Суженый (джен)

— Панна Андрианна! Панна Андрианна — послышался за спиной тоненький голосок Огнешки. — Панна Людмита спрашивать изволят, когда вы воротиться собираетесь!

Огнешку — маленькую и вечно босоногую моуроску⁽¹⁾, которой только исполнилось одиннадцать, вертлявую, наивную и старательную, — недавно назначили младшей служанкой старшей дочери пана Андрислава и пани Лижбетты Казацини, Людмите, и Огнешка изо всех сил старалась угодить своей обожаемой панне, ради которой была готова даже мыться каждый день.

И это было весьма серьёзной жертвой с её стороны — ведь каждая собака в усадьбе семьи Казицини знала, какой Огнешка бывала грязнулей.

Отблеск в магическом огоньке исчез, а после растворился в воздухе и сам огонёк, оставив лишь едва видные мерцающие полосы на траве. Андрианна расстроено топнула изящной ножкой в сафьяновом сапожке и надулась, словно пятилетняя. Сорвалось гадание! Теперь начинай всё сначала, а то и беги сей же час к Людмитке, возомнившей себя на время отсутствия папеньки и маменьки главной в усадьбе, чтобы потешить её самолюбие!

А какая она — главная?! Людмита едва двадцатилетие⁽²⁾ перешагнула да разрешение платья носить длинными от маменьки получила! Да и старше Андрианны Людмита была всего-то на каких-то пять годков! А порядки-то Людмита установить пыталась строже, чем при маменьке с папенькой!..

И было Андрианне от этой чудовищной несправедливости обидно почти до слёз.

Пятнадцатилетней Андрианне ещё не разрешали прикрывать колени, завивать волосы или расшивать контуш золотом или серебром — для того она считалась ещё маленькой, — и это и без того было неприятно, но слушаться Людмитку, словно маменьку или папеньку!.. Это уж было чересчур!

И что Людмитке так не терпелось показать себя хозяйкой? Всё равно пани ей ещё лет двадцать не стать⁽³⁾! Какое в таком случае право, спрашивается, было у Людмиты задирать нос и требовать послушания?!

Ответить Огнешке Андрианна не успела — вмешалась семнадцатилетняя Марийка, старшая сестра маленькой моуроски, которую та боялась больше Людмиты, батюшки-кузнеца или матушки-поварихи.

— Не вопи, оглашенная! — пригрозила сестре кулаком Марийка, а после удивительно изящным для себя жестом оправила за спину тяжёлые пшеничные косы. — И вообще, поди прочь! Мешаешь!

Хорошая идея была, всё-таки, потащить за собой Марийку, подумала Андрианна. Уж Марийка-то её, Андрианну, в обиду никогда не даст! Марийка наружностью и силой уродилась в батюшку-кузнеца, и сама к работе этой способность имела — не чета прочим девчонкам из усадьбы, способным только прясть, вышивать да хихикать, заливаясь румянцем при виде мало-мальски приятного юноши.

К тому же, Марийка и гаданий множество знала — от безобидных гаданий на суженого, вроде того, что сорвалось минуту назад, до пугающих гаданий на судьбу и смерть, которые не всякая ворожея решалась провести, — и к Андрианне питала крепкую привязанность, которую можно было даже назвать дружбой.

Огнешка тут же сделала несколько шагов назад и насупилась — видать, не хотелось ей получать от сестры тумаков, но и к Людмите без Андрианны возвращаться она побаивалась. Тут внимательные серые глаза Огнешки заприметили полосы от гадального огонька, и загорелись истинным восторгом.

— Панна Андрианнушка, миленькая! — взмолилась Огнешка, прижав ладони к груди. — Дайте мне хоть одним глазком поглядеть на гадание-то! А после я, так уж и быть, скажу панне Людмите, что не нашла вас!

Плохое настроение Андрианны тут же ушло, когда ей в голову пришло, что любопытство маленькой Огнешки может сделаться им достойным союзником в борьбе с самодурством возомнившей себя взрослой Людмиты. Во всяком случае, любопытство Огнешки, вероятно, позволит Андрианне продержаться хотя бы до возвращения папеньки и маменьки — те должны были вернуться из Элленгорна до ближайшего полнолуния.

А уж рядом с маменькой Андрианна обязательно почувствует себя гораздо лучше! Нрав у пани Лижбетты Карацини всегда был мягким и добрым, и дочерей своих она баловала, словно те не девочками были, а драгоценными пташками из королевских садов. И позволено Андрианне снова будет в куклы играть и верхом кататься вместе с Марийкой...

— Разрешим? — обернулась к Марийке Андрианна, и взгляд у Огнешки стал ещё более жалостливым.

Марийка, в отличие от капризной и изнеженной Андрианны или порой надменной, но всё-таки чаще весьма ласковой и обходительной Людмиты, обладала нравом вспыльчивым и суровым. Марийка нахмурилась, явно решая всерьёз, стоит ли баловать Огнешку позволением остаться, и маленькая моуроска едва не плакала от волнения, явно опасаясь отказа старшей сестры.

