Ви (джен)

Что такое счастье?

Для щуплого мальчишки, высунувшего лохматую голову из чулана под лестницей и настороженно прислушавшегося к тишине спящего дома, счастье — это проснуться ранним утром, пока по комнатам не носится злобный кузен, и не звучит то и дело раздраженный визг тети, прокрасться на кухню, стянуть из холодильника кусок вчерашнего пирога с потрохами и устроиться с ним на диване в гостиной, с предвкушением оглядывая разбросанные по полу комиксы кузена. Конечно, можно было сразу, зажав провизию в одной руке, другой начать листать цветные журналы, которые и без того были измусолены, заляпаны соусом, жирными отпечатками, кляксами и корявыми надписями нецензурного содержания — но мальчик просто не мог себе этого позволить, ведь журналы были настолько восхитительны, что прикладывать руку к их порче, даже ненамеренной, совершенно не хотелось. Была бы его воля — утащил бы их в свой чулан, пряча от безалаберного кузена, но нет, тогда его быстро раскусят и снова накажут. А так он мог, не привлекая внимания, читать и представлять себя на месте того или иного супергероя.

Скромный и справедливый Человек-паук — он был так похож на маленького читателя: его родители тоже погибли, а сверстники презирали, но это не заставило парня озлобиться, он исправно спасал простых жителей. Это вызывало уважение, но, в то же время, и некоторую жалость, ведь за себя Паук постоять не мог, в обычной жизни оставаясь лузером.

Или, например, Росомаха. Дикий, несокрушимый, вечный, но не знающий своих корней. Так грустно и так знакомо.

Или же признанный всеми, но все же отчаянно одинокий гений Железный Человек… Каждый из героев имел за плечами грустную историю, и это удивительным образом успокаивало и вдохновляло Гарри.

К моменту пробуждения родственников мальчик уже проштудировал все новые выпуски и, удовлетворенный, отрешился от реальности. Пока тетка визгливо приказывала ему приготовить завтрак, он размышлял о тяжелой судьбе Бетмена, а во время еды и мытья посуды перенесся мыслями к Профессору Икс.

Время неумолимо бежало вперед, но Гарри казалось, будто оно не затрагивает его, подобно ручью, чьи воды огибают булыжник, не в силах сдвинуть его с места. Он на автомате добрался до школы, отрешенно записывал в тетрадь слова учителей. Он был счастлив, что получил столько пищи для размышлений. Но вот уроки закончились, и его вырвали из мира грез самым пренеприятным образом: с дикими воплями за ним погнался толстяк-кузен с прихвостнями. Все бы ничего, но за своими фантазиями эту опасность Гарри заметил слишком поздно и, в попытке избежать жестокости хулиганов, он на максимальной скорости рванул от школы, ведь несмотря на свое тщедушное телосложение, мальчик имел очень полезную и не раз спасающую его от побоев способность — он очень быстро бегал.

Стараясь не фокусироваться на доносящихся из-за спины глумливых выкриках и топоте ног, Гарри стремительно пересек школьный двор, протиснулся сквозь погнутые прутья забора и нырнул в сумрак ближайшего переулка. Забор должен был задержать толстого кузена и пару его крупных друзей, но расслабляться было рано: мелкий, похожий на крысу Пирс вполне мог воспользоваться ходом Гарри, а состоящий в спортивной секции Харрис без труда перелезал через любые препятствия, так что Поттер, не сбавляя скорости, проскочил между стоящими почти вплотную домами и зажмурился от солнечного света, оказавшись на открытом участке, но не успел он сделать и пары шагов, как раздался оглушительный визг тормозов, и сердце ушло в пятки от мгновенного осознания, что он, ослепленный светом, выбежал прямо на проезжую часть.

Обмерев от ужаса, Гарри прирос к месту и тут же понял, что совершил фатальную ошибку: летящий на него автомобиль не успевал затормозить, а он, вместо того, чтобы, не замедляясь, добежать до противоположной стороны улицы, замер, как олень в свете фар, и уже ни за что не успел бы убраться с его пути. До неминуемого столкновения оставался какой-то жалкий миг, сзади раздались панические вопли его преследователей, и вдруг в животе у Гарри что-то будто вспыхнуло, и он почувствовал резкий рывок вперед.

В следующий момент он обнаружил себя лежащим на тротуаре. В ушах звенело, кожа на ладонях содрана, штанина на коленке порвалась и потихоньку пропитывалась кровью, но Гарри нашел в себе силы сесть и обернуться. Прямо перед ним блестело на солнце хромированное крыло над задним колесом автомобиля — он все-таки смог затормозить прямо напротив, и водитель, потерявший из виду самого Поттера, громко отчитывал сгрудившихся у противоположного края дороги преследователей.

На чистом упрямстве Гарри поднял чудом не разбившиеся очки и, пригнувшись, чтобы его не заметили, на дрожащих ногах прокрался к углу дома, юркнул в крохотный проулок и забился в тень за мусорными баками.

Понемногу приходило осознание, что только что едва не произошло. Путь даже автомобиль смог затормозить, но, учитывая, что первое, что Гарри увидел после падения — не капот, а заднее колесо, столкновения было не избежать. Может быть, оно и не привело бы к смерти, но Гарри наверняка было бы очень больно, в миллионы раз больнее, чем от кулаков Дадли и его банды.

Подрагивающие коленки окончательно подогнулись, и Гарри плюхнулся на попу. А в следующий миг едва не взвизгнул: из-за мусорного бака на него выглядывала жуткая рожа.

Где-то глубоко в подсознании слабо билась мысль, что шуметь никак нельзя, чтобы его не нашел ни злой водитель автомобиля, голос которого до сих пор разносился по улице, ни банда Дадли, ведь именно из-за него этот водитель сейчас кричал на них; так что он лишь сдавленно пискнул, непроизвольно взметнув руками, чтобы зажать рот.

Одновременно с этим прикрыла руками рот и Рожа, словно испугалась Гарри.

Ободранные ладони засаднило, и Гарри, приглушенно зашипев, отстранил от лица сначала одну, затем другую, наблюдая, как Рожа в точности повторяет его действия. Страх куда-то делся, уступив место любопытству. Гарри склонил голову набок, Рожа — тоже.

Совсем рядом взревел мотор, и давешний автомобиль проехал мимо закутка, в котором притаился Поттер, на мгновение осветив его солнечным бликом. Особенно ярко вспыхнуло то место, где находилась Рожа, отчего Гарри пришлось зажмуриться, и тут его пронзила догадка. Очень медленно, не доверяя себе, он снова поднял руку к лицу, наблюдая, как Рожа синхронно с ним скользнула пальцами по тонким губам, приближаясь к тому месту, где должен быть нос, но у Рожи его не было. С бешено колотящимся сердцем Гарри скользил пальцами все выше, невольно отмечая, что обычно мягкая кожа ощущается какой-то непривычно плотной, сухой, и вот он достиг носа, но вместо него нащупал лишь небольшую выпуклость и две щели вместо ноздрей.

«Налюбовался?» — вдруг раздался громкий, холодный голос прямо в его голове, заставив Гарри крупно вздрогнуть. Отражающаяся в прислоненном к мусорному баку зеркалу Рожа моргнула и склонила голову вбок, устремив на Поттера пронзительный багровый взгляд.

— Ты… ты кто? — проблеял ошарашенный мальчик.

«А ты?»

— Я Гарри.

Рожа ничего не ответила, лишь нахмурилась, словно пыталась вспомнить собственное имя. Гарри, видя ее растерянность, почему-то окончательно успокоился и переполз ближе к зеркалу, подмечая по краям несколько сколов, объясняющих, почему то оказалось на помойке, а затем пристально всмотрелся в отражение. Красные глаза, какой-то плоский змеиный нос, тонкий, без малейшего намека на губы, рот. Светло-серая, почти белая кожа и полное отсутствие волос, которое Гарри обнаружил и на собственной голове, проведя по ней постепенно заживающей ладонью.

«Вот бы тетя обрадовалась», — отстраненно подумал он, вспомнив, что тетка регулярно поднимала визг по поводу его неуправляемой прически, а затем посмотрел на руку, замечая, наконец, что ссадины на ней выглядят так, словно им уже несколько дней.

Ускоренная регенерация! Его что, укусил радиоактивный паук?

