Каждый следующий (джен)

В доме что-то оглушительно разбилось. И в то же самое время из сада раздался душераздирающий крик. Который оборвался через секунду. А затем перешел в тоненькое завывание. Молли, довольная отличным уловом в курятнике, выходила оттуда с полной корзинкой аккуратных, аппетитных и очень полезных яиц. Радость и удовлетворение как рукой сняло. Так было каждый следующий раз, когда с мальчишками случались приключения.

Но сегодня произошло что-то действительно серьезное. Сердце сразу ушло в пятки. А потом забухало обжигающими молотками у виска. Разрываясь между двух катастроф, но доверившись материнской интуиции, Молли безошибочно выбрала сад. Чем-то очень нехорошим веяло от этого тихого, тонкого «и-и-и», раздававшегося из глубины зарослей ежевики. Через секунду встревоженная мать была уже там, но еще раньше, опередив ее, из кустов выбрался очень притихший Чарли.

— Ма-ам, — тихо протянул он, — мам... там Билл, он...

Рядом с этой треклятой ежевикой росло старое дерево. Ветвистое. Могучее. Любимое место для лазания. Надо было давно уже выдрать эту ежевику. Пусть Артур как-нибудь проживет без своего любимого джема. Старое дерево рубить было почему-то все же очень жалко. А надо было, наверное. Все эти мысли промелькнули в голове со страшной скоростью. Посмотрев на сына взглядом, не терпящим возражений, Молли скомандовала:

— Иди домой, посмотри, что разбилось.

А сама ринулась дальше, в кусты. "Только бы он был жив, только бы жив", — стучало в горле готовое выскочить сердце.

Билл лежал на земле, нога, вывернутая под неестественным углом, не оставляла сомнений в переломе, но Молли насторожило не это. Билл почему-то молчал. Приблизившись к его лицу, Молли с ужасом заметила огромный шип, торчащий прямо из шеи сына.

— Слышишь меня? — побелевшими губами шепотом спросила она.

— Ага, — прошептал мальчишка.

Очень-очень осторожно взяла Молли сына на руки.

"При переломах любое смещение костей может причинять ужасную боль и затруднять последующее лечение", — вспомнила она строки из книги колдомедика Гилдероя Комаривского, ставшей ее настольным и бессменным ночным чтивом.

"Повреждения сосудов могут быть опасны для жизни. При повреждении шеи, особенно колотых ранах, следует немедленно обратиться за помощью... ни в коем случае не извлекать предметы из раны…" — всплыли сухие фразы оттуда же. Ну, уж если сам Гилдерой Комаривский считал, что необходима помощь специалистов, значит, другого выхода не было. Он вообще-то был приверженец разумных и независимых методов лечения, вроде открытых настежь окон и теплых компрессов. Молли тяжело вздохнула. Время сорвалось с цепи и неслось с бешеной скоростью. Примерно тысяча мыслей и воспоминаний в секунду.

"Немедленно обратиться за помощью". Ага. Это если хватит летучего пороха. Если его не хватит — Молли даже думать о таком не собиралась. С переломом, да еще и с проткнутой шеей, аппарировать с Биллом категорически не стоило. Сколько раз говорила она Артуру, что дома должен быть запас летучего пороха. А он лишь растерянно улыбался ей в ответ и отвечал:

— Дорогая, или запас летучего пороха, или шестеро детей.

Да, кстати, о детях, что там могло так грохнуть в доме?

Молли ускорила шаг, хотя с Биллом на руках это было не так просто. Для своих неполных одиннадцати он был маленьким и щуплым, но ощутимо тяжелым. "Может, вытянется со временем, если оно у него будет", — мелькнула в голове опасная мысль. Прижимая к себе свою драгоценную ношу, Молли слышала, как бьется сердце ее сына. И чувствовала, как тяжелеет тело ребенка, медленно теряющего сознание.

Чарли ждал ее у крыльца. Весь собранный в струнку. Бледный, растрепанный.

— Мам.. — начал было он, но оборвал себя на полуслове.

— Все целы? — тревожно спросила она.

Эти два слова стали фирменной фразой семейства Уизли.

— Все целы? — встревоженно улыбаясь, спрашивал усталый Артур, приходя с работы.