— Ладно уж! Почему не разрешить? — смилостивилась Марийка, но тут же строго погрозила Огнешке пальцем. — Только, чур, батюшке с матушкой ни слова, да и панне Людмите тоже — нечего им в наши секреты да тайны лезть!

Обрадованная Огнешка, тут же торопливо раскланявшись Андрианне и затем кинувшись на шею сестре, чтобы пылко расцеловать её в веснушчатые щёки, поклялась, что не расскажет никому о гадании, даже если её будут дёргать за волосы и лишат пирога с вишней.

Марийка начала новое гадание. Для этого нужно было сотворить маленький магический огонёк — такой, чтобы легко умещался на ладони, — и наполнить его рунами и знаками. Руны и знаки должна была закладывать та, на суженого которой проводилось гадание. После следовало взять огонёк в руки, прошептать нужное заклинание и терпеливо ждать не меньше десяти минут, что случится дальше.

Иногда ждать приходилось больше — как в тот раз, который Огнешка сорвала своими криками.

Все три девочки — и маленькая любопытная Огнешка, и панна Андрианна, и суровая Марийка — пытливо вглядывались в огонёк, едва способные от волнения сделать хотя бы один вдох полной грудью.

Андрианна мысленно взмолилась, почти не ужасаясь этой глупой мысли — вот бы суженый ей попался богаче и знатнее, чем Людмите! Тогда вполне можно будет утереть нос задаваке Людмитке, коли входить к обеду или на бал ей придётся после младшей сестры! Тогда вполне можно будет немного поважничать и самой позадирать нос, когда Людмитка будет только кусать локти от досады и фыркать недовольно!.. Уж фыркать-то Людмита умеет...

Ожидание хоть какого-то отблеска в огоньке было мучительным. И Марийка, и Андрианна, и Огнешка всё не могли отвести от этого магического огонька взгляда, но между тем это уже начинало утомлять всех троих.

Наконец, в огоньке блеснула молния. И ещё одна. И ещё. Крохотные молнии замерцали в магическом огоньке, прежде чем в нём стало можно разглядеть неясный силуэт — только со спины и даже не во весь рост. И всё же волосы у суженого были чёрные-чёрные, как ни у кого в измерении Шелярта. И это наполняло сердце пятнадцатилетней Андрианны удивительной гордостью.

— Это, вероятно, к тому, что у суженого вашего одна из стихий — электричество! — тоном знающей подобные тонкости заключила Марийка, а потом, не сумев сдержать восторга, тут же добавила. — И волосы чёрные, словно смола!

Видение не нуждалось в объяснении — чего-то более чёткого нельзя было и желать. И Андрианна тут же улыбнулась, хлопнула в ладоши радостно, поправила выбившийся из её детской причёски завиток рыжих волос и важно выпрямила спину, желая показаться достаточно взрослой и важной.

И даже мысли не промелькнуло в её голове, что так она становилась удивительно похожа на Людмитку, важничанье которой кляла уже вторую неделю. Что они вообще были похожи друг на друга больше, чем обеим хотелось — папенькина Людмитка и маменькина Андрианнушка.

— Черные волосы — это ужас как красиво! — завистливо отозвалась Огнешка, мечтательно вздохнув. — А у огненных моурос чёрных волос никогда не бывает⁽⁴⁾!

Марийка улыбнулась сестре. Улыбнулась просто и ласково — той чуть грубоватой и открытой улыбкой, в которой ужасно много ласкового весеннего солнца. Подмигнула заговорщически — так как умела делать только она, и этот простой жест приводил в восторг как Андрианну, так и Огнешку.

— Наша панна Андрианна важной пани станет, когда её сороковая весна минёт! — насмешливо покачала головой Марийка, а после, хитро прищурившись, стукнула себя ладонями по бёдрам. — Не забудет ли она, как бегала по полям и лесам с кузнечкой Марийкой? Не забудет ли она, как кузнечка Марийка гадала ей?

— Не забуду, душенька! — торжественно пообещала Андрианна, бросившись ей на шею и весело рассмеявшись. — Не забуду, родная!

1) Моурос — в мире Элар раса магов, владеющих одной из шести стихий: вода, земля, огонь, воздух, электричество, сознание

Вернуться к тексту

2) У Ксанин принято отмечать четыре основных вехи взросления: окончание младенчества в семь, физическое совершеннолетие в двадцать, магическое совершеннолетие в сорок и полное совершеннолетие в шестьдесят.

Вернуться к тексту

3) У ксанин не принято связывать себя узами брака и/или заводить детей до магического совершеннолетия — считается, что это плохо сказывается на формирование магического ядра

Вернуться к тексту

4) У моурос желательными являются отношения между представителями одной стихии

Вернуться к тексту