Вор памяти (джен)

Изнутри маска-забрало была проложена тонкой тканью, так что лицо она не царапала. Эллиот всё равно по привычке обострил зрение, и тени в клубе исчезли. Он осмотрелся вокруг, пытаясь найти, куда делся Захария, но его нигде не было. Тут его тронули за плечо. Цель оказалась позади него.

— Быстро ты, — сказал Захария.

Эллиот улыбнулся, забыв, что практически все его черты лица закрывались этой громоздкой маской. У Руни она была гораздо меньше. Он наклонился к Захарии и прошептал:

— Не хотел заставлять тебя ждать.

В этот момент Эллиот узнал, что Вору памяти не нравится активный флирт, потому что он отпрянул, а в глазах, которые не скрывались его маской, напоминавшей крылья ворона, закралось беспокойство. Глаза у него были серые, напоминали о небе в дождливый день.

Статус бога позволял Эллиоту сразу понимать, как на самом деле чувствовал себя его собеседник. Он слышал пульс, видел электромагнитные сигналы в мозге, потоки нейромедиаторов и гормонов, разливающихся по кровеносной системе. И уровень адреналина у Захарии зашкаливал так, что тот должен был дрожать от ужаса, а не стоять рядом и терпеть своеобразный флирт. Эллиот сразу же извинился, но на уровень страха это не повлияло. Тогда стало ясно, что дела было во всей обстановке. Посреди логова кошек единственная крыса никогда не почувствует себя в безопасности. А рядом со львом — тем более. Эллиот почему-то вспомнил, что Прим на него смотрел как на дурака, если он сравнивал себя со львом и бормотал, что он на самом деле «чистые Близнецы». Пришлось подавить улыбку, чтобы лишний раз не пугать Захарию. Удивительно, что именно этот щуплый низкий парень, который явно боролся с желанием забиться в угол и никогда оттуда не выходить, и есть главный источник проблем для клодарского истеблишмента.

— Мы можем уйти, — предложил Эллиот. — У меня никого нет дома.

Точнее, у настоящего Эллиота никого не было дома, что ему успел сообщить Тритий мгновение назад. Тогда же он увидел его в обличии Руни, спускающегося по лестнице со второго этажа. Фальшивая Руни не смотрела в их сторону, зато Эллиот видел, как на неё смотрел Захария. Будь на его месте настоящий Эллиот, он бы почувствовал укол зависти, но фальшивый лишь игриво улыбнулся и спросил:

— Завораживает, да?

— Ну, не совсем, — ответил Захария, не отводя взгляда от девушки. — Просто шпионов партии видно за километры, и меня напрягает, что они даже не пытаются выглядеть естественно. И что её привлекло в нас?

Не тот ответ, который хотел услышать Эллиот. Он-то надеялся, что его маскировка сработала на отлично, но увы, Вор памяти слишком наблюдателен. Поэтому Эллиот и продолжал менять маски, человек за человеком, придумывать себе фальшивые имена и биографии, переписывать базы данных, заказывать фальшивые документы. Если у него не получалось с одной маскировкой, он просто создавал себе другую. Так будет и в этот раз, но сначала он доведёт этого фальшивого рыжика (а волосы его действительно были выкрашены в неестественный для человека огненно-рыжий, прямо такой же, как Эллиот делал себе в настоящей форме) до отделения полиции. Или нет. Он ещё не решил. Пока надо было продолжать играть.

— Может, ты ей понравился? — шутливо предположил он, на что Захария только пожал плечами и сдвинул брови в задумчивости.

Он проводил Руни взглядом, пока она не вышла из клуба, и только потом снова посмотрел на Эллиота, сказав:

— Пойдём. Здесь слишком много людей.

Только на улице Захария расслабил плечи и перестал оглядываться по сторонам. Обычно люди вели себя наоборот, и в закрытых пространствах, в обществе таких же людей они чувствовали себя гораздо комфортнее, но только не этот фиолетовый маг. Эллиот резко взял его за руку, от чего Захария вздрогнул. Затем он расслабился, не совсем по своей воле. Просто Эллиоту надоело чувствовать в воздухе горький запах кортизола, поэтому он всё это время осторожно снижал его содержание в крови Вора, одновременно повышая мелатонин с окситоцином. Теперь он должен был чувствовать себя спокойнее в компании нового знакомого. Эллиот не хотел прибегать к этому методу от слова совсем, предпочитая воздействовать на человеческие чувства более приземлёнными методами, но он не поймает Вора памяти с поличным, если тот сбежит, сразу почуяв неладное.

