Два директора (джен)

Сириус Блэк

— Рад тебя видеть, Сириус, мальчик мой! — Альбус тепло улыбнулся выпускнику. — Ну, расскажи старику, как у тебя дела, что новенького? Как твои друзья, как Джеймс, как его родители?

— Знаете, директор, а ведь я от Поттеров съехал! — брякнул Блэк.

— Интересно! — Альбус сверкнул очками. — Неужели ты решил вернуться в родительский дом?

Блэк скривился, точно ему под нос сунули флакон Пробуждающего зелья, сваренного Снейпом:

— Да ни за что! Чего я забыл в этом… — он запнулся, очевидно, подбирая слова повежливее. — В этой черномагической берлоге?!

Альбус одобрительно кивнул. Правильно, в этом рассаднике ископаемых идей юному волшебнику делать нечего.

— Понимаете, у меня дядя Альфард… Ну, то есть был дядя Альфард, — поправился Блэк. — Так он помер недавно, а мне свой дом оставил. Ну, и деньжонок сколько-то подкинул, тоже неплохо! Вот я и решил дальше жить самостоятельно, как взрослый человек!

— Что ж, ты прав, когда-то надо и взрослеть, — понимающе кивнул Альбус. — Хотя дети всегда так спешат! Думаю, через несколько десятков лет ты ещё вспомнишь своё беспечное детство, свою семью, заботу родных…

— Заботу?! Родных?! — возопил Блэк. — Да о нас с Регулусом никто не заботился, кроме эльфа Кричера! Да и тот — такой хмырь, что лучше бы оставил нас в покое! Нет уж, всё! Никаких родных! Никаких эльфов! Сам, всё сам!

Альбус опять вздохнул:

— Прости, мальчик мой, не могу одобрить твои слова. Всё же семья — это семья, не забывай об этом. Да и совет старших, опытных людей частенько может быть кстати. Но, — и он весело сверкнул очками, — признаюсь честно, что понять тебя могу. Я ведь тоже неплохо знаком с твоей почтенной матушкой!

Блэк расхохотался:

— Да уж, маменька у меня — будь здоров! А советов от неё мне не надо. Если что, я… А, вот! Я, если что, у вас совета спрошу! Вы же мне не откажете?

— Всегда рад помочь, в том числе и добрым советом, — Альбус прижал руку к сердцу. — Только учти, мальчик мой, я всё-таки не всеведущ. Например, финансист из меня, мягко говоря, аховый. Понимаешь ли, семья моя была небогата, а свои скромные сбережения я в основном трачу на наш Орден Феникса, на борьбу с Волдемортом…

— Во! — радостно подскочил Блэк. — А у меня от дяди Альфарда целый сейф! Знаете, директор, мне ведь на жизнь не так много надо, я же балов не даю! Пускай эти деньги на доброе дело пойдут! Слушайте, а как мне их в пользу Ордена передать? Какой-нибудь особый сейф в банке есть?

— Мы не собираем все средства в одну корзину, — покачал головой Альбус. — Наш Орден финансируется из нескольких источников, у меня просто есть соответствующие документы на право распоряжения…

— Тогда и я тоже вам доверенность выпишу! — обрадовался Блэк. — Вы на что надо, на то и будете брать! А мне на жизнь…

— Да, ты уже говорил, что балов не даёшь, — Альбус грустно улыбнулся. — Знаешь, мне очень неловко… Но за доверие благодарю. Ты вносишь большой вклад в наше общее дело! И ещё раз повторяю: ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, и я сделаю всё возможное.

Ты сладко ел и сладко пил,

И бархат примерял,

Но если ты душевных сил

Ещё не потерял,

И можешь ты расстаться

С рабами и казной, —

Раздай своё богатство

И вслед иди за мной.

Фабиан и Гидеон Прюэтты

— Директор!

— Директор!

— Рад вас видеть!

— А уж я-то как рад!

— У нас столько всяких новостей!

— Вот просто не терпится поделиться!

