Настоящий полковник (джен)

Шон Фабстер понятия не имел, чем привлёк к своей персоне внимание весьма высокопоставленных лиц. Пару месяцев назад он вышел в отставку, поэтому официальное письмо с повесткой явиться не куда-нибудь, а на Даунинг-стрит, 12, порядком удивило. Однако Шон Фабстер привык выполнять приказы, поэтому утром в пятницу двадцатого августа прибыл к кабинету премьер-министра при полном параде.

Ровно в девять часов его пригласили в кабинет. Шон Фабстер чётким шагом пересёк коридор приёмной, кивнув секретарю, придержавшему дверь. Выправка и полное самообладание никогда не подводили Шона, и всё же лёгкая тень удивления скользнула по лицу, когда он окинул взглядом присутствующих в кабинете.

Премьер-министр усмехнулся, заметив недоумение на лице Шона, и уточнил:

— Полковник Фабстер?

— Так точно! — отрапортовал тот, стараясь не пялиться на странных людей, сидящих за круглым столом.

— Присаживайтесь, — премьер-министр указал на одно из кресел приглашающим жестом.

Шон Фабстер сел на предложенное место, выказывая вежливую заинтересованность происходящим. Раз его пригласили сюда, значит, причина была серьёзной.

Напротив него сидели три господина весьма экстравагантного вида: первый был в плаще в полоску, малиновом галстуке и светло-зелёной шляпе-котелке; второй — с копной седых волос, похожих на сахарную вату — в белом халате, застёгнутом не на все пуговицы, походил на чокнутого профессора; а третий вырядился в бордовый бархатный камзол, за отворот которого была засунута длиннющая белая борода.

— Нет, мы не «Cirque du Soleil» ⁽¹⁾, — внезапно улыбнулся длиннобородый, и Шону Фабстеру стоило больших усилий не выдать своего удивления. Как этот старик прочитал его мысли?

— Позвольте мне на правах хозяина кабинета всё же внести некоторую ясность, — скороговоркой проговорил премьер-министр, и нотки нервозности в его голосе поразили Шона Фабстера сильнее того, что господин в котелке милостиво кивнул, словно давая разрешение.

— Это… — указал премьер-министр на господина в котелке. — Скажем… Другой министр. Скажем, другой страны.

— Мой дорогой премьер-министр, — досадливо поморщился другой министр. — Коли мы уж решили привлечь маггла к разрешению нашей сложной задачи, нет нужды скрывать от него правду.

Премьер-министр махнул рукой, будто снимая с себя всю ответственность за происходящее.

— Да делайте что хотите! — сердито воскликнул он. — Помнится, вы обещали мне, что я вас больше не увижу, однако не далее чем несколько недель назад вы ввалились в мой кабинет в состоянии полной паники, чтобы сообщить о вашем беглом преступнике, а теперь несёте чушь о том, что вам понадобился полковник в отставке, которого вы хотите использовать для путешествия во времени!

Повисла пауза.

Шон Фабстер внимательно глядел на своих собеседников, пытаясь отыскать во встречных взглядах объяснение той околесице, которую произнёс премьер-министр. Хотя, возможно, тот говорил…

— Нет, премьер-министр не говорил иносказательно и «путешествие во времени» — не кодовое название операции, — вновь доброжелательно улыбнулся белобородый.

— Дамблдор, не могли бы вы не читать мысли полковника, вы его пугаете, — досадливо поморщился другой министр и обратился теперь уже к Шону Фабстеру: — Вам просто надо выслушать то, что я вам скажу. Если будут вопросы, сможете их задать после.

Оказалось, другой министр — министр магии Корнелиус Фадж, а другая страна — мир волшебников, сообщество которых предпочитало скрывать своё существование. Длиннобородый, как выяснилось, был директором школы магии и волшебства Хогвартс, и звали его Альбус Дамблдор. А третьего, который пока не произнёс ни слова, Фадж представил как невыразимца Сола Крокера, работающего в Отделе тайн и имеющего профессорскую степень по вопросу исследования времени.

Шон Фабстер незаметно ущипнул себя за руку, что не ускользнуло от Дамблдора.

Он достал из кармана камзола деревянную палочку, взмахнул ей, заставив появиться из воздуха четыре бокала с янтарной жидкостью.

— Предлагаю выпить немного Огденского за знакомство и успех нашего безнадёжного предприятия, — отсалютовал он своим бокалом.

— Хорошо. Допустим…

Шон Фабстер пытался подобрать слова, хотя всё происходящее походило на розыгрыш. Будь он на службе, предположил бы, что его проверяют на профпригодность и стрессоустойчивость. Но кому он понадобился в отставке?

— Я рад, что вы реагируете спокойно, — устало сказал Фадж. — Поверьте, волшебное сообщество без надобности не обнаруживает себя. Нам на самом деле нужна ваша помощь. Так, по крайней мере, считает Дамблдор.