«Кажется… я не помню», — вновь раздался голос в его голове, и Гарри опять устремил взгляд на зеркало. В его разуме усиленно крутились шестеренки: регенерация, смена внешности, сила, скорость — он ведь невероятно быстро выскочил из-под колес и сильно приложился о тротуар. Сыворотка суперсолдата не изменила бы внешность, может быть, мутация? Хотя этот голос, который как будто отражался внутри пустого, без какого-либо намека на мозг, черепа…

Кажется, в теле Гарри был сосед, и это очень напоминало…

— Ты что, Веном?

«А вот обзываться не обязательно!»

— Да я не обзываюсь, Веном — это такой инопланетный паразит из комиксов, — попытался рассказать мальчик, но, заметив, как сузились багровые глаза, замахал руками. — Да честно, я не пытаюсь тебя обидеть! Как бы правильнее объяснить, — задумался он, вспоминая все, увиденное в комиксах.

«И вовсе я на него не похож!» — снова возмутилась Рожа.

— О, ты прочитал мои мысли? — Гарри оживился. Пока все, что происходило, убеждало его в собственной правоте, заставляя ликовать: он действительно носитель инопланетного организма, как самый взаправдашний герой комиксов! Вот Дадли обзавидуется… Так это что, у него теперь есть друг? Друг, который будет всегда с ним, прямо в его голове? Ух ты! Только вот почему он белый? И глаза эти… Да и мелкий какой-то, не больше самого Гарри…

— Ты, наверное, Веном-альбинос? — предположил он, вспомнив недавно подсмотренную передачу про животных-альбиносов по Дискавери. Передачу включил дядя Вернон, чтобы не читать свою газету в тишине, и не стал прогонять Гарри, рассудив, что тому не будет интересно смотреть что-то, не являющееся мультиками. Но он ошибся, Гарри было очень-преочень интересно, он смотрел передачу с жадностью и очень сильно жалел бедных зверушек, которые из-за специфической внешности оказывались белыми воронами среди своих сородичей, непризнанными и одинокими.

Гарри тоже был одинок и непризнан, и его не принимали в обществе — ни дома, ни в школе. Он пришел к выводу, что Роже… то есть Веному, как и ему, нужна поддержка, и он готов был ее ему дать.

«Сколько раз тебе повторять, я не Веном!» — рявкнул голос.

— Уверен? — живо переспросил Гарри. Он-то уже был совершенно убежден в обратном. — Тогда как тебя зовут?

Веном молчал, а Гарри чувствовал странную щекотку в мозгах, будто «паразит» в поисках ответа усиленно ковырялся в его памяти.

— Если тебе не нравится «Веном», давай я буду сокращенно звать тебя «Ви»?

«Ещё лучше!»

— Ну тогда... Ве, Ве, Ве... Ва... Во... Винус? Нет, это что-то про волосатые ноги... Валли? — принялся перечислять Гарри. — Волли? — красные глаза свернули, но затем лысая голова в отражении отрицательно качнуласть:

«Что-то похожее, но не то».

— Волли-волли... Вольдемар! — вдруг вспомнил он заковыристое имя, увиденное в одном из романов тети Петуньи, которые та прятала в самой глубине закрытого шкафа.

«Кхм».

— Серьезно?! — изумился Гарри, глядя в синхронно с ним вытаращившиеся в отражении красные глаза. — Я угадал? Но это слишком длинно! Давай я все-таки буду звать тебя Ви, как «мы», потому что теперь мы всегда будем вместе!

Конец его фразы потонул в пронзительном автомобильном гудке, заставив крупно вздрогнуть. Вспомнилось вдруг, что тетя Петунья утром строго-настрого наказала не задерживаться после школы, потому что ей требовалась помощь в саду. А это значило, что еще немного — и Гарри ждут большие неприятности. Дадли со своими прихвостнями скрылся с улочки сразу, как только устроивший им выволочку водитель уехал, и Гарри знал, что они всей компанией до самого вечера будут зависать у Полкиссов, играя в приставку, а он спокойно сможет добраться до дома, не рискуя попасть в засаду. Вот только как ему выйти из спасительного закоулка лысым и с рожей вместо лица?

По комиксам Веном с легкостью захватывал тело Эдди, меняя внешность, а затем так же просто отступал, оставаясь просто ехидным голосом в голове, но Гарри сомневался, что потерявший память Ви сможет так же. Ему явно требовалось время для того, чтобы обжиться и заново осознать свои возможности.

На миг мелькнула мысль плюнуть, да и остаться таким навсегда, может, хоть так компания Дадли его забоится и перестанет шпынять, но Гарри тут же отмел ее, вспомнив, как ненавидел все странное дядя Вернон, а значит, если Гарри явится домой в таком виде, его запрут в чулане до скончания веков. Сбежать от Дурслей тоже было плохой идеей, Гарри был трезвомыслящим мальчиком и понимал, что он еще слишком мал для такого, даже если в его голове теперь живет альбинос-симбионт.

«Давай попробую, — отчетливо вздохнул холодный голос, видимо, Ви внимательно наблюдал за его размышлениями и тоже пришел к выводу, что лучшим решением было затаиться. — Как там было в твоих книжках с картинками?»

Гарри понятливо кивнул и крепко зажмурился, вспоминая все-все отрывки из комиксов, в которых Эдди становился Веномом и обратно. Несмотря на то, что он был фанатом, этих отрывков набралось совсем немного, поэтому он решил сосредоточиться на самых ранних, тех, где Веном только-только подселился в тело Эдди, первые превращения были нарисованы довольно подробно.

— Ну как? — поинтересовался он через несколько минут, когда понял, что воображение разгулялось не на шутку, пририсовывая детали, которых в комиксах точно не было.

«А я знаю?! У нас одни глаза на двоих!» — рявкнул голос, и Гарри испуганно приоткрыл один глаз.

Получилось? Гарри открыл второй глаз, зеленый, каким ему и положено быть, и подслеповато прищурился, а ведь пока на него из зеркала смотрел Ви, проблем со зрением не было. Ну и хорошо, что не было, подумал Гарри, нацепляя очки. Если бы они были, пришлось бы туго — ведь очки не удержались бы на лице без носа. Теперь же нос был на месте, как и шрам-молния, который так ненавидела его тетка, как и его лохматая шевелюра. Гарри даже пожамкал волосы, чтобы убедиться, что они действительно появились на его голове, а не только в зеркале.

— А… Ой! Ты тут? — вдруг переполошился он, испугавшись, что Ви пропал вместе с внешностью.

«Естественно. Дуй домой, мне нужно время, чтобы разобраться в том, что происходит».

— Хорошо! — от радости Гарри подскочил на месте и, улыбнувшись своему отражению, вприпрыжку побежал по улице, чтобы уже через несколько минут получить нагоняй от тетки за опоздание и перепачканную кровью порванную штанину.

«Ты вообще затыкаешься?»

Гарри, привычно обрабатывающий кустики роз, на мгновение сбился и испуганно присел, отчего мерно щелкающий секатор замолк и с глухим стуком шлепнулся наземь.

Он, никогда не имевший друзей, почти всегда молчал. Молчал в школе, подавая голос лишь в случае, если его спрашивали на уроке. Молчал дома, покорно выполняя порученную ему работу или выслушивая недовольные визги тети и гневный бас дяди. Если бы он в такой момент посмел вставить хоть слово, это не обернулось бы ничем хорошим.

Но тут, когда у него появился невольный слушатель, который не мог никуда от него сбежать, и которого Гарри автоматически записал в друзья, будто плотину прорвало. Как только тетка дала ему задание и, внимательно проследив за тем, чтобы он начал выполнять его правильно, скрылась в доме, он, убедившись в том, что за забором не скрывается какая-нибудь соседка, вынюхивающая новую сплетню — не хватало ещё, чтобы его окрестили сумасшедшим, разговаривающим с самим собой! — тихо-тихо заговорил. Время шло, розы стриглись, а он бубнил и бубнил, рассказывая все на свете, начиная с того, что он знал о Веноме, и заканчивая тем, каким на вкус был стащенный утром из холодильника пирог, который гораздо вкуснее, если его разогреть.

И только после этого возмущенного оклика Гарри будто очнулся.

Чего это его так понесло?

