Ave Imperator (джен)

С появлением в Отделе Тайн членов Ордена Феникса безнадежный бой, в который ввязались Гарри и его друзья, вспыхнул с новой силой, но из Ордена прибыло всего пятеро, и численный перевес был все еще на стороне Пожирателей Смерти, особенно если учесть то, что многие из товарищей Гарри не могли уже сражаться: у Джинни была сломана лодыжка, Невилл из-за разбитого носа не мог толком выговорить ни одно заклинание, и выходили они у него так себе, Рон все еще глупо хихикал после встречи с хищными заспиртованными мозгами… Гарри разрывался между желанием помочь раненым товарищам и поддержать тех, кто прибыл их спасать и при этом попал в переплет — но прибытием Ордена Феникса дело не ограничилось.

Прямо в центре сражения неизвестно откуда, без вихря аппарации и хлопка, появился высокий черноволосый человек, одетый в пастушью куртку и пастушьи штаны, сшитые из шкур — и в него тут же ударили со всех сторон заклятия, на пути которых он вырос. Гарри по лучам и по звуку насчитал по меньшей мере одно Круцио, два Экспеллиармуса, Редукто и Ступефай, которые неожиданно остановились в паре дюймов до вновь прибывшего, поглощенные голубым сиянием, обволакивающим его фигуру, а потом неизвестный маг просто дернул плечами, и Гарри вместе со всеми остальными отлетел к стене, к которой его прижала неведомая сила.

— Ну ничего себе сходил за хлебушком! — возмутился вновь прибывший: прилетевшие в него заклятия не причинили ему вреда, но он почуял их опасность. — Разве так положено встречать героически пропавшую гималайскую экспедицию?

Неизвестный человек был высок ростом и широк в плечах, и на вид он казался Гарри сильным и добрым, чем-то похожим на Хагрида — но волосы его были прямыми, кожа бронзовой, бороды он не носил, и выглядел он довольно молодо, не старше тридцати пяти лет.

— Так, похоже, это не Географическое Общество, — заключил гость, осмотревшись и несколько забавляясь своей ошибкой, в результате которой пара дюжин магов сейчас висели прижатыми к стенам, словно охотничьи трофеи, и были не в силах ни пошевелиться, ни что-то сказать. Впрочем, обездвижившая их сила была статичной, и Гарри напряжением воли уже вернул себе способность двигать головой и следить за движениями гостя — это следовало бы делать с опаской, но почему-то своим присутствием тот внушал Гарри спокойствие и доверие.

— Кто ты? — наконец выговорил Гарри.

— Сука! — тут же выругалась Беллатрикс, тоже успешно сопротивлявшаяся воле неизвестного мага, и это прозвучало как довольно обидный для него ответ, но маг только усмехнулся этому совпадению.

— Ну что же, есть уже псайкеры в английских селеньях, — весело констатировал маг, переводя взгляд с Гарри на Беллатрикс, будто бы решая, с кем бы ему поговорить, и этот взгляд проникал глубоко в душу, но не грубо и болезненно, как легилименция, а словно бы с отеческим уговором, и казалось, что смотрящий и так уже давно знает тебя и твое сердце. — По крайней мере, теперь понятно, почему меня сюда притянуло.

— Не сочтите мой вопрос свидетельством невежества, — наконец сказал маг, поворачиваясь к Гарри. — Я долго провел вдали от мира: поверял алгеброй гармонию, а потом ей же поверял и Хаос, что оказалось потрудней, — и в результате немного отстал от жизни. Скажите, на Земле уже началась космическая эра?

— А вы Гермиону лучше спросите, — предложил Гарри с некоторой хитрецой: прежде чем расспрашивать Гермиону, магу бы пришлось ее не только освободить, но и излечить от ранения, нанесенного Долоховым.

Гарри не знал, откуда у него взялась уверенность, что неизвестный маг может легко Гермиону исцелить, только почему-то всплыла в памяти цитата «руки Короля — руки целителя», да и хитрость Гарри была шита белыми нитками, но могучий маг только улыбнулся и взмахнул руками, с королевской милостью даря куда больше, чем у него просили. Джинни ойкнула, словно спрыгнув со стены и уверенно встав на недавно сломанную ногу, Рон перестал бессвязно бормотать, и порезы на его лице затянулись, и Гермиона тоже как ни в чем ни бывало открыла глаза.

— «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко мне», — процитировал с грустной улыбкой неизвестный маг. — Так сказал некто, кому мы скоро окончательно надоедим со своим самоуправством и своеволием — впрочем, я думаю, что мы справимся и сами.