Тут Фадж скривился, и Шон Фабстер понял, что отношения между министром магии и директором школы Хогвартс не такие уж и приятельские. Скорее, вежливо-натянутые. Определённо, Дамблдор производил сильное впечатление, вряд ли с таким человеком стоило ссориться.

— Спасибо, Корнелиус, — кивнул Дамблдор. — Итак, раз уж мы немного ввели в курс дела полковника Фабстера, предлагаю перейти к самой сути. Какие отношения связывают вас с вашей соседкой мисс Дурсль?

— С Марджори? — удивился Шон Фабстер.

Чего он никак не ожидал, так это того, что его вызовут к премьер-министру обсуждать соседку. Не самую приятную особу, между прочим.

— Ну… — неопределённо протянул Шон.

— Ясно, — Дамблдор, кажется, остался доволен его ответом. — И всё же?

— Марджори Дурсль на самом деле не так уж и плоха. Наверное, — принялся рассуждать Шон. — Она просто обожает своих бульдогов.

— Людей она любит меньше, верно? — проницательно заметил Дамблдор.

— Наверное, потому, что живёт одна, — пожал плечами Шон. — Ко мне она относится вполне доброжелательно.

— Иными словами, испытывает к вам симпатию и втайне надеется на ответные чувства, но вы никогда не давали мисс Дурсль надежд, так? — опять сказал вслух Дамблдор то, о чём лишь подумал Шон Фабстер.

Некстати тот вспомнил, как недавно застал Марджори Дурсль целующейся возле своей калитки. Шон возвращался домой, когда фары его автомобиля высветили силуэт парочки, слившейся в страстном поцелуе. Не узнать Марджори было трудно, а вот мужчину Шон не разглядел, хотя тот и показался ему смутно знакомым. Почему-то этот нечаянно подсмотренный эпизод вызвал тогда необъяснимую досаду.

— А можно узнать, какое отношение имеют Марджори и мои с ней отношения к теме беседы? — всерьёз начал раздражаться Шон Фабстер.

— Вы знаете, где сейчас находится мисс Дурсль? — проигнорировал вопрос Дамблдор.

— Да, конечно, — ответил Шон Фабстер. — Тридцать первого июля она уехала к своему брату в пригород Лондона, в Литтл Уингинг, попросила меня присмотреть за её собаками. Потом позвонила и сказала, что побудет ещё немного, и спросила, не мог бы я и дальше ухаживать за питомцами. Что-то там у них случилось. Мне не трудно, да и бульдоги у Марджори славные.

— Я покажу вам, что у них случилось, — тихо сказал Дамблдор. — Сол, он у тебя?

Сол Крокер с ловкостью фокусника достал из кармана небольшую каменную чашу с рунами, поставил её на стол — чаша принялась увеличиваться, пока не стала размером с хорошее блюдо.

— Это Омут памяти, — прокомментировал Дамблдор. — Воспоминания принадлежат Гарри Поттеру, тринадцатилетнему волшебнику. Собственно, именно из-за Гарри мы и собрались. Но давайте сначала посмотрим, чем закончился обед во вторник третьего августа.

Вылитая Дамблдором в чашу жидкость из пузырька заклубилась белым туманом, завихрилась, а затем успокоилась.

Ни дать ни взять — включили телевизор. В чаше отразилась аккуратная кухня с круглым столом посередине. Шон Фабстер сразу узнал Марджори. Она выглядела весьма довольной, чего нельзя было сказать об остальных участниках обеда. Бьющаяся жилка на шее выдавала напряжение женщины с худым лицом. Она ничего не ела, плотно поджав губы, и бросала тревожные взгляды на лохматого подростка, который был страшно зол — это бросалось в глаза сразу. Толстяк — видимо, брат Марджори, то же лицо, только с усами — сверлил подростка недобрым взглядом, а толстяк помладше — племянник? — просто жевал, ни на кого не глядя.

— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — сказала Марджори, и Шон Фабстер поразился, как близко к нему прозвучал её голос. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой.

Марджори налила себе в бокал вина и продолжила, явно не замечая царящего вокруг напряжения:

— С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки!

Едва она произнесла эти слова, как бокал в её руке взорвался. По всей кухне разлетелись осколки.

Марджори закричала, по багровому лицу потекло вино.

— Мардж! — завопила женщина с худым лицом. — Мардж, ты жива?

Мардж продолжала вопить.

Толстяк вскочил из-за стола, потрясая кулаком в сторону лохматого подростка.

— Это ты! Твои фокусы!

Женщина с худым лицом тоже вскочила со своего места.

Наверное, она намеревалась подбежать к Марджори и как-то её успокоить, но поскользнулась, взмахнула руками, уцепилась за край скатерти и, падая, потащила её за собой. Раздался звон падающей и бьющейся посуды. А потом наступила тишина. Мардж больше не кричала. Во все глаза она смотрела на растекающуюся тёмную лужу возле каминной полки, куда упала женщина с худым лицом. Завыл Злыдень. Изображение пошло рябью и исчезло.

