Недетская игрушка (гет)

В пятницу вечером, в тот самый приятный для большинства людей день, когда понимаешь, что впереди выходные, Гарри лежал на диване в гостиной и хмуро смотрел в потолок. Ему было совершенно не радостно, и он думал, когда же его жизнь повернула не туда. Год тому назад он совершил практически невозможное и одолел Волан-де-Морта. О нём в очередной раз писали во всех газетах, его колдофото снова и снова мелькало в разных журналах. Многие твердили, что он легендарный герой, твердили, что благодаря ему зло было искоренено раз и навсегда. Но Гарри не чувствовал себя героем. Война отняла у него самых близких людей. Родителей. Крёстного. И даже непутёвого друга. Иногда по ночам Гарри снились последние минуты с ним живым. А потом снова звучал грохот... Слышались чьи-то крики, стоны… и он видел Рона, лежащего на груде камней. Гарри инстинктивно переворачивал его и в ту же минуту просыпался в холодном поту. Именно поэтому он ненавидел давать интервью и старался всячески избегать общения с журналистами: снова вспоминать, скольких он потерял за годы сражений, было невыносимо.

Впрочем, сегодня день Гарри не задался с самого утра и вовсе не из-за ошибок или каких-либо других отголосков прошлого. Он опять поссорился с Джинни и не понимал, как вообще это вышло.

— Я на столько всего пошла ради тебя! — горячо твердила она на кухне. — Переехала сюда, хотя этот дом легче оставить крысам для жилья, нежели привести в порядок! Согласилась призвать Кикимера, хотя с его заскоками ему лучше держаться как можно дальше от людей ради их же блага! Согласилась подождать со свадьбой, хотя ты мне ещё в прошлом году говорил, что у нас всё будет как у других нормальный людей! И церемония, и торжество, и свадебное путешествие! Да Мордред тебя задери, я согласилась с твоей дурацкой работой, а ты!.. Ты… Ты никого и никогда не слушаешь! Ведёшь себя как последний осёл! Вот кто ты!

«Ссору», конечно же, легче было назвать срывом, ибо Гарри не успел вставить и слово, как Джинни выскочила с кухни и ушла в гостиную, откуда переместилась в «Нору».

— Дрянь наконец-то ушла, — сварливо бросил ей вслед Кикимер, а Гарри остался за столом, хмуро смотря в сторону пустого дверного проёма.

Возможно, он сделал что-то не так или ответил не то, что она ожидала, и это вконец вывело его девушку из себя. Но Гарри искренне не понимал, что именно в нём так её не устраивало. Да, он был растерян после войны, он был очень зол на врага и наивно хотел его истребить. Так хотел, что не смог расслабиться и позволить себе предаться мирным увлечениям. Гарри стал мракоборцем и периодически вступал в очередные схватки ради безопасности магического сообщества или до вечера торчал в Министерстве, заполняя очередные отчёты. Джинни это не нравилось, и она часто высказывалась на этот счёт. Не так давно она даже Гарри другую работу нашла. Куда безопасней и приятней. Джинни предложила ему купить недвижимость в Косом переулке и открыть свою лавку. Например, продавать мётлы, он ведь в них разбирается. Но Гарри этого не хотел. Не то чтобы он был жутко доволен своей работой, но не чувствовал себя предпринимателем, как те же близнецы Уизли. Они-то получали удовольствие от изготовления своих изделий, а Гарри просто жил.

Похоже, из-за ссоры с Джинни всё в эту пятницу и пошло наперекосяк. В обед Гарри встретил в коридоре Артур.

— Гарри, ну как же так? — с долей сочувствия, мягко заговорил он. — Я понимаю, Джинни иногда сильно давит… но и ты пойми, она ведь так старается ради тебя…

— Я её об этом не просил, — сердито отвечал ему Гарри. — Уж простите, но мы сами как-нибудь разберёмся в наших отношениях.

Однако если ему удалось скрыться от её отца, то в лифте его настиг её брат.

— Гарри, нехорошо быть таким упрямым и отказываться от всего, не подумав, — наседал на него Перси. — Ты бы взвесил сперва все плюсы и минусы, прежде чем стоял на своём. Джинни за тебя очень переживает, ты бы видел, в каком состоянии она вернулась домой. Я думаю...

Чтобы не нагрубить этому зануде прилюдно, Гарри пришлось приложить все силы и сохранить спокойствие.

— Перси...

— Да, Гарри?

— Засунь своё мнение туда, откуда ты вылез на свет, и больше не вынимай оттуда!

И это не говоря про службу, на которой ему не давали спуска. Главный мракоборец, возможно, решил, что раз Гарри парень известный, то его следует грузить больше других, то ли чтобы позлорадствовать, когда он сдастся, то ли чтобы показать остальным, что такому герою не будет поблажек. Словом, Гарри вернулся домой в эту пятницу в прескверном настроении и опустился на диван. Его терзали противоречивые чувства, а в голове вертелись неприятные мысли. Может, он и в самом деле осёл? Может, Джинни делает для него как лучше и ему пора перестать цепляться за прошлое?

Эти и другие тяжёлые мысли были прерваны странным хлопком. Гарри приподнялся и подозрительно осмотрелся, но в коридоре никого не было, как и не слышалось ничьих шагов, из-за чего он снова опустился на диван. Решил, что это Кикимер на кухне что-то уронил или громко исчез.

Однако стоило Гарри тяжко вздохнуть и вернуться к горьким мыслям, как в доме вдруг зазвучал детский голос:

— Джеймс? Роза? Вы опять спрятались? Выходите! Так нечестно, выходите! Я с вами не играю! Выходите или я маму позову!

В коридоре послышались шаги. Гарри немного приподнялся и выглянул из-за спинки дивана.

— Э-э-эй! — повторил всё тот же детский голосок, и его обладатель наконец-то появился в дверном проёме.

Это был небольшой темноволосый мальчик, от силы футов трёх роста.

— Ты кто? — удивлённо спросил Гарри и встал с дивана. — Ты как сюда попал, малыш? Тебя какой-то домовик принёс или что?

— Опять меня разыгрываешь? — сердито спросил мальчик и уверенно прошёл в гостиную, как будто бывал в ней не один раз.

Однако не прошло и минуты, как он посмотрел по сторонам, пригляделся к Гарри и внезапно застыл с открытым ртом.

— Ты побрился и так помолодел?! — изумлённо спросил мальчик.

— Э-э… — выдавил из себя Гарри, совершенно не понимая, кто этот малыш и откуда он мог взяться в его неслабо защищённом от любых вторжений доме.

— А куда делись мои машинки? — тем временем спросил малыш. — Где Персик и Шалун?

— Кто-кто?

— Маме это не понравится, — сердито продолжал себе мальчик и повернул голову в сторону коридора. — Ма-а-ам, они опять всё заколдовали и прогнали кошек! Джеймс с Розой спрятались, а папа их прикрывает! Они опять плохо себя ведут и не играют со мной!

— Подожди, какую маму ты зовёшь? У неё есть имя? Ты адрес вашего дома знаешь? — уточнил Гарри, получше присмотрелся к мальчику и невольно задержал дыхание.

Ничего особенного в мальчике, конечно же, не было, кроме разве что одной вещи, которую тот держал в руках. В детских пальчиках был зажат золотистый Маховик времени.

— Я с тобой не играю! — отрезал мальчик и двинулся в коридор. — Мам, они опять надо мной смеются! Скажи им, что так нечестно! Ма-ам!

— Эй, постой! — воскликнул Гарри и поспешил за ним. — Откуда у тебя эта штука? — спросил он на ходу.

— Я у Розы взял, — ответил малыш и двинулся по лестнице ниже.

— А Роза — это кто?

— Я с тобой так не играю!

— Хорошо-хорошо, ты взял у Розы. А Роза откуда эту штуку взяла?

— У Джеймса.

— А Джеймс — это… кхм, а он откуда взял?

— Из ящика.

— Из какого ящика?

— Из твоего.

— Из мое… ЧЕ-ЕГО-О??!!

Гарри замер на лестнице как поражённый громом. Он вдруг сложил всё воедино: внешний вид мальчика — тёмные волосы и карие глаза — Маховик времени и то, что успел услышать. Сложил и пришёл к выводу.

«У нас с Джинни есть дети», — мысленно заключил Гарри и почувствовал, как волосы встают дыбом на его руках.

— Мама! — тем временем доносился снизу голос. — Мама, ты где?

Гарри вспомнил, как дышать, и поспешил вниз, на ходу качая головой. До чего же он в будущем стал безалаберным, если позволил ребёнку добраться до такого артефакта, как Маховик времени! Нужно как можно скорее помочь мальчику вернуться обратно, пока чего-нибудь непоправимого не произошло.

— Эм… Малыш, подожди! Не уходи никуда! — спустившись на первый этаж, крикнул Гарри и поспешил на кухню, откуда доносился голос ребёнка.

На кухне всё стало только хуже. Мальчик посмотрел по сторонам и ужаснулся от того, что увидел.

— Ты что наделал?! Где мои рисунки? Где миски Персика и Шалуна? Где поющие тарелочки? — стал атаковать он Гарри вопросами.

— Слушай, здесь всё не так, как тебе помнится, — попытался его успокоить последний, — я знаю, ты мне не веришь, думаешь, я тебя обманываю, но это не так! Честное слово, не так! Вот эта вот штука, которая у тебя в руках, она… э-эм… как бы тебе проще объяснить… В общем, из-за неё ты попал в прошлое, а это…

Его «простые» объяснения ещё сильнее разозлили без того встревоженного ребёнка.

— Опять ты надо мной шутишь! — возмутился мальчик. — А ну верни всё как было! Верни или я маме расскажу! Это не смешно! Я не буду в это играть! Ты…

— Да не шучу я! — сам повысил голос Гарри в попытке его перекричать. — Всё дело в этой штуке! Так, дай-ка мне её сюда, пока опять чего-нибудь не натворил…

Он приблизился и вырвал Маховик времени из детских ручек. Это самоуправство, конечно же, не понравилось ребёнку, и тот ударил Гарри кулачком по ноге.

— Отдай! — завопил он.

— Тебе это не нужно! — воскликнул в ответ Гарри. — И вообще, это моё! Это тебе не игрушка!

— А у Джеймса и Розы ты её не отнимал! — не унимался мальчик и продолжил бить его кулачком. — Им всё можно! Ты их любишь больше меня! Только с ними и играешь! Ты плохой! Ты!..

— Я не… Слушай, да успокойся ты! Прошу, успокойся и давай обо всём поговорим!

Не зная, как же угомонить рассерженного ребёнка, Гарри попытался перехватить его кулачок другой рукой, но слишком поздно осознал, что стоило использовать другой метод. В тот момент, когда он схватил детскую ручку, мальчик резко выдернул её и отшагнул. Не видя того, что находится за спиной, он задел головой о кухонный шкаф, весь скривился от боли и заплакал.

— Вот блин… — Гарри убрал Маховик в карман и опустился возле мальчика на колени. — Эй, сильно ушибся? Дай я посмотрю…

— Не трогай меня! Ты плохой! Я с тобой не игра-а-аю!

Мальчик шлёпнул его по руке и ушёл на несколько шагов вперёд, где отвернулся и, всхлипнув, закрыл лицо ладошками. От его вида Гарри сделалось жутко не по себе. Не бывало ещё такого, чтобы из-за его действий страдали и плакали маленькие дети. Он чувствовал и вину, и раскаяние, и не знал, как подобраться к ребёнку. Тому теперь однозначно следовало хотя бы лёд приложить к голове, а лучше если показаться целителю. Гарри поднялся было на ноги, но вовремя остановил себя на месте. Если мальчик так сильно злится на него, то зачем же делать ещё хуже? Он ведь знает того, кто вызывает у ребёнка доверие. Единственный важный и значимый человек. Тот, кто точно сможет и шишку убрать, если она вылезла, и быстро его успокоить.

— А-ам… малыш, потерпи чуть-чуть, я сейчас вернусь! Я сейчас маму позову и вернусь! — воскликнул Гарри и бросился в коридор.

Оказавшись на лестнице, он наконец-то вспомнил, что является волшебником, крепко выругался и трансгрессировал в гостиную. Гарри кинул немного летучего пороха в камин и переместился в «Нору». В конце концов, ссоры ссорами, а когда дело касается маленького пострадавшего ребёнка, всё остальное может подождать. Гарри на ходу кивнул миссис Уизли, сидящей в кресле с несколькими клубками пряжи и схемой для вязания, пробежался по лестнице, чуть не сшибив на ней Перси, и без стука ворвался в комнату его сестры.

— Джинни, мне нужна твоя помощь! Скорее, это не может ждать! — едва дыша, сказал он, застав её на стуле возле зеркала, где она стирала с лица косметику при помощи каких-то зачарованных салфеток.

— Чего это вдруг? — недоверчиво откликнулась Джинни, и один её глаз после «протирки» стал не таким выразительным как другой. — Ты же у нас уверенный в себе парень и не нуждаешься ни в чьей помощи…

— Да блин, дело не во мне! Дело в кое в ком другом! Джинни, быстрей, я не могу тут долго торчать, давай во всём остальном разберёмся потом! — нетерпеливо прибавил Гарри.

Джинни отвернулась от зеркала и с подозрением к нему присмотрелась, как будто в попытке понять, не подменил ли кто её парня при помощи Оборотного зелья. Однако ждать, когда она соизволит сменить гнев на милость, Гарри было некогда, и он схватил её за руку.

— Идём скорее!

— Подожди, я ещё второй глаз не обработала!

— Да Мерлин с ним!

Он силой потянул её за собой, и Джинни, выругавшись, поспешила за ним по лестнице. Гарри так же быстро, как появился, вернулся обратно домой и потащил Джинни на кухню.

— Я знаю, это может прозвучать бредово, — торопливо заговорил он на ходу, — но ты должна мне поверить! Наш сын прибыл из будущего! Он… э-эм… ему нужна наша помощь, — прибавил он у дверного проёма и заглянул на кухню. — Эй! Малыш, ты здесь? Ты меня слышишь?

На кухне никого не было видно, и на мгновение Гарри показалось, что он сбредил и всё произошедшее лишь плод его воображения, но тут знакомый голос зазвучал неподалёку и он обратил взгляд на закуток.

— Ты тоже надо мной смеёшься?! Тебе папа приказал? — послышался оттуда детский голос.

— Кикимер бы никогда не стал смеяться над наследником рода! — серьёзно возразил тому домовик. — Кикимер принёс то, что наследник рода просил!

Дверь закутка открылась, и оттуда вышел заплаканный мальчик. Он держал в руке персик и почему-то не был рад его наличию.

— Я говорил про моего кота! Про Персика! А ты что принёс?! Я с тобой тоже больше не играю! — прибавил мальчик и швырнул персик обратно в закуток, где вскоре послышался хлопок.

— А-ам… Малыш, смотри, кого я привёл, — сказал ему Гарри и повернул голову. — Это же мама, не хочешь её обнять?

На кухне воцарилась небывалая тишина, поскольку «мама» явно не знала, что сказать и застыла, как будто её ударило Ступефаем. Не могла же она для сына выглядеть куда моложе, чем он сам, подумал Гарри и ободряюще улыбнулся ребёнку.

Однако малыш так и не сдвинулся с места.

— Пап, ты что, тоже ударился? Это же тётя Джинни, — наконец сказал он, смотря на отца как на последнего идиота, у которого предательски отвисла челюсть. — Тётя Джинни, а ты маму не видела? — обратился он к ней и прищурился. — А что это с твоими глазами? Почему левый такой чёрный и страшный? Это ты им дёргаешь или это он сам так делает?

Раньше, чем Гарри смог прийти в себя и начать соображать, рука «тёти Джинни» взметнулась в воздух и отвесила ему хлёсткую пощёчину.

— Ах ты лживый ублюдок! — яростно воскликнула она. — Я, значит, дура, поверила, что у тебя действительно важное дело, а ты мне решил отплатить за всё добро таким гнусным способом?!

— Да я и сам… — только и смог сказать крайне потрясённый Гарри, как послышался ещё один хлопок.

— Кикимер принёс то, о чём наследник рода твердил! — сказал домовик, держа в руках здорового рыжего кота с золотистым именным ошейником.

— Это не мой Персик! — возразил ему мальчик. — У моего лапы кривые и уши короче!

— Заделал кому-то ещё в Хогвартсе спиногрыза, а теперь хочешь, чтобы я с ним нянчилась?! — тем временем гремела Джинни. — У тебя совесть есть вообще?!

— Кикимер может переломать коту лапы и подрезать уши, если наследник рода прикажет, — в то же время сказал домовик.

— Нет! Мне не нужен этот кот! Я хочу моего Персика!

— Знаешь, Гарри, это уже перебор! Такого от тебя я не ожидала! Ты просто конченый…

— Кикимер может ещё поискать, если наследник рода…

— А НУ ТИХО ВСЕ!!! — вдруг сам заорал Гарри, и на кухне ненадолго воцарилась тишина, чьих мгновений ему хотя бы хватило, чтобы наконец-то выдохнуть и глубоко вдохнуть, прежде чем заговорить спокойней: — Кикимер верни этого кота, откуда взял, и больше не слушай приказы «наследника рода».

Домовик что-то пробурчал себе под нос и с хлопком исчез, сам же «наследник рода» наградил отца сердитым взглядом и вышел с кухни.

— Джинни… — начал было Гарри.

— С меня хватит. Скажи Кикимеру, чтобы собрал мои вещи и сегодня же доставил их в «Нору», — отрезала она и вздрогнула от ещё одного хлопка.

— Наглая дрянь сама может собрать свои вещи и убраться в фамильный свинарник на болотах, — вернувшись, сказал за её спиной Кикимер и тоже покинул кухню.

— Ах вот оно как… — подхватила Джинни и вышла с рассерженным видом.

Гарри так и не понял, как же он оказался на стуле… Может, просто устал стоять на ногах и не заметил, как присел? Или это в подсознании сработал сигнал, вроде «пора бы присесть и выпить»? В любом случае он сидел за столом и держался руками за голову, которая обещала вот-вот лопнуть от напряжения. Откуда-то сверху доносился голос ребёнка, было слышно, как хлопнула дверь, когда ушла Джинни, и голос Кикимера, явно не упустившего возможность снова что-то бросить ей вслед. Но Гарри был сосредоточен на совершенно другом. Если мать его ребёнка не Джинни, то кто тогда? Он в будущем сошёлся с кем-то другим? С кем? И как это могло выйти? Несколько раз Гарри вынимал из кармана Маховик, смотрел на него, а потом возвращал обратно. Хотел, но не решался искушать судьбу. Сейчас нужно было решить, что же делать с ребёнком, думал он, а потом уже всё остальное. Понятно, что нужно вернуть мальчика в его время, но как это сделать, если с ним трудно поладить и добиться подробностей? Сколько раз нужно прокрутить треклятый Маховик?

Он зашёл в тупик и без посторонней помощи вряд ли справится, понял Гарри и тут его осенило… На ум тотчас пришёл только один крайне смышлёный человек, которому он безоговорочно доверял. Человек, которого он уважал, ценил и был всегда рад видеть. Да, Гарри подумал и решил, что пора идти к лучшей подруге, к Гермионе. Вот уж она умеет решать сложные задачки и непременно его внимательно выслушает. Гарри вскочил со стула и поспешил в коридор.

— Кикимер! — крикнул он в сторону лестницы. — Присмотри за ребёнком, пока меня не будет!

На этом Гарри вышел на улицу и трансгрессировал к дому Гермионы, хотя вернее было бы сказать, к дому её родителей, который она заняла после войны. Грейнджеры так и не захотели вернуться из Австралии, и порой Гарри хмуро думал, что косвенно к этому причастен. Лучшая подруга выбрала его вместо них, и они не смогли ей этого простить. Мало того, что она утратила доверие родителей, так ещё и Рон погиб. Гермиона больше не появлялась в «Норе», и иногда Гарри испытывал тоску, когда видел, как она проходила мимо него по министерскому коридору. И почему только в школьное время им удавалось так легко и просто общаться? Теперь же он успевал немного поболтать с ней за обедом в Министерстве или же ненадолго навестить её на выходных, и то потом Джинни выказывала ему своё недовольство, как будто он ставил её в неловкое положение. Словом, оказавшись возле двери дома подруги, Гарри снова ощутил то же гнетущее чувство. Он тяжко вздохнул и занёс руку для стука.

Не прошло и минуты, как дверь скрипнула. Гермиона стояла на пороге в мягком белом халате, завязанном на поясе. Её волосы были мокрые, а щёки румяными. Похоже, только что выбралась из ванной.

— Гарри? — спросила она и, присмотревшись к нему, охнула: — Что с тобой? Что-то случилось?

И как она определила это по одному взгляду? Гарри засмотрелся на неё и понял, что смог лишь только кивнуть.

