Дизассемблер (гет)

Лиза перешагнула порог уютной комнаты, обставленной мебелью свойственной антуражу обычных гостиничных номеров, с тем лишь отличием, что в каждом углу висела камера видеонаблюдения.

Встретил ее Стив, поблагодаривший за участие. Но кроме него в помещении находилось еще с пол десятка проверяющих и что-то документирующих людей. Эта раздражающая суета не позволяла Лизе выделить среди них объект своего эксперимента. Она рассеивала мысли, сосредоточенность сводилась к нулю.

— Я бы хотела приступить немедленно, — женщина заметила, как утомленность столь насыщенным днем начала потихоньку отнимать силы.

— Превосходно, мы тоже готовы, — воодушевленно сообщил Стив.

— Мы? — удивилась она.

— По протоколу в комнате должна находиться охрана.

— Это лишнее. Мне нужно пространство. Только я и мистер Барнс, — Лиза постаралась заглянуть мужчине в глаза так, чтоб он понял всю серьезность ее намерений.

— Я прошу Вас, Стив, сделайте так, как я говорю.

На минуту между ними повисла пауза, во время которой Роджерс кидал вопросительный взгляд на Фьюри за ее спиной. Только заручившись его согласием и уяснив для себя, насколько велика степень ее храбрости, он уступил. В комнате остались двое.

— Джеймс Бьюкенен Барнс, — с официальной ноты начала женщина, едва захлопнулась дверь. — Как ваше настроение?

В другом конце комнаты, возле стеллажа с книгами, она увидела мужчину лет тридцати пяти и успела отметить его приятную внешность, несмотря на бледные, слегка впалые щеки, придававшие ему болезненное выражение, которое всегда вызывает в глубине души сострадание, и отсутствие левой руки.

— Честно говоря, я предполагала столкнуться с человеком преклонного возраста, — смутилась Лиза.

— Вы удивлены? — спросил мужчина. Он смотрел на нее, улыбаясь очень теплой улыбкой, от которой у него на щеках появились ямочки, что вызвало у женщины еще большую неловкость.

— Немного, — ответила она, потихоньку разглядывая его самого. Лиза ожидала увидеть старого неотесанного вояку, но внешность этого человека привела ее в некоторое замешательство. Им оказался молодой, стройный и крепкий мужчина, в проницательных серых глазах которого поблескивало любопытство. Весь его вид выражал энергичность и доброжелательность.

— Баки. Так зовут меня друзья. Вы тоже можете, — он слегка наклонил голову с интересом присматриваясь к ней. Неожиданное появление довольно привлекательной особы несколько взволновало его. — Пару дней назад меня вывели из криогенного сна, и мое настроение стало определенно лучше, чем тогда.

— Вот как? Ясно. Я Юэль, — коротко представилась женщина. Она предпочла воспользоваться этим именем, поскольку другое означало другую, новую жизнь, а сейчас она как будто возвратилась в прежнюю.

— Скандинавское имя. Дания? Швеция? — мужчина подсел к столу и жестом руки пригласил ее присоединиться, но та осталась неподвижна и по-прежнему стояла возле двери.

— Норвегия, — поправила Юэль. — Я из Рьюкана. Это маленький уютный городок недалеко от Осло в живописной долине между озёрами у подножия горы, — она могла бы перешагнуть вопрос или ответить на него совсем кратко, но позволила себе толику откровения, чтобы наладить определенный контакт, посчитав это хорошим способом предоставить объекту перспективу взаимодействия с ней.

— Осло — очень красивый город. Довелось бывать там. Я родом из Индианы.

— Шелбивилль, — уточнила женщина. — Я знаю, Баки. Читала ваше досье.

По лицу мужчины метнулась тень и быстро исчезла, а его настроение резко сменилось. Он упер локоть в полированную поверхность, сложил ладонь в кулак и поднес ко рту, пряча за ним свои губы. Весь этот характерный жест выдавал сдержанное волнение.

— Хочу, чтобы вы знали, Юэль, я бесконечно сожалею обо всем содеянном. Многое я творил бессознательно, — расстроенный и подавленный — Баки нервничал.

— Успокойтесь, Джеймс, я не суд пришла вершить над вами.

— А что тогда?

— Собираюсь вытащить вас.

— Вы адвокат? — мужчина озадачился.

