Эра и радости отдыха (джен)

27 декабря 1989

Корнелиус Фадж раздраженно мерил шагами кабинет. Что же делать, что же ему делать?

Попытка ослабить позиции Альбуса удалась, но ситуация сделалась только еще более удручающей. Этот старый паскудный упырь продолжил подвывать из-за кулис, вдобавок припомнив ему, Корнелиусу, одно старое поганое дельце. Расставаться с мисс Картарен на такой ноте было даже немного жаль. Пусть она тоже уже начала раздражать Фаджа своей энергией и харизмой, сражавшей наповал даже самых черствых попечителей, и пусть он сам подумывал над планами, как снять ее с должности, но от понимания, что случившееся увольнение — только прихоть заклятого друга, Корнелиусу становилось погано.

Впрочем, куда было этой молоденькой американке тягаться с таким мастодонтом интриг, как Дамблдор? Даже он, министр магии, не в силах с ним сравниться. Правда, обидно было упускать такой выгодный контракт: мастер зелий, известный ученый и яркая публичная личность в качестве директора школы магии — и всего за тысячу галеонов в месяц! Даже рядовой профессор в Хогвартсе получал вдвое больше, но Корнелиусу и президенту МАКУСА, мисс Клементине Ходжес, удалось кое-каким образом заставить Картарен принять такой важный пост со столь малыми потерями для Британии. Разве не очаровательно, что развитие бизнеса для Аэренн было дороже всего? Эх, еще же и договор о сотрудничестве с Северной Америкой пришлось разорвать… А все из-за Дамблдора и его желания вернуться с Хогвартс!

Ох-х, а как исполнить такую блажь? Люциус обещал убедить Попечительский совет в необходимости этого шага, но Корнелиус сильно сомневался, что без Конфундуса или Империуса впечатленные прогрессом американки колдуны позволят Альбусу еще раз занять желанный пьедестал. Да и потом, разве не было объявлено, что отставка Дамблдора вызвана его проблемами со здоровьем? Нет-нет, место директора должен занять кто-то другой, но тот, кто согласится взять позапрошлого директора на работу.

Корнелиус рассеянно хлопнул по столу и взял курс на очередной круг по кабинету. Так, лучшим выходом было бы передать полномочия заместителю директора, но шибко наблюдательная мисс Картарен уже освободила Минерву МакГонагалл от этих обязанностей. Как она только сама со всем справлялась? А ведь не подпиши вчера эта девушка заявление добровольно, ее и выгнать-то было не за что. В конце концов, переезд мистера Поттера Фадж утвердил лично.

Что ж, ладно, если не заместитель, то придется повысить кого-то из деканов. Когтевранец и пуффендуйка, поговаривают, переметнулись на сторону Картарен, а потому не подойдут. Снейпа продвигать Фаджу было просто противно. Пусть он и считался близким другом Люциуса, а потому его назначение вряд ли вызвало бы протест у попечителей, но ставить бывшего Пожирателя Смерти директором?! Нет, на такое Корнелиус в жизни своей не пойдет! Таким образом, оставалось разве что…

Скривившись от отвращения, министр вытащил из ящика стола бутылку огненного виски Блишена и плеснул немного на дно стакана. Да, выхода нет, а потому быть теперь профессору МакГонагалл директором.

* * *

1 января 1990

Альбус искренне предполагал, что его возвращение должно было быть триумфальным. Он не спеша выждал, чтобы замещавшая его это время американка убралась, и убедился, что на ее место пришла Минерва. Директора Хогвартса традиционно оставляли преподавание — исключением являлись лишь Основатели и эта неотёсанная янки, а потому на должность профессора трансфигурации теперь понадобился новый человек.

Ну не могла же директор МакГонагалл оставить своего давнего друга и наставника? Особенно сейчас, когда она так нуждалась в помощи и совете… Слово за слово, и однажды вечером он получил конверт с приказом о назначении на эту должность, подписанный укрощенным министром, а на следующее утро трансгрессировал в Хогсмид.

Под ногами похрустывал снежок, редкие прохожие здоровались с Дамблдором, и все шло отлично. Перемены он заметил уже на дороге в замок: вымощенная камнем дорожка с фонарями по обеим сторонам оставалась без снега и наледи. Начинаясь на платформе, куда прибывал Хогвартс-Экспресс, она проходила через деревеньку, разветвляясь на тонкие, но все равно ухоженные тропки, и вела к воротам школы.

Альбус не вполне поощрял всякие такие попытки цивилизовать ландшафт, но был вынужден признать, что идти и впрямь стало удобнее. Ладно, это можно будет оставить. Но вот с огромным снежным комплексом на опушках он мириться не собирался!

Было красиво, никто не спорит, однако Хогвартс — старинный шотландский замок, а не очередной Диснейлэнд! Как раз сейчас несколько студентов, хорошенько закутавшись в шарфы, выбежали из огромных дверей ему навстречу.

— Добрый день, профессор Дамблдор! — вежливо поздоровался один. — Вы к нам в гости?

— Добрый день, дорогие студенты, — широко улыбнулся им Альбус. — Спешите куда-то?

— О да, профессор! — воодушевленно подхватил другой. — Директор такой замечательный снежный городок построила! Там и лабиринт с огоньками и призами, и…

— Да, да, молодцы! — неожиданно раздраженно перебил его Альбус. Еще не хватало слушать восхваления этой прохиндейки! — Расскажете вечером, за ужином.

— Вы так надолго останетесь? — удивился мальчик.

— О, разумеется, — Альбус запрятал зарождавшееся бешенство куда подальше и снова мягко улыбался. — Любое зло рано или поздно будет побеждено добром, а несправедливость лишь предвещает благо для всех. Мисс Картарен утратила доверие, подвергнув жизнь юного Гарри Поттера опасности. В такое неспокойное время во главе Хогвартса должен стоять надежный и мудрый человек.

— Хотите сказать, что это вы, профессор? — резкий голос позади был так холоден, что Альбусу пришлось обернуться и посмотреть в упор на наглеца. Мистер Флинт, ну разумеется.

— Мое здоровье уже не столь крепко, как раньше, мистер Флинт. Министр и Попечительский совет решили, что профессор МакГонагалл лучше подойдет на эту должность. Вместе с тем освободилась должность профессора трансфигурации, вот я и вернулся в Хогвартс.

* * *

Рождественские каникулы закончились, студенты и профессора вернулись в замок. Тогда-то Северус и понял, что Хогвартс уже не тот, каким он оставил его, отправившись на пару дней в путешествие по заданию профессора Дамблдора.

Зимний городок, еще недавно манивший огнями и переливами искуснейшей магии, стерт. Снег растопили, превратив в бесформенную кучу, которая одиноко дожидалась лета, чтобы вконец растаять.

Все украшения сняли, что было, конечно, закономерно, но новый директор вообще вернула замку его первоначальный вид: голые стены, изредка драпированные гобеленами, редкие факелы. Гостевое крыло закрыли, аудитории вновь оказались разбросаны по разным башням замка. Маленькие светящиеся шарики, парившие повсюду словно крошечные солнышки, безжалостно вымели, и все словно потемнело. Казалось, даже воздух потяжелел.

Было ужасно непривычно признавать такое, но с директором Картарен Хогвартс ощущался куда волшебнее.

12 января 1990

Быстрое постукивание кончиком карандаша по столу заставляло остальных шестерых членов совета директоров досадливо морщиться, но прекратить так делать Аэренн никто не попросил. Все они были на взводе. Общее собрание длилось уже пару часов, но по некоторым вопросам окончательное решение ими так и не было принято.

Вслед за не-магами несколько волшебных сообществ также открыли свои биржи. Североамериканские волшебники, разумеется, были одними из первых, но пока что среди колдунов интерес к торговле на них не был столь высок, как у простецов. Тем не менее, курс акций стал одним из важнейших показателей, стоявших на контроле у многих компаний. Так было и с корпорацией «Феерен».

Отсутствие Эры слабо повлияло на цену акций: небольшой спад поначалу, сменившийся позже приятным ростом. Пиар-отдел поработал на славу, и в глазах общественности они протянули руку помощи детям, чтобы те получили современное образование. Ну разве не замечательно?! Потом выпустили две показавшие хороший старт продаж линейки косметических зелий, это тоже хорошо сказалось. Однако скандалы, возникшие из-за проблем с некоторыми из их артефактов, застой в секторе изобретения чар и разрыв договора о сотрудничестве с Британией вызвали пугающее падение. «Феерен» нужно было в очередной раз чем-то «выстрелить» — Эра это видела так же ясно, как и многие другие колдуны, развалившиеся в креслах конференц-зала. Жаль, что договориться между собой им пока не удавалось.

Когда она позволяла своему скромному предприятию разрастись до масштабов корпорации, то и подумать не могла, что все в итоге станет таким сложным. Конечно, из-за некоторых особенностей ситуации Аэренн заняла кресло в совете директоров, продолжая одновременно работать и как зельевар-исследователь, но самым сложным для себя по-прежнему считала вырабатывать стратегию для компании. Особенно тогда, когда было необходимо тонко и продуманно подвести к запланированному итогу дела за океаном. Да, верно, все ее проблемы появились из-за проклятой британской школы магии!

Кто бы мог подумать, что ей так понравится?! Да попросили бы уволиться в первый месяц работы, Эра бы и полслова против не сказала! А уж тем более не стала бы использовать условия контракта против составителей. Но вот так, когда она уже столько всего придумала… Крылья в полете надумали сломать, сволочи.

Карандаш застучал чаще.

От января осталось всего две недели, а составленный план ответных мер реализовать еще не вышло. Ну же, быстрее!

По возвращении домой первым делом Аэренн погрузилась в недавно собранную камеру сенсорной депривации. Довольно примитивную, чтобы от избытка волшебства не ломалась, но что поделать: только так получалось разгрузить голову. А то в нее вместо мыслей об улучшении дел в компании продолжали приходить идеи для школы волшебства. Образы прекрасного летнего лагеря появлялись каждый раз, стоило только закрыть глаза. Наваждение какое-то!

Вот например, зачем десять месяцев в году зданию лагеря простаивать? Пока на территории будут заниматься своими проектами профессора и студенты Хогвартса, какое-то время можно уделить и дошкольной подготовке детей. Разве не весело было ей в Уагаду и Ильверморни: милые порхающие феечки, чудесные паффоподы? Введение в магию, так сказать…

«Тьфу! Не время сейчас об этом думать».

Интересно, а Снейп хоть на миг усомнился в том, что она вовсе не клиническая идиотка? Впрочем, ладно, Северус — умничка, заглотил наживку и тут же помчался докладывать о находке. Но потом мистер Фадж вдруг разорвал договор о сотрудничестве! Благословенная Сехмет! Эра, безусловно, рассчитывала получить двойную пользу от одного правильно упакованного подарка, но даже и надеяться не могла на такую удачу. Как говорил ее дедушка, в любом законе есть лазейка, а в договорах и подавно. О, эти милые английские джентльмены, а ведь им стоило подумать о невозможности выправить такой бизнес до семнадцати на одном энтузиазме. Но правильно ли все раскрутится дальше?

Немыслимым усилием вытеснив из головы роившиеся там идеи, Эра покачалась на поверхности еще пять минут, а затем вылезла наружу. Закутавшись в пушистый халат и обмотав волосы полотенцем, она отправилась на кухню. Принесенные из офиса документы были бережно разложены Айроном на столе, наглядно отображая приближавшуюся проблему.

В первом квартале «Феерен» традиционно выпускала коллекцию новых целительных артефактов для широкой продажи. В этом году они были направлены на здоровье репродуктивной системы, а также помощь или препятствование зачатию. Весь процесс разработок, проверок и умеренно массового производства был завершен, однако перед продажами они уткнулись во вполне предсказуемую проблему: продвижение.

Допустим даже, что колдуны всего мира уже забыли, как сразу после Рождества во всех газетах трубили об их неудаче. Зоотроп, выпущенный для борьбы с деменцией волшебников, восстанавливал нейроны и синаптические связи при повороте вправо, но начисто и безвозвратно стирал всю память, если раскрутить его в другую сторону. Кто бы мог подумать, что инструкция и встроенная защита от неправильной активации не станут преградой для их любознательных целителей разных волшебных больниц?! Нет ведь, чуть все не разломали, но влево всё же покрутили. Пусть теперь пострадавшие судились только с ними, удар пришелся и по репутации «Феерен».

Так вот, а как легко и интересно рассказать консервативным волшебникам о кольцах и браслетах, например, для повышения потенции, а волшебницам — о сережках от нежелательной беременности?! Пока все идеи, которые ей переслали, выглядели просто ужасно. Продвижение, правда, не входило в обычную область ее интересов, но недоверие к компании нужно было преодолеть любыми способами: продажи зелий за последний месяц снизились более чем на двенадцать процентов.

— Айрон, — подозвала Эра домовика. — Завтра с утра сделай, пожалуйста, запрос во все региональные офисы и уточни, как мы продвигали свою продукцию вне больниц и фирменных магазинов. Слова, образы, цвета — что использовали?

Оставив бумаги, она двинулась наверх, переодеваться. Одно неловкое движение рядом со столиком для почты — и на пол посыпались письма. Не нужно было даже приглядываться, чтобы узнать отправителя: единственным, кто за все это время сподобился ей написать, был Гарри Поттер.

Аэренн была рада узнать, что его отношения с родственниками немного улучшились. Конечно, Вернон Дурсль подозрительно относился к любым «ненормальностям», но он обожал своего сына и считал того особенным. Тут пришла новость, что Дадли колдует, и для Вернона это изменило все. Он всегда хотел, чтобы его ребёнок добился чего-то совсем уж выдающегося, и вот у него появились для этого все шансы.

Понять, что же делать, этой семье помогли те оставленные Эрой заметки и брошюры. Так Дурсли поняли, что не так уж два мира отличаются. По крайней мере, в прогрессивной Америке. По словам Гарри, тетя объясняла мужу, что у волшебников есть полицейские, врачи и подобные им профессии, только в работе они себе помогают волшебством. На общей волне энтузиазма, связанного со светлым будущим для их сына, Дурсли довольно благосклонно отнеслись к вернувшемуся племяннику.

Гарри впервые в жизни перестал бояться, что его ударят или обзовут «уродом». Активно готовившийся к отъезду в Америку и поступлению там в школу магии кузен теперь был только рад, что мог об этом хоть с кем-то поговорить. Пусть даже его собеседниками стали ранее презираемый кузен Поттер и его новый высокомерный кузен Малфой.

Да, как писал Гарри, Драко Малфой периодически наведывался на Тисовую улицу, раз его новому другу нельзя было оттуда уходить. Эра только злорадно хихикала, представляя культурный шок, постигший маглорожденного и чистокровного волшебников при общении между собой. Что ж, оставалось надеяться, что все выживут.

Улыбнувшись от наполнившей ее теплоты, Аэренн ощутила приток вдохновения. Тотчас ей пришла в голову довольно любопытная идея.

«М-м-м, скандальная, не без этого, но запоминающаяся».

* * *

За неделю до Валентинова дня на зданиях всех торговых точек «Феерен» стали появляться огромные темно-серые матовые стекла. Такое же стекло оказалось на стене магазина в Парижском магическом квартале, расположенного напротив редакции «Le Charme».

Стоило ли говорить, как сильно Тома Ланно не любил четырнадцатое февраля? Он раздраженно пересматривал сделанные на днях снимки министра магии Франции с его новой любовницей, раздумывая, как бы представить это в новой статье так, чтобы не повториться, как вдруг с улицы донесся восторженный вопль из множества глоток, а следом начала звучать музыка.

Журналисты, ведомые общим инстинктом — «Что? Какое-то представление?» — рванули к окнам, а когда выглянули наружу, то застыли в изумлении: экран магазина «Феерен» больше не был скучным и серым. Забыв обо всем, они жадно вглядывались в каждое движение на экране, покрасневшие, возбужденные. Делать колдофото? Строчить заметки? Брать интервью о происходящем? Все это разом вылетело из головы у каждого.

Под быструю и вызывающую музыку, которая доносилась из магазина, на потемневшей поверхности стекла проявился изящный монохромный силуэт девушки, одетой в обтягивающее платье. Она повернула голову, словно увидев кого-то, незаметного для зрителей, и тут же из-за края экрана шагнул мужчина. Его детально тоже было невозможно разглядеть, но, как и в случае девушки, рельеф тела был видим достаточно детально, чтобы собравшиеся девушки и женщины восхищенно завизжали.

То, как эти двое двигались потом на экране, могло воспламенить даже лед, хотя ни одно движение или прикосновение не выходило за рамки приличий. Прилагая усилия, чтобы не захлебнуться слюной, как делали его коллеги, Тома сосредоточился на общей картине происходящего.

Хм, а это было любопытно: акцент со внешности танцоров плавно смещался на, казалось бы, несущественные детали. Девушка двигалась вызывающе и соблазнительно, попутно демонстрируя различные украшения на шее, поясе, запястьях и так далее. То же проделывал и мужчина. Затем изображения товаров принялись вылетать вперед с экрана, обретать объем и зависать неподалеку, чтобы не мешать дальнейшему просмотру. Хотя на них и так обращали мало внимания.

Наконец, музыка стихла, девушка тряхнула головой и изящным движением вытолкнула мужчину за пределы экрана, а сама, повернувшись к зрителям, послала воздушный поцелуй в толпу. За ее спиной распахнулись два крыла, хлопнули — и она уменьшилась, становясь больше похожа на фею. Повернулась вполоборота, подула на ладонь, и с той слетели искорками, постепенно увеличиваясь, буквы названия: «Феерен инкорпорейтед».

Зрители в домах и на улице рвано выдохнули, а потом раздался гром аплодисментов. Тома ухмыльнулся: а вот такую статью об Аэренн он обязательно напишет.

Профессор трансфигурации и заместитель директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, великий волшебник, верховный чародей Визенгамота, президент Международной конфедерации магов мрачно осознавал, что он окончательно утратил последние два своих звания.

С возвращения в Хогвартс прошло меньше месяца, но это время было поистине ужасным. Все вышло из-под контроля. Эх, недооценил девчонку: Аэренн умела работать с законами. Нет, хуже, она умела обращать силу законов в свою пользу.

Первым, что сделал Альбус в новом году, стало официальное письмо в Министерство, где он, упирая на законы волшебников, указывал на то, что Петунья Дурсль в настоящее время могла быть рассмотрена как новый законный опекун для Гарри Поттера. Она колдовала, пусть и не обучившись этому в Хогвартсе. Ее супруг имел стабильный доход, а степень родства была ближе, чем у Нарциссы Малфой. Увы, но так новоиспеченный заместитель директора лишь навредил самому себе.

Едва начавший утихать скандал был вновь раздут дотошными репортерами. «Не допустим повторения провала с опекой, допущенного мисс Картарен!» — заявлял Корнелиус Фадж с наполненных праведным гневом первых полосы газет. «Гарри Поттер — национальный герой. Он слишком важен для английских колдунов, чтобы любые вопросы, касавшиеся его жизни и воспитания, рассматривались узким кругом заинтересованный лиц». На первый же рабочий день после рождественских каникул был назначен суд, и Визенгамот должен был собраться в полном составе.