— Петуния Дурсль умерла мгновенно, ударившись виском о выступ каминной полки, — пояснил Дамбдлор потрясённому Шону Фабстеру. — И вот теперь, собственно, мы можем рассказать, почему решили обратиться к вам за помощью.

— Гарри Поттер — необычный волшебник, — произнёс Фадж задумчиво, словно подбирая слова. — Не далее как несколько недель назад я в этом кабинете уже рассказывал премьер-министру о Том-Кого-Нельзя-Называть…

— Что ж, значит, я послушаю вашу историю ещё раз, — стараясь скрыть раздражение, сказал премьер-министр. — Теперь вот ещё и про юного волшебника. Как его там? Гарри Гроттер?

— Гарри Поттер, — поправил Фадж. — Дело в том, что…

Больше часа Фадж рассказывал Шону Фабстеру о величайшем Тёмном волшебнике последнего столетия, о том, как он пришёл к власти, как ловко заманивал в члены своей шайки новых сторонников. Поведал о Гарри Поттере и о той ночи, когда Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез.

— Вы думаете, он исчез не навсегда? — спросил Шон Фабстер, когда Фадж взял паузу.

— Уверен, — ответил вместо Фаджа Дамблдор. — И вот тут мы подходим к самой сути. Лили Поттер — мама Гарри — защитила своего сына, пожертвовала собой. Это древняя магия, магия кровной защиты. Я уговорил Петунию Дурсль — я умею быть убедительным — взять племянника под свою крышу. Честно говоря, Дурсли — не самые доброжелательные родственники, но пока Гарри Поттер называл домом жилище своих тёти и дяди, он был в безопасности. После смерти Петунии Дурсль Вернон и слышать не желал, чтобы Гарри оставался и дальше в Литтл Уингинге, и тот перебрался к друзьям, а скоро уедет учиться в Хогвартс. Но следующим летом он не сможет вернуться в дом Дурслей, а значит, будет лишён кровной защиты. Мы не можем этого допустить.

— И как я могу помочь? — удивился Шон Фабстер. — Я от души сочувствую брату Марджори и в глубине души понимаю его мотивы. Этот ваш Гарри Поттер не является его племянником по крови. Хотя мальчик совершенно не виноват в случившемся.

Мистер Фадж и Дамблдор переглянулись.

— Мисс Дурсль здорово разозлила Гарри, когда начала говорить гадости про его родителей. Между нами, они были замечательными людьми, — печально сказал Дамблдор. — В Министерстве магии есть свои способы фиксации магических выбросов. В Секторе борьбы с неправомерным использованием магии не могут сказать точно, кто совершил волшебство, но чётко видят точку, где это волшебство совершилось. Муфалда Хмелкирк — работница Сектора — показала, что третьего августа в доме по улице Тисовая, четыре был зафиксирован спонтанный выброс магии. Гарри Поттер случайно взорвал бокал в руке мисс Дурсль. Последствия вы видели.

— И?.. — многозначительно произнёс Шон Фабстер.

— И мы попытались исправить ситуацию с помощью маховика времени, — впервые подал голос Сол Крокер. — Альбус обратился в мой отдел через несколько часов после происшествия. Беда в том, что маховик не может вносить кардинальных изменений в ход событий. Мы не можем вернуть жизнь убитому человеку.

— Маховик времени? — поражённо переспросил Шон Фабстер.

— Да, вы не ослышались, — утвердительно кивнул Сол Крокер. — Время — удивительная субстанция. Изучать законы времени невероятно интересно и сложно. Эта материя будто дразнит тебя, приоткрывает край завесы и тут же замыкается в себе. Время неохотно разрешает вмешиваться в свои законы. Точно так, как человеческий мозг не может постичь время, он не может постичь и вред, который будет нанесён, если мы осмелимся легкомысленно вмешиваться.

— Сол… — кашлянул Дамблдор.

— Простите… — сконфузился Сол Крокер. — Так о чём я? Маховик времени… Повторюсь, мы не можем вернуть жизнь человеку, но с помощью маховика можно сделать вероятное реальным. Предвосхитить события, подтасовать… Но делать это надо крайне осторожно, так как последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

— И что, в прошлое на самом деле можно вернуться? — премьер-министр явно заинтересовался происходящим.

— Ненадолго, — ответил Сол Крокер. — Максимальный срок, на который мы можем переместить человека в прошлое, — пять часов.

Сол достал из кармана песочные часы, посаженные на ось, которая крепилась на длинной золотой цепочке.

— Обычные стандартные маховики времени и вовсе рассчитаны на ближайшее перемещение человека во времени. Необходимо прокрутить диск на столько оборотов, на сколько часов вы желаете переместиться назад. Но даже использование простого маховика ограничено сотней законов. Нельзя просто так взять и вернуться в прошлое без подготовки и чёткого, продуманного плана.