— Так, давай, проходи, сейчас чай нам сделаю и ты всё мне расскажешь, — прибавила Гермиона и, взяв его за руку, потянула за собой.

— Нет, так не пойдёт, — возразил Гарри, остановившись в коридоре. — Это тебе лучше пойти со мной и… самой это увидеть.

— Всё насколько серьёзно? — насторожившись, уточнила Гермиона.

— Да… это катастрофа, — устало ответил он. — Прости, что я так не вовремя, но…

— Хорошо, дай мне пару минут! — оборвала подруга и торопливо отправилась к лестнице.

Гарри невольно скользнул взглядом по прихожей и обратил внимание на вешалку, на которой всё так же висели две лёгких куртки и пальто. За прошедший год Гермиона так и не начала ни с кем встречаться, хотя знаки внимания, насколько он слышал, ей оказывало немало парней. Возможно, она не отвечала им, поскольку всё ещё не могла оправиться от потери Рона, Гермиона никогда не жаловалась ему на личную жизнь, и Гарри снова ощутил на сердце тяжесть. И как он может быть таким бессовестным, чтобы беспокоить её после всего и просить о помощи?

— Всё, я готова, можем идти, — сказала она, спустившись с лестницы.

Теперь Гермиона была одета в джинсы и мешковатую футболку. Её волосы были просушены и лежали пушистой массой за спиной. Она заплела их в косу одним движением палочки и взяла Гарри за руку.

— Всё в порядке?

— Да, — очнувшись, только и сказал он и сжал её тёплую ладонь в своей.

Через какие-то минуты они были на Гриммо, и Гарри остановился у лестницы.

— Только не делай поспешных выводов, — предупредил он Гермиону. — Уверяю тебя, он прибыл при помощи этого.

Гарри достал из кармана Маховик и продемонстрировал подруге.

— Да, он рабочий, и нет, я не знаю, как это возможно, если нам всё время твердили, что все Маховики были уничтожены ещё в девяносто пятом, — предвосхитил он её вопросы.

— А-ам… а кто тогда «прибыл» при помощи него? — помолчав, спросила она. — Кто-то из нас? Из прошлого?

— Если бы… — ответил Гарри и кисло посмотрел в сторону лестницы. — Э-эй! Малыш! А ну иди сюда! Давай быстрей, это важно!

— «Малыш»? — недоумённо переспросила Гермиона, и ему вдруг захотелось провалиться под землю из-за позорного упущения: за прошедшее время он ведь так и не удосужился узнать имя собственного сына!

На лестнице между тем послышались шаги, и Гарри невольно задержал дыхание, как перед ещё одним испытанием. Однако ни ему одному в этот вечер предстояло испытать потрясение.

— Ма-а-ама! — вдруг радостно завопил на лестнице мальчик. — Мама, ты пришла! — и он со всех ног бросился к Гермионе. — Как хорошо, что ты пришла! Папа меня побил! Вместо тебя тетю Джинни привёл! Машинки убрал! Котиков прогнал! Мои рисунки спрятал! Ты ведь с ним поговоришь, да?

— Да-а… — кое-как выдавила из себя новоявленная мать и очень осторожно погладила прижавшегося к ней сына по голове. — Я… э-э… поговорю с папой… Обязательно «поговорю», — куда твёрже прибавила она и пронзила этого жестокого чудо-отца выразительным взглядом. — Мы сейчас с ним во всём… разберёмся.

Не часто с ним такое случалось, но на какие-то мгновения Гарри потерял дар речи. Несколько раз он глупо разомкнул и сомкнул губы. Не то чтобы открытие, что матерью его сына является Гермиона, оказалось ужасающим, но оно застало его врасплох. Какое-то время назад он по внешности ребёнка заключил, что это их с Джинни сын, а теперь смотрел на него и на Гермиону, чьи ноги тот обнимал, и не знал, что думать. Гарри хорошо относился к лучшей подруге, периодически тосковал по её обществу, с теплотой на сердце вспоминал то время, когда мог положиться на неё, и теперь вдруг выяснилось, что в будущем что-то такое произошло, что они сблизились. Гарри смотрел на своего сына, смотрел на его мать, но не испытывал ни страха, ни тревоги, скорее только крайнюю растерянность, ощущение того, что его разбудили от какого-то затянувшегося малоприятного сна и теперь он не знал, хочет ли снова в него погрузиться.

Впрочем, пока Гарри осмыслял произошедшее и пытался ровно дышать, его сын успел не только пожаловаться маме на все невзгоды, но и начать выпрашивать ласку.

— А ещё поцелуй меня вот здесь, чтобы всё быстро прошло, — задрав голову к ней, сказал он и приложил ладошку к затылку. — Тут очень больно… это всё из-за папы. Он меня ударил.

Снова столкнувшись с подругой взглядом, Гарри понял, что опять впустую разомкнул губы. Гермиона же не растерялась и опустилась к сыну.

— Какая бедняжка, — сочувственно сказала она, но, похоже, не решилась его поцеловать и осторожно погладила ладошкой. — О, да у тебя тут шишка вылезла…

Её взгляд снова метнулся к Гарри и пронзил его с такой силой, что последний почувствовал себя гостем в собственном доме, гостем, который очень плохо себя вёл и вот-вот мог быть выдворен на улицу.

— Я… не бил его, — наконец выдавил из себя Гарри. — Я… только хотел его успокоить… попытался схватить и удержать, а он вырвался… и ударился о шкаф.

— А убрать шишку у тебя что-нибудь найдётся? — немного сердито поинтересовалась Гермиона, кажется, сделав над собой усилие, чтобы не сказать ещё больше насчёт его действий.

— А… да, конечно, на кухне есть флакон с зельем, — ответил Гарри и первым двинулся туда.

— Хорошо, тогда и мы идём на кухню, — послышался за его спиной голос Гермионы и, обернувшись, он увидел, что она взяла мальчика за руку и повела за собой.

Однако на кухне ребёнок, похоже, решил добить отца окончательно.

— Мам, а мы кушать будем? — спросил он, забравшись на стул, и с самой жалобной миной прибавил: — Папа меня только разыгрывал и не кормил…

Гарри достал из шкафа флакон с зельем и чуть его не выронил — на мгновение ему показалось, что Гермиона хмурится, потому как раздумывает, не пора ли перевести его из категории «лучший друг» в категорию «мерзкий тип». Однако подруге стоило отдать должное за железное терпение и способность сохранять спокойствие даже в очень напряжённых ситуациях.

— Да, милый, конечно же, будем, — после заминки ответила она и протянула руку к Гарри. — Сейчас папа нам только поможет… э-э… стол накрыть и поедим.

«Папа» очнулся от её выразительного взгляда и передал ей флакон с зельем. Понятно, что подруга не могла знать, где у него искать съестное на ужин, и Гарри стал торопливо доставать из холодильника продукты. Пока Гермиона осторожно капала зелье на голову мальчика, он успел и нарезать сыр с ветчиной, и разложить хлеб, и поставить на огонь чайник, и даже засмотреться на подругу. Сосредоточившись на мальчике, она не замечала пристальный взгляд Гарри, и он невольно подумал, как же естественно, гармонично, очень даже мило она смотрится рядом с этим малышом.

— А теперь как? Не очень больно?

Мальчик покачал головой, и Гермиона с улыбкой поднялась с места. Она могла бы передать флакон Гарри через стол, но подошла как можно ближе, чтобы очень тихо спросить:

— И так, помимо того, что это наш сын, ты что-нибудь ещё выяснил?

— Ну… то, что у нас ещё двое детей, — огорошил её Гарри. — Джеймс и Роза. Правда, я не понял, сколько им лет, да и этот… Мне от него ничего не удаётся добиться.

В этот раз Гермиона впустую разомкнула и сомкнула губы, но смогла взять себя в руки и вернулась к ребёнку с той же милой улыбкой. Если она и хотела что-то спросить, то малыш её опередил.

— Видишь, что папа натворил? — спросил мальчик, запив кусок бутерброда тёплым чаем, и обвёл кухню взглядом. — Всё стало страшное, а он делает вид, что ничего не понимает… смотри, миски Персика и Шалуна исчезли… и рисунки мои исчезли…

— Да-да, я вижу, милый, — перебила его Гермиона и погладила по спинке. — Папа, он… м-м… — Она пригнулась к ребёнку и заговорила тише: — Понимаешь, он опробовал кое-какие сложные чары и наделал немало ошибок… Он пока не знает, как всё исправить, а признаваться нам в этом не хочет, вот и ведёт себя так… странно. Давай мы с тобой притворимся, как будто так и надо. Идёт?

— Зачем? — удивился мальчик.

— Ну… по-моему, папе и так очень-очень стыдно… и он вон сильно загрустил из-за своих ошибок и не знает, что сказать… Представляешь, как он расстроится, если ещё и мы на него продолжим дуться?

Сын повернул голову и какие-то мгновения внимательно смотрел на Гарри, как будто пытаясь понять, не собирается ли тот плакать, после чего снисходительно произнёс:

— Ну ладно.

Пока он ел, Гермиона, судя по её виду, о чём-то напряжённо раздумывала.

— А-ам… милый, а может, пока папа всё исправляет, мы с тобой проверим, чему научились? — снова заговорила она. — Мы же с тобой чему-то учились, да?

— Да! — тут же гордо подтвердил мальчик. — Бабуля вчера сказала, что я молодец, пойду в школу и буду получать только высшие оценки!

При упоминании «бабули» Гермиона выронила чайную ложку и невольно переглянулась с Гарри — если мальчик живёт на Гриммо с другими детьми, то и бабушка должна жить неподалёку, не при помощи же портала такой малыш к ней перемещался. Получается, Грейнджеры всё-таки вернулись к дочери. Гарри невольно улыбнулся, придя к этой мысли, а Гермиона потупилась и вернула чайную ложку в чашку.

— О… это здорово… уверена, так и будет, — с паузами сказала она и напряжённо улыбнулась. — Напомни-ка мне, а считать мы научились? Сколько… э-э… например, папе лет?

— Ему много, — нахмурив лобик, ответил мальчик, по-видимому, не зная точное число.

— А Джеймсу тогда сколько? — встрял сам Гарри, наконец-то поняв, куда Гермиона вела.

— Двенадцать, — уверенно ответил сын, но почему-то показал сперва две раскрытых ладошки, а потом только один пальчик. — А Розе десять, она в волшебную школу в следующем году пойдёт.

Гермиона с Гарри переглянулись, но не решились заговорить при сыне. По крайней мере, становилось понятно, что Маховик придётся крутить на десять с лишним лет вперёд.

— А мне пять, — продолжал себе мальчик. — Будет в этом году. Я тоже в школу пойду. Деда мне обещал рюкзак с динозавриком подарить, тот синий в магазине, помнишь? — спросил он Гермиону.

— Да, помню, — не моргнув и глазом, соврала она.

— В него бы и Персик влез… Э-эх… Мам, ну почему в обычную школу нельзя брать питомцев? Роза вот Шалуна с собой увезёт, а как же будет Персик один, если вы с папой уйдёте на работу, Джеймс с Розой уедут, а я учиться пойду? Вдруг он плакать станет, убежит из дома и не вернётся?

— Ну, я думаю, Персик кот неглупый и не пропадёт, к тому в доме есть ещё Кикимер, он... э-э… может его покормить и погладить, пока тебя нет.

— Кикимер не будет с ним играть. Можно я тогда Персика к бабуле с дедулей заберу? Твой же Глотик у них живёт. Они, чай, и за Персиком присмотрят. И потом, бабуля сказала, я могу и у них ночевать, значит, и Персик тоже…

Если Гермионе и было что сказать другу, то в ближайший час это сделать было невозможно. Сын, казалось, согласился забыть о существовании Гарри, но только при условии, что внимание матери будет всецело принадлежать ему одному. Вполне возможно, что как самый младший в семье он был обделён вниманием старших детей — кто бы в их возрасте стал подолгу болтать и играть с таким малышом? — и потому недостаток ему компенсировала мама. По крайней мере, Гермиона справлялась с этой задачей и сейчас, хоть иногда её глаза выдавали растерянность. Гарри периодически посматривал на неё и, сам того не замечая, улыбался. Происходящее, конечно же, было странно, очень удивительно, крайне необычно, если задуматься — прямо перед его глазами буднично болтали его будущий сын и жена — и в то же время это притягивало его внимание. Гарри как будто бы погрузился во что-то новое, что-то интересное и приятное, из чего ему не хотелось выбираться. Неужели где-то там, в будущем, у них такое происходит каждый день? Где-то там они… с Гермионой счастливы?

Впрочем, пока Гарри молча удивлялся и размышлял обо всём, Гермиона смогла выпутаться из ситуации. Она пообещала ребёнку почитать, если тот будет хорошо себя вести, и повела его в гостиную. Гарри, конечно же, пошёл за ними.

— Я буквально на минутку! — сказала она у камина и покинула их, шагнув в изумрудный огонь.

Мальчик в это время опустился на диван, а Гарри остался чуть в стороне, поглядывая на него. А ребёнок у них с подругой вышел неплохой, внезапно подумалось ему, не избалованный уж точно. Интересно, какие же тогда старшие дети? Такие же общительные и любознательные? Тоже внешне похожи на него? Или больше похожи на Гермиону?

— Пап, а ты ведь вернёшь всё, как было, да? — помолчав, спросил сын.

— Да, конечно же, верну, — подтвердил Гарри. — Прости, что… э-э… доставил тебе неудобства.

— Ладно.

В камине снова вспыхнуло изумрудное пламя, и появилась Гермиона с книжкой в руках. Она помогла сыну улечься на подушку и положила книжку рядом.

— Сейчас я вернусь и почитаю тебе, — прибавила с улыбкой и схватила Гарри за руку. — Сейчас папе кое-что скажу и вернусь… я очень-очень быстро, милый…

Однако и железное терпение Гермионы оказалось не безграничным. Как только они вышли в коридор, она сразу же накинулась на друга:

— Гарри, а где мантия-невидимка? Ты почему её до сих пор не достал?

— Что? Мантия? При чём тут мантия? — не понял он.

— А как ты собрался выяснить, откуда ребёнок прибыл? — взволнованно продолжала Гермиона. — Хочешь наугад отправить его лет на тринадцать вперёд?

— Но он же сам сказал…

— А ничего, что он путается в числах? Говорит двенадцать, а показывает одиннадцать, да и вообще, кто сказал, что раз старшему ребёнку двенадцать, значит, что к времени нужно добавить лишь год? Может, он родился лет через пять или десять после того, как мы… — Гермиона внезапно сбилась с мысли и отвела взгляд. — В общем, я думаю, тебе пора брать мантию-невидимку и доставать Маховик. Выясни точный год и день, из которого ребёнок выпал, вот тогда и вернём его обратно… Мерлин, представить не могу, каково там нам… кхм, ну, то есть его родителям… Был малыш и вдруг исчез.

— Гермиона, а ты не задумывалась… — начал было Гарри, но она резко оборвала:

— Гарри, иди за мантией, хватит терять время! Для начала выбери место побезопасней, — торопливо продолжила Гермиона, — например, на кухне или на чердаке, где тебя вряд ли кто увидит, выясни, чему равен один оборот Маховика, и после этого проверь, что там происходит лет через тринадцать-пятнадцать. Понял?

— Ну… да, — едва успел ответить Гарри.

— Вот и отлично! А я тогда пойду и почитаю ребёнку!

И Гермиона вернулась из коридора в гостиную так быстро, как будто хотела не только избежать разговора с Гарри об их внезапном совместном будущем, но и даже одного его взгляда. И чего она только так разнервничалась? Гарри недоумённо посмотрел ей вслед и отправился наверх, в спальню, где хранил мантию-невидимку.

Через какие-то минуты он выбрал самую безопасную «позицию», а именно на кухонной кладовке, и стал крутить Маховик…

Что-то явно изменилось, по крайней мере, всяких коробок и банок на полках стало больше. Гарри повернулся и нечаянно что-то задел. Это была стеклянная банка. Она шлёпнулась ему под ноги, на полу разлилось малиновое варенье вперемешку с осколками.

— Кикимер, это ты?! — в ту же минуту послышался голос, а за ним и шаги.

Дверь в кладовку открылась, и Гарри задержал дыхание. Напротив него стояла Джинни.

— Опять этот домовик всё портит! — произнесла она, пару раз взмахнула палочкой и вернула варенье в целую банку.

На этом дверь закрылась, и Гарри бросило в пот. Мало того, что он не в ту сторону крутил Маховик, так теперь он знал, что произойдёт дальше. Очень скоро Джинни предъявит ему злосчастную банку и скажет, что Кикимер пытается её всячески выжить из дома, уничтожая запасы, которые она забрала от заботливой миссис Уизли. Гарри будет защищать домовика, но не сможет сказать, отчего вдруг банка упала. Слово за слово, и они поссорятся. Неужели всё это произошло из-за?..

«Нет, это невозможно!» — подумал Гарри и стал дрожащими руками крутить Маховик в другую сторону. По крайней мере, теперь он узнал, как отмотать тот на один год и от волнения махнул лишь на десять лет вперёд.

— Джеймс и Роза точно спят?

— Да, я проверил.

— М-м… прекрасно.

Поначалу он подумал, что они с Гермионой сидят на кухне и болтают за чаем после тяжёлого трудового дня, но потом очень осторожно открыл дверь кладовки и застыл, забыв, как дышать. Досадный инцидент в относительном прошлом внезапно утратил всякое значение.

Они действительно были с Гермионой на кухне. Но вовсе не болтали, а занимались куда более… интимными делами. Подруга сидела на столе полураздетая, а он стоял возле неё и неторопливо покрывал её лицо и шею поцелуями, с каждым разом опускаясь всё ниже. Его пальцы ласкали её грудь, губы и язык поочерёдно касались сосков. Гермиона шумно дышала и прикусывала губы от его действий. Тот другой Гарри водил пальцами по её бёдрам, не прекращая покрывать нежное тело поцелуями. Он задрал её юбку ещё выше и с лёгкостью избавил жену от нижнего белья. Гермиона опустилась перед ним на стол и шире раздвинула ноги. Прошло лишь мгновение или два, как с её губ сорвался протяжный стон. Их тела соединились, и тот Гарри стал ритмично двигаться, держа Гермиону под бёдра.

У настоящего Гарри от увиденного кровь ушла от головы к паху. Он, конечно же, не любил подглядывать за другими, но смотреть на самого себя было не только невероятно, но и захватывающе. У них с Джинни была близость, но он вряд ли чувствовал себя с ней так уверенно и хорошо, как тот Гарри с Гермионой. Настоящий Гарри сглотнул и с трудом заставил себя вернуться в кладовку. Зря он поспешил и выбрал столь раннее время, укорил он себя, возможно, он угодил в тот судьбоносный вечер, когда и произошло зачатие третьего ребёнка.

Кое-как справившись с собой, Гарри снова стал крутить Маховик. Несколько раз он выходил на кухню, но опять попадал не в то время. То никого не было дома, то в спальне находилась одна Гермиона, а в других спали дети, то он вдруг оказывался в коридоре и находил в спальнях всех, в том числе младшего сына. Один раз Гарри и вовсе застал себя с детьми на кухне.

— Так нечестно, мама всё время с Дэнни, — жаловалась ему девочка с кудрявыми каштановыми волосами и зелёными глазами, по всей видимости, Роза.

— Да, он постоянно пищит и всего меня закидал кашей на обеде, — вторил ей темноволосый мальчик немного выше ростом, вероятно, Джеймс. — А ты нам говорил, что ещё один братик или сестрёнка — это здорово! Что же в этом хорошего, если мама постоянно с ним? Зачем вообще он нужен?

— Родные, я понимаю, что вам нелегко, но ведь и маме тоже, — мягко говорил им тот Гарри. — Уверяю вас, она всех нас любит одинаково. Мама и так очень мало спит, переживает, что пока не может уделять вам больше времени, а вы ещё на неё обижаетесь… Она вчера сама едва не расплакалась вместе с Дэнни…

Дети переглянулись и потупились, то ли смешавшись из-за его слов, то ли расстроившись.

— Ребята, но это же ненадолго, — продолжал тот Гарри, — Дэнни скоро подрастёт и всем нам станет полегче, да и потом, скоро бабушка с дедушкой вернутся из отпуска… они же не на всё время улетели… Мы уже на следующих выходных пойдём вместе в зоопарк, пока бабуля с дедулей понянчатся с внуком.

— Правда пойдём? — уточнила Роза.

— Обещаешь? — прибавил Джеймс.

— Ну разве я вас когда-нибудь обманывал? — спросил тот Гарри.

Дети заулыбались и приблизились его обнять. Похоже, тот Гарри был неплохим отцом, подумалось настоящему, и он ощутил на сердце тоску. У того Гарри была семья, самая настоящая семья, в которой случались и радости, и невзгоды. Всё как в жизни.

