Нагини (джен)

Высматривая под листиками ряски золотых рыбок, Хао глядит в черную гладь пруда и улыбается. Когда-то она не могла понять, почему в пруду вода черная, а зачерпнешь ладошкой — светлая и прозрачная. Но она давно выросла и знает, что черной вода только кажется — из-за ила. Только Дэмин все считает ее маленькой. Даром что на два года старше — ему уже девять, — но такой смешной. Вот, подкрадывается, надеется напугать и даже не догадывается, что его давно заметили.

— А-а-а! — выкрикивает Дэмин зловещим голосом. — Я-а-а демон засухи-и. Я высушу твой пруд, принцесса, и даже твоих рыбок, если не согласишься стать моей жено-ой!

Хао смотрит на него, повернувшись в пол-оборота и прикрывая лицо ладонью, как козырьком. Утреннее солнце светит прямо в глаза, отчего фигура Дэмина будто сияет. Он стоит на одной ноге, с повязкой на одном глазу и прячет за спину одну руку. Другой же трясет у Хао над головой. Наверное, по его мнению, это выглядит устрашающе.

— Демон засухи, говоришь? — звонко уточняет Хао. — Так получай! — И она со смехом брызгает в него целой пригоршней воды.

— Вот, значит, как ты со мной? — притворно злится Дэмин. — Тогда почувствуй мое сухое дыхание! — Мальчишка быстро вытаскивает из-за спины холщовый мешочек и вытряхивает из него на Хао ворох сухой травой.

— Ах ты!.. — подскакивает она, не в шутку рассердившись: теперь же из волос эту шелуху выбирать. — Да я тебя!

А шалопай и рад: хохочет и улепетывает от нее вверх по пригорку.

— Куда на двух ногах — так нечестно! — Хао путается в длинных шелковых юбках. Дэмину-то в его коротких штанишках намного удобнее. Взялся изображать Хидэри-гами⁽¹⁾, так и играл бы по правилам. Оболтус!

Но он так задорно смеется, что вскоре Хао забывает про свое негодование и от души веселится, гоняясь за другом по полянке и пытаясь достать его белым платочком. Как только это случится, демон будет считаться поверженным.

— Фу-ух! — наконец платок нахлобучен на лохматую голову.

— Хорошо поиграли, да?

— Ага. Только пить хочется. Пойдем к нам. Нянюшка Хоижонг, наверное, уже приготовила морс из сливы.

Дэмин хмурится:

— Ты иди. А мне тоже домой надо — отцу помогать. — Он всегда отказывается, и Хао кажется, что дело не только в домашних делах. Может быть, отец не разрешает ему ходить в гости?

Нянюшка Хоижонг тоже всегда ворчит, когда видит их вместе:

— Ни к чему вашей дочери такая дружба, неужели вы не понимаете, госпожа?

— Они еще совсем дети, — с грустной улыбкой возражает мама. Она всегда печальная, тонкая и воздушная в светлых, летящих ханьфу. — Хао же нужно с кем-то дружить.

На открытой веранде у дома Хао пьет освежающий напиток и наблюдает за мамой. Та стоит у перил и с тревогой глядит в небо. Оно совершенно чистое, но мама всегда предчувствует беду. В скором времени прилетает неприметная серая птичка и садится ей на руку. Значит, маме нужно будет уйти, чтобы помочь людям.

— Кто на этот раз? — тревожится нянюшка Хоижонг.

— Пан Няо⁽²⁾, — мама выглядит совершенно спокойной.

— Будьте осторожны, госпожа Чонгминг⁽³⁾, — нянюшка прижимает к груди большую морщинистую руку. Мама кивает ей и взмахивает рукавами-крыльями.

Хао иногда хочется все рассказать Дэмину, но она обещала хранить семейные секреты. Ей не верится в слова нянюшки, что люди злы и жестоки к тем, кто на них не похож. Хао злые люди не встречались, только демонические твари, и с ними мама и нянюшка быстро расправлялись. Однако обещание есть обещание.

* * *

Хао не боится темноты и загадочных шорохов, что в ней оживают. Ей нравятся прохлада и соловьиные трели, но в эту ночь не спится. Может быть, причина в том, что завтра ей исполнится десять лет? Почему же тогда не радостно, а тревожно?

