Холод (гет)

— Посмотри, как хорошо у нас получился снеговик, 2626 — звал младший нейтрофил посмотреть на его с маленькой лидершей тромбоцитов совместное творение: снеговика.

— Красиво, очень красиво, — ответил 2626, потом закрыл малышке уши и обратился к коллеге. — Послушай меня внимательно, придурок, мы сейчас на работе! Здесь клетки умирают от гипотермии, а ты снеговиков строишь.

— Клетки умирают каждый день, ран никаких нет, ничего страшного не происходит… Эй, а давай сделаем вместе еще одного снеговика? — начал оправдываться 4989.

— Нет.

— Ну давай поиграем!

— Как ты меня достал…

* * *

На базе эритроцитов царил полный беспорядок, ведь красные кровяные клетки были те, которые больше всего страдали от резкого похолодания.

Шеф отряда только что приказал уделить приоритетное внимание жизненно важным органам и забыть о верхних и нижних конечностях. По крайней мере, пока температура тела не станет снова нормальной.

Молодая сотрудница службы доставки, новенькая, с красными волосами и склонностью постоянно теряться, положила телефонную трубку. Звонила одна клетка из правой руки, умоляя о доставке кислорода.

— Простите, пришел срочный заказ из правой верхней конечности…

— Извиняюсь, AE3803, но мы не можем его выполнить. Приоритет сейчас жизненно важные органы, и кроме того, это самоубийство.

АЕ было очень не по себе, ведь голос клетки звучал отчаянным. Должно быть ужасно ждать что-то что никогда не придет, и будучи клеткой ткани, та не могла просто покинуть свое жилье, тем более находившись так далеко от всех… Но ей повезло, что именно AE3803 взяла трубку, ведь та обязательно принесет ей кислород, даже если будет наказана за это.

Она храбро пробралась сквозь толпу, взяла тележку, два ящика с кислородом и две корзины с нутриентами (сказав себе «лучше побольше, чем поменьше») и отправилась к правой руке.

Прибыв в локоть, холод уже добрался до кожи бедняги. Дорога стала еще труднее и более одинокой.

— Давай, AE3803, ты сможешь, ты сможешь. Одна жизнь зависит от тебя.

Подбадривая саму себя, она храбро тащилась дальше, несмотря на то, что ее маленькое тело начало ощущать воздействие холода.

Теперь она дошла до кисти, пытаясь не отрывать взгляд с дороги. Никого там больше не находилось, было очень темно, ужасно холодно, а из далека были видны багровые горы — признак того, что там от холода застыла «кровь». Ей стало страшно. Разум говорил ей: «Возвращайся в базу», а сердце кричало: «Давай дальше, AE! Уже слишком поздно, чтобы сдаваться! Одна жизнь зависит от тебя!».

Время от времени она заглядывала в карту. Теряться ей сейчас было нельзя, на этот раз это был вопрос жизни и смерти.

— Надо, надо, надо добраться до указательного пальца… Осталось немного, совсем немного… Как же холодно, дышать больно.

Ее взгляд начал затуманиваться, ноги дрожали, она еле чувствовала руки, а лицо было таким холодным, что пекло. Она была так сосредоточена на том, чтобы добраться до пункта назначения, что даже не остановилась, чтобы посмотреть на интересного снеговика, который стоял среди дороги.

— Вот здесь… — Она позвонила в дверь, и клетка со слезами на глазах бросилась на нее, чтобы обнять.

— Ты нас спасла! — закричала другая клетка изнутри.

— Я просто выполняю свою обязанность, — сказала эритроцит скромно и передала доставку. Как хорошо, что ей пришло в голову взять с собой побольше. Так эти клетки смогут поделиться вместе и пожить немного дольше.

Клетка, которой принадлежало жилье, пригласила AE зайти и согреться, но та отказалась. Может, если она вернется в базу и побежит доставлять в жизненно важные органы, ее действие не заметят. Но для этого нужно быть быстрой.

Она направилась в обратную сторону, но холод стал еще сильнее. Ноги ее больше не держали, и она упала на колени в снег. Рук она уже вообще не ощущала, а когда подняла взгляд, увидела необычно украшенного снеговика.

— Хе, он похож на Лейкоцит-сана… — пробормотала она, прежде чем упасть лицом вперед на холодный снег на дороге.

Молодой нейтрофил ходил с маленькой лидершей тромбоцитов на плечах. Вдруг девочка показала на что-то пальцем.

— 4989-сан, смотрите, мертвый эритроцит, — пробормотала она.