Альбус уже предвкушал легкую победу, а Петунья каким-то невероятным образом нашла колдуна-законника. Очень, даже слишком подкованного в законодательстве магической Британии законника. Тот мгновенно подхватил мысль Дамблдора и развил ее, вот только направление было чертовски неподходящим.

Калеб Браун радостно подтвердил, что да, Петунья Дурсль, оказывается, волшебница. Вот только по закону полноценным членом волшебного сообщества не стать, не окончив Хогвартс или подобную ему школу, или, по крайней мере, не сдав СОВ или ЖАБА, как после домашнего обучения. Ой да, точно, вот незадача, ей же из Хогвартса никогда не приходило письмо-приглашение на обучение, хотя ее фамилия значится в списках Книги. Когда же миссис Дурсль, которая была тогда мисс Эванс, написала письмо с просьбой о зачислении некоему Альбусу Дамблдору (не знаете ли о ком речь?), то в ответ получила престранный, но весьма отчетливый отказ.

В заключение своей речи, тщательно подкрепленной сносками на законодательные акты различных годов, Калеб Браун подал встречный иск «мистеру Дамблдору и Министерству магии Британии».

Это было крайне неприятно, но с другой стороны, Гарри Поттер все же был возвращен к Дурслям, пусть это стало единственной уступкой Министерства. Кроме того, мальчику разрешили продолжать общаться с Драко, ведь опеку разделили между Нарциссой Малфой и Петуньей Дурсль — обе являлись его кровными родственницами, обладавшими магией. Эти детали шли вразрез с тем, что он задумывал, и Альбус чуть не стер зубы в порошок, но ничего так и не смог поделать.

* * *

12 января 1990

Зал заседаний Визенгамота был полон. Пусть слушание объявили открытым, но на нем совсем не оказалось журналистов. Это поразительно, ведь не каждый раз обвиняемым оказывается верховных чародей!

Судьи Визенгамота, подумав о том же, немного отложили начало заседания. Не мог же обвиняемый в таком нарушении сам и вести собственный допрос. После краткого обсуждения, место верховного чародея заняла Амелия Боунс, глава Отдела магического правопорядка.

Альбус недовольно стоял справа от кресла с цепями. Какой позор! Ну ни за что он не поверит, будто все это не тщательно спланированная месть заносчивой американки. Странно, что самой мисс Картарен в зале нет: он бы на ее месте ни за что публичное избиение врага не пропустил. Через двери быстро прошмыгнула Рита Скитер и опустилась на край пустой скамьи, оставленной для зрителей.

— Разбирается дело о нарушении Указа номер 318 «Об обязательном обучении волшебников из немагических семей, достигших одиннадцати лет, в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс» Альбусом Персивалем Вульфриком Брайаном Дамблдором. — Громко произнесла Амелия и обвела взглядом зал. — Садитесь в кресло, профессор Дамблдор, не заставляйте суд вас ждать.

Первой для дачи показаний вызвали директора МакГонагалл. По запросу суда Минерва была вынуждена принести основную улику его нарушения, доступную для каждого директора. Наглядно продемонстрировав суду запись в Книге, она также предъявила списки учащихся за описанный период.

Затем просматривали воспоминания миссис Дурсль. Как она узнала о мире магии после визита к младшей сестре, как отправила Дамблдору письмо с просьбой взять ее в Хогвартс. Затем крупным планом был продемонстрирован его ответ. Члены Визенгамота ахали и перешептывались. Альбус молчал, прикидывая, что известно противникам. Какая стратегия защиты себя не приведет к еще большим проблемам?

— Мистер Браун, — внезапно позвала законника Боунс. — А как вообще заметили имя Петуньи Эванс в книге? Вы ведь не могли знать, кто учился в то время, а кто нет?

Законник выступил в центр зала.

— Дело в том, что эту информацию моя подзащитная получила от мисс Аэренн Картарен после того, как та нанесла визит ее семье. За несколько дней до визита к Книге, министр поручил ей проверить Гарри Поттера.

Эти слова заморозили шепотки по всему залу. Волшебники затаили дыхание, а Альбус скрипнул зубами. Короткое беспамятство из-за отдачи после неверно произнесенного заклинания, а сколько бед оно повлекло за собой!

— Министерство обладало информацией об адресе проживания мистера Поттера. После смерти родителей, он был поселен у своих родственников со стороны матери: у ее сестры, Петуньи Дурсль, с семьей. Все они не пользовались магией и, как позже выяснилось, даже не думали, что ею обладают. Навестив мистера Поттера, мисс Картарен познакомилась с его опекунами, которые всячески магию осуждали, поскольку, как все мы знаем, детское волшебство весьма разрушительно. После обнаружение ею имени Петуньи Дурсль в книге, Аэренн Картарен ради интереса посмотрела, нет ли там других фамилий этой семьи. Оказалось — есть. Сын истицы, Дадли Дурсль, также вписан в эту Книгу. Вернувшись обратно к родственникам мистера Поттера и удостоверившись, что для них это такая же новость, как и для нее, прежний директор Хогварста отвезла обоих в Мунго.

— А что в Мунго выяснили? — подала голос какая-то пожилая женщина.

Альбус прикрыл глаза. Он отчетливо помнил, как пришел в дом Эвансов пятнадцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, чтобы вручить приглашение в Хогвартс для Петуньи, а затем вернулся туда следующей ночью, чтобы стереть память семье и наложить блок на их старшую дочь. Простодушным глупцам, сидевшим вокруг, его решение могло показаться излишне жестоким, но оно было абсолютно правильным. Некоторым колдунам просто не нужно существовать, пусть в законах ничего о таком не сказано.

Ради общего блага.

— Выяснили, что на обоих стоит сильный блок магии, который медленно их убивает.

— Протестую, необоснованные обвинения! — подал голос Дамблдор, но едва ли был услышан.

На этом самом моменте даже самые спокойные волшебники озверели. Одно дело — пропустить волшебника по оплошности. Другое — заведомо зная о его способностях, отказать ему в обучении. Совсем иное — лишить его магии, тем обрекая на короткую жизнь и мучительную смерть.

Тут же послали за целителем из Мунго, который обследовал Дурслей. В это время журналисты заполнили зал до отказа, повсюду мерцая яркими вспышками колдокамер.

Мужчину, проводившего обследование, выдернули прямо с работы, и в лимонно-желтой мантии он сиял в подземелье как ясное солнышко. Разумеется, целитель все подтвердил, после чего добавил, что к моменту обследования здоровье Петуньи Дурсль уже было основательно подорвано.

Раз за разом отстаивая свою правоту и законность всех предпринятых действий, Альбус был все же вынужден признать одно: Калеб Браун мастерски дирижировал настроением суда. А через три часа всевозможных обсуждений и свидетельств, Визенгамот вынес вердикт.

— Альбус Дамблдор освобождался от должности Верховного чародея за утрату доверия. — Бесстрастно зачитывала с листа Амелия Боунс. — Он должен выплатить штраф за сознательное нарушение Указа в размере трехсот тысяч галеонов. Министерство магии обязано выплатить истице полную стоимость ее несостоявшегося обучения в Хогвартсе за семь лет, что составляет сорок тысяч галеонов, оплатить расходы на лечение миссис Дурсль и мистера Дурсль в Мунго, а также выплатить этой семье моральную компенсацию в размере трех миллионов галеонов.

«Не так уж плохо», перевел дух Альбус и уже собирался встать, когда снова оказался застигнут врасплох. Калеб Браун подал еще один иск против него из-за намеренного оставления Гарри родственникам, не получившим должной подготовки из-за уже признанного судом нарушения их прав как маглорожденных волшебников. Практически единственный нормативный акт, обозначавший права нечистокровных волшебников среди сообщества колдунов Британии, мистер Браун выдаивал досуха. В заявлении было много слов о риске для жизни Гарри, его родственников, даже целого города в случае возникновения обскура и многое другое.

Спустя неделю Визенгамоту пришлось распутывать еще один клубок интриг. Здесь итогом стал еще один штраф для Альбуса и домашний арест на год в его фамильном доме в Годриковой Впадине, который расширили и на место работы. К слову, должность профессора он сохранил только благодаря Минерве, призывавшей судей подумать о студентах и непрерывности их образования. Выходить нельзя было даже в Хогсмид, не говоря уже о более дальних путешествиях. В дополнение к этому суд запретил использование магии, кроме как для занятий.

Несмотря на все, Альбус был доволен. Мера наказания в каждом случае была выбраны самой мягкой из возможных. Он продолжал преподавать, а вместе с тем управлять школой по своему усмотрению. Минерва охотно подменяла его на занятиях, перекладывая на своего заместителя многие директорские обязанности. Вернее, так: не перекладывая, а возвращая то, что принадлежало Дамблдору по праву.

Но беда не приходит одна, и за каждой новой проблемой, свалившейся на него, Альбус ясно видел образ мстительной янки. Когда появились статьи об итогах последнего суда, его навестил один из волшебников МКМ. Хмурясь, тот передал ему письменное и устное извещение о смещении с поста их Президента, а также о последующем исключении его из Конфедерации в принципе.

— Невероятно. — Пожаловался Дамблдор Фоуксу, стоило только гостю уйти. — Потерял звание верховного чародея Визенгамота, а теперь еще и места в Международной конфедерации магов лишился.

Феникс ободряюще толкнул его ладонь клювом, подставляя голову для поглаживания.

— Верно, ты прав. Главное, что я по-прежнему остаюсь в Хогвартсе. Мы должны стараться изо всех сил, так, Фоукс? Ради общего блага.

15 февраля 1990

Альбус впился зубами в больше не успокаивавшую его лимонную дольку, с ненавистью глядя перед собой. Вот он сидел в кабинете директора, который с легкостью передала ему Минерва, на стенах перешептывались портреты, а на жердочке чистил перья феникс. Казалось бы, что еще нужно для счастья? О, это просто: ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ!

Помимо стола со стулом, фениксового насеста, портретов меча и Шляпы в помещении не было ровным счетом ничего. Прошло уже полтора месяца, а он так и не сумел открыть артефакт-хранилище со всеми своими вещами. Можно было, конечно, написать вежливое письмо для мисс Картарен с просьбой помочь, но не после всех прошедших судов.

Заместитель директора глотнул чай и утомленно прикрыл глаза. Артефакторика никогда не была одной из его сильных сторон, и это хранилище, оставленное Картарен, оказалось ну просто никак не вскрыть! Просить о таком профессора артефакторики ему тоже было противно, так что Альбус продолжал биться над этой проблемой, сидя в кажущемся ему голым кабинете.

Подумать только, еще совсем недавно он думал, что после возвращения все останется по-старому! А вместо этого сначала раз за разом проигрывал в Визенгамоте, затем потерял два ключевых поста, ну и дальше неприятности набирали силу, собираясь как снежный ком.

Каждое утро в его покоях звучала жуткая музыка, которую никак не получалось отключить. Когда же Дамблдор спросил об этом у Минервы, та посмотрела на него с удивлением. С ее слов, это была часть давнего розыгрыша, но после вмешательства американки подобная побудка работала лишь в комнатах студентов.

Эта же девчонка, едва достигшая совершеннолетия, как-то умудрилась сделать так, что ни одно ее новшество, кроме некоторых декоративных, отменить не удавалось. Строгая шкала по набору и уменьшению факультетских баллов, новые предметы, дополнительные занятия, отработки, стипендии — все это было удивительно гармонично подстроено под устав школы и действующие законы, что любое его действие будет куда более неправомерным. Наложенные на замок и территорию чары комфорта, равно как и защиту, тоже нельзя было удалить или изменить. Картарен оставила ему доступ к ним, но Альбус ничего сделать не смог.

Студенты тоже вышли из-под контроля. Четверо первокурсников сводили с ума всю школу, но ему доставалось в особенности. Стоило подойти к любой лестнице — та начинала скользить, словно покрываясь маслом. Когда Дамблдор заходил в Большой зал, его мантия покрывалась мелкими желтыми перышками и периодически кукарекала все то время, что он ел. На него периодически что-то падало, бумаги перемешивались. В общем, чтобы он не делал, его во всем преследовали неудачи. Это невероятно выводило из себя.

Приори инкантатем не дало результатов, а никак иначе он не мог доказать причастность к происходившему близнецов Уизли и двойняшек Моро. Даже об этой четверке Альбусу стало известно только благодаря Минерве и тому, что они уже безобразничали раньше. Почему? О, да просто они были не единственными в Хогвартсе, кто отказывался ему подчиняться.

Приведений осталось всего шестеро, одним из которых был Пивз. Дамблдор так и не понял, что у них с той девчонкой произошло, но призраки ее боялись, как Страшного суда. Как же можно так устрашить мертвых? Сам он, увы, некромантом не был, а значит, не мог их изгнать.

Домовики заключили какой-то очень специфический контракт с американкой, который — угадайте, что? — правильно, никто не мог отменить, пока срок его действия не выйдет. А-а-а-а-а-р-р-рх! Школьные слуги внезапно стали очень самостоятельными: у них появились свои лидеры, которые его, Альбуса, ни во что не ставили! Да, приказы они были вынуждены исполнять, но не единожды ему приходилось ломать голову над тем, чтобы приказ был невероятно точным. Без этого результат всегда выходил противоположным задуманному.

Даже портреты! Они были обязаны служить ему, ведь один из прежних директоров обработал их холсты и рамки специальным заклинанием и зельем, но… Выяснилось, что при ремонте все картины реставрировали, убирая лишнее с холста и заменяя рамы. К слову, за это мелкие предатели были чертовски благодарны звездно-полосатой паршивке и вызывающе хранили молчание.

Альбус словно ослеп и оглох. Чтобы хоть как-то держать руку на пульсе, приходилось чаще выходить из своей башни, ну а за ее пределами его уже подстерегали шутники.

Новые профессора тоже доставляли хлопот: они были профессионалами. Давно на его памяти образование в Хогвартсе не было столь высокого уровня. Особенно историк, который, в отличие от Бинса, действительно вел занятия и освещал все стороны исторических событий, позволяя детям думать и делать выводы. Им было наплевать на заслуги и регалии не по чину деятельного замдиректора, часть которых уже канула в небытие. Стоило заикнуться о каких-то изменениях учебного плана или дополнительной работе, например, о патрулировании школы в комендантский час, как эти сволочи немедленно доставали свои контракты, в которых список обязанностей был четко прописан.

Хуже этого, казалось, быть не может, но потом профессионализмом неожиданно заразились и Флитвик, и Помфри, а еще Стебль, Вектор, Синистра, Баблинг, Граббли-Дерг и даже Снейп. Они безукоризненно четко следовали контрактам, чтобы потом с удивленно распахнутыми глазами потыкать Альбуса носом в пункт об обязательном свободном времени, которое при том же было желательно проводить вне территории школы, хоть это и по желанию.

Закрепленный магией правильно составленный контракт на работу превосходил по силе любые личные обязательства, и, к сожалению, американка в контрактах разбиралась. Вряд ли составляла сама, но все же теперь, как бы Дамблдор не хотел, чтобы Северус продолжал осматривать школу по ночам и варить зелья для него или Больничного крыла, принудить его к этому не удавалось.

В общем, одна лишь Минерва радовала своим постоянством. В первой части учебного года ее полностью отстранили от работы заместителя директора, так что МакГонагалл презирала его замену всей душой. Однако без полного погружения в дела Хогвартса с самого начала, ей оказалось тяжело наверстывать.

А еще Альбусу категорически не нравилась система кураторов, которые, вдобавок к расплодившимся как грибы после дождя старостам, контролировали жизнь студентов и направляли их энергию в нужное русло. Жаль, что сейчас вся энергия направлялась на ненависть к нему. Он не мог не заметить, что количество конфликтов между Гриффиндором и Слизерином снизилось чуть ли не на три четверти от того, что было. Они не могли не цепляться друг к другу по поводу квиддича, а дух соперничества был все так же велик, но намеренной травли кураторы и старосты больше не допускали.

О, и этот квиддич! Вернее, выигранный конкурс от «Хавакаджаду». Матхаи Варма был Дамблдору совершенно не знаком: он был торговцем, а не политиком. Тем не менее, Альбус явственно ощущал негативное отношение с его стороны.

Волшебники начали строить стадион по оговоренному с Картарен плану, причем его мало того что Альбусу не дали изменить, так еще и просто не показали! Метлы привезли, да, причем опять-таки в оговоренном с американкой качестве и количестве. Одной из первых частей нового стадиона стал склад для метел, и лично Варма приделал к нему несъемную и неуничтожимую табличку «Спортивный комплекс имени Аэренн Картарен, величайшего директора Хогвартса».

Еще одним плевком в его и без того израненную душу были дополнительные метлы для летнего лагеря. Дамблдор о его существовании-то только от Минервы узнал, потому что Аэренн перед каникулами провела его презентацию перед студентами и профессорами. Когда привезли метлы, то индусы мрачно на него посмотрели и спросили, мол, а есть ли у него доступ к летнему лагерю?

И этого доступа у Альбуса не оказалось!

Взломать защиту не вышло, как он не старался, и стоял мрачный заместитель директора там, перед крепким непроницаемым куполом, как дурак. Это чувство ему никогда не нравилось.

Пожалуй, единственным хорошим новшеством, которое осталось от американки, была подписка на различные газеты. Совы прилетали, аккуратно клали газету на стол и улетали. Кто и как добился от наглых птиц такого пиетета Альбус не знал, но ему тоже хотелось так же научиться! А то те всегда бросали посылки высоко над головой — и лови, как хочешь.

Скоро начнется весна, в которую всегда чувствовалось некое пробуждение, стремление к жизни. Как раз вчера прошел День всех влюбленных. Отложив надоевший артефакт и налив себе новую чашку крепкого черного чая с пятью ложками сахара, Альбус развернул первую газету в сложенной совами стопке.

«ФЕЕРИЧЕСКАЯ ПРЕЗЕНТАЦИЯ ОТ «ФЕЕРЕН»!» гласил крупный заголовок на передовице. Газеты всегда знали, как испортить человеку утро.

1 марта 1990

Эра заслуженно наслаждалась: презентация имела бешеный успех. Во-первых, она сняла несколько вариантов рекламы, чтобы совсем уж консервативные страны разрыв сердца не получили, но некоторую скандальность сохранила во всех. Во-вторых, даже те, кому не понравилось содержание, не могли не отметить новизну подачи.

Ну да, идея рекламных щитов была взята из мира маглов, но главное — никто до нее не смог ее воплотить. К тому же, Эра отказалась от буйства красок и кричащих заголовков, чем свою аудиторию всегда баловали экраны на Таймс-сквер. Для первой рекламы в черно-белом мире волшебников она отдала предпочтение элегантному монохрому.

Помимо интереса к товару, который теперь постоянно демонстрировался на экранах кадрами из рекламного ролика, она также рассчитывала на интерес к воспроизводящим артефактам. Что ж, можно было с гордостью отметить, что все ее чаяния оправдались.