Все прочие в зале Отдела Тайн замерли в колдовском сне, или это просто вокруг друзей Гарри и слушавшего их мага остановилось время: они рассказывали ему о маггловском и магическом мире, Гермиона, как всегда, говорила больше всех, а маг понимающе и весело улыбался, и никто не появлялся в Отделе Тайн, чтобы нарушить их прекрасное уединение. Всем казалось, что они наконец встретили дорогого друга, который один их понимает, да и трудно было в это не поверить, такими интересными и точными были вопросы мага — отвечая на них, каждый неожиданно понимал, что знает больше, чем ему казалось, и череда сделанных таким образом открытий о маггловском мире, о начинающейся в магическом мире войне и о месте магии в истории человечества завораживала несмотря на то, что ответы на некоторые поставленные вопросы были горькими. Гермиона с печалью согласилась с тем, что, если Эйнштейн прав и движение со сверхсветовой скоростью невозможно, освоение космоса приведет к тому, что человеческая цивилизация распадется на осколки, между которыми не будет никакой практически полезной связи. Гарри интересовали более приземленные вопросы, но и тут выходило так, что и горестное детство он провел не без ведома и попущения Дамблдора, и многие его опасные приключения, в которых и ему, и его товарищам с трудом удавалось избежать смерти, тоже происходили по плану директора, а впереди Гарри ждали еще более тяжелые испытания.

— Хотите вместе со мной послушать пророчество? — предложил Гарри магу, который за полчаса душевного разговора раскрыл всю его жизнь и судьбу.

— Я и сам могу произнести для тебя небольшое пророчество, — покачав головой, ответил маг. — Стоит тебе выйти отсюда и подняться в вестибюль вашего Министерства, как Вольдеморт появится там — так о его возвращении в вашем мире узнают многие, хотя мне и не совсем понятно, как ты сможешь уцелеть при такой встрече. Так что пойдем-ка вдвоем — заодно я посмотрю на твоего Вольдеморта и, наверное, выясню несколько занимательных вещей.

— Не оставляйте нас, сэр, — попросил Рон, и эта его просьба никому не показалась удивительной: и Гарри, и все остальные уже верили, что с таким спутником Гарри никакой Вольдеморт не страшен, а расставаться с умным, понимающим и обаятельным собеседником не хотелось никому. Вот если бы можно было получить от него какое-нибудь поручение, чтобы и в его отсутствие заниматься его делом, чувствовать таким образом близость к ушедшему и надеяться на его возвращение!

Рон взмахнул палочкой и попытался продемонстрировать магу достижения Трансфигурации, о которой пока не было речи, но далеко не все преобразования Рону удавались удачно, так что даже Гермиона, бросившаяся ему на выручку, не смогла исправить все его огрехи.

— Да, парень, псайкер ты так себе, — с необидной подначкой сказал маг, посмотрев на представление. — Но ничего, зато ты статный, высокий и шевелюра у тебя как маяк. Кстати, идея…

В чем состояла идея мага, никто так и не узнал, но что-то суровое, твердое прозвучало в его голосе, так что больше никто не осмелился его ни о чем просить, а Рон так и вовсе всерьез задумался о своем будущем.

Гарри вынул палочку и пошел вперед, показывая магу дорогу в атриум Министерства Магии, и большая могучая фигура за его спиной придавала Гарри уверенности — вот если бы Дамблдор всегда его так поддерживал, а не бросал его навстречу опасностям без пояснений и без четкого приказа! Да и был ли Дамблдор так уж прозорлив — это ведь неизвестный маг предсказал, что Вольдеморт появится в атриуме, вот Вольдеморт и появился, а Дамблдор все еще не спешил на выручку.

— Ты давай отойди, — посоветовал Гарри маг, схватив себя рукой за лицо и поглядывая на Вольдеморта сквозь пальцы. — А я полюбуюсь. Видел я в жизни дураков — но такое… Взял — и добровольно сам себя порезал на куски.

Вероятно, шутка мага показалась Вольдеморту обидной, и в мага, одетого как маггловский пастух, полетела Авада, но точно так же, как и остальные заклятия, зеленый луч остановился в паре дюймов от его тела.

— Да не так оно делается. Давай покажу, — спокойно заметил маг, а Гарри вдруг почувствовал, как у него на голове волосы шевелятся от страха — похоже, за покушение на свою жизнь маг собирался расквитаться с лихвой. Тот же страх охватил и Вольдеморта, который неожиданно исчез, а потом Гарри почувствовал в себе присутствие его темного духа.