— Ой, бедняга, они не могут так переносить холод, как мы… Подожди, эта торчащая прядь волос! ДА ЭТО ЖЕ ДЕВУШКА 1146! — Нейтрофил поставил малышку на пол и побежал к AE, которую он осторожно взял и перевернул на спину. Она была очень холодной и слабой, но дышала… еле-еле.

— Ну и повезло ей! Она жива! Лидер-чан, прикати сюда тележку, которая там стоит. — Та прикатила тележку эритроцита и стала на нее. Нейтрофил накрыл AE собственной белой курткой, поднял ее на тележку и так быстро, как мог, побежал к станции отдела U, находившейся возле шеи.

Когда прибыл, он широко открыл дверь, поднял девушку на руки и положил ее на диван. В станции находились еще 2048 и 2626, которые, услышав грохот двери, подошли посмотреть, в чем дело.

— Черт, 89, одень униформу, а то замерз- О! Что это с ней?! Она еще жива? — спросил 2626, побежал к дивану и накрыл AE еще и своей курткой.

— Эта бедняга чуть не умерла от холода. У нее синие губы. Принесите одеяло и горячую воду! — чуть ли не умолял 4989. 2048 принес вещи.

Трое парней и маленький тромбоцит взволнованно глядели на АЕ, страдавшую от холода. Она дрожала и медленно открыла глаза.

— Где я?

— Ой, малышка… Ты у нас в базе, не бойся, все будет хорошо. Что ты вообще делала в самой ледяной зоне? — поинтересовался 4989, начиная тереть ее руки, но она никак не согревалась.

— Кому-то надо было принести тем клеткам кислород, а то они умерли бы… — выдала сотрудница службы доставки тихим сломанным голосом и вздрогнула. — Ой, больно…

— С того, что я знаю, вам же велели доставлять только в жизненно важные органы, а не в конечности, — заметил 2048.

— Знаю, но не могла допустить, чтобы эти бедные клетки погибли… Ай, если не я, то никто бы этого не сделал. Потеря капли крови не будет иметь значения в этом мире… ой, но потеря этих клеток — да. У меня нет ядра, я не могу делиться, а они могут, они могут дарить жизнь… а я единственное, что могу делать, чтобы оставить хоть какой-то след в этом мире — это мою работу.

Остальные четыре клетки с волнением переглянулись между собой. Когда эритроцит поврежден, восстановление очень трудное. Холод безжалостно замораживает каждую жидкость, а небольшое тело AE так замерзло, что болело.

— Маленькая героиня… Уааа! Буду ухаживать за тобой, AE-чан! — Младший нейтрофил обнял ее, чтобы согреть своим телом. Тромбоцит тоже.

Остальные двое тайком вытерли слезу, растроганы благородством этой маленькой сотрудницы службы доставки. И тоже обняли ее.

— Я тоже буду за тобой ухаживать! — сказал 2626.

— Мы все! — добавил 2048.

Эритроцит продолжала дрожать под всем этим «клеточным одеялом». Конечно, она была очень благодарна и счастлива получать столько заботы и добра, до сих пор ужасно страдала от холода.

Тут зашел хромавший и уставший U-1146 с кепкой, покрытой инеем. Он с изумлением уставился на группу, обнимавшую «завернутую АЕ».

— Может мне это кто-нибудь объяснить или нарисовать? — спросил он удивленно, не соображая серьезность ситуации.

Маленькая тромбоцит подошла к нему и дала ему знак наклониться, чтобы сказать ему что-то на ухо. Он так и сделал.

— Нейтрофил-сан, мисс эритроцит здесь страдает от гипотермии. Ей очень плохо, и мы никак не можем ее согреть… Холод причиняет ей вред, и ей очень больно. — Нейтрофил глотнул и, несмотря на то, что хромал после нападения бактерии, подошел к друзьям и потрогал лицо эритроцитки. Даже через перчатку он смог чувствовать, насколько холодной была ее кожа, и испугался.

— Лейкоцит-сан, что с твоей ногой?

Все остальные получили очередной удар в сердце. Будучи такой слабой, такой страдавшей, такой ранимой… она все равно волновалась о 1146. Это невозможно было не заметить.

— Счастливый ублюдок, — пробормотал 2048. Да, 1146 действительно повезло иметь такую хорошую и милую девушку, которая заботилась о его благополучие.

— Я в порядке, и ты будешь тоже, AE. Ты сейчас в униформе?

— Да.

— Значит, никому из вас не пришло в голову стянуть с нее мокрую и ледяную одежду? — спросил 1146 с раздражением и легким сарказмом. Его коллеги мысленно дали себе пощечину.

