Украденные мгновения (гет)

Через пару секунд замок раскрылся, и Каз отодвинул засов в сторону. Он бросил взгляд туда, где охранники обвязывали веревками дерево, и открыл дверь.

Инеж напряглась, ожидая сигнала. Его не последовало. Каз просто стоял там, уставившись в фургон. Инеж озадаченно нахмурилась. Не в привычках Каза было так медлить, когда счет шел на минуты. Секунду поколебавшись, она выбралась из оврага и подошла посмотреть, что привело его в ступор.

Когда она заглянула в фургон, в груди разлился холодок. Заключенных здесь было куда больше, чем в фургоне, который они видели у контрольно-пропускного пункта. И они не сидели, прикованные к скамейкам, а стояли, тесно прижатые друг к другу. Инеж прекрасно понимала, что одна только перспектива неизвестно сколько времени находиться так близко к множеству людей, чувствовать прикосновение тел, вызывала у Каза панику. Он стоял абсолютно неподвижно и расширившимися глазами смотрел в фургон. Его лицо стало бледным, почти восковым.

Лучше всего в таких случаях помогало, если Инеж начинала разговаривать с ним. Но сейчас это не представлялось возможным: заключенные могли их услышать. Она осторожно коснулась плеча Каза, и он вздрогнул. Инеж прикусила губу, решительно подавив беспокойство. Надо действовать, пока не стало слишком поздно. Надо вывести Каза из ступора.

Инеж приподнялась на цыпочки и тихо-тихо — так, чтобы услышать мог только он — прошептала ему на ухо:

— Каз, я понимаю, как тебе сложно, но ты должен взять себя в руки. Иначе наша операция провалится, не начавшись. Я здесь, с тобой.

Он наконец-то очнулся и, бросив на нее благодарный взгляд, начал действовать. Облегченно выдохнув, Инеж повернулась и сделала знак Маттиасу.

Однако испытания на этом не закончились. Каз действовал заторможенно и едва успел поставить дверь на место. А когда встал рядом с ней, закрыв на себе замок, его дыхание ухудшилось — поверхностные, быстрые, тяжелые вдохи, словно у попавшего в ловушку зверя. Сердце болезненно сжалось, когда Инеж представила, что он сейчас чувствует. Чем она могла ему помочь?

Поколебавшись, Инеж решилась на отчаянный шаг — наклонилась к нему и зашептала:

— Каз, не отключайся, пожалуйста. Ты можешь с этим справиться. Я знаю, ты сильный. Оставайся со мной. Каз, ты слышишь меня?

Она говорила что-то еще — просто всё, что приходило в голову. Однажды во время приступа паники Каз сказал, что ее голос помогает ему удержаться в настоящем моменте, отстраниться от жутких воспоминаний.

Его дыхание постепенно выровнялось и, хотя всё еще оставалось слишком быстрым, перестало быть таким рваным. Каз почти невесомо коснулся ее руки и выдохнул:

— Спасибо.

Инеж улыбнулась от облегчения и от мысли, что никто, кроме нее, не слышал от Каза Бреккера этого слова.