— Убей меня, — проговорил Гарри чужим голосом, именно таков был план Вольдеморта на случай столкновения с Дамблдором: подставить Гарри под удар или хотя бы посмеяться над нерешительностью Дамблдора. Вот только неизвестному магу было не занимать суровой, жестокой решимости — в битве с врагами он был готов сжигать целые миры.

«Сейчас он меня убьет», — подумал Гарри, и Вольдеморт, похоже, подумал то же самое и бежал, чтобы не проверять, не убьет ли маг их обоих, только далеко уйти Вольдеморту не удалось: он был выхвачен чужой волей из пространства прямо во время аппарации и приземлился на каменный пол атриума у ног могучего мага.

— Хватит щекотать варп за яйца! — громовым голосом сказал маг. — Туда прыгают, сюда прыгают! Навигаторы недоделанные! — и неведомая Гарри сила испепелила Вольдеморта без следа.

— Он разделил свою душу на несколько кусков, и с одним из них теперь покончено, — пояснил маг довольно буднично, словно убийство и тела, и души было для него привычным делом. — Еще один из кусков его души попал в тебя, и я его сейчас добуду, чтобы этот хилый демон не подумал возрождаться, — кажется, именно это не мог сделать Дамблдор, тебя не убив. Но я умереть тебе не дам — хотя как знать, возблагодаришь ли ты меня за это.

— А остальные куски? — спросил Гарри, чувствуя, что ему предстоит весьма мучительная процедура, от которой отказаться не получится.

— Остальными я тоже займусь, раз уж я здесь случился, — согласился маг. — А заодно навещу вашего старого интригана, посмотрю, не приспешник ли он Тзинча. Да и вообще, пора бы за вас всех взяться, пока еще можно многое изменить. А то, как скажут через много тысячелетий, поздно пить Боржоми, когда к Золотому Трону привязали. И Терру надо спасать, пока она еще голубая и зеленая, а не когда ее запакостят да атомными бомбами сверху заполируют.

Гарри хотел что-то сказать, но маг не ожидал его согласия — в голове Гарри словно вспыхнули тысячи солнц, боль наполнила все его существо, казалось, что сама душа его скручивается от боли, от которой нет избавления, что боль будет длиться вечность. А потом Гарри вынырнул с другой стороны вечности, он лежал на полу, покрытый холодным потом, а маг в овечьих шкурах, словно медбрат в маггловской больнице, собирал в мензурку кровь, текущую у Гарри из сгиба руки.

— Молодец, солдат, — сказал маг, заглянув Гарри в глаза и убедившись, что Гарри вернулся из наполненной болью вечности в здравом рассудке. — Мне будут нужны такие солдаты, как ты. А сыновей себе я, пожалуй, все-таки наделаю сам, проверенным веками способом. Тем более что на одну Терру двадцати и не нужно, одного-двух хватит.

Маг поднялся на ноги и ушел, Гарри только сейчас заметил, что все камины в атриуме закрыты, и догадался, что никто, кроме его друзей, не узнает о случившемся — а друзья уже бежали к нему, вероятно, услышав его стоны во время избавления от хоркрукса. Можно, пожалуй, даже было радоваться тому, что все снова вернулось на круги своя — воля могучего мага перестала менять реальность вокруг них, и они снова были самими собой: парнями и девчонками, которых теперь не коснется магическая война, потому что их враги нашли себе куда более могущественного противника. Вот только Гарри чувствовал, что слишком большая сила вступила только что в мир, пробужденная от своей праздности их рассказами, — и, глянув на Рона, Гарри увидел, что его друг думает то же самое.

— Слушай, а что такое эти самые Гималаи? — с простецкой хитринкой начал Рон, и Гермиона тут же его перебила.

— Ну как же, Рон, — быстро заговорила Гермиона, — Гималаи — это горная система на границе Индии и Китая, возникшая при столкновении Евразийской и Индийской континентальных плит. В Гималаях находится самая высокая гора на Земле, называемая Эверестом или Джомолунгмой, а также еще девять горных пиков, чья высота над уровнем моря превышает восемь километров…

— Я просто думаю, дружище, — сказал Рон, обращаясь к Гарри, когда Гермиона ненадолго замолчала, переводя дух. — Если этот парень теперь оттуда, может быть, нам всем, наоборот, туда? Ну так, отсидеться на всякий случай.