А вдруг Ви подумает, что Гарри всегда такой, и найдет способ от него уйти? Тогда Гарри снова останется совсем один!

От такой перспективы руки у него задрожали, а глаза заволокло слезами, и Гарри, в попытке сдержать их, громко шмыгнул носом.

«Да понял я, понял, ‒ утомленно проворчал Ви. ‒ Ты не такой, я понял, слышишь?! ‒ прикрикнул он, когда дыхание у мальчика участились, стало прерывистым от подступающей истерики. ‒ А ну не реви!»

А Гарри сам не понимал, что на него нашло, и как это остановить. Он ведь никогда, никогда в последние годы не плакал! Ну разве что тихо-тихо, как мышка, в своем чулане, после очередной трепки дяди. А тут он был прямо посреди двора, где его мог увидеть любой сосед, да и тетка, которая периодически выглядывает из окна, чтобы проверить, как он справляется, а в трясущейся, ходящей ходуном груди все громче клокотало и булькало, грозя вырваться наружу громким рыданием.

«Да никуда я не денусь! ‒ рявкнул вконец взбешенный Ви. ‒ Я не знаю, как! Ну-ка прекрати!»

Гарри вдруг почувствовал, что кулаки, которые он изо всех сих сжимал, стараясь сдержаться, против его воли разжались, правая рука сама по себе поднялась и отвесила ему звонкую оплеуху.

Дыхание перехватило, и Гарри с перепугу плюхнулся попой рядом с позабытым секатором, пребольно уколов ладонь лежавшей тут же срезанной розовой веткой.

— Ой! — пискнул он, поднимая руку, чтобы посмотреть, что с ней произошло, но замечая лишь, как затягивается ранка на побелевшей, будто бы бумажной, коже. — Ой! — руки взметнулись еще выше, вцепляясь в волосы, чтобы убедиться, что те на месте, и изменилась только рука.

Волосы были на месте.

На всякий случай он ощупал нос, который оказался мокрым — Гарри так старался сдержать слезы, но просящаяся наружу влага все-таки проложила себе путь. Сдвинул очки: без них перед глазами все расплывалось, значит, те должны быть зелеными. Снова взглянул на ладошку: от ранки осталась лишь маленькая розовая вмятинка, а кожа постепенно темнела, приобретая здоровый оттенок. Он перевернул руку, успев заметить, как укорачиваются до привычного размера обкусанные ногти, и порывисто выдохнул: так это получается, в виде Вено… в смысле, в виде Ви у него были когти? Прям настоящие? Как он мог это пропустить?! Интересно, они большие-большие и острые-острые, как у Росомахи? А их можно использовать как оружие?

«Ребенок...» ‒ в утомленном голосе слышалось смирение.

‒ Прости! ‒ шепотом повинился Гарри. ‒ Я честно не хотел тебе надоедать. Просто это так круто ‒ у меня наконец-то появился друг! А моя болтовня, наверное, мешала тебе усваивать информацию из моего мозга?

«Была бы еще там эта информация! В твоей голове настоящая каша! Впрочем, что еще взять с ребенка».

‒ Перестань называть меня ребенком!

«Ну тогда ты прекрати называть меня этим дурацким «Ви». Это похоже на собачью кличку».

‒ Ничего подобного! ‒ возразил Гарри. Ему нравилась его придумка, можно сказать, он ею гордился, поэтому мальчик затараторил, защищая ее: ‒ Это удачное имя, короткое и со смыслом, я же говорил тебе, оно как «мы», потому что я готов быть тебе верным другом, компаньоном! У нас будет идеальный симбиоз! Потому что мы похожи. Я понимаю, что на своей планете ты был лузером...

«Я не лузер!»

‒ ...потому что ты альбинос. Я тоже лузер, потому что мои родители умерли в аварии, ‒ он запнулся, вдруг снова осознав, что и сам мог сегодня погибнуть под колесами. Его заминкой воспользовался Ви, чтобы возмутиться, но Гарри все же закончил: ‒ в общем, потому что меня тоже никто не любит. Поэтому давай держаться вместе!

«За что мне это?! ‒ взвыл Ви. ‒ Как отсюда выбраться?»

Но в Гарри вовсю бушевало волнение, он не мог остановиться. Его затопило ощущение, что это тот самый момент, когда нужно отбросить природное стеснение и высказать все то, что рвалось наружу.

— Я клянусь, что буду для тебя не просто удобной тачкой, которую хочется сменить на новую! Я постараюсь стать тебе настоящим другом, д... Домом, ‒ закончил он дрогнувшим голосом. ‒ Только, пожалуйста, не бросай меня. Даже если… ну. Даже если поймешь, как это сделать.

«Парень, ты слишком близко к сердцу принимаешь эти свои героические истории. Ладно. Я подумаю», — после продолжительной паузы ответил Ви, и Гарри судорожно выдохнул, только сейчас осознав, что все время после своей речи просидел, затаив дыхание.

Ну что ж, «подумаю» — это уже что-то.

Гарри оперся на уже совсем зажившую ладошку и встал с земли, оглянувшись, чтобы оценить, насколько перепачкал штаны сзади. Это были совсем уж старые и потрепанные безразмерные шаровары Дадли, которые тетка выделила Поттеру специально для работы в саду, потому что их было не жалко, но Гарри чувствовал, что сегодня ему все-таки попадет за грязь, а все потому, что это были вторые испорченные штаны за день.

Хоть обзор был и не полный, но хорошенько оттянув широкие штанины в сторону, он все же увидел влажные пятна с земляными разводами. Такие пятна тянули как минимум на подзатыльник. Гарри тяжело вздохнул и снова взялся за секатор, рассудив, что чем лучше он сделает свою работу, тем ниже в итоге окажется градус теткиного раздражения.

«Мне нужна информация», — объявил Ви спустя несколько минут.

— Мой мозг в твоем распоряжении, — Гарри решил использовать более умные слова, чтобы ненавязчиво показать Ви, что он вполне может вести себя по-взрослому, а не только болтать о пустяках.

«Нет. Мне нужна информация из первоисточников. Старые книжки с картинками хранятся в пустой спальне?»

— Она заперта. И если меня там застанут... — Гарри лукавил и подозревал, что Ви, имеющий доступ к его воспоминаниям, прекрасно знал это. Правда была в том, что он уже не раз пробирался во вторую спальню Дадли: по ночам или когда дома никого не было. Он научился отпирать хлипенький межкомнатный замок погнутой тетиной шпилькой, и у него всегда был запас использованных старых батареек, с помощью которых налобный фонарь, ремешки которого давно растянулись так, что болтались даже на голове дяди Вернона, но Гарри приноровился закреплять их, наматывая несколько раз, светил, хоть и совсем слабенько. Света как раз хватало на то, чтобы разглядеть буквы на придвинутом вплотную к лицу журнале, зато, вздумай кто-то пройти по ночному коридору в сторону ванной, он вполне мог бы принять тусклую полоску под дверью за свет уличного фонаря.

«Значит, пойдем, когда все уснут», — решил, проследив за его мыслями, Ви и надолго затих, а Гарри не рискнул нарушить повисшее в его голове молчание, чтобы больше не казаться назойливым.

Даже если он так и не сможет стать для Ви верным компаньоном, а останется лишь тачкой, он хотел бы быть не каким-то там фордиком, шумным и способным подвести в любой момент, а феррари — тачкой, которую не захочется сменить на другую: быстрой и послушной в управлении. Конечно, Гарри признавал, что внешне он на феррари ну никак не тянет, особенно в разношенной одежде Дадли, но скорость… К тому же, он действительно умел быть послушным!

Он мог быть удобным.

«Брось эту чушь», — проворчал Ви. Гарри насторожился, втайне ожидая услышать уверения, что Ви безразлично послушание, и ему гораздо важнее личность человека, но тот никак не стал развивать свою мысль. Возможно, его просто раздражали мысли об автомобилях.

Гарри безжалостно затоптал против воли возникшую мысль, что Ви не нравились не автомобили, а он сам, Гарри.

Чистюля тетя Петунья сразу заметила испачканные штаны, и он все-таки получил свой подзатыльник, а также должен был сам заняться их стиркой.

