Героическое терпение, или Как не обнулиться на работе (джен)

Северус Снейп сидел в мягком кожаном кресле и, глядя на пламя, весело потрескивавшее в камине, пил виски. Если бы кто-то это прочёл, то, разумеется, посчитал бы происходящее глупым штампом из любительской литературы.

К счастью для Северуса, ни в одной из семи книг «Гарри Поттера» (и даже в лицензированных продолжениях) не было описаний его личных покоев и спальни: только кабинета. А это означало, что здесь он мог делать что угодно: топить камин (чтобы выдержать предписанный книгами холод в кабинете и классах, ему приходилось надевать самые тёплые шерстяные подштанники из возможных), ходить в тапочках, регулярно мыть голову (чтобы не чесалась хотя бы пока он спит)…

И пить виски. Неприятности с отцом на долгие годы отвратили Северуса от алкоголя, но однажды ему довелось побывать — по программе обмена персонажами — в романе Ремарка (он до сих пор не помнил, в каком из них). Там Снейп попробовал ром. И абсент. И что-то ещё. Так требовал текст, а значит, отвертеться возможности не было.

Вернувшись, Снейп, разумеется, сразу же отправился в архивы беллетриции ⁽¹⁾ и выяснил немаловажную вещь: если персонаж не являлся алкоголиком в тексте, то, что бы он ни делал в свободное от присутствия в романе время, спиться ему не грозило. Это… обнадёживало. И давало ответ на вопрос: что же требовать от книгопрыгателей, когда тех в очередной раз занесёт к нему, Снейпу, за консультацией, обучением или на экскурсию⁽²⁾?

Итак, на ближайшие четыре часа (прежде чем снова выходить на патрулирование территории и дежурно пугать Поттера и Уизли) Снейп блаженствовал. Поэтому, когда в дверь, отделявшую кабинет от гостиной, постучали, он громко и недвусмысленно чертыхнулся. Он не боялся, что это повлияет на сюжет, ибо по сюжету никто сегодня его беспокоить был не должен. Значит… коллеги. В лучшем случае — по Хогвартсу. В худшем — из беллетриции.

«Худший вариант всегда выигрывает», — подумал он.

И, разумеется, оказался прав.

1) Беллетриция — внутренняя полиция книг. Следит за соблюдением сюжета и за тем, чтобы персонажи не нарушали закон: например, не убивали друг друга раньше времени и не переписывали свой характер. Большинство сотрудников беллетриции — персонажи. Но наиболее умные, профессиональные и заслуживающие доверие.

Вернуться к тексту

2) Книгопрыгатели — туристы, посещающие книги. Как правило, из реального мира. Либо сами талантливые чтецы, способные вообразить то, что читают, в деталях, либо слушают таких чтецов и те их как бы «приводят за руку» в мир книг. Книгопрыгатели могут приносить с собой различные вещи, включая еду, одежду и технику. Так как сами персонажи не могут выйти за пределы своего мира, «сувениры» от книгопрыгателей являются ценным ресурсом, дефицитом, а иногда даже формой взятки.

Вернуться к тексту

В комнату ввалилась особа средних лет, чем-то напоминавшая Тонкс. По крайней мере, «грация», скорость и манера одеваться у них были одинаковыми. Она полезла в карман — видимо, за удостоверением.

— Здравствуйте, мистер Снейп, я из…

— Беллетриции.

— Как вы…

— А как вы думаете?

Волосы у неё были более спокойного, чем у Тонкс, оттенка — просто русые. И завязанные в пучок. На этом отличия заканчивались. Снейп присмотрелся к фактуре стен — по ним вдруг побежали извилистые трещинки и тени, особенные и неповторимые у каждого камня. Бросил взгляд на пламя в камине — и, ожидаемо, увидел, что поленья горят как-то бестолково и невпопад: вместо того, чтобы мерно потрескивать, они то почти затухали, то плевались искрами. Таково было влияние «реального мира» на литературную реальность: хаос, ненужные сложности и совершенно избыточные подробности.

Незнакомка тем временем всё же умудрилась выудить из кармана удостоверение и протянуть его Снейпу. «Четверг Нонетот, чрезвычайный полномочный эксперт, член Совета жанров с правом вето», — значилось на карточке.