— Все целы? — выдыхала Молли, прибегая на очередной взрыв.

— Все целы? — скривив губы, спрашивала при встрече тетушка Мюриэль.

— Да мам, это близнецы, — начал объяснять Чарли, но Молли только махнула рукой. Целы — значит, остальное подождет. Сейчас главное Билл.

— Мы в Мунго, — бросила Молли на ходу. — Ты приглядишь за малышами?

С верхней ступеньки лестницы высунулась курчавая голова встревоженного и притихшего больше обычного Перси. Сколько раз ему было сказано не залезать так высоко.

— Ты проследишь, чтобы все было хорошо? — тихо спросила сына Молли. И Перси расцвел от оказанного доверия. Теперь Чарли нужно будет справится лишь с близнецами. Малыш Ронни, дай Мерлин, будет еще спать.

В мешочке над камином насобирались последние крошки. На дорогу туда хватит. Слава Мерлину.

Об обратной дороге Молли уже не думала.

Приемное отделение встретило ее обычным сдержанным шумом. Молли привычно завернула в коридорчик направо на первом этаже. Травмы от рукотворных предметов. Пожалуй, сюда она обращалась не реже, чем на второй этаж. Ранения от живых существ. Или на четвертый: Отравления растениями и зельями. Хотя в случае с ее мальчишками беды были вызваны в основном растениями. Зелья, слава Мерлину, никто из них пока еще не варил. Молли, пожалуй, знала наизусть все этажи и отделения больницы Святого Мунго. Не так уж часто приходилось бывать на третьем. Волшебные вирусы Молли научилась лечить сама. Иначе пришлось бы ей со всеми детьми просто поселиться в больнице. И все-таки и туда приходилось заходить раз пять. Восемь. Разве что в буфет заглядывали довольно редко.

— Нам срочно, вопрос жизни и смерти, — уверенно сказала она, отодвигая пару волшебников с плачущим малышом на руках.

"Сейчас важна каждая минута", — пульсировала в голове фраза из какого-то романа.

— Помогите, — только и прошептала она двум вышедшим ей навстречу молодым целителям в лимонных халатах.

Бросив быстрый взгляд на Билла, те ничего не сказали, согласованными движениями приняли ношу с рук теряющей силы Молли и осторожно отнесли его в кабинет. Матовые белые двери закрылись прямо перед носом у Молли.

— Это мой сын, мне нужно к нему! Немедленно пустите! — закричала она срывающимся голосом.

— Сейчас он в руках специалистов. Ваше дело успокоиться, прекратить крик и ждать, — вкрадчиво сказала ей появившаяся как будто ниоткуда сестра-колдомедик. Мягко взяв Молли под локоть, она усадила несчастную на кресло в коридоре, сунула под нос кружку с дымящимся вязким напитком.

— Вот, это для поддержания сил. Они вам еще понадобятся. Да вы не убивайтесь так, может, еще все обойдется. Сегодня хорошие ребята дежурят, они асы, и не таких вытаскивали, — смягчившись, произнесла она длинную тираду.

Темная жидкость слегка успокоила сердце. И остановила бешено вращающиеся круги перед глазами. Но и только.

— Ждите, мы пытаемся стабилизировать его состояние, — сказали Молли, когда она, не выдержав томительного ожидания, в очередной раз подошла к той двери.

Ждите. Молли сжала руками виски. Чарли уже совсем большой, почти девять, он справится. Да и Перси будет ему помогать. О них пока можно не думать. Сейчас главное — Билл. Самый первый. Старший. На будущий год он отправится в Хогвартс. Если доживет. Молли закусила губу. Конечно, мальчишки вечно встревали в передряги и переделки. И даже пару, хорошо, пару десятков раз ей приходилось срочно аппарировать с кем-нибудь из детей сюда. Но таких суровых, встревоженных лиц у персонала она еще не видела. На этот раз все серьезно.

