Том Реддл и Тайная комната (джен)

Моя жизнь сделана смертями других.

(с) Дневник Тома Реддла

1943 г., июнь

Профессор Слизнорт сидел в уютном кресле с высокой спинкой, ноги его покоились на бархатном пуфике, и в одной руке он держал винный бокальчик.

Мальсибер косился на содержимое бокала, постукивая пальцем по своей чашке. Его чай, глоток которого он сделал лишь раз, под моим пристальным взглядом, уже давно был ледяным. Только мы с Лестрейнджем вели себя достойно, несмотря на то, что тоже считали все эти встречи Клуба Слизней бесконечно унылыми. Эйвери не мог перестать крутить в руках ложку, Гелиодор Нотт, учившийся на курс младше нас, опустошил чайник за всех и не знал, чем еще себя занять. Всеобщее молчание заставляло его ужасно нервничать.

— Вы очень порадовали меня своими успехами в зельеварении, Гелиодор. Я рад, что в вас, наконец, проснулись таланты вашей матушки, — благодушно сказал Слизнорт, заметив его состояние.

Нотт сдержанно улыбнулся и уткнулся в чашку, избегая встречаться взглядом с ехидно скалившимися ребятами по другую сторону стола.

— Вы ведь впервые в клубе и еще никого не знаете, — спохватился Слизнорт. — Сейчас я вам всех представлю. Напротив вас, Гелиодор, самый старший член нашего клуба — среди студентов, разумеется. — Все вежливо посмеялись. — Адам, как и вы, весьма талантлив в зельеварении, а его матушка работает секретарем самого министра магии.

Мальсибер отвесил шутливый поклон.

— Кстати говоря, Адам, а как дела у вашего батюшки? — живо поинтересовался Слизнорт.

— Все еще в поисках себя, сэр. — Мальсибер дернул плечом.

— Творческим людям часто тяжело найти свое место в обществе, — закивал Слизнорт и поскорее обратился к следующему собеседнику. — Вы знаете, Аллан, я все сокрушаюсь, что ваша невероятная сестра не может учиться в Хогвартсе. Гелиодор, а что вы думаете об Этель Лестрейндж?

— Кажется, я что-то про нее слышал, — озадаченно нахмурился Нотт.

— Конечно, слышали! Она знаменитость. Ее песни звучат на каждом углу. — Слизнорт потешно фыркнул. — Напомните, Аллан, она младше вас или старше?

— Мы двойняшки, сэр.

— Как интересно! Никогда бы не подумал — вы совершенно не похожи.

Лестрейндж криво улыбнулся:

— Мы как две части одного целого — все поделили. Мне досталось здоровое тело, а моей сестре — чистая душа.

— Любопытная теория. Но вы слишком суровы к себе, мой мальчик. — Слизнорт погрозил пальчиком. — Берите пример с Тома. Не стоит себя недооценивать. Тома Реддла вы, конечно, знаете, Гелиодор. Этот юноша уже добился многого, что и не снилось вашим сверстникам.

— Да, разумеется. — Нотт расплылся в улыбке и с восхищением посмотрел на меня.

— А с вашим отцом, Мартен, я имел честь познакомиться на матче. Потрясающий человек...

Большую часть встречи Клуба Слизней я был погружен в свои мысли. Мне нужен был совет, и Слизнорт был единственным человеком, к которому я мог обратиться. Пришлось постараться и умаслить его сегодня, что, судя по довольному и хмельному лицу Слизнорта, получилось выше всяких похвал.

— Сэр, а правда ли, что профессор Вилкост уходит в отставку?

— Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе сказать вам, — ответил Слизнорт, укоризненно поводя покрытым сахарными крошками пальцем, хоть одновременно и подмигивая. — Должен признаться, я был бы не прочь выяснить, откуда вы черпаете ваши сведения, юноша; вам известно больше, чем половине преподавателей.

Я улыбнулся, остальные мальчики рассмеялись.

— Что до вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, вы совершенно правы, это мое любимое…

Мальсибер и Эйвери захихикали снова.

— …лакомство. С уверенностью предрекаю вам, что лет через двадцать вы подниметесь до поста министра магии. Через пятнадцать, если так и будете присылать мне ананасы. У меня в Министерстве великолепные связи.

Я лишь улыбнулся.

— Не думаю, что политика — мое предназначение, сэр, — сказал я. — Прежде всего, мое происхождение не из тех, какое необходимо для подобной деятельности.

— Глупости, — коротко отозвался Слизнорт. — Яснее ясного, что вы, с вашими-то способностями, происходите из славного рода волшебников. Нет, вы далеко пойдете, Том, я в своих учениках никогда еще не ошибался.

Маленькие золотые часы, стоявшие на столе, отзвенели одиннадцать.