— Э-э нет, — стушевалась Юэль. — Разве вам не сказали, зачем меня наняли?

— Я знаю лишь то, что мне определена помощь. Я полагал, что назначена дата суда и…

— Мистер Барнс, я психотерапевт и думаю, что смогу освободить вас от зависимости.

— От зависимости? — довольно громко поразился он, все еще пытаясь разобраться в происходящем.

— Не лукавьте, вам понятно о чем идет речь, — цепкий взгляд Юэль исподлобья доходчиво все объяснил без лишних слов. — Видимо теперь я удивила вас?

— Немного, — повторил ее Баки.

— Что ж, если вы не против, я желаю провести пробный эксперимент.

— Хм, занятно было бы узнать его подробности? Вы ведь мне в этом не откажете?

— Откажу, Джеймс. Я хотела бы использовать скрытый его вариант. Психика сложна для эксперимента. Она непостоянна, уникальна и обладает свойством спонтанности. Поэтому то, что вы не будете знать всех подробностей — облегчит мне задачу.

— Подобный вариант уже случался и ничем хорошим мне это не обернулось, — мужчина скептично хмыкнул. — Почему я должен доверять вам?

— Потому что вы не можете вечно прятаться в самой чаще мира, отгородиться от лесных троллей и ждать, что все может измениться к лучшему, но без вашего участия. Доверьтесь мне.

— Да вы сами-то не очень мне доверяете: стоите почти в миле, не желаете приближаться... Боитесь?

— Глупости, — уверила Юэль и, поколебавшись, сделала твердое движение навстречу, чтобы опровергнуть его аргумент. Подойдя и склонившись над ним, женщина протянула для приветствия руку.

Вблизи она оказалась еще интересней. Сжимая хрупкую легкую кисть в своей ладони, Баки потонул в бездонной голубизне ее глаз, обрамленных темно-синей каймой. Их особую прелесть и выразительность подчеркивали тонкие стрельчатые брови и густые ресницы, а дополняли светлые, почти белые локоны. Облик ее был нежен и мил, словно северная нимфа нанесла ему свой визит.

— Смею признаться, что психотерапевтов я представлял себе иначе: с грозным тяжелым взглядом, выворачивающим душу наизнанку. По крайней мере именно так их изображают в кино.

— Значит мы оказались в равном положении относительно друг друга, — Юэль улыбнулась и осторожно, чтобы выдержать дистанцию, подвинула к нему свободный стул. В некоторой нерешительности она все же присела рядом и быстрым движением забросила ногу на ногу, завуалированно очертив личное пространство, за которое объекту изучения не следует заступать.

— Итак, Баки, давайте приступим. Будем максимально эффективны, — и женщина принялась расспрашивать его о жизни, семье и доме.

Несмотря на принцип не проникаться клиентом, она все же отметила, что манера общаться у него весьма обезоруживающая и естественная, без капли фальши, позирования и самолюбования. А за этой искренней растерянностью и робостью что-то стояло. Какая-то потаенная доблесть и благородство. Было в нем нечто такое, что сразу располагало к себе. Наблюдая за эмоциями и жестами мужчины, выражением его лица, глаз, положением тела, экспрессией движений — она собрала желаемую информацию, которой впрочем было недостаточно, отчего Юэль решила вернуться на шаг назад:

— Вы сказали, что вас должны судить, — выбрала новую отправную точку женщина. — А за что вас должны судить, Баки?

— Ну вы же читали мое досье.

— Судя по тексту вы вполне можете быть реабилитированы: помощь в военных операциях, миссии по спасению — вы даже представлены к награде!

— Возможно, только это не перекрывает моих преступлений. И я отдаю себе в этом отчет.

— Но почему вы совершали преступления? — проигнорировав этический кодекс, она вдруг задала вопрос, который поставил его в тупик.

— Я уже говорил, что не по своей воле!

— Тогда чью волю вы исполняли, Баки? — продолжала накалять Юэль. Провоцируя дискомфорт, она пыталась породить в нем бурление эмоций, чтобы добиться задуманного эффекта, возбудить непроизвольные и автоматические реакции, которые помогли бы приблизиться к намеченной цели.

— Волю любого, кто владеет кодом к активации Зимнего Солдата.

— А вы владеете этим кодом? — настаивала женщина. — Знаете его?

— Зачем вы спрашиваете? Я не понимаю, что вы хотите услышать, — мужчина ощутил неуютность.

