Этот ужасно неживой, но оживленный космос (джен)

В диспетчерском департаменте царило нездоровое оживление, вызванное желанием спихнуть на кого-то другого неприятную обязанность.

Все наперебой убеждали Грелля, что даже два дня бесплатно прокатиться на туристическом корабле — редкая удача, и показывали рекламные буклеты. Панорамные окна с тысячекратным увеличением позволяли рассмотреть далекие галактики, сияющие всеми цветами радуги, сверкавшие перламутром планеты и даже редких инопланетных созданий.

— Ненавижу космос, там же вакуум! Ни звука! И никакой реакции от аборигенов, когда туристов водят любоваться на красоты! Туземцы не смогут мной даже восхититься в полной мере, — содрогнулся Грелль при виде синего слизняка на красном цветке. — Что мне до их разумности, если у них нет чувства прекрасного?! Ах, люди так бредили космическими путешествиями, снимали фильмы про брутальных инопланетян... И где хоть какое-то подобие тех привлекательных гуманоидов? Да хоть вообще гуманоидов, а не разумных камней, лужиц кислоты и прочего???

— Твое очарование оценят по заслугам туристы, их на корабле около сотни, а с командой сто пятьдесят потенциальных ценителей, — попытался успокоить его Рональд Нокс. — И там есть звуки, на космическом круизном судне воссоздана земная атмосфера.

Большинству жнецов смерти космос внушал иррациональный страх, поэтому Рональд и остальные очень боялись, что Грелль все же откажется сопровождать Спирса. Тогда кому-то еще придется шагнуть на борт космического корабля и болтаться в бездонной пропасти. Любая красота меркла перед ощущением первобытного ужаса, шинигами чувствовали присутствие изначальных и столь же сверхъестественных созданий, которые с радостью закусят ими, будь они хоть трижды бессмертны.

— Нет, это дикий кошмар, — простонал Грелль, — там выдают еще и дурацкие костюмы... Якобы для того, чтобы не было проблем из-за гравитации или невесомости... Ну кто это наденет?

Он ткнул пальцем в изображение черного обтягивающего комбинезона с цветными ромбовидными пластинами на бедрах, боках и плечах.

— Сатклифф, ты же любишь все обтягивающее. Почему вид этого костюма вызывает такое отчаяние? — равнодушно спросил Спирс, подойдя к выходу из отдела.

— Потому что это безвкусно! — взвился Грелль. — Кошмарное и тошнотворное сочетание цветов, унылые ромбы-вставки... Ну что это — красный, зеленый, желтый! Как ходячий светофор!

Уильям его перебил:

— А если я скажу, что дизайн ты сможешь изменить? В программе развлечений значится мастер-класс по трансформации костюмов, — он открыл дверь, ведущую в коридор, и испытующе посмотрел на Грелля.

— О, Уилли, коварный искуситель, ты возвращаешь меня к жизни! На звук твоих сладких и лживых обещаний я выплыву из бездны уныния! — воскликнул Грелль и в два шага оказался на пороге, словно его вынесло туда вздохом облегчения всего отдела.

— Что за драму ты опять устроил? — шепотом спросил Уильям, закрыв дверь.

— Просто от души напугал всех, что откажусь от задания, и искренне развлекся. Имею право на маленькие слабости, — он резко сменил легкомысленный тон на серьезный и спросил: — Что у нас? Смерть всех пассажиров и команды корабля, раз посылают нас двоих? Или что-то еще хуже, чем массовая бойня, после которой устанешь перерезать пленки душ, пока они пытаются тебя задушить? Будь это обычная резня или авария, в космос послали бы не нас, а ответственный за эти территории отдел.

— Скорее, что-то намного хуже резни, — кивнул Уильям. — Похоже, у нас есть шанс увидеть хтонический ужас из глубин Вселенной.

— Как заманчиво, — усмехнулся Грелль. — А раньше кто-то говорил, что хтонический кошмар — это я.