Успех закрепили еще и вышедшие хвалебные статьи, после чего мир словно бы разом забыл про «какой-то там скандал». Если раньше ей писал лишь Поттер, то теперь об Эра вспомнили все ее знакомые, завалив письмами. Самыми интересными и ценными были приглашения прочесть цикл лекций от директоров Ильверморни, Дурмстранга и Шармбатона.

Имельда Харрис, возглавившая Ильверморни, когда Эра была на втором курсе, писала, что крайне заинтересована в нескольких лекциях и практических занятиях по целительству. Олимпия Максим, вот уже десять лет державшая Шармбатон в своих ухоженных, но крепких руках, предпочла бы увидеть Эру за проведением мастер-класса по созданию профилированных чар. А Игорь Каркаров, руководитель Института Дурмстранг, предлагал возглавить месячный спецкурс по управлению первородными стихиями в категории «Огонь».

Айрон застал Эру, в задумчивости сидевшую на шкуре перед жарким камином и державшую все эти три письма в руке. В свободную ладонь он вложил ей кружку с безалкогольным глинтвейном, украшенную сахарной изморозью по краям, и присел рядом.

Некоторое время помолчав, домовик спросил:

— Собираешься топить камин или как?

— Не угадал. — Эра фыркнула. — Я выбираю.

— Мороженое с мятой на ужин?

— Шармбатон. Сначала мы отправимся в Шармбатон. Пакуй свой чемодан, дружище.

Домовик с хитрым прищуром глянул на нее.

— Твой тоже соберу. Мне уложить в него то струящееся платье и то, другое, полностью кружевное?

— Ну что за глупости ты говоришь? — нахмуренные брови никак не вязались ни с шутливым тоном, ни с широкой улыбкой. — Мы же едем преподавать во Францию. Обязательно положи еще как минимум шесть, не менее мною любимых.

* * *

3 марта 1990

Когда Эра приезжала туда по обмену, ее первой мыслью о Шармбатоне была: «Блин, и этот тоже на горе». Идеи, говорят, витают в воздухе, но мысль сделать школы для волшебников в горах была определенно ну очень заразной.

Академия магии Шармбатон практически испускала сияние роскоши, сохраняя при этом элегантность и утонченность. Белые шпили башен стремились к небу, выгодно оттеняемые ухоженной и круглогодично цветущей растительностью вокруг. Лишь осенью здесь допускался легкий романтичный блеск золотой и багряной листвы, среди которой продолжали благоухать цветы, наполняя сад во внутреннем дворике замка незабываемыми ароматами.

Еще в детстве Эру совершенно очаровал стиль внутреннего убранства этого замка. Одними из первых волшебников в Европе директора Академии Шармбатон отошли от излишне военизированного внешнего вида магических учебных заведений, так что все было изящно, элегантно, эклектично.

Окна расширили, и в этом воздушном замке не осталось ни единого темного уголка. Никаких кричащих цветов, никакого нагромождения деталей: все просто, гармонично и функционально. Дизайн Шармбатона наложил достаточно отчетливый отпечаток на понимание Эры о том, каким она хочет видеть свой дом мечты.

В этот раз на все время пребывания в гостях им с Айроном отвели в полное и безраздельное владение небольшую башенку. После всей той мрачной и хаотичной жути, увиденной в Хогвартсе, от встречи со стильным помещением Эре захотелось обнять ближайший диван и возрыдать. От облегчения.

После того, как они разместились, она отправила записку мадам Максим с просьбой о встрече. Та немедленно на нее откликнулась, назначив встречу через два часа. К этому времени, как предположила Аэренн, занятия у мадам директора закончатся, и она будет готова к общению с гостьей.

Скоротать время Эра хотела, поленившись с книжкой на прекрасном бежевом диване, но все ее планы расстроил Айрон.

— Ты что? — зашипел он. — Это же Шармбатон! Нельзя просто нацепить первое попавшееся платье и побежать, тут нужна подготовка! Так, попробуй-ка примерить это.

С этими словами он буквально впихнул ей в руки шифоновое лавандовое платье и отошел за следующим вариантом. Эра тяжко вздохнула. Она могла превращаться в настоящую фурию, если дело касалось чьего-то здоровья, а вот Айрон становился поистине невыносимым, когда нужно было показать класс перед представителями высшего общества, начальством и все в том же духе. Эра так не пеклась о своей репутации, как это делал за нее Айрон. Например, все наряды, из которых она выбирала перед квиддичными матчами в Хогвартсе, были изначально подобраны Айроном для различных ее настроений.

Примерка продлилась больше получаса. Они остановились на простом кремового цвета платье с рукавами три четверти и умеренно глубоким вырезом, дополнили его босоножками с тончайшей шнуровкой спереди и подходящими артефактами, стилизованными под украшения. Потом Айрон решил вручную сделать ей прическу и макияж. К счастью, все эти пытки закончились достаточно быстро, чтобы Эра имела шанс вовремя дойти до кабинета директора.

* * *

Мадам Максим при виде своей давней и прославленной ученицы широко улыбнулась и распахнула объятия:

— Аэренн, дорогая, мне так приятно, что ты нашла время, чтобы принять мое приглашение!

Эра нежно обняла эту монументальную женщину и бережно поцеловала ее в щеку, почувствовав касание к своей.

— Вы прямо цветете, Олимпия. Ваше приглашение словно глоток свежего воздуха, конечно, я была рада принять его.

— Неужели не поступали другие, и Каркаров, этот хитрый лис, не решил урвать себе часть твоего свободного времени? — Олимпия рассмеялась мягким грудным смехом.

— Вы проницательны, как всегда. — Эра отзеркалила ее улыбку.

— Как я уже писала в письме, — перешла на деловой тон мадам директор, когда они присели за столик у окна, — третий и четвертый курс сейчас изучают создание новых заклинаний, и мне бы хотелось, чтобы ты провела у них мастер-класс. Сколько времени сможешь им уделить?

— Есть разные варианты, но в среднем они занимают около недели. Я могу прочитать ускоренный курс за три дня, могу провести с ними немного больше практических занятий по разбору заклинаний на разных языках, что займет примерно десять-четырнадцать дней. Вот, посмотрите, я подготовила три варианта учебных программ. Если я правильно помню, они уже прошли стандартный взгляд на теорию магии, подучили латынь и древнегреческий и научились рассчитывать оптимальную длину заклинания, верно?

— Все так. — Мадам Максим поощрительно улыбнулась. — Приятно вспомнить, как училась здесь ты. Редко даже в этих стенах увидишь настолько упоенно изучающего волшебство человека с таким талантом, какой есть у тебя. Ты словно прислушивалась к магии, а она исполняла любые твои пожелания, настолько вы сроднились. Что ж, я изучу твои планы и завтра дам ответ. Отдыхай, моя дорогая.

4 марта 1990

Эра прогуливалась по Шармбатону, полной грудью вдыхая чистый воздух, наполненный тонкими цветочными нотками. Любопытно было проследить атмосферу разных школ волшебников на примере тех, где она была. В ее списке значились Ильверморни, Шармбатон, Дурмстранг, Уагаду и Хогвартс.

Вот взять, например, Дурмстранг. Этот Институт был, наверное, самым строгим по дисциплине и требованиям к студентам, а также по контролю за соблюдением всех правил заведением для обучения юных колдунов. Однако когда Эра находилась там, она чувствовала какую-то первобытную дикость, исходящую от этого места. Примерно что-то подобное она ощущала, прыгая с вингсьютом, от которого ей вообще крышу сносило: после подобного полета ни на какой метле летать не хотелось.

Так вот, Дурмстранг был местом, удивительным образом сочетающий какой-то неистовый, бегущий по венам огонь, исходивший от окружающих гор, с холодностью и спокойствием ледяного горного озера. Там веяло свободой, силой, которую в Институте держали под контролем. Нарочитая грубость здания, его строгая форма и простота внутреннего устройства и убранства прекрасно вписывалась в эту идею.

Шармбатон был гармоничен и изящен, как классическая музыка. Казалось, лишь даже находясь здесь, ты становился спокойнее, благостнее, чище. Исцелялся изнутри, постепенно становясь сильнее, а окрепнув, начинал чувствовать в себе силу подарить миру что-то, что сделает его еще прекраснее. Здесь хотелось творить. Душа пела. К тому же, волшебник в Шармбатоне не просто учился магии — он изучал жизнь высшего света в магическом сообществе и имел возможность приобщиться к ней, а в редких случаях — стать ее частью.

Уагаду оставалась тайной даже для тех, кто учился в ней от начала и до конца, чем Аэренн, увы, похвастать не могла. Магия там словно жила сама по себе, доверяя свои секреты лишь редким избранникам. На Эру в этой загадочной школе снисходило такое спокойствие, какое бывает, когда ночью, в тишине, смотришь на прекрасное, полное звезд ночное небо. Будто слышался шепот, говоривший: «Ты — лишь малая часть Вселенной, но как же эта Вселенная прекрасна!» Невероятное чувство: быть частью мира, населенного богами — одним из профессоров в Уагаду был Тот, которого в Древнем Египте почитали как бога мудрости.

Ильверморни на их фоне и впрямь казалась менее элитной, и хоть с Эрой во время обучения в ней случилось много плохого, побывав в Хогвартсе, она нашла там немало плюсов. Ильверморни — словно поле с дикими цветами: легкость и простота, в которых можно найти немало полезного.

Простота — это даже хорошо. В Ильви не говорили громких слов о величии школы, но всегда — о величии магии. О том, что на волшебников помимо чести быть сильнее обычного человека приходит и ответственность за его поступки.

Ильверморни также во многом задала для Эры образ оптимального места для подготовки к реальной жизни. Там давали возможности, но никогда не заставляли ими воспользоваться. Все, что получал и находил в этой школе ученик, полностью зависело от него самого. Богатая библиотека без каких-либо ограничений вроде Запретной секции, где все свободное время проводила Аэренн, но в противовес этому было и бесчисленное количество кружков и студенческих сообществ, в которых собирались дети с одинаковыми интересами и можно было завести друзей. Сравнительно небольшой замок — и огромное пространство вокруг для полетов и прогулок, которые разрешалось совершать когда угодно, днем и ночью, ведь комендантского часа не было.

Для Эры принцип работы Ильверморни звучал так: «Создай свое счастье сам или страдай, наблюдая, как в этом преуспевает кто-то другой. Учись сколько влезет или отдыхай: твоя судьба в твоих руках».

После всех этих мест, где она побывала, Хогвартс выглядел… как-то не так. Будто был пазлом, до изначальной картинки которого не доставало нескольких деталей, но при этом в коробочку закинули парочку от другого набора. Казалось бы, вот горы, озеро, поля — и величественный старинный замок. Гармонично? Но, находясь там, Эра не чувствовала эстетического «волшебства» этого места. Хотя что это она: даже в наполненном волшебным народцем Черном озере не было магии! Ее оттуда словно однажды вычерпали, осушили, и почему-то она не пополнялась.

Замок тоже громоздился как неживой. Без цельной атмосферы. Не мрачный, не чарующий, но все еще вроде как приятно старинный, хотя Эра не была уверена, что это не внушается на последнем издыхании. А чем вообще во внешнем облике можно было конкурировать с обителью богов-Уагаду, звенящей мощью Дурмстранга, аристократическим изяществом Шармбатона или жизнерадостностью Ильверморни?

* * *

В свой последний приезд в Шармбатон по обмену Эра познакомилась с девочкой, которой с друзьями повезло еще меньше, чем ей самой.

Флер Делакур тогда только поступила на первый курс, но сразу привлекла всеобщее внимание. Маленькая изящная носительница крови вейл стала объектом всеобщих ненависти, а вместе с тем — поклонения: мальчики всех возрастов пускали на нее слюни, а девочки откровенно травили.

Эру сложно было назвать общительным человеком. Да, когда это касалось бизнеса, то есть денег, она была самим очарованием, однако выдерживать чье-то присутствие в остальное время ей было трудно. Не просто так большую часть времени она проводила в зельеварне, затерянной среди луизианских болот. А вот в школах-интернатах, какими оказались все без исключения волшебные школы, найти места для уединения был довольно проблематично. Это стало особенно очевидным, когда в своем тайном убежище, в которое Аэренн приходила отдохнуть от раздражающего общества людей, она обнаружила незнакомую девочку.

В тот день Эра была ну очень не в духе и уже набрала в грудь побольше воздуха, как тут услышала сдавленный всхлип. Медленно выдохнув, успокаиваясь, она подошла поближе.

— Эй, привет, — тихонько позвала незнакомку Эра. — Тебе нужна помощь?

— Издеваешься, да? — рёвушка подняла голову и оказалась красивой, словно куколка.

Большие глаза, эффектно растрепанные белые волосы. Даже красные глаза и распухший нос не смогли как следует ее изуродовать.

— Меня зовут Эра, и да, иногда я люблю поиздеваться над людьми, однако сегодня на это сил уже нет.

Аэренн прошла дальше и присела рядом с девочкой, которая мрачно смотрела на нее и не торопилась называть свое имя. Впрочем, к чему настаивать? После сдвоенного занятия по музыкальному построению чар у нее всегда была очень тяжелая голова, а мысли практически не шевелились.

Эра потянулась к карману кофты.

— Будешь? — и перед носом девочки возник большой карамельный круассан в салфетке, разве что помятый немного.

— Чего это? — на Эру посмотрели очень недоверчивые глазищи.

— Углеводы не помогают от грусти в жизни, но способны дать сил придумать, как сделать ее лучше. Наш мозг питается сахаром, а если кажется, что выхода из ситуации нет, то это просто он проголодался. Возьми, подкорми и подожди. Увидишь, какая-то рабочая идея обязательно появится.

Свой мозг Эра решила покормить шоколадным печеньем, которое, как и круассан, прихватила с обеда. Откусив кусочек, она откинулась на прохладный камень и блаженно прикрыла глаза. О-о-отды-ы-ых…

Который, увы, продлился недолго.

— Флер Делакур, — услышала она мрачный голос.

— Что, прости? — пришлось открывать глаза.

— Мое имя, — раздраженно повторила девочка. — Флер Делакур.

Эра уже не раз и не два слышала это имя отовсюду. Поэтому не придумала ничего лучше, чем:

— Сочувствую.

— А? — глаза девочки, и без того большие, распахнулись еще шире.

— Ну, я слышала, что ты нечаянно испускаешь очарование вейл. Сочувствую. Не в полной мере понимаю, но оттого, что многие девчонки завидуют — сочувствую. Одиноко, наверное.

— Ты не понимаешь!

— Про очарование вейл я и сама сказала, что не вполне понимаю, каково тебе. Но вот одиночество я повидала во всех оттенках. Чтобы ты знала, ты говоришь с волшебницей, чей единственный друг — домашний эльф.

Флер шмыгнула носом. Нет, серьезно, даже это у нее вышло миленько!

— А что делать? У меня так никогда не будет подруг. Никогда не будет мальчика, который полюбит меня, а не мою проклятую магию!

Эра доела печеньку и вытерла крошки с лица, попутно почесав нос.

— Я вот не уверена, что моя магия — огонь — от избытка эмоций не сожжет мальчика, который мне понравится, так что я не большой специалист в общении с ними. Но вот насчет вечного отсутствия подруг я поспорю. Мы с тобой общаемся уже минут сколько, пять? Десять? А все еще не ощущаю в себе ни капли зависти или отвращения или что там еще окружающие к тебе проявляют.

— Ни капли?

— Ни одной, — Эра уверенно кивнула. — Хочешь дружить?

* * *

— Ну наконец-то я тебя нашла! — Эра едва не подпрыгнула на месте, когда Флер выбежала откуда-то из-за угла и налетела на нее.

Миленькая девочка превратилась в очаровательную девушку с налетом отчужденности, который все же не устоял перед шквалом восторга от встречи с подругой и скрылся на время.

— Прогуляемся на выходных по Парижу? — подмигнула ей Эра. — Я слышала от мадам, что такую талантливую чаровницу, как ты, отпускают в одиночный полет по первому пожеланию.

— Ха-ха-ха, ты немного преувеличиваешь, но да, я буду рада.

— Тогда давай встретимся там, в нашем любимом кафе. Ты не против, я просто хочу повидать одного своего знакомого, пока я тут, во Франции?

Флер хитро прищурилась.

— Конечно, не волнуйся. Встретимся там в полдень.

Еще раз обняв Эру, она легко поцеловала ее в щеку и упорхнула на следующий урок.

* * *

Волшебный квартал в Париже выглядел просто очаровательно, но Аэренн приходила сюда не за видами, а за вкусами и запахами. Французы любой магической принадлежности любили покушать, так что только здесь чародеи-гурманы могли побаловать себя, например, пряной колбаской андуйет с мясом ре-эма, которых разводили недалеко от Лиона. Пара кусочков могла взбодрить даже после тяжелого дня на ногах и придать сил, а уж если есть ее постоянно… Когда Эра училась в Шармбатоне, то по выходным им всегда давали по небольшому кусочку этой чудотворной колбасы.

Были еще не столько полезные, сколько забавные блюда. От маринованных лапок клабберта волосы, кожа, язык и глаза съевшего его волшебника меняли цвет, а если еще выпить следом бульон из этого же существа, то они начинали светиться и по очереди мигали.

Умные колдуны Франции разграничили ароматы по разным улицам, и начинались они с самых завлекательных. Сначала шел дразнящий аромат багетов, за ним — тонкие и игривые нотки нежных десертов, потом — сочного мяса, так или иначе приготовленного. На другой улице била хвостом свежая рыба, а в глубоких баках ждали мига своего триумфа устрицы размером с ладонь.

После традиционных блюд предлагались волшебно-специфические, приготовление которых держалось под строгим секретом семьями, которые владели рецептами обычно даже не один десяток поколений. Они не выставляли ничего и никого из ингредиентов напоказ, но от распространяющихся запахов приготовленной на огне, томленой и тушеной магической пищи Эра слюной просто захлебывалась.

Их с Флер любимое кафе находилось на Ванильной аллее, и подавали там, как становилось понятно из названия улицы, в основном десерты. А вот офис «Феерен» и, вот уж что за совпадение, газета «Le Charme» были расположены на Перечном бульваре, а потому без правильной системы подачи воздуха работникам грозила участь захлебнуться в слюне от аромата приготовленных на углях блюд.

С одним своим знакомым Аэренн и впрямь хотела бы повидаться, но навязываться тому, кто даже не удосужился попросить ее лично дать интервью после недавнего прорыва… нет уж. Если этому «кому-то» на самом деле хотелось ее увидеть, то даже хогвартские защитные чары были не в силах его удержать. Словом, намекнет — и довольно на этом.

Так что она заглянула на полчаса в офис, поблагодарила всех за отличную работу после той рекламы, помелькала, немного разобрала бумаги и отправилась наконец на Ванильную аллею.

Конкуренция — это не только основа защиты потребителя, но и стимул к прогрессу.

Герберт Гувер

10 марта 1990

Рассказывать о своем любимом деле перед заинтересованными студентами — чистое удовольствие. Среди выбравших ее курс шармбатонцев не было тех, кто равнодушно поплевывал в потолок или озирался по сторонам, пытаясь хоть как-то скоротать время до мелодии, обозначающей конец занятия, и Эре это безумно нравилось.