Это пахло внеочередной работой и обязательствами. Сочинили бы его немного иным, и он бы уже рвал на себе волосы от волнения. Но Снейп оставался Снейпом. Ему было даже грустно, что он не может устроить истерику, но логика персонажа предписывала встречать проблемы с каменным лицом и глубоким раздражением.

— А… — протянул Снейп, — так это вы. Я о вас наслышан. Иногда мне было любопытно, как вы выглядите. Кто умер?

Девица дёрнулась. Отдельно от неё дёрнулся глаз — им там, «в реальной жизни» разрешается психовать, сколько угодно… Но вот она попыталась собраться:

— Вы уже знаете?

— Нет. Но беллетриция обычно не вчитывается⁽¹⁾ в часы вечернего досуга. Следовательно, дело срочное. Так кто жертва?

— Северус Снейп, — убитым голосом поведала особа по имени Четверг («Интересно, что об этом имячке подумал бы Робинзон Крузо?»).

Снейп не стал спрашивать «который»: беллетриция была равнодушна к клонам исходных персонажей — скажем, копии Миссис Денверс из «Ребекки» использовали как одноразовых бойцов с сверхопасными очепяточными вирусами⁽²⁾. Да, после того как несколько тысяч потенциально оригинальных персонажей вдруг стали суровыми экономками⁽³⁾, были приняты меры. Поэтому Снейпы не бродили по сюжетам в таком чудовищном количестве, как Миссис Денверс: их было всего пару тысяч.

Некоторые из них сумели выработать в себе некоторый налёт индивидуальности и уйти в другие произведения, кто-то статистом, а кто-то даже главным героем. Многие подвизались на ниве сетевой литературы, также именуемой «фанфикшеном». Туда же теперь отправлялись отбывать наказание Снейпы, не выдержавшие давления сюжета «Гарри Поттера» и совершившие различные книжные преступления: от попытки убийства главного героя и до романов с преподавателями и студентами. Сильно проштрафившихся ссылали в кровавые и мучительные истории, либо в жалкие забытые огрызки текста, полные очепяточных вирусов и монстров с неправильным количеством рук. Тех, чьи преступления были незначительнее — в скучное и бессюжетное повествование, медленно ветшавшее от того, что его никто не читал.

Северус Снейп, сидевший сейчас в кожаном кресле, продержался в «Гарри Поттере» дольше остальных: во многом благодаря работе в беллетриции и, конечно же, программе обмена персонажами. И всё же он был почти образцовым Северусом Снейпом, одним из второй генерации, чуть-чуть отличавшейся от исходной, поскольку на образ, представляемый читателями, к тому времени начали влиять фильмы. У такого великолепного попадания в роль была и обратная сторона: Снейп был только Снейпом и уйти в другое классическое произведение не мог. Да и кто бы ему дал? Иногда он почти забывал, что не был героем оригинала. Почти. Но никогда полностью.

— Итак, что случилось с моим учителем? — после долгой паузы промолвил Снейп.

Узнав о смерти оригинала, того самого, изначального, единственно правильного Снейпа из рукописи Дж.К.Роулинг, Северус почувствовал грусть и ощущение нелепости, неправильности, глупости… — сродни тем, что охватывали его каждый раз, когда Дамблдор испытывал на себе действие проклятого кольца Гонтов. Но сейчас чувство было глубже. Ведь Дамблдор поступал так по воле автора и… он раз за разом возвращался при каждом новом прочтении. Северус Снейп номер один ушёл навсегда.

Тот самый, чей образ, история и неповторимая индивидуальность когда-то так сильно поразили юного генерата класса С, что он как-то незаметно для себя стал Снейпом сам. Быть не слишком красивым (по крайней мере, необаятельным), обладать ужасным характером, отвратительно преподавать предмет, цедить скупые фразы, много раз обвиняться в предательстве… — и всё-таки стать едва ли не самым культовым и узнаваемым персонажем! Только начав работать в беллетриции, Снейп по-настоящему понял, каким уникальным в своём роде был этот феномен…

— Он… погиб в фанфике-процесснике, — наконец, промолвила Четверг. — Всё было прекрасно: отличные просмотры, комментарии, успешная любовная линия с новым персонажем на базе персонажа второго плана… Как вдруг писательница решает убить его.