— Возможно, у тебя появился конкурент, — хмыкнул Спирс и, пока они летели до космодрома, начал посвящать Грелля в курс дела. — Неделю тому назад грузовой корабль «Орион» перестал выходить на связь и сменил орбиту. Когда его обнаружили, то выяснилось, что вся команда, семнадцать человек, мертва, убита острым орудием неизвестного происхождения, возможно, костяным, причем летальные ранения наносились в разные места. Как будто кто-то или что-то экспериментировало и выясняло, куда и как ударить.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Грелль. — Мы с тобой тут каким боком замешаны? Мы должны собирать души, а не выяснять, кто убил команду корабля. Хоть тривиум, у которого три головы, ежечасно сменяющие друг друга на «посту» главной головы. Одна всех ненавидит, другая всех любит, а третьей на все наплевать. Души ведь были собраны?

— Да, но время их смерти было назначено на три часа позже фактической, а их пленки оказались девственно чисты. Как будто кто-то стер все их воспоминания и их самих...

— Или сожрал их души, но выплюнул обертку в виде пленки. Значит, это не демоны, а что-то более опасное, — с предвкушением сказал Грелль.

— Именно. И наша задача — выяснить, кто или что это сотворил. Пропажа душ из метафизического круговорота — это угроза нашему миропорядку. Достаточно сказать, что в высоких кабинетах все настолько озабоченны произошедшим, что распорядились продлить жизнь космических туристов на «Гвиневере», если мы убьем таинственное существо до назначенного времени исхода их жизней. Это беспрецедентное решение. Все пассажиры и экипаж должны умереть самое позднее через три дня, первая смерть — через сорок пять часов, потом по нарастающей...

— Можем проследить за первой жертвой и так выяснить, кто предполагаемый убийца.

— Да, это логично.

— Угу, а мастер-класс по дизайну костюмов через пять дней, ты меня все же обманул, — со скорбью заметил Грелль.

— У тебя будет стимул убить монстра раньше, чем через сорок часов, только и всего, — пожал плечами Спирс. — И у меня — я не очень расположен слушать твои полные искреннего разочарования упреки.

*

У края взлетной площадки выстроились в ряд круизные лайнеры пятого поколения — вытянутые белые овалы модулей корпуса, соединенные прямыми переходами-трубками, причудливые выпуклые и вогнутые иллюминаторы, похожие на глаза подводных монстров.

Грелль прищурился, рассматривая очередь к стойке регистрации, и сказал:

— Вообще, в наших интересах убить загадочное создание не только ради спасения твоего душевного равновесия. Если монстр расправится с командой, как мы вернемся обратно?

— Жнецы могут перемещаться и в безвоздушном пространстве, — напомнил ему Спирс. — И даже дышать нам, строго говоря, не обязательно.

— Но не на сверхзвуковой или гиперзвуковой скорости. Ну ладно, может, и на ней, но Спирс, это ужаснейшее озарение — мы же замерзнем и страшно оголодаем даже за час в открытом космосе! А если еще наткнемся на какую-то разумную хтоническую сущность... Нет, ты как хочешь, но команда корабля точно должна выжить.

— Вся, скорее всего, не выживет, первым у нас должен умереть капитан, мы можем не угадать со временем смерти.

— Ну и откуда такой пессимизм, Уилли? Подберемся к нему поближе и глаз не спустим.

— К ней, — уточнил Уильям, сверяясь с книгой шинигами, в которой уже появились записи обо всех предстоящих смертях. — Аманда Роуз, семьдесят лет, причина смерти...

— Неважно, нам все равно придется познакомиться с ней, прежде чем нас зарегистрируют как пассажиров. Смотри, там сканируют сетчатку, одного билета им недостаточно... Интересно, конечно, какой у них будет результат, когда они отсканируют нашу и не найдут нас в базе данных... Может, попробовать...