Выбор образовательной траектории в Шармбатоне был давно отработан, а потому если не доведен до идеала, то очень к нему близок. Кроме того, приглашенным профессорам здесь полагалось много отдыхать, гулять и вкусно кушать, каждый миг пребывания источая успешность, чтобы вызывать у детей желание совершенствоваться и достигать хотя бы тех же высот.

Аэренн блаженствовала: давно она не проводила время так приятно и интересно. Может, только на такие образовательные подвиги и стоило в будущем соглашаться? Впрочем, у нее еще будет время сравнить свои впечатления, пообщавшись с обучающимися в Дурмстранге и Ильверморни.

Чтобы не терять связь с реальностью на отдыхе, она распорядилась регулярно доставлять ей газеты и письма, правда, запретив себе на это время рассылать какие-либо поручения подчиненным. Прошла неделя с ее приезда во Францию, и ничего интересного не происходило до одного прелюбопытного конверта, запечатанного бело-голубым сургучом.

— Да это чушь какая-то, — Айрон брезгливо тряхнул пергаментом с прочитанным посланием. — Этот чудак предлагает тебе вложиться в его, без сомнения, проигрышную идею: кафе для студентов школ магии с обстановкой, способствующей закреплению знаний. Как, интересно, он себе это представляет?! Собраться выпить кофе с друзьями посреди алхимической лаборатории? Отпраздновать день рождения в загоне для абраксанских коней, как следует потанцевав на их навозе?

— Да хватит тебе придираться. По мне, идея стоящая, — Эра отобрала у домовика листок и пробежалась по нему взглядом. — Насколько я понимаю, автор письма не хочет попусту рассылать точное содержание своих идей, ведь их без зазрения совести могут украсть. Это понятно и похвально.

— Это сомнительно, — припечатал эльф. — Тебя просто хотят развести на деньги.

— Может быть. Но я вижу внушительный потенциал у этого проекта, а этого достаточно по крайней мере для одной личной встречи.

Айрон поджал губы, недовольно цыкнул, но отстал.

* * *

Аэренн внимательно следила за речью, мимикой и жестами собеседника, силясь без легилименции проверить, что тот из себя представляет. Прибывший на встречу в парижский волшебный квартал Альваро Алвес, смуглый темноволосый волшебник средних лет, выглядел воодушевленным. Он действительно горел той идеей, которую предлагал, только вот четкого план развития своего дела не составил.

— Я вижу это так, — эмоционально жестикулировал он, выкладывая на столик перед Эрой разнообразные заметки, сделанные, кажется, на всем, что под руку в момент вдохновения попадалось. — Общий зал со столиками в тематике «волшебные существа и растения», а еще отдельные зоны — наподобие кабинетов — с декором, отсылающим к таким дисциплинам, как астрономия, алхимия, чары и артефакторика. Стандартное меню: закуски, основные блюда, сладкое, безалкогольные напитки. Впрочем, можно предусмотреть в баре немного алкогольных коктейлей для студентов постарше.

— У вас есть хотя бы примерные зарисовки по декору помещений? — Аэренн украдкой кивнула официанту, подливавшему кофе ей в чашку, и вновь сосредоточилась на разговоре.

— О нет, но это легко поправимо!

— Чудесно, тогда поправьте. А вы узнавали, существуют ли где-то подобные заведения?

— М-м… нет.

— Где вы планируете разместить свое первое кафе?

— Да хоть бы и тут! — мистер Алвес обвел широким жестом Ванильную аллею.

— Если не принимать во внимание необычную обстановку, на этой улице восемнадцать кафе с похожим меню. Что вы можете отметить в своей идее такого, чего нет ни у кого из них?

— Я не узнавал. А что насчет кампуса Академии магии Шармбатон? Если я размещу свое кафе там?

Эра невозмутимо сделала глоток горячего крепкого кофе, давая своему мозгу минутку разгрузки. До этого момента она еще ни разу не имела дел с настолько сырым, специфическим… и любопытным проектом. «Феерен» работал как метроном — выверенно и скучно, даже «Дырявый котел» потихоньку пыхтел, ползя к точке окупаемости. А тут свежая, пышущая задором идея, и Аэренн даже знала подходящую деревеньку, чтобы ее опробовать.

— Мне понравилась ваша идея, мистер Алвес, — наконец ответила она. — Но для того, чтобы решить, вложить ли в это дело деньги или нет, нужно больше конкретики. Дизайн, план помещений, точное меню с ценами, а еще стоимость всех работ и покупок, размер зарплат персоналу, какой процент буду иметь я как инвестор… Обдумайте все как следует. А что касается места… Если у вас будет время, давайте позже вместе посмотрим один вариант.

* * *

11 марта 1990

Из-за грязного снега, холодной мороси и общей серости пейзажа Хогсмид представлял собой унылое зрелище, но Эре было приятно находиться среди его невысоких домиков, распространявших умиротворяющую атмосферу. Эх, почти как на любимых болотах!

— Что это за место? — мистер Алвес удивленно крутил головой.

В Министерстве Магии Британии его основательно помучили перед тем, как выдать разрешение на перемещения по стране. А уж какие кары грозили этому южноамериканскому колдуну, если он вздумает кому-то рассказать открытую ему тайну расположения Хогвартса!.. В общем, столько таинственности, но результат трепета не внушал.

— Деревня волшебников, Хогсмид называется. Сюда по выходным приходят студенты из Хогвартса, Школы Чародейства и Волшебства неподалеку, да и профессора иногда бывают.

— Сюда?! — Альваро с непередаваемым выражением лица проследил за мутным ручейком, текшим вдоль обочины.

— А больше некуда. Кстати, сегодня же воскресенье? Через пару часов пойдет поток, и лучше бы начать осмотр ваших возможных конкурентов до этого момента.

— Вы предлагаете разместить мое кафе здесь?!

Эра с улыбкой наблюдала за шокированным волшебником, который едва ли сознание от нахлынувшего волнения не потерял.

— Давайте сначала прогуляемся, — миролюбиво произнесла она. — А потом скажете, знаете ли вы место, нуждающееся в кафе вашего формата сильнее, чем это. К тому же, как мне кажется, близкое знакомство с возможными будущими посетителями пойдет вам на пользу.

Убедив мистера Алвеса не раскрывать причину их визита сюда, Аэренн провела его по Хогсмиду под видом случайного туриста. Было еще довольно рано, а потому не все заведения были открыты. Заглянув в «Зонко» и «Дэрвиш и Бэнгс», они побродили по «Сладкому королевству», а затем отправились в «Три метлы».

— Это самое популярное место для студентов, — вполголоса уточнила Эра, пока Альваро с приоткрытым от удивления ртом осматривал выставку рогов над камином. — Можно сказать, в основном тут они и проводят выходные, общаясь с друзьями и попивая горячее сливочное пиво. К тому же, на верхних этажах находится гостиница.

— Вот как, — немного придя в себя, пробормотал тот. — Что ж, тогда и нам нужно попробовать.

Следующим на очереди стал трактир «Кабанья голова». Путь до него был неблизким, но очень уж мистер Алвес хотел на него посмотреть. Впечатленный сливочным пивом мадам Розмерты, он как-то собрался и принялся с интересом присматриваться к возможным конкурентам.

— Не будет ли грубо с нашей стороны потревожить хозяина этого чудного паба в такой ранний час? — поскрипывающая вывеска с отрубленной кабаньей головой заставила Альваро замереть на месте, а блестящая, словно бы свежая кровь на ней поразила настолько, что голос его задрожал.

— Судьба у Аберфорта такая — вставать рано для удовлетворения чужих прихотей, — потратив уйму времени на прогулку по весенней слякоти, Эра сделалась равнодушной к проблемам других.

Средневековая суровость «Кабаньей головы» наповал сражала тех, кто не был заранее к ней готов, а потому уже через полчаса клацавшего зубами Алвеса пришлось отпаивать горячим шоколадом в кафе мадам Паддифут.

— А в это кафе предпочитают приходить парочки, — как ни в чем не бывало улыбалась Эра, пока волшебник судорожно тискал кружку в руках. — Милая атмосфера, милая обстановка, да и напитки с десертами тоже…

— До слащавости милые, — закончил за нее Альваро, окончательно утративший задор. — Все-таки правильно я поступил, когда не отпустил свою дочь учиться здесь по обмену в прошлом году.

Аэренн встрепенулась. Сведения о студентки по обмену из, наверное, Кастелобрушу ей на глаза не попадались. А ведь это было бы так кстати!

— Какой же была ваша первоначальная причина для запрета, позвольте узнать?

— В газетах писали, что директор сменился, — Альваро пожал плечами. — Новый человек — новые порядки, и я не хотел, чтобы моя Аланза свой шанс поехать в другую страну потратила на школу, в которой невесть что происходит. А теперь, побывав в деревне этой, понял, что Хогвартс — место совсем неухоженное, как ни посмотри.

Хмыкнув, Эра расплатилась, не обращая внимания на двусмысленные смешки и подмигивания хозяйки, а затем вывела задумавшегося мистера Алвеса на улицу.

— Предлагаю для сравнения посетить еще одно место в Лондоне, куда временами забредают студенты. Летом для них особенную популярность обретает Косой переулок.

11 марта 1990

С прошлого визита Эры на торговую улицу волшебников в Лондоне прошло лишь немногим больше полугода, но теперь ее не одолевал испанский стыд за это место. Какой смысл быть почти всесильными колдунами (или, по крайней мере, волшебниками, способными зачаровать метлу и швабру на уборку), а жить при этом по уши в грязи?!

Аэренн провела мистера Алвеса почти тем же маршрутом, какой прокладывала для первогодок прошлым летом, вот только комментарии значительно разнились:

— Флориан Фортескью, мороженое. Степень по алхимии в Шармбатоне, поэтому его нишу вам вряд ли удастся занять.

— «Кондитерская Шугарплама». Популярные сладости приличного качества за доступную цену. Не производит сам, но все бренды достаточно популярны, чтобы обеспечивать ему стабильный приток посетителей в магазинчик.

— Последнее кафе из тех, что ближе всех находятся к проходу из мира маглов — «Чайный пакетик Розы Ли». Такая же точка есть в Хогсмиде. Здесь все стандартно: чай, кофе, какао и нехитрая выпечка для отдыха в уютной обстановке.

Альваро вслушивался и одобрительно кивал — Косой переулок явно понравился ему больше Хогсмида.

— А в том пабе с порталом? — уточнил он.

— В «Дырявом котле» сладкого в меню минимум, булочки и пирожки.

— Хорошо, хорошо.

Они продолжали неспешно прогуливаться взад-вперед по переулку.

Эра могла сходу назвать десяток неприятных другим колдунам черт своего характера, но той, что ее частенько выручала, была чрезмерная запасливость. Например, решив обосноваться в Великобритании, она купила на этой улочке не одно торговое помещение.

Конечно, магазин «Феерен» уже заработал на полную и постепенно перетягивал покупателей от других подобных магазинов, но этого ей казалось недостаточно. Мало ли, куда могло все повернуть позднее, верно? А потому пивоварня «Бутылочное пиво Белчера» дорабатывала последние недели, постепенно освобождая помещения к концу месяца. Удачно, что у ее хозяина было не только просторное помещение рядом с «Флориш и Блоттс», одним из самых востребованных магазинов в Косом переулке, но и огромные карточные долги.

Аэренн проследила за пугливо блеснувшем на вывеске ее магазина лучом, кивнула нескольким узнавшим ее продавцам, собралась с мыслями и предложила:

— Мистер Алвес, давайте присядем с вами у Фортескью и обсудим возможное сотрудничество. Поедим его прекрасное «Жареное мороженое с парящей пряной вишней», а заодно подумаем, чем мы можем друг другу помочь. А главное — сколько можем заработать.

* * *

Ее курс в Шармбатоне закончился, а потому, тепло распрощавшись с мадам Максим и Флёр, Эра засобиралась в Дурмстранг.

Уезжать было непросто. Аэренн была далеко не единственным ребенком в семье, но ни с одним ее членом, включая родителей, у нее не было таких искренних и теплых отношений, как с Айроном и Флёр. Первый заменил ей брата, вторая стала младшей сестренкой.

Вот только данное Каркарову обещание нужно было сдержать. Так, распрощавшись с Пиренеями, она прибыла в Дурмстранг.

Когда Аэренн только начинала принимать участие в программе обмена, ей было ужасно интересно, как тайну местоположения школы можно сохранить, если ты принимаешь студентов другого подданства? Зато потом она на собственном опыте убедилась, что подходы у всех разные, но от этого не менее эффективные.

Ильверморни и Шармбатон заставляли подписать кровью документ, который вежливо ставил в известность, что нарушившего его условия ждет довольно быстрая, но очень мучительная смерть.

У Хогвартса условия о неразглашении местоположения были встроены в окружавшую замок защиту (одна из немногих установок, которой Эра восхитилась), а вот Дурмстранг предпочитал традиционную клятву на «Альманахе тысячи душ», по итогам которой болтливому волшебнику вполне доходчиво угрожала вечность пребывания в этой книге.

Игорь Каркаров стал директором этого дружелюбного и гостеприимного Института магии сравнительно недавно, но он преподавал, когда Аэренн приезжала на обучение, так что повидать его было приятно. Он чертовски гордился этим назначением, а Эре было нетрудно поддерживать его радость.

Впрочем, теперь она испытывала невероятно сильное удовольствие от мысли, что ее шоу для «Хавакаджаду» произвело на Матхаи большее впечатление, чем даже любимейший студент Каркарова — Виктор Крам, чье мастерство ловца уже гремело по всему волшебному миру. Учить Крама и его одногруппников было тоже крайне приятно. Жаль только, слишком холодно, даже несмотря на подходивший к концу март.

Все время пребывания в Дурмстранге Эра переписывалась с мистером Алвесом. Он показал ей четкий план, по которому хотел бы открыть кафе, а чуть позже они договорились об условиях его денежной поддержки по двум отдельным торговым точкам. Эра становилась его совладельцем для заведения в Хогсмиде, которому они с трудом, но отыскали симпатичное место, а взамен с минимальной арендной платой сдавала ему помещение в Косом переулке и получала в открывавшемся там кафе "Огневица и Акромантул"⁽¹⁾ только пятнадцать процентов. Было много оговорок и нюансов, но оба остались довольны сделкой.

Визит в Ильверморни тоже согрел ее душу.

Шикарный замок на самой вершине, так высоко в горах, что туман стелился подобно снегу у низа стены, ограничивающей попытки студентов непреднамеренно полетать, ненадолго подарил ей ощущение дома.

В конце концов, если не считать экспедиций, она никуда с родителями не выезжала. В то же время, пока она жила в их доме в районе неволшебников в Америке, они навещали ее довольно редко, предпочитая жить в поместье бабушки по папиной стороне в Африке. С остальной семьей. С правильными и полноценными детьми.

Только в мае, после окончания всех дел в своих альма-матер, Эре удалось вернуться назад, в умиротворяющий домик у моря, а через некоторое время спустя получить от задерганной совы с нервным тиком письмо, в котором Корнелиус Фадж просил ее прибыть на встречу третьего мая в одиннадцать часов утра.

1) Прим.авт.: В англ. "Ashwinder & Acromantula" — с первыми буквами имен владельцев в начале названий волшебных существ.

Вернуться к тексту

1 апреля 1990

Воскресное утро в Хогвартсе выдалось непростым. Альбус и сам должен был догадаться: день шуток, он же день рождения двух неугомонных близнецов простым не мог быть по определению.

Для начала, весь слизеринский стол оказался заляпан летающей и наводящейся на цель глазуньей, атаку которой студенты были вынуждены пережидать, сидя под ним. Затем вместе с почтой в Большой зал влетели больше полусотни сов, «вручивших» когтевранцам посылки, оказавшиеся на деле завернутыми в газеты и перевязанными бечевкой тухлыми яйцами. Пуффендуйцы, сбежавшие с испорченного завтрака, при входе в подземелье были атакованы зачарованными ножницами, изрезавшими их одежду. Вдобавок по вестибюлю приходилось ходить, сохраняя предельную осторожность: пол был чем-то натерт и неимоверно скользил.

С теплым чувством немного злорадного удовлетворения вверив эти проблемы заботам деканов, Альбус быстрым шагом поспешил в Хогсмид. Выходной день, а значит он имеет полное право посидеть какое-то время в «Трех метлах» с кружечкой сливочного пива…

— Альбус! — Спешившая ему навстречу мадам Розмерта выглядела очень рассерженной. — На нашей улице объявился новенький!

— Розмерта, дорогая… — начал было Альбус, но женщина в тот же момент невежливо подхватила его под локоть и вернула куда-то в сторону, чуть дрожавшей рукой гневно указывая на соседствующий со «Сладким королевством» дом.

— Венди Хэммерсмит продала его кому-то! — прошипела она. — Мы ведь договаривались! Альбус, вы обещали, что будете следить за тем, чтобы на главной улице больше не появлялось ни кафе, ни пабов!

Альбус же с удивлением приглядывался к неухоженной бакалейной лавке, силясь отыскать в ее облике признаки грядущей «катастрофы». Казалось, все по-прежнему: немытые оконца первого этажа с полуприкрытыми ставнями, скособоченное крыльцо и крепкая массивная дверь в лавку, а внутри, как он знал, широкая лестница на второй, хозяйский этаж.

— Отчего же вы думаете, Розмерта, что здесь в скором времени откроется другой паб? — уточнил он.

— Венди сама мне сказала, — негодующе тряхнула светлыми кудрями хозяйка «Трех метел», — когда заявилась в прошлом месяце. Я не придала тому значения, но сегодня заметила, как туда вносили столы. Все же очевидно!

Альбус покачал головой.

— Не нужно так горячиться, дорогая. Быть может, там собирается обосноваться мясник? Ему, как мне кажется, столы тоже пригодятся.

Мадам Розмерта пожала плечами, все еще сомневаясь.

— Полно вам, давайте уже вернемся в паб? — подхватил ее под локоток Альбус. — Я могу ошибаться, но он, сдается мне, все еще закрыт для посетителей. Непорядок, Розмерта, неужели не хочешь сегодня накормить моих студентов?

Он мягко усмехнулся, и женщина наконец собралась.

— Конечно, Альбус. Пора открываться. Оставим пока этот вопрос, но ненадолго, запомни.

Согласно кивая, Альбус прошел внутрь паба и уселся-таки в одно из кресел кабинетов на втором этаже, с каждым глотком принесенного Розмертой сливочного пива все больше забывая о проблемной лавчонке.

* * *

8 апреля 1990

Очередное воскресенье, которое Альбусу было так приятно провести вне ставшего неожиданно чужим Хогвартса. Чудесное настроение ему с утра испортило полное нескрываемого самодовольства письмо от Игоря Каркарова, недавно получившего должность директора Дурмстранга. Тот хвастал, как силен и славен этот Институт магии, раз в нем преподает одна из прежних директоров Хогвартса.

