Легкость тишины (гет)

Мерзлый грунт глухим перестуком отзывался на мерную поступь множества копыт. Стояло ясное, по-зимнему звонкое утро, воздух был прозрачен и пах первыми заморозками, дорога просматривалась на несколько миль вперед. Вдали уже виднелись очертания Бриджнорта.

Этельфледе не терпелось увидеть новые фортификации, строительство которых почти подошло к концу. Воинственный оскал Мерсии прирастал новыми коренными зубами — острыми и крепкими — и в этом была ее, Этельфледы, заслуга. Денно и нощно она трудилась на благо своего королевства, готовя его к неминуемым вражеским атакам. Ноша ее была тяжела, но насколько тяжелее она могла быть, если бы не мудрые советы мерсийских витанов!

И если бы не Альдхельм. Этельфледа украдкой бросила взгляд на своего верного помощника — человека, который тенью следовал за ней, куда бы она ни шла. Человека, без которого ей сложно было представить свой тернистый путь последних лет.

Альдхельм ехал рядом на вороном коне, из его рта изредка вырывались густые клубы пара — и ни единого слова. Он был глубоко погружен в свои мысли, взгляд его вечно задумчивых серых глаз изучал прибитую инеем дорогу. Этельфледа ценила его молчание — ей нравилась та особая, ни с чем не сравнимая легкость, с которой они могли хоть полдня ехать, ничего не говоря и лишь слушая, как переговаривается позади охранный отряд. Ни с кем — даже с Утредом — Этельфледа не находила такого утешения в молчании.

Воспоминание об Утреде должно было отозваться болью в сердце, но почему-то ничего, кроме светлой печали, Этельфледа не ощутила. Удивленная, она снова взглянула на Альдхельма, словно ища в его лице объяснение внезапному открытию. И на этот раз ее взгляд не остался незамеченным.

— Леди? — Альдхельм чуть хмурился, солнце светило ему в глаза.

Этельфледа улыбнулась смущенно, словно ребенок, которого застали за шалостью.

— Я думаю, — она нащупала тонкую нить чуть было не ускользнувшей мысли, — о том, что, возможно, нам стоит заночевать в Бриджнорте. Мы довольно рано выехали, но когда будем на месте, солнце уже начнет клониться к закату.

— Это было бы верным решением, — согласился Альдхельм. — Но смею напомнить, что тамошние удобства едва сравнимы с удобствами Тамуорта.

— Меня удовлетворит даже шатер, если там будет тепло и сытно. А вас я попрошу достать мне горячего вина с пряностями, вы ведь не откажете мне в этой маленькой радости?

Губы Альдхельма тронула улыбка, от уголков глаз разбежались в стороны морщинки.

— Разумеется, леди, я достану вам вина. Думаю, местные жители будут рады угостить вас лучшим, что у них есть.

— Я надеюсь только, что вы не оставите меня с вином наедине, — мягко усмехнулась Этельфледа. — Мне нужно будет с кем-то обсудить то, что я увижу в Бриджнорте, а вы единственный, кто захочет меня слушать этим вечером.

Альдхельм опустил голову, беззвучно смеясь. Этельфледа с неожиданной для себя жадностью наблюдала за ним: улыбаясь, Альдхельм словно сбрасывал добрый десяток лет, его серьезный взгляд теплел, а прозрачные глаза искрились, подобно речке в солнечный день. И почему она раньше не замечала, как разительно он меняется, стоит ей одарить его добрым словом или простой шуткой? Этельфледа чуть сильнее сжала поводья и обнаружила, что пальцам ее тепло, несмотря на холод поздненоябрьского утра.

Они снова молчали. Копыта лошадей отбивали дробь, разбивая схваченную морозом землю, сами животные то и дело фыркали, позади громко смеялись, оглашая просторы грубыми мужскими голосами, мерсийские солдаты — и только между Этельфледой и Альдхельмом повисла хрупкая тишина. Некоторое время они не отрываясь смотрели друг на друга, пока Этельфледа, смешавшись, не отвела глаза в сторону.

Ей нужно было многое обдумать.