Настоящий Гарри осторожно вернулся в кладовку и продолжил путешествие по времени. Ближе к полуночи он наконец отыскал нужный ему год и день. Это стало понятно, когда он появился на кухне и уловил по голосам в коридоре, насколько неспокойная обстановка царила в доме.

— Папочка, прости меня! Прости! Я не хотела, чтобы Дэнни исчез!

Роза всхлипывала, когда другой Гарри поднял её с пола и прижал к себе.

— Ну что ты, солнышко, я тебя ни в чём не виню, — мягко говорил он, поглаживая дочку по волосам и спинке. — Дэнни не из-за тебя исчез…

— Он ведь вернётся? — спросила она, смотря ему в лицо заплаканными глазами.

— Конечно же вернётся, — заверил он, поочерёдно стерев большим пальцем влагу с её щёчек. — Ты завтра проснёшься, и он уже будет с нами всеми на кухне.

— Обещаешь?

— Ну конечно. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

Девочка заметно успокоилась, а в коридоре снова послышались шаги.

— Гарри, как это возможно? — спросила жутко встревоженная Гермиона. — Маховик ведь нерабочий, всего лишь прототип, безделушка, я его сотню раз крутила, да и Джеймс с Розой после меня… Как он мог вдруг сработать на Дэнни? Куда он мог его унести?

Другой Гарри аккуратно опустил дочку на пол.

— Солнышко, иди пока в спальню, я скоро приду.

Девочка отправилась к лестнице, а он остановил Гермиону, не находившую себе места. Она замерла, когда он крепко её обнял.

— Думаю, Дэнни скоро вернётся, — заверил её Гарри.

— Откуда ты можешь быть в этом уверен? Мы ведь даже не знаем, в каком именно он времени, а другого Маховика у нас нет, а тот, что есть у Министерства, ещё даже испытания не прошёл…

— Не знаю, но, мне думается, что наш сын в безопасности… Он же должен был оказаться в этом же доме… с нами постаревшими или с нами чуть моложе… Не во времена же Блэков он переместился? Вспомни сама, так далёко ни один Маховик ещё не отматывал время…

Настоящий Гарри не знал, что ему думать, но и не мог больше смотреть на мучения другой Гермионы. Он отправился на кухню, дёрнул за дверь кладовки и… внезапно во что-то врезался. От неожиданности Гарри упал, и мантия-невидимка сползла с его головы.

— А помнишь, как я в палатке предлагала остаться и вместе состариться? — послышался ему знакомый голос, и некая фигура возникла в дверном проёме.

На ней тоже была мантия-невидимка. Её густые волосы тронула седина, а лицо покрылось морщинами. Гарри смотрел на неё с раскрытым ртом и понял, что её вопрос — это не вопрос, а доказательство того, что это действительно она.

— Гер… миона? — хрипло произнёс он и раскрыл глаза шире.

На её шее тоже висел Маховик времени, разве что с серебристым покрытием.

— Здравствуй, Гарри, — тепло сказала она и протянула ему руку. — Вставай, им не стоит нас видеть.

Постаревшая подруга утянула его в кладовку и закрыла дверь раньше, чем другие Гарри с Гермионой появились на кухне.

— Что всё это значит?! — громким шёпотом спросил настоящий Гарри постаревшую Гермиону. — Для тебя всё это уже было?!

— Так и для тебя было, — тихо ответила она и посмотрела в сторону двери, за которой другие Гарри и Гермиона говорили об исчезновении сына.

Их можно было не только слышать, но и видеть через щель между дверью и косяком. В текущий момент другой Гарри усадил взволнованную жену за стол и налил ей тёплый чай в чашку. Настоящий Гарри видел, как тот поглаживал Гермиону по плечу, как держал её ладони в своих, помогал сделать глоток и приводил вслух множество всяких аргументов, чтобы она успокоилась. Настоящий Гарри смотрел на них совсем недолго, от силы три-четыре секунды, но и этого хватило, чтобы его пронзила нехорошая догадка.

— Мерлин, что я наделал… — произнёс он и повернул голову.

Постаревшая Гермиона в эту же минуту при помощи волшебной палочки набросила на дверь какие-то чары — вероятно, заглушила звуки и скрыла от глаз происходящее в кладовке.

— …я …я что, вернулся в прошлое, в смысле, в своё время и стёр тебе память?! — в ужасе спросил Гарри и невольно закачал головой. — Нет, я… я не мог… я…

Стоило только Гермионе разомкнуть губы, как он достал собственную палочку и направил на неё. Подумал, что происходящему на кухне есть только одно объяснение — наверное, он был под Империусом или поверил во что-то невероятное.

— Не знаю, что между нами произошло, но тебе меня не заставить так с тобой поступить! — решительно сказал он Гермионе в полный голос.

Однако она не предпринимала попыток его оглушить или обезоружить. Вместо этого она вернула свою палочку за пояс и улыбнулась.

— Я и не собиралась, — ответила она и протянула к нему руку. Гарри невольно напрягся, когда её пальцы коснулись его щеки. — Ты бы никогда со мной так жестоко не поступил.

— Но тогда почему ты не помнишь?! — взволнованно спросил Гарри, быстро глянув сторону двери, за которой находились их копии. Тот Гарри явно знал, что произошло — их младший сын уже исчезал и возвращался! — вот почему он был так спокоен.

— Не помню, потому что тогда я не смогла это вспомнить, как и множество других событий… — ответила постаревшая Гермиона и оставила в покое его щёку. — Не беспокойся, ничего катастрофичного со мной не произошло и уж ты точно в этом не замешан, — прибавила она, видя, как изменилось лицо Гарри.

— Но…

То, что творилось на кухне, не уходило из его головы. Он медленно опустил волшебную палочку и впал в ещё большую растерянность. Столько всего хотелось спросить у постаревшей Гермионы… Хотелось спросить, откуда взялся рабочий Маховик, как они с ней сошлись, построили семью и для чего, Мордред его дери, он позволил младшему сыну оказаться в прошлом, если знал, что такое может случиться! Это же какой-то абсурд, невероятная глупость с его стороны.

Гермиона в то же время тепло посматривала на него, как будто очень давно не видела. Этот её взгляд его немного нервировал и смущал одновременно.

— Подожди, я что… умер в твоей реальности? — помолчав, спросил Гарри. — Ну, в смысле твоей временной линии?

— Слава Мерлину, нет, — ответила она. — Я просто забыла, какой отчаянный ты у меня был… удивительно увидеть тебя таким вновь… Не подумай, я не жалею ни о чём, через что мы прошли, иначе бы не взяла в руки Маховик.

Маховик. Точно. Гарри выдохнул и решил, что пора успокоиться и вернуться к чему-то конкретному.

— Так что произошло? Что именно ты здесь делаешь? — спросил он.

— Скажем так, мы столкнулись с трудностями… Нет, мы справились, но без Маховика под рукой всё могло бы обернуться куда хуже… Помнишь, как когда-то давно на нас Сириусом напали дементоры у озера?

— Ну… да, а что?

— Ты ведь был уверен, что нас спасёт твой отец, но не мог объяснить, откуда тому взяться. Вот и я была уверена, что второй Маховик поможет мне оказаться в двух местах одновременно, я ведь знала, что он рабочий, надёжно спрятала его после исчезновения нашего сына… Вот только как бы этот Маховик заработал в нужную минуту и нужное время? Каким образом я бы узнала, что у меня есть возможность воспользоваться им? Кто-то должен был его доработать и привести в порядок… Вот тогда я и решила вернуться в прошлое, чтобы заняться им лично… решила не ждать «счастливого» случая, ведь мы с тобой знаем, что его не будет. Это ты сотворил в том времени Патронус и спас нас у озера, а я здесь починила безделушку, и случай с нашим сыном сперва здорово напугал меня прежнюю, а потом помог обрести уверенность в трудную минуту. Удивительно, правда?

Гарри понял, что вот уже больше минуты стоял, раскрыв губы, и сомкнул их. Услышанное едва укладывалось в его голове, и мысли стали лихорадочно биться в ней, как волны о скалы. Тот другой Гарри знал, что произойдёт и поэтому позволил этому случиться? Знал, что по-другому быть не может? Но почему он прямо не сказал Гермионе о своих знаниях? Боялся, что она этого не допустит? Или боялся чего-то другого? Неужели без этого глупого случая что-то в их жизни могло существенно измениться?

— Гадаешь, не повинен ли в чём-то? — помолчав, спросила его постаревшая Гермиона.

— Нет, я… пытаюсь понять, — нахмурившись, ответил ей Гарри. — А что, в твоей временной линии без Маховика всё… могло рухнуть? Или оно рухнуло когда-то раньше, в другом времени, а ты не хочешь такого допустить? Что… в смысле, как всё это происходит? Все события взаимосвязаны? Исчезновение одного рушит все другие впереди? Или создаёт другие реальности? Если бы не «перемещение» сына мы что, могли бы и не быть вместе? Ты…

— Ох, Гарри… — со вздохом произнесла она и остановила поток его вопросов, приложив ладонь к плечу. — Ты хочешь обхватить необъятное, родной. Поверь, я всегда ценила и уважала тебя за способность сопереживать и стоять до конца. Но есть вопросы, на которые ни у нас, ни у кого-то другого не будет ответа. Никто не знает, что было первым — курица или яйцо… Не знаю, может и есть реальности, где мы не вместе, а может и нет. Я могла бы тебе рассказать, что и как было в моём времени…

— Так расскажи! — тут же потребовал Гарри.

Ему вдруг показалось, что если он не узнает, как они сошлись, то потеряет нечто очень важное, наделает ошибок, которые уже никогда не исправит. Ещё какие-то часы назад он мучился из-за ссоры с Джинни, а теперь видел нечто другое — свою семью, детей, любящую жену, уютный дом. Это всё невозможно было теперь стереть из памяти, оно безумно его притягивало, вселяло надежду, что в его жизни всё ещё хорошо сложится, как и у многих нормальных людей.

— …но в этом нет смысла, — ответила Гермиона. — Не Маховик определяет нашу судьбу, а только мы сами.

— Но если я не буду знать…

— Всё, что ты должен знать, Гарри — это то, что у каждого есть выбор. Судьба мира никогда не лежала только на твоих плечах и не пытайся снова её на них взвалить. Я не буду говорить тебе, что сделать и как, чтобы мы были вместе, и уж тем более не буду твердить, что никого другого ты не имеешь права выбрать и любить. Имеешь. Поверь, однажды ты всё поймёшь. Сам. Без чьей-либо помощи.

— Но… тогда ведь всё рухнет. Всего этого ведь не будет, так? — спросил он, с немалым волнением посмотрев в сторону двери.

Вместо ответа она лишь мечтательно улыбнулась.

— Знаешь, а я ведь только сейчас поняла, что ты сделал… Думаю, мне нужно было тебя увидеть таким, чтобы всё встало на свои места.

— Что встало?! О чём ты говоришь? Гермиона, я ничего не понимаю! Прошу тебя, расскажи мне всё, что произошло или происходит…

— Тебе пора вернуть нашего сына в его время, Гарри. И не волнуйся обо всём остальном… Что бы ты ни выбрал, ты сделаешь всё правильно, так, как и должно быть. Теперь я это точно знаю.

— Гермиона!!!

Он едва успел схватить её за плечо, как она крутнула Маховик на своей шее и исчезла. Пальцы Гарри сжали пустоту, и он растерянно уставился на дверь, за которой уже никого не было. Похоже, другие Гарри с Гермионой тоже ушли. Сегодня они вряд ли лягут спать, пока ребёнок не вернётся. А может «догнать» постаревшую Гермиону или же крутнуть Маховик ещё дальше? Гарри стоял какие-то мгновения, не зная поддаться соблазну или нет. В конце концов, он решил, что заглядывать в будущее смысла нет: он и так уже увидел и узнал столько, что вряд ли сам будет спать этой ночью. Гарри глубоко вздохнул, покрутил Маховик и переместился в своё время.

Когда он вернулся в гостиную, в камине потрескивали поленья. Гермиона дремала, откинув голову на спинку дивана, на её коленках осталась лежать раскрытая книга. Их сын спал на подушке совсем рядом, заботливо укрытый пледом. Гарри засмотрелся на них и снова ощутил в груди то же ноющее чувство. Невыносимую тоску. Он осторожно приблизился и опустился у дивана на колени. Снял со своей шеи Маховик и надел его на спящего сына. Вид мальчика его больше не настораживал и не пугал. Гарри легонько погладил его по голове и стал крутить Маховик нужное число раз.

— Был рад тебя видеть, Дэнни, — тихо произнёс он. — Надеюсь, мы ещё встретимся…

— М-м… — спящий мальчик пожевал губами и исчез.

Гермиона вздрогнула от этого звука и проснулась.

— Дэ… Гарри? — спросила она, переведя на него обеспокоенный взгляд. — Ты… ты уже вернулся и…

— Да, я вернулся и вернул нашего сына в его время, — устало сказал он и улыбнулся. — Не бойся, я проверил — этот диван стоит на том же месте. Дэнни вряд ли почувствует перемещение, зато мы точно услышим звук его возвращения и быстро его найдём.

— О… ладно. В смысле, хорошо.

Она тряхнула головой, вероятно, в попытке отбросить остатки сна и закрыла раскрытую книгу на коленях.

— Знаешь, я столько всего видел там… — начал было Гарри, опустившись на диван к ней.

Он не знал, с чего начать — с того момента, как сам же спровоцировал очередную ссору с Джинни или с момента, как повстречал постаревшую Гермиону в будущем. Столько всяких видений крутилось в голове! Одна сцена, где они занимались любовью на кухне, немало будоражила всё его существо.

— Да, думаю, это путешествие вызвало у тебя немало эмоций, — согласилась Гермиона и поднялась с дивана. — Тебе лучше, наверное, выпить чая или чего-то покрепче и отдохнуть…

К его недоумению, она двинула к камину, и Гарри едва успел вскочить с дивана и догнать её.

— Подожди, ты куда?

— Домой, конечно, — как ни в чём не бывало ответила Гермиона. — Дэниел в своём времени, ты тоже вроде цел, значит…

Сам не понимая зачем, он схватил её за руку.

— А как же всё остальное? Ты разве не хочешь узнать, что там… происходит? В будущем? Я там такое…

— Не сомневаюсь, что много всего, но я не думаю, что нам стоит об этом говорить.

— В смысле?

— Гарри…

Гермиона разжала его пальцы и высвободила свою руку. Один её мягкий тон и лицо, на котором сквозила то ли растерянность, то ли беспомощность, заставили его растеряться.

— …я не хочу этого знать. Что бы ты там ни увидел, давай не будем это обсуждать и будем считать твоё путешествие лишь… м-м… очередным приключением. Поверь, когда твои эмоции улягутся, ты и сам не будешь на это так остро реагировать.

Гарри стоял и безотрывно смотрел подруге в глаза, не в силах поверить в то, что она говорит. Ему всегда казалось, что Гермиона из тех людей, кто перечитает все книги, доведёт до бешенства любого целителя или преподавателя, которого замучает вопросами, а теперь она вдруг не хочет получить важные знания о самой себе и своей жизни? Что такого должно было с ней произойти за эти часы?

— Но разве тебе не интересно знать, что там и как? — растерянно переспросил он.

— Нет, — повторила она с необъяснимой для него печалью в голосе и лице. — Знаешь, я очень устала, Гарри… День был долгий… столько всего на работе пришлось разгрести, а тут ещё и Дэниел появился… Хорошо, что всё удачно разрешилось. Я рада, правда. Ты извини, но мне пора домой, хочу хорошенько выспаться после тяжёлой недели и тебе желаю того же.

Гермиона развернулась к камину, зачерпнула немного летучего пороха и исчезла в изумрудном пламени, а Гарри так и стоял и смотрел ей вслед. Ещё какие-то часы назад он был в другом времени, он видел их семью, видел славных детей, видел, как они были близки с Гермионой, а теперь она просто ушла. Он вернулся в реальность, в своё время, в котором рассорился с Джинни ещё утром. Во время, где они с Гермионой виделись не часто и по факту оставались друзьями. Гарри внезапно тоже охватила усталость и невероятная тоска.

Какие-то минуты он стоял в пустой гостиной, а потом ушёл на кухню. Выпил немного огневиски и отправился в спальню. Ночью ему снилась их семья… Гермиона, с улыбкой лежащая на соседней подушке и три их ребёнка, поутру забирающиеся к ним на постель… Гарри проснулся, обнимая кокон из одеяла, и тотчас скривился. Невинное «приключение» не хотело покидать его голову, как и уход Гермионы. Гарри лежал и думал о ней, о том, как ему её не хватает, как бы он хотел провести с ней время, заглянуть в её глаза и спокойно обо всём поговорить. При мысли, что возможно они и впрямь могли бы зайти дальше… что он мог бы её не только по-дружески обнять, но и коснуться её губ или заправить прядку волос за ухо… его сердце начинало биться быстрее. Гарри несколько раз качал головой, желая прогнать непрошеные мысли, пытался найти себе по дому работу, но всё равно думал о лучшей подруге.

Не в силах терпеть, к обеду он снова отправился к её дому, но Гермиона ему не открыла. То ли она куда-то ушла в выходной день, то ли не хотела его видеть, Гарри мог бы, но решил не вламываться к ней. В конце концов, выходные не бесконечные, они ещё встретятся в Министерстве и тогда он не даст ей так просто уйти.

Гарри не знал, как сильно ошибался, и следующая неделя загнала его в тупик. Ни мистер Уизли, ни Перси, посматривающие на него один озабоченно, а другой осуждающе, не занимали разум Гарри настолько сильно, как Гермиона. Со следующей недели он словно бы напрочь забыл о существовании Джинни, о размолвках с ней и том, как они расстались при появлении его сына. Гарри думал только о Гермионе и желал хоть немного побыть в её обществе. Поговорить обо всём, с облегчением выдохнуть от её понимания и, вероятно, договориться о новой встрече. Теперь это было важнее всего. Вот только подруга не очень-то стремилась провести с ним за обедом время или согласиться встретиться вечером. Если они сталкивались в министерских коридорах или столовой, то их разговор обычно выходил коротким, наполненным лишь обменом ничего не значащих новостей. Не выдержав, Гарри разыскал кабинет подруги перед концом недели и зашёл её проведать.

— Ты меня теперь что, избегаешь? — прямо спросил он после приветствия.

Гермиону его посещение нисколько не удивило, скорее наоборот, она, казалось, словно бы опечалилась, смотря на него.

— Нет, я тебе всё так же рада, — ответила она, складывая какие-то пергаменты в портфель. — Только… м-м… как бы это сказать…

— Только что? Я тебе стал неприятен? Навязчив? Или что?

— Нет, дело вовсе не в этом, — тут же возразила она, — просто… Знаешь, по-моему, то, что ты увидел, там… в будущем я имею в виду… сильно на тебя повлияло. У меня такое ощущение, как будто ты решил приложить все силы и воплотить увиденное, иначе боишься, что что-то сломается...

— Но ведь это будущее. Наше будущее, — подчеркнул Гарри. — На тебя это разве не повлияло?

— Повлияло. Но я не думаю, что оно должно что-то изменить между нами. В конце концов, Маховики ведь создавались не для того, чтобы заглядывать вперёд и менять какие-то события или действия ради самого благоприятного исхода.

— То есть, по-твоему, ты для меня всего лишь «благоприятный исход»?

Гермиона устало вздохнула и защёлкнула на портфеле замок.

— По-моему, ты зациклился на увиденном, Гарри, и перестал замечать всё остальное.

— Что «остальное»? О чём ты?

— Прости… боюсь, я не смогу это объяснить.

Она сжала ручку портфеля в пальцах и вышла из кабинета, а Гарри опять остался на месте и, хмурясь, смотрел ей вслед. Ему стало казаться, что если он в ту же минуту догонит её, заключит в объятия и расцелует, то это ничего не изменит. Если встреча с сыном его взбудоражила, вернула веру во что-то прекрасное впереди и энергию двигаться дальше, то у Гермионы она как будто бы всё отняла. Для неё эта встреча словно бы стала ловушкой, в которую она не хотела попадать. Но если это так, то как они в другом или возможно в этом будущем стали вместе? В том времени он отчаялся и вытворил что-то безумное?

Стоило ему только подумать о чём-то подлом, вроде Обливиейта или какого-нибудь зелья, как он тут же вспомнил слова самой Гермионы.

«Ты бы никогда со мной так жестоко не поступил».

Разумеется, нет. Её любовь, внимание и поддержка не стоило того, чтобы её калечить. Она ему нравилась такой, какая есть. Но если Гарри не поступал с ней так жестоко, то как они тогда сошлись? Однажды устали бегать друг от друга? Напились и перешли все черты? Или всё-таки случилось что-то неприятное?

«Не беспокойся, ничего катастрофичного со мной не произошло и уж ты точно в этом не замешан».

И как это можно было понять? Как Гермиона могла говорить с ним одними загадками! Неужели сложно было прямо сказать ему всё как есть?!