Опять эта Картарен. Разыгравшаяся изжога вынудила Альбуса выпить несколько ложек магнезии и отправиться на прогулку. Почему бы не в Хогсмид, например. Стоило только войти в деревню, как он почувствовал: что-то не так. Оглядевшись в поисках ответа, Альбус замер: плохонький домишко Венди Хэммерсмит исчез.

Правее «Сладкого королевства» с высокомерной усмешкой — если только дома способны усмехаться — выделялся свежестью своего ремонта элегантный двухэтажный дом, который все больше напоминал новый паб или трактир. Пустые пока витрины сияли чистотой стекол, доски блестели, как покрытые лаком, даже камни стен казались полированными, а на вывеске из темного дерева друг над другом значились две золотые буквы «А».

«Аэренн» — первое, что пришло в голову Альбусу, но он поспешил отогнать эту мысль. Ведь увольнение мисс Картарен, насколько он мог судить, прошло достаточно унизительным образом, чтобы ей еще долго не захотелось появляться в Великобритании.

— Она была здесь примерно месяц назад, — с нескрываемой насмешкой в голосе разочаровал его Аберфорд, когда Альбус нехотя заглянул в его отвратительный трактир. А ведь он знал что-то еще, этот хитрый младший братик, но больше не произнес ни слова.

Полный тягостных предчувствий, Альбус отправился в «Три метлы». Хогсмид — ближайшее место отдыха для студентов, а следовательно, и ценный источник знаний об их подлинных мыслях и пристрастиях.

Когда Волан-де-Морт набирал сторонников, нельзя было допустить, чтобы его отравленные идеи заразили мысли молодежи. Альбусу всегда нравилось получать информацию от «своих людей», потому несколько лет назад он пристроил в удачно осиротевший паб восхищенную им ученицу, предварительно обговорив с ней пару деталей. В частности, о том, что за передачу ему сведений про сочувствующих Пожирателям или одобряющих их действия студентов Розмерта получит относительную защиту от конкурентов. На пивные, возникшие неподалеку раньше, Альбус обращать внимание не стал, но мадам Паддифут и Розу Ли от размещения кафе на Верхней улице он отговорил.

А вот владельца нового заведения — Альбус стал называть его про себя «Два А» — он проморгал.

* * *

29 апреля 1990

Весной студентам и профессорам Хогвартса удалось в полной мере оценить вымощенную дорогу до Хогсмида. Снег таял, дождь почти не прекращался, а потому вся земля вокруг школы и деревни превратилась в холодное скользкое месиво. К счастью, ходить по нему было необязательно.

А вот посетить Хогсмид резко захотелось многим. После Пасхи только и разговоров было, что о новом кафе на главной улице. Чего только Альбус про него ни слышал: охраняет, мол, его настоящий тролль, а еду и напитки феи лесные готовят, да притом все так вкусно! Нельзя было не посмотреть, к тому же стоило познакомиться с владельцем.

Первые изменения были заметны еще с улицы. «Ашвинд и Акромантул»⁽¹⁾ — значилось крупными золотыми буквами над входом. Рядом покачивалась небольшая круглая вывеска, на которой около названия висел крупный золотой паук и ползла золотая огневица. Одна витрина была заставлена аппетитной сдобой и закусками, в другой поблескивали выставленные на прозрачном стеллаже разноцветные напитки в кружках и стаканах диковинной формы.

С трудом отвернувшись от завлекательной картины, Альбус зашел в «Три метлы». В пабе было довольно многолюдно, но это были исключительно взрослые волшебники.

— Чего изволите, мистер Дамблдор? — услышал он голос Розмерты, звучавший на удивление отстраненно.

— Содовую с вишневым сиропом, пожалуйста. — Альбус старался не обижаться: он ведь и в самом деле не сдержал обещания. С другой стороны, заключал ведь он его на то время, пока будет директором, так что…

— Прошу.

Кружка глухо стукнула о барную стойку, и мадам Розмерта сразу отвернулась, поспешив к другим посетителям. Дамблдор покачал головой, медленно выпил заказанное, ожидая момента, когда она вернется, а когда не дождался — расплатился и вышел вон. Пришло время посетить кафе напротив.

Альбус толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь. В воздухе мелодично звякнул невидимый колокольчик, и волшебник, осмотревшись вокруг, пораженно замер.

Просторный зал, отделанный панелями темного дерева, был залит ярким солнечным светом из витрин и незаметных снаружи окон. Небольшие квадратные столики с увитыми лианами ножками были расставлены по обе стороны от мягкого мохового ковра, ведущего к широкой лестнице на второй этаж. Бар справа от ступеней напоминал подсвеченное изнутри огромное полое дерево с расползшимися под потолком ветвями, протянувшимися по всему помещению. Заполненный разномастными бутылками стеллаж с подсвеченными снизу полками проворачивался внутри стены позади стоящей за стойкой смуглой волшебницы, а по краям столешницы были установлены две необычного вида пластины из темного стекла.

Но главным в обстановке были необычайной красоты волшебные существа, которых Альбус никак не ожидал увидеть внутри дома. Маленькие разноцветные феи перепархивали по воздуху и вились вокруг ветвей, изредка залетая отдохнуть в прозрачные полусферы, подвешенные к потолку. Неподалеку от бара молчаливо сидели крикаду, милостиво принимая их рук студентов какие-то орешки. Шустрые диринары шмыгали между гостей, то тут, то там разлетаясь облачками пуха и собираясь вновь, и умильно потряхивали хвостиками, когда студенты, посмеиваясь, кормили их кусочками яблок из мерцающих вазочек. Несколько старшекурсников гладили сидевшую на насесте рядом с их столиком болтрушайку, а затем несколькими взмахами палочки создали рядом с ней комок копошащихся гусениц и жуков, на которых птица с аппетитом накинулась.

Поначалу Альбус забеспокоился за здоровье студентов (одни песни крикаду чего стоили), но затем он присмотрелся повнимательнее и распознал во всех существах искуснейшие иллюзии. Более того, магией была создана и пища, которой их подкармливали. Поразительно! Особенно если принимать во внимание то, что поведение созданий в основном соответствовало их реальным прототипам. Он огляделся, с некоторой завистью отмечая мастерство неизвестного волшебника.

— Добрый день, сэр, приветствую вас в «Ашвинд и Акромантул»! — с улыбкой поприветствовал Альбуса худощавый волшебник, прибывший откуда-то из Южной Америки, судя по виду. — В каком зале вы хотели бы отдохнуть?

— А у вас их несколько? — с интересом полюбопытствовал Альбус.

— Разумеется, сэр. Здесь, на первом этаже, зал Диковинных птиц, а также зал Волшебных питомцев в боковой террасе. Справа от лестницы на втором находится зал Яростных хищников, где вы сможете наблюдать за поведением угрогов, нунду, вампусов и им подобным, а слева — зал Пугающих ужасов с проекциями василисков и драконов, например. Также вы можете занять один из пустующих кабинетов с уникальным оформлением на третьем этаже или пройти на задний двор, в беседки.

— Что ж, отведите меня в зал Волшебных питомцев, пожалуйста, — решил Альбус, подумав, что ужасов с него хватит.

Дома на Верхней улице стояли близко друг к другу, но магазинчика волшебных приколов «Зонко» не было видно из огромных окон боковой террасы кафе благодаря пышным кустам и деревьям. Альбус с мягкой улыбкой наблюдал за счастливыми студентами первого и второго курсов, возившимися с карликовыми пушистиками, жмырами и шишугами и с восторженным писком следившими за летающими под потолком феями.

Кафе было прекрасным — с самим собой Альбусу было трудно спорить. Интересное, познавательное, необычное, вдобавок чай и лимонно-имбирный мармелад казались очень вкусными. Только вот и в атмосфере этого места, и в самом его появлении ему виделась рука мисс Картарен, а это ужасно злило.

До чего же вредная ведьма! Сколько еще она будет вмешиваться в дела Хогвартса! Сделав очередной глоток, Альбус решился.

Время полумер прошло. Аэренн Картарен должна оставить волшебников Британии раз и навсегда.

1) "Ashwind & Acromantula" (англ.), может переводиться также как "Огневица и Акромантул". "Ашвинд" сохранено для передачи двух "А" на вывеске. Заглавные "А" в названии являются отсылкой к именам владельцев.

Вернуться к тексту

3 мая 1990

Возвращаясь после долгого отдыха к работе, Эра обычно чувствовала невероятный подъем сил. Какая-то легкость, стремительность переполняли ее тело, мысли летали молниями в голове, и хотелось общаться, смеяться, участвовать в любом деле, какое бы ни предложила жизнь…

Так вот, все это происходило только тогда, когда вначале был долгий отдых. На деле же, как бы ни были приятны путешествия и ностальгические встречи, большая часть в них отводилась на проведение лекций и практических занятий, подготовку к ним и проверку, насколько все было понято и усвоено. Студенты Шармбатона демонстрировали ей свои авторские чары, дурмстрангцы выплетали огненные узоры разной сложности, а в Ильверморни юные чародеи неделю выхаживали созданного Эрой голема с придуманной и продуманной ею болезнью. На лечение глиняный великан реагировал в точности как любой волшебник: от правильного лечения ему становилось лучше, а в случае ошибки он начинал слабеть и умирать. В итоге, конечно, этого бедолагу спасли, но и ошибок наделали достаточно, о чем студентам предстояло еще хорошенько поразмыслить.

В общем, Аэренн, конечно, развеялась, но отдыхом прошедшие несколько месяцев называть бы не стала. А потому, когда она прибыла на встречу в Министерство магии Британии, она чувствовала только бескрайнюю усталость и безграничное равнодушие. Хотелось уже разделаться со всем и вернуться обратно на остров — досыпать.

Хоть Эру и смутило то, что ей предлагалось составить компанию министру магии Британии на его прогулке по нижним этажам Министерства, она не придала этому какое-то особое значение.

— Ваше недавнее открытие чрезвычайно нас заинтересовало, — утирая со лба льющийся пот, торопливо рассказывал ей Фадж, — а потому мы решили возобновить сотрудничество с вами. Разумеется, уже на других условиях, чем те, которые были, когда нам требовался директор Хогвартса. Тем не менее, я уверен, что ваш визит в Отдел Тайн принесет немало пользы как мне лично, так и всему мировому сообществу волшебников.

«Отдел Тайн», объявил прохладный голос в лифте, и Корнелиус повел Эру к выходу в этот жутковатый темный коридор. Взбодрившись от одного его вида, Аэренн принялась раздумывать, а не позвать ли ей сюда Айрона? Без хозяйского приказа домовики обычно не могли проникать в правительственные здания волшебников, так что сам по себе он ей на помощь прийти не сможет.

Разрыв договора с МАКУСА мог больно ударить по Министерству, но не настолько же, чтобы пытаться в открытую ей отомстить?! К тому же, она легко отразит большую часть чар…

— Проходите сюда, пожалуйста, — министр уверенно вел Аэренн по нескончаемым коридорам, один из которых вывел их наконец в просторную, хорошо освещенную комнату.

Немного даже слепящую, и Эре понадобилось некоторое время на то, чтобы привыкнуть.

Вокруг были часы, но не обычные, а переливающиеся разнообразными чарами. В некоторых, напоминавших песочные, находилось зелье в виде песка, а может это и был песок, пропитанный зельем. В других жидкость плескалась внутри циферблатов, так что каждое движение стрелок создавало небольшой рой пузырьков внутри.

— Где мы, министр? — зачарованно спросила Аэренн, озираясь.

— Это комната времени, мисс Картарен, — рассеянно ответил ей Корнелиус, внимательно осматриваясь по сторонам, и начал что-то искать, похлопывая себя по карманам.

— Зачем мы здесь? Как это связано с тем сотрудничеством, о котором вы говорили?

— О, дорогая, сейчас я все Вам объясню.

Фадж шагнул к ней, словно собираясь показать дорогу, завел руку за ее спину, как делают обычно, чтобы проводить куда-то, как тут резко изменил направление движения руки. Он переместил ее выше, и Эра почувствовала, как о ее затылок что-то разбилось. А потом что-то потекло по волосам и спине.

Аэренн похолодела. О боги, она была преступно рассеяна!

Снова и снова Эра пыталась очистить себя заклинаниями, но те срабатывали как-то неправильно. Она судорожно призвала палочку и попыталась колдовать уже ей, но лучше не стало.

— Как же все было хорошо, пока вы не появились, — притворно-грустно вздохнул Фадж, разглядывая разбитый Маховик времени в своей руке с надетой перчаткой из драконьей кожи. — Я, разумеется, мог бы снова уволить Альбуса или взять на место Минервы кого-то другого. Однако есть обстоятельства, из-за которых я вынужден его сейчас поддержать. Бывшему директору Хогварста не понравилось, что так много его достижений были отобраны, и все мы знаем, что этого бы не случилось, не появись здесь вы.

Бить по министру было бесполезно, но как же хотелось! Эра хаотично пыталась припомнить: что она знает о Маховиках и зелье, на котором они работают?! Ох, ужасно, ужасно мало!

— Я не…

— Проверка в Азкабане, выявление многих нарушений его работников, растущее недовольство нами в Конфедерации, отказ многих иностранных волшебников от сотрудничества, дополнительные налоги и требования, завышение цен на продаваемые британским чародеям товары — вот, дорогая моя, только часть тех проблем, что свалилась на меня после расторжения твоего трудового договора! — глаза Корнелиуса зло сощурились, а затем он усмехнулся:

— С другой стороны, как мне недавно сказали, если бы вас не было, то все это не произошло бы. Путешествия во времени довольно опасны, непредсказуемы, так что едва ли кто-то удивится, когда вы исчезнете из этого времени. Удачно, конечно, пусть я и забуду о вашем существовании в тот же миг, а потому не смогу полностью насладиться успехом.

Эра хаотично перебирала чары в безуспешной попытке счистить зелье Времени или что-там это было, но все тщетно.

— О да, теперь это ваше.

Министр небрежно бросил ей маленькие часики на цепочке, и Эра рефлекторно их поймала.

— Подумать только, как удобно! Вы уберетесь с глаз моих, да еще и заберете все улики с собой! Надеюсь, мисс, вас размажет тонким слоем по какой-то эпохе, так что я не говорю: «до встречи». Я тут скорее скажу: «Прощайте»!

Перед глазами Аэренн плыло, как при самой неудачной попытке трансгрессии в мире, мир постепенно начинал вращаться. Она чувствовала, что все вокруг меняется, но как-то непонятно. Палочка выпала из ослабевших пальцев.

А еще другой становилась она сама. Тело ощущалось неповоротливым, рука, державшая неисправный Маховик, ослабевала.

И наступила тьма.

* * *

Корнелиус Фадж довольно усмехнулся, уничтожил чужую палочку и окинул взглядом пустое место, на котором еще мгновение назад стояла мисс Картарен. Несовершенное решение, особенно если учесть, насколько опасны для мирового потока времени все путешествия с Маховиком. Впрочем, он был готов на некоторые жертвы, чтобы избавиться от серьезной угрозы в лице американской колдуньи.

Хм, жаль, что факт ее существования еще не пропал из его памяти. Как бы там ни было, даже если расчет окажется ошибочным, всегда можно заявить, мол, девушка случайно заблудилась, а потом набрела на комнату с Маховиками и пропала в неизвестном направлении. О, и украла один из них, точно. Ценная деталь образа.

Коротко хохотнув, Фадж пошел к выходу, наслаждаясь заслуженным успехом. Было еще приятнее, чем когда он наградил самого себя Орденом Мерлина первой степени.

Внезапно сзади раздался странный звук. Корнелиус обернулся и тут же, испуганно захрипев, рванул к двери, с грохотом закрывшейся прямо перед его носом. Волшебная палочка трепыхнулась на прощание и вылетела из его кармана.

— Так-так-так, мистер Фадж, а вы, я погляжу, ни на минуту не изменились. Хорошо.

— Невозможно!

Расширившимися от ужаса глазами министр смотрел на живую и здоровую, но только отчего-то насквозь мокрую Аэренн Картарен, стоявшую на том же самом месте, откуда он отправил ее умирать в неизвестном времени. Другая одежда, другая прическа, и даже странная волшебная палочка светлого дерева в ее руках была другой, но волшебница, к сожалению, осталась все та же.

Разве что теперь мисс Картарен была ужасно зла.

— Поднимайтесь, мис-с-стер Фадж, — сощурившись, прошипела Аэренн. — Нам с вами предстоит долгий и очень интересный разговор.

3 мая 1990

Эра шла по коридорам Министерства Магии, таким знакомым и чуждым одновременно, крепко удерживая Корнелиуса за запястье объятой крохотными язычками пламени рукой. В ее голове роились тысячи мыслей, и, казалось, части из них еще несколько минут назад там не водилось.

Что с ней произошло? Отдел Тайн, разбитый Маховик и зелье из него, никак не покидавшее ее кожу, злорадство Фаджа, а потом… Она тряхнула головой, но ничего не прояснялось.

Ее куда-то затянуло, Аэренн отчетливо помнила это. Тело казалось чужим, мир вращался, накатила темнота — и вот она снова стоит перед бледным и напуганным Корнелиусом в той комнате времени, промокшая до нитки и злая, но совершенно неясно, из-за чего. Еще казалось, что Эра что-то потеряла: болезненное чувство в груди усиливалось всякий раз, стоило ей взглянуть на незнакомую палочку, крепко зажатую в ладони, или простую черную мантию, в которую она была одета.

Аэренн всегда панически боялась сумасшествия, главным образом потому, что утративший разум волшебник неспособен сам этого осознать. Ей был срочно нужен взгляд со стороны, но на Фаджа в этом надеяться было бессмысленно: судя по всему, министр мог сам вот-вот расстаться то ли с вменяемостью, то ли с жизнью. Хм, не удивительно, что он так боится: кто знает, что взбредет в голову ведьме, выжившей после принудительного перемещения во времени.

Эра нахмурилась. А ведь точно, ее должно было отправить в какую-то точку в истории, тем самым подвергнув опасности всю цепь произошедших событий. Неясно, что происходило в тот период, но вряд ли ее пребывание в нем сохранило все прежним. Надо будет проверить, есть ли какие-то несоответствия между тем, что помнит она, и тем, как видят мир другие.

Почему... Как выжила?! Волшебники, проводившие эксперименты с перемещением во времени, оставались здоровыми телом и рассудком лишь после небольших скачков назад, а Эра... Кажется, ее перемещение было противоестественно далеким.

Стоило только зайти в лифт, как глаза министра окончательно расфокусировались. Согнувшегося от спазма волшебника стошнило, и Эре бы отпрянуть в отвращении, но уж больно любопытного цвета массу исторгал мистер Фадж, и сгустки крови в ней были яркого сине-фиолетового цвета.

Поместив образец в трансфигурированный из обрывков какой-то салфетки флакон и остановив лифт рычажком, Аэренн очистила пол и мантию министра от всего остального, после чего с большим участием присела рядом.

— Что я здесь?.. — пробормотал Фадж, после чего согнулся в очередном приступе.