За ужином Дадли сначала никак не реагировал на Гарри, и мальчик тихо понадеялся, что видеоигры заняли слишком много места в его заплывшем жиром мозге, начисто стерев из него воспоминания об инциденте после школы, но, видимо, мозг кузена оказался чуточку больше, чем он предполагал. Тетя как раз положила перед Дадли большой кусок пирога, когда тот хлопнул по столу рядом с тарелкой, отчего та подпрыгнула, и ткнул толстым пальцем в сторону Гарри:

— А он!.. Он! — Дадли выпучил глаза, поняв, что не может наябедничать на Гарри, не выдав своего участия в происшествии. От мысленных потуг на его лбу появилась складочка.

— Что еще натворил этот мальчишка? — дядя Вернон только что протер рот салфеткой, отчего усы его воинственно встопорщились, придавая особенно грозный вид.

— Он... Он перебегал дорогу, вот! — нашелся кузен. — Прямо перед машиной! Он убежал, а водитель остановился и отругал нас, хотя мы стояли, не перебегали.

— Видимо, глупая смерть родителей тебя ничему не научила? Думаешь, мы растим тебя, кормим и поим только для того, чтобы потом отскребать то, что от тебя останется, от асфальта? А? Я с тобой разговариваю, мальчишка! — от злости дядя раскраснелся, приобретя удивительное сходство с огромным помидором.

— Ну, я... Я спешил. Тетя просила не задерживаться после школы, вот я и... Торопился, — принялся оправдываться Гарри. Он видел, как опасно вздувается венка на лбу у дяди, ровно в том месте, где у Дадли минутой ранее залегла задумчивая морщинка, и это было очень, очень плохим знаком.

— Мы с детства вдалбливаем в твою лохматую башку правила безопасности, а ты на них плюешь, неблагодарный щенок!

— Я...

— Не якай мне тут! Вон! Вон в чулан! — заревел дядя, неловко приподнимая со стула свой необъятный зад. — Если ты в своем возрасте даже не понимаешь, как правильно переходить дорогу, может, нам вообще не стоит тебя из него выпускать?!

Гарри, тихо пискнув, пулей вылетел из-за стола и хлопнул дверью чулана, тут же вздрогнув от громкого звука и втянув голову в опасении, что его неловкое движение приведет к новому витку ярости дяди.

Однако тяжелых шагов, свидетельствующих о его приближении, слышно не было, зато из кухни доносилось приглушенное ворчание продолжавшего разоряться дяди Вернона, которое перемежалось тихими увещеваниями тети Петуньи, как всегда беспокоящейся о том, что от стресса у мужа подскочит давление. Гарри приуныл.

«Он прав», — заметил Ви, когда мальчик, закутавшись в плед так, что стал похож на гусеницу, завалился на свою постель, уткнувшись лицом в подушку.

Гарри лишь угукнул и завозился, зарываясь все глубже в плед, так, чтобы из него торчала одна макушка. В минуты, подобные этим, он часто так делал: окукливался, надеясь, что исчезнет, а позже на его месте появится кто-то другой. Красивый, всеми любимый, не совершающий глупых ошибок, и не помнящий его провалов.

Нет, ну правда! Он же и так весь день периодически ужасался, вспоминая произошедшее и погибших родителей! Он не раз уже успел сам себя отругать, все понял и осознал. Сам справился со своим воспитанием! А из-за Дадли его и правда могут запереть в чулане! Или как минимум перестать выпускать из дома куда-то кроме школы — такая перспектива была куда больше похожа на правду.

И потом, можно подумать, он сам на эту дорогу выскочил. Но ведь никто не поверит, что за ним гоняется «милый Даддличек»! И почему?..

«Ну хватит!» — грянул разъяренный голос в его голове, заставив Гарри дернуться и, запутавшись в пледе, скатиться на пол. За своей обидой он совсем забыл о Ви, который слышал каждую его мысль и теперь наверняка не захочет иметь с ним ничего общего!

— Я не… Ты не подумай… Прости-и, — всхлипнул он и зажал рот руками, сдерживая мгновенно подкатившие к горлу рыдания. Да что ж это такое-то! В который раз за день! Он же не такой, правда!

«Видимо, я совершил нечто поистине ужасное, и теперь ты — мое наказание»

— Я не наказание! — Гарри был в ужасе. Наказанием его называла тетя Петунья, когда он что-то ломал или портил. Она поджимала губы и делала такое разочарованное лицо, что у Гарри слезы наворачивались от стыда и чувства вины, а затем молча убирала беспорядок (когда он был еще слишком мал), или же оставляла Гарри в одиночестве, чтобы он прибрал за собой сам.

«Но и на «верного компаньона» ты никак не похож. Компаньон помог бы мне понять, что происходит, вместо того чтобы тонуть в жалости к себе».

— Ты прав, прости, — Гарри несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Боже, он был гораздо, гораздо хуже фордика! — Чем я могу помочь?

«Зеркало есть?»

Зеркала у Гарри не было. Он когда-то притащил с улицы большой удобный осколок и радовался ему, как сокровищу, но тетя Петунья, убираясь, нашла его и выбросила, а Гарри всыпали по первое число за то, что он «играет с такими опасными игрушками».

Обычно он пользовался зеркалами в ванной комнате или в прихожей, а единственной отражающей поверхностью в его чулане обладали дешевенькие детские солнечные очки — использовать их по прямому назначению Гарри все равно не мог из-за плохого зрения, не будет же он надевать одни очки на другие, верно?

«Ну хоть их давай», — вздохнул Ви, и Гарри, вытащив очки с полочки и отерев с них пыль, уставился на свое вытянутое лицо в отражении.

— Мы будем тренироваться? — догадался он.

«Именно».

И они приступили к тренировкам. Отражение принимало черты Ви и превращалось обратно в Гарри, сначала это происходило медленно, Ви явно прикладывал значительные усилия для метаморфозы, но со временем действие занимало все меньше времени. Гарри хорошенько рассмотрел меняющиеся руки: кожа на них становилась очень плотной и шероховатой как бумага, а ногти удлинялись примерно до дюйма, заострялись на концах и темнели, становясь очень крепкими.

Когда Ви выходил на первый план, меняя внешность, он также мог и управлять телом Гарри. Мальчик подозревал, что у него тоже может получиться перехватывать контроль, по крайней мере, в некоторые промежуточные моменты трансформации, но пока ничего не предпринимал, ему были интересны эксперименты Ви и не хотелось в них вмешиваться. Он сегодня и так показал себя не с лучшей стороны.

Долго тренироваться у них не получилось — зверски захотелось есть. Серьезно, Гарри не понаслышке знал, что такое голод, но такого не испытывал никогда. Хотелось вычистить холодильник подчистую, но дядя с тетей еще не легли, поэтому он никак не мог выбраться из своего чулана.

Наконец дядя Вернон тяжело протопал по лестнице, отчего из-под одной из ступенек слетел паучок, но, так и не достигнув лица лежащего навзничь и безучастно наблюдающего его полет Поттера, завис на паутинке, а потом принялся ловко карабкаться обратно.

— Иди умойся, поросенок, — заглянула в чулан тетя Петунья. — Только Вернону на глаза не попадайся, пришлось напоить его бренди. А что это ты бледный такой? — заметила она его плачевное состояние. — Не заболел?

Тетя протиснулась внутрь и, неловко присев, пощупала лоб Гарри.

— Температуры нет, — пробормотала она и снова окинула оценивающим взглядом с трудом привставшего Гарри. — Господи, за день успел и чуть под машину не угодить, и на холодной земле насидеться! Наказание, а не ребенок! Еще только простуды нам в доме не хватало! Давай, поднимайся! Я согрею тебе молоко. Когда будешь нормально себя чувствовать, уберись! Развел у себя настоящий свинарник, фу! — поморщилась она, отряхивая от пыли подол юбки, и вышла из чулана, а из кухни донесся звон посуды.

Гарри, с трудом поднявшись, покачиваясь, двинулся за ней. Когда он добрел до стола и вяло вскарабкался на стул, тетка еще раз осмотрела его с ног до головы и поинтересовалась:

— Хочешь еще что-то?

— Есть, — кивнул Гарри и подрагивающими пальцами вцепился в лежащее в вазочке печенье.