От преследующих его изо дня в день вопросов у Гарри часто не бывало настроения. Он старался выкладываться на службе по полной, чтобы хоть так прогнать навязчивые мысли и заглушить вспыхнувшие в нём чувства к подруге. Разумеется, он и раньше знал, что она привлекательная девушка, ценил её по-своему, но теперь он словно бы видел её по-новому. Видел, что она не только хороша собой, но прекрасна во всём другом. Ночью ему порой снилось, как Гермиона приходит к нему и они открывают друг другу свои чувства. Признаются, какими были глупцами всё это время и тянутся навстречу. Как правило, в таких снах они не могли оторваться друг от друга, разбрасывали одежду по дому и добирались до постели или дивана... а потом Гарри просыпался, всё ещё ощущая некоторые волнение в теле. Мысли о Гермионе стали словно бы наваждением, от которого он не хотел избавляться. И всё, чего ему не хватало — это её самой. Живой. Настоящей. Смотрящей на него с нежностью и теплотой, а не печально и устало, как будто он нерадивый школьник, не усвоивший простейший урок.

Время между тем текло дальше, за днями стали проходить недели. В Министерстве, похоже, разошёлся слух, что Гарри Поттер снова свободен, и к нему стали проявлять повышенный интерес разные девушки.

— А я люблю маленьких детей, — сказала ему как-то в коридоре Кортни, коллега из смежного отдела, — познакомишь меня со своим сынишкой?

Гарри тогда ничего не ответил, но понял, в чём дело. Похоже, Джинни не сдержалась и кому-то рассказала о том, что увидела на Гриммо. Возможно, она рассказала близнецам и те решили отомстить. А может быть, это и не они, может, кто-то посторонний слышал в магазине откровения их сестры — вряд ли Джинни стала сдерживать эмоции после того, что произошло, — и теперь некоторые были убеждены, что у Гарри есть сын, которого он раньше скрывал. Слухи доползли даже до министра магии и тот не сдержался.

— Гарри, скажи, это правда? — прямо спросил он, когда подписывал его отчёт по одному важному делу. — У тебя и впрямь ещё со школьных времён есть маленький сын?

— Ещё бы не правда, каждый пятый мальчик, который темноволосый, мой, — мрачно подтвердил Гарри, — а те, что темнокожие, я не сомневаюсь, ваши.

— Понятно, извини, — ответил Кингсли.

Вероятно, это с его подачи в Министерство перестали пускать журналистов, а сотрудников стали штрафовать за разглашение неподтверждённой информации, отчего в газетах спустя недели само собой стало сокращаться число статей и разных заметок о том, что Мальчик-Который-Выжил оказался ещё тем ходоком. В любом случае для Гарри это не имело большого значения. Он всё так же жил на Гриммо, работал мракоборцем и иногда виделся с Гермионой. Она же усиленно трудилась в Отделе магического правопорядка, пропадала на какие-то дни из поля его зрения, потом уклончиво отвечала, что было много работы, и только спустя пару месяцев наконец с улыбкой призналась во время обеда, что на самом деле всё это время очень много всего читала и готовилась к различным проверкам. Как оказалось, несколько месяцев тому назад она подала заявление на перевод в Отдел тайн и теперь ей посчастливилось туда пройти.

— Я уж думала, они хотят мне отказать, а у меня оказались самые лучшие результаты, чем у других кандидатов! — взволнованно твердила Гермиона. — Жду не дождусь, когда смогу приступить к работе. Там ведь столько всего… столько всего, что ещё не изведано… — едва дыша, пыталась она сказать.

В её глазах в эти минуты светился невероятный восторг, но Гарри был хмур и не мог его разделить.

— Например, время, — подметил он, — какое-то же подразделение занимается его изучением и проектирует Маховики…

Улыбка тотчас сошла с её губ, и глаза перестали сиять как мгновениями ранее.

— Да, есть невыразимцы, которые занимаются только этим, — согласилась Гермиона. — Но вряд ли я буду заниматься изучением этой области.

— Почему так? Мы же так мало знаем об этом…

— Гарри… я думала, мы уже закрыли эту тему.

Она поднялась из-за стола с расстроенным видом и снова оставила его одного, а Гарри хмуро смотрел ей вслед и думал, что прав был тот мудрец, однажды сказавший, что многие знания умножают печали. Что ему дали знания о будущем? Пустую надежду? Разочарование? Горечь? Для Гермионы он, похоже, только друг и все его попытки стать ближе она вряд ли оценит, скорее, пресечет. И как после этого во что-то верить?

«Однажды ты всё поймёшь».

Всё, что Гарри теперь понимал — это то, что Маховик, из-за которого их славный маленький сын оказался в прошлом, всё только испортил. Возможно, не случись этого, он бы рано или поздно расстался с Джинни, и они с Гермионой сошлись бы... сами собой, естественно, непринужденно, гармонично, ведь их даже сейчас тянет друг к другу, тянет чем-то поделиться, поболтать и посидеть вместе. Как только раньше он сам не замечал, сколько между ними общего? Возможно, им всего лишь было нужно время... чуть больше времени и свободы.

Время. Гарри глянул на часы и от одолевавшей его злости стукнул кулаком по столу. Проклятое время окружало его со всех сторон. Раньше он ничего не успевал: подготовиться к испытаниям, спокойно провести учебные дни, как все другие ребята, — теперь же возможностей было хоть отбавляй, но их оказалось не на что тратить. Проклятый Маховик, как это ни иронично, открыл ему глаза и установил жёсткие рамки, за которые невозможно было зайти. Как артефакт, вероятно, созданный для того, чтобы улучшать что-то в жизни, мог так всё испортить и отдалить их друг от друга с Гермионой?

В конце ещё одной недели Гарри несколько раз выходил в прихожую и, морщась при взгляде на вешалку, возвращался обратно на кухню. В конце концов, он хлебнул немного огневиски, порядком разозлился и схватил свою мантию с крючка.

Прошёл вот уже год с терзавших его сердце событий, а он лишь сейчас смог не только появиться в Хогсмиде, но и наконец двинуться в сторону Хогвартса.

Возле белой гробницы, где захоронили Дамблдора, находилось несколько таких же светлых надгробий с именами погибших. Здесь были даже камни с именами домовиков — Гермиона в слезах настаивала, что их заслуги не могут быть оценены меньше, чем заслуги волшебников. Кажется, Кингсли и некоторые его приближённые хотели ей возразить, но когда Гарри с комком в горле сказал, что она права, все остальные благополучно промолчали.

Это место действовало на него хуже, чем группа дементоров. Гарри сидел возле могильного камня с именем Рона, ощущая невероятную тяжесть в душе. Он плохо себе представлял, как друг бы отреагировал, будь он жив и узнай, что в этом или каком-то другом будущем Гермиона связала свою судьбу с Гарри, но почему-то не мог этим не поделиться. Впервые не заговорить с тем, чью кончину отказывался признавать.

— А теперь она меня просто не воспринимает… — говорил он вслух. — Как будто я стал для неё ненастоящим… или страшно её чем-то обидел… Если бы я только знал, что она думает и почему себя так ведёт… Представляешь всю иронию, Рон? Я победил и выжил там, где многим это казалось маловероятным, но проиграл там, где у нас есть «будущее»… Да и как сражаться за того, кто не хочет меня видеть? Ты ведь её знаешь… её букеты цветов, милые подарки и высокопарные признания вряд ли хоть как-то тронут…

После внезапных откровений Гарри вернулся домой и впервые нормально спал, не видя преследовавших его снов ни со смертью Рона, ни с воспылавшей к нему любовью Гермионой. В начале следующей недели он даже впервые проспал и явился в Министерство аж на два часа позже обычного.

— Поттер? А ты что здесь делаешь? Я думал, ты в Мунго и сегодня вряд ли появишься раньше обеда… — удивился его появлению начальник.

— В Мунго? А мне что там делать? — не понял Гарри. — Я прекрасно себя чувствую…

— Подожди, а ты разве не слышал?

— Что не слышал?

— В Отделе тайн с утра пораньше какие-то испытания проводили… Короче, что-то у них там взорвалось и разнесло половину зала… Твоя подруга оказалась в числе пострадавших, я потому и подумал, что ты уж точно…

Кажется, главный мракоборец что-то ещё говорил позади, но Гарри его больше не слышал. Со всех ног он бежал к лифту, а оказавшись на поверхности, трансгрессировал к Мунго.

Гарри не знал, что было хуже — те несколько мучительных дней, которые он провёл, мотаясь между домом, Мунго и Министерством, или то, что наступило за ними. Целители твердили, что жизни Гермионы ничего не угрожает, да, она получила травму головы, но не крайне тяжёлую и скоро обязательно придёт в сознание, а он каждый вечер молча сидел какое-то время возле её койки и отчаянно пытался прогнать от себя худшие опасения. Думал, что ему налгали, думал, что подруга проснётся и не узнает его, либо проснётся и станет, как сумасшедшая, нести невесть что. Он, человек, победивший Волан-де-Морта и преодолевший не одно испытание, сидел в палате и еле слышно дышал, как будто случившееся было делом его рук. Как он мог догадаться о том, что произойдёт после того, что сказала будущая версия подруги? Разве это можно было предвидеть после дурацкой фразы, что с ней не произошло ничего катастрофичного?

Эта пытка из хмурых дней и повторяющихся мыслей длилась чуть меньше недели.

— Гарри… Гарри, ты… А где я? Что произошло?

Когда Гермиона открыла глаза, он невольно улыбнулся — она его узнала! Она соображает и снова в сознании. С его души словно камень свалился.

— Гермиона… — облегчённо выдохнул он, вот только его радость продлилась недолго.

Подруга скользнула растерянным взглядом по стенам палаты, а потом снова взглянула на него.

— Мы же победили, да? — спросила она и тем лишила его дара речи.

Он так и сидел на стуле с раскрытым ртом и безотрывно смотрел на неё, а Гермиона всё продолжала:

— А где Рон? Ты видел его? А как Луна, Джинни, Невилл… другие? Они в порядке?

— Они… э-эм… Прости, я сейчас вернусь! — вскочив со стула, только и сказал он и покинул палату.

Спустя полчаса всё, конечно же, прояснилось. Целитель побеседовал с Гермионой, провёл какие-то проверки и сказал, что её состояние не вызывает у него опасений.

— Частичная потеря памяти — это обычное явление при травмах головы, — объяснял он Гарри в коридоре, — вполне возможно, что она кратковременная. Мозг таким образом всего лишь вытеснил какие-то тяжёлые и неприятные события из памяти. В любом случае мы ещё понаблюдаем за вашей подругой какое-то время, прежде чем делать заключения.

Когда Гарри вернулся в палату, Гермиона уже не лежала на подушке, а сидела, шмыгая носом. Её спина была сгорблена, и рука поочередно касалась щёк, стирая с них катящиеся слёзы. Она не смотрела на него, а Гарри не мог отвести от неё глаз и не знал, что сказать. Последним подруга помнила, как он исчез из Хогвартса и, наверное, пробудилась с тревогой за него. Пробудилась, думая, что он погиб, а он стоял перед ней, живой и вполне себе здоровый. Вот уж где точно был настоящий абсурд… Он, так долго отрицавший смерть их друга, на днях впервые за прошедший год побывал на его могиле и выговорился, а Гермиона оплакивала того, потому что для неё он был ещё жив какие-то часы или даже минуты назад. Что, если смерть Рона и была для неё чем-то тяжёлым и неприятным? Таким, что её мозг предпочёл при травме отбросить? Гарри смотрел на неё и ему казалось, словно его горло сдавливала невидимая крепкая рука. Заговорить сейчас с Гермионой о Роне или своих чувствах было нелепо, скорее даже, крайне жестоко. И как такое, если оно когда-то произошло, могло вообще их сблизить?

— Гарри, как… как так могло выйти? — дрогнувшим голосом спросила Гермиона и наконец подняла на него глаза.

Он с трудом разомкнул губы и смог лишь тихо ответить:

— Это… Волан-де-Морт… ты ведь знаешь.

— Да… знаю, — Гермиона потупилась и снова провела ладонь по одной и другой щеке.

Видеть её такой для Гарри было даже хуже, чем когда она спешила от него отдалиться и устало вздыхала, когда он напирал со своими вопросами и убеждениями. Сейчас между ними как будто бы выросла стена, которую ему никогда не одолеть.

— Знаешь, я… у меня там одно важное дело нарисовалось… Ты отдыхай, ладно? Я попозже ещё загляну!

Впервые он сам от неё сбежал, придумав себе самое жалкое оправдание. Мысль, пришедшая ему в голову, прожгла его нутро, как спущенный с палочки Круциатус. А что, если «в будущем» он завоевал Гермиону, выпользовавшим её состоянием? Что, если он «утешал» её так сильно, что предпочёл не рассказывать о главном? О том, что знал, видел, делал и думал до того, как с ней «не произошло ничего катастрофичного»…

«Однажды ты всё поймёшь».

Неужели он сделался подлецом и Гермиона ему это простила?! Неужели именно так они и построили семью? За счёт обмана и удачного стечения обстоятельств? Гарри шёл прочь и на ходу качал головой. Вернувшись домой, он несколько раз прошёл мимо зеркала в коридоре, а на кухне ни разу не взглянул в сторону окна, как будто опасаясь увидеть в отражении кого-то другого.

«Всё, что ты должен знать, Гарри — это то, что у каждого есть выбор».

К ночи Гарри настолько устал от многочисленных вопросов и различных, в том числе фантастических, предположений, что принял серьёзное решение. Может, он пока и не был готов рассказать подруге всё, что произошло за этот год, но он уж точно не воспользуется таким стечением обстоятельств, чтобы обратить всё её внимание к себе.

В ближайшие дни Гарри всё так же заходил в Мунго. Приносил Гермионе фрукты, кое-какие книги, чтобы скрашивать досуг, сидел на стуле возле её койки, иногда держал её за руку и с тяжёлым сердцем смотрел, как она грустит. Благо, что Гермиона осталась собой, такой же проницательной и чуткой, и не стала донимать его вопросами, что у них не так пошло с Джинни. Хватило лишь сказать ей, что год выдался тяжёлым и они расстались.

— О… это так печально. Очень-очень жаль.

Какие-то мгновения они смотрели друг другу в глаза, и Гарри даже показалось, что подруга готова подняться и крепко обнять его, но этого не произошло. То ли из-за того, что он быстро отвёл взгляд, то ли из-за того, что Гермионе не хватило решимости сейчас его трогать. В любом случае они быстро покончили с неловкой темой и вернулись к текущим проблемам. Кто бы мог подумать, что именно это и покажется ему катастрофичным. А ведь Гарри всего лишь заметил, что Гермионе не стоит торопиться обратно в Отдел тайн.

— Да, я… я и сама так думаю… ты не переживай, — к его удивлению, она легко с ним согласилась, — я не собираюсь сразу же возвращаться к работе, тем более что мне столько всего ещё предстоит наверстать…

— Ну да… — недоумённо подтвердил было он.

— Думаю, мой начальник тоже прав, — между тем продолжала подруга, — мне стоит отдохнуть после такого. Думаю, лучше всего съездить в Австралию к родителям. Странно, что они до сих пор не вернулись… может, их что-то задержало? Надо бы их проведать… и поговорить.

От её слов Гарри показалось, что его окатили ледяной водой. Он и без Маховика времени мог предугадать ход дальнейших событий. Гермиона едва только успокоилась и перестала лить слёзы из-за тех, кто погиб при битве за Хогвартс, а теперь собиралась туда, где ей наверняка станет ещё хуже. Грейнджеры ведь не вернулись не просто так, возможно, они всё ещё держат на неё обиду и уж точно не побоятся напомнить за что. Неужели год назад она и впрямь верила, что ей удастся легко их вернуть?

— Ты… уверена? — глупо спросил её Гарри.

— Да, я этого очень хочу, — подтвердила Гермиона и немного прищурилась, смотря на него: — Что с тобой? Что-то не так?

Гарри помнил, как она выглядела после возвращения из Австралии, и её вид уж точно нельзя было назвать счастливым. Что же будет теперь? Он спокойно отпустит её, зная, что она снова пострадает? Пусть это и будет не физическая рана, но ведь тоже очень и очень болезненная. За эти дни он и так с трудом обходил все тяжёлые для них темы.

— Нет, всё так, — сделав над собой усилие, ответил Гарри как можно медленней, чтобы сохранять спокойствие, — думаю, это и вправду хорошая идея, поезжай в Австралию, отдохни и повидай родных.

Он напрягся чуть сильнее и ободряюще ей улыбнулся, а Гермиона улыбнулась ему в ответ.

— Спасибо, Гарри. Ты… ты меня так понимаешь… Я тебе потом обязательно обо всём напишу, — заверила она перед тем, как Гарри вышел из палаты, опять вспомнив про какие-то якобы важные дела.

Через считаные минуты он стремительно шёл по министерскому коридору.

— Подождите, он занят! Он… — кричала за его спиной секретарь, но не отважилась преградить ему путь или взмахнуть в его сторону волшебной палочкой.

Когда Гарри без стука вошёл в кабинет Кингсли, тот сидел за столом и разговаривал с кем-то по круглому зеркалу, стоявшему на подставке.

— Прошу меня простить, коллеги: образовались срочные дела… Я свяжусь с вами, как только появится возможность, — увидев посетителя, сказал Кингсли и взмахом палочки разорвал связь. — Гарри? Что-то стряслось?

— Да, мне нужен портал в Австралию, — решительно подтвердил последний. — Сегодня же.

— А для чего ты решил ради этого зайти ко мне? Думаешь, я могу сделать это лучше мастера?

— Думаю, если я буду его искать, обещать большие деньги за срочность и всё прочее — это займёт куда больше времени, чем если министр магии всего лишь отдаст поручение или свяжется с кем-то из знакомых.

Кингсли хмыкнул и вздёрнул уголок губ, явно оценив его честность и дерзость.

— Что ж, раз это настолько важно и срочно…

— Очень важно и срочно, я бы не стал беспокоить вас из-за пустяка.

— …то как же тебе не помочь.

Министр связался при помощи зеркала с каким-то мастером, и к ночи Гарри собрал себе на Гриммо небольшую сумку с вещами. За полчаса до отправки он послал с почтовыми совами две записки: одну для главного мракоборца, что будет отсутствовать какие-то дни, другую для Гермионы: ей он написал, что ему понадобилось ненадолго уехать по одному важному делу, и просил его не терять. Ближе к полуночи сработал портал и Гарри переместился на другой материк.

В Австралии к моменту его перемещения стоял ещё только полдень. Однако это никак не пробудило в Гарри энергию, поэтому он сперва снял себе номер в ближайшем отеле, выспался и после этого приступил к делу. Благо, что хватило пару раз взмахнуть палочкой в безлюдном месте, чтобы привлечь к себе внимание. В Австралии тоже имелись мракоборцы и свои отделы местного Министерства магии. Разве что там не смотрели на Гарри так же благосклонно, как в Лондоне, и не спешили оказать ему помощь. Вечером он только и смог узнать, с каким из сотрудников пообщаться, чтобы отыскать, где находятся Уилкинсы, они же Грейнджеры, а утром вернулся и продолжил начатое. Чтобы хоть как-то заинтересовать зарубежных коллег, ему пришлось пообещать им некоторое вознаграждение за работу, и те заверили, что свяжутся с ним в ближайшее время. К тому же Гарри понадобилось найти местного мастера и заказать у того портал в Британию, также он посетил некоторые магазины, скрытые от глаз магглов, и приобрёл парочку зачарованных ежедневников и книг о загадках прошлого — подумал, будет неплохой подарок Гермионе по возвращении «с задания». Вряд ли она станет его допытывать, особенно если получится устроить то, ради чего он, собственно, прибыл.

Ответ коллег, желавших немного подзаработать, конечно же, не заставил себя долго ждать, и на следующий день Гарри выселился из отеля и на автобусе отправился в другой город. У него не было заготовлено речи, не было куплено ни одного подарка по случаю встречи, и некоторое волнение Гарри испытал, только когда стоял на крыльце скромного домика и давил пальцем на звонок. Волнение от мысли, что ему следовало оказаться здесь намного раньше, возможно, ещё год тому назад. Но как отмотать так бездарно упущенное время? Найти Маховик? При мысли о последнем Гарри скривился, как от зубной боли, и перестал давить на звонок.

— Чем могу быть?..

Дверь открылась, и они замерли напротив друг друга. Прошло уже больше пяти лет с того дня, когда они впервые виделись в Косом переулке, но оба узнали друг друга. Мистер Грейнджер выглядел намного старше, и его каштановые локоны тронула седина. Гарри не сомневался, что тот видит перед собой уже явно не лохматого мальчишку, как и не сомневался, что теперь-то он уж точно не будет рад видеть друга дочери, ради которого она их предала.

— И чем я обязан такой чести? — помолчав, сухо спросил мистер Грейнджер.

