Препарат (джен)

Шел дождь, и в лесу слышалась постоянная навязчивая капель, похожая на монотонную музыку. Этот звон накладывался на шорох, с которым он пробирался через заболоченную землю и мох. Ему приходилось опираться на посох. Он довольно сильно ослабел, пока сумел добраться сюда. Раньше ветка служила ему, чтобы проверять почву у себя под ногами и не забрести ненароком в трясину, но теперь он больше опирался на нее, как старик. Защитная пластина из сверхпрочного пластика казалась очень тяжелой, не лучше было и то немногое оружие, которое у него оставалось. Мышцы налились свинцом от усталости, голова то и дело отдавалась болью, заставляя его потирать виски свободной рукой. Рана тоже давала о себе знать. Ему очень повезло, что удалось так быстро остановить кровь. Если бы он потерял сознание прежде, чем справился с этим, его миссия была бы окончена.

Природа вокруг не заботилась ни о его плачевном положении, ни о том, что скрывалось всего лишь за несколько километров. Кусты клюквы сплетались вокруг в почти непроходимые заросли, в низинах собиралась вода, мох пружинил, как будто бы дышал, и почти проваливался под ногами. Он перебрался через труп крупного оленя — убитого пулей и так и не обглоданного волками. Даже зверей не должно было быть здесь. Стояла такая тишина, что он невольно вслушивался в свое собственное дыхание. Уже скоро.

Вдалеке, между деревьями блеснул фонарь. Он торопливо прохромал к густым зарослям и почти упал на землю среди ветвей. Листья скрыли его, но если придут с собаками — ему конец. Шаги становились все ближе. Он прижал ладонь к губам, чтобы заглушить дыхание. Сердце забилось быстрее и нервы в очередной раз туго натянулись.

Шаги шаркали, разбрасывая полусгнившие ветки и старые листья. Скрипела рация, луч фонаря блуждал между деревьями. Они не искали его специально, просто обходили территорию, наверное, думали, что он тогда погиб.

— …слишком много приехало, вот он и жестит.

— Задолбали уже с этими презентациями. Устраивают шоу, вот и лезут всякие придурки. Уверен, что бы там ни показывали — хрень.

Окурок полетел на землю и с шипением приземлился в одну из луж, прямо у него перед глазами.

— На восточном периметре уже кого-то пристрелили.

— Опять. Дебилы блин.

— Ну ничего нового. Будут виноватого искать, — они, кажется, только для вида, водили фонариком туда-сюда, пока шли, так что луч скользил вправо и влево вдоль ветвей, заставляя тени плясать. — Хотя обычно и так все нормально. Кто там в лесу будет искать тела?

Голоса и шаги постепенно затихали в отдалении. Постепенно он позволил себе дышать свободнее, но выбраться из укрытия решился только когда смог удостовериться, что патрульные ушли достаточно далеко. Вообще лежать на мху среди ветвей было не так уж плохо само по себе. Некоторое время он поддавался своей слабости и почему-то боль в ране немного отступила, как будто то место постепенно теряло чувствительность.

* * *

Первый признак того, что он действительно добрался, куда нужно, был высокий бетонный забор, заплетенный сверху колючей проволокой. Деревья вокруг были вырублены, чтобы заранее засечь любого, кто попытается приблизиться. В данном случае, это сыграло на руку, так как благодаря этому все это довольно хорошо можно было рассмотреть со спутника. В том числе и то, что у местных камер имелась слепая зона. Оставаясь под покровом деревьев, он пошел вдоль границы просеки, то и дело сверяясь с локатором.

* * *

На этом предприятии работало очень много людей — даже слишком много. Когда он, отмывшись от лесной грязи и облаченный как и все, в белый халат, резиновые перчатки и маску проходил по коридорам, ему казалось, что конца людям не будет. Он шел наугад — им так и не удалось найти каких-либо планов этого места. По двум сторонам коридора одна лаборатория сменялась другой, люди выходили, заходили, хлопали дверьми, сотни голосов старались перекричать друг друга, создавая непрерывный гул. Наверное, сегодня никто не работал из-за презентации. Комната отдыха, куда он попал дальше, была сделана нарочитой и немного странной. Разделенные посередине узкой спинкой круглые белые диваны больше всего напоминали таблетки, которые здесь производили. Они равномерно усеивали пространство и чередовались с креслами похожими на бело-зеленые капсулы. Люди в лабораторных халатах и надетых под ними голубоватых рубашках, смеясь, держали в руках длинные цветные бокалы для шампанского. Они так хорошо гармонировали с обстановкой, что тоже казались продукцией этой фабрики. До него донеслись обрывки разговоров.