— Реакция у вас прямо как по учебнику, министр. — Эра не испытывала сочувствия к тому, кто пытался ее убить, но все же делала небольшую поблажку опоенному жидким Империусом. — Помните, как я рассказывала вам в Азкабане на примере Долохова о зелье, подавляющем способность критически оценивать свои действия?

— И что? — не отвлекаясь от созерцания пола простонал мужчина.

— Вспомните, что было в Отделе Тайн, и подумайте, какой прекрасный повод для шантажа вы предоставили мне или тому, кто настроил вас на эту эскападу.

На этот раз министру поплохело уже от осознания сказанного.

— Я помню, — прохрипел он, с трудом поднимаясь на ноги, — как хотел вас убить. Эта жгучая ненависть, чувство триумфа... Мерлин, а время? Как теперь себя ведет время?

— Мироздание пока держится, мистер Фадж, так что и вы не расслабляйтесь. А что до желания меня убить... Полагаю, оно как минимум на две трети ваше, а вот метод выбран странный. Не случайная Авада, прилетевшая посреди заварушки от мракоборцев, не залетный дементор, подкарауливавший меня в пустом переулке... хм, даже состряпанное на пустом месте обвинение с обязательным переездом в Азкабан скорее было бы в вашем стиле, чем показательная прогулка в Отдел Тайн на глазах тысяч ваших сотрудников. Притом "совершенно незаметно" спустились на этот секретный уровень мы вдвоем, а возвращались бы вы в одиночестве.

Эра вернула блокирующий движение рычаг на место, и лифт немедленно дернулся вверх.

— Жидкий Империус был любимой игрушкой Грин-де-Вальда, потому мне странно видеть его в ходу в такое время, — продолжала она. — Вы еще способны отдавать себе отчет, стало быть накормлены были им сравнительно недавно, месяц или два назад. Вот и думайте, кто мог, кому выгодно и все остальное.

— Вы не станете обвинять меня в попытке убийства? — Корнелиус опасливо следил за ее действиями.

— Нет, если мы договоримся.

— Но я ведь был опоен!

— А доказать свои слова сможете? — Эра вытащила из кармана и встряхнула флакончик. — Все зелье было случайным образом выведено из организма, единственные оставшиеся доказательства у меня на руках. Как бы ни было, не стоит противиться разговору. Полагаю, цену я запрошу вполне уместную. А еще знаете, враг моего врага обычно сходит за друга.

* * *

— Прошу, мисс, — министр с почтением открыл перед Аэренн дверь в свой кабинет, а после ее короткого, но мрачного взгляда вошел в него первым.

— Хотите чаю? — Фадж робким движением указал на чайник в окружении чашек с блюдцами.

— Нет! — Эру передернуло: перед глазами вдруг возникло видение огромной толщи воды вокруг нее, в котором постепенно меркнет свет. — Присядьте, министр. Нам с вами есть, о чем поговорить.

Она требовательным жестом указала на пару кресел перед столом, и совершенно присмиревший Корнелиус занял одно из них. Аэренн неспешно опустилась во второе, бросив короткий взгляд на одежду, видневшуюся под распахнувшейся мантией. Темно-серая плиссированная юбка из колючей шерсти, жестковатая светлая блузка и серая же кофта — так она не одевалась ни разу после выпуска из Ильверморни. К тому же, что ей делать в шерстяных вещах, когда на дворе май?

Безумие. Чистое безумие.

Большое темное пятно в собственной памяти ужасно раздражало, но пустая злость, как Аэренн всегда казалось, непродуктивна.

— Мистер Фадж, с какого момента вы начали думать, будто я умственно неполноценна? — резко поинтересовалась она.

— Простите? — наливавший себе чай министр растеряно моргнул.

— Не прощаю, но спрашиваю: с чего вы вдруг решили, будто я идиотка? Подумали внезапно об этом, а потом сделались яростным фанатом Альбуса Дамблдора и его друзей, вернув им контроль над Хогвартсом.

Министр сложил руки на животе и завел жалобную песню:

— Мисс Картарен, вы должны понять…

— Просто и кратко ответьте на мой вопрос, мистер Фадж, — Эра вдруг ощутила ужасный голод, что не пошло на пользу ее терпеливости.

— Вы сделали ошибку, раскрыв свои планы в письме к Люциусу Малфою, — Фадж прищурился. — А до этого решили вдруг начать завоевывать популярность, как до вас некогда сделал профессор Дамблдор.

Аэренн расхохоталась. Боги, она так давно ждала этого момента! М-да, не нужно было осуждать киношных злодеев за желание блеснуть умом в миг своего триумфа.

— Мистер Фадж, — проникновенно позвала она, как только веселость схлынула, — Корнелиус, а что вы помните из деталей моего контракта, который прилагался к договору между Министерством магии Великобритании и МАКУСА, подписанным вами примерно год назад? Разве вас не удивило, что маги Северной Америки готовы были отдать вам в качестве директора одну единственную колдунью, едва окончившую обучение?

— Это было странно, — пожал плечами министр, — но условия меня вполне устраивали. Вы просили зарплату меньше, чем у прежний директор, но при этом обладали достаточной квалификацией. Не были политически активны, не имели отношения к американскому правительству…

— А вот это не совсем верно, — Эра наставительно подняла палец. — Я очень даже — как вы сказали? — имела отношение к МАКУСА и продолжаю к нему очень и очень плохо относиться. Как и они ко мне. Тот контракт с массой отвратительных пунктов был альтернативой серьезным санкциям против моего бизнеса и меня лично. Стоило только «Феерен» как следует раскрутиться, и мне чрезвычайно ясно дали понять: есть только два варианта. Первый — я живу свободно и независимо, но где-нибудь среди пингвинов Антарктиды, потому что визит в любую другую точку земного шара будет расцениваться как преступление против волшебного сообщества. Второй — со мной заключают контракт в интересах волшебников Северной Америки, который я не имею права разорвать.

— За что с вами так? — поежился Фадж.

— Может, за большую магическую силу, министр. А может и нет. Мне говорили, что я должна быть более ответственной, раз она мне досталась. Нельзя испепелять здания и людей, которые меня расстраивают. Нельзя допустить, чтобы мои изобретения испепеляли здания и людей, которые кого-то расстраивают. О, а еще, разумеется, нельзя захватывать мир. Не то, чтобы я собиралась, но после бешеного успеха «Феерен» и запатентованных мной зелий кому-то пришло в голову, что лучше бы подстраховаться.

— Вам было нужно, чтобы я вас уволил, — пораженно выдохнул Фадж, наконец додумавшись.

— В точку, — Аэренн хмыкнула. — Правда, я думала, что наши с вами отношения лучше, чем «немедленно подписывай бумаги и проваливай», а потому вышло довольно обидно, но познавательно. Вдобавок шпион, который до того успешно себя скрывал, был обнаружен — сплошные плюсы.

— Неплохо, — усмехнулся Корнелиус.

— Благодарю. Только вот если посмотреть не со стороны пользы для меня, а просто ваших действий, ситуация более чем безрадостная. Вы, мистер Фадж, уволили меня с позором, а после еще и убить пытались. Нехорошо. Неуважительно. Недальновидно.

— Приношу свои извинения, — немедленно выпалил Фадж, вытащил платок и вытер пот со лба. — Меня… я был вынужден…

— Понимаю, — спокойно отозвалась Эра, — но это все же не полностью снимает с вас вину. Жидкий Империус, в отличие от одноименного заклинания, не подавляет полю полностью, а просто делает сильно внушаемым.

— Чего вы хотите? — в голосе министра звучала усталость.

— Договоримся.

* * *

6 мая 1990

Молли Уизли любила получать письма от детей, пока те были в Хогвартсе, но каждый раз расстраивалась звучавшим в них ноткам обреченности. Фред и Джордж скучали по роли помощников при прежнем директоре, Перси волновался из-за ухудшения порядка в школе, а Чарли сильно хотел поехать в летний лагерь, о котором говорила Аэренн Картарен, и боялся, что без нее этому не бывать.

— Альбус Дамблдор — лучший директор из всех, какие только были у Хогвартса, — всегда уверенно заявлял ей Артур, но Молли больше не могла его в этом поддерживать. Слишком уж сильно школа рванула вперед сразу после того, как Альбус из нее ушел.

Тихим воскресным утром, пока ни дети, ни муж не проснулись, она спустилась на кухню. Поставила тесто для пирожков, зачаровала щетки для уборки, а после механически забросила кнат в мешочек на лапе совы и развернула газету на первой странице.

«ФАДЖ ПРИЗНАЛ ОШИБКУ!» — гласил заголовок, — «АЭРЕНН КАРТАРЕН ПРЕДЛАГАЮТ ВЕРНУТЬСЯ». Пирожки были забыты, и Молли погрузилась в чтение.

Начиная с первой полосы и до последней точки в выпуске, Министерство магии, Визенгамот и лично Корнелиус Фадж искренне и многословно сожалели о совершенной ошибке, приведшей к поспешному отстранению «ценного иностранного специалиста» и «волшебницы с уникальными профессиональными навыками» от занимаемой должности.

Глава Попечительского совета, Люциус Малфой, заверял корреспондентов «Ежедневного пророка», что и на миг не сомневался в законности решения мисс Картарен передать ему опеку над мистером Поттером, а также выражал пылкое желание отдать своего сына только в такую Школу Чародейства и Волшебства, которую возглавит эта «гениальная, не побоюсь этого слова» чародейка. Все двенадцать попечителей уже проголосовали в пользу отставки нынешнего директора, Минервы МакГонагалл.

Матхаи Варма, лично явившийся в офис «Ежедневного пророка», поддержал идею министра «вернуть Хогвартсу достойного директора», способного вывести образование английских волшебников на принципиально новый уровень. Даже гоблины дали интервью, выразив готовность к дальнейшему сотрудничеству. Несколько профессоров, дюжина студентов — все в один голос твердили: Аэренн Картарен должна вернуться в Хогвартс.

7 мая 1990

«Атмосфера «Дырявого котла» уже не та, что прежде, — с грустью подумал Альбус, устраиваясь за столиком. — Слишком опрятно, строго… прилизано. Никакой загадочности не оставила пабу, гадина».

А еще мисс Картарен почему-то не умерла. Альбус полагал, что Фадж в последнее мгновение смог сдержаться, может струсил, ведь из непредсказуемого путешествия в прошлое, какое он задумал для Аэренн, никто не смог бы вернуться живым. Как бы ни было, оставалось только провести работу над ошибками.

Он давно начал отыскивать все доступные сведения о ней. Даже с некоторыми знакомыми из МАКУСА связался после того, как Порпентина ⁽¹⁾ отказалась этим заняться. Однако на удивление мало волшебников могли рассказать хоть что-то, и ни один не обронил в разговоре чего-то полезного.

В Ильверморни мисс Картарен была отнюдь не примерной ученицей. Много раз из-за ее колдовства страдали вещи, были даже несколько разрушенных башен, но студенты и профессора всегда оставались невредимы.

Отчаиваться было рано, и Альбус продолжил поиски. В конце концов, пусть знакомые и сотрудники американки ничего ему не рассказали, есть ведь еще конкуренты. Уж те всегда найдут, чем поделиться с заинтересованным чародеем.

Те, кто потерял или продал свое дело из-за Аэренн, в самом деле оказались на порядок более общительными, и характер этой девушки открылся для Альбуса с новой стороны. Очевидно, доброй она была только по отношению к студентам Хогвартса и их родителям, к сотрудникам и коллегам относилась терпеливо и вежливо, но конкурентов устраняла совершенно безжалостно.

Убийств не было, вернее, если и были, никто о подобном не знал. Холодно, расчетливо и в полной мере законно мисс Картарен лишала тех, кто ей мешал, денег, собственности, доброго имени, а иногда и свободы, забирая все понравившееся себе.

— У меня была аптека в волшебном квартале Парижа, — рассказал Альбусу один колдун. — По закону, лавка с похожим ассортиментом могла открыться не ближе, чем через три улицы от меня, но мадемуазель не понравилось то место. Она предложила мне выкупить помещение, но я отказался. Полагаю, позднее эта ведьма узнала, что я изменял жене, потому что при разводе моя Жизель с помощью отвратительно убедительного и дотошного законника отобрала у меня все, включая аптеку. Отобрала, чтобы продать, и уже через месяц на том же месте появился этот ужасный «Феерен»!

— Я был охранником в «Зельеварнях Исфилда», — поделился другой, — и однажды босс отправил меня и еще троих ребят припугнуть одну не в меру резвую пигалицу, которая мешала нашему бизнесу. Ну, мы пришли, вышибли Бомбардой дверь, разбили стекла, сожгли все, что лежало внутри. Знаешь, чтоб доходчивей было. А через три дня все поставщики прекратили работать с мистером Исфилдом, вдобавок потребовав немедленно погасить долги по закупкам. Эта чокнутая выкупила четырнадцать фирм, чтобы отомстить ему, прикиньте! Но если бы только так. Она пришла с предложением купить его зельеварню за хорошую цену, а когда мистер Исфилд послал ее… посыпались все, с кем босс работал. Гоблины тоже требовали погасить кредит, сотрудники увольнялись — короче, бизнес встал. А потом какой-то гад нашел в Рябиновом отваре кусок стекла и засудил мистер Исфилда на пол-лимона золотом! Тогда босс сам позвал эту бестию и предложил купить его дело, а она такая: «Ах-ах, столько долгов, столько убытков» — и снизила цену втрое. Так мистеру Исфилду, чтоб добрать монет до нужной суммы, пришлось и с домом, и с землей, и с патентами распрощаться, о как!

В конце концов, к корпорации с невинной феей на логотипе стали относиться как к мантикоре: не ходи к ней в лес, не пинай в бок, пока спит, а иначе, даже раздирая тебя на части, она будет улыбаться и сладко что-то напевать.

Альбус вытащил из кармана мантии вырезанное из газеты фото мисс Картарен и принялся в очередной раз пристально его изучать. Кого-то она ему напоминала, но качество снимка было недостаточно хорошим, чтобы вспомнить. Встретиться бы лично… Что ж, судя по последним статьям в «Ежедневном Пророке», так в скором времени и произойдет, когда Аэренн заявится в Хогвартс возвращать себе кресло директора.

Потому он здесь, в обезличенном волшебном пабе, чтобы не допустить этой ошибки.

— Мистер Дамблдор? — худой лысеющий колдун лет шестидесяти нервно ухватился за спинку стоявшего напротив стула.

— Профессор Дамблдор, если не возражаете, — мягко улыбнулся ему Альбус. — Присаживайтесь, Лерой. Хотите что-то заказать?

Рядом с их столом тут же возник блокнот с зависшим над ним Прытко Пишущим пером.

— Нет-нет, разве что стакан воды. Спасибо.

— А мне чаю, пожалуй, и два пирожных с лимоном и меренгой. Итак, — дождавшись, когда перо отлетит, продолжил Альбус, — я хотел, чтобы вы поведали мне свою историю. В письме вы сообщили, что обладаете какой-то весьма ценной информацией о мисс Картарен и готовы обменять ее на сотню галеонов.

— Ах, д-да, — Лерой судорожно схватился за только-только спустившийся с подноса стакан и, отпив пару глотков, боязливо огляделся по сторонам. — История. Будет вам история. Только поклянитесь, что эта ведьма не узнает, кто именно вам ее рассказал.

— Обещаю, я не стану никому рассказывать о содержании нашей беседы, — Альбус неторопливо отломил кусочек пирожного и отправил в рот.

— Хорошо. Да, хорошо. — Его собеседник затряс головой, а потом еще раз осмотрелся. — Об этом не было в письме, ведь его могли перехватить, но я работаю охранником в Нурменгарде.

Альбус едва не поперхнулся чаем. Он был готов к рассказу о трагическом детстве, в котором Аэренн насмехалась над этим мужчиной, или же к схеме отъема бизнеса, но такое начало его потрясло.

— Когда я только устроился туда, около сорока лет назад, начальником тюрьмы работала красивая, умная, прекрасная волшебница, которая научила меня всему, что нужно было знать о работе там. Она была одной из тех, кого допустили к камере мистера Грин-де-Вальда, а ведь многие не выдерживали ни испытаний, которые проводились перед получением доступа, ни близости самого заключенного. Жаль, но через год или два она уволилась.

— Зачем же мне нужно знать все это? — Альбус покачал головой: ничего полезного он пока не услышал.

— Моя сестра работала в больнице, где через полгода после увольнения она родила ребенка, — проигнорировал его вопрос Лерой. — А звали ту женщину Атаро Картарен.

* * *

В Хогвартс Альбус вернулся, погруженный в свои мысли. Странные вещи он узнал, но о мисс Картарен ли? У него не было знакомых среди африканских колдунов, чтобы уточнить, насколько распространена эта фамилия, как не было и уверенности, что упомянутая Атаро Картарен была не замужем. Не всеми подробностями личной жизни волшебники склонны делиться с коллегами — это Альбус знал по себе.

А Геллерт? Мог ли он? Нужно было продолжать искать… Альбус привычно вошел в кабинет директора, устроился в кресле, протянул руку к перу — и только тогда заметил: что-то не так.

По кабинету раздраженно металась Минерва, вглядываясь в письмо, которое нервно комкала в руках.

— Это безнравственное чудовище возвращается, Альбус! — воскликнула она, гневно швырнув лист пергамента на стол. — Как будто мало в Англии достойных колдунов!

Альбус поднес письмо ближе и начал читать.

«Уважаемая Минерва МакГонагалл,

С сожалением уведомляем о том, что единогласным решением Попечительского совета Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс вы отстранены с должности директора данного учебного заведения.

Вы сохраняете свои полномочия до вступления в должность нового директора, однако срок их передачи не должен превышать семи календарных дней с момента получения данного извещения.

Всего наилучшего,

Член Попечительского совета Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс С.Г. Шафик»

Отложив послание, Альбус задумчиво посмотрел на Фоукса, выбравшего именно этот момент, чтобы сгореть. Печальное зрелище, но за что фениксов можно было любить, так это за прекрасный метафорический образ: смерть — это лишь начало для новой жизни.

Как и неудача.

— Что ж, Минерва, любое начинание рано или поздно подходит к концу, — Альбус снова взялся за перо. — Думаю, твою отставку не следует расценивать как неудачу. Подумай лучше, чем бы ты хотела заняться, оказавшись предоставленной самой себе.

— А вы, Альбус? — тряхнув головой, спросила МакГонагалл. — Что думаете делать вы после того, как директор Картарен вас уволит?

— Едва ли она станет, девочка моя, — Альбус тихо хмыкнул, не сводя глаз с написанного. — А даже задумав, вряд ли сумеет.

1) Порпентина «Тина» Голдштейн — в 1920х годах была мракоборцем МАКУСА и, например, помогала Ньюту Саламандеру поймать сбежавших из чемодана существ в первом фильме «Фантастических тварей»

Вернуться к тексту

11 мая 1990

Согласование деталей нового договора и его согласование по всем инстанциям заняло пять дней. Аэренн же тем временем готовила новое предложение с изменениями школьной программы Хогвартса. Конечно, нужно было еще добраться до табелей с успеваемостью и проследить, каким образом повлияли на студентов уже случившиеся перемены, однако во время разъездов по другим волшебным школам она уже поняла, что перегнула с нагрузкой. Слишком много предметов наваливалось на одиннадцатилетнего ребенка, а времени для самореализации оставалось у него прискорбно мало.