— Но если нельзя предотвратить смерть человека, как же вы хотите спасти ситуацию? — задал вопрос Шон Фабстер. — И я по-прежнему не понимаю, какова моя роль во всей этой истории.

— Наберитесь терпения, полковник, — примирительно сказал Дамблдор. — Сол, расскажи о ваших двух попытках.

— В моём Отделе есть и другие маховики времени, которые используются только для исследования времени. Они находятся в ведении невыразимцев и тщательно охраняются по причине своей опасности.

— Опасности? — переспросил премьер-министр.

— Да. Представьте, какой соблазн: вернуться в прошлое, чтобы исправить ту или иную ситуацию. Последствия вмешательства могут быть катастрофичными. Известны случаи, когда перемещения во времени стали причиной огромных искажений в жизни людей, которых встречали путешественники-исследователи. Многие превратились в «нерождённых», то есть попросту исчезли из настоящего.

— Если это так опасно, почему вы решили рискнуть? — спросил Шон Фабстер.

Он слушал волшебников с большим вниманием, стараясь не пропустить ни слова.

— Потому что, если мы не вмешаемся сейчас, волшебное сообщество ждут тёмные времена. Гарри Поттер — наша единственная надежда. И нам надо сделать так, чтобы он оставался жить в доме Дурслей, — ответил Дамблдор.

— С вашего позволения, я продолжу, — вставил Сол Крокер. — Альбус пришёл к нам, объяснил ситуацию. Действовать надо было быстро — чем дольше мы отодвигаемся во временном отрезке от момента трагедии, тем сложнее оставить в равновесии настоящее, а с ним и будущее. Бродерик Боуд, сотрудник моего Отдела, вызвался попробовать. Он прибыл на Тисовую улицу ровно за минуту до несчастного случая.

Дамблдор достал очередной пузырёк и вылил содержимое в Омут памяти.

Шон Фабстер вновь увидел аккуратную кухню.

— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — сказала Марджори, и Шон поймал себя на мысли, что смотрит повторно серию мелодрамы. — Что поделать, коль он уже родился с гнильцой.

Марджори налила себе в бокал вина и уже открыла рот, чтобы произнести ту роковую фразу, когда в дверь позвонили.

— Кого там принесло? — пробурчал Вернон Дурсль. — Эй ты, парень, иди открой.

Гарри Поттер с явным облегчением вылез из-за стола и направился в коридор. На пороге стоял курьер с коробкой пиццы.

— Это Бродерик Боуд, — шепнул Сол Крокер.

Шон Фабстер кивнул, он уже и сам понял, что задумали волшебники. Хотели перевести русло беседы, изменить сценарий.

— Кто это был? — рыкнул Вернон Дурсль, когда Гарри Поттер вернулся за стол.

— Разносчик пиццы. Ошибся адресом. Ему нужен четырнадцатый дом, — сказал Гарри Поттер.

— Вот же бездельник! — хмыкнула Марджори, делая глоток. — Даже считать не умеет. Наверняка учился в школе Святого Брутуса, как и этот мальчишка. И наверняка его мать была каким-нибудь отребьем. С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки!

Едва она произнесла эти слова, как бокал в её руке взорвался. По всей кухне разлетелись осколки.

Марджори закричала, по багровому лицу потекло вино…

— Дальше нет смысла смотреть, — сказал Дамблдор, движением палочки заставив молочную субстанцию перелететь обратно из Омута во флакончик. — Петуния Дурсль вскочила из-за стола, поскользнулась и упала, ударившись головой об угол камина. Умерла она в больнице, не приходя в сознание. Черепно-мозговая травма, не совместимая с жизнью.

— Получается, это случилось чуть позже, но всё же случилось? — уточнил Шон Фабстер.

— Увы, — Дамблдор развёл руками.

— Время не даёт себя изменять. Поддаётся неохотно, — подтвердил Сол Крокер. — Мы послали Бродерика Боуда к Дурслям ещё раз, переместив на этот раз на несколько часов до обеда. Бродерик сумел влезть в окно и спрятаться под лестницей в чулане, чтобы в нужный момент незаметно выбраться из укрытия и предотвратить падение Петунии Дурсль, замедлить её падение.

— Ничего не получилось? — догадался премьер-министр.

— Хуже, — мрачно изрёк Сол Крокер. — Когда Бродерик невербально произнёс «Арресто моментум» ⁽²⁾., его начало что-то душить. По его словам, он еле выбрался обратно. Понятно, что Петуния Дурсль погибла. Надеюсь, Бродерик не подписал себе приговор этим вмешательством...

— Всё так серьёзно? — с тревогой спросил Шон Фабстер.

— Более чем, — кивнул Сол Крокер. — Я уже говорил: время категорически не позволяет играть собой. Нельзя вернуть жизнь убитому или погибшему человеку.

— Но можно сделать вероятное реальным, — закончил Дамблдор.

— И что в данном случае можно принять как вероятное? — спросил Фадж, который за последний час помрачнел.