— Нет… Хромой прав, — ответил 4989, получая удар от 2626.

В комнате отдыха, где находились кровати, маленькая тромбоцит помогла ей надеть униформу нейтрофилов. Та ей была немного велика, но все еще лучше, чем дальше сидеть в ледяной и мокрой своей. Было до сих пор очень холодно, и как только AE переоделась, она сразу снова завернулась в одеяло. Малышка встревожено смотрела на эритроцитку. У той все еще были синие губы и пальцы, и она до сих пор дрожала.

Тем временем 1146 стоял спиной к двери снаружи комнаты и смотрел, чтобы никто не зашел, пока она переодевалась (особенно 2626 и 2048). При этом он невольно услышал ее разговор с тромбоцитом.

— Простите… вам очень больно?

— Немного, но не бойся, Лидер-чан, мне станет лучше, — ответила AE со своей типичной улыбкой.

— Вы такая храбрая, что пошли доставлять в замерзшую зону… Вы же знали, что смогли бы умереть, да?

Нейтрофил почувствовал боль в груди, когда услышал это.

— Ну да. Но мы все должны выполнять нашу работу… Лейкоцит-сан постоянно рискует жизнью, чтобы помочь другим, и я им за это очень восхищаюсь. И вот мне захотелось хоть один раз хорошо справиться с собственной работой и тоже помочь кому-то…

На другой стороне двери на губах 1146 незаметно появилась маленькая улыбка, а его щеки были окрашены теплым румянцем. Снова слова этой девушки стали как бальзам для серьезного белого солдата.

Хотя это на самом деле, по крайней мере, с его стороны, не было любовью с первого взгляда. И не только это, а когда он защитил ее от пневмококка, то даже подумал, что она «немного странная», а когда помог ей найти дорогу в легкие, «и еще растяпа». Но когда увидел ее раненую руку после того, как она спасла коллег в легких, добавил еще «но храбрая». И при каждой встрече он находил у нее все больше и больше положительных качеств: «она добрая, милая, с сильным духом, энергичная, вежливая, надежная, забавная» и так далее, пока не настал момент, как он начал думать только одно: «она особенная».

А теперь от одной мысли, что его «особенная» подруга могла бы умереть от холода, ему стало так больно, что он даже перестал чувствовать раненую ногу, от которой хромал.

«Будь осторожной, AE… Что это тело бы без тебя делало? А мы? А… я?»

1146 внезапно был вытащен из своих мышлений, когда прозвучал сигнал тревоги, вызывая всех лейкоцитов к гортани и зеву.

— Черт побери, мы не можем оставить АЕ-чан здесь совсем одной. Что, если она превратится в ледышку, пока нас нет? — пробормотал 4989.

— Надо, чтобы кто-то остался с ней… но не 2048, — выдал 2626.

— С Казановой с челкой я бы ее тоже не оставил, — ответил раздраженно 2048.

— А что, если оставим ее с нашим чертовым калекой? Сражаться он так все равно не сможет… — предложил 4989, тыкая в 1146, который им всем показал средний палец в качестве благодарности за «чертового калеку».

— Да, пускай 1146 останется с АЕ-чан, — решили его друзья. У 1146 не было настроения с ними спорить, тем более они были правы: в таком состоянии он на самом деле не мог сражаться.

Тромбоцит открыла дверь, ей тоже нужно было на фронт. 4989 поднял ее, чтобы понести туда, и все были готовы уйти, но перед этим 2048 закрыл девочке уши.

— Так, 1146, мы даем тебе шанс, нет, честь, привилегию позаботиться о самой милой, доброй и храброй девушке для нас, — сказал 4989 со слезами на глазах.

— Он прав, она очень особенная. Она эритроцит, который не боится нас, и очень симпатичная, поэтому смотри, веди себя, — продолжил 2626.

— И не смей воспользоваться паникой, чтобы творить разные неприличия. Ты пока хромой, но с ней чтобы не «прихрамывал», ты меня понял? — сказал 2048. 1146 стал таким же красным, как кепка эритроцита.

— Что у вас в голове творится?!!! Я не извращенец!!! — защищался он, а его друзья убежали с тромбоцитом на руках.

— Ай!

Он услышал, как AE снова вскрикнула от боли. Она сидела на одной из кроватей, закутанная в одеяло, и пыталась согреть руки.

— АЕ! Почему ты сняла перчатки, которые я тебе дал? Тебе надо… — 1146 увидел ее синие пальцы и понял, что не было никакой пользы от его перчаток. Он нагнулся к ней, взял ее руки и принялся дуть на них, пытаясь согреть их своим дыханием и собственными руками. АЕ мысленно радовалась, что была настолько холодной, что он не заметит ее румянца.