Вот уже и нянюшка тяжело прошлепала по тропинке к пруду. А она ходит купаться и ловить рыбу только глубокой ночью, чтобы никто не увидел ее в духовном облике.

Вдруг из главного зала слышится необычный, скребущий шорох и моментально сгоняет Хао с постели. Невесомо подобравшись к двери, в узкую щелку она видит огромную, поблескивающую в свете луны, падающем из окон, змею. Страх сковывает, заставляет застыть где-то между криком и желанием затаиться. В ушах Хао стучит сердце, но змея, по-видимому, слышит какой-то звук. Она резко поворачивает голову. Девочка замечает торчащие из ее морды длинные, острые шипы. Тут в гостиной появляется мама.

— Фучун⁽⁴⁾?!

— А, моя дорогая Чонг! — змея поднимается вертикально. Чешуя струится и будто бы стекает с нее. Вскоре напротив мамы уже стоит женщина в облегающем черном платье. — Что, не рада старой подруге?

— Я знаю, что тебе нужно, но ты уйдешь ни с чем, Фучун, и чем скорее, тем лучше.

— О, конечно, наша двоевидящая птичка видит насквозь и думает, что сумеет помешать мне забрать то, что принадлежит по праву. — Незваная гостья делает молниеносный бросок, но оказывается отброшена ударом когтистой птичьей лапы. Падет, сбивая тонконогую тумбочку. Мама не спешит возвращать ногам человеческую форму.

— Опомнись, Фучун, нет у тебя никаких прав.

— Как это нет? — Женщина-змея, похоже, нисколько не пострадала. Она медленно движется вдоль стены и рычит от злости. — У тебя еще хватает наглости заявлять такое! После того, что ты сделала со мной.

— Ты сама с собой это сделала.

— Нет! Нет, если бы не украла, не увела Фанга, когда я носила под сердцем его дитя, ничего бы этого не было! Из-за тебя я потеряла свое дитя. Почти умерла сама. Но я вернулась и заберу взамен твою-у-у до-о-оч-ч-чь, — тело ведьмы снова плывет, обращаясь во что-то совершенно жуткое, напоминающее одновременно гигантского паука и человека… Полуистлевшие останки человека.

Зажимая рот ладошками, Хао в ужасе отскакивает в глубь комнаты. Проём закрывает покрытая серебристо белыми перьями спина мамы. Она бросается вперед. Мелькания черно-белых пятен и звуки схватки заставляют Хао снова припасть к двери. Мама швыряет паучиху на пол, топчет когтями, бьет клювом. Крыльями отбивает удары мохнатых лап. На конце каждой — огромный заостренный пинцет. Ведьма щелкает ими, норовит бить, как кинжалами, но ничего не может сделать.

«Так ее, мамочка! Так!»

Но, вновь превратившись в гибкую, скользкую змею, ведьма выскальзывает из птичьей хватки, стремительно уползает в дальний угол. Разворачивается, будто не определившись, кем быть: по грудь — человек, ниже — змея, вместо рук — две паучиные лапы. Она опирается на них, тяжело дыша.

— Ты забыла, что обманом соблазнила Фанга, притворившись мной? — мама тоже устала. — А о том, что он погиб, пытаясь спасти тебя и вашего ребенка, которого ты пообещала духам в жертву? Все ради мести. Ты и так причинила нам много горя, Фучун. Убирайся, или я убью тебя.

Ведьма хрипло смеется:

— Могущественная Чонгминг думает, что одолела жалкую Чангуй⁽⁵⁾? Скажи, двоевидящая, это ты тоже предвидела? — Вооруженный шипами хвост бьет по стене, и из него начинают сыпаться жуки. Много-много черных жуков.

— Гу⁽⁶⁾! — в мамином голосе Хао слышит отчаяние. Это не просто мерзкие насекомые. Это проклятия, облеченные в их форму.

Чонг машет крыльями, метет ими пол. От соприкосновений горят и жуки, и перья, а подлая Фучун мечется по комнате и лупит хвостом, выпуская новые полчища гу. Наконец маме удается ухватить ее лапой, подкинуть в воздух и на лету оторвать клювом хвост. Все кончено!

— Будь ты проклята! — воет ведьма, ползая по полу без одной ноги. — Проклята! — Вероятно, она более не опасна, так как мама полностью занята оставшимися жуками. Они разбежались по всей гостиной, но с двойным зрением Чонгминг отыщет их всех.