— Вероятно то, что ситуацию можно попробовать исправить с другой стороны, — ответил ему Дамблдор. — Мистер Фабстер, если вы согласитесь нам помочь, вы должны сделать следующее…

Шон Фабстер по долгу службы не раз бывал в опасных ситуациях, когда выручали холодная голова, мгновенная реакция и умение быстро ориентироваться. Но он не знал, как ему помогут все эти навыки теперь, ведь даже Сол Крокер признал, что совершенно не представляет, что ждёт полковника Фабстера там, в прошлом.

В сотый раз они всё перепроверили, постарались учесть тысячу мелочей, но на деле могла выскочить тысяча первая, которая привела бы к провалу всей операции.

— Вы ещё можете отказаться, — сказал Сол Крокер Шону перед тем, как тот уже готов был надеть на шею медальон с маховиком времени, на котором выставили точную дату и время: «30.07.1993 г. 18 ч.59 мин.»

— Я не привык отступать, — пожал плечами тот. — И потом, если у нас всё получится, я спасу целое волшебное сообщество. А если нет, горевать обо мне особо некому. Разве что…

— Да?

— Разве что…

Шон Фабстер достал из кармана пиджака блокнот, ручку, быстро набросал несколько строк.

— Вот адрес кинологического клуба. В прошлом году немецкой овчарке Герде подложили на воспитание щенка бульдога. Сейчас Пельмень — любимец клуба, я даже подумывал забрать его себе, так как теперь мои командировки закончились. Я бы хотел, чтобы Пельмень и дальше ни в чём не нуждался.

Сол Крокер внимательно посмотрел на Шона.

— Пельменю повезло, что вы у него есть, мистер Фабстер.

Тот молча надел маховик на шею и активировал маленькую кнопочку, запускающую механизм перемещения в заданную точку. Комната поплыла, вращаясь.

— Удачи! — расслышал Шон Фабстер и зажмурился, так как вращение стен вызвало у него приступ тошноты.

Шон открыл глаза, когда почувствовал, что головокружение прекратилось. Он находился в своей квартире, куда прибыл вместе с Солом Крокером. Только Крокер остался в будущем — отрывной календарь на стене показывал тридцатое июля, а Шон Фабстер точно знал, что утром было двадцать первое августа. Чёрт, кто бы ему рассказал всё это, он бы просто покрутил пальцем у виска.

Однако надо было спешить, потому что через пару минут должен был вернуться домой он сам. Одно из самых главных правил, которое Сол Крокер заставил выучить Шона Фабстера, гласило, что ни в коем случае нельзя встречаться в прошлом с самим собой. Это могло привести к крайне негативным последствиям, вплоть до трагедии. И Шон понимал, почему.

Не мешкая, он метнулся к серванту, в котором стояли чайный сервиз и бокалы. Достал один из них и обработал специальным раствором, полученным от Сола Крокера. Теперь, после того как в бокале окажется вино, через десять минут он лопнет от малейшего прикосновения извне. Можно было сделать это и позже, но Сол Крокер предупредил, что раствору надо хорошенько впитаться в стенки.

Шон посмотрел на часы над каминной полкой — 19.03. Пора уходить. Открыл входную дверь, на всякий случай осторожно выглянул во двор, юркнул в гараж, занял удобную смотровую позицию. Буквально через минуту раздался скрип калитки — по тропинке шёл он сам.

Странное это было ощущение — смотреть на себя со стороны. Шон Фабстер из прошлого споро прошёл по гравию и скрылся в доме. Шон Фабстер из будущего знал, что в ту пятницу он собирался съездить проведать Пельменя, когда пришла Марджори. И точно, стоило подумать про неё, как она показалась на тропинке.

Поднялась на крыльцо, позвонила.

— Добрый день, — Шон Фабстер из будущего наблюдал, как он из прошлого вежливо поздоровался.

— О, как хорошо, что вы дома, Шон! — расплылась в улыбке Марджори. — Я хотела с вами поговорить об одном очень важном деле. Видите ли, завтра я хочу съездить к брату. Вы присмотрите за моими милашками?

Шон Фабстер из укрытия слушал внимательно, хотя знал все реплики, которые прозвучали и которые будут сказаны следующими.

— Без проблем, Марджори, — легко согласился тот Шон Фабстер, который стоял на крыльце. — С удовольствием.

— Моего старичка я, разумеется, возьму с собой. Ну как он без мамочки?

Глядя на всё со стороны, Шон Фабстер вдруг заметил, как явно кокетничает с ним Марджори. А он даже не пригласил её на чашечку чая, лишь сдержанно пожелал ей хорошего вечера.

Лёгкое разочарование сквозило на лице Марджори, когда та направилась обратно к калитке. Однако буквально через минуту её поджидал приятный сюрприз — полковник Фабстер догнал её уже у самого дома и пригласил на чашечку чая.

— Скажем, через полчаса вас устроит? — мило смущаясь, спросил он.