— Сколько молекул мы открыли за этот год? Тысяч десять? — недовольно говорил кто-то. — А сколько тестировали? Тысяч пять. Сколько пойдут в клинику? Около сотни. А что мы показываем? Какой-то кликбейт. Солнце, мать его, упадет на Землю быстрее, чем “визионеры” — он показал кавычки голосом очень явно, — перестанут…

— Солнце не может упасть на Землю, скорее Земля упадет на Солнце, — поправил его другой с бокалом шампанского в руках, кажется, слишком развеселившийся.

— А еще им больше платят в этой команде, — продолжал первый (кажется, больше его никто не слушал). — Было бы за что!

Не было? Он ненарочито задержался, чтобы дослушать и даже стянул виноградину.

— А ты что, знаешь, что это за презентация?

— Откуда? У нас же секретность. Чтобы никто не знал, что здесь половина исследований — антинаучная лажа.

Ну если это антинаучная лажа, то как тогда нужно чувствовать себя тому, в кого стреляли из-за антинаучной лажи? Не очень.

Дальше по коридору была лестница, окруженная зачем-то шахтой оголенного бетона. Спустившись на несколько этажей вниз, он неожиданно оказался возле большого окна, открывавшего вид на огромное число высоких стальных стеллажей, полностью заставленных кейсами с пластиковыми контейнерами. Несколько машин двигалось по специальным рельсам, что-то переставляя или забирая образцы, которые были кому-то нужны для исследования. Было даже несколько кресел, если наблюдение за их кропотливой работой вас успокаивало.

Здесь, кажется, они хранили образцы всех молекул, которые когда либо удалось синтезировать. Любой из них можно было запросить с любого компьютера в здании, и он автоматически доставлялся в нужную лабораторию.

Можно было сделать это и с местного терминала. Он приложил к сенсору карточку одного из сотрудников, украденную вместе с халатом. Перед ним появилась форма запроса. Он принялся листать список, как вдруг на лестнице послышались шаги и веселые голоса.

— Позвольте представить, наша гордость, — веселый, румяный и довольно дорого одетый человек широко махнул рукой, показывая на стеллажи за окном. — Здесь мы сохраняем все инновационные…

— Это меня не интересует, — нетерпеливо прервал его мужчина в старомодном сером костюме. Этого он раньше видел. Из правительства? Министерства Обороны? Как будто, глава одного из отделов?

— Препарата Один здесь нет, правильно? — поддержала его дама в офисном узком платье бордового цвета, какие носят члены правления крупных банков.

Препарат Один — наконец название. Он стоял прижавшись к стене за поворотом, возле парной лестницы. Ему нужно было уходить, пока они не обнаружили неизвестно кем включенный терминал, но важнее было дослушать.

— Нет, Препарат Один был разработан совсем с другими целями, — с удовольствием принялся объяснять румяный. — Это, если хотите, просто система доставки.

— Вы обещали довольно невероятное, — с явным интересом сказала дама. Инвестор?

— И все будет перед вами, когда примерно через час мы приступим к презентации…

— Вы так и не раскрыли деталей…

— Терпение, — румяный явно наслаждался. — Не хочу испортить…

Люди здесь слишком любили тайны. Не дослушав, он скользнул на лестницу и принялся как можно тише подниматься. Голоса все еще доносились до него.

— В опытах с животными мы добились впечатляющих результатов.

На верхнем ярусе было гораздо тише и холодно, как в морозильной камере. Шумели охлаждающие механизмы и вентиляторы. Все было слепяще-белым и залитым равномерным голубоватым светом. Людей здесь требовалось мало, было всего несколько рабочих станций. Основную работу выполняли все те же небольшие машины, плотным роем перемещавшиеся по перекрещивающимся рядам рельсов. Самые низкие ряды были едва ли на высоте вытянутой руки, самые дальние терялись под потолком среди извивающихся серебристых вентиляционных труб. Для этих машин был даже проделан отдельный туннель, через который они перемещались между лабораториями и хранилищами. Некоторые из рельсов обвивали высокие колонны в середине зала, в которых были размещены спектрографы, сверхточные камеры с микроскопом и центрифуги.

