Я согласна (гет)

Оказывается, второй день на Догевской свадьбе считался солнечным. Большинство гостей были облачены в платья и костюмы всех оттенков яичного желтка, меди, одуванчика и апельсина, и если мой тёмно-рыжий наряд вполне гармонировал с цветом волос, которые я, как и обещала Вельке, просто вымыла и расчесала, то золотистый костюм Лёна вызывал у меня сдавленный смех. Сообщив ему, что он похож на цыпленка, я узнала, что моё платье просвечивается на свету, так что лучше бы мне прикрыться от лишних взглядов его цыплячьей накидкой. Я мысленно отругала того, кто выбрал для невесты столь откровенный наряд, подозревая Орсану.

Слава богам, мы пропустили бега на закорках и ещё несколько конкурсов, после которых гости выглядели слегка пыльными и примятыми, и теперь просто восседали во главе огромного стола, перетекающего в цепочку накрытых едой столов поменьше. Платье позволяло мне есть, что душе угодно, Лён тоже не отставал, время от времени протягивая мне кусочек чего-нибудь невиданного вроде синего пирога или обвалянного в кокосе ореха. Предназначенные нам испытания в виде вопросов и ответов, которые, как предупредил Лён, должны были определить, подходим ли мы друг другу, носили символический характер и были замечены лишь небольшим кругом гостей, не увлечённых танцами или выпивкой. Наиболее церемонным моментом праздника стало представление нам Правителей других государств, среди которых были наши старые знакомые вампиры — Лереена и Вэрд, неожиданно хорошо поладившие друг с другом, так что формальности, к неудовольствию частично трезвых Старейшин, полетели ко всем упырям. Мы просто обнялись, поклялись в укреплении сотрудничества и выпили кваса из кубков, чтобы тут же разойтись в разные стороны.

И всё бы было ничего, но приключения и неприятности — мои верные друзья, так что без них не могло обойтись. Когда Лён ненадолго отвлёкся на беседу с архимагами из Ковена, ко мне подбежала Орсана и заявила, что меня похищает.

— Чего? — возмутилась я.

— Ну, похищение невесты. С целью выкупа. Старая традиция, — проворчала она, таща меня куда-то за руку.

Я оглянулась на Лёна, увлечённого разговором, и решила, что ради него постараюсь уважить хоть какие-то из традиций.

Если бы меня решил ритуально украсть кто-то из местных вампиров, всё сложилось бы по-другому. Но когда Орсана мне прошептала: «Посидишь пока немного в пещерке, тут недалеко, а я сторгую за тебя выкуп у вампирюг», у меня и мысли не было о том, как дурно это для нас обернётся.

Мы с подругой сбежали в лесок и довольно долго шли по тропинке мимо малознакомых мне валунов, в конце концов соединившихся в невысокую пещеру, уходящую нутром куда-то в темноту. Я совершенно не ожидала опасностей: моя магия была сильна, как никогда, упырей и прочую нечисть приглашённые на свадьбу архимаги заранее извели или отогнали подальше от места свадебных торжеств, а полбокала хмельного вина слегка ударили мне в голову (такой уж у меня нестойкий к алкоголю организм). Мы с Орсаной огляделись по сторонам и глупо захихикали, но, заслышав бойкие мальчишечьи голоса, поспешно шагнули в глубь пещеры.

Эффект черновика сработал, как обычно, и это сначала меня даже развеселило, потому что из-под ног с писком выскочили две испуганные белки, а очутились мы в густом ельнике, сквозь который сверху слабо пробивались солнечные лучи.

— Ладно, подожду здесь, — сказала я, усаживаясь на мшистую кочку. — А ты возвращайся быстрей. Если за четверть часа не соберёшь выкуп, я вернусь сама, и не видать тебе вампирьих денег!

Орсана фыркнула.

— Не беспокойся. Управлюсь быстро.

Она шагнула назад, но не совсем в ту точку, откуда мы пришли, и я услышала приглушённое оханье, а затем хруст веток. Тихо выругавшись, я бросилась за подругой и вышла в незнакомое место, такое же мрачное, как ельник, только ещё и укрытое туманом. Второй черновик?

— Орсана, ты где? Свалилась? — я боялась сделать шаг, чтоб не ступить в яму или канаву.