— Ты не местный, да? — осторожно спросил Эллиот.

— Нет. Недавно приехал со Скирона. Предложили работу в университете, — непринуждённо ответил Захария. Наверняка заучил, что надо говорить на самые распространённые вопросы. Конечно, Эллиот чувствовал ложь чутче любого человека, и понимал, что вряд ли Вор памяти относился к какой-то из местных мелких революционных ячеек на юго-восточном континенте. Скирон был практически полностью под властью партии, и никто оттуда не мог себе позволить послать в столицу такого шпиона, как Захария.

— У тебя акцент аквилонский, — заметил Эллиот и улыбнулся. Они оба знали, что сейчас именно на Аквилоне находились основные силы сопротивления. Также они оба понимали, что где-то под одеждой Захарии скрывается кусочек чёрного опала, который он использовал, чтобы преодолеть паспортный контроль и службу безопасности. С этим разноцветным камушком он мог сделать свою магию на вид хоть красной. Эллиота камнями не обманешь.

— Родители оттуда, — пожал плечами Захария. — Так и не выветрился.

Если бы Вор был худшим лжецом, он бы начал отрицать наличие у себя акцента. Но он не стал, а сразу придумал новую ложь, нагромождая на пирамиду всё больше и больше фактов.

Эллиоту пока что везло. Он ещё не спросил ничего, чем уже интересовался настоящий. Забирать такого опасного преступника на улице и рисковать выдачей себя Эллиот не хотел. Надо было дождаться, пока они окажутся одни в закрытом помещении.

— Может, лучше ко мне? — предложил Захария. — Мой дом прямо здесь, за поворотом. И идти не надо.

От такого предложения Эллиот не собирался отказываться. В воздухе опять стоял устойчивый запах кортизола, горький. Для него он всегда походил на антисептик. Прим же больше его сравнивал с сигаретами. Но первому богу он не верил. Всё же, распознавать эмоции смертных по запаху учил его сам Эллиот в одно из скучных столетий между человеческими цивилизациями. Воспоминания об этом больно укололи, но на лице не появилось ни капли смущения. Сейчас всё должно было развиваться по сценарию Захарии, он должен был чувствовать себя невероятно умным и опасным, хозяином жизни этого скромного государственного чиновника, секреты которого скоро станут достоянием правительства. Он не знал, что его ждёт.

Эллиота всегда интересовало, откуда у сопротивления такие деньги, если их деятельность запрещена по всей стране. Неужели столько человек на самом деле против красных, что они готовы поддерживать таких, как этот паренёк?

Они зашли с Захарией в лифт. Им нужно было на самый последний этаж. Чем дольше Эллиот находился рядом с этим фиолетовым магом, тем больше он удивлялся, насколько просто было провести столичных за нос. Не то что бы он делал что-то умное. Оставался только один секрет: как он заставляет их забыть о себе?

Тут мужчина как бы невзначай коснулся его руки, и по ней будто прошёл слабый электрический разряд. Магия. Незаметная, нужна, чтобы оценить возможности своего противника. В последний момент Эллиот понял, что надо пропустить этот разряд через своё тело, чтобы Захария ничего не заподозрил. В его глазах играл азарт, и воздух наполнился лимонной свежестью серотонина. Кортизола же след простыл. Так резко у людей уровни нейромедиаторов не меняются. Вряд ли Захария делал это осознано. Вряд ли он вообще знал, что перед ним бог, который знал о человеческом теле больше любого именитого врача восьмой цивилизации. На планете Эллиота всё решала способность понять чужие эмоции и повлиять на них. Это был мир, где царствовала химия удовольствия и страдания, далёкий край, при рассказе о котором любой другой бог неловко отводил взгляд.

— Так не терпится? Можем начать здесь, — Эллиот снова принялся флиртовать, и маг вздрогнул. До этого никто не ощущал его прикосновение. На секунду на его лице отразилась растерянность. Ради смятения в человеческих глазах он и любил ставить людей в неловкие ситуации.

— Ты перебрал, — мягко улыбнулся Захария. — Так что потерпи.

Он был рад услышать это, потому что не помнил, а сымитировал ли запах спиртного, который исходил от настоящего Эллиота. Слишком часто в последнее время приходилось менять образы на ходу, и память начинала подводить.