На столах высились стопки небольших запечатанных контейнеров. В каждый были упакованы необходимые ингредиенты для очередного теста — живая культура человеческих клеток или отдельный протеин, активная молекула в пробирке. Масштаб всего действа был по меньшей мере впечатляющим — действительно, здесь одновременно могли работать с сотнями или даже тысячами молекул. Он некоторое время рассматривал их, без особенной надежды что-либо найти, как вдруг, заметил в одном из верхних рядов контейнер с яркой цифрой один.

Препарат Один действительно был в том контейнере. Когда он отковырял герметичную крышку было сложно сдержать легкое разочарование. Эта ничем не примечательная пробирка с полупрозрачной сероватой жидкостью казалась просто грязноватой водой.

У одной из рабочих станций он нашел микроскоп и, достав чистое предметное стекло, поместил на него каплю из пробирки. Если была минута взглянуть на это. Он нажал кнопку, настраивающую линзы для резкого изображения. Можно было разглядеть только сероватые закорючки, окруженные прозрачным материалом. Глаза начали слезиться от напряжения. Нужно было увеличение получше…

В этот момент он неожиданно понял, что шум вентиляторов утих вместо этого возле пола тонким слоем стелился едва заметный туман. Сунув пробирку в карман халата, он бросился к выходу, но все двери были закрыты. Не просто закрыты — задраены наглухо. В горле начинало першить. Переборка небольшого туннеля, через который сюда попадали эти машины доставки, тоже закрывалась. Он поместился бы туда. В последний момент ему удалось заблокировать щель уже пустым контейнером с цифрой один. Закашлявшись, он взялся за край и постарался сломать переборку руками но она оказалась слишком прочной. Почти нельзя было дышать. Легкие болели, как будто их раздирали изнутри гвоздями. Он повис, раскачиваясь на протянутых рельсах, упал, когда они с треском сломались. Ему показалось, что он глотнул этого тумана. Его тошнило. В глазах резало так, что почти ничего нельзя было разглядеть. Он просунул край обломка рельсов под оставшуюся щель, изо всех сил надавил. Послышался треск. Отчаянно кашляя он подтянулся к краю туннеля, пролез внутрь. Туннель круто уходил вниз. Он покатился, упал. Через туман у него в голове проникал только его собственный надрывный кашель. Сознание уплывало. Все вокруг погрузилось в темноту. Ему показалось, что он умирает, и его охватил ужас.

* * *

Наверное, прежде чем он очнулся прошло много времени. Или, по крайней мере, такое было ощущение. Он медленно открыл глаза и увидел тот же самый белый пол, залитый остатками его завтрака. Запах был скверный. По крайней мере, в том, что смерть миновала, сомнений не оставалось. Его вырвало снова. Он поднялся на четвереньки и, отодвинувшись, насколько можно, в другое место, снова скрючился на полу. Кашель раздирал горло, но теперь было ясно, что станет лучше. Ему понадобилось еще несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя.

Когда он смог наконец оглядеться, то понял, что находится еще в одной лаборатории. В этой коробочек с препаратами не было, зато было несколько клеток с крысами. Следующий этап исследований. Зал был также достаточно большим. Он ковылял от стола к столу, рассматривая листы с беспорядочными заметками. Даже в наши дни некоторые люди предпочитали бумагу.

И здесь тоже исследовали Препарат Один. Как и сказал тот румяный, они добились хороших результатов на животных. Эта клетка с единственной белой крысой стояла отдельно — готовая для того, чтобы быть продемонстрированной публике. Он не знал, что рассчитывает узнать здесь, в голове все еще стоял какой-то туман. Сунув палец между прутьями, он попытался погладить крысу, но тут же отдернул руку, когда та едва не укусила его. В этом, видимо, и была суть этой демонстрации. Его взгляд упал на крохотный пульт с почти карикатурной красной кнопкой и надписью “Тише-тише”. Он взял его в руки и нажал на кнопку. Крыса вдруг перестала скалиться и топорщить шерсть. Ее взгляд стал спокойным и вялым. Она незаинтересованно посмотрела на него и улеглась на пол клетки. Она не протестовала даже когда он открыл дверцу и взял ее на руки. Это и был эффект Препарата Один?

В этот момент дверь лаборатории распахнулась с громким треском. Он едва успел пригнуться прежде чем пули прошили воздух у него над головой.

— Здесь! — закричали от двери.

