Дьявольские силки для Невилла (джен)

Тихой лунной февральской ночью молодой профессор Травологии Невилл Лонгботтом пробирался по узкой заснеженной тропинке от Хогвартса к своей персональной теплице.

Да, у него была своя теплица, как и у профессора Помоны Спраут, с которой они делили часы и курсы по своему предмету. Когда-то Помона справлялась одна, но после войны учеников в школе заметно прибавилась, и директор Макгонагалл решила, что не лишним будет пригласить ей в помощь молодого и подающего надежды герболога Невилла Лонгботтома. Встретили его очень тепло, по-семейному. Доверили преподавание на первых трёх курсах и выделили для научных экспериментов персональную небольшую теплицу, в которую ученикам ходу не было.

Как раз туда и пробирался сейчас Невилл, ёжась от холода и с опаской поглядывая по сторонам. Мало ли, до Запретного леса рукой подать, и полночь не за горами. В такой неурочный час из тёплой постели молодого профессора выгнало желание увидеть цветение редчайшей орхидеи, которая распускалась всего один раз в год и только в полночь. Невил привёз отросток из летней экспедиции в Латинскую Америку и теперь трепетно ухаживал за капризной гостьей, создавая ей все условия для магического цветения.

Этой ночью он позвал профессора Спраут разделить с ним удивительный момент, когда чудесный редкий магический цветок ровно в полночь засветится всеми цветами радуги и начнёт издавать едва слышное позванивание. По крайней мере, именно так Невиллу описали это редкое явление, длящееся всего десять минут.

Невилл вышел заранее, собираясь, раз уж всё равно сегодня не спать, навести порядок на паре-тройке грядок, чтобы не краснеть за свою нерадивость перед наставницей. Оглянувшись в очередной раз в поисках потенциальной, хоть и маловероятной опасности, Невилл вдруг заметил тусклый свет. Испугавшись, что его орхидея распустилась раньше времени, он помчался на огонёк не разбирая дороги.

Только оказавшись внутри, Невилл осознал, что оказался вовсе не в своей теплице. В этой он ещё ни разу не был за те полгода, что преподавал в Хогвартсе. А единственная теплица, куда не было доступа у молодого герболога, — личная теплица профессора Спраут. Похоже, сам того не зная, он посреди ночи оказался в святая святых своей наставницы.

В глубине помещения, за кустом какой-то акации, сорт которой в потёмках определить не удалось, Невилл по-прежнему различал неяркий свет. Осторожно выглянув из-за куста, он заметил какое-то неясное движение. Что бы это могло быть? Или кто? Если теплица открыта, скорее всего, профессор Спраут здесь и просто тоже решила прийти пораньше. Но звать её отчего-то было страшно. А вдруг это вовсе не она, а какой-то злоумышленник вскрыл дверь заклинанием с целью поживиться чем-нибудь редким и чрезвычайно ценным?

Невилл подобрался поближе к островку света, осторожно раздвигая ветки растений и опасливо косясь на них: вполне могут и зубастыми оказаться или ядовитыми, чёрт их в темноте разберёт.

Присмотревшись к тому, что происходит в круге света, Невилл едва устоял на ногах. Чудо, что ему удалось не издать ни единого звука. Напротив, на него напал столбняк, и он глупо таращился на всё происходящее, не в силах даже моргнуть.

А происходило вот что: в свете тусклого масляного фонаря Помона Спраут ласково поглаживала толстые, упругие, похожие на переплетение лиан стебли растения под названием Дьявольские силки. В этом не было бы ничего особенного, если бы при этом она не была полностью раздета, а растение явно и недвусмысленно не отвечало ей взаимностью. Стебли, покрытые редкими мелкими листиками, приветственно покачивались и ластились к рукам профессора, выпрашивая ещё немного нежной ласки.