— Здравствуйте, здравствуйте, мальчики мои! — Альбус широко развёл руки, будто бы приглашая братьев Прюэттов обняться. Как обычно, те резко остановились и отскочили в стороны:

— Ох, директор!

— Не надо нас так пугать!

— Мы уж подумали, что это не вы!

— А Молли под обороткой!

— Да, это Молли у нас чемпионка по обниманию!

— Уж обнимет так обнимет, только держись!

— Вот же свезло нашему зятьку!

Альбус весело улыбнулся рыжим балагурам:

— Ну ладно, ладно, мальчики! Так что вы мне такого интересного хотели рассказать? Только не надо про Молли и Артура, к ним я сам как-нибудь заверну. Расскажите лучше о родителях!

Прюэтты помрачнели:

— А мама с папой всё ещё сердятся!

— Всё ещё недовольны, что Молли без разрешения замуж выскочила!

— У неё уже куча детей, а они всё кривятся!

— И на нас тоже злятся, потому что мы от сестры не отказываемся!

— И с вами встречаться не перестаём!

— Ругаются, содержание урезали, грозятся наследства лишить!

— У меня, например, из всего ценного имущества одни часы остались!

— Ага! И Фаб из принципа смотался завещание оформить!

— Угу, оставлю их Молли, чтоб она им потом достойного владельца нашла!

Альбус покачал головой:

— Очень, очень печально, мальчики мои, что ваши родители так и не помирились с вами. Но как замечательно, что вы любите сестру! Любовь — вообще самая прекрасная вещь в мире…

— Э-э-э, директор, мы вообще-то вовсе не о любви поговорить с вами хотели!

— Как это — не о любви? — возмутился Альбус. — А о чём же тогда говорить? Все самые лучшие поступки люди совершают именно потому, что любят! Вот Волдеморт, например, не знает и не может знать любви, потому-то он и очутился на пути во тьму…

— Так и мы про Того-Самого говорим!

— Тут его прихвостни недавно на наших однокурсников напали, магглорождённых!

— Три семьи вырезали, сволочи! Ни стариков, ни детей не оставили!

— Людей спасать надо, а вы всё про любовь!

Альбус тяжело вздохнул:

— Всё рвётесь в бой? Знаете, война — это очень опасно, мальчики мои. Нет, не в этом смысле! — он взмахнул рукой, останавливая запротестовавших было Прюэттов. — Об опасности, что представляют наши противники, вы и без меня не забываете. Хуже другое: сражаясь с ними, вы можете тоже свернуть на тёмный путь, тоже начать совершать убийства. А ведь убийство раскалывает душу, мальчики мои, и может ввергнуть вас…

— Мы не собираемся убивать, — прервал его тот, что с часами. — Мы что вам хотели сказать с самого начала… Нас сам Дурной Глаз проверил. И сказал, что мы, как это он точно выразился…

— «Можем издали сойти за грамотных бойцов», — подхватил второй. — Значит, хватит в тылу отсиживаться! Пора людей защищать!

— Это единственное, чем мы можем помочь Ордену! Ну же, директор! Вы же глава! Ставьте боевую задачу!

Альбус пригасил блеск очков:

— Что ж, мальчики мои, вы уже взрослые люди, и раз Аластор так говорит… Я принимаю ваше желание служить добру и включаю вас в боевой расчёт. Но всё-таки очень прошу: будьте осторожны и постарайтесь не убивать! Ведь тот, кого вы убьёте, уже никогда не сможет раскаяться в своих проступках, а ваша душа, как я уже говорил, будет необратимо повреждена. Всегда оставайтесь добрыми людьми и помните: важнее всего — любовь!

Когда не жаль тебе своих

Баранов и коней,

Когда не жаль тебе босых

Израненных ступней, —

Оставь свой дом и сад свой,

И свой надел земной,

Раздай своё богатство

И вслед иди за мной.

Джеймс Поттер

— Тс-с-с! — прошипел Поттер, на цыпочках спускаясь со второго этажа. — Лили и Гарри только что заснули!