Он выхватил пистолет, прицелился между ножек столов и штативов. Выстрел неприятно отдавался в раненом плече. Человек упал. Он выстрелил снова. В лаборатории появилось еще двое. Он попытался перескочить за массивную стойку. Упал. Пуля разодрала голень. К счастью не в кость…

— Справа!

Он развернулся влево как раз вовремя, чтобы выстрелить. Плечо? Человек упал, заливаясь кровью. Еще один выстрел. Сзади. Пуля влетела в защитную пластину, вышибив весь воздух из легких. Он упал ничком на какие-то осколки. Что разбилось? Торопливые шаги. Он откатился в сторону. Пули окатили то место, где он лежал всего секунду назад. Еще выстрел. Он знал что достал его, но откуда тогда столько крови? Разбираться не было времени. Он вскочил на ноги, бросился ко второму выходу, оставляя ярко красные разводы на белом полу. Голоса сзади. Кто-то кричал от боли. Кто-то отдавал команды. Он посмотрел на пробирку с Препаратом Один, сунул в пистолет новый картридж.

Прямо перед ним в очередной туннель вползла машина-доставщик, продолжавшая свою молчаливую работу. Он подтянулся на руках и нырнул следом за ней.

Огромный опенспейс с, кажется, сотнями столов. Увидев его, сотрудники бросились врассыпную. Они бежали прочь, бросая документы. Ему под ноги падали тысячи форм согласия, файлы и фотографии людей. “В рамках исследования я получу Препарат Один, подтверждаю…” Сотрудники разбегались во все стороны, со скрежетом сворачивая столы и роняя стулья ему под ноги. Он пытался зажать рану. Кровь струилась между пальцами. Пуля попала в бок возле пояса, скользнув по краю его защиты. Сколько было времени? Он проталкивался куда-то, он сам даже не мог сказать, куда. Он искал выход.

Помещение, куда он попал, не было выходом. Оно оказалось конференц-залом, где на белой стене все еще отражалась световая проекция. Презентация. Препарат Один.

На слайде в увеличении изображалась крохотная инфузория, похожая на каплю с усиками. Но это не был живой микроорганизм. Она была создана человеком. Нано-машина. Внутри инфузории извивалась какая-то серая закорючка — совсем такая же, как та, которую он рассмотрел в микроскопе. “Совершенная система доставки”. “Программирование любых молекул и ферментов”. “Репарация ДНК”. “Синтез...” На подставке он заметил еще несколько ампул с сероватой жидкостью.

— С дороги!

— Разойтись!

Он схватил ампулы и засунул их в карман, выскочил обратно в опенспейс. Еще одна пуля — бицепс. Странное дело, теперь боли практически не было.

Он бросился бежать. Скатился по лестнице. Очередная система переборок. Он дернул рычаг и услышал, как с завыванием сирены плита скатывается вниз. Пули прогрохотали по ней безобидным дождем.

Помещение, в котором он оказался, не было очередной лабораторией. Это был ангар. И в этом ангаре стоял красивый частный самолет. Он бросился в другой конец, нажал кнопку, открывающую двери.

Створки ангара постепенно раздвигались, открывая полную луну и звезды. Самолет, ампулы с Препаратом Один у него в кармане. Получилось. Несмотря ни на что, получилось. Вытерев липкий от крови лоб, он распахнул дверь кабины…

— Ну хватит, — голос донесся из динамика где-то под потолком.

В глазах у него неожиданно потемнело, мышцы ослабели, и он упал на пол. Под потолком на подобии смотровой площадки, обычно предназначавшейся для диспетчера, или кого-то вроде, зажегся яркий свет, так что стало можно видеть всех тех, кто сейчас собрался там. Самое блестящее общество. Они аплодировали — или так ему показалось.

Еще какие-то люди бежали к нему. Он лениво отметил, что оружия у них не было. Почему-то ему было почти все равно. Это было странное чувство. В голове был туман и он как будто поднимался в воздух. Даже боли от ран больше не чувствовалось. Препарат Один? Он не сможет его доставить. Почему все так случилось? Странно.

Ему было так же все равно, когда эти люди уложили его на носилки. Где был его пистолет? Он не заметил, когда его забрали. Эти люди отмыли его от крови и переодели в чистую одежду — такую же белую, как и все остальное. После его уложили на больничную кровать и пристегнули ремнями руки и ноги. Он смотрел вверх. Над головой у него был какой-то экран. Он видел его перевернутым. Сейчас там высвечивался логотип этой компании

— Теперь можете посмотреть вблизи как это все работает, — румяный и улыбчивый человек вошел в палату и снова широким жестом указал на все вокруг.