Тем временем лифт приехал на последний этаж, шестьдесят четвёртый. Здесь были только одни большие апартаменты на весь этаж, да маленький коридор, который к ним вёл. Захария отозвал лифт вниз и вставил ключ в замочную скважину, повернувшись к Эллиоту спиной. Пришлось подавить желание напасть первым. Нет, сначала надо втереться в доверие. Таков был план, однако исполнить его Эллиоту не удалось.

Помещение внутри было на удивление маленьким на последнем этаже небоскрёба. Если бы он не знал настоящую цель Захарии, он бы точно смутился, а так Эллиот просто стоял у двери, потупив голову. Дверь закрылась за ним на замок. Доводной механизм. Теперь её мог открыть только хозяин квартиры. Эллиот на секунду забыл, что находился на задании, и где-то внутри он почувствовал огонёк живого интереса, что же для него приготовил этот преступник.

— Не слишком ли мало места? — поинтересовался Эллиот.

Свет зажёгся, освещая фальшивую каморку. За темнотой и скрывалось всё остальное пространство, которое было скрыто от человеческого взгляда причудливой сетью из нитей холодной магии.

— Оптическая иллюзия. Подарок себе на день рождения сделал, — ответил Захария.

У него были странные представления о том, что жители Клодара находят занимательным. К счастью для него, Эллиот жителем Клодара являлся лишь номинально.

— Твои глаза интересно светятся, ты не замечал? — Захария подошёл к нему вплотную, чуть ли не прижимая к стене. В воздухе висел кислый привкус неловкости, из-за которого было трудно воспринимать его слова всерьёз. Но Эллиот сосредоточился и уверенно ухмыльнулся. На таких как Захария это работает безотказно. Он чем-то ему напомнил Прима, наверное, своей скрываемой неуклюжестью. Мысль о партнёре позабавила.

А вот мысль о том, что Эллиот совершенно забыл про глаза — нет. В его маскировках все был один большой недостаток — радужки глаз. Из них так и норовила просочиться магия, ярко-пурпурная, слишком редкая и вовсе не та, которая была у этого чиновника. Глаза всегда ему напоминали, кто он такой на самом деле. И даже сейчас в зеркале за спиной Захарии глаза не Эллиота Викенса, не Руни Шнайдер, а свои настоящие. Полные тысячелетних путешествий по Вселенной, полные кисло-сладкой смеси горя и эйфории. Глаза второго бога.

Когда он только появился на свет, он назвал себя Секундой. Вторым. Потому что первый донимал его вопросами про имя несколько десятилетий, пока Секунда не определился. Он назвался частью временной канвы Вселенной, пусть у него и не было никаких способностей изменять прошлое, смотреть в прошлое или останавливать время, как показывали в фантастических фильмах. Просто «второй». В поисках изгнанного первого. Куда только завёл его путь? Вот он на восьмой планете с человеческой цивилизацией, откуда через пару десятилетий появится восьмой по счёту бог. Так как на то, каким получится бог, влиял опыт людей на его планете, то они давно зареклись посещать чужие планеты. И вот он здесь, стоит в квартире, снятой террористом с не совсем понятными магическими способностями, который жалко притворяется, что хочет его, а не его секреты.

— Не думал, что ты заметишь линзы, — Эллиот мягко улыбнулся. — Они полупрозрачные. Только сегодня купил.

Захария нахмурился, разглядывая его глаза внимательней. Он ему не верил ни капли, несмотря на зашкаливающие уровни гормонов доверия в крови. Как он только держится? Люди никогда не могли устоять перед ним, особенно если Эллиот старался завоевать их доверие.

— Линзы не умеют светиться, — заметил Захария.

— Так они синие! — он продолжил врать. Эта история про линзы сложилась в его голове настолько давно, что он сам в неё практически верил. — Смешиваются с красным свечением.

— И зачем тебе магия сейчас? Хочешь настроить меня на вечер?

Красные маги умели воздействовать на эмоции и чувства людей, причём дальность их магии была практически неограничена. Их контроль, однако, никогда не сравниться с тем, что делал бог. Красные маги могли только разжигать или подавлять то, что человек уже чувствовал, причём воздействие это было довольно слабым. Чтобы изменить чьё-то настроение, нужно либо быть мастером красной магии, либо воздействовать на человека много лет. Либо быть им. Богом.

