Вор памяти (джен)

«Вор памяти: сводка для внутреннего пользования

В 272 году Клодар сотрясла серия вопиющих преступлений, в которых были замешаны преступники из так называемого „Сопротивления Чёрного Опала“. Высшее руководство послало в город талантливого фиолетового мага и своего лучшего шпиона. Звали его Захария Роджерс, и ему к моменту начала деятельности в городе только исполнилось двадцать. Роджерс — сирота, озлобленный на мир и потому решивший бороться с миром и всем, что человечество построило. Используя техники, запрещённые Конвенцией 1 г. Е. Э., Роджерс выведывал у членов Партии важнейшую информацию по её функционированию и передавал эти сведения в Лахесу. После этого он фиолетовой магией стирал им память. От рук преступника пострадало по меньшей мере семь человек. За свои способности Роджерс получил прозвище „Вор памяти“.

Восьмой пострадавший, чьё имя засекречено в целях безопасности, смог его обезвредить, прежде чем тот ему стёр память. Преступник был доставлен в Центральный отдел министерства безопасности ночью 2-го июля и передан в руки специальных служб. Суд приговорил Роджерса к смертной казни, однако, тот воспользовался помощью „Чёрного Опала“, чтобы сбежать. Источники из Лахесы сообщают, что в операции был замешан нынешний глава дипломатической службы „Чёрного Опала“, Клод Аркан, который, по непроверенным сведением, приходится Роджерсу старшим единокровным братом. В последний раз Роджерса видели в Лахесе, однако, не исключено, что он вновь ступит на территорию Юнктерры.

Министерство просит всех членов партии внимательно изучить портрет, прикреплённый к сводке и сообщить, если данный человек будет замечен. Юнктерра не прощает преступников.

Министерство информации Партии красных магов

280 год, декабрь»

Эта сводка, выпущенная всего пять дней назад, оказалась на столе Клода Аркана вчера, и он, судя по привкусу серотонина в воздухе, считал её чрезмерно забавной. С той их встречи прошло практически одиннадцать лет, и за это время многое изменилось. Только Секунда выглядел также, что вызывало у членов Сопротивления молчаливый вопрос. Бог не мог заставить себя выглядеть старше двадцати пяти, хотя Захария Роджерс по выдуманной ими истории должен быть всего лишь на год младше Клода.

— Рубры когда-нибудь догадаются, что у меня вовсе нет никакого младшего брата. И кто был Вором памяти на самом деле, — продолжал переживать Клод.

Секунда закатил глаза и сказал:

— Ты недооцениваешь мои способности. В других религиях тебя бы судили за оскорбление бога!

— Просто я не верю, что по ту сторону океана сидят полные идиоты, который не могут сопоставить дважды два.

— Люди в принципе идиоты. Они не поймут, что произошла рокировка, пока им не укажешь. Или ты хочешь сказать, что кто-то в сопротивлении тоже понял, кто я?

— Ну… — начал Клод. Секунда его прервал.

— Нет, Клаус и Адель не считаются.

Клод вздохнул. И всё-таки его названный брат изменился. Не только лицом, нет. Из его глаз исчезла тревога. Он больше не замирал на месте, когда его личности менялись. Потому что из того разнообразия, что породил его сломанный мозг, наконец-то появился один единый Клод. Он сам это связывал с радостью от приближавшегося Важного События: рождения дочери. Конечно, дело было не только в этом, но Секунда взял за правило не поправлять его. Чем меньше Клод знал, тем крепче спал.

Секунда просто усмехнулся, снова представляя, как драла на себе волосы глава партии, когда её любимая шпионка исчезла бесследно. Конечно, Дезире Мур наверняка провела связь между двумя личностями и Клодом. И между другим человеком с пурпурными глазами, который в один день поступил в атропольскую больницу, хотя по документах никаким пурпурным магом никогда не был. Но вряд ли она могла осознать, кем на самом деле являлась Руни Шнайдер или пойманный фальшивый Роджерс. И вряд ли она могла осознать, что Джордж Лир, этот обычный маг с почему-то пурпурными глазами, был для Секунды самым важным существом во всей Вселенной. И его она больше из виду упускать не собирался.

По сути, Секунда украл псевдоним Клода и заставил всех поверить, что за всём стоит он. После этих событий Клод больше никогда не красил волосы, потому что опасался, как бы их маленький секрет ни узнали. Секунда бросил попытки его переубеждать. Подозрительность Клода — такая же часть его, как привычка второго бога флиртовать со всем, что движется. Лишить Клода подозрительности то же самое, что заставить его быть не-Клодом.

А этот паренёк всё-таки Секунде нравился. Не то что бы в нём было что-то особенное, нет. Он не ключевой человек в их божественном заговоре, эта роль отведена совсем другим людям, которые сейчас снова спорят о годовом бюджете организации этажом выше, да так громко, что их крики доносились до этого кабинета. Вместе с тошнотворной смесью кортизола и дофамина. В окружении Адель и Клауса Секунде приходилось снижать свою чувствительность к нейромедиаторам, чтобы не сойти с ума. Хуже люди были, наверное, только в его цивилизации. Клод же, несмотря на обширный список психологических проблем, был человеком совершенно обычным. Его было весело удивлять. Жаль, что последнее удивление из списка Секунды будет сугубо негативным.

На восьмой Земле всё было относительно хорошо, не считая еле заметных разноцветных трещин в пространстве-времени. Это был символ Исхода. Ещё несколько десятилетий, и мир закончится. Как только начнётся следующая фаза заговора, Клод вряд ли сохранит такую же ясность ума. Он не переживёт новость, что все умрут в ближайшие пятьдесят лет. Он не переживёт новость, что жизнь его дочери прервётся рано, только потому, что Вселенная умирала. Осталось пара месяцев. Они с Тритием и Шесть специально выбрали раннюю дату, чтобы успеть всё сделать.

— Такое ощущение, что мы в последние недели поменялись местами. Непривычно видеть тебя таким угрюмым, — Клод заметил его кислое выражение лица. Непорядок. Надо натянуть улыбку.

И повторить своё любимое объяснение:

— Я просто понял, что скучаю по нему сильнее, чем мне казалось ранее.

— Если попросить Клауса хорошо, он тебя отправит с миссией в Атропольский институт, — предложил он.

Секунда кивнул и сказал, что подумает об этом. Идея была в теории хорошей, если бы он действительно скучал по Приму. Клаус и так знает, кто он такой, а Адель терпеть всё равно не может, когда второй бог без дела ошивается в штаб-квартире.

Командировка позволила бы ему развеяться. Если бы не Исход. Если бы всё, что дорого этим людям, не имело выставленную Секундой же дату смерти.

Если бы мир не кончался в следующем году.