Наконец бумаги были подписаны, публичные извинения принесены, а фотографии счастливо воссоединившихся министра магии и директора Хогвартса отправились в печать. Отправив Айрона за вещами и любимым питомцем, Эра трансгрессировала в «Ашвинд и Акромантул».

Кафе, ставшее для нее своеобразным символом новых начинаний, работало всего месяц, но после странных событий в Министерстве Аэренн начало казаться, будто открыла она его очень и очень давно. Больше всего в жизни она боялась сойти с ума, и казалось, что этот страх начал становиться реальностью.

— Добрый вечер, мисс Ашвинд, — посмеиваясь, окликнул ее мистер Алвес. — Хотите отведать наш фирменный морс из сумасшедшей ягоды?

Попросив налить ей в стакан с собой, Эра заодно купила пакет околдовавших ее ароматом ванили и сливочного масла бисквитов и вышла на улицу. Солнце лениво катилось на запад, и она решила, как в первый раз, пройтись до Хогвартса пешком. А по дороге в голову начали вползать незваные мысли о провале в памяти.

Снова и снова Эра спрашивала себя, что же случилось в Отделе Тайн, ведь ей уже несколько ночей подряд снились совершенно удивительные сны: яркие, точные, продолжающие сюжет друг за другом. Их действие происходило в незнакомом месте, но во сне она с легкостью там ориентировалась.

Все началось с какого-то старинного крыльца. Было раннее утро, и неизвестная дородная пожилая женщина вдруг появилась из-за дверей. Вскрикнув, она схватилась за сердце и привалилась к стене. Чуть позже, отдышавшись, женщина склонилась над Эрой и взяла ее, неожиданно маленькую, на руки. Аэренн отчетливо видела тельце младенца, которое почему-то воспринимала своим, обернутое во взрослую одежду, в которой она пришла на встречу с Фаджем. У ребенка в точности как у нее настоящей была кожа цвета молочного шоколада, два небольших круглых шрама под левой грудью, оставленных таинственным богом-покровителем, а в правой руке был накрепко зажат сломанный Маховик Времени на длинной цепочке. Все казалось таким странным и жутким, что Эра не выдержала и заплакала.

В другом сне появилась строгая женщина тридцати лет, растерявшая свою молодость от нескончаемого беспокойства. К ней обращались «миссис Коул», а она отчего-то называла Аэренн Эрикой Смит. Увы, запертая в своем кошмаре волшебница не могла выдавить ни слова, чтобы возразить. Эру куда-то понесли, передавая с рук на руки, пока она не очутилась в жуткого вида железной кроватке с высоченными бортами.

Еще несколько ночей Аэренн снилась та кроватка, и в ней было очень одиноко. А еще холодно, особенно по ночам. Эра плакала и пыталась вырваться из странных пут, не дававших ей сдвинуться с места, но все было тщетно. Единственной радостью стали котики, забиравшиеся в комнату с улицы и ложившиеся рядом, чтобы ее согреть. А когда ей во сне пришел большой и очень теплый лев, она была по-настоящему счастлива, прижимаясь к его просунутой сквозь прутья кроватки лапе. Жаль только, что утром льва увел куда-то весьма напуганный мужчина, зато взамен миссис Коул приказала укутывать Эру в теплое, пусть и колючее одеяло.

Пусть Аэренн не могла перестать волноваться из-за собственного психического здоровья, ей было очень любопытно узнать, что же будет в следующих снах. А пока оставалось только глазеть по сторонам и прикидывать, что профессор МакГонагалл и мистер Дамблдор успели изменить за время ее отсутствия. По крайней мере, дорога и фонари по обе стороны остались. О, и защита в порядке!

— С возвращением, госпожа директор! — хором поприветствовали ее сиявшие искренней радостью домовики, столпившиеся на границе рядом с нейтральной зоной.

— Благодарю! — Эра нарисовала в воздухе открывавший проход символ и только потом поняла, что неожиданно привычным жестом вытащила для этого волшебную палочку. Да не из руки, как обычно, а из банального кармана мантии, к которым тоже недавно пристрастилась. Так-так-так…

— Занятия заканчиваются через два часа восемнадцать минут, — выступил вперед Ласло. — Бывший директор и его заместитель находятся в башне директора. Вы можете успеть поговорить с ними до ужина.

— Предпочту увидеть сразу всех, — отмахнулась Эра. — Проведи-ка лучше меня по территории, Ласло, и покажи, что появилось новенького и исчезло старенького. Стадион для квиддича, например? Его уже возвели? А метлы новые завезли?

Услав своих помощников с поручениями, Ласло с поклоном предложил Аэренн следовать за ним и двинулся в сторону поля для квиддича. Шагая рядом, Эра с радостью и легкой ностальгией осматривала знакомые склоны, поросшие сбегавшими от леса к озеру деревьями. Однако стоило ее взгляду упасть на Большое озеро, с ее приходом переставшее быть Черным, как странности вернулись.

Эре словно наяву привиделась зеленоватая толща воды, поднимавшиеся вверх пузырьки воздуха и постепенно меркнувшие искорки света, так похожие на магию, которой она недавно наполнила озеро при Хогвартсе. Она тонула, влекомая неведомой силой к глубине, а вокруг становилось все темнее. Что-то темное мелькнуло рядом с поверхностью, что-то острое кольнуло изнутри левую ладонь…

— А вот и стадион, госпожа директор!

Наваждение померкло. Эра растерянно заморгала, пытаясь понять, где она и что вокруг происходит. Ох, вот так громадина им от «Хавакаджаду» досталась!

Стадион превзошел все ее ожидания. Построенный по стандартам международных Чемпионатов, он был просторным, вместительным и комфортным. И безопасным, разумеется. А еще по просьбе Аэренн его дизайн разработали для сближения с окружающей местностью. Таким образом, гибкие конструкции, напоминавшие огромные листья, делали стадион похожим на высокий холм, а кроме того служили защитой от непогоды для болельщиков.

Посмеявшись над табличкой про «величайшего директора Хогвартса», Эра в сопровождении домовика прошла внутрь и поднялась по лестнице на пару ярусов. Красота! Всего этажей было пять, и точном соответствии с планом все трибуны делились на сектора с отдельными входами. Те, что были для четырех факультетов, стояли вплотную с одной стороны и уже были раскрашены в факультетские цвета.

Ах, не забыть бы после должной раскрутки найти заинтересованного и предприимчивого колдуна, чтобы открыть в Хогсмиде лавочку с атрибутикой для болельщиков и, возможно, сувенирами для гостей. А еще нужно подумать о месте под рекламу, которая тоже принесет Хогвартсу кнат-другой. В конце концов, без стабильного притока денег долго эта школа такой красивой не останется. Щелчком пальцев призвав соскучившийся по новым заметкам блокнот, Эра внесла в него свои идеи и поднялась еще выше. Туда, где по другую стороны возвышались места для профессоров, одного или двух комментаторов, гостей и репортеров.

Что тут скажешь? Сдержанная роскошь, повышенный комфорт, зачарованные кресла с регулировкой положения и подогревом, а также усиленные защитные чары на случай внезапной атаки бладжером или игроком бросались в глаза сразу, даже присматриваться не приходилось. На первом этаже помимо удобств располагался кабинет целителя, работающего на матчах, а перед репортерской ложей висело табло. Если Аэренн верно помнила детали этой задумки Матхаи, со стороны поля и трибун для студентов оно казалось непрозрачным. Нужно ведь, чтобы фотографы следили за игроками, а не наоборот.

— Мистер Варма оставил госпоже директору подробную инструкцию по использованию подаренного спортивного комплекса и инвентаря. — Ласло сложил вместе, а затем раскрыл книжкой пустые ладони, на которых тут же материализовалась толстенная кипа сшитых бумаг. Да уж, действительно подробную инструкцию сочинили.

— Передай ее Айрону, я покопаюсь в деталях позже, — с легким ужасом проговорила Эра, а затем, окинув прощальным взором прекрасный стадион, направилась к выходу.

Зверинец был цел, как и теплицы, что радовало. Да и вообще окрестности замка пострадали от смены руководства не так сильно, как обстановка внутри Хогвартса. Из холла и коридоров исчезло волшебное освещение, а на стены вернулись линялые и обветшалые тряпки, которые даже нанятые реставраторы не смогли спасти и превратить обратно в гобелены. Быть может, они и имели историческую ценность, но выглядели тем не менее как образцовое позорище. Любопытно, неужели пришедшую ей на смену МакГонагалл не заинтересовала причина, по которой такие «редкие» и «выдающиеся» элементы декора были под консервирующими чарами убраны на склад?

За дверьми аудиторий слышались голоса профессоров и студентов, по обыкновению усиливавшихся к концу учебного дня. Сколько осталось до ужина, час-полтора? Сверившись с вызванными Темпус часами, Аэренн уверенным шагом направилась к кладовым и складам.

Она давно себе голову ломала, чем же занять территории летнего лагеря на все то время, пока студентов там нет. А что, если часть полей использовать для выращивания продуктов? Драконьего навоза там вскоре будет предостаточно, и климат можно будет немного скорректировать, чтобы получать по несколько урожаев в год. Качество не пострадает, если найдется знающий человек, чтобы присматривать за будущей едой, а через три-пять лет сэкономленное получится переправить на новые проекты или гранты. Да даже просто на очередной ремонт! Были бы деньги, а благие цели найдутся.

Саламандер не поддерживает идею о заготовке волшебных существ на ингредиенты, однако следуя его советам, Эра сможет и с живых собрать достаточно ценных волосков, шерстинок и перьев. Продавать что-то такое в «Феерен» ей не хотелось бы, ведь у компании есть давние, проверенные поставщики, но приспособить что-то под эксперименты начинающих ученых… Звучало как еще один способ немножечко перераспределить бюджет. Правда, не стоило пока во всеуслышание заявлять об этих планах. Вначале нужно обязательно увеличить финансирование от Министерства и Попечительского совета.

О, а еще та задумка с зимним лагерем для маленьких волшебников…

— Профессора Дамблдор и МакГонагалл вышли из покоев директора, — негромко произнес Айрон, подобравшись поближе. — Возможно, тебе стоило бы наведаться в кабинет и просмотреть бумаги раньше, чем они узнают о том, что твое назначение уже состоялось.

— На тебе документы и формальная отчетность, — кивнула Аэренн в ответ. — А я займусь текущей успеваемостью, показателями здоровья и отметками в журнале о происшествиях.

Эра сосредоточилась на переносе в коридор с горгульей. Вот теперь-то она проверит, внесены ли сведения о смене руководства в защитные чары школы. Во время прошлого назначения право на управление школой ей передали, колдовства на территории не было вовсе, а вот кабинет охранялся по высшему разряду.

Однако все было гораздо проще ожидаемого, и горгулья послушно отодвинулась в сторону с первой же просьбы. Удивительно. И ловушек, кажется, нет.

Общая успеваемость на первый взгляд осталась без изменений, однако при тщательном рассмотрении Эра заметила, что утром у отстающих студентов показатели были на уровне вечерних успехов середнячков. Выходит, она все-таки переусердствовала с нагрузкой, и тянет ее только десятая часть всех детей. Вдобавок первокурсники очень часто попадали в Больничное крыло с переутомлением, упадком сил и небольшими травмами, которые получали из-за рассеянности на лестницах и в коридорах. М-да, нужно подумать, как бы распределить предметы от простых и полезных к сложным, но необходимым. Только одной с этим не справиться. Так, в блокнот добавилась заметка: «ММ и Волш. экз. ком. Новая программа. Другие СОВ и ЖАБА».

Сводка происшествий позабавила. Кто-то с упорством, достойным лучшего применения, пытался снять баллы за голосивший в директорских комнатах «будильник», под который с недавних пор просыпались студенты. Число розыгрышей и прочих мелких бедствий после ее увольнения стремительно увеличивалось с каждым месяцем. Впрочем, серьезных стычек между студентами не было, за что деканам и кураторам Эра была готова выразить отдельную благодарность.

Откинувшись в призванном откуда-то Айроном кресле, Аэренн вздохнула. А теперь пришло время подумать о срочном, и первым на повестке был кадровый вопрос. Крайне невовремя, ведь май в разгаре, и до конца учебного года осталось около месяца. Создав прецедент, ей нужно снова вскоре после назначения оценить профессоров на соответствие занимаемой должности и переподписать с ними контракты. Притом сделать это в течение…

— … месяца! — Эра победно захлопнуло том с уставом. — Отлично, как раз успеют отработать оставшееся время и принять экзамены. И у меня будут целые каникулы, чтобы найти замену профессору трансфигурации и защиты от Темных искусств. Так-так, — снова обратилась она к записям планов, — а еще назначить новых деканов Гриффиндора и Слизерина и выбрать себе заместителя или двух.

— Позволю себе заметить, что через месяц уволить профессора Дамблдора будет сложнее, чем сейчас, — вмешался Айрон. — По крайней мере одно средство воздействия утратит свою актуальность.

— М-м-м, — тоскливо простонала Эра, принимая этот досадный факт. — Ты прав. И я могла бы договориться с Минервой подменить его, если бы не была так уверена, что она следующей хлопнет дверью на прощание.

Она встала и принялась мерить полупустой кабинет шагами.

— Обратимся за помощью к Доминик. Скажи, что у нее есть… так, сегодня пятница, верно? Вот, у нее есть целые сутки, чтобы найти мне идеального профессора трансфигурации: спокойного и способного к преподаванию мужчину, учившегося в Хогвартсе на Гриффиндоре или Слизерине, лучше моложе сорока лет, с необходимыми СОВ и ЖАБА, без судимостей.

— Чтобы еще любил вечерние прогулки по пляжу и умел обращаться с нунду? — с непроницаемым выражением лица добавил Айрон.

— Я правда просто ищу нужного профессора, Айрон, но будет лучше, если он вдобавок подойдет на роль декана.

— Такой кадр — и всего сутки на поиск?

— Сутки и ящик отменного шотландского виски в качестве мотивации. Думаю, Доминик оценит. Она ведь в нем вымачивает сухофрукты для рождественского кекса?

— Да уж. Возможно, только поэтому главный офис еще не травился. Зато каждый день на алкотестере новый рекорд.

Да что же Доминик каждый раз со своей несчастной выпечкой делает?! Эра с усмешкой покачала головой.

— Дети и профессора собрались на ужине в Большом зале, госпожа директор, — прервал ее раздумья голос Ласло.

Эра встрепенулась.

— Благодарю. Ты прав, нужно поторопиться.

Бессонная ночь не прошла даром, и уже следующим утром в «Ежедневном пророке» вышла сенсационная статья под заголовком «АЛЬБУС ДАМБЛДОР — УЗНИК АЗКАБАНА».

— Как стало известно нашему корреспонденту, за многочисленные нарушения условий домашнего ареста, Альбус… много имен… Дамблдор, заместитель директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, был помещен до суда в тюрьму Азкабан, — зачитывал Айрон вслух, пока Аэренн торопливо доедала сэндвич, запивая его кофе из большой кружки. — Слушание по его делу назначено на четырнадцатое мая, и мы будем с нетерпением ждать развития событий.

Эра устало кивала в такт его словам, совершенно не в силах говорить. Возвращение на пост директора прошлым вечером прошло удачно, по крайней мере радость детей и имевших для нее значение профессоров была искренней. А вот удалить из замка нежелательные элементы оказалось не так-то просто. Она постаралась обойтись без лишней шумихи, но мистер Дамблдор начал сопротивляться аресту. Быть может, ему даже удалось бы трансгрессировать, если бы не снотворный газ, который так удачно выдохнул ее подкравшийся питомец.

Однако на этом ее бурная деятельность, увы, не закончилась. Переговоры со Снейпом лучше было провести как можно скорее, и Аэренн спешно отправилась в подземелье. Ее расчет оправдался: пусть и шел второй час ночи, зельевар не спал.

— Надеюсь, вы понимаете, что о каком-либо доверии к вам не может быть и речи. — Новый контракт перед этим волшебником Эра положила с самым бесстрастным видом, на какой только была способна. — Лучшее мое предложение: доработайте до конца учебного года, а затем увольтесь, не поднимая шума. За это время подумайте, кто подошел бы вместо вас на место декана.

— А взамен? — хмуро поинтересовался Северус.

— Взамен вы сохраните статус кво. Кроме того, я помогу вам с лабораторией и инвесторами, которые финансово поддержат ваши исследования.

Увы, наступившее через несколько часов утро вслед за утренней газетой принесло вместо успокоения Минерву МакГонагалл.

— Как… как вы посмели?! — ворвалась она в кабинет, задыхаясь от негодования. — Избалованная девчонка! Что вы о себе возомнили?! Профессор Дамблдор — прекрасный… великий человек, а вы!..

— Вы хотите что-то у меня спросить, Минерва? — Аэренн сделала Айрону знак отложить газету и отойти подальше.

— Разве с вами можно о чем-то разговаривать? — Профессор остановилась, запахнула поплотнее халат и с вызовом посмотрела на собеседницу. — Я пришла, чтобы заявить о своем несогласии с вашими методами управления Хогвартсом!

— Какая жалость! — Равнодушно отозвалась Аэренн, делая очередной глоток спасительного кофе.

— Вы собираетесь уволить профессора Дамблдора!

— Да, собираюсь, ведь волшебник, заключенный в Азкабан, не подходит на роль наставника несовершеннолетних колдунов.

Минерва покраснела сильнее прежнего.

— Тогда вам придется уволить и меня!

Эра почувствовала, как в груди начало разливаться жгучее раздражение. Она помнила, что в начале года у профессора МакГонагалл тоже возникало желание уйти из Хогвартса. Только вот в тот раз Минерва осталась — «ради детей», по ее словам. А сейчас? Неужели детей в школе больше не осталось? Или ценность Дамблдора для нее так велика, что затмила даже их? Какая преданность…

Долго ли сможет продержаться это чувство? Ах, как же ей не нравились ультиматумы!

Аэренн подняла глаза на профессора, состроила насмешливое выражение лица и напевно отозвалась:

— Нет, Минерва, я уверена, что вы этого не сделаете. Вы слишком привязаны к школе, к студентам. К тому же, ваша жизнь пуста. Чем вы займетесь, профессор, вернувшись в свой пустой одинокий дом? О нет, вы не уйдете, ведь вам просто некуда идти.

Тогда профессор МакГонагалл, фыркнув, ушла, но вскоре она вернулась. В руках Минерва держала небольшой конверт из плотной бумаги, запечатанный сургучной печатью. Только на этот раз, в отличие от писем с приглашением на обучение в Хогвартсе, чернила были кроваво-красными.

— Заявление об увольнении, — прочитала Эра вслух с некоторым разочарованием. — Вы подтверждаете, что написали его добровольно?