Один гу забегает в комнату Хао. Девочка бесстрашно шлепает по нему тапкой. Жук цел, но пытается убежать. Вот уж нет! Хао с ним расправится. Увидев, что насекомое забралось под подушку, она прыгает на нее сверху, прижимает края. Попался! В этот момент руку пронзает жгучая боль. Невольный громкий вскрик разрывает воздух.

В распахнувшейся двери появляется мама и тут же падает, пронзенная сзади паучьим когтем.

— Мамочка!

Фучун заходится смехом, но радость ее длится недолго. Ей на спину вскакивает огромная жаба и отрыгивает едкий зеленый яд. Нянюшка успела в самый нужный момент.

Вопли Фучун исчезают вместе с дымом, в который она превратилась, а мама приподнимается на руках и садится. С ней все будет хорошо, правда? Ведь и крови на груди почти нет.

Пока няня, причитая и всплескивая руками, суетится возле мамы, та притягивает к себе Хао, отодвигает широкий рукав ночной рубашки и смотрит на черное пятно, которое, расплываясь, постепенно утрачивает очертания жука. Радужки мамы раздваиваются. Сейчас она увидит, как это вылечить. Но волшебные глаза почему-то наполняются слезами. Сквозь них она смотрит на Хао:

— Прости меня, доченька, — шепчет Чонг и падает на пол.

— Мама! — гладит ее по плечу Хао. — Ма-ам! Нянюшка Хоижонг, что с ней?

Няня прижимает Хао к своему большому мягкому телу:

— Это яд Фучун. Смертельный яд. Бедная моя госпожа. Бедная моя девочка…

* * *

У Хао лихорадка. Она мечется и бредит. Тело скручивает, выворачивает, завязывает узлами. Руки срастаются с туловищем, а ноги друг с другом, ими невозможно пошевелить. Только к утру болезнь отступает. К Хао возвращается сознание, и у нее снова есть руки. Но ноги превратились в жуткий змеиный хвост. Он длинный — не помещается на матраце.

Нянюшка окуривает плачущую девочку дымом целебных трав и бормочет одной ей известные заклинания.

— Ничего, маленькая госпожа, если уговорим духов, ножки тоже вернутся.

Ни одна из них не замечает, как на пороге комнаты появляется и замирает Дэмин с букетом лотосов.

— Здравствуйте, — робко говорит он, с ужасом глядя на мерзкий зеленый хвост, — у вас было не за…

— Что тебе здесь нужно? — шипит на него няня, и ее глаза становятся золотисто-желтыми.

— Нет, нянюшка, не прогоняй Дэмина, — жалобно просит Хао. — Сегодня ночью на нас напала ведьма, — силуэт друга расплывается перед глазами. — Она убила маму, а меня… Ты теперь будешь меня бояться?

— Нет, — почти без колебаний отвечает Дэмин, подходит ближе и робко протягивает букет. — Я это принес тебе. Они почти такие же красивые, как ты…

— Хм… Смотрите-ка, он не боится, — сварливо зыркает нянюшка. — Тогда помогай, что стал столбом? А то сожру!

Ткнувшись лицом в цветы, Хао наблюдает за тем, как деловито хлопочет няня и изо всех сил старается быть полезным Дэмин. На душе теплеет. При других обстоятельствах Хао, наверное, нашла бы все это забавным, но возвращаются мысли о маме. На нежные лепестки капают горячие слезы.

* * *

— Почему мы всем сказали, что с мамой произошел несчастный случай? — Хао смотрит на обложенную цветами могилку.

— Потому что, если бы они узнали о ведьме и проклятии, нам пришлось бы скрываться. Люди боятся, не любят таких как мы. И то, что мальчишка этот знает, плохо. Давай лучше я его съем?

— Нет, нянюшка. Если ты так сделаешь, я всем про себя расскажу и покажу.

— Эх, госпожа, — ворчит нянюшка. — Слишком вы добрая. А обращаться вам вообще нельзя! Чем больше времени будете змеей, тем скорее оживет проклятие и превратит вас в нее навсегда.

* * *

У Дэмина волосы стянуты на затылке в низкий хвост. Он волнуется и постоянно крутит головой по сторонам. И глаза такие… открытые, беззащитные. После смерти нянюшки он единственный близкий человек.