Грелль дернулся к хвосту очереди, к нему сразу же подлетело круглое кресло, и жнец смерти собрался свернуться калачиком и подремать, пока Спирс переписывается с начальством, саркастично бурча себе под нос:

— Да, конечно, сейчас пойду выдеру пару подходящих глаз, причем у их владельца должны быть документы на мое имя. Отличный вариант, никаких недостатков. А нет, буду изображать человека-невидимку, а Сатклифф — бурный полтергейст. Идея еще лучше, если учесть, что монстр может увидеть нас, несмотря на нашу невидимость для людей. Он, разумеется, не подумает, что это подозрительно — два привидения.

Даже кресло, подлетевшее к нему, отползло на безопасное расстояние.

Спирс выдохнул:

— Сколько церемоний! Как будто тут не угроза существованию шинигами, а мои причуды, — и немилосердно сдернул Грелля с мягкого сиденья:

— Пошли. Нам дали добро пролезть зайцами в капитанскую рубку и поговорить с капитаном начистоту. Аманда Роуз должна быть там.

— А если наш хтонический монстр нас заметит? Он же сразу поймет, что дело нечисто? — спросил Грелль, но мгновенно стал невидимым.

— Риск есть, но он минимален, — процедил Спирс, скользя взглядом по отливающей перламутром обшивке корабля и пытаясь мысленно проложить маршрут от входа до рубки.

*

Аманда Роуз оказалась худой высоченной старой леди, если судить по царственной осанке, безупречно гладкой прическе и поблескивавшим в мочках ушей крохотным бриллиантам, или сварливой ведьмой из трущоб, если судить по выражениям, которыми она сопровождала речь Спирса, по хриплому голосу и запредельному цинизму, прозвучавшему в вопросе:

— То есть вы — это последнее, что видит человек перед смертью? Можно мне тогда не этого? — она указала на Грелля длинным ногтем, покрытым синим лаком. — Слишком неприличная смерть для моего возраста.

— Ну знаете! — искренне возмутился Грелль. — Я еще слова не сказал, сижу тут, онемев от восторга, очарованный вашим маникюром, словарным запасом, гримом и шармом, а вы... Между прочим, я очень прилично одет, по современной моде, — он с удовольствием встретился глазами со своим отражением в панорамном иллюминаторе.

Да, возможно, высокие бело-черные сапоги с голенищем до середины бедра, украшенные россыпью страз и золотых клякс, выглядели вызывающе, как и черные узкие брюки и красный приталенный камзол с золотым шитьем, но не неприлично же!

— Он еще и пререкается, и обижается, что это за смерть? — Аманда закатила глаза. — Хотелось бы чего-то более умиротворяющего.

Грелль глубоко вдохнул, собираясь выдать тираду, но его перебил Спирс:

— Мадам, если все получится, то смерть вам не грозит в ближайшие лет двадцать. И видеть нас совсем не обязательно.

— Это примиряет с ситуацией, — хмыкнула Аманда. — Ладно. Хватит лясы точить. Я распоряжусь, чтобы вам выдали ключи без регистрации рисунка сетчатки в системе. Это частая практика для избалованных и эксцентричных миллионеров.

— Ну хоть на что-то хорошее я похож, — рассеянно пробормотал Грелль.

Его мозг словно заело при слове «регистрация», и он перебирал его по слогам и звукам, как будто услышал в первый раз.

— Ничего хорошего я не имела в виду, — заметила Аманда. — Но такое распоряжение не вызовет вопросов и подозрений.

Грелль без возражений согласился даже на то, что его назначили на роль сумасшедшего отпрыска богачей, а Спирса — на роль его «опекуна».

— Уилл, списки же! — воскликнул он, когда Аманда собралась снять блокировку с дверей мостика. — Если мы считаем, что монстр на корабле, а миссис Капитан уверена, что мимо систем безопасности ни одна даже инопланетная муха не пролетит... Вдруг он маскируется под пассажира? Но тогда имени этого пассажира уже может не быть в наших книгах, он уже мертв или умрет в ближайшее время. А в перечне зарегистрированных туристов он будет... Или умрет последним... Нет, конечно, монстр способен прятаться и по-другому, прицепиться к кораблю в полете... Уилл, я понятия не имею, есть ли тут смысл, но проверить надо.