— Спасибо, Лейкоцит-сан.

Он дотронулся до ее холодного лица. От вида ее синих и расколотых от холода губ, которые всегда были такими милыми и розовыми, ему снова стало больно.

— Тебе не помогают ни одеяло, ни одежда, правда? — спросил он и вздохнул.

— Помогают…

— Не надо врать, будь честной со мной.

— Ну, на самом деле, да, мне еще очень холодно, — ответила она смущенно.

— Пообещай мне кое-что, АЕ.

— Хм? Да, конечно, Лейкоцит-сан.

— Не пойми меня неправильно и, пожалуйста, не рассказывай об этом ребятам… — Нейтрофил стал перед ней и начал снимать свою белую куртку, футболку и защитный жилет, к которому был подключен рецептор и где находился активатор L-селектина. Теперь он был полуголым и покраснел, когда увидел, что AE закрыла лицо руками. Он взял футболку и снова надел ее.

— Можешь опять смотреть, я не голый, клянусь, — пробормотал он с ярко-красным лицом.

— Что ты делаешь, Лейкоцит-сан?

Лейкоцит взял одеяло, накрыл себя им, сел на кровать и обнял девушку. Теперь они оба находились под одним одеялом.

— Ты обещала, что не поймешь меня неправильно, — выдал нервно нейтрофил и лег вместе со все еще холодной AE на узкую кровать. Та поняла, что он собирался согреть ее собственным телом. Защитный жилет наверняка был изолирующим, и поэтому он его снял.

Сейчас она почувствовала тепло нейтрофила, наконец, ее руки, лежавшие на сильной груди белого солдата, начинали нагреваться. Даже не замечая, она положила еще и лицо на его грудь в поисках тепла.

— Какой ты теплый… Спасибо…

— Н… Не за что… Т... Только не усни.

— Почему? — переспросила она, зевая.

— Если ты уснешь, тепло твоего тела снизится, и этого тебе не надо. Попробуй хотя бы не уснуть, пока твои губы снова не примут нормальный цвет.

— Мои губы? Ой, а что с ними?

Нейтрофил мысленно дал себе пощечину. Ну да, она же не видела себя в зеркале.

«Поздравляю, идиот, ты ее напугал.»

— Ничего. Все в порядке.

— Ты врешь, Лейкоцит-сан. Я умру? — Она начала хныкать.

— Нет! Я этого не позволю! — крикнул он, добавляя себе еще три мысленные пощечины. — Имею в виду, не бойся, твои губы просто такого же цвета, как твои пальцы сейчас, это значит, что ты сильно замерзла. Но то, что твои руки ощущают тепло, уже хорошо, через пару минут согреешься, и все будет в порядке… Только смотри, не усни пока.

— Хорошо… — Она снова зевнула пару раз.

Нейтрофил взглянул на термометр у двери. Температура была до сих пор ужасно низкой.

«Черт, AE не поправится, если температура скоро не повысится… я делаю все, что могу, но этого не хватит.»

— АЕ? Эй, не спи.

— Прости, я просто так устала… не спи, не спи, — говорила она самой себе.

«Милота какая.»

— Хорошо, чтобы ты не уснула, давай поговорим. Как был твой день? Ты заблудилась? Как работа?

— Ничего особенного, гипотермия… чуть не умерла от холода…

— Понял, плохой выбор темы для разговора. Ну, эм, а тебе нравится делать что-то в свободное время?

— Эээм, да, когда я дома, люблю рисовать. А ты, Лейкоцит-сан?

— Ну, мне нравится читать.

— 4989 сказал, что ты еще и поешь…

— Чертов сплетник. Да, он прав…

— Хе хе… Уверена, что поешь хорошо, Лейкоцит-сан, я бы с удовольствием послу-… Ай! — Сильный озноб потряс их обоих. AE снова начала дрожать.

Температура на термостате упала еще на градус.

«Черт, черт, черт!»

— Успокойся, АЕ, успокойся. Все будет хорошо, будет хорошо. Не спи, дай мне руки. — Нейтрофил взял ее руки и снова попытался согреть их своим дыханием. Ее холодное лицо было для него настоящим мучением. Они с друзьями были солдатами и привыкли к холоду, а она нет.

— Хватит, Лейкоцит-сан. Не волнуйся, это не твоя вина… Ты уже так много для меня сделал, все хорошо. Умереть во сне — это честь, хоть будет не так больно, а еще рядом с тем, кого люблю и кем восхищаюсь…

— Не говори такое, никогда больше не говори такое. Ты не умрешь, я этого не допущу. Я тебе сказал, что все будет хорошо.