— Буду польщена! — Марджори раскраснелась и захихикала. — Вы такой душка, Шон.

— Мне надо немного убраться в моей холостяцкой берлоге, прежде чем принимать у себя даму, — галантно поклонился Шон Фабстер. — Жду вас в полдевятого.

Когда Шон Фабстер с Солом Крокером пытались отыскать временную точку, наиболее безобидную для столкновения будущего и прошлого, выбор пал как раз на этот вечер. В ту пятницу, накануне отъезда, Марджори Дурсль пришла к Шону Фабстеру с просьбой присмотреть за её бульдогами. Сам Шон после короткой беседы уехал в кинологический клуб и задержался там до десяти вечера — смотрел заключительную тренировку перед завтрашним экзаменом по общему курсу дрессировки. На обратном пути старенький «Бентли» заглох, Шону пришлось повозиться, и домой он приехал ближе к полуночи. Так что лучшего момента и не придумаешь. Пока Шон Фабстер из прошлого находился в клубе, Шону из будущего предстояло принять дома Марджори, угостить её вином и сделать так, чтобы бокал в её руке взорвался. В этом случае в следующий раз — то есть на обеде у Дурслей — Марджори не испугается, не начнёт паниковать, и несчастья с Петунией не произойдёт.

Так-то оно так, да кто же знал, как могло всё сложиться на самом деле?

Они много спорили по этому поводу. Гадали и прикидывали. Вернее, спорил всё больше Корнелиус Фадж, сомневаясь, что затея Дамблдора выгорит, а Сол Крокер лишь помалкивал да слушал.

— Альбус, пойми! — горячился Фадж. — Мы можем выманить Гарри Поттера под каким-либо предлогом из дома, но то, что уже случилось, обязательно произойдёт вновь. Только в следующий раз последствия могут быть чудовищными.

— А мне кажется, дорогой министр, это самый верный вариант — сделать так, чтобы в момент взрыва бокала Марджори Дурсль не испугалась, а приняла случившееся как данность.

— В таком случае, почему бы просто слегка не подправить ей воспоминания? — спросил Фадж.

— Это невозможно, — категорично заявил Дамблдор, и Сол Крокер согласно кивнул. — Как бы легко решались все проблемы, если бы можно было вот так запросто возвращаться назад и внушать то, чего не было и в помине...

— Но почему бы не отправить опытного невыразимца под личиной полковника? Вы уверены, что этот маггл справится? — закипятился Фадж. — Я должен нарушить Статут секретности, и всё ради ваших бредовых идей.

— Оборотным зельем можно изменить внешность, — спокойно парировал Дамблдор, — но как быть с привычками, характером, знанием, в конце концов, маггловского быта? Полковник Фабстер — идеальная кандидатура. Он отставной полковник — читай, мракоборец — и выдержка у него железная.

Шон нервничал, выжидая в засаде возле дома, когда из ворот покажется «Бентли». Почему-то казалось, что что-нибудь обязательно пойдёт не так. Тоже мне, отставной полковник, никакой выдержки!

Но пока всё шло по плану. Шон Фабстер из прошлого уехал, путь был свободен. Осталось быстро накрыть на стол, зажечь свечи. Главное, успеть потом всё убрать, замести следы.

Раздался звонок, и Шон чуть не выронил вазу с конфетами из рук. Чертыхнулся, открыл дверь, впустил Марджори.

Казалось, он пробрался в чужой дом, словно какой-то вор. Приходилось всё время смотреть на часы и нервничать. Марджори же получала явное удовольствие от вечера.

Они разлили вино по бокалам. Шон Фабстер слушал весёлое щебетанье Марджори, а сам отсчитывал минуты. Пять, семь, десять…

— А потом она мне и говорит, представляете! Мол, у моего мальчика уши не «розочками»!

Бзынь!

Бокал в руке Марджори разлетелся на кусочки, стекло покрыло весь журнальный столик и ковёр перед камином.

— Ох! — Марджори беспомощно заморгала.

— Ничего страшного! — подскочил Шон. — С кем не бывает. По-видимому, ты сильно сжала бокал. Ты не поранилась?

Кажется, они перешли на «ты»...

Марджори всхлипнула и взяла протянутую салфетку.

Можно было расслабиться. Основная часть задания была сделана. Оставалось проводить Марджори до её дома и убрать всё в гостиной. Только как намекнуть растерянной женщине, что ей уже пора домой?

Оказалось, Марджори Дурсль могла быть вполне милой, когда не поливала помоями никчёмное правительство, недобросовестных налогоплательщиков или нерадивого почтальона, который «бросил газету на газон, а у моего бедного старичка потом было несварение желудка». Вообще, о бульдогах Марджори могла говорить часами, и в какой-то момент Шон понял, что совсем перестал следить за временем, так неподдельно увлекла его беседа. Но часы показывали только десять вечера, так что можно было позволить себе получить удовольствие от приятного разговора. Маховик времени, который висел у Шона на шее, был настроен на без пяти полночь с тридцатого на тридцать первое июля — Сол Крокер посчитал, что до этого времени Шон должен успеть провернуть всю операцию, да и пять часов нахождения в прошлом были критической отметкой.