Они останавливаются в излюбленном месте у пруда. Хао рассеянно оправляет складки халата. Ее одежда давно уже не из шелка, а из хлопка или пеньки. Хорошо, что нянюшка научила ее ткать, шить и готовить простенькие снадобья. Теперь эти навыки помогают Хао сводить концы с концами.

Дэмин наконец на что-то решается, стягивает с головы тростниковую доули и прижимает ее к груди.

— Хао, тебе недавно исполнилось семнадцать, и я подумал… Я хочу сказать: ты мне всегда нравилась. Очень!.. Выходи за меня замуж.

Смотреть в его внимательные черные глаза становится больно — Хао отворачивается к воде. Покачивает головой:

— Я не могу.

— Почему? — Он хватает ее за руку. — Я, конечно, беден и… даже ничего не принес в подарок, — слова вылетают из него все быстрее, — но ты меня вечно ругаешь, чтоб-не-пкупал-лишнего. А-придумать-смстерить-чт-т я не-сумел, так-что…

— Дэмин! — с улыбкой восклицает она, но сразу снова грустнеет. — Ты же понимаешь, что дело вовсе не в подарке и бедности.

— А в чем тогда?!

— В том, что я проклята. Никому не нужна такая жена.

— Мне нужна! Я люблю тебя!

— Нет.

Дэмин громко шмыгает носом и смотрит на другой берег. «Обиделся», — вздыхает Хао.

— Я знаю, что нужно делать, — через некоторое время решительно заявляет Дэмин, надевая шапку обратно. — Мы пойдем в Шанхай. Я как раз накопил немного денег.

— Зачем? — распахивает глаза Хао.

— Миншенг — сын мельника — недавно там был. Он рассказывал про ведьму, которая умеет снимать проклятия и предсказывать будущее.

— Но нянюшка Хоижонг уже пыталась снять мое проклятие.

Дэмин скептически прищуривает глаза:

— Нянюшка Хоижонг была самой могущественной колдуньей в мире?

— Нет, — Хао смотрит на него с улыбкой.

— Тогда почему бы не попробовать обратиться еще к кому-нибудь? И потом, не получится снять проклятие — пусть предскажет будущее. Я уверен, нас с тобой ждет долгая и счастливая супружеская жизнь.

Сердце Хао стучит взволнованно. Как откажешь такому милому оболтусу? И кроме того… вдруг он окажется прав?

* * *

Добираются они то пешком, то на перекладных. Ночуют под открытым небом, едят рисовые лепешки, захваченные из дому, запивают водой из ручьев. Хао считает, что они должны меньше тратить денег: мало ли, на что могут понадобиться их скудные сбережения. Но Дэмин, как всегда, беспечен. На рынке в одном из встречных городков он куда-то ненадолго исчезает, заставляя Хао растерянно оглядываться, а потом появляется с маленьким хрустальным шариком в руках и счастливым блеском в черных глазах.

— Он волшебный. Может ответить на любой вопрос. Правда, только один. Многоразовый стоил слишком дорого. Это тебе — возьми.

— И этот покупать не следовало.

— Но я же так ничего и не подарил тебе, когда звал замуж. А шар-советчик — необычный подарок и полезный. Правда же?

Он такой довольный, что у Хао духу не хватает отправить его отдавать шарик обратно.

— Правда, — с улыбкой соглашается она и убирает подарок в карман.

* * *

Чем ближе к большому городу, тем больше на дорогах людей и повозок. Повозки все чаще богатые. В них сидят непривычно одетые люди. Многие говорят на непонятном языке. И они, и говорящие по-китайски смотрят на бедно одетых, пропыленных путников презрительно. Правильно нянюшка говорила: плохо относились к обычным людям при императорах, и без императоров лучше не стало. А может быть, даже хуже, потому что порядка никакого, распоясались разбойники и душегубы. Хао становится страшно. Она ниже надвигает доули и держится ближе к обочине.

Однажды мимо, источая зловоние, прокатывает безлошадная повозка. Хао и Дэмин шарахаются от нее так, что чуть не оказываются в придорожной канаве. Громкий смех пассажиров еще долго звучит в ушах Хао. Она жалеет, что согласилась на авантюру. Лучше было оставаться в деревне. А Дэмин, облизав пересохшие губы, старается ее успокоить. Мол, это не демоны ее толкают, а — как их — технологии. Ему Миншенг о таких рассказывал, Дэмин растерялся просто. Да разве ж в демонах дело? Не нравится Хао всё.

