Съешь ещё этих мягких французских булок да выпей же ликёру (джен)

— Линочка, солнышко, как вкусно у нас пахнет! — воскликнул Антон, выходя из ванной. Десять минут назад он приехал с работы и обнаружил, что жена снова приготовила какой-то особенный ужин.

— Я старалась, — ответила Полина, подошла к Антону и поцеловала его в щёку, — сегодня у нас утка с рисом в соусе карри.

— Даже звучит вкусно! — воскликнул Антон и пошёл на кухню. — Или у нас есть какой-то повод, а я о нём забыл? — вдруг испугался он.

— Нет, — рассмеялась Полина, — никакого повода нет, это я просто так, без повода, решила поупражняться в кулинарии.

— Такие упражнения я могу только приветствовать!

Полина улыбнулась и ничего на это не ответила.

Антону понравились и утка, и рис, и, конечно, очень насыщенный разными индийскими вкусами соус карри, поэтому он съел две полных порции, и в этот раз Полина, которая всегда была против переедания, не протестовала.

Вообще Полина в последний месяц изменилась: начала регулярно вкусно готовить, хотя больше двадцати лет их совместной жизни говорила Антону, что не любит этого делать, стала более задумчивой и сосредоточенной. Вот и сейчас она смотрела на Антона очень внимательно, но он не заметил в её взгляде былой нежности — Антону показалось, что жена как будто изучает его с холодной отстранённостью учёного.

— Полина, — тихо произнёс он, а она как будто очнулась, и её лицо снова озарилось улыбкой, — было очень вкусно, большое спасибо!

— Я рада, что тебе понравилось, — проговорила Полина, — помоешь посуду, хорошо? Я сегодня хочу подольше помедитировать.

Антон согласился.

* * *

Сидя в позе лотоса и закрыв глаза, Полина перечисляла про себя: «Лаймы, ананасы, спаржа, тёмный швейцарский шоколад, коньяк, парная телятина, авокадо, чёрная икра, омуль, утка, карри… Ананасы, икра, карри… Карри…»

После карри в список ничего добавить не удалось, и Полина попробовала погрузиться в свой внутренний мир ещё глубже.

Тридцать первое декабря двухтысячного года. Новогодняя ночь. Их первая с Антоном после свадьбы новогодняя ночь, которую они проводили в гостях у друзей Антона. Длинный богато накрытый стол, много людей, пышная наряженная стильными красными шарами и золотыми бантами ёлка в углу, «Старые песни о главном» по телевизору, очень много алкоголя…

Полина в очередной раз разозлилась: если бы не этот чёртов алкоголь, вспомнить всё было бы намного легче! Однако и она тогда напилась шампанского чуть ли не до потери сознания, и Антон усердно налегал на водку.

Впрочем, именно Антона, даже если бы у него сохранились воспоминания о той новогодней ночи, Полина и не хотела спрашивать.

Она только хотела, чтобы он умер, причём умер в мучениях. Желательно страшных.

Месяц назад Полина узнала, что Антон изменяет ей с девушкой, которую он нашёл в приложении для знакомств, и, более того, она от него беременна. У Полины и Антона детей не было, потому что он категорически их не хотел. Суд над Антоном Полина, как обычно медитируя вечером, осуществила быстро: выслушала вымышленных прокурора, адвоката, посовещалась с не менее вымышленными присяжными и вынесла приговор, согласно которому эта мразь больше не должна была жить.

Однако вынесенный приговор нужно было исполнить, но у Полины, скромной учительницы сольфеджио в музыкальной школе, никаких возможностей организовать убийство мрази не было, соответственно, ей нужно было убить его самостоятельно и так, чтобы не попасть в тюрьму и получить наследство.

Полина любила смотреть детективные сериалы, поэтому хорошо знала, что, готовясь совершить убийство, не нужно оставлять следов — делать странные запросы в интернете, записывать что-то на бумаге, покупать необычные товары и всё такое прочее, поэтому она занялась планированием убийства Антона исключительно в своём разуме.

Нужно было сделать так, чтобы Антон умер по естественной причине, и однажды Полина вспомнила, что у Антона давно, в новогоднюю ночь, случился анафилактический шок.

Тогда почти никто не понял, что случилось: Антон упал на пол, его лицо покраснело, вены на шее и на лбу раздулись, он начал задыхаться… Все были сильно пьяные, но кто-то всё-таки догадался вызвать скорую помощь. Антону очень повезло, что она приехала всего через пару минут. Ни до, ни после с Антоном не происходило ничего подобного, у него вообще ни на что не было аллергии.

Полина пыталась вспомнить, что же вызвало тогда у Антона анафилактический шок, но не могла. На том новогоднем столе было столько разной еды! Лаймы, ананасы, спаржа, телятина… Довольно быстро Полина поняла, что она не сможет найти точную причину шока, но может постепенно перепробовать всё, что было на том столе и что потом Антон не ел. Времени у Полины было много, и она решила, что обязательно найдёт этот самый нужный ей и фатальный для Антона продукт. Он съел уже три приготовленных для него специальных ужина, но с ним пока ничего плохого не случилось. Однако Полина не отчаивалась: любая неудача в этом деле всего лишь была ступенькой к успеху.

* * *

За две следующих недели ничего не изменилось: Полина приготовила два новых ужина, но Антон всё съел и, как будто издеваясь, не умер.

У Полины закончились идеи.

Помедитировав в поисках ещё каких-нибудь воспоминаний о той ночи и не найдя их, Полина вышла к мужу в гостиную. Антон смотрел футбол по телевизору.

— Кто играет? — поинтересовалась Полина, хотя ей это было совершенно не интересно.

— Сборная Аргентины со сборной Кюрасао, — ответил Антон. — Представляешь, а я и не знал, что Кюрасао — это страна. Всегда думал, что это такой ликёр…

Ликёр «Голубой Кюрасао»!

Полину словно поразило током: в ту новогоднюю ночь один из друзей Антона хвастался, что купил «пробник» этого ликёра в дьюти-фри, когда летал на Канары, и, кажется, они все вместе пробовали эту ярко-синюю гадость.

* * *

— Я испекла для нас торт! — торжественно провозгласила Полина.

— Ух, какой чёрный! — воскликнул Антон.

— Тёмный шоколад с ликёрной пропиткой!

— Даже звучит вкусно…

Полина некоторое время наблюдала за тем, как Антон ест торт, но вдруг услышала, как в соседней комнате звонит её телефон. Она встала, сделала несколько шагов, и тут за её спиной раздался грохот, сдавленный хрип и звон разбивающегося стекла. Полина, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь.