Отражение (гет)

— Как вы встретились?

Драко тяжело вздохнул. Сидеть по эту сторону допросного стола само по себе мучительно. Но выворачивать душу...

— Был Бельтайн. Я выпивал в баре.

— Много?

Он бросил уничтожающий взгляд на следовательницу напротив. Ингрид. Его заместитель. Он всегда подозревал, что та хочет занять его место.

— Много, — передразнил Драко. — Три стакана огневиски. Безо льда.

*

Он пришёл к колдунье, жалуясь на бессонницу и апатию. Всего-то. Мог продолжать варить умиротворяющий бальзам, но "зелья вредно пить постоянно"... А давать копаться в судьбе, значит, не вредно?!

Она сказала, дескать, Драко сам себя проклял.

— Разрушение... — её ноготь коснулся карты "Башня", — пока вы не простите себя, не расстанетесь с призраками прошлого, — карта "Смерть" ухмылялась из-под ладони, — и не войдёте в новую жизнь, закрыв долги и обретя смысл.

— Как простить то, что не исправить?

Драко пришёл под обороткой, но когда гадалка взглянула на него: долго, раздражающе-пристально, — ему на миг почудилось, что она всё знает.

— Что-то исправить можно всегда. Помириться. Помочь. Отомстить.

Слова гадалки стучали в висках, пока Драко шёл по улице. "Я и так работаю аврором". Когда зашёл в бар. "С мёртвыми помириться нельзя, да и помочь не получится". Когда глоток за глотком тушил пожар в груди, подливая горючее. "Отомстить, но кому? Себе?"

Полированная барная стойка отразила лицо в обрамлении светлых кудряшек.

Драко поднял взгляд. Огромные глаза кажутся ещё больше из-за эффектных теней. Шёлковое платье с глубоким вырезом на спине. Белоснежные, утончённо-уязвимые лопатки, чёткие скулы, вздёрнутый нос.

Она выглядела как прежде. Она выглядела потрясающе. Она выглядела так, что его душа, смешанная с огневиски, забурлила, вспенилась и перелилась через край, как морская волна, умирающая за право закончить свой путь у её ног.

Он не помнил, что нёс, подойдя нетвёрдой походкой, но она смеялась. Она не держала на него зла и пахла дурманом и ванилью, а он умирал от желания.

Так стартовал его роман с Луной Лавгуд.

*

— Когда начались нападения?

— Через день после Белтайна меня вызвали на место убийства Бл... мистера Забини.

— Вы не заметили, что всех жертв объединяет знакомство с вами?

Драко из последних сил пытался не вспылить.

— Их... нас многое объединяет: кровь, факультет, родственные связи... как любых волшебников Британии.

— Как ваш волос оказался на трупе Панси Паркинсон?

— Это я вас должен спросить!

*

Когда его вызвали на место преступления, Драко почти спал на ходу. Две невероятных ночи, два сумасшедших дня.

Луна простила его, своего бывшего тюремщика. И если она смогла...

Сумасшедшая надежда окрыляла, дурманя обещанием чуда — и Драко исступлённо целовал белую кожу Луны, пока не немели губы.

Прежде Драко пытался сделать жизнь рациональной. Это привело его на высокую аврорскую должность, выковало репутацию... и оставило наедине с пустыми стенами квартиры, бессонницей и призраками прошлого.

Теперь всё изменилось.

*

— То есть вы признаёте, что взялись за дело спустя рукава?

— Я делал всё, что должен был. Просто... впервые позволил себе не жить на работе.

— Поиски убийцы — самое время вспомнить о досуге... — в серых глазах Ингрид читалось презрение.

— Люди умирают, — развёл руками Драко. — Напомнить, где мы работаем?

— Но ты их знал.

— Мы... не общались.

— Почему?

— Они меня ненавидели, — вырвалось прежде, чем Драко успел остановиться. — За выбор, что я сделал.

*

Он дал ей ключи от квартиры, но никогда не знал, встретит ли она его после работы или единственной компанией Драко будут тишина и бокал вина.

Поэтому, заставая её у себя, он начинал не с беседы. Да и Луна много не говорила: больше слушала. О, как она умела слушать...

Драко не был дураком и сразу проверился на амортенцию, но анализы были чисты.

*

— Вы рассказывали ей всё?

Драко взорвался:

— Зачем мне что-то скрывать? Она же на "стороне света"!

Вместо ответа Ингрид подвинула мелкое блюдце с водой: проекцию воспоминаний гаргульи с места смерти Грегори Гойла.

Изящная фигура со светлыми волосами быстрым, почти змеиным движением нанесла удар. Гойл сполз, заливая мостовую кровью из перерезанного горла.

Драко знал эту гибкую повадку...

— Нет!

Блюдце, расплёскивая воду, ударилось об стену и раскололось.

*

— Мы нашли могилу. Тесты показали, что это Луна Лавгуд.

— То есть... — Кингсли устало потёр переносицу. — Она убивала слизеринцев, а Малфой убил её? А нервный срыв на допросе? Симуляция?

— Нет, сэр. Могиле десять лет. Лавгуд умерла в девяносто восьмом.

Кингсли поморщился:

— Поттер же освободил её, это все знают.

— Видимо, она сильный призрак, — пожала плечами Ингрид.

— Достаточно сильный, чтобы убивать? Подбросить улику? Она — полтергейст?

Ингрид вздохнула. Странно, что Шеклболт не в курсе, но...

— Луна не убивала. У Малфоя истерическая метаморфомагия. Стресс вызвал срыв, а безумие в сочетании с Оборотным пробудило спящие гены метаморфа.

*

Его мутило. От слов гадалки,  от Оборотного. "Больше не буду пить эту гадость".

Огневиски только делало хуже. Мышцы стали ватными, Драко бросало то в жар, то в холод.

Он мутным взглядом всмотрелся в своё отражение — но увидел лишь светловолосую девушку.