— Пойдем домой, Дэмин.

— Ну ты что? — расстраивается он. — Мы же почти пришли...

В Шанхае все еще хуже. Толчея, грязь, зловоние. Липкие улыбки, злые глаза. Обрывки фраз вперемежку с лязганьем металлических колес и шорканьем деревянных сандалий.

Какая-то женщина сначала толкает Хао, а потом ей же в спину кричит ругательства.

Страшные рожи. Алчные рожи. Надменные, изможденные, покрытые язвами, напудренные, лоснящиеся. Вонь пота, нечистот, испражнений, духов иногда прореживает морской ветер, но все равно голова кругом и тошнота в горле.

Дэмин пару раз что-то спрашивает у прохожих, а Хао уже ничего не понимает. Улочки становятся все теснее и грязнее, но хотя бы менее людными. Хотя, оглядевшись по сторонам, Хао думает, что лучше бы были люди. Темные высокие дома нависают сверху, глядят недобро провалами окон.

Чья-то рука хватает за локоть. Незнакомый мужчина, редкозубо улыбаясь, протягивает дымящую трубку:

— Хочешь познать блаженство, красавица? — Во внутреннем дворике, который Хао видит за его плечом, вдоль стены прямо на тротуаре сидят люди с подкатившимися глазами и текущей с отвислых губ слюной.

Отвращение и паника вгоняют Хао в ступор. Благо на помощь приходит Дэмин.

Они плутают по лабиринту улиц почти весь день, пока наконец не находят нужный адрес. Облезлая халупа, вывеска на которой обещает: «Могущественная колдунья решит все ваши проблемы и предскажет будущее».

— Пришли.

— Ага. — Хао опускается на крыльцо. От усталости, кажется, дрожит все тело. Однако посидеть ей не удается. Дверь со скрипом открывается, и на пороге показывается жуткого вида старуха.

— Чего расселись? Если по делу пришли — заходите. Нет — проваливайте.

Хао подскакивает.

— Здравствуйте, бабушка.

Низко поклонившись, они с Дэмином входят внутрь. Там полумрак. Склянки на полках. Занавески. Дым. Глаза слезятся.

В дальней комнате, куда их приводит старуха, за столом сидит еще одна женщина. Свет падает на нее сзади, потому лица не разглядеть. Взгляд останавливается на кистях рук. Руки молодые, холеные, с длинными загнутыми ногтями, покрытыми черным глянцем.

— Какое очаровательное проклятое создание ко мне пожаловало, — вместо приветствия говорит ведьма хриплым, но не старым голосом.

— Здравствуйте, госпожа, — начинает Дэмин, — мы бы хотели…

— Я знаю, чего вы хотели, — перебивает ведьма. — Ничего не выйдет. Проклятия не снять, но в девчонке есть сила. Иди ко мне в служанки, маленькая змейка, я научу тебя магии.

— Нет. — Дэмин берет Хао за руку, и она ему очень признательна. — Извините нас, мы уходим.

Дверь комнаты с треском захлопывается. Ведьма приподнимается из-за стола.

— Я ведь еще не сделала вам предсказание. — Колдунья обходит стол. Она припадает на одну ногу, которая глухо стучит об пол, подобно трости. — Так вот, глупая девчонка, если откажешься, то станешь рабыней Даошо⁽⁷⁾. Трое мужчин будет в твоей жизни: первый умрет из-за тебя, второй будет проклят, за третьего умрешь сама, и ни одному ты не дашь счастья. — При приближении колдуньи из полумрака проступает ее лицо. Иглы, торчащие из носа и щек, вызывают смутные ассоциации. — Служба у меня — твоя лучшая доля, Хао. — Тут память щелкает огнивом: Фучун!

С визгом Хао бросается к выходу, утаскивая за собой Дэмина:

— Это та ведьма! Та самая ведьма!

Друг понимает все с полуслова. Он сталкивает на колдунью тяжелый шкаф и вышибает плечом запертую дверь.

— Проклятое отродье! — несется им вслед.

Они петляют по узкому коридору, заталкивают пытающуюся их остановить старуху в какую-то кладовку, а выбравшаяся из завалов колдунья их уже почти настигла. Вот-вот схватит за пятку.