— Да, — Минерва гордо вскинула голову. — Хогвартс без Дамблдора — уже не Хогвартс.

— Полагаете? — Аэренн махнула рукой домовику, и тот немедленно подал ей перо и чернильницу. — А на мой взгляд, все дело в детях. Дамблдор — это прошлое волшебства, со всеми этими его благими намерениями, положившими основу доктрины Грин-де-Вальда. Себя я предпочту отнести к настоящему, а вот они… все они — это будущее.

Она без спешки распечатала конверт и достала втрое сложенный лист с заявлением.

— Какое будущее ждет этот мир, Минерва? Никто не может знать наверняка. Разве мог кто-то в тридцатых, например, годах подумать, что какой-то рядовой студент Хогвартса вырастет и станет Темным Лордом? А можно ли быть уверенным в том, что никто из нынешних студентов не повторит его судьбу? Увы, подобное нельзя предугадать. Но разве может что-то быть важнее этого?

Прочитав и поставив размашистую подпись внизу документа, Аэренн отложила его в сторону и подняла холодный взгляд на замершую волшебницу:

— Ничто не способно служить оправданием для того, кто отказывает ребенку в помощи. Соберите свои вещи, Минерва, попрощайтесь со студентами и коллегами. С завтрашнего дня вы освобождаетесь от всех занимаемых должностей.

Эра так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, когда МакГонагалл ушла. Айрон осторожно потряс ее за плечо и тихо позвал:

— Почему ты сказала именно так, Эра? Про мальчика, ставшего Темным Лордом, и непростительное безразличие к нуждающимся в помощи детям?

— Не знаю. — Голос звучал непривычно глухо и безжизненно. — Я лишь озвучила то, что чувствую. Только вот не понимаю, откуда это взялось, и сильно беспокоюсь: не схожу ли с ума?

— Думаю, тебе нужно к бабушке, и как можно скорее. — Лопоухий друг покачал головой. — За помощью, за советом, за целительной дозой здравого смысла.

— Пожалуй, ты прав, — со вздохом признала Эра, — но еще не время. Я ведь не просто так трепала языком, говоря о важности студентов. А им нужно как можно скорее найти профессора трансфигурации.

Список подходящих кандидатов, присланный Доминик, оказался на удивление коротким. Всего три имени: Акрам Шафик, Теодор Шмидт и Ремус Люпин.

— Да, госпожа, так вы себе мужа точно не найдете, — «сочувственно» цокнул Айрон языком.

— Зараза, — беззлобно отозвалась Эра. — Разошли этим троим письма с приглашением на собеседование. Кого-то одного назначь на сегодня и напиши, что я встречусь с ним в Корнуолле. Там есть паб «Три веселых пикси», пусть ждет за столиком в три часа дня.

А до тех пор нужно было наведаться в летний лагерь и проверить, как там идут дела.

* * *

Прикрыв глаза, Эра стояла на краю скалы и вдыхала свежий морской воздух с легким запахом соли и водорослей. М-м-м, как же ей нравилось море! Этот рокот при ударе о берег, воплощающий ярость безудержной стихии, нежный шелест откатывающихся волн… А еще близость моря чуть ослабляла тугой узел, плотно свернувшийся внутри с момента посещения Министерства.

Куда же все-таки ее тогда занесло? Как смогла вернуться и почему не заметила никаких изменений? За прошедшую неделю роль ее настольной книги исполняли всевозможные научные статьи и исследования, посвященные проблеме исследования времени, но никакого прогресса Эра так и не добилась. Она должна была умереть — или мир рухнул бы. Так почему же ничего не изменилось? Пожалуй, Айрон прав: нужно как можно скорее наведаться к бабушке.

— Вы готовы осмотреть помещения? — Мистер Мэйхью, ее любимый подрядчик, приветливо улыбнулся и махнул рукой, приглашая проследовать за ним. — Мы следовали проекту, однако в ваше отсутствие вскрылись новые детали, и пришлось внести несколько изменений на свое усмотрение.

— Изменения? Интересно, — Аэренн неодобрительно покачала головой. — Что ж, посмотрим, каким стало мое детище.

Для роскошного особняка, призванного выполнять роль главного корпуса лагеря, Эра выбрала место на вершине прекрасного зеленого холма недалеко от края берега. А по широким ступеням выбитой в скале величественной лестницы можно было спуститься к просторному пляжу.

— Как вы и просили, снаружи мы выдержали все детали сдержанном английском стиле, — начал свой размеренный рассказ мистер Мэйхью. — Он был развернут «рожками» морю и окружен разнообразными местами для отдыха: беседками, качелями, патио с кострищем. Пять этажей, терраса на крыше. Модульные комнаты программируемой площадью и вместительностью, таким образом жилая часть может вместить до десяти тысяч студентов.

— Коммуникации уже подведены? — уточнила Аэренн, когда они уже шагали по просторному холлу.

— Да, однако с небольшой корректировкой. Водоснабжение и водоотведение у маглов в этом районе не вполне стабильное, и я принял решение создать отдельное подземное помещение для резервуаров с чистой и использованной водой. Отходы и стоки теплиц и лабораторий также будут собираться отдельно, чтобы предотвратить попадание остатков зелий и любой другой магии в магловскую канализацию.

— Хорошая мысль, — с улыбкой заметила Эра.

Они прошлись по крылу, три этажа которого были отведены под библиотеку, постояли на террасе, наслаждаясь видом на море. Справа, в двадцати минутах от детского корпуса, находилось здание с алхимическими и зельеварческими лабораториями. С другой стороны от него на таком же удалении начиналась стройная вереница домиков для взрослых кураторов и исследователей, которые будут работать с местной флорой и фауной. Аэренн задумала их в виде небольших, но уютных дуплексов, стоящих двумя рядами вдоль побережья.

— Проверим остальные строения, мисс?

— Конечно.

На собеседование Аэренн отправлялась со спокойной душой: летний лагерь «Хогбэк» был полностью готов.

«Три веселых пикси» посреди дня был весьма малолюдным, а потому самым оптимальным местом для встречи. Неудобно вести беседу, перекрикивая толпу гомонящих вокруг колдунов. А уж если кому вздумается что-либо отмечать, ух! К тому же, только здесь из всех пабов Британии готовили одно из ее любимых блюд — пирог с заунывником, который был как нельзя кстати после такого непростого дня. Нескольких дней.

Присев за стол у окна, Эра сделала заказ, а затем, взяв у Айрона документы на подобранных кандидатов, принялась их просматривать.

— Вашего сегодняшнего соискателя зовут Ремус Люпин, — негромко сообщил домовик. — Нижняя папка.

Судя по заметкам Доминик, в целом картина вырисовывалась в точности такая, как Эра и хотела. Мистер Люпин был достаточно молод, учился на Гриффиндоре, сдавал СОВ и ЖАБА на «выше ожидаемого» и «превосходно» и не имел судимостей. В общем, на первый взгляд все было хорошо. Точнее, слишком хорошо для того, кто после выпуска из Хогвартса не продержался ни на одной работе дольше полугода. Запойный он, что ли?

В этот момент атмосфера в пабе изменилась. Эра настороженно подняла голову и осмотрелась. Солнце все так же светило в окна, бармен протирал стаканы, а где-то играла негромкая музыка. В дверях замер, озираясь, изнеможденный молодой мужчина с исчерченным шрамами лицом… ох, точно. Запах.

От него исходил такой знакомый запах, какой Аэренн чувствовала лишь в кругу семьи, но он был словно исковеркан. Привычную гамму ощущений перечеркивали какие-то резкие нотки, вызывая закономерные опасения. Ремус Люпин точно оборачивался в какое-то животное, но не как полиморф. А анимаги так не пахли.

— Добрый день, мисс. Рад с вами познакомиться. Меня зовут Ремус Люпин, — с мягкой улыбкой поприветствовал он Эру и сел напротив.

Не полиморф, не анимаг… И не метаморф, ведь они меняют только сами себя, оставаясь в человеческом облике.

— Добрый день, мистер Люпин, — усилием воли Эра встряхнулась и сосредоточилась на собеседовании. — Спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Вы уже знаете обо мне из письма, однако все же представлюсь. Аэренн Картарен, директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Мне нужны новые профессора, и мне посоветовали вас. Что скажете, подходите вы на роль профессора?

— Очень надеюсь, профессор Картарен, — Люпин снова тепло улыбнулся. — Буду польщен, если и вы посчитаете так же.

— Что ж, проверим. — Эра вернула папки Айрону и внимательно всмотрелась в лицо собеседника. — Представьте: вы находитесь в Большом зале, время ужина, вокруг чинно звенят посудой студенты. Вдруг двери настежь распахиваются и врывается какое-нибудь чудовище… акромантул, например.

— Но ведь рядом с Хогвартсом они не обитают, — растерянно отозвался Люпин.

— Теперь — да, не обитают. В основном. Однако вернемся к ситуации. Итак, вокруг много студентов, врывается акромантул. Меня на ужине нет, деканов и других профессоров тоже. Ваши действия?

— Атакую акромантула Араниа экземи, — посерьезнел он, — обездвиживаю, поднимаю в воздух, командую старостам выводить учеников.

— Неплохой ответ, — Эра одобрительно кивнула. — А если это происходит в полнолуние?

Люпин побледнел. В его глазах мелькнул страх, а на лице появилась тоскливая обреченность. Плохо, но хуже всего была сменившая ее покорность.

— Как вы поняли? — просто спросил он.

— Это не важно, — Аэренн задумчиво качнула головой, пытаясь разобраться, что же она чувствует по этому поводу.

— Место профессора Хогвартса мне, разумеется, больше недоступно.

— Верно.

— Я, наверное, пойду тогда.

Ремус попытался было встать, но Эра остановила его негромким:

— Не думаю.

— Сообщите обо мне в Министерство?

А вот теперь в его голубых глазах светился вызов. Да, хорошо, с этим можно работать.

— Скорее всего, нет. Я еще не вполне поняла, мистер Люпин, как мне следует поступить с вами в этом случае. Хотя… нет, я уверена, что ваша отрубленная голова не добавит мне радости.

— Спасибо, — вполне серьезно поблагодарил Люпин. — Так я могу идти?

— Не торопитесь, — Эра почти согласилась с пришедшим ей в голову решением. — Если у вас нет срочных дел, лучше закажите обед и расскажите мне о себе все, что сможете.

Ремус Люпин смотрел на нее внимательным печальным взглядом, но не спорил. Помолчав так с минуту, он наконец взмахнул рукой, подзывая официанта, и сделал заказ.

— Что ты решила? — обеспокоенно спросил Айрон три часа спустя, когда они вышли из паба.

Аэренн остановилась в нескольких шагах от входа, запрокинула голову, сделала глубокий вдох и, не сводя глаз с затянутого красно-сиреневыми облаками неба, ответила:

— Я думаю продолжить собеседования. Кстати, забавно, что Ремус меня об этом не спросил.

— Думаю, он был просто рад уйти отсюда живым.

— И всё же, неужели ему совсем не интересно узнать, как на меня повлиял его рассказ? — Эра покачала головой.

— Сейчас я за него, — Айрон не сводил с нее глаз. — Как на тебя повлиял рассказ этого горемычного оборотня? Мне назначать новые собеседования?

— Конечно, Айрон, я поговорю со всеми кандидатами, — после некоторой паузы ответила Эра. — А ты напомни мне написать о Ремусе бабушке. Быть может, она подскажет, как уговорить Упуаута забрать его дар обратно.

Нрав этого бога был, правда, не очень покладистым, но редко все же обычно он не упрямился. Особенно, если просила чародейка под покровительством самой Маат.

— Хочешь пройтись? — Айрон кивнул в сторону заросшего травой обрыва.

Эра рассеянно кивнула, послушно повернулась и пошла туда. Она всегда воспринимала проблему оборотней отстраненно, и столкнуться с ней лично было довольно странно. С другой стороны, вся ее семья время от времени отращивала крылья или бегала на четырех лапах. Так что мысль о время от времени воющем на луну колдуне воспринималась пусть и с опаской, но спокойно. Если отдельно от детей.

А ведь Ремус Люпин мог стать отличным деканом. Насчет преподавания Эра была не так уверена, но способность к искреннему участию была заметна уже сейчас. Ему было не всё равно — и этого достаточно, чтобы она хотя бы задумалась над тем, как ему помочь.

Встав на краю поросшей травой скалы, Эра перевела взгляд вниз. Море с шумом ударялось о камни, взмывало фонтаном брызг, пенилось и с шипением отступало. Завораживающее зрелище, которым хотелось любоваться еще и еще.

Вдруг мир дрогнул, очертания скал расплылись. Эра моргнула, и один вид моря перед ее глазами сменился другим. Тоже скалы, волны, брызги, но все это заливал яркий солнечный свет. Золотистых искорок, переливавшихся на поверхности воды, было так много, что даже смотреть на них было больно. Аэренн вдруг почувствовала летнее тепло на своей коже. А еще кто-то крепко держал ее за руку и куда-то тянул.

— Осторожно!

Кто-то или что-то дернул ее назад. Картинка снова задергалась и исчезла, вернув на свои места корнуэльский вечер, темно-фиолетовое небо и Айрона, обеспокоенно заглядывавшего ей в лицо.

— Ты чуть не упала, — напряженно сказал он. — Что произошло? Ты вертела головой так, как будто ты ничего перед собой не видела.

Эра поднесла ладонь к лицу, задумчиво пошевелила. Так странно. Ощущение, будто еще недавно она держалась с кем-то за руки, все еще не ушло.

— Все нормально. — Мысленно прикинув размер желания немедленно отправиться к бабушке, Аэренн сочла за лучшее не рассказывать о недавней галлюцинации. — Давай вернемся в Хогвартс.

Айрон подчинился, но смотрел по-прежнему недоверчиво. «Пусть», — подумала про себя Эра, вернувшись в кабинет директора. У нее не было сейчас времени разбираться с какими-то странностями. Тем более что ее ждал сон — лучшее лекарство от дневных забот.

Как и прежде, наблюдая за сюжетом своих снов, Аэренн точно знала: это происходит с ней. Только если до этого она была в них и действующим лицом, и наблюдателем, то в этом сне она была настолько глубоко погружена в роль самой себя, что даже слышала собственные мысли, какие приходили ей внутри сна. Или — в тот момент времени?

Снег той весной сошел довольно рано. Это была уже четвертая весна, приход которой Эра встретила в приюте. В нем было скверно, но в целом терпимо. Помогал опыт круглогодичного обитания в Ильверморни.

А еще было полезно понять, что отчужденные родители — это не самая большая трагедия из возможных. У «Аэренн» были хоть какие-то, а у «Эрики» — никаких.

Из плюсов — она все еще могла колдовать и не идеально, но все же помнила события своей жизни. Все, чему училась, все, что изобрела.

Однако были и минусы. Эра никогда особенно не интересовалась историей Британии, как магловской, так и волшебной. Не совсем мрак, но все, что она помнит, так это то, что Грин-де-Вальд сюда не дошел (хорошо!), однако добрались немецкие бомбардировщики (плохо!). После окончания Второй мировой появился некий Волан-де-Морт и убивал всех налево и направо (плохо! очень плохо!), особенно маглорожденных. Вернее, «грязнокровок», и стоило ли упоминать, что у Эрики Смит не было никаких сведений о родственниках-волшебниках? Вселенская степень гадства.

Оставалась надежда на то, что к моменту, когда нужно будет защищать себя, она успеет вырасти или поймет, как вернуться в свое время. А еще не совершит чего-то, что вычеркнет ее из списка живущих в будущем, попутно вымарав и из других времен.

Эра бездумно попинывала клочки замерзшей за зиму травы и куски не оттаявшей земли. Как же она ненавидит путешествия во времени!

А если думать проще? Пусть там, в будущем, Корнелиус Фадж кушает большой ложкой всю ту кашу, которую он заварил, отправив ее сюда. Пусть кушает и не обляпается. Она же просто будет жить здесь и сейчас.

Невдалеке, у забора, обозначавшего границы приюта, сидел на корточках темноволосый мальчик, немного старше ее самой. Эра неловко замерла. Она, разумеется, знала его.

Том Реддл, очень отстраненный мальчик. Ей иногда казалось, что у Тома есть брат-близнец, настолько противоречивыми были эмоции, отражавшиеся у него на лице. Воспитатели почему-то вечно ругали его, говорили, что от него и его «странностей» одни только проблемы, но никто не мог толком объяснить, что это за «странности» и «проблемы». Лично Эра еще ничего особенного не увидела.

Том что-то увлеченно разглядывал в траве, и Эра не утерпела. Она осторожно, стараясь не скользить ботинками не по размеру, надетыми на толстый шерстяной носок, подошла к нему достаточно близко, чтобы тоже посмотреть.

Перед Томом на клочке сухой травы извивалась змея.

За тридцать секунд Эрика испытала три сильные эмоции. Сначала страх, что Том по глупости дразнит змею, а та возьмет его и укусит. Потом облегчение, когда узнала в большой и страшной змее скромного и безобидного ужика.

А потом ее накрыл восторг. Почему? Потому что Том не просто смотрел, он говорил со змеей.

— Как здорово! — нечаянно вырвалось у нее. Боженьки, какое это облегчение: знать, что ты не один!

Мальчик вздрогнул и вскочил, недоверчиво и настороженно глядя в ее лицо.

— Ты не испугалась? — Кажется, он думал, что она шутит или издевается.

— Сначала, — не стала скрывать Эра. — Немного. Но ведь это ужик, он безобиден, и я успокоилась. А то я волновалась.

— За меня? — мальчик некрасиво вытаращился на нее, будто у нее рога или что-то такое.

— Конечно, — Эра закатила глаза. — Змеи кусаются. Если бы ты не говорил с ней, а, например, тыкал палкой, она бы и тебя могла укусить.

— А… ага, — Том все еще растерянно хлопал глазами. — Кстати, это девочка.

— Как ее зовут?

— Милосса, — Реддл снова обретал уверенность. — Она обыкновенный уж, ты не ошиблась… эм…

— Эрика, можно просто — Эра.

Том кивнул и, хоть все еще недоверчиво посматривая на нее, присел обратно рядом со змеей.

— А меня ты не боишься? — резко спросил он. — Я ведь могу натравить ее на тебя.

Эра пожала плечами.

— Не боюсь. Ни тебя, ни ее. Смотри, я тоже кое-что умею.

Она присела рядом с мальчиком, едва не касаясь его плеча своим. Затем слегка нагрела свою руку ниже локтя и, упершись коленями для надежности в землю, положила кисть недалеко от змеи.

Та немедленно поползла к теплу, а после обвилась вокруг руки.

Эра повернула голову к Тому.

— Мне жаль, что я не могу говорить с ней. Жаль, что не понимаю ее шипение. Но я ужасно горда, что познакомилась с тобой, Мальчиком-Говорящим-Со-Змеями! А еще…

— Что? — насупился мальчик. Он явно не хотел делить своего шипящего друга с кем-то.

Эра подняла вторую руку и позволила на ладони заплясать маленьким язычкам пламени.

— А еще я тоже со странностями.