— Сбой «машины вдохновения»⁽⁴⁾? — с сомнением уточнил Снейп.

Машины, транслирующие писателям идеи, с появлением фанфикшена начали работать на износ, это правда. Но не до такой степени. В текстах, где гостили оригиналы персонажей, их линии временно ставили на стопор: никаких смертей, никаких увечий. Если только кто-то повредил саму машину… Но круг допущенных к обслуживанию машин был очень узок: преступника бы давно нашли.

Едва Снейп успел додумать эту мысль, как Четверг подтвердила ход его рассуждений, решительно помотав головой:

— Нет. Машины вдохновения здесь ни при чём. Это было собственное решение писательницы.

И здесь Северус Снейп понял, почему эта гостья из реальности, этот «чрезвычайный полномочный эксперт» с нелепым даже по литературным меркам именем — выглядит такой грустной и растерянной. Его губы исказила неприятная усмешка — одна из почти карикатурных гримас, доставшихся ему в наследство от текста, особенно от первых книг. Но впервые Снейп был даже рад, что она есть у него в запасе, иначе выразить своё презрение ему было бы сложно:

— Так вот в чём дело, верно? В вашем мире тоже произошло преступление? Дайте догадаюсь: писательница убита, а книга стёрта. Иначе бы вы не пришли.

— Иначе бы мы уже восстановили Снейпа! — Четверг даже сорвалась на крик от возмущения. Значит, поняла, к чему он клонит. — Послушайте, многие мои друзья, лучшие друзья — не люди, а персонажи, и когда погибал кто-то из них, для меня…

— Да-да, — прервал её Снейп. — Для вас это становилось «огромным ударом». Действительно. Но вы их знали. Привязались. Ну… как к домашнему животному? Или как к любимому герою книги… Но Северуса Снейпа номер один вы никогда раньше не видели и даже о нём не читали. Как и эту… писательницу, — тон у него был тем самым, который называли «желчным» в книгах девятнадцатого века и «ядовитым» в книгах века двадцатого. — Но её вам жалко гораздо больше. А ведь она — убийца!

Четверг Нонетот стала настолько красной, что её русые волосы вдруг показались белёсыми. Но покраснела она не от стыда — как слегка надеялся Снейп — а от гнева.

— Она — жертва, — выдохнула Четверг. — Её убили. И убил кто-то отсюда. Причём не просто «кто-то», а…

— Северус Снейп, — закончил за неё он. — И не шипите на меня своим курсивом. Ой, дайте угадаю: вы не знаете, который из них. Ведь это так же легко, как отыскать иголку в стоге иголок. И книгончие⁽⁵⁾ не помогли.

Был великий соблазн сказать «из нас», но Снейп сдержался. И пусть кто-то скажет после этого, что он не умеет работать в коллективе…

— Мы думаем, он их запутал или сбил со следа, — хмуро подтвердила Четверг. — Собственно, а откуда вы знаете?

Её взгляд зажёгся сомнением. Снейп это проигнорировал. Не потому, что ему не было обидно, когда его в чём-то обвиняли, а потому, что его сочинили именно таким: вечно в чём-то подозреваемым. В него бросали мрачные взгляды и шептали гадости за спиной на протяжении девяноста процентов книги, в которой он жил. Что ему ещё одна нелепая теория?

— Потому что вы пришли ко мне, а не к другому сотруднику беллетриции? Или потому, что вы пытаетесь не просто советоваться, а параллельно вести допрос? Или, может быть, потому что любой, любой Снейп ненавидит собак и хорошо разбирается в зельях?

Они смотрели друг на друга, драматично не отводя взгляд в сторону. Девчонка крепилась изо всех сил, но ведь она была из реального мира, а в реальном мире люди рано или поздно моргают. Это в литературе ради красивого описания несгибаемой воли можно пожертвовать реалистичностью. Итак, она отвела взгляд. По канонам литературы: проиграла. Почему-то это было приятно.

— Ладно, — вздохнула Четверг. — А делать-то что?

— Для начала — смириться с тем, что она — убийца. Как минимум, сообщница.