— Нет, конечно. Всё гораздо проще. Я просто хочу, чтобы ты выдал мне все свои секреты, включая самые неловкие. Я коллекционер подобных, — ухмыльнулся Эллиот и увидел, как лицо Захарии расслабилось, а в глазах появился огонёк азарта.

— Посмотрим, кто из нас выведает чужие секреты первым, — ответил Захария.

Впервые за вечер улыбка этого парня была искренней. Она молодила его, казалось, он только начинал первый год в университете. Интересно, чему вообще обучали опальцев в университетах? Вся программа в остальных местах была переплетена с верностью статусу-кво, господству тёплых магов над холодными. Секунда выбрал, куда отправится после того, как закончит свои дела в столице.

Свет выключился, и в темноте Эллиот почувствовал укол магии. Затем — резкая боль, от которой подкосились ноги. Он и забыл, что сам позволил магии проходить через свой симулякр тела, как через человеческое. Зато его реакция была искренней, и не пришлось притворно кричать от внезапной боли.

В темноте горели фиолетовые глаза Захарии. Он коснулся Эллиота ещё раз, и по коже опять прошла обжигающая боль. Фиолетовая магия позволяла человеку прикосновением менять физическое состояние любой области, с которой происходит контакт. Воздействие точечное, но сильное. На расстоянии даже вытянутой руки фиолетовый маг бесполезен, но как только он коснётся тебя — ты в опасности. В неправильных руках — самое опасное оружие.

— Надеюсь, коктейль тебе понравился. Говорят, под ним язык развязывается сам по себе.

Конечно, Секунда никаких коктейлей от Захарии не пил. Но это объясняло, почему настоящий Эллиот еле стоял на ногах, когда шёл в туалет.

— Как ты… — в это представление он вложил всё своё актёрское мастерство. Два слова должны были показать всю его злость, удивление, непонимание происходящего.

— С дозой я правда ошибся. Ты должен был уже вырубиться. Но процесс можно ускорить и вручную, — отметил Захария.

— Вор… — прохрипел Эллиот, ставя обратно противомагический барьер. Обойдётся актёрскими способностями.

— У тебя я пока ещё ничего не воровал, — слегка обиженно произнёс парень. — Пока ты мне можешь рассказать всё сам. Если хочешь уйти в целости отсюда.

— Ты же никого пока не убил.

— Есть судьба похуже смерти, — заметил Вор памяти. — Например, потеря памяти. Мы все её заложники. Из воспоминаний строится личность. Если меня рассердишь, могу обеспечить тебе полную потерю и того, и другого.

Как удивительно точно Захария описал суть бога. Боги появлялись на свет в самом конце существования человеческой цивилизации, вбирая в себя воспоминания всех когда-либо живших в её составе людей, от мертворождённых до седовласых старцев, от героев и примеров для подражания до самых мерзких пародий на человека. Из этого и формировался характер бога. А сила его тоже человеческая, но пробуждалась только когда весь этот опыт соединялся в одно.

Вор коснулся его ещё раз, и Секунда дёрнулся, хватая воздух ртом. Он перебирал воспоминания всех заложников со своей планеты, и пытался изображать их. Получалось убедительно. Самое главное — не рассмеяться посередине представления.

Свет включился, и он смог опять рассмотреть лицо Захарии. И опять его как подменили, уже третьим человеком. Секунда опять сосредоточился на его эмоциях. Совсем другой фон. И ни капли улыбки. С таким холодным выражением лица он и правда походил на Прима.

— Прошу, не стирай мне память! — взмолился Эллиот. — Я всё расскажу. Что тебе нужно?

В такие моменты злодеи обычно маниакально смеются, но лицо Захарии застыло в нейтральном выражении, будто он просто читал неинтересный выпуск газеты. Таким же безэмоциональным голосом он произнёс:

— Люблю тех, кто не брыкается. Ну, вставай.

Вместо того, чтобы позволить Эллиоту встать самостоятельно, Захария поднял его магией. Вокруг Эллиота возникла голубая аура: именно голубая магия использовалась для телекинеза и перемещения в пространстве. Так как между голубой и фиолетовой магией есть ещё один вид, фиолетовые маги обычно не могут пользоваться первой. Только самые тренированные из них могли провернуть то, что сейчас сделал Захария, подняв его на сантиметр в воздух и посадив на пол. То есть, Вор памяти любил выпендриваться. И угрожать. Например, вот так, как он делал это сейчас:

— Мне нужны сведения по пурпурным магам. Которые на Марсе. Ты знаешь, о ком речь, не думай увильнуть от ответа. У меня есть источники во Дворце.