— Вот почему я считаю его незаменимым, за безумные озарения, — обратился Уильям к Аманде. — Нам потребуется список всех, находящихся на корабле.

— И команды в том числе, — кивнула Аманда. — Он у вас будет через час, когда мы взлетим.

*

— Ну красота, да, — кивнул Грелль в сторону иллюминатора в их со Спирсом гостиной и скривился, уткнувшись в списки. — Но оно же совсем мертвое, все эти астероиды, галактики...

— Никакого чувства прекрасного, Сатклифф, у тебя не наблюдается, — откликнулся Спирс, отмечая галочкой очередное совпадение в двух списках. — Это же истинное эстетическое наслаждение — созерцать сочетания цветов, игру света в атмосфере каждой планеты...

— Ну и созерцай на здоровье.

Спирс вздохнул:

— Я был уверен, что на сегодня ты вполне насладился вниманием к твоей неповторимой персоне.

Он улыбнулся, вспомнив лица несчастных, помогавших пассажирам выбрать костюм по размеру. Сатклифф закатил отличную сцену, когда ему сказали, что красивые красные или светло-фиолетовые костюмы — женские. Он довел бедняг до того, что помощник капитана раздраженно и очень тихо прошипел:

— Да выдайте ему что угодно, хоть этот со сломанными датчиками пульса и давления. Сам напросился. Следить за его здоровьем еще...

Грелль победно улыбнулся и схватил вожделенный красный костюм с серебряными вставками.

— Нет, я не о себе, — Грелль перевернул страницу списка пассажиров. — Я о том, что в космосе и на других планетах все мертво, хотя и живо... Никаких ответных и адекватных эмоций не дождешься. Да и плевать на эмоции — адекватных реакций тоже не дождаться. Разве что смерти все боятся за редким исключением... Примитивные, базовые чувства, отвратительно и скучно.

— И никакого чувства прекрасного, — напомнил ему Спирс, зачарованно смотря в иллюминатор.

Там над оранжевой планетой, завернутой в фиолетовый кокон атмосферы, сияли золотые звезды и три красных солнца.

— Да, никакого понятия об эстетике у этих инопланетных существ. Совсем другой ход мыслей, постигать который мне не хочется. Зачем мне богатый внутренний мир моего шкафа, скалы, умной бабочки или... Погоди, не читай мне нотации об отсутствии любопытства и самолюбовании... Смотри, я нашел! Вот — Мария Глен, она есть в списке пассажиров, но ее имени нет в наших книгах.

*

— И что нам с ней делать? — спросил Уильям после часа наблюдения по камерам за мисс Глен, красивой брюнеткой с такой изящной фигурой, что девушка больше походила на фарфоровую статуэтку, по словам Грелля, пропорциональную до отвращения.

Впрочем, Греллю все в космосе внушало отвращение, как и предложенный им самим план:

— Давай я подберусь к ней поближе, якобы очарованный ее красотой, начну ухаживать... Опять влезу в этот костюм светофора в трауре, он наиболее мужественный...

— Думаешь растопить сердце монстра?

— Нет, это спектакль для пассажиров и воспоминаний тех, кого чудовище пожрало, если оно их использует... Для монстра это может быть помехой или редкой удачей. Я надеюсь, что оно захочет меня убить.

— До чего же тебе скучно, — хмыкнул Уильям, набивая текст сообщения на своих часах, — что ты готов изводить и провоцировать обычного социофоба.

— Нет, что бы это ни было, это в лучшем случае инопланетный социофоб, посмотри внимательно на лицо, оно всегда неуловимо разное, — он вывел на экран несколько изображений. — И двигается как-то... Механически.