И всё же Шон переживал, что не успеет убрать со стола и замести следы, поэтому предложил Марджори прогуляться. Если удастся быстро проводить её до дома, будет время вернуться и навести порядок, чтобы настоящий Шон Фабстер, в смысле, тот, который сейчас был в клубе, ничего не заподозрил. Тьфу! А он кто? Разве не Шон Фабстер? Голова шла кругом.

Шон бросил взгляд на журнальный столик с остатками ужина, что не ускользнуло от внимания Марджори.

— Давай я помогу тебе убрать со стола, — неожиданно предложила помощь Марджори.

— Ну что ты, я потом сам уберу…

— Я настаиваю. Я же женщина, как-никак. Хотя, между нами, готовить я не люблю.

Наверное, в иной ситуации Шон отказался бы от помощи, но сейчас ему было на руку, что квартира примет первоначальный вид до вторжения как можно быстрее. Эх, надо было лучше идти сразу к Марджори в гости. Хотя... Не нести же было с собой бокал?

— Шон, с тобой всё в порядке? — вывел его из раздумий голос Марджори.

Они уже перемыли посуду, убрали подсвечник и салфетки. Шон рассеянно улыбнулся, бросив быстрый взгляд на часы. Десять часов. Десять часов?!

— Извини, мне надо в туалет, — выдавил он, стараясь не паниковать. Надо же быть таким непроходимым тупицей! Сейчас он отчётливо вспомнил, что в конце июля у него как раз встали одновременно батарейки в часах: и на кухне, и в гостиной. Он тогда ещё всё забывал купить новые и несколько дней сверялся по командирским подарочным часам, которые лежали на тумбочке в спальне.

Без четверти двенадцать… Это было катастрофой. Как он мог настолько потеряться во времени? Невольно вырвался нервный смешок. А и правда, потерялся во времени. Сейчас вот зайдёт в дверь тот Шон, и будет то ещё представление.

Одно из правил жизни Шона Фабстера, которое он очень любил, гласило: «Торопись медленно».

В считанные секунды он навёл последний лоск на гостиную, галантно взял Марджори под руку и прогулочным шагом вышел из дома.

Миновали калитку, и то хорошо.

Ровно посередине между своими домами они поймали свет фар автомобиля. Шон Фабстер узнал бы «глаза» своего «Бентли» зажмурившись. Бежать было некуда, с обеих сторон вилась живая изгородь. И тогда Шон сделал то единственное, что оставалось в данной ситуации: прижал Марджори к вьющемуся дикому винограду и хорошенько поцеловал.

— Прости… — выдохнул он через пару минут. — Я не должен был.

— Это было… неожиданно. Я бы позвала тебя к себе, но у меня поезд через пару часов. То есть, я не это хотела сказать… Я не сержусь.

— Лёгкой тебе дороги. И возвращайся. Не волнуйся, за ребятами я присмотрю.

Шон поцеловал на этот раз руку Марджори и быстрым шагом направился к своему дому, потому что знал, что маховик вот-вот сработает и он переместится в будущее, которое не случилось бы без этого настоящего.

— Всё получилось? — первым делом спросил Шон Фабстер, когда вновь оказался в августе.

— И да, и нет. Но вы отлично справились, полковник, — похлопал его по руке Сол Крокер.

— С ней всё в порядке? Она не пострадала? — с тревогой спросил Шон.

Ему казалось, что он расстался с Марджори пару минут назад. Он всё ещё чувствовал на губах её поцелуй, доверительный и страстный.

— Петуния Дурсль не пострадала, — Сол Крокер явно был доволен результатом эксперимента.

— Петуния?

— А разве вы не про неё спрашивали?

— Нет. То есть да, конечно…

— Во время обеда третьего августа бокал в руке Марджори Дурсль взорвался, но она тут же всех успокоила, что с ней это не впервые. Мол, на днях у полковника Фабстера за ужином она так же перестаралась. Но…

— Что-то ещё?

— Через три дня Гарри Поттер случайно надул Марджори Дурсль, и она летала некоторое время над Литтл Уингингом, пока ей не сделали прокол. Разумеется, пришлось задействовать Стирателей памяти.

— С ней всё в порядке?

— Я так понимаю, вы и первый вопрос задавали про неё? Да, с ней всё хорошо. Она погостила у брата немного дольше, чем планировала, и вернулась домой сегодня утром. Гарри Поттер ушёл временно из дома родственников, но следующим летом он сможет к ним вернуться.

— И что теперь?

— А теперь, дорогой Шон, ради вашей же безопасности я вынужден сделать следующее, — произнёс невесть откуда взявшийся Альбус Дамблдор. — Обливиэйт!