— Ну-ка! — шлепнула его по рукам тетя и, поставив на стол большую дымящуюся кружку молока, полезла в холодильник, извлекая из него накрытую пленкой тарелочку с пирогом, который так и не достался Гарри на ужине из-за ябеды-Дадли. — Как не в коня корм, — ворчала она, снимая пленку и ставя пирог в микроволновку, — и почему Дадли не такой? Весь в отца. Хотя, наверное, дело в работе на воздухе… Держи! — поставила она пирог перед Гарри. — Как поешь — помой за собой посуду. И не разбей ничего! И умойся! — велела она и, не прощаясь, направилась к лестнице на второй этаж.

— Доброй ночи, — пробормотал ей вслед Гарри и, не в силах больше терпеть, проигнорировал столовые приборы, хватая пирог руками и жадно в него вгрызаясь.

Пирог закончился катастрофически быстро, а чувством насыщения так и не пахло. Тихо, стараясь ничем не выдать планируемого преступления, Гарри подкрался к холодильнику и стащил из пачки любимых сосисок Дадли две штучки. Затем он достал два тоста и, смазав их кетчупом, обернул вокруг сосисок, сотворив таким образом нечто вроде хот-догов.

«И это вместе с молоком?» — издевательски протянул Ви.

— Нормально все будет, — отмахнулся от его слов Гарри, откусывая сразу половину. — Не в первый раз. Видимо, — предположил он, шумно отхлебнув начавшее подергиваться пленкой молоко, — превращения жрут слишком много «топлива». Нужна подзаправка.

«Ну-ну».

Доев, но так и не наевшись, Гарри убрался на кухне и прокрался к ванной, больше не ради умывания, а для разведки: не уснули ли родственники. Из комнаты Дадли доносился приглушенный храп, а вот дядя Вернон вполголоса жаловался на что-то тетке.

Впрочем, через несколько минут, когда Гарри сделал все свои дела, из их спальни тоже доносился храп, погромче, чем от Дадли. Гарри решил выждать еще некоторое время, и тихой мышкой слетел по лестнице, нащупывая под своим матрасом фонарик и батарейки.

Глаза уже слипались, состояние было такое, будто он не спал пару ночей. Вдобавок ко всему, живот жалобно поуркивал, словно и пирог, и сосиски переварились, так и не достигнув желудка. Но Гарри держался, старался не показывать своей слабости, только перед очередным походом наверх опять забежал на кухню, прихватив оттуда еще пару тостов и печенек.

На цыпочках, внимательно прислушиваясь к мерному храпу, он прокрался к нужной двери и, быстро открыв ее шпилькой, проник внутрь. Включив фонарик, который еще в чулане крепко примотал к голове, он быстро нашел в больших стопках комиксов нужные и нерешительно замер.

«Давай я сам, — предложил Ви, и Гарри с трудом успел поймать падающие с исчезнувшего носа очки. — Отдыхай».

И вдруг побелевшие, когтистые руки Гарри вышли из его повиновения и, положив очки в нагрудный карман пижамы, потянулись к первому комиксу. Гарри лишь мысленно пожал плечами, ему было не жаль поделиться телом с новым другом. Он наблюдал, как перед прекрасно видящими в полумраке глазами мелькают картинки, перелистываются страницы, и под мерный шелест бумаги чувствовал, как проваливается в дрему.

А Ви, который наконец-то оказался в полной тишине, без эмоций и неконтролируемого потока мыслей мальчишки, внимательно изучал предложенный ему материал и все больше убеждался, что Гарри может оказаться прав, и он действительно пришелец с той же природой, что и герой комиксов Веном.

— Я понял, в чем наша проблема! — несколько дней спустя провозгласил Гарри, отводя от лица платочек, которым был обернут лед, и рассматривая в зеркале наливающийся багровым синяк под глазом.

Изучив все доступные материалы, Ви все-таки заключил, что он действительно с другой планеты. Все сходилось! Конечно, оставались вопросы: что с его памятью, почему он застрял в теле мальчишки — он уже попытался переселиться в его тетку, но ничего не вышло, он прилип к Поттеру как пес на цепи, — почему, наконец, он такой мелкий и слабый? Впрочем, возможно, все эти факторы были взаимосвязаны и влияли друг на друга. Возможно, когда он наберется сил, то сможет и найти себе новую «тачку», и память восстановить.

Интересно, кто его так потрепал? Однажды он это узнает. И отомстит.

В любом случае, он решил принять свою природу и действовать дальше, опираясь на то, что имеет. В первую очередь следовало освоиться в этом теле, в мире. Мальчишка, опять же, оказался не так уж плох: в своем стремлении удержать неожиданно приобретенного друга, он старался ему угодить, но при этом умудрялся не скатиться в слепое раболепство. Это в первые дни он продемонстрировал излишнюю чувствительность, видимо, с непривычки, но позже по-детски быстро и непосредственно приспособился к новому обитателю в своем теле и начал проявлять характер. Это импонировало. Если уж по итогу окажется, что Ви действительно навсегда привязан к этому телу, то Гарри куда лучший сосед, чем, скажем, откровенно недалекий, заплывший жиром Дадли.

А еще он поймал себя на том, что, изучая комиксы, непроизвольно перенял модель поведения — вернее, манеру изъясняться, учитывая его достаточно плачевное физическое, если так можно выразиться, состояние, — нарисованного Венома. Это оказалось неожиданно забавно, а уж в каком восторге был мальчишка! Теперь он от души отрывался, фыркая и иногда подстебывая пацана. На то, чтобы вникнуть во всякие современные веяния и изучить сленг, ушла буквально пара дней: часть информации он усвоил из воспоминаний Гарри, часть приобрел в школе — между собой дети вообще не разговаривали на человеческом языке.

Была вот только одна проблема, которую как раз собирался озвучить Гарри:

— Я думаю, что тебе нужна особая диета, — убежденно заявил он, и даже не вздрогнул, когда у его отражения вдруг покраснели глаза, уменьшился, превращаясь в две вертикальные щелочки, нос, а лицо побелело. Он лишь механически поднял руку и пощупал волосы, убеждаясь, что они на месте, значит, изменилось только отражение, а в ванной остался стоять сам Гарри, в собственном теле. Этому трюку они научились только вчера, поэтому тренировались, проделывая его снова и снова. Так, глядя друг другу в глаза, пусть и через зеркало, было гораздо комфортнее беседовать. — Мы постоянно такие голодные, потому что твой организм инопланетный и не… как там правильно… не усваивает, во! Не усваивает то, чем кормит нас тетя.

«Предложения?»

— Ну, — замялся он, гулко сглотнув. — Ты же сам знаешь, что любил есть Веном… Кхм. Только давай не будем есть Дурслей! Не думаю, что наш желудок переварит столько жира.

«Фу-у. Кто я, по-твоему, чтобы есть этих? — Ви внутренне передернулся. Нет, он допускал, что человеческий мозг мог обладать особой питательностью, но Дурсли… Фу. Их никак нельзя было назвать аппетитными. С другой стороны, этот постоянный голод… Да и сам Гарри выглядел так, будто его голодом морили, хотя не пропускал ни единого приема пищи, хоть и не объедался сладким, как его избалованный кузен. — Думаю, нужно просто что-то питательное. Ты совсем тщедушный, еще немного, и просвечивать будешь».

— Сырое мясо?

«Да что за… Почему сырое?»

— Фарш?

«Пацан!»

— А что? Он очень аппетитно пахнет, когда тетя Петунья добавляет в него лук и специи… Я пробовал как-то. Хотя не проглотил, выплюнул. Но было вкусно!

«Фу».

— Ну фу так фу, ладно. М-м… Живая рыба?

«Буэ!»

— У миссис Фигг слишком много кошек.

«Куда я попал?.. За что?»

— Что же едят инопланетяне? — Гарри озадаченно сверлил взглядом зеркало. Бледное красноглазое отражение не менее озадаченно смотрело в ответ. Тут Ви пришла в голову мысль, от которой что-то внутри аж зазвенело в предвкушении, и он не совсем уверенно озвучил:

«...Торт».

— Что?..

«Торт хочу, — да, определенно! Он уже перепробовал всю еду, которой потчевали пацана: овощи, мясо, пироги. А вот сладостями того не баловали, в отличие от кузена. Мелкий свинопотам объедался конфетами и пирожными, то и дело победно сверкая глазами на Гарри, дескать, глянь, какая у меня тут вкуснотища, а тебе такого не положено. А вчера у них гостил Полкисс с матерью, их с Гарри за стол, разумеется, не позвали, но издалека Ви увидел его: двуслойный, украшенный взбитыми сливками, такой аппетитный. — Шоколадный».