Уильям согласно кивнул:

— Да, даже если это безобидный инопланетянин, а не наш монстр, можно проверить. Развлекайся, — он посмотрел на пикнувшие часы. — Это определенно не Мария Глен, ее труп обнаружен два часа тому назад.

— А пленка души?

— Девственно чиста, как и в случае «Ориона». На корабле — наше хтоническое чудовище.

*

Если бы Спирс не знал Сатклиффа как облупленного, он бы поклялся, как и все невольные свидетели, что наблюдает за началом очень красивой романтической истории. Или истории преследования красивой и беспомощной девушки молодым сумасбродным миллионером.

Он весь вечер заказывал для нее лучшие блюда в ресторане, вино едва ли не тысячелетней выдержки, влюбленно смотрел — все так, как положено социальными нормами.

А еще на первой экскурсии по планете, населенной стеклорезами — небольшими муравьями, вытачивающими своими острыми жвалами причудливые композиции из вулканического стекла — Грелль как-то умудрился договориться со старейшиной насекомых, и притащил на борт огромный букет из черно-синих роз.

— Что ты им пообещал? — со стоном спросил Спирс.

— На самом деле — избавить их от древнего чудовища, которого они не видели тысячи лет, и не марать ее кровью священную почву, — фыркнул Грелль. — Мария хотела убить меня, заманила в пещеру, пообещав... ну, ты сам понимаешь и видел на мониторе, что она могла пообещать. И я уже был готов ее разрезать, но муравьи очень возражали — у меня даже голова разболелась от их писка. Им пришлось имитировать обрушение пещеры в самый ответственный момент, когда ее щупальце вонзилось мне в спину, а мне пришлось имитировать спасение возлюбленной из-под града сталактитов.

— И она ничего не поняла?

— Нет... Это чудовище — тупое до невозможности. Оно неспособно провести аналогии, хотя бы синтезировать воспоминания пожранных душ в одну систему. Она каждый раз ищет похожие реакции у другого человека, у нее интонации меняются. Вот ты спрашиваешь, как ей понравился кофе, тебе отвечает, скажем, Дерек Финч, оператор погрузчика, а на следующий вопрос — капитан Джозеф Пирс. Те же интонации, что на записях их переговоров на «Орионе».

— И что мы будем делать? Не пора ли прекратить ее страдания?

— Ты хотел сказать — мои? Я теперь стал лучше понимать тебя — нет ничего хуже, чем общаться с идиотами. Мучительная пытка.

Грелль передернул плечами и взял стеклянный букет, размышляя вслух:

— Думаю, она готова избавиться от меня даже на корабле. Но я бы на всякий случай загнал ее в хорошо изолированное помещение. Муравьи мне сказали, что она растечется зеленой жижей в случае опасности. И одной капли хватит, чтобы монстр восстановился.

— Почему они ее сами не убили? — рассеянно спросил Спирс.

— Поленились, думаю... Ладно, пойду к ней, подарю ей букет, авось она захочет меня затащить куда-то...

— Нет, сделаем не так, — перебил его Спирс. — Давай я посажу тебя под домашний арест за то, что ты сбежал из-под моего присмотра к стеклорезам. Передадим ей букет с наилучшими пожеланиями и трогательными страданиями, написанными так велеречиво, чтобы она зависла надолго, пытаясь добраться до сути. А завтра ты сбежишь, как раз к началу экскурсии на вот этот астероид. Там нет никакой разумной жизни и, по странному совпадению, поверхность напоминает гладкое стекло, монстру невозможно будет просочиться в грунт или утечь в зазор.

Он ткнул пальцем в синий октаэдр с красными разводами, покачивающийся перед иллюминатором. Астероид считался отколовшимся от неизвестной планеты строением инопланетян.

— Значит, я пропущу ужин и не увижу любовь всей жизни? — Грелль состроил жалобную гримасу, но не выдержал и засмеялся. — Это счастье!

— Если Мария Глен не захочет кого-то убить сегодня, то до двенадцати часов завтрашнего дня ты ее не увидишь.