Альбус улыбнулся и взмахнул палочкой, устанавливая заглушающие чары, но Поттер покачал головой:

— Отмените, пожалуйста, директор! Мне надо слышать, если там, наверху, что-нибудь случится.

— Но эти чары не мешают внешним звукам проникать под полог, мальчик мой, — заметил Альбус.

— Но под ними мы станем говорить громко и можем ничего не услышать за собственным разговором, — тихо, но твёрдо возразил Поттер. — Отмените, пожалуйста.

Альбус вздохнул и развеял заклинание:

— Так о чём, Джеймс, ты мне хотел рассказать?

Поттер с удивлённым видом уставился на Альбуса:

— Простите, директор… Но это же вы назначили встречу! Я думал, у вас есть какие-то новости…

— Ох, мальчик мой, боюсь, что случилось недопонимание, — Альбус ещё разок тяжело вздохнул. — Я назначил эту встречу, потому что Ремус сказал мне, что какие-то новости есть у вас.

— Лили в таких случаях говорит — «испорченный телефон», — усмехнулся Поттер. — Какие у нас могут быть новости? Сидим взаперти… Вот разве что Гарри летал на игрушечной метле и кокнул вазу, а Сириус узнал и побежал всем хвастаться, какой у него крестник лихой пилот. Могла эта сплетня дойти до вас как «новости»?

— Почему бы и нет? — Альбус сверкнул очками. — Помню, как в нашей школе слухи искажали любое событие до неузнаваемости. А уж какие небылицы рассказывали о шалостях вашей четвёрки…

— Было дело, — Поттер повесил голову. — И шалили мы там, и разыгрывали всех подряд, и хулиганили, что греха таить…

— Да, теперь у нас противник посерьёзнее, чем однокурсники с соседнего факультета, — кивнул Альбус.

— Знаете, директор, так обидно, что я сижу здесь, как пень, и ничем помочь не могу! — возмутился было Поттер, но тут же спохватился и вновь понизил голос: — А ведь я не самый слабый волшебник, да и не дурак, хотелось бы верить!

— Ты необходим своей семье, мальчик мой, — разрушил все надежды Поттера Альбус. — Кстати, раз уж ты спрашивал меня о новостях… Пожалуй, есть кое-что, чем я могу с тобой поделиться, хотя история невесёлая. Видишь ли, недавно Эммелина столкнулась в Лондоне с пятью Пожирателями…

— Что с ней? — страшным шёпотом спросил Поттер, подскочив с места.

— Она укрывалась одной из мантий-невидимок Аластора, но неудачно пошевелилась, и в неё кинули «инсендио». Она смогла аппарировать прочь, но получила ожоги, и часть одежды сгорела… Впрочем, зелья у нас в аптечках вполне качественные, спасибо Лили, так что сейчас с ней всё в порядке.

— Да, Лили — отличный зельевар, а вот от меня здесь толку нет, — пробормотал Поттер. Он задумался, поглядел в потолок, потом в окно, потом на бороду Альбуса, потом опять в окно — и, видимо, решился.

— У меня есть мантия-невидимка, директор, — сказал он твёрдо. — Это наша фамильная реликвия. Но если она может спасти жизнь кому-то из наших друзей… Мне она всё равно не пригодится, пока я тут заперт. Возьмите, пожалуйста, она гораздо надёжнее любой другой.

— Джеймс, мальчик мой, ты не можешь просто так отдать своё наследие! — запротестовал Альбус.

— Я не смогу сидеть на этом наследии и знать, что из-за моей жадности страдают хорошие люди, — отрубил Поттер. — Имейте в виду: если вы не возьмёте мантию, я… Я просто выкину её за забор!

Альбус грустно посмотрел на упрямого ученика:

— И я не смогу тебя переубедить? Ну хорошо, — он вздохнул. — Я согласен взять твою мантию, но только чтобы изучить её. Как только пойму, как она работает, немедленно верну её тебе, а полученные знания использую, чтобы защитить всех наших соратников. Согласись, так будет гораздо лучше, чем отдать её кому-то одному.