Молли зажмурилась, чтобы не расплакаться. Сейчас в любую минуту может открыться дверь и ее позовут. Билл не должен увидеть расплёсканной матери. Если он вообще увидит ее когда-нибудь еще. "Я так и не сказала ему, что люблю его, — с тоской подумала Молли. — Я так редко вообще говорю с детьми. Готовка, стирка, уборка, уход за малышом Ронни. Курицы, немного запущенный, но большой и красивый сад. Дом, требующий постоянного пригляда и магического поддержания. И шестеро детей. О Мерлин, я даже обнять-то их всех за день не успеваю".

"Ты пойми, каждый следующий ребенок ухудшает качество жизни уже имеющихся", — вспомнился некстати скрипучий голос тетушки Мюриэль. Каждый следующий. Да.

"Должно быть, я совершенно никудышная мать, — стучала в голове одна и та же навязчивая мысль. — Их у меня слишком много. Я не могу за всеми углядеть. Я не могу…"

"И вообще, к чему плодить нищебродов?" — вдруг всплыл в памяти едкий разговор на встрече сокурсниц. Да, ей не говорили это в лицо, фраза была брошена между делом, но сердце ныло от нее не меньше.

В такие отчаянные минуты Молли почти была готова со всеми согласиться. К чему вообще все это, думала она. Голова клонилась все ниже и ниже. Плечи, спина становились чугунными. Сердце как будто останавливало свой бег.

"Ты обязана за ними присматривать! Ты можешь их сохранить", — так всегда говорила мама, поручая ее заботам Фабиана и Гидеона. Неважно, что Молли была младше. Мама считала, что раз Молли девочка, она разумнее и должна приглядывать за своими мальчишками.

И вот тут Молли расплакалась.

— Нет, нет, я не могу за всеми уследить, — шептала она тихо.

Не сберегла. Не сохранила. Пеплом упали волосы братьев. Зеленая вспышка. Взрыв. Нет больше Гидеона и Фабиана. Молли всегда, всегда чувствовала свою неизбывную вину за случившееся. Надо было лучше следить. Нельзя было отпускать одних. Надо было проверить, взяли ли с собой запасные палочки. Надо было отправиться с ними… И вот опять не уследила. Слишком много детей. Слишком много…

— От кого бы ты хотела отказаться сейчас? — грозно сверля её взглядом, спросила красивая пожилая дама с портрета.

— Нет, нет, что за чушь! Ни от кого! Ни за что! — в ужасе отпрянула Молли.

— То-то же! — торжествующе подняла палец кверху строгая дама. — Глупости свои оставь и соберись.

Молли совсем по-детски шмыгнула носом. А дама с портрета сменила гнев на милость и добавила уже более миролюбиво:

— Это все жизнь. Ты справишься.

Если бы портреты могли вылезать из рам! Молли была практически уверена, что ощутила, как та женщина с картины похлопывает ее по плечу.

Следующие полчаса прошли в теплом молчании. Молли вдруг поняла, что она не одна. Когда время уже окончательно растворилось в болезненной вязкой трясине усталости и тревожного ожидания, матовая белая дверь открылась, и вышел один из тех мужчин, что принимал Билла у нее с рук.

— Угрозы жизни больше нет. Сейчас он погружен в лечебный сон. Вы можете зайти.

Только услышав эти слова, Молли поняла, какой на самом деле тугой узел был завязан все это время у нее в груди. Оказывается, она и дышать-то толком не могла. Вместе с облегчением пришла опустошенность. Но Молли надежно заперла ее внутри, вихрем ворвавшись в палату, только теперь осознавая, как безумно засиделась там, в коридоре, как тягуче медленно тянулось последнее время.

Рыжие волосы разметались по подушке. На горло наложены какие-то повязки. Нога возвышается на подушках.

— Я завтра за тобой приду, — тихо шепнула Молли сыну, целуя его в висок. — Его же уже можно будет забрать завтра? — спросила она у колдомедиков.

— Посмотрим. Завтра будет ясно, — заметив тревогу в глазах Молли, колдомедик добавил: — Но угрозы жизни нет. Мы просто не уверены, как быстро будет проходить выздоровление. Детский организм порой совершенно непредсказуем.

— Да, да, — кивнула обессиленная Молли. Только теперь она заметила, что ее колени дрожат. И очень замерзли пальцы на ногах.

Выйдя на дождливую улицу, Молли в очередной раз возблагодарила создателей аппарации. Быстро добежав до первой пустой подворотни, Молли перенеслась в Нору.