Голос Орсаны, ещё более приглушенный, чем раньше, раздался откуда-то слева. Зная, как трудно будет в тумане вернуться в нужное место, я надломила еловую ветку, пометив вход в новое пространство.

— Орсана-а!

Ответа не было.

Выругавшись искренней и громче, я снова позвала подругу и прислушалась. Ничего.

Испугавшись, что она могла спьяну неудачно упасть и пораниться (хотя её организм был невероятно стойким к алкоголю), я прошла по ельнику, внимательно глядя под ноги. Рядом не было ни ям, ни канав — только колючие ветки и душный туман. Душный? Дышать становилось всё труднее, в голове помутилось. Я бросилась назад к надломленной ветке и буквально вывалилась обратно, в первый ельник.

— Орсана-а!

Не получив ответа, я решила тут же вернуться в пещеру, а затем на праздник, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но черновик закрылся. Такое иногда случалось. Лён называл этот эффект «бегающим разделом» и умел определять его по ощущениям.

Он умел, а я нет.

Зная, что могу часами бродить кругами по незнакомому лесу, я снова уселась на кочку, пытаясь сосредоточиться. Всё зависело от того, куда попала Орсана. Если всё же в пещеру, то очень скоро она вернётся, и не одна. А если нет? Если она попала в ещё одно пространство, закрытое от моего таким же бегающим разделом? Что это был за душный туман, от которого у меня помутилось в голове? Что, если подруга угодила в ловушку, которая её усыпила?

Прождав спасения по меньшей мере час, я решила ненадолго предаться отчаянью и злобно растоптала ни в чём не повинную кочку. Как только злость вышла, разум заработал активней. Если здесь скачут белки, то есть и вода, и еда, и, перекантовавшись на диете недельку-другую, я рано или поздно смогу выбраться к жилью или кого-нибудь встретить. Но почему-то проклятый внутренний голос подсказывал мне, что я попала в ловушку пещеры и по-прежнему сижу внутри… Конечно, при мне была моя магия, вот только я понятия не имела, что с ней делать. Пустить огненный пульсар как знак бедствия, надеясь, что кто-то его заметит, кроме волков и нежити? Привлекать последних мне не хотелось. Гхыр его знает, кто может водиться в густом ельнике, куда не ступала нога мага… Попробовать обойти пространство, стараясь не попасть в новый черновик или, того хуже, очередной бегающий раздел?

Прекрасно понимая, что спасение, незаметное глазу, может ожидать меня на расстоянии вытянутой руки, я взяла себя в руки и прислушалась. Ельник недружелюбно шуршал, а может, даже похрюкивал.

— Орсана-а!

Очевидно, сидеть на месте не имело смысла. Проверив округу заклинанием на присутствие живых существ и не обнаружив даже белок, я решительно отправилась исследовать территорию в поисках дороги. Пробравшись через десять саженей ельника, я уперлась в его абсолютно непролазную стену, которая, как оказалось час спустя, окружала меня со всех сторон. Я словно сидела в широченном колодце из ельника. Прицелившись наугад, я пустила перед собой такой разрушительный импульс, что земля дрогнула под ногами. Огромная дымящаяся дыра, пробитая в сплошном ельнике, привела меня… к сплошному ельнику и стала быстро затягиваться свежими ветками. Надежды на то, что мой магический всплеск заметит кто-то из друзей, была ничтожной.

Ну что ж, Лён подумает, что я от него сбежала… Не хотела бы я оказаться на его месте — и на своём тоже. Надеясь отыскать хоть какой-то выход из замкнутого круга, я прощупала всё сверху донизу, до чего смогла дотянуться, но лишь исколола руки.

Орсана. Я очень тревожилась за подругу. Если бы она вернулась на свадьбу, Лён или архимаги уже нашли бы способ вытащить меня.

Я пожалела, что отказалась воспользоваться советом Лёна прикрыться его «цыплячьей» накидкой — она пришлась бы весьма кстати, когда стемнело и похолодало. Я развела костер с помощью заклинания, но жажда давала о себе знать, не давая уснуть. Учитель мог запросто наколдовать воду, как я — рабочий пульсар, но мне такая магия пока была не по силам. Сколько же лет мне потребуется, чтобы стать настоящим архимагом? Костёр поднимался вверх, но звёзд не было видно — сплошная непроглядная мгла. Лён… Он не знает, где я. Он будет беспокоиться, мягко говоря. Я представила, какую мучительную тревогу испытала бы сама, если бы Лён вдруг бесследно пропал. Наконец, я уснула, прикрывшись еловыми ветками, кляня себя за безрассудство.