— Батюшки мои, неужто так поздно? — удивился Слизнорт. — Вам лучше идти, юноши, а то наживете неприятности. Лестрейндж, я рассчитываю получить от вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется задержать вас в классе. То же относится и к вам, Эйвери.

Я кивнул, и парни один за другим покинули комнату. Профессор Слизнорт выбрался из кресла и перенес пустой бокал на письменный стол. Я встал и щелкнул ногтем по стеклу часов, незатейливо привлекая к себе внимание. Это заставило Слизнорта обернуться.

— Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы все-таки староста…

— Сэр, я хотел спросить вас кое о чем.

— Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте…

— Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… крестражах?

* * *

На следующий день я был в отличном расположении духа. Слизнорт проговорился о том, что можно создать больше одного крестража. Это позволяло мне проверить теорию Лестрейнджа о нумерологии. Семь — одно из самых сильных магических чисел. Семь крестражей сделают меня не только бессмертным, но и непобедимым. Сегодня я собирался создать первый из них и доказать серьезность своих намерений тому, кто больше всех в них сомневался.

Дрейвен Эйвери считал, что я просто хулиган? Что ж, это повод сделать его первой жертвой — Ванессе Пламмер придется подождать.

Я потратил много времени на подготовку и не успел встретиться с василиском в назначенное время. Змей недовольно высунулся из люка, ведущего к Тайной комнате, стоило мне только прошипеть «Откройся!». Вероятно, ему надоело ждать меня, и он решил пойти навстречу. Я давно научился не смотреть ему в глаза, и сам он был научен общаться с хозяином, наклонив голову. Но все равно от неожиданности я чуть не зажмурился.

— Ты опоздал.

— План немного изменился… — начал было я, но меня прервали.

Одна из кабинок в туалете внезапно распахнулась, и оттуда с возмущенным возгласом выскочила девчонка. У меня не было ни малейшего шанса успеть среагировать — ведь на шум обернулся не только я, но и василиск. Девчонка встретилась с ним взглядом, и жизнь мгновенно покинула ее тело. Выражение ее лица потеряло осмысленность, и она рухнула на пол, словно мешок с костями.

Проклятье.

* * *

Я ходил из угла в угол, нервно размышляя. Труп девчонки все также лежал на полу.

Нужно избавиться от нее. Может, сбросить вниз? Никто ее там не найдет, но искать точно будут. Я запер дверь заклинанием, чтобы выиграть время на случай, если кто-то придет за ней. Стоило все-таки запереть намного раньше, но я не ожидал, что в старом, сломанном и холодном туалете кто-то найдет для себя уютное прибежище посреди выходного дня. Что она здесь забыла? Я вгляделся в застывшее лицо мертвой девушки. Ее глаза за толстыми линзами очков были красными и опухшими. Мантия в цветах Когтеврана, длинные волосы, заплетенные в два лохматых хвоста, возраст где-то между двенадцатью и сорока годами — в определении возраста на глаз я не был силен. В целом, я понятия не имел, кто это и что ей здесь понадобилось. Но поздно было думать о причинах — стоило решать, что делать дальше. И желательно как можно быстрее.

Все-таки выкинуть труп в подземелье? Нет. Какой мне прок от «исчезновения» ученицы Хогвартса? Но вот от смерти… Я все еще мог бы получить выгоду. Эйвери-старшему невероятно повезло сегодня. Я велел василиску ждать в Тайной комнате и не высовываться, а сам достал из-за пазухи дневник.

Заклинание крестража состояло из двенадцати слогов, которые нужно было произнести на одном выдохе. Я сел на колени рядом с мертвой девушкой и сделал глубокий вдох. Поочередно направляя палочку на себя, дневник и труп, я прочитал цепочку нужных слов, и с каждым слогом я чувствовал, как грудная клетка сжималась все сильнее. Закончив, я попытался вновь набрать в легкие воздух, но не смог — из меня словно вытянули весь кислород, и перед глазами заплясали разноцветные пятна. Я пошатнулся и схватился за узел галстука. Тело жгло изнутри, в ушах громко стучала кровь... Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем дневник, который я сжимал в руке, неожиданно засветился, и я смог, наконец, судорожно вдохнуть. Но как только я это сделал, тело пронзила такая невыносимая острая боль, что я закричал во всю глотку и потерял сознание.