Блестящее общество явилось вместе с ним. Дама в платье, мужчина в старомодном сером костюме, несколько других. Человек десять. Зачем они здесь?

— Начнем с ядовитого газа. На этом графике вы можете видеть концентрацию…

Он не мог этого слушать и смотреть на эти графики. Это было слишком сложно. Туман в голове был такой плотный, что он почти не чувствовал себя собой, как будто во сне. Лучше бы ему дали выспаться. А где ампулы с Препаратом Один, которые он раздобыл? Их тоже забрали?

— Здесь Препарат Один вступил в дело. Этот яд мы не программировали, но, как видите, всего за несколько секунд нано-машины приступили к его нейтрализации.

— Не знаю, — возразил мужчина в старомодном костюме. — Если бы он не ушел оттуда…

— Что же, тогда демонстрация.

Руке стало холодно, а потом что-то кольнуло. Ему вдруг стало тяжело дышать. На экране появилась новая линия, и теперь она скачком поднялась вверх. Они решили его убить?

— Что вы... — возразила дама в платье.

— Не волнуйтесь, с ним ничего не случится, он даже ничего не почувствует.

Линия задержалась на высоком уровне на несколько секунд, а после начала снижаться. Дыхание выравнивалось.

— Видите… — румяный продолжал говорить. Мужчина в старомодном костюме слегка кивнул ему, показывая, что удовлетворен.

— Дальше — ранения. Вы помните, его ранили в голень? — на экране возникло замедленное повторение этого момента. — Смотрите, как она выглядит теперь. Прошло где-то минут тридцать.

Все люди с интересом уставились на его ногу. Он и сам догадывался. То же самое, что на руке и на боку. Теперь он смог разглядеть. Рану затянула бледная пленка, похожая на паутину, как будто она была заштопана тончайшими бледными нитями. Раньше он этого не заметил — много крови. Но теперь кровь больше не шла.

— Как видите, нано-машины вполне способны на это. Потеря крови убила бы его. Нано-машины помогают заживлению.

Они еще некоторое время ходили вокруг него. Рассматривали ранения, рентген сломанных от попадания в защитную пластину ребер. Экран то и дело демонстрировал особенно запоминающиеся моменты. Выстрелы и разбрызгивающуюся кровь. Его кровь. Он лежал и думал, зачем он все-таки был здесь?

— Как это работает? — наконец спросил старомодный мужчина, кажется, в конце концов убежденный в Препарате Один и его чудодейственных свойствах.

— Мы вводим Препарат Один в кровь. Нано-машины сами синтезируют свои дубликаты, пока концентрация не достигнет оптимальной. Они повышают свертываемость, способствуют заживлению ран, борются с ядами и болезнями, могут лечить рак, синтезировать почти любые вещества из элементов потребляемых с пищей, могут даже некоторое время снабжать владельца кислородом автономно. Ими также можно управлять с простого интерфейса наподобие этого. Видите, сейчас он спокоен и не чувствует боли благодаря лекарству.

Боли действительно не было. Как не было и желания укусить кого-нибудь. Красная кнопка работала.

— Не знаю, сколько вы ему заплатили, — весело сказал кто-то с задних рядов. — Сколько раз в него стреляли?

— Если честно за такой функционал, это он должен нам платить, — пошутил румяный.

Все благодушно засмеялись. Функционал действительно был впечатляющий.

— Потрясающая эффективность даже в стрессовых условиях, — продолжал распинаться румяный. — Приблизительно пять раз нано-машины спасли ему сегодня жизнь. Если бы не они — он не смог бы выполнить свою “миссию” успешно.

Но он, конечно, думал, что это действительно была его миссия.

— Можно с ним поговорить? — спросил кто-то.

— Без проблем.

Спинка кровати стала подниматься, помогая ему сесть.

— Как вы себя чувствуете?

Он посмотрел на уставившихся на него людей, на зарощенные беловатыми бляшками ранения, куда-то вдаль, где в стеклянной стене палаты отражался он сам лежащий на кровати в этой чистой белой одежде и его покрытое порезами усталое лицо. Потом посмотрел в глаза этому человеку.

— Нормально.