— Вы правы, директор. Жаль только, что больше ничем не могу вам помочь…

— Вы с Лили и так даёте нашему Ордену очень много, — возразил Альбус. — Сейчас ваша семья, ваша любовь — это наша главная надежда. А с учётом твоей мантии… Я смело могу утверждать, что твой вклад в нашу будущую победу — один из самых существенных. Горжусь тобой, мой мальчик.

Он немного помолчал и вдруг озорно сверкнул очками:

— А скажи-ка мне, Джеймс, не эта ли мантия помогала вам шастать незамеченными по Хогвартсу?

— А как же! — засмеялся Поттер. — Именно она! Ну, действуйте, директор! Устройте Тому-Самому-Мерзавцу хороший розыгрыш, да позлее!

Пройти Господень строгий суд

Богатым нелегко —

Так не протиснется верблюд

В игольное ушко.

В святое наше братство

Дороги нет иной:

Раздай своё богатство

И вслед иди за мной.

Доркас Медоуз

— Доркас, девочка моя…

— «Девочек», директор, ищите в заведении «Медвежий стяг», — фыркнула Медоуз, — а мы с вами на брудершафт не пили.

— Прошу меня простить, мисс Медоуз, я всего лишь люблю всех своих учеников как собственных детей…

— А собственных детей у вас нет, и потому вы понятия не имеете, как их надо любить. Давайте о деле! С чем явились?

Альбус тяжело вздохнул. Эта своевольная Медоуз упрямо держала дистанцию. Она и в школе, помнится, была такой же…

— Мне понадобится ещё несколько приборов мониторинга, мисс Медоуз. По моим сведениям, скоро ещё несколько семей окажутся в опасности…

— «Несколько» — это сколько? Директор, артефакторика требует точных данных! Что вы вечно ходите вокруг да около?

Альбус поднял глаза к потолку. На потолке числа не было. Сколько же заказать? Потребуешь много — Медоуз просто откажется. Попросишь мало — у неё будет слишком много свободного времени, а свободное время у талантливого артефактора — это очень… Ну, не то чтобы опасно, но непредсказуемо. Никогда не угадаешь, что она может выдумать.

— Четыре семейных комплекта, — сказал он наконец. — На три-четыре человека каждый. Справитесь за неделю?

— Сделаю, — недовольно буркнула Медоуз. — А скажите-ка мне, директор, что случилось с мониторами, которые вы заказывали для Боунсов и Маккиннонов?

— Ты жестока, девочка моя… — брякнул Альбус, снова сбившись с официального тона, и Медоуз немедленно отреагировала:

— Не «девочка» и не «ваша»! И это не я жестока, а вы — шляпа фетровая! Вот на кой ляд вы у меня требуете эти самые мониторы, если всё равно ими не пользуетесь?! Боунсов мониторили, а их убили! Маккиннонов мониторили, а их убили! Вам что, просто нравится на приборчики смотреть?! Так сходите к магглам, купите себе десяток мобилей! Они так классно крутятся! А я в это время что-нибудь действительно полезное сделаю!

Альбус опять тяжело вздохнул. Проклятая Медоуз его слушалась, не бунтовала, честно выполняла все задания, но с таким видом и с такими комментариями! И ему приходилось их глотать. При попытке воспитания девчонка могла взбрыкнуть и уйти, например, к Краучу. А этого допустить было никак нельзя.

— Вот как раз насчет того, что вы, мисс Медоуз, зовёте полезным, я и хотел поговорить, — начал он. — Вам не кажется, что ваше увлечение артефактами, скажем так, небезопасными, может привести к нежелательным последствиям?

— Как говорил один лохматый физик, всё относительно, — хмыкнула Медоуз. — Для того, кто вздумает ко мне вломиться, последствия будут нежелательными, а вот для меня — очень даже желательными.

— Всё-таки ты жестока, — Альбус покачал головой. — А ведь всякая жестокость порождает только ответную жестокость. Нам следует побеждать любовью, а не ненавистью.