* * *

Северус Снейп расхаживал по кабинету из конца в конец. Да, вот так задачка. Он говорил Совету по жанрам, более того: он писал им, — что оригинальных героев нельзя отпускать в фанфики-«процессники». Но разве его кто-то слушал? Книгобюрократы готовы облизывать оригинальных персонажей со всех сторон и предоставлять им лучшие условия, лишь бы те не заскучали и продолжали обеспечивать книгам популярность. А то, что многие герои, как малые дети в магазине сладостей, были физически неспособны понять, что им полезно, а что несёт вред… Да кто об этом задумывался?

Четверг задумчиво ковыряла ногтем обивку дивана.

— Итак, с сетевыми изданиями «правило первого экземпляра»⁽⁶⁾ не действует?

— Нет, — поморщился Снейп. — Цифровые носители — все копии друг друга. Если нет рукописи, нет хотя бы документа на компьютере, а продолжение сразу выгружается в сеть, то каждый текст на каждом сервере одновременно оригинал и копия. И только автор делает цифровой образ «оригиналом», когда начинает его менять или дополнять. Это значит, что после смерти писательницы редактура ничего не дала бы.

— То есть она сама не только убила главного героя, но и стёрла роман. Это сужает круг поиска. Серьёзно сужает. И выводит вас из числа подозреваемых.

Снейп затормозил, словно наткнувшись на стену. Нет, он, конечно, собирался всё объяснить беллетриции, но…

— Почему?

Она приподняла бровь ровно тем движением, какое полагалось выполнить ему самому. Снейп почувствовал, что закипает от злости. Своего предшественника он, конечно, не убивал, но что если подмешать слабительное в чашку с чаем этой девицы? Интересно, на пришельцев из реального мира действуют литературные зелья? Чувствуя себя необыкновенно глупо, он повторил:

— Почему?

Она закатила глаза и тяжело вздохнула:

— До последней недели фанфик выглядел совершенно нормальным. Если это была не идея, транслированная через «машину вдохновения», значит, кто-то надоумил бедняжку поступить именно так. Мистер Снейп, я прошу прощения, но вы не выглядите как персонаж, способный за неделю так вскружить голову женщине, чтобы она ради вас добровольно убила своего любимого героя, а потом полностью стёрла текст, пользующийся бешеной популярностью, — она развела руками и извинительно улыбнулась. — Она даже не стала отвечать на возмущённые комментарии фанатов, не пообещала продолжение и не насладилась просмотрами! Просто удалила весь текст спустя час после описания гибели Северуса Снейпа.

Ах. Даже так. Ожидаемо. Действительно, быть «классическим» Северусом Снейпом — занятие и вполовину не такое увлекательное, как стать одним из Снейпов фанонных. На курсе генератов, который закончил он сам, вместе с ним учились, например, Снейп-ниндзя, Снейп-«Джеймс Бонд», Снейп-«Великий чернокнижник» и несколько сотен Снейпов-соблазнителей. Некоторые из них, ещё во времена производственной практики в «Гарри Поттере», всё никак не могли определиться, на кого походить: на Снейпа или на Блэка.

Снейп кисло улыбнулся:

— Вы кладезь комплиментов. Но, раз я полностью оправдан, может быть, поговорим в другом месте, чтобы не тратить время?

Если они переместятся в другую книгу, здесь время остановится. Но пока он был внутри произведения, час обхода неуклонно приближался. Снейп уже направился было к столу, готовый открыть книгу и переместиться, но заметил, что Четверг за ним не следует. И держит руку на кобуре. Он шумно вздохнул и едва не взвыл («Ну и денёк сегодня»):

— Ну что ещё?

— Вы могли убить Снейпа номер один из мести. За то, что он отдыхает на «курорте», а вы прозябаете в ненавистном вам романе. Я проверила архив запросов: ваши рапорты на перевод в фанфик или хотя бы на отпуск регулярно отклонялись.

Северус неожиданно для себя широко улыбнулся:

— Мог. Ох, конечно, мог. Ещё как. Если хотите знать, Снейпы друг друга в основном терпеть не могут. Но месть не стоит того, чтобы перекрыть себе последнюю возможность отсюда вырваться.