Проснулась я оттого, что кто-то по мне скачет, и, плохо соображая, где я и что со мной, с криком стряхнула с себя белку. Костёр давно погас, еловые ветки грели очень слабо, у меня зуб на зуб не попадал. И вдруг меня осенило: вечером белки здесь точно не было! Так откуда она пришла? Не из черновика ли? Мне нужно было всего лишь проследить за белкой.

Пушистая зверушка не торопилась указать мне на выход, наслаждаясь орешками из шишек. Вскоре к ней присоединилась вторая, но я совершенно не понимала, откуда она взялась. Ужасно хотелось пить. Я снова обошла проклятый ельник, пустила несколько бесполезных пульсаров и от отчаяния собрала губами капли росы с иголок.

Белки исчезли внезапно, и я горько рассмеялась. Более глупой смерти и представить себе нельзя: сдохнуть от жажды на собственной свадьбе, да ещё и девственницей…

— Лён… Прости, мне так стыдно, — пробормотала я, и тут пошёл дождь.

Отыскав несколько кусков еловой коры, я соорудила некое подобие блюдца и наклонила его край себе в рот. Вероятно, я была не в пещере, тут имелось небо… Это открытие меня вдохновило. Если тучи разойдутся и я смогу подняться над кронами с помощью заклятия левитации (чего я раньше не пробовала), то увижу реальные размеры своей ловушки. В запасе у меня оставалась телепортация, но перемещаться неизвестно откуда было чревато распадом на атомы и энергетический пшик.

Кое-как напившись и отлично промокнув, я погрызла орехи и передумала умирать. Сначала левитация, потом телепортация. А ещё недурно было бы запастись водой… Жаль, что меня не научили изготавливать туески. Вообще, всё, что я делала руками (кроме магии) быстро ломалось или приходило в негодность. Разложив закруглённые кусочки коры таким образом, чтоб вода из них не вытекала, я решила не откладывать дело в долгий ящик и приступила к вертикальной левитации, то есть поднятию тела наверх. С большим трудом вспомнив начало заклинания, я с ужасом поняла, что его конец сохранился лишь в моей учебной тетради, но никак не в голове. Пытаясь применить визуальный метод, я вспомнила цвет тетради, страницу и даже сам урок, во время которого Учитель сказал:

— Магия, это лодка без руля. Учитесь рулить. Зубрите основы, освобождая силы для другого.

Зубрить я не любила, предпочитая всё запоминать на практике. Учитель…

О левитации можно было забыть.

Дождь закончился, я высушила заклинанием одежду и пошла искать белок. Снова исследовав «колодец» на наличие черновиков, я пришла к неутешительному выводу: выход может открыться в любую минуту или никогда, в любом месте — на макушке самой высокой ели или у ближайшего ствола. Наткнуться на бегающий черновик у меня почти не было шансов. Похоже, белки беспрепятственно пересекали границы моей ловушки. Оставалось надеяться, что сюда с такой же лёгкостью не забредут упыри.

Что ж, оставалась телепортация. Не из каждой локации можно перенестись, как говорил наш учебник. Самым лучшим моим успехом в этой области была телепортация из подземелья мага-некроманта, но тогда у меня были реар и сила Лёна. Второй опыт перемещения на большие расстояния (с маяка на уплывающий за горизонт корабль) чуть не убил меня. Теперь же я даже не знала, как далеко нахожусь от свадебной поляны. Черновики могли переносить на несколько саженей или несколько верст, а бегающий разлом — вообще куда угодно.

Попробовать или нет? Решив сначала всё же залезть на ёлку для обзора окрестностей, я уже размяла руки, как вдруг сзади послышалось далёкое и глухое:

— Вольха!

— Я здесь!

Это точно была не Орсана.

В том месте, где, по моим представлениям, находилась пещера, ельник расступился и показалась мужская рука.

— Хватайся быстрей!

Я хорошо бегала. Не успел голос призвать меня, как я уже схватила спасителя за руку и, протиснувшись через сжимающийся ком воздуха, выскочила уже в пещере.

— Учитель!

— Вольха, ты в порядке?

Я уверенно закивала.

— В полном. А Орсана?

— Она оказалась в Арлиссе и подняла тревогу, — сообщил Учитель. — Прислала Лёну сообщение по телепорту.