— Чарли, Перси где вы? — позвала она, почти бегом приближаясь к дому. Непривычная тишина настораживала и пугала. Сердце опять ухнуло куда-то в желудок и не желало возвращаться обратно.

— Все живы, — завопил Чарли, выскакивая на крыльцо.

Молли почти улыбнулась. Но не повелась на умиротворяющий тон сына. Слишком спокойный.

— А почему дома так тихо? — спросила она, глядя внимательно в глаза Чарли.

— Малыш Ронни еще спит, — ответил Чарли краснея. Все-таки он совершенно не умел врать.

— А где Перси... — начала Молли. Но со второго этажа высунулась рыжая круглая голова.

— Я здесь, мам. Все живы.

Малыш набрал воздуха, подумал еще минутку, а потом добавил:

— Только вот близнецы…

— Заткнись, болван, — метнул убийственный взгляд в сторону брата Чарли. — Мы же договаривались сперва дать маме отдохнуть!

— Что с близнецами? Говорите сейчас же! — резко скомандовала Молли

— Да ничего особенного, ма, — все еще юлил Чарли. Но увидев, что сопротивление бесполезно, тяжело вздохнул и признался: — Понимаешь, когда вы с Биллом ушли, мы с Перси отправились убирать последствия взрыва.

Молли вопросительно промолчала.

— Это был ваш с папой сервиз. Тот самый, который вам подарила тетушка Эдна. Да. Мне очень жаль, мам…

Молли только плечом повела:

— Рассказывай. Что с близнецами, Чарли, где они?

Говоря это, Молли входила в дом и, мельком оглядев пустую и даже почти не разгромленную кухню, начала стремительно подниматься по лестнице. Наверное, лучше бы она этого не делала. Со второго этажа на нее выпрыгнули два полосатых чудовища. Только рыжие макушки выдавали в них близнецов Уизли. Лицо, руки, шея, вся кожа были покрыты фиолетовыми и зелеными пятнами. Впрочем, судя по довольному виду сорванцов, сильного дискомфорта это им не причиняло. Молли только вздохнула. Наверное, если покопаться хорошенько в мудрых книгах Гилдероя Комаривского, объяснение произошедшему найдется очень быстро. Но почему-то сегодня сил на это совсем не было. Схватив в охапку пятнистых негодников, Молли аппарировала в Мунго.

— Я скоро, не скучайте, — бросила она через плечо.

Лечение близнецов много времени не заняло. Молли вручили средство от аллергии и посоветовали проверить садовых гномов на наличие блох. Их укусы в редких случаях способны вызывать аллергию. Кто бы сомневался, что у Молли был именно такой случай.

— Надо будет заказать Артуру средство от блох у садовых гномов, — сделала себе мысленную пометку Молли. — Это будет гораздо проще, чем уговаривать мальчишек не трогать этих существ.

К вечеру близнецы мирно сопели в кроватях, отправившись туда раньше обычного. Лечебное зелье обладало и снотворным эффектом. Поужинавшие в непривычно пустой кухне Перси с Чарли ушли к себе наверх играть. А Артур осторожно коснулся руки Молли.

— Ну и досталось же тебе сегодня, — сочувственно прошептал он.

В самом его голосе и позе ощущалась какая-то напряженность. Болезненность. Прищурившись, Молли скомандовала:

— Ну-ка повернись.

Артур послушно повернулся, представив взору жены плохо подлатанную рубашку, из-под которой прямо на шею выползали красные воспаленные полосы.

— Что случилось? Хоть ты мне можешь не врать?

— Дорогая, ну зачем так волноваться? Это артефакт, старая дверь. Она прикидывалась уже побежденной, но потом как развернется. Хорошо, что мы с напарником пошли на вызов вдвоем. Мы ее уже усмирили, все в порядке.

— Колдомедики?

— Они сказали, все заживет само.

— Артур?

— Моллипусечка, я правда был в Мунго. Меня осмотрел дежурный врач. Сказал, что полный осмотр и просвечивание не входят в нашу страховку, весь обычный набор услуг он мне оказал, но ты ж понимаешь...

— Покажи мне, — устало проговорила Молли.