Немедленного эффекта от своих слов он, разумеется, не ждал, но надеялся, что капля камень точит, и рано или поздно…

— Ага, директор, своего приятеля Гриндевальда вы уже так залюбили, что он аж в Нурменгард от вас спрятался, — Медоуз зло ухмыльнулась. — Так чего вы ждёте? Пойдите, залюбите Этого, Которого не Зовут!

— Волдеморт не знает любви, — вздохнул Альбус, пропустив мимо ушей злобные инсинуации насчёт Геллерта. — В том и есть его главная слабость… Ну и ещё в том, что он отчаянно боится смерти.

— Можно подумать, вы не боитесь! — буркнула Медоуз.

— Для хорошо организованного разума смерть — это всего лишь очередное большое приключение, — Альбус широко улыбнулся, заметив, что всё-таки сумел произвести некоторое впечатление на упрямую девчонку.

Но когда он уже повернулся к дверям, собираясь уходить, та бросила ему вслед:

— Приборы будут в срок, приходите. Только предупредите заранее, чтобы я охранные системы в режим ожидания перевела. А то вы у нас, конечно, Великий Волшебник и всё такое, но как бы вам раньше времени в очередное приключение не вляпаться.

Тебе я истинно скажу,

Как ближнего любить,

Как, не притронувшись к ножу,

В сраженьи победить,

Как смерти не бояться.

Не стой же за ценой —

Раздай своё богатство

И вслед иди за мной.

Артур Уизли

— Я на минутку, мальчик мой, только на минутку! — Альбус замахал руками, чтобы Уизли не затащил его в дом. — Я ведь правильно понимаю, что Молли совсем недавно родила? Давай не будем её утруждать, поговорим здесь.

— Да, конечно, — Уизли неловко потёр руки, спрятал было их в карманы, потом убрал за спину, дёрнулся и попытался встать по стойке «смирно». — Чем я вам могу помочь, директор?

— Что ты, Артур, мальчик мой! Неужели старый друг и учитель не может просто так проведать своего ученика? Спасибо, конечно, за предложение, но никакой помощи я от тебя сейчас не требую.

— Да я бы со всей душой, директор, но сами понимаете… Семь детей, старший только в будущем году в Хогвартс пойдёт! Денег не хватает, приходится сверхурочные на работе брать, кручусь, как белка в колесе… А родовых ценностей у меня и не было никогда…

— Чш-ш-ш! — весело шикнул Альбус. — Не наговаривай на себя, мальчик мой. Вот уж что-что, а родовые ценности у тебя есть. Целых семь детей! Удивительно для современных магов! И ведь все они у тебя волшебники, я правильно понимаю?

— Ну, Джинни пока не проявилась, — Уизли уставился в пол, но тут же снова поднял взгляд: — Но остальные — да, маги! Даже у Рона позавчера был выброс, когда его забыли покормить!

— Ну вот, а ты говоришь! — Альбус тепло улыбнулся. — У тебя есть самое главное богатство — большая и любящая семья! Что деньги? Прах! Что время? Найдётся! А вот дети — это самое главное, поверь старому педагогу! Ладно, мальчик мой, прости, но я спешу. Зайду ещё как-нибудь, с твоего разрешения…

— Конечно, директор! — Уизли аж подскочил. — Мы всегда вам рады! И про детей… Вы, конечно, правы. Мы с Молли вырастим их, воспитаем! И вот тогда, если понадобится, сумеем вам помочь! Все вместе, всей семьёй!

— Спасибо, Артур, — Альбус кивнул с прочувствованным видом. — Спасибо, мальчик мой. Я всегда знал, что на тебя можно положиться.

Но если жизнь твоя легка

И, словно дом — гостей,

Полна душа твоя пока

Сомнений и страстей,

Коль стать моею паствой

Захочешь в день иной —

Раздай своё богатство

И вслед иди за мной.