— Пришёл просить вас с женой отправиться со мной в Лондон, — смотря ему в глаза, ответил Гарри.

— И с чего бы вдруг нам это делать?

— Ради Гермионы, она… с ней кое-что произошло, не пугайтесь, она жива, практически здорова, но… ей сейчас очень плохо… она заново переживает некоторые тяжёлые события… вы бы могли её поддержать, точнее, нет, я уверен, только вы и можете её сейчас поддержать.

Мистер Грейнджер молчал, словно услышанное не имело для него большого значения. Возможно, чего-то подобного он и ждал — того, что их упрямая и отважная дочь однажды попадёт в беду, о которой они её не раз предупреждали. Возможно, он хотел сказать Гарри, куда ему следует идти, и закрыть дверь, но тут за его спиной послышался женский голос:

— Дорогой, кто там?

Из-за заминки мужа миссис Грейнджер приблизилась ко входу и разглядела гостя.

— Гарри? Что… Что-то случилось?! Что ты тут делаешь?

Вот уж кто его точно выслушает, понял он и перевёл на неё взгляд.

— Добрый вечер, мэм. Можно мне войти?

— Конечно. Дорогой, в чём дело? Почему ты застыл?

Хмурому мистеру Грейнджеру так и пришлось открыть дверь шире и позволить гостю пройти в гостиную. Гарри опустился в кресло, напротив дивана, который заняли супруги, и рассказал им всё, что произошло за эти дни.

— Я понимаю, что вы ещё злитесь на неё… она поступила нечестно по отношению к вам, но ведь мы все здесь понимаем, почему она так поступила… Она знала, как сильно вы её любите, знала, что вы ни за что её не отпустите со мной, поэтому и…

— Вот только не надо её оправдывать и говорить, какие мы плохие, — прервал его мистер Грейнджер.

— Я и не собирался, — ответил ему Гарри. — Я только хотел, чтобы вы понимали, почему она это сделала. Если вы хотите кого-то ненавидеть, то можете ненавидеть меня, потому что это я стал ей очень дорог и она выбрала меня вместо вас.

— И ты это оценил и поэтому примчался ради неё сюда, — сложив на груди руки, ответил мистер Грейнджер и, откинувшись назад, прижался к спинке дивана.

— Нет, я это не оценил, точнее, не оценил должным образом, — честно ответил ему Гарри. — И поверьте, очень об этом жалею…

Мистер Грейнджер опустил руки и немного сильнее нахмурился, как будто пытаясь рассмотреть в лице Гарри подвох. Миссис Грейнджер же заметно волновалась и спрашивала, как Гермиона себя чувствует. Она была явно готова отправиться на другой континент хоть этим же вечером. Однако Гарри сейчас занимала вовсе не она.

— Знаю, Гермиона и раньше от вас многое скрывала… — смотря на мистера Грейнджера, продолжил он говорить. — Думаю, боялась, что вы не отпустите её снова на учебу или же не хотела причинять вам боль… Она ведь очень разумная и наверняка ещё в то время понимала, что вы будете очень страдать, не силах хоть как-то ей помочь… Но сейчас ей не нужны волшебники… не нужны целебные зелья или какие-либо сильные чары… Ей нужны её близкие люди, те единственные, кто не наделён магией, но обладает для неё куда большей силой, чем весь наш волшебный мир.

Гарри набрался воздуха после такого множества произнесённых слов и поднялся с дивана.

— Я пришёл потому, что я не могу отмотать время назад и всё исправить. Не могу обнять своих родителей. Не могу воскресить лучшего друга, не могу посмотреть Гермионе в глаза и сказать, что кроме неё мне больше никто не нужен. Зато у вас всё ещё есть возможность не сожалеть о прошлом. Можете считать меня наивным, глупым, бессовестным или слишком наглым, но я верю, что вы всё ещё любите свою дочь куда сильнее, чем злитесь на то, как она поступила с вами. Потому что если это так, я буду ждать вас до обеда, чтобы вместе вернуться к ней.

На этом он положил карточку отеля, в котором остановился, на кофейный столик и отправился к двери. Ночью Гарри снилось, как будто они с Гермионой снова готовились отправиться в Хогвартс, вместе находились на станции, держались за руки и улыбались тому, как ученики помладше суетились у вагонов и затаскивали чемоданы. Гарри проснулся с ощущением грусти от того, что этот сон так быстро закончился, и какое-то время валялся в постели. Ближе к обеду, когда он уже готовился выписаться, ему позвонили и попросили спуститься.

Грейнджеры ждали его в холле, держа в руках чемоданы. Гарри молча кивнул в знак приветствия, разобрался с формальностями и через какие-то минуты они вместе свернули за угол отеля, где их не могли видеть.

Портал отнёс их в центр Лондона, и Гарри вызвал такси. Грейнджеры предпочли сперва увидеть дочь, а потом уже разобраться со всем остальным. Гарри помог им попасть в Мунго и провёл на пятый этаж. А потом он просто замер в коридоре и не смог сдвинуться. Не смог перешагнуть через порог и снова зайти в палату.

— Милая, ты такая бледная… Они хорошо тебя кормят? А лечат? Ты уверена, что всё в порядке?

Взволнованная миссис Грейнджер всецело завладела вниманием дочери, пока её муж нерешительно стоял рядом. В глазах Гермионы стояли слёзы, хотя её губы изгибались в улыбке, а на щеках проглядывал слабый румянец. Она определённо не ожидала, что родители так скоро примчатся к ней, и не могла этому поверить. Гарри смотрел на неё из коридора и вместо радости ощущал вставший в горле ком. В открывшейся трогательной картине он словно бы видел череду упущенных возможностей, коловших его, как иголки, одна за другой, прямо по сердцу.

Возможно, ему стоило говорить с Гермионой намного больше и чаще… делиться с ней не только новостями, но и чувствами… возможно, он бы и не сошёлся с Джинни, если бы не закрылся год тому назад… Возможно, он бы поехал вместе с Гермионой в Австралию намного раньше… Они бы вернулись оттуда не только как пара, но и вместе с её родителями, благосклонными к нему… Как теперь знать, что было бы, поверни он время вспять и веди себя иначе?

Гарри так и не смог заставить себя зайти к подруге. Лишь немного постоял в коридоре и покинул Мунго. Ночью он долго не мог заснуть, терзаясь от мыслей, что везде опоздал, а под утро отправился в Министерство намного раньше положенного и сразу же взял с рабочего стола чистый лист.

— Ты в этом уверен? — спросил его в кабинете главный мракоборец, глядя на рапорт об отставке на своём столе.

— Да, — устало ответил Гарри. — У меня было время всё обдумать.

— Хорошо, твоё дело, я подпишу.

— Спасибо, сэр.

— Буду рад видеть, если передумаешь.

— Это вряд ли.

— Чем теперь займёшься?

— Не знаю, но уж точно не тем, чем раньше.

— Ладно, удачи тебе.

Гарри шёл по министерскому коридору, не ощущая ни сожалений, ни облегчения, ни даже толики радости. Совершенно ничего. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что его околдовали, ведь он настолько погрузился в мысли, что не замечал людей, идущих навстречу, и безотрывно смотрел только вперёд.

«По-моему, ты зациклился на увиденном, Гарри, и перестал замечать всё остальное».

Гермиона была права, думалось ему. Он и впрямь зациклился. Сперва на прошлом, где ему было хорошо с Джинни и не приходилось никого терять, а потом на будущем, где у него была семья, о которой он мечтал. Так зациклился, что снова сошёлся с Джинни, стал мракоборцем, потому что когда-то этого хотел, и просто плыл по течению. Наверное, он наивно думал, что всё наладится само собой и прикладывал все силы, чтобы не замечать очевидного. Прошлого не вернуть. Мёртвые не воскреснут, и то, о чём он мечтал раньше, уже давно утратило для него актуальность. Да, он мог бы стать отличным мракоборцем, у него прекрасные навыки и отменная реакция, но зачем ему это? Раньше у него не было выбора, он должен был стать сильнее, чтобы сразиться с Волан-де-Мортом, а что теперь? Разве его что-то обязывало следовать тому же пути?

— Теперь я понимаю, почему Гермиона меня избегала…

В тот же вечер он снова находился у могилы Рона, разве что с бутылкой огневиски. Плеснул немного в бокал другу, оставшийся на надгробии, и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Гарри просил друга простить за то, что плохо обошёлся с его сестрой, а потом снова заговорил о Гермионе.

— …я видел, что мы были вместе, и пытался лишить её выбора. Преследовал, настаивал… Зациклился на ней, как на спасательном круге, а ей и без меня было худо… Видел бы ты, как она лила слёзы, когда вернулись её родители… Ей этот год дался не лучше, чем мне, возможно, даже хуже… а меня не было рядом с ней. Нет, мы периодически виделись, конечно, но это ведь не одно и то же, верно?

Гарри покачал головой, поражаясь самому себе. После откровений он оставил бутылку у могилы друга и вернулся домой. Переступив порог, замер и медленно обвёл полутёмный коридор взглядом, как будто впервые его видел.

Гермиона была права, опять подумалось ему. Часто оглядываясь назад или спеша далеко вперёд, он утратил самое важное. Ослеп и утратил настоящее, самого себя.

Немного постояв на месте, Гарри шумно вздохнул и поднялся наверх. Утром он выспался и вышел из дома, чтобы пройтись по магазинам. Гарри не знал, чем займётся потом, какое дело придётся ему по душе и как такое найти, но этим утром он точно знал, что больше не может видеть мрачные, навевающие тревогу и печаль, стены, не может слышать несчастный скрип половиц и видеть дверь в комнату Сириуса, ведущую в безнадёжность. Пришло время что-то менять. Возможно, ремонт дома станет началом на пути в пугающую многих неизвестность.

— Ты заходил ко мне в Мунго почти каждый день, а теперь что, ты меня избегаешь? Я думала, вернусь в Министерство и там мы уж точно наговоримся обо всём, а ты… Гарри, да как ты мог уйти со службы и не сказать мне ни слова об этом?! У тебя совесть есть?! Я так испугалась за тебя… Скажи, у тебя что-то случилось? Ты…

Гермиона появилась на Гриммо спустя месяц. До этого времени Гарри навещал её в больнице, а потом несколько раз появлялся у дома её родителей, проходил на кухню, недолго болтал с подругой за чашкой чая и возвращался домой. Благодаря возвращению Грейнджеров Гермиона стала выглядеть заметно бодрее. Её обычно серьёзное и отстранённое лицо намного чаще озаряла улыбка, а карие глаза излучали немало теплоты при взгляде на друга. Гарри и сам невольно улыбался, видя её такой, и ощущал, как щемило сердце. Так и хотелось прижать Гермиону к себе, нагло впиться в её алые губы и ни за что не отпускать. По этой же причине он старался появляться у её дома как можно реже — не хотел поддаться соблазну и разрушить те доверительные дружеские отношения, которые снова возникли между ними.

— Я знаю, что это ты написал моим родителям, поэтому они и примчались! — обняв его на крыльце в первый же визит, утвердила Гермиона, а Гарри не стал ни отрицать, ни подтверждать это умозаключение.

Сами Грейнджеры, когда он увидел их на кухне, тоже не захотели вносить ясность в своё желание не только повидать дочь, но и снова обосноваться в Лондоне. Должно быть, им было стыдно признаться воодушевлённой Гермионе, что они решили вернуться не по собственной инициативе. В любом случае Гарри не собирался их сдавать, а супруги в очередной вечер смотрели на него вполне дружелюбно. Возможно, спустя дни Грейнджеры и сами были рады, что наконец-то воссоединились с дочерью, поэтому и не держали на Гарри зла. Одна Гермиона, судя по всему, так и не догадалась, что помогло ей помириться с родными.

Впрочем, месяца его подруге явно хватило, чтобы разобраться со всякими домашними делами и вернуться в Министерство. Теперь её бёдра снова обтягивала тёмная юбка, аккуратная грудь скрывалась под белоснежной блузкой, ворот которой был расстегнут на две пуговицы и открывал манящий участок с нежно-молочной кожей, а выразительные глаза немного сузились. Да, такой серьёзной и крайне притягательной она и появилась на крыльце дома Гарри.

— …должен, нет, ты просто обязан немедленно мне всё рассказать! — твердила подруга, а он невольно прошёлся по ней восхищённым взглядом и изо всех сил постарался сосредоточиться на её лице.

— Да ничего не случилось, я… просто устал и разочаровался в своей работе, вот и ушёл.

Как же здорово было снова видеть, как Гермиона присматривается к нему, как внимательно она его слушает и изучает каждый его жест. Под её пронзительным взглядом его сердце снова забилось быстрее. Она за него беспокоится, так часто бывало и школьные времена. Сейчас это его очень тронуло, но Гарри не хотел ей признаться в очевидном. Она только-только стала приходить в себя, ни к чему ей было знать, что творилось в его душе.

— Можно сказать, я ищу себя… Взгляни сама, — прибавил он и распахнул дверь шире.

Гермиона охнула, когда прошла внутрь и увидела, что он перекрасил стены и убрал головы домовиков. Страшная вешалка тоже исчезла, вместо неё в прихожей стояли обычный шкаф для вещей и тумбочка для обуви.

— Подумал, что здесь как-то слишком уж мрачно… — пояснил Гарри и улыбнулся, смотря на подругу: — Не переживай, я не ушёл в загул и не впал в депрессию, всего лишь… м-м… решил отдохнуть от всего и расслабиться.

— «Расслабиться»? — переспросила Гермиона, уперев взгляд в лестницу, где несколько ступеней были уже переделаны, а на других лежал доски, молотки, ящики с гвоздями и банки с краской и лаком. — Какой-то у тебя странный способ… расслабиться.

— Ну… какой был. Ладно, чего мы здесь торчим, пойдём на кухню. Расскажешь, как ты, как твои родители, как работа… Сейчас только чайник поставлю.

На кухне Гермиона сразу же заметила отсутствие Кикимера и Гарри признался, что отправил того в Хогвартс.

— Боюсь, если бы он видел, что я делаю в его любимом доме, он бы помер от сердечного приступа ещё на прошлой неделе… да и потом, что я сам со всем не справлюсь? Он и так очень стар, пусть уж проведёт последние годы среди сородичей.

Щёки Гермионы заметно порозовели, когда она сидела на соседнем от него стуле и слушала, сколько всего он сделал. Чтобы она не смотрела на него как на большого героя, Гарри пришлось напомнить ей, что он всё ещё хочет узнать, как идут её дела.

— Честно говоря, я быстро во всё вникла… Ты же знаешь, я немало себе делала разных заметок, они сохранились в моём кабинете… достаточно было лишь внимательно изучить.

— Так тебе всё нравится? Ну, в смысле, не пугает, что там с тобой несчастный случай произошёл и всё такое?

— Нет, всё в порядке и потом, такое же не каждый день случается. Мой начальник и так двух опытных сотрудников отстранил от дела, а меня похвалил, сказал, что мои подсчёты были верны, это коллеги во время эксперимента забыли про один важный пункт, вот и произошёл взрыв… Мерлин, прости, я опять о работе…

Наверное, он слишком пристально на неё смотрел, поэтому Гермиона смутилась и отвела взгляд. Гарри и сам вспомнил про остывающий в его чашке чай и отхлебнул немного. Интересно, невольно подумалось ему, как сложится жизнь его подруги теперь, когда он решил отступить и больше её не преследовать? Найдёт ли она кого-то, кто не будет ждать от неё чуда и требовать себя спасти?

— Да ничего, говори дальше, мне интересно о тебе всё, — сказал он и взял печенье.

— Да нет, я же вижу, что это точно не подходящая тема для разговора, — с улыбкой возразила она и внезапно призналась: — А знаешь, по-моему, я и маму с папой уже достала, поэтому они и хотят, чтобы я от них съехала…

Гарри выронил печенье из пальцев и вскинул брови.

— Ты шутишь? Они что, так и говорят?

— Да нет, не так, но… В последнее время в наших разговорах часто мелькает что-нибудь, вроде «спасибо, что присматривала за нашим домом, пока нас не было… тебе, наверное, было очень нелегко… хотела пожить отдельно, а пришлось вернуться в родное гнездо» или «милая, ты такая ответственная, не стоит копошиться на кухне, тебе бы отдыхать и отдыхать, вот когда будешь жить отдельно, тогда и…»

— Да ладно тебе, они всего лишь пытаются о тебе позаботиться, — с улыбкой заметил Гарри, ощутив невероятное облегчение: на мгновение он уж подумал, что Грейнджеры пожалели, что вернулись.

— Да я и сама понимаю, только… По-моему, их заботы стало слишком много, мне и впрямь лучше съехать, — с некоторым сомнением повторила Гермиона, как будто опасаясь, что друг её осудит за это решение.

На какие-то мгновения они замолчали… и вдруг одновременно подняли глаза друг на друга.

— Ну, я бы предложил тебе остановиться у меня, но, боюсь, это будет крайне неудобно для нас обоих, — сказал Гарри, — у меня сейчас везде кавардак… тебе ни к чему дышать пылью и слушать утром и вечером перестук…

— О, нет-нет, я и не думала об этом! — Гермиона налилась краской и начала говорить торопливо: — Я уже начала подыскивать себе подходящую квартирку… а потом подумала… Мерлин, прости, мне так неудобно… Учитывая, что ты сам теперь крайне занят… зря я вообще об этом заговорила.

Она потупилась и прикрыла ладонью глаза. Гарри дотянулся до её руки и сжал пальцы на запястье, чтобы потянуть ту вниз и снова заглянуть подруге в лицо.

— Подожди, о чём это ты говоришь? За что тебе неудобно?

— Ну… я подумала попросить тебя помочь мне с переездом, — нерешительно призналась Гермиона. — Не то чтобы у меня было много вещей… но я подумала, если бы мы вместе их забрали и отнесли…

«…то это было бы не так страшно и грубо, как если бы я сама всё собрала и с невозмутимым видом покинула родной дом на глазах мамы с папой», — мысленно закончил за неё Гарри, а вслух перебил:

— О, да без проблем. Только скажи, когда тебе нужна моя помощь, и я подойду. У меня теперь полно свободного времени. В ремонте один день вряд ли будет иметь хоть какое-то значение.

— Спасибо, Гарри…

Гермиона улыбнулась и, не удержавшись, наклонилась к нему. Её губы на какие-то мгновения коснулись его щеки, и Гарри невольно замер. Он и забыл, что его подруга могла быть такой: ранимой, уязвимой, слабой — и сейчас ей явно было непросто признаться ему, что возвращение в Отдел тайн далось куда легче, чем желание наконец-то зажить самостоятельно. На прощание она обняла его у двери, сказала, что ещё зайдёт и велела написать ей, если ему самому понадобится хоть какая-то помощь. Гарри заверил, что так и поступит, хотя, закрывая дверь, знал, что просить её о помощи точно не будет. Гермиона и так сделала для него слишком много. Пора бы ей вспомнить о себе, а не переживать за него.

В ближайшие дни Гарри всё так же занимался ремонтом, закупал различные материалы и читал полезные статьи в журналах.

— Мистер Поттер… мистер Поттер, подождите, пожалуйста…

Старушка окликнула его в банке: ремонт требовал немалых затрат, и Гарри заглянул в Гринготтс, чтобы взять немного золота из хранилища. Когда старушка догнала его, её лицо ему показалось смутно знакомым, но Гарри так и не смог вспомнить, где её раньше видел.

— Да?

— Скажите, вы обдумали моё предложение, мистер Поттер?

— Какое… предложение?

Его недоумение сбило бодрый настрой старушки, и сумка, висящая на её локте, сползла по опущенной руке к полу.

— Я думала, ваша девушка вам передала… мы говорили с ней два или три месяца тому назад… она сказала, что обязательно передаст…

Наверное, речь шла о Джинни, но Гарри не помнил, чтобы она рассказывала ему хоть про одну пожилую знакомую. Незнакомка же, видимо, решила, что он просто не счёл её предложение важным.

— О, простите меня, пожалуйста… это не стоило вашего внимания… — поникши сказала она и развернулась. — Всего вам доброго.

Старушка заметно опечалилась и поплелась к выходу, отчего Гарри стало не по себе. Возможно, Джинни просто забыла ему рассказать о встрече с ней — в последние месяцы они ведь часто ссорились и не замечали многое, что происходило вокруг. Его вновь охватили смешанные чувства — горечь, сожаление, интерес и беспокойство — и Гарри поспешил за незнакомкой.

— Мэм!.. Минутку… — Он догнал её на лестнице и осторожно коснулся предплечья. — Простите, а можно я вас угощу чашкой чая или… фруктовым соком?

Они расположились за столиком уличного кафе, где Гарри наконец честно признался, что понятия не имеет, ни кто перед ним, ни о каком предложении он должен был узнать.

— О, немудрено… мы с вами так редко виделись… — печально изрекла старушка и протянула ему руку. — Можете называть меня Марта.