Но Юэль напирала и напирала, вызывая состояние, которое давило на него всей своей тяжестью, и вовсе не собиралась облегчить эту ношу. Ей было нужно ввести его в исступление, претворяя свой замысел:

— Код состоит из мнемонических слов и словосочетаний, Баки?

— Я не… я не знаю. Что происходит? — запнулся он.

— Первый триггер — ТОСКА, верно? Что это для вас значит, Джеймс?

Внезапно лицо мужчины приобрело испуганное выражение, он часто задышал, глаза его потемнели. Отголоски забытых мучений намекнули о своем приближении.

— Что вы делаете? Где Фьюри? — тревога усиливалась.

— Здесь только мы, мистер Барнс. РЖАВЫЙ.

И тут же знакомая боль стиснула его грудь. Она прошлась по позвоночнику, выбирая, в какой части тела задержаться.

— Не надо, — побледнел мужчина.

— Вам придется пережить это снова. Терпите. СЕМНАДЦАТЬ.

Но сердце, казалось, сейчас разорвется, пульс ускорился до барабанной дроби, на лбу проступили холодные капли.

— Прекратите! — Баки прерывисто втягивал воздух, затравленно вглядывался куда-то вдаль.

— РАССВЕТ.

Сильный приступ мигрени заставил его скривиться, он прижал ладонью висок. Голова заполнялась густым потоком спутанных мыслей, мешающих осознанию самого главного — себя.

— ПЕЧЬ.

Чуждые идеи устремились к доминированию в голове, заглушая его собственные.

— ДЕВЯТЬ.

— Остановитесь, я не хочу! — крикнул он хрипло и так отчаянно остро, что голова закружилась ещё сильней, утрачивая чувство реальности.

Душевная пытка превращалась в физическую, и Юэль содрогнулась. Увидев, как, скрежеща зубами, заходили желваки на мужских скулах, как пронзительна боль в его взгляде, сердце ее сжалось. Но отступить сейчас нельзя — не тот случай. Потому, проявив упорство и принципиальность, она продолжала чеканить:

— ДОБРОСЕРДЕЧНЫЙ.

— Нет! — стул под ним едва не упал, с жутким скрежетом отскочив назад, когда Баки резко встал. Юэль боялась смотреть на его лицо. Это было лицо совсем другого человека. Даже не так. Это была восковая нечеловеческая маска. Он грозно навис над ней, накрыв своей тенью. Глаза налились ненавистью.

Не медля, женщина сорвалась с места и бросилась к двери, но только для того, чтобы запереть ее на ключ. Ибо через секунду в нее уже ломились.

— ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ, — пока руки, трясясь, боролись со страхом, она делала свое дело. Врывалась в отдаленные уголки его сознания, извлекая из них, словно сок из винограда, всю волю, чувства и непокорность человеческого существа.

— ОДИН, — выкрикнула Юэль, увидев, как скоро он двинулся на нее и в миг оказался рядом.

— ТОВАРНЫЙ ВАГОН, — едва не оборвав фразу, просипела женщина, когда сильные пальцы уже сжимали ее горло.

А Джеймс рычал и отчаянно боролся с собой, с ней, словно стоял на краю пропасти, окружённый врагами. Все, только бы удержать в голове хоть каплю сознания, крупицей которой пока еще понимал, что выбор невелик — либо он прыгнет в бездну сам, либо его сейчас туда столкнут. Сердце колотилось в груди, оно будто захлебывалось, не справляясь с нагрузкой. Глаза его сузились от ярости, а рука продолжала сдавливать тонкую шею. Юэль забилась в ней, захрипела, но из последних сил обняла ладонями его искаженное злобой лицо и…

… Ослепительные вспышки замелькали перед его глазами, поплыли цветные пятна. Вереница воспоминаний краткими обрывками прошлого пронеслась и умчалась прочь. Тугой комок подкатил к горлу, камнем ухнул обратно в желудок. А сворачивающийся воронкой туннель сменился пустотой, заполнившей собой все вокруг. Потом он услышал глухое эхо. Звуки были слышны словно через толщу воды:

"Товарный вагон, один, возвращение на родину, добросердечный, девять, печь, рассвет, семнадцать, ржавый, тоска", — код, но в обратном порядке. Это Юэль тихо шептала ему. Боль понемногу начала утихать.