Петуния Эванс

Вернон сел в машину и захлопнул дверь. Вроде бы ему полагалось приобнять невесту, которая ждала его на левом кресле? Но в левой руке у него была свежекупленная колбаса. М‑да, ситуация!

Чтобы сгладить возникшую неловкость, он обратился к Петунии с вопросом:

— Послушай, Пет… У вас дома я, помнится, слышал что-то о твоей младшей сестре. А почему ты о ней никогда не говорила?

Последующей реакции он никак не ожидал. Петуния внезапно залилась слезами и с жалобным подвыванием выдавила из себя:

— Лили… Она… Уро-о-одка!

Вернон задумался. Кажется, на стенке у Эвансов висели фотографии. Кажется, там была и девчонка помладше Петунии. Очень похоже, что это и была пресловутая Лили. На первый взгляд, совсем не в его вкусе… Но ничего такого уродливого он вроде не заметил.

— Не понял? — переспросил он. — Что значит — уродка?

Петуния разрыдалась ещё сильнее и провыла:

— Она — ведьма! Из этих! Из магов! Чашки в крыс превраща-ает! Карманы жабьей икрой наби-иты! Колдует, дура, почём зря! Уро-одка!

— Опять не понял, — пробормотал Вернон. — Ведьм же не бывает! Они же только в сказках есть!

— Быва-ают! — прорыдала невеста. — И колдуны то-оже! От нормальных людей пря-ачутся! Вот ты и не зна-ал! Ты теперь меня бро-осишь! Всё из-за неё, уро-одки!

— Чушь! — решительно бросил Вернон. — Я решил на тебе жениться, и никакие ведьмы-колдуны мне не помешают! Да пусть только попробуют!

Петуния разрыдалась ещё сильнее и набросилась с такими горячими благодарностями, что многострадальная колбаса улетела между сиденьями куда-то назад. А Вернон, утешая расстроенную невесту, потихоньку выспрашивал у неё подробности и чем дальше, тем сильнее задумывался. Родство с настоящей ведьмой могло быть, конечно, опасным делом, но опасной при неумелом обращении и обычная дрель бывает. А возможности это самое колдовство могло открыть немалые! Надо только умеючи им воспользоваться.

В конце концов, любой инструмент приносит пользу, будучи употреблён по назначению. Почему эта самая магия должна быть исключением?

Джеймс Поттер

Вернон отхлебнул ещё минеральной воды и ещё раз смерил взглядом кандидата в свояки. Колдун, значит… Шевелюра лохматая, очки круглые, костюм из хорошей ткани, но какой-то неправильный. Заявись такой тип в «Граннингс» кандидатом на любую руководящую должность, Вернон выставил бы его вон. А вот на техническую… Кто знает, может, и принял бы. Если бы тот обладал необходимой квалификацией.

— Я полагаю, сейчас нам не следует сталкивать Петунию и Лили лицом к лицу, — продолжил он серьёзный разговор. — Видите ли, моя невеста до сих пор крайне обижена на сестру.

— Завидует? — понимающе хмыкнул Поттер.

— Я сказал — обижена, — терпеливо повторил Вернон. — Лет шесть назад, когда Лили пригласили в вашу школу, Петуния написала директору просьбу позволить ей учиться вместе с сестрой…

— Ну да, её не взяли, и она обиделась, — снова хмыкнул Поттер.

— Попрошу дослушать! — Вернон лязгнул металлом в голосе. — Хотя ваш многоуважаемый директор прислал на редкость невежливый ответ, за это мелкое хамство Петуния обиделась бы на него, а не на сестру. Но Лили со своим приятелем прочли это письмо и поиздевались над ней… Кстати, не вы ли этим невоспитанным приятелем были?