Беглецы вырываются на улицу и бегут, не разбирая дороги, но змея никак не отстанет. Она стелется по дощатому настилу, отталкивается толстым мощным телом от стен, машет обрубком хвоста.

Неожиданно перед ведьмой из окрестных домишек высыпает толпа вооруженных мужчин. Они кидаются от нее врассыпную, но одновременно один подпрыгивает, переворачивается в воздухе и буквально седлает рептилию, почти сразу же пригвождая ее голову длинным кинжалом. Издав ужасающий полухрип-полусвист и несколько раз конвульсивно дернувшись, змея затихает.

— Отличная шкурка, — говорит охотник, осматривая добычу.

— Эта тоже неплохая. — Хао не сразу понимает, что это про нее. А поняв, отшатывается. — Куда ты, козочка?

Дэмин заслоняет Хао своей спиной:

— Благородные господа, — склоняется он в низком поклоне. — Мы очень благодарны вам за наше спасение. Мы готовы заплатить. Вот возьмите, это все наши деньги. — разбойник, криво ухмыляясь, берет из его руки жидкий мешочек. — Если этого мало, я найду…

Дэмин не договаривает, глядя, как медные гроши сыплются в грязь рядом с сапогами бандита.

— Это не просто мало, парень. Это смешно. Вот за твою девочку дадут хорошие деньги. А ты уходи. Мне сегодня везет, так что я добрый. Пользуйся.

— Может, и его продадим, Вэй? — подает голос еще один разбойник, подойдя к Дэмину и рассматривая, как коня на торгах.

— Ай, хлопот больше, — отмахивается Вэй.

Дэмин сжимает кулаки.

— Я не отдам свою подругу! — Он бьет стоящего рядом под дых и кидает на Вэя. — Беги!

Хао понимает, что последнее предназначалось ей, но на друга наваливается сразу несколько вооруженных бандитов, и она не колеблется ни минуты. Да, на ее глазах только что убили гораздо более умелую и сильную ведьму, но, может быть, выручит эффект неожиданности? Перекинувшись крупной анакондой, Хао бросается в битву. Если ее убьют, то так тому и быть. Ей удается отбросить одного разбойника, вцепиться зубами в ногу второго и хвостом залепить по морде третьему.

— Эй, девочка! — ехидно окликают сзади. Вэй держит за волосы Дэмина. Колени друга касаются земли, руки безвольно висят вдоль тела, а вся одежда залита кровью. Хао хочет вцепиться главарю в горло, но тот ловко уворачивается и подставляет огромный мешок из рыбацкой сетки, в который неопытная анаконда угождает целиком. Вэй, смеясь, затягивает узел.

— Превосходная сегодня охота!

Хао пытается дергаться, и тогда к ней подходит охотник, убивший Фучун, присаживается на корточки и выпускает в лицо горько-сладкий дым. Тьма сгущается моментально.

* * *

Где-то журчит и плещется вода. Пахнет морем, а еще сырым деревом, скотным двором, немного — горящим углем. Комната медленно качается из стороны в сторону и скрипит, иногда коротко, другой раз длинно, протяжно, с перекатом.

Хао открывает глаза и понимает, что лежит на дощатом полу. Света мало. Его источник — одна узкая щель на потолке. Однако его достаточно, чтобы разглядеть решетку над головой и сбоку. Держась руками за прутья, чтобы не упасть от постоянной качки, Хао идет вдоль решетки. Вскоре видит перегородку — поворачивает. Еще одна. И еще. Она в клетке. Около полутора бу⁽⁸⁾ в длину и ширину, еще меньше в высоту.

Горло сжимает в тисках ужаса. Она в клетке! На… на корабле. Куда ее везут, зачем?

«Станешь рабыней Даошо, — оживает в ушах торжествующий голос Фучун. — Трое мужчин будет в твоей жизни: первый…»

«Дэмин!» — вскрикивает душа, пронзенная острой болью. Он умер ради нее. Предсказание сбывается.

Хао будто раздваивается. Одна ее часть обливается невидимыми слезами, тоскуя по другу, которого она так и не назвала любимым. Другая Хао эгоистично боится за себя. И она, кажется, побеждает. Холодная враждебная ци сворачивается в подреберье. Шевелится в кончиках волос, делает слабыми руки. Хао очень страшно.