* * *

Шон Фабстер решил забрать Пельменя себе. В конце концов, он выходил того с самого рождения, не без помощи Герды, конечно. Тот самый недоносок, которого Марджори просила утопить, вырос в превосходного крепкого бульдожика. Надо было, конечно, давно рассказать Марджори, что он не выполнил тогда её просьбу, но всё как-то случай не представлялся. Пожалуй, он пригласит её в гости и познакомит с Пельменем.

В последнее время у Шона было странное навязчивое чувство, будто между ним и Марджори что-то происходит, будто они внезапно перешли на «ты», а потом условились по молчаливому согласию забыть это. Он знал её добрых сто лет и считал её характер ужасным, но почему-то всё чаще думал о ней, а встречи с ней не раздражали, как раньше, а вызывали трепетную радость.

Не откладывая разговора в долгий ящик, он решительно направился в сторону её дома и столкнулся с ней на тропинке между участками — ровно посередине. Она мило покраснела и сказала, что испекла шарлотку: яблок-то сколько нападало, страсть просто. Он ужасно смутился, схватился за сверток в полотенце, и их руки встретились.

А потом он сделал то, чего сам не ожидал от себя — прижал Марджори к вьющемуся дикому винограду и хорошенько поцеловал.

— Простите… — выдохнул он через пару минут. — Я не должен был.

— Это было… неожиданно. Надеюсь, пирог не помялся. То есть... Я не это хотела сказать… Я не сержусь, — стушевалась она.

— У меня такое чувство, что всё это уже было… — прошептал он.

— С нами, в этой жизни? — спросила она у шарлотки, потому что боялась посмотреть на него.

— Пойдёмте ко мне, я хочу познакомить вас с моим другом, — он вдруг внезапно вспомнил, почему оказался на тропинке к её дому.

Она посмотрела на него, вспыхнула, кивнула и зашагала первой, остановившись лишь у калитки, чтобы пропустить его вперёд.

Он взбежал на крыльцо, распахнул дверь и присел на корточки, принимая радостные лобызания Пельменя.

— Веди себя прилично, — сказал он добродушно и обернулся: — Позвольте вас познакомить. Пельмень, знакомься — это мисс Марджори Дурсль. Марджори — это Пельмень, тот самый щенок, которого ты посчитала слабеньким. Как видишь, он стал настоящим красавцем.

Марджори Дурсль как раз занесла ногу, чтобы поставить её на ступеньку, да так и застыла.

— Ты-ы-ы… — прорычала она.

Лицо её пошло пятнами, а потом принялось менять цвет, как стёклышки в детском калейдоскопе: сначала позеленело, потом покраснело, после побелело и резко стало малиновым.

— Ты-ы-ы… — угрожающее рычание набирало обороты.

— Марджори? Марджори, с вами всё в порядке? — Шон не на шутку встревожился.

— Как ты посмел оставить этого недоноска? Да что ты о себе возомнил!

— Позвольте… Позволь тебе всё объяснить!

— Не желаю ничего слушать! Я думала… С другом познакомить… Ага, конечно… У дурной суки — дурные щенки!

Она бросила шарлотку на крыльцо, развернулась и чуть не бегом побежала обратно, сыпля ругательствами, а Шон обескураженно присел возле Пельменя, почесал его за ухом и с лёгким удивлением сказал:

— М-да, приятель. И что на меня нашло? Всё же у неё ужасный характер, не стоило даже и пытаться.

После прогулки с Пельменем Шон решил позволить себе рюмочку коньяку, достал из бара графин и расположился в глубоком кресле возле журнального столика, над которым висел его собственный портрет в полный рост — подарок сослуживцев. Бравый полковник Фабстер был изображён на нём в парадной форме со всеми регалиями.

Шон отсалютовал портрету, потянулся за кружком лимона и замер.

А это что за медаль рядом с крестом «За выдающиеся заслуги»? И, главное, как она вообще появилась на портрете?

Шон поставил рюмку на столик, метнулся к сейфу, набрал код «38675464»⁽³⁾, достал шкатулку с наградами.

В небольшой бархатной красной коробочке лежала медаль с изображением песочных часов на аверсе. На реверсе витиеватыми буквами было написано «Настоящему полковнику» и стояла странная печать в виде двойной буквы М.

Шон Фабстер мог поклясться, что видел эту медаль впервые и совершенно не помнил, за какие такие заслуги её получил.

1) «Cirque du Soleil» (с фр. — «Сирк дю солей» — «Цирк солнца») — канадская компания, работающая в сфере развлечений, определяющая свою деятельность как «художественное сочетание циркового искусства и уличных представлений».

Вернуться к тексту

2) Арресто моментум — замедляет или полностью останавливает объект. Использовалось Альбусом Дамблдором в третьем фильме

Вернуться к тексту

3) В цифровом номере «38675464» зашифровано слово «Dumpling» (англ.) — пельмень, которое можно набрать на кнопочном телефоне.

Вернуться к тексту