— Точно! — Гарри аж подпрыгнул. — Точно-точно! Шоколад! Эдди же вечно подкармливал Венома шоколадками, чтобы он не жрал чужие головы. Это так просто, как же я сам не додумался? Только вот где его взять, Дадли же заглатывает любую сладость, которая попадает в дом, да и денег у меня нет…

«И мелкая свинота теперь будет тщательнее защищать свои припасы».

Гарри тяжело вздохнул и вытряхнул в раковину подтаявший лед, а платочек быстро застирал мылом и, отжав, повесил сушиться.

Дело было в том, что, в попытке унять постоянный голод, Гарри начал есть куда больше обычного. Сначала он пытался делать это незаметно: кусочек здесь, сосиска там. Доступнее всего были вкусняшки Дадли — тетка не хотела, чтобы ее сыночка голодал. Вот их и подворовывал потихоньку Гарри. Но вкусняшки быстро кончились, Дадли это заметил и закатил истерику. Тетя Петунья прекрасно знала своего сына и видела, как тот таскает то чипсы, то мармелад, но также она заметила возросший аппетит Гарри и догадалась, что в исчезновении сосисок и морковных кексов — их Даддличка забраковал и есть отказался наотрез, — виновен именно он. Так Гарри получил очередной нагоняй от тетки и подбитый глаз от Дадли.

Впрочем, спасибо регенерации Ви, синяк уже потихоньку сходил.

— Значит, надо достать деньги и купить торт, только съесть его вне дома, чтоб никто не видел.

Деньги были у Дадли — тот со своей бандой иногда отбирал их у младшеклассников. Причем Гарри знал, что, хоть у кузена и была копилка в виде удивительно похожего на него толстого гнома — ее ему тетушка Мардж на Рождество подарила, — но он изредка бросал туда лишь мелкие монетки, а купюры вечно разбрасывал по комнате где попало: они должны были быть под рукой, чтобы в любой момент их потратить.

Гарри и Ви переглянулись через зеркало и кивнули.

Сегодня Дадли настороже из-за похищенной еды, но вот завтра после школы он собирался играть на компьютере у Пирса, так что время планировать операцию «торт»!

Торт был куплен и съеден.

Нет, не так!

Торт был с жадностью сожран, а Ви в процессе его поглощения блаженно поуркивал в голове Гарри. Сил сразу прибавилось, настроение поднялось, потянуло на подвиги.

На оставшиеся деньги они купили пару шоколадных батончиков и тут же, не доходя до дома ополовинили один из них. Не то чтобы они не смогли справиться с двумя, но рассудили, что скоро голод вернется снова, и его тоже нужно будет чем-то заедать.

Ви чувствовал себя превосходно, он прямо-таки ощущал, как клубится в нем сила. Хотелось что-то совершить, например, как нарисованный Веном взобраться на верхушку небоскреба, а затем спрыгнуть вниз, ощутить восторг полета.

Да, да, хотелось именно этого — полетать.

Но в Литтл-Уингинге небоскребов не было, этот чинный городок наполняли однотипные улочки, с похожими как близнецы двухэтажными домиками, а самым высоким зданием была церковь, да и та метров пятнадцать, не больше, какой уж там полет. Скукота!

В качестве альтернативы можно было побегать по лесу, может, даже попробовать попрыгать по деревьям — ну Веном же мог! Чем Ви хуже? Впервые с момента пробуждения в детском организме, он был полон сил и энергии.

Однако его планам не суждено было сбыться, а все потому, что, пока он фантазировал о том, каким свободным, диким и необузданным мог бы ощутить себя, вырвавшись из этого душащего его, слишком правильного городка в лес, Гарри дошел до дома, где как раз накрывали ужин.

Желудок был полон настолько, что Поттера слегка подташнивало, но это не отменяло того, что на ужине он присутствовать обязан, совместные трапезы были негласной традицией Дурслей. Это имело столь важное значение, что Гарри особенно сильно расстраивался, когда его наказывали и лишали этих ужинов, накрывая для него на кухне позже, и он был вынужден есть в одиночестве, будто изгой. Поэтому он даже не подумал уступить Ви в желании вместо еды отправиться на поиски приключений, а чинно помог тетке разложить столовые приборы на красивые льняные салфеточки, передвинул салатницы в центре стола так, чтобы между ними поместилось блюдо с большой румяной индейкой, и уселся на свой стул в ожидании, когда подтянутся дядя Вернон и Дадли.

Ожидаемо много съесть они не смогли. Поттер думал, что неплохо было бы взять себе крылышки и ковыряться в них весь вечер, имитируя аппетит, но не посмел, так как это была любимая часть тети Петуньи. Никто из домочадцев никогда не притрагивался к крыльям. Тетя тоже, ведь их невозможно было есть аккуратно, а она считала себя воспитанной леди. Так что крылья оставались неприкасаемыми, но после ужина, когда Дадли убегал в свою комнату, а дядя Вернон занимал любимое кресло перед телевизором, тетя Петунья, часто вместе с Гарри, приводила кухню в идеальный порядок, а затем садилась за стол и принималась за свои крылышки, запивая их томатным соком. У крылышек не было никаких шансов — через полчаса от них оставалась лишь горстка косточек, которые выглядели так, будто их хорошенько отмыли в посудомоечной машинке.

Так что Гарри пришлось взять себе кусок бедрышка — там тоже были косточки и в них можно было повозиться. Непростое, между прочим, занятие, учитывая, что тетка зорко следила за тем, чтобы все за столом использовали исключительно вилку и нож!

В процессе ковыряния кусочка ноздри заполнил манящий аромат сочного мяса, и Гарри все-таки съел свою порцию, отметив при этом, что тошнота чуть уменьшилась. Очевидно, в дальнейшем следовало сочетать между собой две диеты — шоколадную для Ви и обычную для самого Гарри.

Тетя Петунья, весь ужин краем глаза внимательно наблюдавшая за племянником, незаметно выдохнула, с облегчением отметив, что его резко возросший в последние дни аппетит, кажется, вернулся к нормальному.

Впрочем, следующим утром, глядя на жадно уплетающего овсянку Поттера, она вновь помрачнела, и позже, пока он помогал ей убрать со стола, все же подняла волнующую ее тему.

«Что-о?!» — подобно сирене взвыл Ви, пока Гарри с трудом сдерживал распирающий его смех. Невероятных усилий ему стоило удержать на лице растерянность и стыд от предположения тети, тогда как внутри все звенело от желания подколоть своего соседа.

— Конечно, тетя, — пролепетал он, быстро ретируясь в свой чулан и надеясь, что она спишет его пылающие щеки и подрагивающие плечи на унижение от ее позорного предположения. — Гли-ист! — завизжал он в подушку, захлебываясь смехом.

«Я НЕ ГЛИСТ! Да как она посмела?! Жалкая человечишка! Может, все-таки стоит откусить ей голову?!»

— Ты недостаточно зубаст! — снова гнусненько захихикал Поттер, усаживаясь на своем матраце по-турецки и крепко прижимая к груди подушку, чтобы, если его вновь настигнет дикий ржач — а он настигнет, это было абсолютно очевидно! — уткнуться в нее лицом, пряча свое веселье от домочадцев.

«Зато мне завтра не придется какать в баночку!» — уязвленно огрызнулся Ви. Замечание Гарри было ударом ниже его метафорического пояса. Он сам прекрасно видел свое отражение и разницу между собой и Веномом. Против нарисованного инопланетянина он выглядел страшным, но человеком. Уродливым, а вовсе не устрашающе опасным!

— Не хочу тебя разочаровывать, но мы делим одно тело, а значит, какать в баночку будем вместе! — послышалось приглушенное подушкой бульканье, и Ви яростно зарычал, прорываясь наружу и отвешивая мелкому говнюку подзатыльник.