Она обхватывает себя поперек живота, садится, подтягивая к груди колени, и чувствует что-то твердое и круглое в кармане халата. Пальцы нащупывают маленький хрустальный шарик.

«Милый Дэмин», — одинокой слезой напоминает о себе первая Хао.

Раздается скрип, прорезающий дорожку света. От него хочется забиться в самый темный угол. Шарик спешно прячется обратно.

В проеме открывшейся в потолке двери появляется крупный бородатый мужчина. Он спускается вниз по лестнице и направляется прямиком к Хао. Отпирает замок и заходит внутрь клетки.

— Очухалась, значит? Это хорошо. — Незнакомец вытаскивает из темноты стул — странно, что Хао его не заметила — придвигает к себе и садится. Говорит по-китайски, но в голосе слышатся отголоски эха, приглушенного, на иностранном языке. — Как зовут?

Не хватало еще, чтобы он знал ее имя. Хао отползает подальше и смотрит из-под растрепанных, скрывающих лицо волос.

— Характер показывать не советую. Ты теперь моя собственность, — с абсолютной уверенностью в действенности своих слов говорит он. — Я владелец цирка Арканум, в котором ты станешь работать, как только прибудем в Нью-Йорк. Работенка не сложная — станешь превращаться на радость почтенной публике, но чтоб без фокусов. Обращаться ко мне следует "господин Скендер". Тебе все ясно? Я спрашиваю: ясно? — повторяет он с угрозой и подается к ней ближе.

В Хао поднимается смутная ярость. Так хочется сорвать самоуверенность с лица этого Скендера. Анаконда кидается в атаку, но тут же оказывается прижата головой к отсыревшим доскам. В затылок впиваются мощные когти.

— Р-р-рах! — приближается к ее лицу клыкастая пасть огромного тигра. — Пр-рев-р-р-ращаться будешь по моей команде и никак иначе. А не захочешь отрабатывать мои деньги так — продам в бордель. Там тоже найдутся любители девочек с изюминкой.

Даошо!

Он убирает лапу с ее головы, отстраняется и при этом медленно, лениво перекидывается обратно в человека.

— Ну, — берет он Хао за подбородок, поворачивает в одну сторону, в другую, — так-то лучше. Кстати, имя твое мне по хер. С этой минуты оно у тебя новое. На-ги-ни. Уяснила? Повтори.

— Нагини, — срывающимся голосом повторяет Хао.

— Хорошо. А это награда за послушание. — Яблоко больно бьет Хао по коленке и катится по полу ее тюремной камеры.

Как только Скендер исчезает за лязгнувшей дверью, Хао дрожащими руками достает шарик-советчик.

— Что мне делать! — давясь слезами, спрашивает она. — Как изменить судьбу?

Шарик чуть мерцает и испаряется светящейся дымкой, в которой проступают слова:

«Закрыть своё сердце».

Слова расплываются и, поколебавшись, складываются в новые:

«Но ты не сможешь».⁽⁹⁾

1) Хидэри-гами в японской и китайской мифологии — нелепый волосатый гуманоид с одной рукой, одной ногой и одним глазом, способный вызывать засуху.

Вернуться к тексту

2) Пао Няо (狍 茑): древнее китайское легендарное существо-людоед с телом козла, человеческими руками и ногами и глазами в подмышках.

Вернуться к тексту

3) Чонгминг Няо (重 明 鸟): могущественная птица из древних китайских сказок, способная побеждать огромных зверей. У него две радужки в каждом глазу.

Вернуться к тексту

4) Фучун (蝮 虫): смертельная змея, указанная в Шанхай Цзин У неё также есть ядовитые иглы, торчащие из носа.

Вернуться к тексту

5) Чангуй (产 鬼): ужасно выглядящие призраки, которые считаются либо духами женщин, умерших во время родов, либо демонами, причинившими несчастье.

Вернуться к тексту

6) Гу — общий китайский термин, обозначающий «проклятие», хотя он также может относиться к жутким ползучим насекомым, используемым в черной магии.

Вернуться к тексту

7) Даошо (倒 寿): свирепый зверь с запада, описанный как имеющий тело тигра и лицо человека.

Вернуться к тексту

8) 1,540-1,676 м

Вернуться к тексту

9) Имя Хао в переводе означает "любовь"

Вернуться к тексту