окурок. И от того, как основательно и неторопливо чувак сворачивал перчатки, а затем прятал их в сумку, Вэнс стало конкретно не по себе. Она перестала разминаться и настороженно присела на крайний ящик, внутренне готовясь к любому, самому неприятному развитию событий.

— Ну что, тварь, пообщаемся теперь, как должно? — набычился похититель: разминая перед собою кисти рук, он неприятно пощелкивал костяшками. — Просто, несмотря на острое желание выговориться, достал меня уже театр одного актёра. И не хотелось бы забрызгаться твоей сукровицей, но похоже, что мне не оставили больше выбора. В любом случае, моё откровение дальше твоих ушей никуда не денется, и концов твоих, сука, тоже никогда не найдут...

— Ничего у тебе не получится, — Аликс проворно соскочила с ящиков и приняла боевую стойку, хоть и понимала, что шансов выстоять гибкостью против силы у неё практически нет. — Как ни старайся...

— Пожалуй, трахну я тебя для начала — грех таким "презентом" не воспользоваться, — растопырив, как для захвата, пальцы, он развел руки в стороны и медленно, неуклонно двинулся на девушку. — Давненько положил на тебя глаз... Едва только в первый раз увидел...

* * *

Спасение Аликс, и только спасение — вот что им сейчас двигало. Несмотря на слабость и лёгкую тошноту — последствия взрыва в кабинете Симмонса — он неуклонно продвигался вперёд, то и дело поглядывая на левое запястье, где неярко отсвечивал путеводный браслет. И где у самой дальней кромки его шкалы, рыже-морковными всплесками, пульсировала небольшая точка: то притухая, то вспыхивая, это срабатывал датчик Аликс, как магнитом, притягивая к себе его взгляд. И он, потенциальный спаситель и давний друг Вэнс, неустанно молил Господа об её судьбе и о целостности этой тонкой "путеводной нити", без которой миссия спасения не была бы успешной. Потому что здесь, в этом мрачном хитросплетении замшелых гротов, можно было бы блуждать до посинения, и в итоге, не сумев спасти подругу, сгинуть самому, глупо и безвозвратно. Чего никак нельзя было допустить, раз всё так драматично повернулось...

Его спину и плечи вдруг осыпало мелкой препротивной рябью и нервно передернуло: это неказистый, часто лагающий детектор Симмонса как-то умудрился сработать на расставленную ловушку. И он шустро, насколько получилось, проскочил это опасное место, едва не попав ногой в расселину, и со стойкими грудными спазмами и кровяными сгустками во рту, как мог, но ускорил шаг. Фонарик подсвечивал тускло, хоть и батарея в запасе была, но он всё же поторапливался и потому запнулся за обломок скалы. И рухнул больно на колени, кривясь, сплёвывая и кашляя, и пополз непроизвольно, как ящерица, цикая сквозь зубы на острые обломки, впивающиеся в тело. Затем, после короткой передышки, заставил себя подняться и снова двинулся вперёд... Немного помогали нейростимуляторы — сглаживая реакцию на боль, приподнимали общий тонус, и даже в голове как-то обманчиво полегчало, но не исчезли ни самообладание, ни трезвомыслие. Тут главное — с дозой не оплошать, а иначе, какое-то время спустя, мог проявиться и обратный эффект: мощный накат усталости, тяжёлые руки и ноги, слипающиеся глаза. Что равносильно фиаско, и теперь, и физически, и ментально ощущая грань своего состояния, он изредка, для порядка, сверялся со шкалой "скарификатора", что ярко так и кроваво-красно ему подмигивала...

А преследование уже реально длилось больше часа, и точка на круглом дисплее датчика понемногу смещалась от периферии к центру, что не могло не радовать. Да, там был враг, сильный, опытный и опасный, и в открытом физическом поединке Аликс ни за чтобы против него не выстояла бы. Правда, существовала опасность, что драма вокруг девушки разыграется ещё до его прибытия, и хоть он уже и подволакивал от усталости ноги, и съел почти все капсулы с водой, но всё же был далёк от отчаяния: сигнал Вэнс становился всё ближе, и где-то в глубине туннеля уже можно было различить лёгкое, искусственное свечение.