— Где? В Арлиссе? Но как… Слава всем богам! — воскликнула я, бросаясь на Учителя и обнимая его так сильно, что он тихонько крякнул. — Где же сидела я? Что это было?

— Обычная ловушка с бегающим разделом, который открывается раз в несколько дней. Я нашёл его и смог приоткрыть, вот и всё.

— Спасибо, — я отстранилась и тихо спросила: — Лён?

Учитель кивнул в сторону выхода.

— Я запретил им входить в пещеру, потому что это небезопасно. Было бы неловко, если бы мы все попались на один крючок.

Лён и Ролар стояли снаружи, напряжённо вглядываясь и вслушиваясь. Оба издали громкий вздох облегчения.

— Вольха, наконец-то, — проворчал Ролар. — Зачем вы потащились в эту пещеру?

— Так меня же украли, — заявила я.

— Кто?

— Орсана. Это традиция такая у вампиров.

— И почему мы о ней ничего не знаем? — воскликнул Ролар и, сердито махнув рукой, пошёл прочь по тропе следом за Учителем.

Лён молча протянул мне руки, и я с размаху запрыгнула на него, обхватывая руками и ногами, а он ловко подхватил меня снизу за исколотый ельником зад. Я не потрудилась залечить царапины от иголок и наверняка представляла собой жалкое зрелище.

— Вольха…

Мне так нравился звук его голоса.

— Прости, я не знала, что у вас есть такие ужасные пещеры… Гхыр их побери! Ты же не подумал, что я от тебя сбежала?

— Нет, — Лён медленно пошёл по тропе, не выпуская меня из рук. Я надёжно висела на нём, покачиваясь в такт шагам. — Сначала мы не знали, что думать. Потом Велька рассказала про похищение невесты. Но когда вы не появились к вечеру, мы с Роларом… немного разволновались. А утром Орсана связалась со мной из Арлисса с помощью их телепата. Нам очень повезло, что Учитель умеет справляться с бегающими разделами. Вольха…

Он остановился, я спустилась на ноги и перестала изображать полумертвую ведьму.

— Что за… — он оглядел меня с головы до ног. — Ты вся исцарапана.

— Там был ельник.

— И ручей?

— Нет, пришлось пить дождевую воду. Но я есть хочу… Только вы никому ничего не рассказывайте, пожалуйста, а то я сгорю от стыда, — добавила я и на всякий случай пригрозила: — И Орсана вам с Роларом покажет, если вы её опозорите.

Мы взялись за руки и окружным путём отправились домой, подшучивая друг над другом. Лён спросил, почему я не пожарила на огне белку, я — отчего в его владеньях так небезопасно гулять по лесу. Когда я заявила, что не хотела умирать девицей, он ответил, что всё в моих руках и это можно быстро исправить. Потом мы обсудили третий день свадьбы, который, как оказалось, был в полном разгаре — и снова без жениха и невесты.

— А скоро мы отправимся в свадебное путешествие? — поинтересовалась я, когда мы подходили к нашему дому, снова окружённому группой зевак. Нас поприветствовали аплодисментами.

— Сегодня, если ты будешь в состоянии.

— Буду, когда поем.

Напившись и перекусив, я поняла, что должна поскорей смыть с себя грязь и иголки. Лён принёс халат и помог мне раздеться, комментируя царапины на разных частях моего тела, а потом вызвался помочь мне с мытьём. Не то чтобы меня это шокировало, но и не особо раззадорило. Промокнув в ельнике, я перепачкала волосы и колени и выглядела, мягко говоря, не особо привлекательно. Лёна, казалось, это мало волновало. Ну как я могла его прогнать?

Ванна, как обычно, уже ждала меня: большущая, медная, с широкими краями, черпаком и дюжиной бутылочек с травами, душистым мылом и пенными растворами. Подогрев заклинанием воду и взбив побольше пены, я сбросила халат и скрылась под водой с головой. Когда я вынырнула, Лён уже снял рубашку, расправил крылья и опустился на корточки у края ванны. Я подала ему пузырёк с розовым мыльным раствором, села к нему спиной, и он медленно и аккуратно вымыл мне волосы от корней до кончиков. Большего блаженства я в жизни не испытывала! Каждое движение его осторожных пальцев вызывало в моём теле такую сладкую истому, что я невольно простонала от удовольствия. Если не считать родителей, которых я потеряла в детстве, никто и никогда не мыл мою лохматую голову, потому что парикмахеров я упорно избегала — ну, и они меня. Новое ощущение стало для меня важным открытием: мне нравится прикосновение его рук. Очень… Я так сомлела от этой водной процедуры, что голос Лёна словно вытащил меня из забытья:

— Наклони голову, я полью из ковшика.