— И зачем вам они сдались?

Захария опять его коснулся.

— Я понял, понял! — нарочито драматично вскрикнул Эллиот, — Сейчас расскажу…

Конечно, второй бог знал всё о пурпурных магах совсем по другим причинам, чем настоящий Эллиот. Для богов жившая на Марсе пара пурпурных магов представляла главную ценность. В этом мире пурпурная магия представляла собой приближение конца. После нескольких жизней в качестве пурпурного мага, общая душа восьмого человечества переродится в бога. Поэтому Секунда знал о них, простых сотрудниках Атропольского института, гораздо больше, чем какой-либо сотрудник правительства с секретным доступом. Он знал о них то, что не знали они сами. Они даже не понимали, что живут на свете только из-за вмешательства богов, переживавших, что их слишком скорая смерть приведёт к повторению катастрофы с прошлой цивилизацией. Конечно, Секунда не расскажет какому-то парню-опальцу про разделённый пурпурный потенциал или про вселенское значение пурпурной магии. Он выбрал из всего несколько фактов, о которых точно была в курсе клодарская разведка. Парочку, однако, опустил. Всё-таки, пока он работал на партию, надо соблюдать рамки приличия.

Захария стоял и внимательного его слушал, периодически касаясь его, когда тот, как ему казалось, сходил с темы. Имитировать боль надоело. Вокруг Эллиот видел слабую голубую ауру, которая держала его неподвижным. Точнее, которой он позволял себя держать неподвижно.

— То есть, вы их уже потеряли. Не думал, что увижу рубра, который смотрит на вещи здраво, — заключил Захария, когда Эллиот наконец замолчал.

— И что теперь? Я тебе всё рассказал!

Для пущего реализма он даже попытался дернуться, чтобы сломать голубой барьер. Конечно, с места он не сдвинулся. Несмотря на то, что барьер был создан фиолетовым магом, он был довольно крепкий.

— Сейчас я тебя отпущу, потерпи, — заботливо попросил его Захария. — Только расскажи мне последнюю вещь. Откуда в Клодаре ещё один пурпурный маг?

— Я не пурпурный маг, — уверенно ответил Эллиот.

— Думаешь, кто-то бы поверил в рассказ про линзы? Я исследовал твой потенциал. Ты один из нас, поэтому я не хочу пытать тебя слишком сильно, — признался Захария. Судя по всему, говорил он честно, но от этого менее смешной ситуация не становилась. Насколько же этот парень ошибался, и насколько же бога это забавляло. Ещё его забавлял выбор имени. Конечно, Вора памяти не звали «Захария Роджерс». «Захарии Роджерса» не существовало. Они были похожи, но совсем не в том смысле.

— Из каких таких «нас»? — он решил потупить взгляд. Захарии это не понравилось.

— Из холодных магов, конечно же. Из жертв дискриминации. И ты работаешь на эту власть. Почему?

— Опять же, я не…

Теперь Захария разозлился и вместо легкого прикосновения сжал его руку. На этот раз Секунда решил сидеть смирно и посмотреть, как на это отреагирует Вор. Он сжал его руку сильнее. Снова ничего. Он уже думал склонить голову, чтобы фиолетовый маг понял, что тут действительно что-то нечисто. Но его удивление было слишком забавным. Секунда решил растянуть удовольствие.

— Как ты… — Захария явно не понял, что произошло, но быстро собрался с мыслями. — Неважно. Ты сбился с пути. Не знаю, как и когда, но пурпурный маг должен бежать от рубров быстрее холодного. Позволь спасти тебя.

Сейчас был самый важный момент.

Не выпуская руки заложника, Захария закрыл глаза, и вокруг него появилось фиолетовое свечение. На этот трюк он потратит все свои магические резервы. Секунда аккуратно позволил его магии пройти через себя, чтобы понять механизм её действия. Второй рукой Вор коснулся его головы. Фиолетовая магия проникла сквозь кости к мозгу, выискивая нужные нейронные связи, которые отвечали за память. Точнее, попыталась. Лицо Захарии скорчилось от боли. Через мгновение Эллиот вернул барьер на место, и Вор охнул то ли от удивления, то ли от рикошета магии.

— Ладно, мне надоело. Я узнал о тебе всё, что хотел, Клод Аркан.