— Нет, а ты прикинь — найдут! Начнут глистогонить — ай! — как миссис Фигг своих — ай, перестань! — котов! Ой, — Поттер вдруг резко втянул воздух и замер, испуганно распахнув глаза. — На тебя же, если что, такие лекарства не подействуют, правда? В смысле, ты, конечно, паразит, но все-таки инопланетный, вряд ли наши врачи с тобой справятся, да?

«Я. Не. Паразит!»

— Интересно, а где ты вообще хранишься? Понятно, что в голове, я же тебя слышу. Но и в желудке тоже — это точно! Иначе как бы ты столько ел. А от желудка недалеко и до… Ай! В смысле, я хотел сказать, если ты в желудке, то тебя действительно можно проглистогонить! Ну хватит драться! Ты же и себе больно делаешь!

Они повалились на матрац, сражаясь, Ви пытался больно ухватить Поттера за ухо правой рукой, а тот защищался левой. Нет, конечно, Ви мог захватить тело целиком и воздействовать на него более… разрушающе, но Гарри прав, ему тоже было бы больно. К тому же, он уже выявил зависимость между превращениями, голодом и, соответственно, аппетитом. У них осталось всего полторы шоколадки, если он потратит слишком много энергии — восполнить ее будет нечем, деньги, украденные у Дадли, кончились. Да и вообще, кузен, конечно, был тем еще тупицей, но жутким собственником и пропажу своего всегда замечал, да и обвинить в чем-то Гарри было для него удовольствием, так что часто пробираться в его комнату было опасно.

— Можно попробовать найти подработку. Газеты по утрам разносить, например, — предложил Гарри позже, мажа тряпкой по серому боку автомобиля дяди Вернона. — Или, вот, машины мыть. На шоколадки хватит. Лучше все-таки газеты, наверное. Это утренняя работа, Дадли еще спит, а значит, не сможет отобрать деньги.

«Потрясающе! Я попал на вашу планету, чтобы разносить газеты. Великолепно!»

— А ты что можешь предложить?

Ви промолчал, думая о том, что для него лучше всего было бы сменить «тачку» на какого-нибудь богача или, допустим, спортсмена. Серфера! Он бы с большим удовольствием рассекал на нем волны.

К сожалению, у него все еще не получалось покинуть пределы этого тщедушного тельца.

— Молчишь? Вот то-то же.

Следующим утром Ви старательно думал о вечном, пока они, сжав в руках баночку с «анализами», ехали в клинику. На периферии сознания монотонно ворчал о «грязных пацанах, от которых одни проблемы» дядя Вернон, и, если отрешиться, это был такой успокаивающий звук, будто шепот волн.

«Хочу на море!» — объявил он.

— Зря я передачу о серферах посмотрел, — пробурчал себе под нос Гарри.

— Вот это точно! — рявкнул с переднего сиденья дядя. — Тебе никто не позволял смотреть телевизор!

«На море хочу! Хочу-хочу-хочу! — заканючил Ви. — Хочу ощутить морской бриз на щеках! Хочу попрыгать на волнах! Зарыться пальцами в песок! Забраться на доску, и рассекать морскую гладь!»

— Интересно, чем пахнет море, — вздохнул Гарри. Кажется, он неплотно закрыл свою баночку, и теперь отчетливо ощущал совсем не морской запах.

— И не надейся! — расслышал его слова дядя Вернон. В прошлом году Дурсли всей семьей ездили на Майорку, а Гарри, конечно же, не взяли, вместо этого оставив его на попечение мерзкой собачницы тетушки Мардж. — Нам твое содержание никто не оплачивает, чтоб еще и по морям тебя развозить!

«И почему я застрял именно в твоем теле? Жизнь так несправедлива».

— Ничего, вот вырасту, будет и море, и пляж.

Дядя на это демонстративно фыркнул, а Ви горестно вздохнул.

После сдачи анализов и болючего забора крови, им с тетей Петуньей пришлось полчаса прождать своей очереди к доктору.

— Ну что я могу сказать, — наконец объявил он им, бегло просматривая результаты. — Мальчик здоров. Конечно, кое-какие отклонения есть, но все в пределах нормы. Я рекомендую вам тщательнее следить за питанием. И пропишу витамины.

— В том-то все и дело! — возразила тетя Петунья. — Он ест за троих, особенно в последнее время. И посмотрите на него, он же худой как спичка! Соседи решат, что мы его голодом морим!

— Миссис Дурсль, он растет. Аппетит — это нормально. У него повышенный метаболизм.

— Но на него продуктов не напасешься!

— Меня гораздо больше волнует ваш сын Дадли. Он с вами? — доктор отложил в сторону карточку Гарри, и взял другую — тетя случайно передала ему обе, хотя Дадли с ними не приехал, а пошел в школу, чем очень громко возмущался, с ненавистью глядя на Гарри, и даже чуть не выбив из его рук баночку, но вовремя остановившись, унюхав ее содержимое. — Вот у него с метаболизмом явные проблемы. Я бы рекомендовал вам диету, контроль потребления сладкого…

«Я же говорил! Сам ты паразит», — обиженно пробубнил Ви, а Гарри, не желающий привлекать к себе внимание, едва заметно кивнул.

Доктор тем временем завалил бледную тетю Петунью рекомендациями, выдал несколько брошюр с диетическими рецептами и, напоследок напугав возможными осложнениями от повышенного веса, отправил их восвояси.

Миссис Дурсль шла к машине задумчивая и расстроенная, и Гарри робко дернул ее за рукав, привлекая внимание:

— Тетя, я тут подумал, может, мне стоит найти подработку? Я действительно сейчас постоянно голодный, но я совсем не хочу вас объедать! А так я мог бы сам заработать на добавку к школьному обеду.

— Не говори глупости…

— А я считаю, пацан прав, — услышал их разговор ожидающий в машине дядя. — пусть работает, ему полезно. Я договорюсь. Ну что там? — поинтересовался он у тетки, и та начала жаловаться ему на доктора и на то, что теперь придется ограничивать Даддличку во вкусняшках, которые он так любит.

«Мы же не сможем заработать на море? — поинтересовался Ви и, не дожидаясь комментариев Гарри, ответил сам себе: — Конечно не сможем. Надеюсь, хотя бы на одну шоколадку в день хватит. И торт. Хотя бы раз в неделю?»

Дядя Вернон действительно договорился о работе, и вот уже месяц Гарри вставал каждый день в пять утра, умывался и, не завтракая, выбегал на улицу, чтобы забрать первую пачку газет, которые он должен был разнести по домам на улице Магнолий и Сиреневой, затем вернуться за второй пачкой и отправиться на улицу Глициний, чтобы через коротенький переулок Орхидей выйти на родную Тисовую.

Денег он получал мало, но их действительно хватало и на шоколадки, и на еженедельный торт, и на добавку к школьному обеду. Также Гарри быстро подружился с мистером Купером, почтальоном, и иногда тот давал ему разовые задания, например, расклеить объявления. Гарри очень понравилось чувство независимости, которое дарили собственноручно заработанные деньги, и он попытался дополнительно устроиться выгульщиком собак, но тут его ждало разочарование: собаки боялись. Некоторые убегали, некоторые, подобно бульдогам тетушки Мардж, рычали и так и норовили укусить. Наверное, дело было в Ви.

И все же Гарри, по совету Ви, скопил небольшую сумму денег, и сделал совсем крохотные подарки опекунам: любимый спортивный журнал дяде и упаковку губок для уборки на кухне тете. Подарки хоть и небольшие, но ощутимо ударили по его кошельку, зато, как и предсказывал Ви, они чуть-чуть задобрили взрослых. Те и так относились к нему лучше, все-таки он теперь был при деле, а не слонялся без толку, а после получения полезных презентов как-то совсем успокоились. Благодаря этому Гарри получил больше свободы и теперь иногда, съев очередной торт на дальней, скрытой от глаз прохожих, лавочке в парке, забредал еще глубже и, отдав контроль над телом Ви, носился среди деревьев, забирался на нижние ветки и прыгал с них. Ви почему-то очень нравилось ощущение полета, даже совсем короткого.

Такие изменения совсем не понравились Дадли, особенно вкупе с его новой диетой. Гарри внимательно следил за кузеном, ожидая скорого нападения, но тот пока затаился.