Он запрокинул голову. Обвёл взглядом сырой каменный свод, зеленоватые светильники под потолком, тяжёлые и неуклюжие книжные полки, заваленный свитками стол… всегда куча работы, всегда тупые студенты, всегда подозрительные взгляды и мелкие пакости. Из года в год. И слава, да. Посмертная слава.

Когда он был молодым и наивным генератом класса С, он не понимал разницу между героем, чествуемым при жизни, пусть даже недолго, — и героем, чествуемым посмертно. Ему казалось, что благородство, самопожертвование… ну и любовь читателей, само собой — искупают все сложности. Но не понимал, что ему самому, как персонажу, никогда не будет позволено этим насладиться. Даже на секунду. Даже… в виде портрета. Как Сизиф из мифа, он, почти достигнув точки, где его ожидает оправдание и почёт, закрывал глаза навсегда. Чтобы очнуться «у подножья»: за столом в Большом Зале. Первая книга, первая глава. Опять.

Поэтому-то он так стремился в фанфики.

Четверг смотрела на него и явно ожидала, что он вот-вот попытается скрыться, вчитавшись в какую-нибудь книгу. Её глаза стреляли из стороны в сторону, а мысли, похоже, строчили со скоростью печатной машинки, попросту переводя время.

Снейп отошёл от стеллажа, принял каменное выражение лица и уставился прямо перед собой.

— Прекратите.

— Что прекратить? — не поняла она.

— Шарить взглядом по всей комнате, непрерывно в неё вчитываясь. Так вы создаёте новые описания. А описания двигают действие. Как и флэшбеки. И время начинает идти. Если вы и впрямь хотите получить ответы на все ваши вопросы до вечернего обхода, постарайтесь перейти на язык диалога. Пока идёт диалог, время стоит.

1) Вчитываться — читать книгу с определённого места, чтобы попасть в неё.

Вернуться к тексту

2) В каноне одна из самых страшных книжных напастей — очепяточные вирусы. Сильный вирус может разрушить книгу полностью, не щадя ни героев, ни предметы, ни пейзажи. Их купируют, баррикадируя орфографическими словарями и проводя дезинфекцию. Но персонажи, задействованные в работах по дезинфекции, обычно гибнут.

Вернуться к тексту

3) В каноне «Четверг Нонетот» герои различаются по степени детализации от первого плана («генераты А»), до массовки («генераты С»). Последние — условные создания с едва намеченными свойствами. Но они жаждут стать уникальными и очень восприимчивы к чужой индивидуальности, поэтому, видя яркий персонаж, часто начинают подражать ему, пока не становятся его полной копией.

Вернуться к тексту

4) Специальные устройства, генерирующие сюжеты и транслирующие их в мысли писателей.

Вернуться к тексту

5) Специфические создания книжного мира, внешне напоминают собак. Натасканы вынюхивать индивидуальные характеристики образа литературного персонажа. Могут гнаться за ним из книги в книгу. Довольно надёжны, но их можно сбить с толку.

Вернуться к тексту

6) В каноне оригинал романа обладает совершенно особыми свойствами: вчитавшись в него, можно изменить текст изнутри. И тогда он изменится во всех копиях. Свойство сохраняется даже после смерти писателя. Но пока он / она жив(а), только автор может изменить сюжет или уничтожить его, уничтожив оригинальную рукопись.

Вернуться к тексту

— Итак?

— Итак, я его не убивал. Я работаю в беллетриции…

— Это не гарантирует, что вы не преступник.

— Зато гарантирует, что я нужен книгочиновникам. Мало найдётся таких идиотов, которые станут на них работать, да ещё в свободное время от книги. Я планировал пригрозить, что, если меня не отпустят, я уволюсь из беллетриции.

— Допустим, вы поняли, что это не сработает. Или получили окончательный отказ.

— Тогда я воспитал бы копию, заморочил бы парню голову рассказами о том, как прекрасно быть «самым узнаваемым героем второго плана»… — кстати, со мной поступили так же, — а потом оставил бы его вместо себя и сбежал.

— Куда?