Артур, кряхтя, стянул с себя рубашку. Все нормально, конечно. Ему даже руки поднимать больно.

На спине явно проступали красные воспалившиеся полосы. Так, что там пишет уважаемый Гилдерой Комаривский?

Ага. При неглубоких порезах следует…

Руки сами проделывали нужные движения. Губы шептали слова заклинания. Конечно, лучше бы это делал профессионал. "Бедный мой Артур. Может, в чем-то тетушка Мюриэль и права. И каждый следующий ухудшает качество жизни предыдущего. И все же".

Ни от кого из них не могла бы отказаться Молли. Все они — золотые нитки единого полотна, жилы, наполненные кровью. Исчезни одна из них — и нарушится жизнь всего организма. Каждый следующий приносил новый невиданный оттенок в мироздание. Убери кого-нибудь, и нарушится ход светил. И развитие Вселенной. Каждая мать знает это.

Каждый следующий. Произнося эту фразу, Молли тихо улыбнулась. В последнее время она все больше и больше склонялась к мысли, что кое-кто вновь шевелится у нее под сердцем. Маленькие пяточки уже учатся бегать. Может быть, Мерлин наконец-то благословит девочкой?

Отправив подлеченного мужа спать и облачившись в длинную ночную рубашку, Молли пошла проведать уснувших близнецов. Конечно, в Мунго ее уверяли, что ничего страшного с ними случиться не должно. Но на всякий случай Молли все же обновила в их комнате сигнальные чары. Затем тихо заглянула поцеловать на ночь тревожно разметавшегося Перси. Он, конечно, самый тихий, но волнуется и переживает даже больше, чем старшие. Бедному малышу так важен порядок. Тихо скрипнула дверь. Молли заглянула проверить, как там Чарли. Полуоткрыв рот, он спал. На щеках две грязные полоски от слез. Так и есть, на ночь не умывался. И, кажется, винит себя за случившееся с Биллом. Что-нибудь вроде того: "На этом дереве должен был быть я".

Мальчишки. Как же они все похожи. Помнится, Гидеон тоже горевал, когда Фабиан попадал в передряги. "Почему меня не было рядом?" — упрямо спрашивал он, шмыгая носом, все то время, пока Фабиану зашивали разорванную практически в клочья руку. Два отважных охотника тогда обнаружили в далеком лесу нору. И один из них не нашел ничего лучше, как сунуться туда ночью с фонариком, чтобы наткнуться на обыкновенного, не волшебного, но очень разъяренного барсука, защищавшего своих малышей. А вот если бы это было магическое животное? "Если бы ты был рядом, у врачей было бы в два раза больше работы", — мягко, но категорически сказала тогда мама.

Молли еще столькому надо учиться. Завтра надо будет обязательно поговорить с Чарли. Ему очень нужна сейчас поддержка. Никак не успеть всего.

Теперь нужно спуститься на кухню и поставить тесто для пирогов. Хорошо, что большую работу выполняют волшебные чары. Но кто-то все же их должен запустить. Прислушавшись к тишине спящего дома, Молли покачала головой. Закусив губу, она все же отправила старенькую серую сову с тревожным вопросом в Мунго. Ответ пришел почти сразу, значит, там не спали. "Не волнуйтесь. Ваш сын спит. Угрозы жизни нет", — принесла короткий ответ служебная сова. Видимо, старушка семейства Уизли осталась на какое-то время в Мунго, перевести дух. Ноги подкосились, и Молли решила немного полежать в кресле в столовой, прежде чем подниматься к Артуру в спальню. Уже засыпая, она пыталась вспомнить, куда же поставила корзинку с яйцами. На завтрак хорошо было бы приготовить оладьи. Но так и не вспомнила. И решила, что в крайнем случае можно будет поискать новые. Куры, слава Мерлину, неслись исправно.

В кустах у курятника сидели садовые гномы. Они с чувством обсасывали скорлупу из-под съеденных яиц, так любезно оставленных хозяйкой в корзинке недалеко от их норы. И думали о том, как непредсказуемы пути жизни. Каждый следующий день способен принести как печаль, так и радость. Хотя, конечно, радостей хотелось бы и побольше.