Как оказалось, перед ним сидела миссис Флюм, жена Амброзиуса Флюма, владельца «Сладкого королевства». Во времена, когда Волан-де-Морт набирал силу и позволял своим приспешникам вольничать, магазину приходилось очень непросто. Пожиратели смерти всегда забирали то, что хотели, но самое ужасное, что периодически они что-нибудь портили или уничтожали забавы ради.

— Думаю, пытались таким образом показать нам свою силу и власть… как будто мы могли им перечить…

Год тому назад уставшие от такого беспредела мистер Флюм и его сын охотно последовали за Аберфортом Дамблдором и присоединись к Битве за Хогвартс, где оба и погибли.

— Не подумайте, мистер Поттер, я не жалею о том, что мы выиграли, и не собираюсь вас ни в чём упрекать. Все знают, сколько вы сделали для нашего мира. Мои близкие тоже сделали свой выбор, думаю, если бы они просто отсиделись и остались в живых, им бы потом было стыдно смотреть людям в глаза, уж я-то их знаю…

Однако за это время многое успело перемениться и миссис Флюм стало крайне нелегко без помощи и поддержки.

— Конечно я не осталась совершенно одна… у меня есть три прекрасных внука и славная трудолюбивая невестка… бедняжка вертится как белка в колесе, и, право, это мне следует ей помогать, а не наоборот. Знаете, что меня теперь очень гложет, Гарри?

— Что же?

— Мой век недолог, и, каждый раз глядя на внуков, я думаю, что я им оставлю? Ещё один гроб с телом, кучу долгов и море горьких сожалений? Неужели ради этого мой супруг и сын отдали свои жизни? Как я взгляну им в глаза, когда мы вновь встретимся?

— Но… Подождите, какие долги? Разве вы не наладили снова производство? Насколько я помню, ваша продукция всегда пользовалась спросом… Да мы с Ро… кхм, с ребятами каждый год только её и покупали в «Хогвартс-экспрессе» или заказывали по почте!

Марта тяжело вздохнула и поведала ему об убытках, которые «Сладкое королевство» понесли за эти годы, поведала, как в её отсутствие — какие-то дни она находилась в Мунго, отчаянно надеясь, что сын выживет после десятка полученных проклятий, — много всего было украдено.

— А потом появился этот ублюдок… простите, Гарри, я имела в виду Крокуса Бейли. Он открыл неподалёку «Внеземное блаженство» и перебивает нам всю торговлю. Я уверена, он выкрал половину наших рецептов, но он это не признает. Переманивает наших клиентов, нагло обвиняет нас в халтуре, подрывает поставки продуктов…

— А почему вы в Министерство не обратитесь?

— Думаете, я не обращалась? Обращалась… Никакого эффекта, а дни всё идут, продажи падают… Вот я и подумала, что если бы мне найти надёжного партнёра или партнёров… Мистеры Уизли, я двух одинаковых братьев имею в виду…

— Фреда и Джорджа?

— Вероятно… я не запомнила их имена. Так вот, они мне вежливо отказали… Сказали, что рады бы помочь, но в моём бизнесе не разбираются, а я думаю, Гарри, дело в не в этом… они просто не хотят напрягаться. Я подумала привлечь кого-то из более влиятельных семей, но никто не ответил на мои письма. Гораций Слизнорт разве что, великодушный он человек, немного похлопотал за меня и попробовал пробиться через своих знакомых, но вскоре и он сдался. Думаю, у этого Крокуса Бейли есть свой влиятельный покровитель там…

Марта указала пальцем в небо, вероятно, подразумевая под этим Министерство магии или же кого-то из состоятельных семей, кто имел право голоса в Визенгамоте.

— …кому выгодно развитие его бизнеса и наш крах. Понимаю, вы тоже очень обеспечены, Гарри, но, может, всё-таки подумаете? Ваши предки имели и талант, и предпринимательскую жилку, и силу. Уверена, всё это есть и в вас, вы только не признаете. Я готова предложить вам немалую долю и проценты от каждой продажи.

— Но…

— Если бы такой человек, как вы, хотя бы представлял нас или заключил несколько сделок, нам бы уже было легче дышать, чем сейчас…

Гарри понял, почему Джинни не передала ему подобный разговор — как и братья, она, похоже, сочла дело миссис Флюм гиблым. Ей ведь явно нужен не только представитель, но и инвестор, чтобы выжить и удержаться на плаву. Ещё несколько месяцев тому назад он бы сказал Марте то же, что и Джинни когда-то — о том, что ему не интересна торговля и всё, что с ней связано, — но сейчас подумал о другом. О Роне, об их знакомстве, о тех шоколадных лягушках, которые они на радостях ели в вагоне поезда, когда впервые ехали в Хогвартс. О том, как такие же лягушки ему дарила на первое Рождество Гермиона и как потом они не раз вместе ходили в Хогсмид, смеялись и обменивались сладостями.

— Знаете, Марта, у меня сегодня ещё очень много дел… — помолчав, начал было Гарри.

— Да-да, я понимаю, — потупившись, согласилась старушка. — Вы так добры, Гарри, выслушали меня и…

Она поднялась из-за стола, но он схватил её руку.

— Нет, вы не поняли. У меня сегодня и вправду много всяких дел, а вот на завтра я ещё ничего не планировал. Давайте я загляну к вам завтра и мы вместе решим, чем я могу быть вам полезен. Идёт?

Печальное лицо Марты просветлело, и безнадёжность в её глазах сменилась проблеском радости.

— Да, Гарри. Подходите в любое удобное для вас время!

Он проводил её взглядом и недолго посидел на месте. Невольно снова подумал о Гермионе и том, что она бы точно захотела ему помочь в таком предприятии. Однако мысли о ней Гарри снова постарался задвинуть как можно дальше. Лучше не видеть её слишком часто, тогда, возможно, ему со временем станет легче.

— Ты теперь такой загадочный…

Гермиона выбрала себе квартиру в обычной части Лондона: чтобы было ближе к Министерству и чтобы родители, не наделённые магией, всегда могли её навестить без затруднений. Поздним вечером они с Гарри несколько раз трансгрессировали от её квартиры к Грейнджерам и обратно, чтобы забрать коробки с вещами. Если поначалу Гермиона твердила, что собрала всё только крайне необходимое, то потом стала заметно волноваться и возвращаться то за настольной лампой, то за очередной якобы важной книгой. Гарри мог бы сказать ей, что она всегда может заглянуть к родным и не беспокоиться из-за каждой мелочи, но решил её не нервировать. Наверное, поэтому, когда Гермиона вернулась, прижимая к себе любимую кружку, парочку пёстрых журналов и пакетик с новенькими перьями, она переключила всё внимание на него. Вероятно, решила прикрыть своё волнение наблюдением за другом.

— …задумчивый, спокойный, рассудительный, — говорила Гермиона, раскладывая мелочи на столе.

— Да брось меня смущать, я всего лишь впервые продолжительное время отдыхаю и не напрягаюсь, вот и… спокоен, — возразил ей Гарри, вскрывая увесистую коробку, в которой лежали книги.

— Неправда, в тебе явно что-то изменилось… Я же вижу, что изменилось.

На мгновение он застыл, ощущая на себе её внимательный взгляд. Захотел повернуть голову и спросить, в хорошую ли сторону в нём что-то изменилось или же в плохую, но быстро отмёл от себя эту мысль и стал доставать книги из коробки.

— Куда их поставить? Тебе прежние съёмщики оставили полку или ты собираешься её приобрести?

— Положи пока на стол, я, наверное, закажу себе шкаф… Он вместительнее.

— Ну да, книг тут явно очень мало, — с улыбкой подметил Гарри, вскрыв вторую коробку с ними.

На какие-то секунды их взгляды встретились через стол, и он задержал дыхание. Подумал, что должен немедленно рассказать Гермионе всё то, что произошло между ними незадолго до несчастного случая с ней.

— Что-то не так? — спросила она, и ему тотчас вспомнилось, как приходилось смотреть ей в спину или видеть её опечаленное лицо.

Что, если «большие знания» — это не только большая скорбь, но и большая ответственность? Кто давал ему право вываливать их на тех, кто об этом не просил? Заставлять их переживать, тревожиться, напрягаться…

— Гарри?

От мысли, что он может снова её потерять, что-то в нём болезненно сжалось.

— Извини, задумался. Всё в порядке, — очнувшись от наваждения, ответил Гарри и вернулся к делу.

В конце концов, он умолчал только об одном, подумалось ему, умолчал не ради выгоды и точно не ради того, чтобы нагло повторить всё то, чего давлением и упорством хотел добиться раньше. Гермиона по-прежнему его близкий друг, а это многого стоит.

— Я вижу, ты и без меня очень устал, иди домой. Правда, Гарри, самое трудное уже позади. Спасибо тебе.

Они стояли у двери, когда подруга обняла его на прощание, и он осторожно обхватил её за спину. Чтобы поддаться искушению, ему даже не нужно было делать шаг к ней, достаточно было лишь наклонить голову, послушать часто-часто забившееся сердце, вспомнить, как дышать и…

Однако Гарри вовремя очнулся от наваждения и выбрался из объятий Гермионы.

— Хорошо, доброй тебе ночи, — пожелал он и покинул её квартиру.

Вот только сам он не думал ложиться спать — знал, что нескоро уснёт после такого вечера — и опять трансгрессировал в Хогсмид. За прошедшую неделю Гарри, по его собственному убеждению, вряд ли существенно помог «Сладкому королевству» вернуться на прежний уровень. Скорее он только вникал в ряд проблем, которые периодически случались у кондитерской, и пытался их решить. Само же производство было для него тёмным лесом, в который он пока не собирался вступать. Впрочем, миссис Флюм и не требовала от него сразу многого, она готова была хоть в первый же день подписать с ним партнёрское соглашение, но Гарри отказался. Решил сперва внести хоть какой-то вклад в дело, а потом уже решать, хочет ли он оставаться в нём дальше, развиваться, учиться или же нет. К примеру, если на прошлой неделе Гарри занимали поставщики продуктов — чуть больше дюжины волшебников, живущих на фермах в различных уголках Британии, — то на этой неделе только почтовые совы.

Дело в том, что «Сладкое королевство» периодически недополучало всё необходимое для производства и поначалу Гарри думал, что проблема в недобросовестных поставщиках, но те охотно говорили с ним, как с известным героем, некоторые была даже согласны выпить Веритасерум или же принести клятву, и подозрения в их адрес спустя дни отпали. Оказалось, что это почтовые совы то вдруг приносят меньше того, что отправляет поставщик, то возвращаются с пустыми мешками, а то и вовсе загадочно исчезают. Это же вполне объясняло, почему некоторые покупатели отправляют миссис Флюм гневные письма и обвиняют в обмане. Похоже, они тоже что-то недополучают из своих заказов или же не получают их вовсе.

Гарри, конечно же, догадывался, что к странному поведению сов мог приложить руку их конкурент, но так просто идти к Крокусу Бейли и обвинять того в подрыве их деятельности он не собирался. Прошло уже то время, когда он был наивен и горячо всем твердил, что Волан-де-Морт возродился. Во взрослом мире громкие заявления не имеют силы, особенно если они не подкреплены чем-нибудь существенным. Словом, Гарри пока старательно изучал их и противника силы и позиции.

— Добрый вечер, Гарри. — Марта с лампой в руке показалась в полутёмном зале магазина, услышав мелодию подвески, звякнувшую, как только он открыл дверь ключом. — Ты чего вдруг решил зайти так поздно? Не спится?

— Вроде того, — уклончиво ответил он. — Я складской журнал посмотрю, ладно?

— Конечно. Тебе, может, чай сделать и что-нибудь съестное принести к нему?

— Нет, спасибо, ничего не нужно!

Гарри прошёл через зал и оказался на просторной кухне, где десятки волшебников и домовиков вместе трудились над множеством сладких изделий. Запахи здесь стояли такие, что впору было почувствовать себя по-настоящему счастливым и остаться навсегда. Преодолев кухню, Гарри вышел через дверь и спустился на склад с продуктами. Полистал журнал, лежащий на столе, и поджал губы, увидев прочерки, проставленные напротив некоторых граф. «Сладкое королевство» опять недополучило полсотни яиц, несколько литров молока и десяток мешочков муки. Гарри покачал головой и, бросив журнал, двинулся обратно на кухню. Он вышел на улицу через другую дверь и по внутреннему двору дошёл до сарая.

Стоило ему только открыть дверь, как несколько десятков ярко-жёлтых глаз посмотрели на него из темноты.

— Ну как, вы все в порядке? — спросил их обладателей Гарри и взмахнул волшебной палочкой.

В свете Люмоса он мог видеть сов самой различной окраски и размера. Они занимали верхние, две промежуточных и нижние перекладины у одной и другой стены в ожидании, когда их снова куда-нибудь отправят. Конечно Гарри ещё на прошлой неделе предлагал изменить способ доставки посылок, заменив сов на домовиков или же волшебников, но Марта была решительно против.

— У магглов такое вовсю практикуется, и это отлично работает, — пытался он её убедить.

— Поверю тебе на слово, но у нас эта система не будет так же хорошо работать, как у магглов, — возражала она.

— Почему это? Неужто мы не потянем нанять ещё несколько работников? Могу, кстати, подтянуть своего домовика из Хогвартса, он хоть сегодня отряд соберёт…

— Ох, Гарри, если бы дело было только в этом, то мы бы давно решили эту проблему… Понятно, что волшебники могут с лёгкостью выполнять работу сов, но разве у всех волшебников есть лицензия на трансгрессию? Все ли из них смогут сохранить форму… м-м… скажем, тортика и не измять в коробке конфетки при трансгрессии?

— Ну…

— А домовики… Ты видел, чтобы хоть одна состоятельная семья хвасталась домовиками?

— А это ещё тут при чём?

— При том, что многие считают домовиков за прислугу, способную лишь убирать грязь, а ты предлагаешь отправлять к ним домовиков с едой. Да они при первой же встрече взбесятся от отвращения и очень скоро откажутся от нашей продукции! И только не говори мне, что две-три состоятельных семьи… как это… «погоды не сделают». Иногда одна состоятельная семья, совершающая заказы каждую неделю, может заменить сотню покупателей!

Говорить про зачарованные шкафы и другие хитрости, про которые он слышал, было бессмысленно. Марта всё-таки не первый год занималась торговлей и точно знала отношение волшебников к некоторым вещам. Коротко говоря, Гарри так и пришлось думать, как же обезопасить несчастных сов, чтобы они выполняли свою работу без затруднений. Эта задача была первостепенной, чем ряд других, хоть и тоже по-своему важных. Ради этого Гарри не занимался в выходные ремонтом, а отправился в Хогвартс. Как мракоборец он, конечно же, знал немало защитных заклинаний, но редко их использовал, чтобы накладывать на предметы. Пришлось сходить в библиотеку и освежить свои знания, а потом практиковаться дома.

Однако где-то он всё-таки просчитался. Гарри ходил между сов и подсвечивал себе их лапки. На каждой он после выходных застегнул небольшое зачарованное колечко. В некоторых всё так же отражался свет, исходивший от его волшебной палочки, а некоторые потемнели. У одной пятнистой иглоногой совы по кличке Пеструшка колечко и вовсе отсутствовало. Она сидела с растрёпанным видом чуть в стороне от сородичей и настороженно посматривала на Гарри.

«По крайней мере, живая, а не исчезла бесследно», — утешил он себя и задумчиво нахмурился.

Похоже, его предположения были верны. Кто-то магически ударил и проверил защитные заклинания, охраняющие сов, оттого колечки на некоторых лапках потемнели. Беда в том, что это не сильно помогло делу, но Гарри не собирался так просто опускать руки и покопался в карманах.

— Ладно, они сами напросились… — сказал он вслух и достал на свет исписанный пергамент.

Раз защитные заклинания не оправдали его ожидания, пора было переходить к чему-то пожёстче. Мысль об этом пришла к Гарри благодаря Гермионе. Он, конечно, ещё не посвятил её в дела «Сладкого королевства» — не хотел спешить и говорить о том, чего ещё не сделал, — но на днях они вспоминали на кухне дни, когда искали крестражи и мёрзли в палатке. Тогда одна кружка с горячим чаем в руках была уже истинным наслаждением. Гарри помнил, как один несчастный медальон сводил их с ума и внезапно подумал, вот бы изобразить что-нибудь похожее. Такое, чтобы при атаке оно атаковало тебя в ответ. Так к нему и пришла идея нанести на колечки руны и за счёт них использовать боевые заклинания в качестве защитных. Ради этого опять пришлось идти в библиотеку Хогвартса и перебирать книги… но оно того стоило. Гарри не привык отступать перед трудностями.

До полуночи он переходил от одной совы до другой, потом сходил на кухню, где подкрепился чашкой горячего чай и парочкой шоколадных батончиков. После часа ночи Гарри работал без бумажки, а к утру, зевая, пересчитывал сов и проверял, все ли колечки на их лапах зачаровал.

— Эй, иди сюда… Да ладно, не бойся.

Потрёпанная Пеструшка не горела желанием к нему приближаться, поэтому Гарри осторожно дотянулся до неё и немного почесал под клювом, погладил по голове и подтолкнул к себе. Сова расслабилась и пересела к нему на плечо.

— Эту я заберу — пусть на неё в «Волшебном зверинце» взглянут — остальных можете всё так же использовать, — предупредил он работников на кухне и прошёл через зал к лестнице.

Поднявшись на второй этаж, Гарри прошёл по коридору и ненадолго заглянул в кабинет — небольшую комнатку, судя по виду обоев, некогда служившую детской. Здесь находилось трое шкафов с книгами и письменный стол, заваленный разными пергаментами, письмами, папками, перьями и газетами. Гарри схватил лежащую на краю пухлую папку, подобрал небольшой блокнот и через какие-то минуты трансгрессировал в Косой переулок. Оставив сову в «Волшебном зверинце» на лечение, он первым же делом отправился в контору мистера Гранта, почтенного старца в строгом костюме, специализирующегося на решении разных правовых вопросов.

— Вот, всё, что вы просили, — обменявшись приветствиями, сказал Гарри и положил на письменный стол мистера Гранта папку.

— Так, так, так, так… — произнёс тот, быстро перебирая лежащие внутри документы. — Значит, шоколадные лягушки, драже «Берти Боттс», резинка «Друбблс»…

— …лакричные палочки, «Мышки-ледышки», перечные чёртики… я собрал всё, что было на текущий день. Можете убедиться, все рецепты уникальные и продукция производится «Сладким королевством» уже очень давно.

— Да, я вижу, — откликнулся мистер Грант и отчего-то задумался, смотря на старые письма, лежащие внутри папки. — Интересное же дело вы мне подкинули, мистер Поттер…

— Неужели будет настолько сложно? — нахмурившись, спросил Гарри.

Он, конечно же, мог бы хоть сегодня отнести всё это в Министерство, написать жалобу на Крокуса Бейли, обвинить того в воровстве и… терпеливо ждать, когда свершится справедливость. Если конечно она свершится. Но кто сказал, что потом не появится какой-нибудь Том, Джон, Карл или кто другой? Рецепты уже украдены и многие могут попытаться сделать выгоду на чужом труде.

— Вообще-то я сказал, интересное, а не сложное, — оторвавшись от документов, возразил мистер Грант и внезапно улыбнулся. — Но должен признать, это оригинально. За всю мою практику меня ещё ни разу не просили позаимствовать от магглов патентное право и защитить чьи-то важные разработки.

— Владельцы «Сладкого королевства» положили свои жизни ради этих разработок, а кто-то их тупо украл, присвоил и теперь ещё делает на них деньги.

— Понимаю… Поэтому вы и решили не только наказать виновных, но и отбить желание у всех, кто может за ними последовать. Разумное решение. Одобряю. Я с вами, мистер Поттер, развяжем войну по всем законам и правилам.

— Ну нет, войны мне не надо, — поморщившись, возразил Гарри, — только клопов выдавить оттуда, где им не место.

— Клопов так клопов, — согласился мистер Грант, — дайте мне три-четыре дня решить все формальности и посмотрим, как нам выдворить этих насекомых раз и навсегда.

На прощание они обменялись рукопожатием, и Гарри отправился по другим делам. Владельцам двух кафе, не получившим от «Сладкого королевства» шоколада и конфет, он пообещал отправить двойные порции этим же днём и сделал запись в блокноте, с владелицей всевозможных сувениров договорился о новой партии разноцветных ленточек и цветной бумаги, необходимых кондитерской для подарочных коробок и обёрток конфет. Во «Флориш и Блоттс» он забрал эскизы каталога продукции «Сладкого королевства», чтобы показать их Марте. Словом, до обеда Гарри трансгрессировал с одного места на другое и вёл разные переговоры. После обеда он разбирал в кабинете письма, писал ответы, а спустя пару часов вернулся домой и уснул, лишь опустившись на кровать. Ближе к ночи он сходил проверить складской журнал и, хмыкнул, не обнаружив в нём прочерков, затем навестил сарай и, поджав губы, обновил защиту на пяти колечках на лапах сов.