Ви изучал. Мир, жизнь. Конечно, он сразу влился в быт Поттера, так как вместе с его телом получил доступ и к знаниям, но мальчишка был еще совсем мал, и багаж этих самых знаний был довольно скуден, хотя и гораздо богаче кузена. Вообще, Ви не понимал отношений в семье. Дадли катался как сыр в масле, родители поощряли все его выходки и хотелки, благодаря чему тот вообще не напрягался. Он ничего не умел делать, он не хотел учиться. И до недавнего времени не знал отказа в еде. Гарри же, наоборот, рос в строгости. Дурсли были с ним нарочито грубы, как бы показывая разницу между отношением к нему и к родному сыну. И при этом они давали ему гораздо больше, чем Дадли: навыки. Гарри умел делать почти всю работу по дому, мог с легкостью обслужить себя сам. Ну, по крайнем мере, приготовить себе завтрак ‒ до более сложных блюд тетка его не допускала.

Так, родной сын был любим, но рос расхлябанным и избалованным, тогда как Гарри почти не видел от Дурслей тепла. Конечно, о нем по-своему заботились — скупо и с неизменным раздражением, но в итоге он получал гораздо больше пользы от такого воспитания. И, кажется, сам это понимал.

Гарри вообще был достаточно смышленным. От природы любознательный, он впитывал знания как губка. Чтобы не нервировать тупого кузена и его родителей, Гарри не демонстрировал свой уровень в школе, но на самом деле прикладывал значительные усилия, чтобы быть умнее сверстников. Весьма хитро.

Такая целеустремленность появилась не сама по себе, просто годом ранее школьная библиотекарь, с которой Гарри, часто пропадающий среди книжных полок, хорошо общался, сказала слова, которые он запомнил и стал на них ориентироваться. Смысл их состоял в том, что, так как Гарри сирота и не обладает поддержкой родителей, ему придется туго. Он должен будет сам вырвать себе место под солнцем, обеспечить себя хорошим доходом, домом. А для этого нужно учиться.

И Гарри учился.

Но даже этих его знаний не хватало Ви. Когда Гарри засыпал, он брал его тело под контроль и шел читать книги, которых в доме было немало, хоть они и оставались, по большей части, невостребованными.

Впрочем, этой ночью ему не хотелось читать. Он давно крутил так и этак несколько мыслей, они беспокоили его.

Поэтому вместо книжного шкафа в гостиной он бесшумной тенью скользнул на второй этаж, в ванную.

К зеркалу.

Нет, ну это какое-то безобразие! Прикрыв глаза, он воскресил в памяти образ Венома, жуткий, свирепый, внушающий безотчетный ужас. Снова вгляделся в отражение, мысленно констатируя: ну да, страшненько, но совсем не свирепо. Глаза слишком маленькие, человеческие, и рот. А почему зубы такие мелкие? Острые, конечно, сужающиеся к кончикам, но вовсе не похожие на смертоносный частокол, способный с легкостью перекусить человека пополам. Тело худое, лишенное мощных мышц, может, начать бегать по утрам? И довольно мелкий, хотя, наверное, он вырастет вместе с мальчишкой? Жалкое зрелище, возможно, пацан прав, и на своей планете он был лузером... Интересно, а это можно как-то исправить?

Впрочем, что толку рассуждать? Надо было пробовать как-то изменить ситуацию. Ви чувствовал, что благодаря шоколадкам у него достаточно сил на многое. На всякий случай он взял с собой еще одну запасную, и сейчас, прежде чем действовать, положил ее на край раковины, чтобы, если почувствует слабость и голод, сразу ее заточить.

И, не желая больше оттягивать, он решительно впился взглядом в свое отражение, прямо в красные, но такие маленькие, человеческие, глаза.

А следующим утром произошло то, чего они с Поттером давно ждали: Дадли подговорил свою банду встать пораньше и выйти на охоту на Гарри.

Они поджидали его в самом конце пути, в Сиреневом переулке, в узком, не шире метра, проходе на Тисовую.

‒ Черт, я так и думал, ‒ выругался Гарри, пятясь от надвигающихся на него Дадли и Пирса. Ситуация была патовая: впереди кузен с закадычным дружком, сзади пути отхода перекрыли Харрис с Полкиссом.

‒ Ну что, Поттер, ‒ хрустнул костяшками Дурсль, ‒ давай. Делись денежкой. Или ты планировал стать самым богатеньким? Так не быва-ает.

Пирс противно захихикал, и шагнул ближе, отчего Гарри пришлось вжаться в забор, пряча за спиной газеты ‒ их ни в коем случае нельзя было испачкать или порвать, это же вычтут из его зарплаты.

«Выпусти меня, ‒ вдруг заявил в его голове Ви. ‒ Я сам с ними поговорю».

‒ Нет, ты что! Ты не можешь!

‒ Ты так считаешь? ‒ притворно удивился, приняв его фразу на свой счет, Дадли и шагнул еще ближе, почти вплотную, пытаясь ухватить своей лапищей стопку драгоценных газет, которые Гарри сунул еще дальше за спину.

«Выпусти меня! Ай, все, я сам!»

Гарри успел заметить, как его руки побелели больше обычного, а ногти заострились, удлиняясь. Он так опешил от этой выходки Ви, который, вообще-то, был согласен с ним в желании хранить их секрет, что беспрекословно отдал контроль и лишь в крайнем удивлении наблюдал из задворков сознания, как вытягиваются в священном ужасе лица его обидчиков.

‒ Кажется, пришло время перекусить парой пустых голов, ‒ оглушительно прорычал Ви, и дети с диким визгом бросились врассыпную.

Ви раскатисто захохотал, так, что от этого жуткого звука Полкисс споткнулся, а бегущий за ним Пирс налетел на него, и оба распластались на асфальте, но даже это не смогло остановить их: на корячках, заплетающимися ногами, они улепетывали с такой скоростью, что уже спустя пару секунд в проходе никого не осталось.

Ви сразу же отступил, а Гарри понятливо вытащил из кармана шоколадный батончик, ловко разрывая обертку.

‒ Я не понял, ‒ прочавкал он, ‒ чего это они испугались? В смысле, почему испугались настолько?

«Сюрприз-сюрприз, ‒ довольно отозвался Ви. ‒ Придешь домой, загляни в зеркало».

‒ А так не скажешь?

Ви промолчал, но Гарри буквально кожей чувствовал его предвкушение. Он не на шутку заинтриговался, а потому гораздо быстрее обычного сновал между домами на Тисовой, просовывая газеты в щели для писем или оставляя их на ступеньках.

Стоило зайти домой, он заметил, как сверкнули пятки улепетывающего на второй этаж Дадли. Гарри пожал плечами и направился следом, в ванную, где из зеркала на него смотрел…

Веном!

Нет, он был не совсем таким, как в комиксах, гораздо меньше — размером с самого Гарри, да и цвета другого, но вот чертами, формой — самый взаправдашний Веном, такого ни с кем не перепутаешь!

Гарри потерял дар речи, с восхищением рассматривая огромные, вытянутые красные глаза с красивыми завитушками в уголках, частокол острейших, как у акулы, зубов, не скрытых растянутой в жутком оскале пасти. Ви гаденько хихикнул и раскрыл пасть шире, вываливая наружу длинный язык.

Впервые порадовавшись тому, что носит одежду большего размера, Гарри быстро скинул с плеч ветровку и, выпутавшись из просторной футболки, уставился на бугристые, перевитые сероватыми венами руки, на широкую, мощную грудь.

— Офигеть!

«Я старался», — Веном был столь доволен собой, что чуть ли не мурлыкал, по крайней мере, Гарри отчетливо ощущал, как слегка вибрирует его грудь.

— И мы такими будем всегда?

«Ну, полагаю, пока нам хватает «топлива» — да. Нужно хорошо питаться. Тренироваться. У меня получилось изменить форму, но не размер».

— Так и я еще вырасту…

«Именно».

За завтраком Дадли впервые за последние дни не закатил истерику из-за диетической пищи. Он отодвинулся как можно дальше от Гарри и искоса поглядывал на него, будто в любой момент ожидал нападения. Ви, глядя на такое поведение, счастливо урчал и, когда взрослые отвлеклись, перехватил у несопротивляющегося Поттера контроль, растягивая его губы в злой усмешке и заставляя глаза за стеклами очков на мгновение налиться багровым. Дадли подавился и, булькнув, сполз под стол.

Это будет весело.