— Коварный разлучитель ты, Спирс, — упрекнул его Сатклифф, потянулся за листом бумаги и начал писать такое проникновенное письмо, что Спирс, глядя ему через плечо, потерял нить рассуждений уже на второй строке.

Монстр, по его предположениям, должен был словить когнитивный диссонанс в конце первой строки.

— Не вздумай критиковать, — предупредил Грелль. — Это написано кровью моей души на волне эйфории от разлуки с любимой.

— Даже не думал, я впечатлен восторженной нелогичностью и утратил дар речи, — серьезно заметил Спирс и закрыл за собой дверь их отсека.

Ему следовало сначала поговорить с Амандой, потом с начальством и подготовить все для завтрашнего противостояния. Переговоры со стеклорезами он наблюдал на экране монитора и проклинал себя, что не успевает добраться вовремя и спасти Сатклиффа, но теперь никак нельзя было ограничиться удачей и самоедством. Второй раз жнецам могло и не повезти.

*

— Как я счастлив, что ты не сердишься! — Грелль облегченно вздохнул, приобнимая Марию за талию, и повел спутницу в боковое ответвление от прозрачной сферы, под которой собралась группа туристов. — Этот мой опекун, чтоб ему пусто было, запер меня в каюте и спрятал ключ... Но что это я о нем? Главное, что мы наконец вместе!

Мария таинственно улыбнулась, Грелль чуть не поморщился — он физически не переносил плохое исполнение ролей. А на лице его «возлюбленной» каждая улыбка выглядела неестественно, как будто управлялась невидимым и сильно заторможенным кукловодом, у которого еще и нити перепутались.

— Наконец мы одни! — провозгласил Грелль, когда они вошли в последнюю сферу.

Прозрачный шар примостился на площадке между двух острых черных пиков над заполненной тьмой пропастью, сквозь его стенки на Грелля смотрели сине-зеленая пустота и небо цвета охры.

— Как красиво, — восторженно вздохнула Мария, указывая за спину Греллю.

«Оно научилось хитрить», — констатировал Грелль, поворачиваясь туда, куда указывала Мария, и призвал свою бензопилу.

Еще мгновение — и его шею пропорол бы острый желтый коготь, венчавший тонкое пятнистое щупальце, похожее на спагетти-переростка.

Грелль развернулся и упрекнул Марию:

— Нет, ну как ты могла разбить мне сердце? Даже без прощального поцелуя! Никакой романтики на грани смерти!

Он смахнул навернувшиеся на глаза слезы и перерезал несколько желто-зеленых «макаронин», вылезших из тела Марии Глен.

Она скрылась за переплетением щупалец, неуклонно ползших к Греллю. Одно уже обвило его лодыжку и пыталось пробить когтем ткань скафандра.

— Не трожь! Я зря, что ли, два часа выбирал скафандр по размеру и допиливал лобзиком и пилкой для ногтей, потому что в доступной мне кладовке никаких других инструментов не нашлось? — заорал он, впечатывая щупальце в гладкий пол.

Монстр остался равнодушен к его страданиям и схватил за колени уже десятком отростков.

Грелль срезал щупальца и метнулся к чудовищу, расчищая путь сквозь заросли «спагетти» бензопилой. Сверху послышался скрежет, Грелль поднял глаза наверх, увернувшись от сотни отростков.

Одно из щупалец, свитое из «макаронин», царапало стекло купола в попытке спастись. По покрытию зазмеились первые тонкие трещины.

Грелль прикинул разницу давления в сфере и на поверхности астероида, понял, что через несколько секунд их размажет до состояния желе, и крикнул:

— Спирс, шлюз! Иначе все сферы разорвет.

— Уже закрыл, — отозвался тот, разрезая толстый отросток своим секатором. — Прирежь его наконец. У нас минуты две. Может, тебе помочь?

— Справлюсь.

Грелль наконец добрался до кокона из инопланетных спагетти и разрезал его на четыре части.