— Шесть лет назад? Да она меня тогда на дух не переносила! — возмутился Поттер. — У неё тогда Нюниус был… Ну, то есть Снейп. Мерзкий тип! Знаете, бывают такие субъекты, что вызывают недовольство самим фактом своего существования! Он, кстати, поблизости от дома Лили живёт. И вроде был к Эвансам вхож…

— Возможно, — Вернон кивнул, — хотя мне кажется, что вы к нему всё ещё ревнуете. Но дело не в том. Повторяю, Лили с приятелем сунули нос в чужое письмо, поиздевались над Петунией и за все шесть лет не нашли времени даже извиниться. Ну а то, что Лили постоянно и с большим удовольствием превращала посуду в крыс, чтобы похвастаться перед родными, просто наложилось на старую обиду. Вы, кстати, в курсе, что Петуния крыс отчаянно боится?

Поттер запустил пятерню в шевелюру, приводя её уже в абсолютный беспорядок:

— Ну, от Снейпа я ничего хорошего и не ждал, но Лили… Хм… Знаете… Мы с Лили пока что не обручены, поэтому я не могу принести мисс Петунии Эванс официальные извинения за неподобающее поведение своей невесты. Но обязательно поговорю с ней… С ними обеими. Что же касается Нюнчика, то когда поймаю — набью ему лишний раз морду за всё хорошее, и тот случай тоже в счёт пойдёт.

«Не безнадёжен», — решил про себя Вернон, ухмыльнулся и отсалютовал стаканом минералки.

* * *

Невероятно, но факт: к свадьбе Вернона и Петунии сёстры Эванс всё-таки помирились. Невероятно, но факт: Поттер умудрился заранее преподнести невесте какое-то умопомрачительное зелье для волос, так что она не потерялась даже на фоне младшей сестры. Невероятно, но факт: приятель Поттера, некий мистер Блэк, тот ещё хулиган, был своим другом приведён к общему знаменателю и почти не безобразничал, всё больше травил анекдоты про директора Хогвартса и его любовь к сладостям. Невероятно, но факт: свежеиспечённая семейная пара Дурслей получила приглашение на будущую свадьбу Джеймса Поттера и Лили Эванс и с благодарностью его приняла. Невероятно, но факт: цветные фианиты — свадебный подарок Поттерам — произвели среди их гостей-волшебников настоящий фурор… Правда, дальнейшее общение свелось в основном к переписке и телефонным звонкам: и у Дурслей, и у Поттеров хватало дел в своих мирах.

* * *

Когда сыну Дурслей исполнилось три месяца, к Вернону неожиданно прилетела почтовая сова. Джеймс Поттер прислал пергамент с разноцветной печатью, который давал Вернону право представлять интересы новорождённого племянника Гарри Поттера, и аналогичную доверенность для обычного мира. В приложенной коротенькой записке свояк выражал пожелание, чтобы у Вернона была возможность знакомить Гарри с родным миром его матери (самой матери он эту задачу почему-то не доверил).

Вернон пожал плечами и убрал документы в сейф. Для чего они могли пригодиться, он пока не имел понятия. Но на всякий случай позвонил свояченице и попросил подписать его на какую-нибудь волшебную газету — просто чтобы быть в курсе тамошних событий. В конце концов, вовремя полученная информация тоже может быть своего рода инструментом.

Амелия Боунс

Аппарат противно звякнул и вывалил значок с надписью: «Вернон Дурсль. Личный вопрос». Вернон прицепил это блестящее безобразие к лацкану пиджака. Лифт Министерства магии, закамуфлированный под телефонную будку, со скрипом и скрежетом поехал вниз — должно быть, ленивые колдуны давненько его не смазывали.

Вахтёр на входе долго не мог поверить, что у Вернона нет, не было и никогда не будет волшебной палочки. Выданный в будке значок удостоверением личности, как выяснилось, не являлся, а на документы нормального мира господин мужественный дежурный глядел в точности как баран на новые ворота. Наконец кто-то посоветовал вызвать сотрудника из департамента охраны правопорядка, куда Вернон, собственно, и хотел попасть. В недра здания отправился самолётик из цветной бумаги, и минут через пять на проходной появилась леди неопределённого возраста.