Ненормированные рабочие дни шли себе дальше, и действия Гарри понемногу приносили плоды. Миссис Флюм говорила, что ей стало легче дышать, ведь теперь не приходилось отвлекаться от производства и меньше расстраиваться, её невестка наконец могла больше времени посвятить детям, а другие работники — не бояться, что кто-то вдруг «нагрянет» без спроса на кухню — благодаря месяцам практики в мракоборческом управлении, Гарри установил им надёжную «защиту» на двери и окна. Словом, дело двигалось хоть и не без препятствий. Одним из таких на следующей неделе попробовало стать письмо из Министерства магии.

— Гарри, что это?! — Миссис Флюм имела крайне встревоженный вид, предъявив ему ранним утром вскрытый тёмно-багровый конверт и уведомление, лежащее внутри. — Они обвиняют меня в том, что я натравливаю сов нападать на людей в Косом переулке и Хогсмиде! Они в своём уме?! Я не понимаю, как это…

Гарри пробежался по тексту уведомления и хмыкнул: похоже, кто-то всё-таки не успокоился и опять атаковал сов, вот только ответный удар ему настолько не понравился, что он решил и в этой ситуации выиграть, выставив себя жертвой.

— …возможно. Они что, теперь и штраф с меня истребуют?! Мы и так трудимся изо всех сил, купили на прошлой неделе два десятка новых птиц вместо пропавших, а теперь ещё и это…

— Успокойтесь, я не думаю, что мы будем что-то оплачивать, — оторвавшись от уведомления, ответил Гарри и сунул его себе в карман.

— Но…

— Должно быть, это какая-то ошибка, я разберусь с этим, не волнуйтесь.

Прежде чем отправиться в Министерство, Гарри сверился с записями в блокноте и закинул в карман конфеты. Подумал, пригодятся, если придётся долго ждать или выслушивать что-то несусветное.

— Гарри?.. А что это ты вдруг тут делаешь?

Гермиону он встретил, выйдя из лифта. Она выглядела так же мило и притягательно, как и когда впервые появилась на крыльце его дома спустя месяц после выписки из больницы.

— Да вот… по ребятам соскучился и решил зайти, — сказал Гарри первое, что пришло ему в голову, и двинулся вместе с подругой по коридору. — А ты чего это вдруг наверху? Я думал, ты из Отдела тайн практически не выбираешься… ну, кроме как на обед и домой пойти.

— Вообще-то я не торчу там круглые сутки как в темнице, — несколько недовольно ответила Гермиона, прижимая к груди стопку пергаментов, и прищурилась. — А вот ты явно что-то не договариваешь… С каких это пор ты вдруг заскучал по мракоборческому Управлению и коллегам, с которыми вдруг решительно расстался?

— Хорошо, ты меня раскусила, сдаюсь! — вскинув руки, живо ответил Гарри. — На самом деле я нашёл себе кое-какую работу… — признался он и заметил, что подруга вскинула брови. — Пока ещё только не понял, нравится мне это или нет, вот и не спешил делиться… Правда, я не темню, просто… м-м… пока только вникаю то в одно, то в другое, вот и сюда зашёл кое в чём разобраться…

Под её внимательным взглядом ему сделалось не по себе, и он сунул руку в карман.

— Хочешь конфетку?

— Да нет, спасибо, — отозвалась Гермиона и устремила взгляд на проходящих мимо коллег, — а что за работа? Чем именно ты теперь занимаешься?

— Ну…

Гарри зажевал конфетку и мысленно прикинул, чем он занимался последние дни… Результат вызвал у него некоторые затруднения, и он немного нахмурился.

— …можно сказать, я кризисный менеджер.

Гермиона закатила глаза и остановилась у поворота, от чего Гарри остановился вместе с ней.

— Понятно, значит, опять темнишь.

— Да не темню я, просто…

— Ладно, не хочешь рассказывать, не надо, честно говоря, мне надоело навязываться и всё из тебя выдавливать, — внезапно призналась подруга, смотря ему в глаза. — И да, если тебе всё ещё интересно, почему я сегодня не в Отделе тайн, то могу сказать, что я вдохновилась твоим примером и тоже решила что-нибудь изменить в жизни.

— В каком это… смысле? — только и успел он удивлённо спросить.

— Не знаю, что мною двигало раньше, но я решила подать заявление на перевод. Сегодня разберусь со всеми формальностями, а с завтрашнего дня буду работать в подразделении, занимающимся изучением времени, там сейчас большой недобор кадров и много всего, что ещё…

Гарри показалось, что его оглушили, он так и застыл, не в силах выдавить из себя ни слова. «Это невозможно», — подумалось ему, и его сердце сильно-сильно забилось.

— …не изведано, думаю, там мои навыки и знания пригодятся намного лучше, — между тем продолжала себе Гермиона и ненадолго приложила ладошку к его предплечью. — Ладно, Гарри, я побегу, а то мне сегодня ещё много всего решить нужно… Если вдруг вспомнишь, что у тебя всё ещё есть лучший друг, захочешь посидеть и просто так поболтать, ты знаешь, где меня найти.

На этом она пропустила пару коллег и устремилась вперёд по коридору, а Гарри так и стоял какие-то секунды на месте, не зная, что ему думать. Он ведь умолчал о главном ради её и своего благополучия и этим же сделал только хуже? Неужели так и придётся признаться Гермионе, что произошло между ними, чтобы она не наделала ошибок? Или ему сделать вид, будто ничего не случилось?

— Ой, простите, пожалуйста…

Гарри оторвался от мучительных размышлений из-за того, что какая-та девушка в него врезалась, и с трудом вспомнил, что куда-то собирался. Благо, что в его кармане сохранилось уведомление, и он наконец сдвинулся с места. По пути ему опять подумалось о Гермионе и сделалось ещё тяжелее. Нет, он не сможет молчать и делать вид, будто ничего не случилось. Пора зайти вечером к подруге и открыть ей если не всю правду, так ту её важную часть, из-за которой ему приходится сдерживать себя в её обществе или сбегать. По крайней мере, это будет честно. Возможно, это всё испортит между ними, но Гермиона хотя бы будет понимать, что дело не в ней, а в нём самом, в том, что он чувствует к ней.

Гарри шумно вздохнул и, вернувшись к реальности, открыл дверь кабинета, где ждали владельца «Сладкого королевства».

— Мистер Поттер? Что вы здесь делаете?

Кабинет был небольшим. В нём находилось два стола и шкаф для бумаг. За одним столом сидел министерский сотрудник в потрёпанной тёмной мантии с буквами «ММ» на груди, другой же длинный стол, придвинутый к первому, занимало пятеро мужчин в разноцветных мантиях. Всех их, пожалуй, объединял лишь вид их лиц — у стороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что они участвовали в какой-то потасовке и там им здорово наваляли. По крайней мере, их глаза, щёки и скулы украшали багровые и сине-фиолетовые синяки.

— Как что делаю? — окинув присутствующих взглядом, ответил Гарри и достал из кармана уведомление. — Пришёл разобраться, на кого это напали совы «Сладкого королевства».

Он опустился за стол, напротив побитых мужчин, и протянул бумагу министерскому сотруднику.

— Но… мы ждали владельца «Сладкого королевства», — растерянно заметил тот, — а вы…

— Так я партнёр миссис Флюм и, значит, тоже как бы владелец «Сладкого королевства». Наше соглашение с ней пока у юриста находится, формальности, сами понимаете, — соврал он, не моргнув и глазом, и уставился на сидящих напротив людей. — Так это на вас напали наши совы? Расскажете, как это вышло? Очень интересно…

Для пострадавших его внимание оказалось столь ошеломительным, что они стали переглядываться, явно не решаясь нагло врать перед известным героем.

— И да, раз уж я здесь, наш юрист посоветовал нам тоже подать жалобу, — пользуясь этим затишьем, продолжил Гарри и полистал блокнот. — Дело в том, что у нас уже пропало больше двух десятков сов… то ли их украли, то ли убили… Хотелось бы разобраться и возместить убыток.

Он нашёл нужный лист и наконец озвучил сумму, из-за чего у министерского сотрудника выпало из пальцев перо и непроизвольно открылся рот. Впрочем, его реакция Гарри мало волновала, как и испуганные лица сидящих напротив людей. Хоть он и старался думать только о деле, его мысли занимала Гермиона. Её внезапное желание последовать его примеру и выбор подразделения, занимающего временем. Неужели её постаревшая версия из будущего именно об этом и говорила?

«Тебе пора вернуть нашего сына в его время, Гарри. И не волнуйся обо всём остальном… Что бы ты ни выбрал, ты сделаешь всё правильно, так, как и должно быть».

Но как это возможно? Неужели, двигаясь вслепую вперёд, он невольно творил то же будущее? Или он просто так отчаянно его хочет, что находит совпадения и пытается в этом убедить себя?

«Это невозможно», — опять подумал Гарри, вспомнив, как Гермиона отреагировала на знания об их семье и на его желание её построить. Наверняка она так же и отреагирует, когда он ей признается в главном.

— Так я услышу, как на вас напали совы? — спросил он вслух, всё ещё стараясь сосредоточиться на делах кондитерской. — Мы готовы возместить нанесённый урон…

— Ну… — один из сидящих напротив людей подал голос, но его никто не поддержал, и он затих.

Вероятно, другие пострадавшие крайне быстро осознали, что скоро всплывёт правда о том, что это они нападали на сов, и получили за это ответный магический удар благодаря зачарованным колечкам. Спустя ещё пятнадцать минут робких переглядываний и вздохов Гарри покинул кабинет, получив от министерского сотрудника извинения за беспокойство и заверения, что кто-нибудь обязательно займётся поиском пропавших сов, хотя и так было понятно, что это ничего не даст. По крайней мере, теперь их противники узнают, с кем имеют дело, мысленно сказал себе Гарри, двигаясь к лифту. Возможно, это уменьшит количество проблем.

— Поттер.

Его окликнули в Атриуме, и Гарри медленно развернулся у лестницы. За его спиной стоял бывший однокурсник-слизеринец, Теодор Нотт, судя по форме, занимавший какую-то должность Отделе магического правопорядка. В школьные времена они практически не общалась, поэтому, зачем однокурсник его вдруг окликнул, Гарри не понял и сдвинул в недоумении брови.

— Чего тебе?

— Слышал, ты приобрёл долю в «Сладком королевстве»… — приблизившись, сказал Нотт в той же неторопливой манере, в какой обычно выражался Малфой.

— И что? — спросил Гарри.

— На твоём месте я бы бросил это неприбыльное дело… Зачем вкладывать деньги туда, где они точно прогорят?

— А… — Гарри, мысленно занятый совершенно другим, только сейчас понял, в чём же дело. — Так это ты покровитель «Внеземного блаженства»? — спросил он, шагнув к Нотту навстречу. — И сколько тебе платит этот Крокус Бейл, чтобы ты покрывал его преступления? Кстати, а это твои люди в Хогсмиде и Косом переулке якобы «пострадали» от нападения наших сов?

Нотт, конечно же, нахмурился и сделал вид, будто не понимает, о чём шла речь.

— Да брось, Поттер, мы же оба знаем, что ты не бизнесмен, так, может, вернёшься к чему-то привычному? К размахиванию палочкой, дракам, летанию на метле… Зачем тебе сдалась какая-то убыточная кондитерская и её проблемы? Неужто бабку пожалел? Так ты не переживай, она наверняка себе на похороны и внукам на сладости золотишко отложила, а нет, так Министерство выделит. Мы не…

Гарри помрачнел и сделал ещё шаг, от чего Теодор смолк и заметно напрягся, оказавшись от него в каких-то дюймах. Его взгляд метнулся в сторону, вероятно, в поиске возможных свидетелей, способных потом подтвердить, что известный герой на него напал. Вот только у Гарри сейчас не было желания махать кулаками — по способности раздражать Нотт не дотягивал для него даже до трусливого Малфоя.

— Знаешь что, умник, я сам разберусь, кто я и чем мне «лучше» заниматься, — выдержав паузу, отрезал Гарри. — Ещё раз ты или твои люди встанут у меня на пути, и может случиться такое, от чего вам всем очень обрадуются в ритуальном агентстве.

На этом он развернулся и двинулся к лестнице, желая побыстрее оказаться на улице и вдохнуть свежего воздуха. И без Нотта хватало, о чём подумать, как и всяких дел, которые он наметил ещё с вечера. До обеда Гарри мотался между Косым переулком, Лондоном и Хогсмидом, потом разбирал в кабинете почту, немного передохнул дома и занялся ремонтом. Однако ничто не помогало ему избавиться от навязчивых мыслей о Гермионе, и к вечеру Гарри дошёл до состояния, когда понял, что больше не может ждать. Он взял из шкафа бутылку огневиски, вышел из дома и трансгрессировал к её квартире.

— Это тебя настолько заела совесть или… что-то стряслось?

Гермиона встретила его всё в той же юбке и блузке, разве что её волосы были распущены и струились по плечам. Вероятно, она совсем недавно пришла с работы и ещё не успела даже переодеться.

— Ты была права, я многое не договариваю, — с порога решительно начал Гарри. — И дело не в том, что я не хочу с тобой делиться… очень даже хочу, просто… Знаешь, между нами кое-что произошло... Ещё до того, как ты попала в Мунго. Я должен был тебе это рассказать намного раньше, но ты была подавлена, а я не хотел сделать тебе ещё хуже, не хотел, чтобы… всё повторилось.

Из-за его внезапного признания Гермиона застыла в недоумении, и Гарри судорожно сделал вдох. Слова, которые ему так не терпелось сказать, застряли в пересохшем горле, поэтому он без спроса прошёл в квартиру подруги и отправился на кухню. Понял, что если не сделает хотя бы глоток огневиски, то не сможет и дальше смотреть ей в глаза и закончить начатое.

— Что произошло? О чём ты? — послышался позади голос Гермионы.

Она закрыла дверь и тоже направилась на кухню. Интересно, хмуро подумалось ему, как скоро она всё поймёт и отстранится от него?

— Гарри?

Гермиона приблизилась и пронаблюдала, как он по-хозяйски наливает себе напиток в бокал и выпивает залпом.

— Почему именно время? — спросил Гарри, повернув к ней голову. — В Отделе тайн столько подразделений… почему ты выбрала именно время?

— Гарри, ты меня пугаешь…

— Прости, но я должен знать, я... хочу понять. Скажи мне, как это вышло, и я скажу, что произошло. Даю слово.

— Так я же тебе уже говорила…

Так всё повторяется или не повторяется? Это случайность или всего лишь совпадение? Чтобы унять охватившее его волнение, Гарри оставил бокал на столе и сжал пальцы в кулак.

— …там столько всего, что ещё не исследовано, и потом, это же так необычно и интересно, там...

— Но это же время! — не выдержав, перебил он и стукнул кулаком по столу. — А вдруг ты однажды починишь Маховик и увидишь своё будущее? Разве тебе тогда будет интересно жить дальше, делать то, что ты делаешь? Вдруг это тебя разочарует или…

— А при чём тут моё будущее? — изумилась Гермиона. — Даже если когда-то и удастся воссоздать хоть один Маховик, зачем использовать его ради будущего конкретного человека? Это же так эгоистично и глупо. Их ведь создавали вовсе не для того, чтобы…

Гарри казалось, что он слышит подругу издалека. Он еле дышал и пытался осмыслить то, что неоднократно крутилось в его голове. То, что сказала её постаревшая версия, то, в чём он то и дело искал смысл.

«Не Маховик определяет нашу судьбу, а только мы сами».

— Гарри, прошу, скажи, что происходит? Из-за чего ты так напряжён?

Гермиона приблизилась к нему и приложила ладонь к плечу. Гарри видел её обеспокоенное лицо в каких-то дюймах от себя. Она переживала за него. Он был ей очень дорог, ведь он её близкий друг. Эта мысль снова пронзила его сердце. И почему он ей дорог только как друг? Почему у него такое ощущение, как будто он потерял её ещё раньше, чем Рона? Потому, что он был слеп и не видел того, насколько она ему важна?

— Дело ведь не в том, что я перешла в другое подразделение, да? — продолжала допытывать подруга. — У тебя какие-то проблемы? Это как-то связано с той работой, которую ты нашёл? Ты поэтому вспомнил про что-то там… между нами? Поэтому и не хотел мне рассказывать? Думаешь, это что-то меня расстроит? Или…

— Мы поссорились, — смотря ей в глаза, наконец сказал Гарри. — И практически не разговаривали… точнее, я преследовал тебя, а ты меня избегала.

— Но… — Гермиона смешалась и убрала с его плеча руку. — Знаешь, из-за чего мы бы тогда ни поссорились, это ведь уже не имеет значения…

— Нет, имеет! — горячо перебил её Гарри. — Для меня имеет, потому что я хотел бы стереть себе память и беззаботно жить дальше, но не могу! Не могу, потому что то, что произошло, те ошибки, которые я совершил, помогают мне двигаться дальше!

— Гарри, я… я не понимаю, из-за чего мы тогда поссорились? И почему тебя это так изводит? Это ведь в прошлом, значит…

— Мы поссорились из-за того, что я расстался с Джинни, а ты, как и обычно, была рядом со мной в такой трудный период, и на какие-то минуты… а потом уже дни и недели я допустил мысль о нас. А потом она меня поглотила…

— О нас? В каком смы…

Гермиона смолкла, не закончив предложение. Возможно, только в эту минуту она наконец поняла, что же друг имел в виду, и её глаза широко раскрылись. Возможно, это последний день, когда они по-дружески болтают, и завтра всё вернётся на круги своя, подумал Гарри. Он уже проходил через это. Как ни пытайся чего-то избежать и скрывать это, правда всё равно рано или поздно всплывёт. Это неизбежно. Так было до него и так, видимо, будет после. И почему он только наивно верил, что рано или поздно смирится со своей ролью и время поможет ему охладить чувства?

— В том самом смысле, — подтвердил он предположение Гермионы и шагнул к ней.

Не желая думать, чем это потом обернётся, Гарри взял её лицо в ладони и наклонился. Его губы стремительно захватили её губы, жадно, властно, нетерпеливо, как будто существовало только это бесценное мгновение, прежде чем всё рухнет: их дружба, доверие, общение — рухнет весь его мир. Возможно, скоро он будет об этом жалеть и проклинать себя день за днём, но сейчас Гарри не хотел смотреть вперёд. Этот жаркий поцелуй был всем, чего он хотел многие дни, отчаянно представляя их с подругой вместе. Он сорвал поцелуй с губ Гермионы и отстранился. Она всё так же стояла с ошеломлённым видом напротив, раскрыв губы и не говоря ни слова.

— Прости, — сказал Гарри, смотря ей в глаза. — Я знаю, ты любила Рона… или всё ещё любишь… я не претендую занять его место, просто… Я больше не могу быть твоим другом. Когда я думаю, вот бы поделиться с тобой этим или тем… всем, что меня в последнее время волнует… я представляю между нами нечто другое, нежели дружеские посиделки за столом.

Прибавить что-либо к тому, что он уже сказал, не имело смысла, как и ждать, что Гермиона попросит его остаться. Он только что разрушил едва построенный мир между ними, поскольку больше не мог врать и притворяться всё тем же отстранённым парнем, думающим о других девушках.

— Гарри… — едва слышно сказала за его спиной Гермиона, когда он добрался до двери и дёрнул за ручку.

Повернуться и снова посмотреть ей в глаза сейчас стало невероятно тяжело.

— …прошу, подожди.

Наверное, она хотела извиниться, что не понимала очевидного раньше, или же попросить его не сердиться. Попросить оставить всё как есть или что там принято в таких ситуациях говорить? Гермиона и раньше была очень разумной. Возможно, она уже нашла подходящие слова, чтобы попытаться его утешить.

— Не надо, — остановившись у порога, сказал Гарри, глядя в темноту коридора. — Тебе не нужно ничего мне объяснять.

— Я и не собираюсь объяснять, я… Гарри! Гарри, подожди!..

Чтобы не дать ему уйти, Гермиона вцепилась в его руку и дёрнула на себя. Гарри повернулся и через силу поднял на неё в глаза. В ту же минуту произошло то, чего он никак не ожидал. Гермиона поднялась на носочки, и её руки обвили его шею. Мягкие губы, что ещё минуту назад оставались неподвижными, коснулись его губ, а нежное девичье тело прильнуло к его груди. Сердце Гарри снова сильно забилось, и он с головой отдался захлестнувшему его чувству. Крепко обхватил руками спину Гермиону и ответил на её отчаянный поцелуй.