Клубок когтистых макарон растекся зеленой жижей с коричневыми пятнами.

— Неэстетично, — зевнул Грелль, активируя шлем, пока Спирс присел над лужей на корточки, набирая две пробирки. — Ума не приложу, почему наши так хотят заполучить... Спирс! Пленки!

Из центра лужи вырвались пленки душ, проглоченных монстром.

Они то ли определенно не хотели умирать, то ли озверели от сосуществования в теле чудовища и поэтому набросились на жнецов.

Змеи кинопленок царапали, пытались разрезать скользящие под их захватом скафандры. Грелль не видел перед собой ничего, кроме бесконечных полос кинолент, и долго резал и кромсал их под аккомпанемент щелканья секатора Спирса.

— Все восемнадцать, — удовлетворенно кивнул Спирс через минуту.

— А кажется, что сотня. Ну, если еще и стеклорезы соврали и оно не сгорит... Будут стекложевами, выдеру все жвалы, как обещал, — он швырнул в лужу горсть вулканической пыли и щелкнул зажигалкой.

Жижа вспыхнула синим пламенем, и едва она догорела, как защитная сфера затрещала и зашаталась, угрожая утащить жнецов в бездонную пропасть.

— Сколько приключений за пять минут, — мечтательно протянул Грелль, когда они, став невидимыми, вывалились из створок аварийного шлюза и запечатали его за собой. — Вот теперь мое чувство прекрасного... не удовлетворено, нет, но хотя бы страдает намного меньше. И даже примиряет меня с твоим любимым космосом. Он не живой, нет, но хотя бы оживленный.

— Это примирение ненадолго, — фыркнул Спирс. — Полторы недели в грузовом отсеке снова расставят все на свои места.

Грелль скорчил страдальческую гримасу.

*

— Нет, космос ничего так. Скучновато, конечно, хтонические божества и чудовища где-то прячутся, но... Все еще не понимаю, чего все наши его боятся, — подвел итог Грелль, примеряя желтый костюм, из которого он сделал ажурный комбинезон. — Вполне себе неплохой отпуск. Конечно, хотелось бы напоследок произвести фурор и прогуляться по кораблю. Они же все, кроме Аманды и ее помощников, думают, что мы трагически погибли втроем с Марией... Только представь — появляюсь я посреди концертного зала...

Спирс с неудовольствием оторвался от созерцания очередной планеты в маленьком иллюминаторе:

— Даже не думай. Сатклифф, я и так отдал Аманде одну пробирку с зеленой жижей, на этом мой лимит правонарушений исчерпан. Мы не вмешиваемся в дела людей. Сейчас мы истребили эту дрянь, потому что она ела души, которые собираем мы...

— И теперь сможем вырастить такую же в лаборатории! И люди смогут! — перебил его Грелль. — Будет две твари и куча работы, когда они подрастут, размножатся или утекут...

— Но мы уже будем знать, с чем имеем дело.

— Разумно, но сразу появится другая тварь, — пожал плечами Грелль и хлопнул себя ладонью по лбу. — Понял! Вот что наших пугает — бесконечность и непредсказуемость вариантов! Когда теоретически за каждым гиперускорением может ждать древний кошмар и вытащить тебя из воронки пространства своей клешней. Но, Спирс, ты же не боишься! А уж кто у нас любит упорядоченность и систему, так это ты! Тебе должно быть мучительно больно видеть этот хаос.

— Сатклифф, я все еще придерживаюсь мнения, что ты несноснее, хаотичнее и смертельнее любой хтонической сущности, и пока что меня никто не переубедил, даже Мария Глен. Что до непредсказуемости космоса — думаю, в ней есть своя система, которую мы пока не можем постичь, видя лишь часть уравнения.

— Хороший аутотренинг, наверное, — с издевкой заметил Грелль.

— Или здравый взгляд на реальность, — в тон ему ответил Спирс и отвернулся к иллюминатору. — У каждого свое понимание и прекрасного, и ужасного. И неживого, кстати.