— Да куда угодно. Вот сейчас один писатель готовит детектив. Главный герой — патологоанатом. Образ навеян смесью Шерлока Холмса, Доктора Хауса… и меня, разумеется. Герой не слишком красив, но загадочен. У него случаются кратковременные романы, но ни одна из девушек не может смириться с его работой. Поэтому он ищет «ту самую», которая примет его таким, какой он есть, а сам тем временем помогает ловить маньяков-убийц. Я идеально подойду.

— Допустим, Снейп номер один решил украсть у вас эту роль. Вы бы убили за это?

— Я бы убил и за меньшее. Но я не люблю попадаться. Зачем такие сложности? Я просто заманил бы Снейпа номер один в фанфик-«процессник», а потом убедил автора бросить его писать. Скажем… украл бы на Складе забытых сюжетов⁽¹⁾ хорошую идею и подкинул её автору, чтобы тот переключился на новую историю. А пока Снейп номер один силился бы выбраться из замороженного текста… я уже получил бы место в детективе.

— Вы явно считаете себя умнее других. Даже умнее прочих Снейпов.

— Потому что я и есть умнее. Я часто бывал по обмену в детективах, шпионской драме, нуаре и высокой литературе. Я веду аналитику в беллетриции. И… я менее импульсивен, чем оригинал и большая часть копий. Поэтому так долго здесь и продержался. Дело не в том, что я «хороший человек». Но я просто выше примитивного марания рук.

— То есть, вы предлагаете искать кого-то более глупого?

— Не факт. Но точно более фанонного. Как вы правильно заметили, — и здесь Снейп позволил себе улыбнуться, — я не в состоянии за неделю вскружить голову писательнице. А теперь, пожалуйста, вчитайтесь в Зал аукционов. И побыстрее! Как говорилось в классике, «нет времени объяснять».

1) Склад / Кладезь / Кладбище забытых сюжетов — нижний подвальный этаж литературы, где обитают идеи, ещё (уже) не нашедшие воплощения.

Вернуться к тексту

Зал аукционов всегда был оживлённым местом. Круглыми сутками здесь шли с молотка персонажи и предметы обстановки из книг, уничтоженных авторами, не дошедших до публикации, а то и вовсе написанных наполовину. Удивительно, сколько ярких героев и необычных предметов могут хранить книги, сами по себе никакой художественной ценности не представляющие.

Снейп, для конспирации надевший шлем Дарта Вейдера, шёл сквозь толпу быстрым шагом. Люди, как и всегда, расступались перед ним словно бы сами собой, поэтому Северусу в кратчайшие сроки удалось найти требуемый зал, занять место на себя и на Четверг и даже немного осмотреться.

Итак, предметы… несколько новых видов волшебных палочек. Симпатично, но не стоит тех денег, что за них просят. Перо птицы Сирин? Тоже мимо.

Никаких супер-артефактов или экзотических книг с заклинаниями. Значит, Снейп был прав с самого начала: дело не в предметах, а в персонажах. Кто-то убил заглавного персонажа только ради того, чтобы прочие пошли с молотка. Большая часть героев привязана к своим историям. Нелицензированное книгопрыгание запрещено и карается сведением к тексту⁽¹⁾. Поэтому аукцион — едва ли не единственная возможность вытащить персонажа из истории. Какое счастье, что их здесь не слишком много.

— Кто вон та блондинка? — прошептал он, приблизившись к уху Четверг.

— Новый женский персонаж, — так же шёпотом ответила она.

— Была в отношениях со Снейпом? Как читатели оценивали их взаимодействие? Не было ли охлаждения в последнюю неделю?

— Сейчас.

Четверг открыла на коленях планшет, и они начали просматривать комментарии вместе.

— Чисто, — разочарованно хмыкнул Снейп. — «Идеальный пейринг», «потрясающая химия», «очень достоверно»… Ну, следовало попробовать. Значит, весь этот сыр-бор из-за кого-то из моих бывших «однокурсников».

Первый лот — та самая блондинка — стоил дорого и был куплен быстро: продолжением саги о Джеймсе Бонде. Это было несомненное повышение, но блондинка всё ещё выглядела слегка грустной.

Дальше пролетела пара-тройка ничего не значащих номеров, как вдруг…

— Вот! — Снейп от волнения так сильно сжал подлокотник кресла, что его костяшки побелели. — Бьюсь об заклад, что это она!