— Мне… так стыдно… — едва дыша, сказала она, оторвавшись от его губ. — Знаю, я… должна горевать по Рону, но… но я думаю только о тебе. О том, почему ты не заходишь… о том, чем ты занят… о том, не нагло ли снова тебя проведать…

Её пальцы ласкали его непослушные волосы, а в шоколадных глазах отражался только его образ. «Это невозможно», — думалось Гарри. Он не верил своему счастью и вместе с этим не хотел выпускать его из рук, не хотел думать о ком-то или чём-то ином.

— Я люблю тебя, — не отрывая от подруги взгляда, сказал он. — Жалею, что не понимал этого раньше. Ты… самое лучшее, что со мной случалось.

Гермиона снова прильнула к его губам. Только обнимая её и пребывая на верху блаженства, Гарри понял, какая же истина так долго от него ускользала. Понял и наконец-то расслабился, не желая больше ни о чём думать.

— Знаешь, мне столько всего хочется тебе рассказать… — спустя какое-то время сказал он, снова смотря ей в глаза. — О новой работе… её тонкостях… некоторых наглецах… и проблемах, с которыми я столкнулся.

— С удовольствием послушаю, — с улыбкой ответила Гермиона и, взяв его за ладонь, потянула обратно в квартиру.

Хотелось жить только здесь и сейчас, в этот час, в эти минуты и бесчисленные мгновения, наполненные самым прекрасным. Он не безразличен Гермионе. Он был честен с ней в том, что открыл свои чувства и признал тот факт, что между ними не всегда всё было гладко. Разве всё другое теперь имело значение? Впрочем, теперь часы и минуты пролетали незаметно. Гарри понятия не имел, сколько времени они с подругой сидели рядышком на кухне и болтали обо всём подряд: о «Сладком королевстве», Отделе тайн, ремонте на Гриммо, Хогвартсе и клинике Грейнджеров. Чай в их чашках давно остыл, открытая бутылка огневиски тоже больше не была тронута, а из угощений на столе убавилось разве что пару мягких вафель. Общение так сильно захватило их, как будто только оно и было им нужно, как и внимание друг друга. Гарри не сводил с Гермионы взгляд и думал, как же она прекрасна. Её мило порозовевшие щёки, сияющие глаза, оживлённо двигающиеся алые губы.

— А откуда ты про патентное право узнал? — удивлённо спросила она, и непослушная прядка вырвалась из-за её уха и упала на щёку.

— В смысле, откуда? — в свою очередь удивился Гарри. — Ты думаешь, дядя Вернон мало хвалился своими «уникальными» дрелями? Да я у Дурслей такого наслушался про бизнес… Вообще не думал, что мне эти знания когда-нибудь пригодятся…

— Знаешь, а это очень умно, — улыбнувшись, подметила Гермиона. — Зря ты мне не рассказал обо всём раньше. Я тобой так горжусь, Гарри. Правда, это очень здорово. Немного не похоже на тебя, но очень здорово, по-взрослому.

— Ты так говоришь, как будто раньше я вёл себя как мальчишка… — немного обиженно подметил Гарри.

— Ну, иногда ведь ты себя так и вёл...

— Эх, а вот ты всё такая же суровая и безжалостная.

— Подозреваю, за это я тебе и нравлюсь... За честность и способность разумно мыслить

— Вообще-то не только за это...

Когда он протянул руку и вернул непослушную прядку за её ухо, Гермиона невольно застыла. Гарри снова прикоснулся к её щеке и задержал пальцы на подбородке. Он потянулся к ней, а Гермиона потянулась навстречу. Их губы снова слились в неторопливом нежном поцелуе. Кажется, это он поднялся и потянул её за собой. По крайней мере, какие-то минуты спустя Гарри стоял, всё ещё обнимая Гермиону и осторожно целуя её нежную шею.

— Как же… не хочется… уходить.

— Так… не уходи, — едва дыша, ответила она, ласково провела пальцами по его волосам и заглянула в лицо.

Этих мгновений хватило, чтобы он прочитал в её глазах и разрешение, и призыв, и ощутил, как захлестнувшее его чувство прокатилось по всему телу и разожгло желание, вызвавшее серьёзное напряжение в низу живота. Гарри снова наклонился к Гермионе и завладел её губами, его руки, больше не нуждавшиеся контроле, чтобы их сдерживать, скользнули по девичьим плечам и, подобравшись к пуговкам, умело и быстро расстегнули блузку. Ненужная тряпка сползла на пол, и его пальцы с наслаждением обласкали оголившуюся спину, плечи и нашли застёжку белья.

Гермиона шумно дышала и целовала Гарри в ответ, её пальцы ласкали его волосы и плечи сквозь рубашку. Когда он стянул с неё бельё, она ненадолго замерла то ли из-за стеснения, то ли из-за опасения, что его может разочаровать открывшийся ему вид. Однако Гарри, наоборот, был восхищен и наклонился ниже. С губ Гермионы сорвался тихий стон, когда он вобрал горошину её соска в рот. От его ласки она заметно дрожала и осторожно поглаживала его в ответ. Её неровное дыхание, звук голоса и пальцы, скользящие по его голове и телу только разжигали вспыхнувшее в Гарри пламя. Он доставлял подруге удовольствие и сам испытывал его не меньше. Гарри поглаживал её спину, покрывал поцелуями плечи, грудь, лицо, иногда касался пальцами бёдер, мягко сминал их и ощущал, насколько собственные брюки его стесняют.

— Гарри... Гарри, я...

Отдавшись на волю ощущений, они не заметили, как проложили дорожку из одежды до спальни. Обнажённая Гермиона стояла у кровати и смотрела Гарри в глаза несколько настороженно и смущённо.

— Что? — тепло отозвался он, чувствуя, как сползают с ног расстёгнутые то ли им самим, то ли ею, то ли ими вместе брюки.

— Понимаешь, я… ещё ни разу... Ты не подумай, что я не хочу, я... просто...

— Понимаю, — сказал Гарри и, перешагнув через упавшие брюки, прижал Гермиону к себе.

Ей не нужно было объяснять, почему у неё ничего не сложилось за прошедшее время с другими мужчинами и что это значит. Не нужно было говорить о Роне или внезапно пробудившимся опасении, что первая близость может кого-то из них разочаровать.

— Я люблю тебя, — повторил Гарри, — а всё остальное не имеет значения.

Он припал к её мягким губам, и Гермиона заметно расслабилась в его объятиях. Она покорно опустилась на постель, и Гарри навис над ней. В очередной раз подумал, как же она прекрасна, и стал покрывать её тело поцелуями. Гермиона не могла себя сдерживать и дрожала всё сильнее, когда он ласкал средоточие её женственности. Умелые пальцы срывали с её губ новые стоны своими действиями, а потом и губы с языком довели подругу до верха блаженства, от которого на её глазах выступили слёзы.

— Гарри... Гарри, пожалуйста... — едва дыша, просила Гермиона, и он понял, что его время тоже пришло, ему тоже можно перестать себя сдерживать.

Гарри избавился от белья, приподнялся и заглянул всё в те же родные карие глаза. Его губы поочерёдно коснулись их уголков, стирая с них влагу, а рука в это же время направила отвердевшую плоть в распаленное и увлажнённое от желания лоно.

— Люблю тебя, — тихо повторил Гарри и увидел, как расплылись в улыбке губы Гермионы.

В следующее же мгновение с них сорвался протяжный стон, слившийся с его собственным. Их тела соединились. Руки Гермионы, как будто призывая к действию, обхватили его спину, и Гарри стал двигаться. Сперва осторожно и медленно, затем всё быстрее и увереннее. Гермиона повторяла его имя или, издавая стоны, смотрела ему в лицо, как бы говоря этим самое важное без слов. Гарри чувствовал, как всё его существо переполнялось восторгом. И всё это благодаря ей. Гермионе. Никто другой бы не смог покорить его сердце. Не смог бы сделать его настолько счастливым. Ей достаточно было только существовать и видеть его. Видеть его настоящего, со всеми достоинствами и недостатками. Видеть того, кто никогда не стремился быть героем, хоть и совершал подвиги. На пике блаженства Гарри издал нечленораздельные звуки и упал на соседнюю подушку. Гермиона лежала рядом и шумно дышала. Её щеки покрылись ярким румянцем, а на губах держалась улыбка.

— Ты… как? Порядок? — тяжело дыша, спросил Гарри.

— Да… — только и выдохнула она.

В отличие от него Гермиона после приёма душа быстро уснула, а Гарри какое-то время лежал рядом и обнимал её. Отчасти он всё ещё не мог поверить, что ему так повезло. Не хотел засыпать, глупо боясь проснуться на Гриммо и осознать, что весь этот прекрасный вечер был лишь сном. Однако спустя какое-то время его веки тоже сомкнулись.

— Прости, я, наверное, гремела на кухне... Мне пора бежать, правда.

Утром Гарри рано проснулся и то потому, что Гермиона носилась по квартире и торопливо собиралась на работу. Хоть он и пытался утянуть её обратно в постель, Гермиона вырвалась из его объятий и наградила быстрым поцелуем на прощание.

— Увидимся вечером! — бросила она из коридора и выскочила за дверь.

Гарри вернулся на подушку и проспал до десяти. С постели он поднимался с улыбкой. Ему не приснилось. Он находился в квартире Гермионы, всё ещё ощущал удовольствие после их близости и лениво расхаживал по кухне подруги как по своей собственной. Гермиона предусмотрительно оставила для него тарелку с сэндвичами и наполовину залитый кофейник, который, судя по всему, был зачарован: из его носика всё ещё поднимался пар. Гарри подкрепился и сходил домой, чтобы переодеться. В Хогсмиде он впервые не сразу зашёл в «Сладкое королевство» и свернул в другую сторону. Выбрал у цветочника самые свежие алые розы и при помощи совы отправил букет Гермионе вместе с запиской, что очень ждёт ещё один совместный вечер.

— Это какой-то ужас, Гарри… — твердила при его появлении миссис Флюм, — вроде только разобрались с одним, как теперь другое… Такое чувство, как будто нас прокляли…

Его прекрасное настроение этим днём не испортили и тревожные новости.

— С чего вы взяли? Разве что-то случилось? — спросил Гарри.

— Случилось… — подтвердила старушка. — Начальник станции не стал продлевать с нами контракт. Понимаешь, сколько направлений мы потеряли?

Гарри понимал, что от лондонской станции отходят не меньше десятка поездов, в том числе Хогвартс-экспресс, где добродушная волшебница с тележкой успевала обслужить множество путников.

— Теперь выручка сократится на двадцать, а то и все тридцать процентов! — твердила миссис Флюм. — Мы и так едва держимся…

Вероятно, к тому, что они потеряли такое важное звено дохода, приложил руку их конкурент, подумал Гарри. Наверное, Нотт или же Крокус Бейли пораскинул мозгами и убедил начальника станции заключить контракт с «Внеземным блаженством».

— Да ладно вам, Марта, давайте не будем паниковать раньше времени, — произнёс Гарри и приложил ладонь к её плечу, — уверяю вас, это ненадолго. Скоро всё придёт в норму, вот увидите.

— Хотелось бы, чтобы ты был прав, Гарри…

Конечно он мог сегодня же сходить на станцию и поговорить с начальником, но Гарри решил не тратить впустую время. Нотт и его послушный зверёк, владеющий магазином, могут пока наслаждаться триумфом. Зато как только мистер Грант закончит с бумагами и закрепит за «Сладким королевством» право на разработанную ими уникальную продукцию, всё изменится. Гарри подумал, что сейчас можно тратить силы на что-то другое, более важное, их убытки скоро покроются теми штрафами, которые их юрист будет требовать от «Внеземного блаженства». Словом, Гарри успокоил миссис Флюм и отправился в кабинет. Вечером он купил бутылку вина, коробку конфет к нему и отправился к Гермионе.

— Прости, Гарри, я… я сегодня совсем без сил…

Подруга встретила его в дверях совсем с другим видом. Её глаза были опухшими, волосы растрёпанными, а движения резкими и дёрганными.

— Что с тобой? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Да, у меня проблемы на работе… — слёзным голосом призналась Гермиона, — столько всего ещё нужно написать… Не знаю, как я… так умудрилась оплошать.

— Так, подожди-ка… — Гарри оставил бутылку с конфетами на тумбочке в прихожей и утянул подругу за собой в спальню. — Давай, рассказывай.

Гермиона неохотно опустилась вместе с ним на кровать, и её взгляд какие-то секунды блуждал по стене. Гарри приложил пальцы к её подбородку и повернул к себе.

— Гермиона, что стряслось? — повторил он, смотря ей в глаза.

Она тяжело вздохнула и наконец-то торопливо рассказала, как ещё с утра брала из кабинета начальника документы, содержащие в себе информацию о Маховиках времени. Начальник должен был уехать вместе с ещё двумя коллегами в Бирмингем по делам, поэтому и выбрал её как самую ответственную и целеустремлённую, чтобы Гермиона перечитала все старые документы, рассортировала их и составила подробный отчёт.

— Теперь ты понимаешь, насколько они ценные и важные? — твердила она сейчас. — Это же единственный уцелевший источник информации о Маховиках! И ведь я помню, что положила их на правую сторону стола, подумала, закончу со всем остальным и после обеда приступлю к работе. Пришла, а их нет!

— Ну, может, ты их переложила или…

— Да не перекладывала я их! — воскликнула Гермиона и вскочила с кровати. — Я все ящики перепроверила… коробки на полках перебрала… осталась только эта бирка и всё.

Она показал другу небольшой клочок пергамента с четырёхзначной цифрой. То ли это был номер ячейки, где раньше лежали документы, то ли просто клочок, вывалившийся из папки с ними.

— Так, может, документы твои коллеги взяли и не сказали тебе? — помолчав, спросил Гарри.

— Не могли они взять, — возразила Гермиона и принялась ходить туда-сюда. — Я кабинет на ключ закрывала и…

— Так может…

— …и магическая защита у меня тоже имеется, она была не тронута.

Она походила немного и всплеснула руками.

— Мерлин, неужели я не заметила, куда их дела?! Слушай, а если… а если дело в моей волшебной палочке? Вдруг я не заметила, как она сработала, когда уходила, и документы… сгорели? — совсем тихо прибавила подруга.

— Глупости! — тут же возразил Гарри и поспешил к ней. — Волшебная палочка сама по себе не сработает, если только она, конечно, кем-то не заколдована… Ты ведь проверяла свою волшебную палочку?

Гермиона остановилась и дрожащей рукой протянула ему палочку. Через пять минут Гарри заверил её, что с волшебной палочкой всё в порядке. Однако это нисколько не успокоило Гермиону. Завтра, когда её начальник вернётся, ей предстояло писать объяснительную, вероятно, пить Веритасерум или же предъявлять свои воспоминания. В случае утери чего-то крайне ценного обычно проводят расследование, а значит, её впереди ждала та ещё головомойка.

— Я могу тебе хоть чем-то помочь? — спросил её Гарри. — Может, мне с тобой завтра сходить в Министерство? Или…

— Не нужно, — прервала его Гермиона и, приблизившись, прижалась к груди. — Там завтра и без тебя хватит людей…

Она судорожно вздохнула и поцеловала его в щёку.

— А цветы были красивые, мне очень понравились. Спасибо!

Гарри выпустил её из объятий и отправился на кухню. Поскольку Гермиона была крайне расстроена и не думала ни о чём другом, то он сам готовил ужин из того, что нашёл в холодильнике, и пытался уверить её за столом, что всё обязательно образуется.

— Я же знаю, ты точно не могла их потерять или уничтожить. Твоё руководство скоро тоже в этом убедится.

— Мне бы твою уверенность… — кисло произнесла Гермиона. — Я весь кабинет несколько раз перепроверила… и ничего. Вот завтра мне устроят… ещё ведь даже неделю не проработала, а так облажалась… Ох, прости, Гарри, я зациклилась. Из меня сегодня плохой собеседник.

В итоге она выпила зелье сна без сновидений и пораньше легла в постель, чтобы выспаться перед завтрашним днём. Какое-то время Гарри ещё находился в её квартире: мыл грязную посуду, с тяжёлым сердцем посматривал на Гермиону из коридора, а потом вышел на улицу. Понял, что не сможет заснуть, и трансгрессировал к «Сладкому королевству». Первым делом он сходил в сарай, пересчитал сов и проверил колечки на их лапах. Всё было в порядке. Затем Гарри сходил проверить складской журнал и после этого отправился в кабинет. Подумал, что может неразобранная почта поможет ему немного отвлечься. В Министерстве, как он помнил, вечно что-то приключалось. Он и сам несколько раз участвовал в служебных расследованиях. Конечно работа Гермионы в Отделе тайн ему не особо нравилась, но ведь она нравилась ей, кто он такой, что осуждать её за это или решать, что для неё лучше?

— Да чтоб тебя…

Гарри невольно выругался, когда достал из конверта гневное письмо, где огромными буквами обвиняли кондитерскую в обмане. Он дотянулся до блокнота и взял перо, решив, что лучше повидаться с настолько возмущённым клиентом лично и выяснить, в чём они его обманули. Так куда надёжнее, чем просто переписка. Гарри сделал запись, пролистал предыдущие страницы блокнота и внезапно задержал дыхание.

Его взгляд зацепился за знакомую ему четырёхзначную цифру. Такую же, что показывала Гермиона. Но ведь это была не просто цифра, это была сумма, которую он прошлым утром озвучивал в министерском кабинете, озвучивал спустя какие-то минуты после того, как болтал с подругой в коридоре.

— Твою мать…

От внезапного открытия в голове Гарри стремительнейшим образом сложилась пренеприятная картина. Сперва он болтает с Гермионой на глазах у всех, потом требует возместить убыток, а потом… встречает Нотта. Тому не удаётся убедить его бросить «Сладкое королевство», и следующим же днём Гермиона теряет важные документы, хотя в её кабинет никто не входил. А кому это делать и не нужно? Есть ведь существа, которые обладают особой магией и могут проникать даже в очень охраняемые помещения незаметно. Существа, которыми в большинстве своём владеют чистокровные семьи. Похоже, Нотт решил пойти обходным путём и воздействовать на Гарри через Гермиону. Для того чтобы устроить ей неприятности, ему достаточно было лишь отдать приказ своему домовому эльфу.

Гарри помрачнел и подскочил со стула. Он понятия не имел, где живёт Нотт, но и не собирался того искать. Выйдя на улицу, Гарри трансгрессировал к поместью Малфоев и принялся стучать кулаком по двери.

— Поттер, ты сдурел? — Драко стоял перед ним в халате и, зевая, щурил глаза. — Или у тебя часов нет?

— Отведи меня к своему школьному дружку, я Нотта имею в виду, — потребовал Гарри.

— Я тебе что, проводник или друг, может?

— Но ты ведь знаешь, где Нотт живёт…

— Знаю, что точно не здесь. Так что, проваливай.

Драко закрыл дверь, и Гарри громко бросил в её сторону:

— Отлично, тогда пойду к дружкам в Министерстве! Скажу им, что видел, как у поместья Малфоев сомнительные личности ошивались, пусть этот дом завтра же перетрясут вверх дном, вдруг что подозрительное и найдётся!

Он было спустился с лестницы, но тут за его спиной послышался скрип и дверь снова открылась. Через какие-то минуты Гарри стучал уже в другую дверь, и как только та открылась, его волшебная палочка упёрлась в пустоту.

— Хозяин предупреждал, что придёт Гарри Поттер… — послышался грустный голос.

Как оказалось, у порога, опустив голову, стоял домовик в запачканной то ли в саже, то ли в грязи наволочке.

— Хозяин просил передать ему это, — продолжал тот и щёлкнул пальцами, от чего в руках Гарри очутился какой-то пергамент.

— А сам хозяин где? — спросил последний.

— Флаффи не знает, — ответил домовик, продолжая смотреть себе под ноги. — Хозяин передал Флаффи отдать пергамент Гарри Поттеру и сказать, что у него два дня, чтобы сделать выбор.

Гарри опустил взгляд на пергамент и стиснул зубы. В его руках находился контракт, согласно которому миссис Флюм должна была продать за бесценок «Сладкое королевство» Крокусу Бейли.

— Хозяин сказал, что Гарри Поттеру стоит поступить с умом или его амбициозная подружка вылетит с позором оттуда, откуда он сам знает, и ей останется только месить тесто и плавить сахар на леденцы.

Гарри направил волшебную палочку в сторону и невербально произнёс заклинание. В доме и впрямь больше никого не было, кроме домовика.

— Знаешь что, Флаффи, передай «хозяину», что если он завтра же утром не вернёт то, что забрал, то ему останется смотреть на солнце из-за тюремной решётки. Понял?

Домовик охнул и кивнул. Гарри развернулся и спустился с лестницы. Его переполняло чувство злобы. Нотт спрятался и ещё диктует ему условия? Да кем он себя возомнил?! Гарри собирался крутнуться, но внезапно застыл. Из-за закрытой двери доносились приглушённые всхлипы.

— Флаффи?

Никто не ответил, и Гарри нахмурился сильнее. «Ничего, я и тебя заберу», — подумал он и трансгрессировал прочь.