Очнулся я на полу, и бледный профиль мертвой студентки перед моим носом быстро напомнил мне о произошедшем. Рывком я сел, отчего тут же закружилась голова. Горло саднило, пот жег глаза, руки и ноги тряслись, как после тяжелой физической нагрузки. Неприятные последствия темной магии. Я встал и направился к раковинам, чтобы умыться, но стоило мне пройти пару шагов, как боль вновь стиснула грудь тяжелой хваткой. Я остановился и перевел дух, надеясь, что это быстро пройдет, но, как только сделал еще шаг, боль усилилась. Обернувшись, я увидел, что дневник, оставленный мной на полу, вновь излучал свечение. Для проверки я сделал еще шаг к раковинам. Дышать стало почти невозможно. Сияние дневника усилилось. Я поспешно вернулся за крестражем, замечая, как с сокращением дистанции уходила и боль. Это нехорошо, так быть не должно.

* * *

На ужине в Большом зале собрались все студенты и преподаватели Хогвартса. Мне лично, как старосте факультета, было велено проследить, чтобы ни один слизеринец не пропустил это событие. Слух о смерти студентки Когтеврана быстро распространился по всей школе.

— Стало быть, Тайная комната действительно открыта, — протянул Мальсибер.

— С чего ты взял?

— Сам посуди. Девчонка — грязнокровка. Причина смерти — неизвестна. И умерла она почти сразу после того, как появилось послание от наследника Слизерина.

— Заметили, как все смотрят на наш стол? — вмешался Эйвери.

Действительно — пока слизеринцы занимали свои места за столом, остальные ученики Хогвартса косились на них и перешептывались. Эмоции на этих лицах были разные, но ни одна из них не была положительной. Даже самые безнадежные тупицы сложили в уме два и два и увидели связь между угрожающим посланием наследника Слизерина и убийством девчонки.

— Наконец-то публика! — Мальсибер схватил пустой бокал и начал вставать с места, но встретился со мной взглядом и тут же рухнул обратно, растеряв весь свой задор.

Я сам с трудом сдерживал ликование, но привлекать к себе лишнее внимание сейчас было особенно опасно — Дрейвен Эйвери мрачно следил за всем происходящим в зале. Уже был не так уверен, что имел дело с обычным хулиганом?

Лестрейндж пришел одним из последних, взъерошенный и взволнованный. Он хотел что-то сказать, но директор Диппет поднял руку, привлекая к себе внимание. В возникшей тишине раздался его печальный голос:

— Как вы знаете, в нашем Хогвартсе случилось страшное, немыслимое событие. Смерть Миртл Уоррен, нашей студентки, однокурсницы и подруги, стала для нас всех неожиданным и тяжелым ударом. Не бойтесь поделиться своим горем — нам всем сейчас тяжело. Миссис Хармон в больничном крыле, деканы факультетов и я готовы предложить свою поддержку в любое время. Смею вас заверить, что виновные, если таковые имеются, будут найдены и наказаны. Сейчас над этим делом работает мистер Эйвери, так удачно оказавшийся гостем в нашем замке. Мы также усилили меры безопасности — будьте уверены, что вам ничего не угрожает. Но, пожалуйста, соблюдайте новые правила, особенно комендантский час.

На столах появился скромный, по меркам Хогвартса, ужин. Все старались говорить потише и все так же косились на слизеринцев. Многие были настолько подавлены, что даже не притронулись к еде.

— Эдмонда Розье хочет закрыть школу, — наконец выпалил Лестрейндж громким шепотом.

Я резко повернулся к нему:

— С чего ты взял?

— Сегодня подслушал их разговор с мистером Эйвери.

Точно, я же забыл сказать ему прекратить за ней следить.

— Если он не найдет виновного, то она намерена добиваться закрытия Хогвартса.

— Похоже, ей не удалось уволить Вилкост, и она хочет решить проблему кардинально, — заметил Мартен, мрачно гипнотизируя вилку.

В глазах Лестрейнджа я увидел отражение своего страха и отвернулся. Нет, Хогвартс я закрыть не дам — это будет полная катастрофа. До совершеннолетия прозябать в приюте без возможности колдовать? Немыслимо. Убийцу должны найти. Если мне удавалось совершать темные дела чужими руками, разве я не могу сделать все наоборот: присвоить свои заслуги кому-то другому? Разве мало здесь студентов с темными секретами? Нужно лишь слегка покопаться в их головах.

— Нам стоит что-то сделать… мой лорд? — тихо спросил Мальсибер, заметно нервничая.

Мой взгляд зацепился за массивную фигуру, возвышавшуюся над остальными учениками за гриффиндорским столом. Полувеликан Хагрид был искренне озабочен произошедшим.

— Нет, я справлюсь сам, — ответил я и положил себе на тарелку огромный кусок мясного пирога. После всех событий аппетит у меня разыгрался чудовищный.