Потом началось нечто и вовсе невообразимое. Помона шагнула прямо в шевелящийся, будто живой куст из переплетённых стеблей, развернулась и, раскинув в стороны руки, буквально упала на него спиной назад. Но куст не позволил ей этого, подхватывая её тело своими стеблями, укутывая, обвивая, удерживая. Ноги Помоны оторвались от земли, и теперь она словно висела в воздухе, поддерживаемая упругими ветвями, которые ласково и осторожно обвивали и гладили её руки, грудь, живот, бёдра.

Невилл, как заворожённый, наблюдал за этим действом. Он не очень понимал, что чувствует. То ли ему стыдно, то ли противно, то ли хочется оказаться на её месте и самому почувствовать на своём теле столько ласкающих "рук" сразу. Зрелище вызывало желание весьма определеного характера. Возбуждение уже явственно ощущалось в штанах. Терпеть больше не было сил. Невилл осторожно расстегнул молнию брюк и освободил возбуждённый член. Стоило неимоверных усилий не застонать, когда рука легла на жаждущий разрядки орган, и он представил, что это один из дьявольских стеблей обвивает его.

А Помона между тем совсем не сдерживала стонов. Невилл угадывал размеренные поступательные движения одного из отростков прямо между её разведённых ног. Было понятно, куда именно он погружается раз за разом с характерным хлюпающим звуком. Два других гибких стебля старательно обвивались вокруг больших тяжёлых грудей разгорячённой, тяжело дышащей женщины. А ещё один время от времени заглушал стоны женщины, проникая ей в рот, а потом закручиваясь вокруг шеи.

Это было, пожалуй, даже красиво. Невилл не мог оторвать глаз от абсурдного, бесстыдного, но такого возбуждающего зрелища, продолжая ласкать себя рукой.

В то самое мгновенье, когда Помона мелко задрожала и выгнулась в шевелящихся зелёных объятиях, Невилл оросил своим семенем ближайший куст.

Чуть отдышавшись, он кое-как застегнул штаны и быстро-быстро выскочил из теплицы. В себя пришёл только на крыльце Хогвартса, совсем забыв про полночь и орхидею. Наверное, ещё не поздно было вернуться к теплицам, чтобы успеть застать долгожданное цветение. Но Невилл решительно не представлял, как теперь смотреть в глаза наставнице, которая, конечно же, придёт сегодня, и не выдать себя. Нет, он не сможет. Скажет завтра, что приболел, что его вероломным образом задержали дела, да что угодно наврёт, лишь бы не встречаться сейчас с профессором Спраут. А на орхидею и на следующий год посмотреть не поздно. Куда она денется? Лишь бы самому дожить.

* * *

— Невилл, что с вами случилось? — добродушно улыбалась Помона, глядя на молодого герболога ласково и чуть обеспокоенно. — Я прождала вас у теплицы целых полчаса.

Она подошла к нему сразу после завтрака и осторожно тронула за локоть, отчего он вздрогнул и мучительно покраснел.

— В-всё нормально, — жалко промямлил Невилл. — Я немного приболел. Простите, мне следовало послать патронуса.

— Ничего страшного, — улыбнулась профессор. — Надеюсь, вам уже лучше.

— Да, мадам. Спасибо.

— О, дорогой, какие формальности! Просто Помона, мы же договаривались об этом. Пора бы уже привыкнуть, — пожурила она молодого коллегу.

— Да, я постараюсь, — в сотый раз пообещал Невилл. — Мне пора на занятия, извините.

— Разумеется, Невилл! — воскликнула Помона и гораздо тише добавила: — Одну минутку, мой дорогой. Я приготовила вам маленький подарок. Думаю, вы знаете, что с ним делать. Но если нет, я готова помочь. Обращайтесь.

С этими словами она протянула Невиллу небольшой горшочек, в котором топорщило пока ещё тонкие веточки с редкими листиками хорошо известно ему растение — Дьявольские силки. Щёки Невилла заполыхали с новой силой. Он в замешательстве смотрел на горшочек в своей руке. Маленький отросток чуть шевельнулся, изогнулся под немыслимым углом и ласково погладил Невилла по ладони. Невилл тихо застонал.