* * *

...из вокодера донеслось нечто фальшивое, искажённо напоминающее смех, а ублюдок, всей своей массой, всё надвигался на неё, и под его мощной поступью хрустели мелкие камешки. Аликс же отступала вглубь шахты, периодически оглядываясь себе за спину: сквозь барнаклов ходу не было, и она пыталась улучить момент, чтобы проскочить мимо врага, но тот, умело лавируя змейкой, загораживал собою весь проход. Ещё мгновение — и тигром бросился бы на неё, как вдруг в глубине туннеля раздался какой-то шорох. И враг его моментально уловил: тут же замер в полуобороте, прислушиваясь, и, пятясь мягко, на носочках, переместился, прижимаясь спиной к противоположной стене грота. Постоял неподвижно, затем, сдвигая на глаза "хамелеоны", беззвучно скользнул к барьеру, где бесшумно опустился на одно колено и вскинул наизготовку игломёт: даже вокодер выдавал неровное, сбивчивое дыхание неприятеля.

"А он, похоже, нервничает!" — понимающе хмыкнула Аликс, осеняя себя крестным знамением: кажется, её чаяния не пропали даром, и теперь она в пещере точно не одна. Осталось лишь обозначить своё присутствие, и в её крике слились и отчание, и радость.

— Рамон, я здесь! — и Вэнс, на всякий случай, присела за пирамидкой ящиков. — Осторожно — он вооружён! И всё видит!

Её похититель тут же обернулся.

— Заткни рот, сука! — пригрозил он левым кулаком, и даже в механическом голосе врага Аликс почудился страх. — И не вздумай даже двигаться! Пристрелю! Эй, кто здесь?! Выходи!

Ответа не последовало, но когда в туннеле вновь послышался шорох, то похититель старательно прицелился и выпалил во тьму практически всю обойму.

— Вжик, вжик, вжик! — шустро и смертоносно разлетались дротики, исчезая вдали, и рикошетили о стены и неровности дна; подскакивали, выбивая искры и на излёте бессильно шмякаясь на дно пещеры. И с каждым таким выстрелом сердце Аликс тревожно вздрагивало. Со страхом и волнением она боялась услышать вскрик или стон подраненого Рамона, но, по счастью, дротики не попали в цель, но не факт, что это не случилось бы потом. Значит, нужно обязательно вмешаться (чего бы ей, Аликс, это ни стоило б!), но бандит, кажется, и сам это понял. Держа туннель под прицелом, чуть развернулся всем телом, не выпуская пленницу из поля зрения, и выругался смачно и во весь голос.

— Fuck!

...потому что весь его дерзкий, перспективный план рушился прямо на глазах, и его затяжная, изощрённая миссия неминуемо грозила провалиться. Чего конкретно не хотелось бы, как и сгинуть здесь, в сырости и полумраке, потому что, в итоге, о нём уже никто и никогда не вспомнит, а неблагодарные хозяева "неба" просто спишут его, как отживший своё механизм...

...в незнакомца он так ни разу и не попал (тот умело пользовался неровностями стен и выступами дна), и это выбешивало конкретно. Беспокойства доставляла и дерзкая, непокорная пленница, что явно не хотела пред ним преклоняться, а её друг, неуклонно приближаясь, сейчас бесстрашно финтил перед его прицелом. И когда в повстанца были выпущены две последних в обойме стрелки, то они лишь легонько шаркнули того по плечу и беззвучно канули во мглу. Ситуация явно осложнялась, и на секунду он отвлёкся: рука потянулась в сумку за обоймой, и в этот миг проклятая девка, с громким и пронзительным взвизгом, безрассудно бросилась на него...

...он встретил её локтем в грудь, одновременно уходя с траектории атаки, и саданул рукояткой игломета прямо в лоб. Она застонала, вскрикнула тонко и жалобно; взмахнув нелепо руками, пошатнулась и как-то умудрилась зацепить рукой его очки: с негромким треском сорванной резинки, они отлетели в сторону, сухо брызнув на тысячи осколков, и он ненадолго потерял обзорность. Но не чуйку и не сноровку: даже промахнувшись, пленница всхлипывала от него на расстоянии руки, и он мощно догнал её, ребром ладони в основание черепа, и перехватил под грудь обмякшее тело, плотно прижимая к себе.

Теперь можно было свободно выдохнуть и привычно, за доли секунды, сменить магазин. Что он и сделал, отступая понемногу назад и прикрываясь девичьим станом, как щитом. Удастся ли ему сразу подстрелить "Рамона" или нет, значения уже особо не имело, потому что он ценил себя, ценил свою жизнь и уже прикинул вариант про запас: в одной из ближайших к барнаклам ниш хранились самодельный акваланг и костюм...