Лён смывал пену с моих волос, осторожно и безуспешно пытаясь их расправить. Осознав, что это невозможно, он призвал к моей помощи, и я кое-как распрямила их, используя пальцы вместо расчёски.

— Теперь дай мне вон то мыло, — попросил он.

Я догадывалась, что произойдёт дальше, и тело заранее сжалось в предательский комок. Не замечая моего напряжения, Лён аккуратно намылил ладони и несколько раз провёл ими по моим плечам и спине. Я с ужасом ждала, что будет, если его руки двинутся к моему животу.

— Нет, я только спину. Дальше ты сама, — сказал он, поднимаясь на ноги.

Трудно что-то скрыть от телепата.

— Спасибо, Лён…

— Это было непередаваемо — то, что ты чувствовала, — его голос был тихим и очень тёплым. — Конечно, я не улавливаю всю палитру, но… мне так хорошо, когда ты счастлива, Вольха. И я рад, что тебе нравятся мои руки.

— Вольха! Лён! — раздался тревожный крик снаружи.

Это, конечно, была Келла. Она тоже беспокоилась за меня, и Лён, закатив глаза, поспешил выйти из ванной комнаты, чтобы всё ей рассказать.

Несмотря на то, что травница возражала против нашего отъезда в тот же вечер, переживая за моё «непонятное состояние» и «возможные последствия», мы с Лёном собрали походные сумки, захватив, как обычно, мечи и провизию, оседлали Вольта и Смолку и выехали по дороге в сторону Камнедержца задолго до ужина. Лён уверял, что до замка на краю долины, куда мы держали путь, было всего несколько часов умеренного галопа, поэтому мы планировали добраться туда дотемна.

Пока мы ехали по мощёной камнем дороге, жители Догевы и окрестностей радостно махали нам вслед руками, выкрикивая, как я надеялась, поздравления на понятном Лёну языке — он вежливо кланялся и улыбался, не подгоняя своего жеребца. Смолка шла рядом. Я тоже кивала, чувствуя себя дурой и понимая, что мне пора начать изучать догевский язык. Как только мы выехали на безлюдную тропу, Лён выдохнул с облегчением и отправил Вольта в умеренный галоп.

Мне было привычно ехать рядом с Лёном — казалось, старые деньки, когда мы охотились за злодеями, а они — за нами, и не заканчивались. Воздух свободы пьянил меня и вдохновлял на подвиги. Домашний очаг, семейные заботы и тем более государственные дела казались настолько нереальными, насколько реальной была приятная глазу извилистая дорога. Мы ехали, позволив лошадям самим выбирать шаг, и Лён рассказывал мне о замке, в котором мы собирались провести ближайшую неделю. Небольшой, почти совсем новый (лет триста, не больше) — он стоял на берегу озера на самом краю долины, окружённый с одной стороны лесом, с другой — крутыми холмами.

— А сколько там будет народу? Небось тьма-тьмущая? — спросила я.

Лён заверил меня, что в замке нас ждут только повар и смотритель, а стражники по его приказу будут нас «стеречь» из соседней деревни.

— Мы сможем расхаживать в удобной одежде и не посетим ни одного официального приёма или, не приведи бог, бала? — на всякий случай уточнила я, заранее зная ответ.

— Хоть голышом, и никаких балов.

Ближе к закату, когда мы ехали в открытом поле, проделав большую часть пути, погода вдруг стала портиться. Нас с Лёном невозможно было испугать дождём, снегом или ветром, но слева по курсу вдруг полыхнула дальняя молния, за которой спустя долгие секунд десять последовал раскат грома, настороживший лошадей. Гроза в вересклете в Догеве? Мы переглянулись. Серая туча висела в стороне, но надвигалась с такой скоростью, словно её подгоняла ненависть к одиноким путникам.