* * *

В кабинете директора повисло тягостное молчание — лишь Хагрид изредка всхлипывал, роняя крупные слезы себе на колени. Рядом с ним, с палочками наготове, возвышались двое мракоборцев, вызванных для конвоя его в Азкабан. Директор Диппет, сидя за своим столом, поспешно что-то писал. Что именно, из того угла, где я стоял, разглядеть было невозможно — в помещении было слишком много людей. Скорее всего, это было письмо знакомым из Министерства. Дрейвен Эйвери задумчиво крутил в руках конфискованную у Хагрида палочку.

— Значит, вы не можете доказать, что ни вы, ни ваш «питомец» не причастны к убийству мисс Уоррен?

— Поверьте, сэр, Арагог никогда бы не причинил никому вреда…

— А вы?

Хагрид всхлипнул, отчаянно замотал косматой головой и срывающимся голосом прошептал:

— Нет. Конечно, нет.

Декан Гриффиндора, профессор Мириадд, тут же вступилась за своего подопечного:

— Мистер Эйвери, за все время обучения Рубеус не только не причинил кому-либо вред, но и старался заботиться о каждом, кто в этом нуждался.

Валерия Мириадд стояла прямо за спинкой кресла Хагрида, положив на нее руки, и в упор смотрела на Дрейвена, словно бросая ему вызов. Хоть она и была уже достаточно пожилой ведьмой — старше всех присутствовавших здесь — перед стальной решимостью в ее голосе сложно было не спасовать.

— Если вы не верите Хагриду на слово, вы могли бы использовать сыворотку правды. Уверен, это докажет его невиновность, — взволнованно предложил профессор Дамблдор, которого здесь вообще не должно было быть, но он каким-то чудом проник на собрание.

Как же много защитников у этого отсталого полукровки...

— Что ж, это мы выясним уже по ходу дела. К сожалению, мистер Хагрид не может ручаться за акромантула, который сбежал. За его содержание, кстати, вам, — Эйвери обратился к полувеликану, — придется ответить по всей строгости закона. На этом мы здесь закончим, и продолжим уже в Министерстве.

Дрейвен махнул мракоборцам, и те под руки потащили Хагрида к камину. Чтобы все трое влезли, пришлось наложить чары расширения пространства. Профессор Мириадд и профессор Дамблдор попытались остановить конвой, убеждая Эйвери еще раз все обсудить, но тот был непреклонен. Летучий порох вспыхнул, скрывая заплаканное лицо Хагрида в зеленой дымке. Коротко кивнув на прощание, Дрейвен Эйвери тоже вошел в камин и исчез. Валерия Мириадд бросила гневный взгляд на директора и молча удалилась из кабинета. Лев на ее мантии скалился свирепее обычного всем, кто смотрел ей в спину. Армандо Диппет лишь тяжело вздохнул, отдал сове письмо и обвел взглядом оставшихся.

— Только профессор Вилкост поймала боггарта, как теперь в Запретном лесу появилась новая угроза. Я уже предупредил старост окрестных деревень, а к кентаврам отправил нашего лесничего Огга. Это настоящая катастрофа, ума не приложу, как мы будем жить с акромантулами под боком.

Эдмонда Розье поджала губы. Больше всего в произошедшем ее расстраивало то, что Галатее Вилкост удалось удержаться на своем посту, и все ее планы пошли коту под хвост. И теперь она молча сидела с чашкой чая на умиротворяющем бальзаме, столь любезно предложенным всем директором.

— Хагрид всегда казался мне неплохим мальчишкой, — расстроенно сказал Диппет и повернулся ко мне. — Неужели его так испортила кровь великана?

— Он отличался от других, и это на него давило, — сказал я. — Простите, что не рассказал об этом раньше.

— Тебе не в чем себя винить, Том, ты пытался защитить товарища. Хорошо, что рассказал об этом сейчас, когда дело дошло до угрозы закрытия школы.

— А как насчет надписи о Тайной комнате? Неужели вы думаете, что Хагрид и к этому причастен? — спросил Дамблдор, сверля меня взглядом.

— Ах, это мы узнаем уже от мистера Эйвери совсем скоро. Может, как он и сказал, это всего лишь проделка какого-то хулигана. — Директор Диппет устало махнул рукой. — Сейчас главное — сосредоточиться на последних экзаменах и отпустить студентов на каникулы.

— Как раз об этом, профессор. Я хотел бы попросить… — начал было я.

— Нет, Том, прости, но я не могу оставить тебя в Хогвартсе на лето. Тем более — после всего произошедшего. Уверен, ты найдешь, чем себя занять пару месяцев в приюте.

— Конечно, сэр, — вежливо ответил я, крайне разочарованный.

Грудная клетка ныла тупой болью — мне нужно было разобраться с крестражем. Какой прок от него, если я буду вынужден всегда таскать его при себе? Но среди магглов придется решать эту проблему без возможности колдовать.