— Рамон! — сипло выкрикнул агент куда-то в пустоту, а сам продолжал потихоньку пятиться и подтаскивать пленницу за собой. — Выходи! Не прячься! Тебе это никак не поможет! Ведь ты же за ней пришёл, не правда ли?

— Да, но сейчас здесь прячешься ты! — прямо за ширмой, от земли отлепилась и выросла чья-то фигура, затем вспыхнул и загудел энергоэкран. Закрепленный на левой руке повстанца, он был узкий и какой-то половинчатый, но всё же частично прикрывал и лицо, и грудь. В другой же руке "Рамон" держал компактный плазмаган, который был прицельно направлен на врага, и отваги, и безрассудства в повстанце явно было с избытком...

— Сдавайся... — сквозь зубы процедил преследователь и закашлялся, смачно отплевываясь. — Тебе всё одно не уйти...

— Не ты банкуешь, скотина! — довольно и злобно ощерился агент: его задумки с ловушками не пропали даром, и у противника явно подпорчено здоровье. — Ещё ничего не кончено!

И резко, болевым удушающим приёмом, поддёрнул к себе пленницу, которая вдруг начала подавать признаки жизни. Сквозь фосфоресцирующую рамку прицела навёл оружие чуть ниже кромки щита своего врага, примерно на уровне коленей: для точности важно было соблюсти дистанцию между ними, а когда этот тип пускался в погоню за девкой, то в качестве своей экипировки он явно просчитался...

И, затаив дыхание, агент плавно нажал на спуск: раз, другой, но стрелки отрикошетили от поля, а сам энергоэкран лишь отозвался монотонным гулом.

— Промазал? — зло рыкнул неизвестный, и не думая попридержать свой шаг. — Это тебе не... по неподвижным целям... стрелять!

— Тебе не взять меня, Рамон, или кто ты там на самом деле есть! — сцепив зубы, агент волок за собой пленницу, а сам точечно обстреливал нижнюю полусферу врага, стремясь рикошетом от каменных стен и пола пробить за экран. При этом, противник умудрялся как-то парировать направленные в него стрелки, но, в какой-то момент, агент обрадовался, поняв,, что наконец-то попал: раздался протяжный стон, сопровождаемый трёхэтажным матом, щит коснулся земли, нещадно затрещал и погас. И теперь врага ничто более не защищало, но внезапно, в левом запястье, стрельнула адская, пронзительная, потрясшая диверсанта боль: это молчавшая доселе девка пустила в ход свои зубы.

И агент взвыл дико, и зарычал с безумием и злобой, и врезал ей свободным локтем раз, другой, а когда её захват ослаб, с ненавистью толкнул под ноги надвигающегося врага...

...но игломет вскинуть уже не успел: противник оказался на слишком близком расстоянии, и даже в блеклом полумраке убежища повстанец почему-то не выглядел, как Рамон. Клиновидная растрепанная бородка, интеллигентные, усиленные скобками очки, и твёрдый, несгибаемый и ненавидящий взгляд — это был...

— Ты-ы-ы?! Гордон Фримен — это ты-ы? — и агента пробило ощущение, что его где-то конкретно накололи, а в ногах вдруг почему-то появилась слабость.

— Я! — просипел Фримен: кособоко, криво, но он всё же как-то перескочил через тело Аликс, его даже не задев. — Что — удивлён?!

Несмотря на заметную хромоту, Гордон ускорился, как смог, и они сшиблись лбами, разом обронив своё оружие.

— Но ты же..., — они крепко взялись за грудки и теперь боролись, пытаясь взять друг над другом верх. — Ты же был... без сознания и сильно ранен... Я сам неоднократно перепроверял... Любой бы поверил...

— Можешь... считать это чудом, — Гордон неровно, надсадно дышал, но хватка его была крепче капкана, — потому что я... живу и жил... исключительно... ради неё.

— Вряд ли ей... сегодня повезло, — надсадно пыхтя, злорадно усмехнулся агент, — когда я ей... последний раз... врезал, то вроде бы уловил какой-то хруст... Что это... могло бы быть... А?!

— В любом случае, — прошипел Гордон, еще крепче сжимая кулаки. — Раз затронута... её честь, то тебе... не жить...

— Ты о себе... что-то много возомнил, парень...