Правильней всего было бы повернуть назад и укрыться в лесу, кромка которого ещё виднелась у нас за спиной, но мы, не сговариваясь, ободряюще похлопали по холкам лошадей и погнали их во весь опор. Вольт и Смолка были не робкого десятка. Мы неслись навстречу грозе, надеясь подрезать её, проскочить у неё перед носом, чтобы продолжить свой путь, потому что поворачивать назад было не в наших правилах. Частые молнии били всё ближе, но пока оставались слева, а пелена дождя грозила обрушиться на нас в любую секунду. Лён повернулся ко мне, и я увидела беспокойство в его глазах. Гроза в чистом поле — не то приключение, которого он нам желал, моя магия не спасла бы нас от разряда. Я сама, осознав реальные размеры тучи, уже немного сожалела, что не поддалась на уговоры Келлы задержаться дома ещё на одну ночь. Можно было, конечно, остановить лошадей и залечь в ближайшей канаве, наколдовав небольшой щит от дождя, но перспектива провести столь чудно начавшийся вечер в грязи казалась мне такой удручающей, что я указала Лёну на дорогу вперёд. Он кивнул, и мы помчались дальше, опускаясь к лошадиным шеям. Тяжёлые капли ударили мне в лицо, когда впереди показалась спасительная полоска леса и крыша какого-то строения, но лишь когда молния ударила за спиной, я поняла, что мы проскочили.

Спешившись и привязав лошадей под навесом, мы зашли внутрь небольшого, наполовину заполненного сеном амбара, вдоль одной из стен которого стояли деревянные лавки. Тяжело дыша, мы побросали мечи и сумки и стали раздеваться, потому что оба успели промокнуть до нитки. Лён, привычный к превращениям в волка, скидывал с себя одежду за секунды, а я застряла на первом же шнурке. Он присел на корточки и помог мне расшнуровать ботинки, пока я стягивала с себя куртку и рубашку, а затем помог стащить прилипшие к телу брюки. Разложив одежду для просушки, я достала из сумки две сухие льняные рубахи, облачившись в которые, мы наконец перевели дух.

— Это было не самое лучшее решение, — немного виновато сказал Лён.

Я кивнула.

— Ну ладно — я, меня не так уж и жалко, но ты — Повелитель. Тебе замены нет.

— Кажется, ты на меня плохо влияешь, — Лён достал из сумки свой большой дорожный плащ и бросил его на ворох сена.

— Авось пронесёт — моё второе я, — попыталась отшутиться я, занимая половину плаща.

Если учесть, что моего деда когда-то убило в поле молнией, мне следовало пересмотреть свои принципы.

Опасность миновала, но её привкус остался. Сердце всё ещё билось так, будто это я, а не Смолка, скакала галопом. Лён улегся рядом и повернул ко мне голову. Волнение от пережитого риска будоражило и рвалось наружу. Я бросилась к Лёну, будто за мной гнались разъярённые орки.

Если бы на моей шее, среди прочего, не висел новый аметистовый амулет от телепатии, подаренный накануне Учителем, я не застала бы Лёна врасплох — но он больше не мог читать мои мысли. Я была свободна! Я могла думать, о чём угодно! Могла оценивать его упругие ягодицы, сжатые моими ладонями, мечтать о том, что мог бы делать его язык, не будь я зажатой трусливой курицей, смотреть в его серые глаза, мысленно повторяя, что люблю его до умопомрачения.

Быстро сообразив, что я не собираюсь его убивать, Лён горячо ответил на мой поцелуй, запустив обе ладони мне в волосы. Какое-то время мы с упоением перекатывались по плащу, предаваясь поцелуям, пока наконец не стянули друг с друга рубашки. Поддавшись мне, Лён разрешил себя оседлать и, оказавшись снизу, так уставился на мой живот, словно увидел его впервые. Когда две большие ладони коснулись моей груди, я замерла на несколько секунд, впитывая новые ощущения, но их всё равно было мало — внутри меня словно закружился вихрь, готовый смести всё на своём пути. Учитывая мои магические способности, это было небезопасно, но останавливаться я не собиралась. Я хотела пойти до конца и сделать всё на своих условиях.