Местная версия Лили. На его курсе генератов таких было около двадцати, но эта, пожалуй, была самой доброй и хорошенькой. В этом и состояла проблема. Рыжие стервы были популярны в самых разных жанрах, но такая Лили не годилась ни в романы о ведьмах-вампиршах, ни в исторические драмы о пиратах. Одно время она прибилась к второму составу «Грозового перевала». Тогда в книге был кризис: Хитклиф сбежал в реальный мир и снимался где-то в Голливуде⁽²⁾, Кэтрин кочевала по русской классике и везде устраивала сцены и истерики, прочие персонажи разбрелись кто куда. И Совет жанров постановил изгнать всех проштрафившихся персонажей и заселить в книгу генератов. Для них это был настоящий праздник, особенно для Лили-Кэти и Хитклифа-Снейпа. Но… потом оригинальный Хитклиф вернулся, ещё более загорелый, наглый и скучающий, чем обычно, надавил на Совет с помощью своих юристов — и вуаля: «Грозовой перевал» восстановили в прежнем составе. А генератов раскидало по фанфикшену…

Четверг вызвала подкрепление из беллетриции, незаметно достала пистолет и дослала в барабан литпулю, превращавшую персонажа в слова и буквы. Время замерло, будто в каком-то безмолвном диалоге.

Молоточек взлетел и опустился:

— Продано!

Девушка с рыжими волосами шагнула с помоста в объятия загадочного мужчины в капюшоне. Мгновение они стояли, обнявшись, — а потом время пошло своим чередом:

— Не с места! Беллетриция! Руки за голову!

— Руки за голову или вы будете сведены к тексту!

С головы мужчины сорвали капюшон. Он был чуть выше среднего роста, с блестящими чёрными волосами, благородным орлиным профилем и презрительно изогнутыми чувственными губами. Руки, скованные наручниками, вероятно были «сильными», с «широкими, но изящными» кистями и, конечно же, «длинными, музыкальными пальцами». Это была дополненная и улучшенная версия то ли Хитклифа, то ли Снейпа, а то и вовсе какого-нибудь графа-чернокнижника из книг о вампирах.

Удивительно, но при такой эффектной внешности он так и не нашёл себя в большой литературе, вместо этого кочуя по третьеразрядным романам в мягкой обложке и фанфикам высокого рейтинга, где думать от персонажа не требовалось.

Рыжая девушка, которую Снейп по привычке мысленно называл «Лили» рыдала и пыталась отбить его у беллетрицейских, крича что-то совсем неуместное вроде: «Отпустите его, он ни в чём не виноват».

— Думаете, их сведут к тексту? — Снейп сам не ожидал от себя такого вопроса. Тем более не ожидал, что ему станет отчасти жалко этих двух идиотов.

— А за что будете голосовать вы? — вместо ответа переспросила его Четверг.

— За изгнание в какой-нибудь длинный, жестокий и кровавый сневанс.

— Вы более жестоки, чем я.

— Как скажете.

1) Персонаж состоит из слов и букв, как мы — из органов и тканей. Поэтому «сведение к тексту», то есть превращение обратно в буквы, — это смерть.

Вернуться к тексту

2) Это канон, честно!

Вернуться к тексту

Он получил свой детектив. А также продуваемую всеми ветрами хижину у моря с отличным камином, право общаться только с трупами и… никаких собак. То есть, изначально в «машину вдохновения» загрузили классическую программу, где пёс присутствовал, но Снейп использовал служебное положение: никаких собак и никакого алкоголизма.

Он дошёл до почтового ящика и заглянул внутрь.

Письмо.

Он повертел в руках кремовый конверт в поисках адреса. Пусто.

Стало быть, беллетриция.

Снейп захлопнул крышку ящика и пошёл обратно: вскрывать такие послания надо было подальше от линии повествования.

Внутри конверта оказался всего один листок:

«Их отправили в фанфик. Как Вы и просили — длинный и кровавый сневанс.

Но они будут вдвоём до конца. Раз за разом. Всегда.

Похоже, никто в Совете жанров так и не догадался, что это не наказание, а награда…

Вы и правда считаете себя умнее прочих.

Четверг Нонетот».