АЕ знала, что температура продолжалась снижаться, и это не было ничего хорошего. Она собиралась сдаваться, но его слова проникли в самую глубину ее души. Лейкоцит-сан не только присматривал за ней физически, а ему также как-то всегда удавалось заботиться о ее душе.

— Лейкоцит-сан, я очень тебя люблю. Я так рада, что ты со мной. — Она прижала лицо к его груди и крепко обняла его в качестве благодарности за все, что он для нее делал. Несмотря на то, что AE была такой ледяной, ей удалось растопить последний кусок льда внутри белого солдата.

Почти как рефлекс 1146 тоже обнял ее и поцеловал в лоб.

— Прости, что не всегда было очень «приятно» со мной, AE. Знаю, как часто я внезапно убегал, когда начинал звенеть мой рецептор, и что я не такой «хороший», потому что делаю шутки или комментарии о том, что ты все время теряешься. Просто… не знаю, как сказать, ты такая…

— Растяпа?

— Милая.

— Э?

— Да, ты милая. Такая ласковая, прекрасная, а еще и добрая, даже когда относятся плохо к тебе… Ты особенная, AE, и я буду присматривать за тобой.

— Это было очень мило, Лейкоцит-сан…

Ее блестящие янтарные глаза, которых подчеркивались еще больше с помощью красных волос на ее бледном лбу, с умилением смотрели в черные белого солдата, обнимавшего ее, гипнотизировали его. Даже если настанет сейчас конец света, все равно не будет существовать место, где ему хотелось бы быть больше, чем здесь.

Они находились так близко друг к другу…

Рот его любимой АЕ никогда прежде не казался ему таким привлекательным. А еще он был так сосредоточен на ее глазах, что даже не заметил, что ее губы снова приняли нормальный цвет…

Приближаясь еще больше друг к другу, они почти по инерции медленно закрыли глаза и осторожно поцеловались, краткий и нежный контакт губ.

Затем отделились с удивлением о том, что только что произошло, но не были в состоянии ни сказать слова, ни прекратить обниматься. Так прошли пару секунд, после которых они, будто сговорившись, повторили поцелуй, на этот раз подлиннее.

— Стоп! Ах, вот ты чем с ней занимаешься, свинья! — 4989 открыл дверь ударом ноги.

— Сын бактерии… а нас называешь извращенцами! — добавил 2048.

— Не-а, только тебя, — поправил 2626.

— Заткнись.

— Убери руки от моей малышки! — завопил 4989 и толкнул 1146 так, что тот вместе с одеялом грохнулся на пол.

— Осторожно, у Лейкоцит-сана же раненая нога! — возразила AE.

— А ты, дорогая моя, тоже наказана. Два дня домашний арест и никаких сладостей! — приказал 4989.

— Но… но… но…

— Никакого тут но! Даже браться за руки можно только минимум на третьем свидании…

— Дурак… — сказал 1146 тихо с пола. — О, минуту! Так пол же… пол же теплый!

— Ну еще бы, с твоим жаром, — пошутил 2626.

1146 и AE3803 от стыда закрыли лицо руками.

— Хе, на самом деле тепло возвращается в организм. А в желудок прибыли большие количества сахара и горячих напитков, — признался 2048.

— Не хочу, чтобы этот извращенец находился в той же комнате, как AE. Вон отсюда. — 4989 схватил все еще лежавшего на полу 1146 за кисти и потащил его в соседнюю комнату. 2048 пошел за ним.

Так что 2626 и AE3803 остались одними в комнате отдыха.

— Хе хе. Не волнуйтесь, мы просто пошутили. Если честно, мы уже так и думали, что такое может случиться…

— Что?

— Не нужно быть гением, чтобы заметить, как сильно 1146 вас любит. Мы вас уже давно называем его девушкой… В конце концов, отдохните еще немного. Я сообщил вашей семпай, что вы в порядке, никто вас наказывать не будет.

АЕ снова легла, теперь ей наконец можно было немного поспать. Ей все еще было стыдно от шуток и всего происходящего, но она радовалась, что была жива, что согрелась и что до сих пор ощущала приятный поцелуй ее Лейкоцит-сана на губах. А в соседней комнате тем временем 1146 получал медицинскую помощь из-за раненой ноги и целую кучу раздражающих шуток от друзей. Но мысленно радовался, что его любимая AE восстановилась.

«Это кто здесь кого согрел? АЕ…»