Насаживаясь на Лёна, я услышала его запоздалое предупреждение о том, что можно наложить обезболивающее заклинание, но гхыра с два я согласилась бы прерваться на такие глупости. Горячая, чуть саднящая боль на мгновенье умерила мой пыл, но меня столько раз ранили мечом, когтями и зубами, что, быстро позабыв о пустяках, я сфокусировалась на главном — на глазах Лёна, которые на секунду закрылись, заставляя меня замереть. Когда они снова взглянули на меня, вопросительно и чуть тревожно, я уверенно сделала несколько ровных, длинных движений, от которых Лён тихо простонал, прикусывая губу и разом сметая все мои страхи. То, чего я больше всего боялась, не произошло. Ему нравилось всё, что я делала, и это чувство освобождения от неуверенности по-настоящему раскрепостило меня.

Лён сжимал мои ягодицы, я упиралась ладонями ему в плечи, и мы быстро двигались, глядя друг другу в глаза. Время от времени Лён опускал взгляд на мои груди, прыгавшие в такт нашим движениям, и вниз, туда, где смыкались наши тела, и мне становилось невероятно горячо от его взгляда. Жажда новых ощущений подгоняла меня. Возбуждение накатывало медленными тёплыми волнами, каждая последующая сильнее предыдущей, но затем неизменно отступало. Если бы я сняла свой защитный амулет, Лён очень бы удивился примитивности моих мыслей: «Ещё, ещё, ещё…» Больше я ни о чём не могла думать. Каждый раз я словно поднималась на горячем потоке, готовая рухнуть вниз, но на самом верху круговорот скручивал удовольствие в тугой комок и возвращал меня к нетерпеливому ожиданию, переходящему в тревогу. Я никогда не дойду до той точки, в которой всё остановится и обрушится, я буду долго, бесконечно ходить по кругу…

Вдруг Лён качнулся, быстро переворачивая меня на спину, опустился так, чтобы наши лица и тела соприкасались, и задвигался с новой силой. Я с благодарностью подумала о том, что вампиры могут быть очень, очень быстрыми… Его красивое лицо — вот на что я готова была смотреть на пике удовольствия, который всё не наступал. Когда моё нетерпение уже приблизилось к грани отчаяния, горячая, острая волна наслаждения захлестнула меня с головой, разбегаясь от живота по всему телу, до кончиков пальцев. Я вскрикнула от неожиданной силы этого сладко-горького ощущения и забилась в руках Лёна, забыв не только о его прекрасных глазах, но и вообще о том, кто я. Внутри меня всё пульсировало, будто магия вырывалась наружу, одновременно пополняя свои запасы из неизвестного мне источника. Лён сделал несколько быстрых, широких движений и, тихо простонав, рухнул рядом, уткнувшись носом в мои волосы. Он раскрыл свои крылья, и мы долго лежали, укрывшись одним коконом, слушая, как дождь стучит по крыше амбара. Грома не было слышно. Буря миновала.

— Как ты? — наконец спросил Лён, положив тёплую ладонь на мой живот.

Мне было так невероятно хорошо, что я не смогла найти слов, чтобы выразить свои чувства. Но гхыр он узнает, что это лучшие минуты в моей жизни! Нет и нет… Счастье так переполняло меня, что я боялась расплакаться.

— Нормально, — выдавила из себя я. — А ты?

— Это лучшие минуты в моей жизни.

Я села и громко ахнула. Амулет Учителя не работал.

— Ты мерзкий, хитрый, подлый вампирюга, — возмутилась я. — Мог бы и предупредить!

Лён пожал плечами.

— Но тогда нам не было бы так хорошо, ведь это твоё «ещё» ужас как раззадорило меня.

Я тихо прорычала и шлёпнула его по голой ягодице.

— И о чём я только думала, когда согласилась выйти за тебя!

— А я тебя предупреждал. Ну-ка, сделай так ещё раз…

Увернувшись от тычка в бок, Лён легко вскочил и, распахнув дверь амбара, выглянул наружу. Его стройный, обнажённый силуэт с расправленными крыльями выглядел картинно-нереальным на фоне темнеющего неба.

— Если ты высушишь одежду, мы ещё успеем к ужину в замке, — сказал он.

— Когда я отказывалась от нормальной еды? — отозвалась я, отыскивая в ворохе сена две смятые рубахи.

Когда я встала, мои колени предательски подрагивали. Я быстро согрела и высушила разложенную на скамейке одежду, и уже через несколько минут мы ехали по тракту, ведущему к самому востоку долины. «Это мой Повелитель и моя Догева», — с восхищением подумала я, подъезжая к удивительной красоты лощине. Лён просиял и отвернулся, гордо подняв свою красивую белокурую голову.