— Амелия Боунс, старший инспектор ДОМП, — отрекомендовалась она. — Это вы тот самый мистер Дурсль, который устроил переполох в атриуме? Чем обязана?

— Вернон Дурсль, генеральный директор компании «Граннингс», — слегка поклонился Вернон. — Вот, прошу ознакомиться.

Он протянул тот самый пергамент. Мадам Боунс прочла доверенность и удивлённо подняла бровь, но не стала обсуждать ситуацию на проходе и пригласила следовать за собой.

— Итак, по какому вы вопросу? — спросила она, проведя Вернона в маленький кабинет.

Вернон кашлянул в носовой платок и начал:

— Начнём с того, мэм, что я подписан на «Ежедневный пророк». Не сказал бы, что это самая информативная газета, да и читать о многом приходится между строк, но в последнее время я пришёл к выводу, что у вас, волшебников, идёт форменная гражданская война. Разумеется, с поправкой на масштабы магического мира. Или я ошибаюсь?

— К сожалению, вы правы, — подтвердила Боунс.

— Мы несколько лет общаемся с семьёй Поттеров. Лили Поттер — моя свояченица, — пояснил Вернон, и собеседница кивнула, принимая информацию к сведению. — Несколько месяцев назад мы потеряли контакт: письма возвращаются, телефон у Поттеров отключён. В вашей газете, правда, ничего о нападениях на Поттеров не говорилось, так что мы с женой надеемся на лучшее, но хотелось бы выяснить поподробнее, что там у них произошло. Согласитесь, что как уполномоченный представитель Гарри Джеймса Поттера я имею на это право.

На родство Вернон решил не упирать: всё-таки дядей Гарри он приходился не родным, кто этих колдунов знает… А вот документ от Джеймса выглядел солидно.

Боунс задумалась:

— Насколько я знаю, Поттеры не являются сотрудниками Министерства, следовательно, информации у нас может и не быть. Но мне известно, что они входят в некое общество под названием «Орден Феникса», которое возглавляет Альбус Дамблдор, директор Хогвартса. Кроме того, мне известно, что в то же самое общество входят некоторые наши сотрудники, в том числе авроры Лонгботтомы, Алиса и Фрэнк. Так вот, несколько месяцев назад по настоянию Дамблдора авроры Лонгботтомы взяли отпуск на неопределённый срок и скрылись в неизвестном месте, при этом с ними пропала всякая связь.

— Думаете, это не совпадение? — заинтересовался Вернон.

— В любом случае не мешает проверить. Кстати, именно сейчас в Министерстве присутствует тот самый Альбус Дамблдор, пришёл поговорить с моим начальством. Думаю, нам следует задать ему несколько вопросов.

И мадам Боунс отправила самолётик — видимо, к начальнику.

— А станет ли этот Дамблдор с нами разговаривать? — буркнул Вернон себе под нос. — У моей жены крайне негативный опыт общения с ним.

— Не обижайтесь, мистер Дурсль, но права вашей жены в волшебном мире, к сожалению, ничтожны, — вздохнула Боунс. — А вот ваш запрос поддержан очень весомым авторитетом. От фамилии Поттер не отмахнёшься.

В приоткрытую дверь влетела крылатая бумажка и спикировала на стол. Боунс развернула записку:

— Идёмте, мистер Дурсль. Мистер Крауч одобрил ваше участие в разговоре с Дамблдором.

Амелия Боунс, Бартемиус Крауч и Альбус Дамблдор

— Рад вас видеть, мистер Дурсль, — сухо произнёс немолодой человек в безупречном костюме, протягивая Вернону руку. — Я Бартемиус Крауч, начальник ДОМП, а вон там, — он указал на противоположный конец солидных размеров стола, — вы имеете счастье лицезреть Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, директора школы «Хогвартс» и известного любителя поиграть в политику. Прошу садиться.

Устраиваясь на стуле, Вернон с любопытством поглядел на директора. Если Боунс носила явно форменную мантию строгого покроя, а Крауч предпочитал одежду нормального мира, то Дамблдор смотрелся как скверный комедиант в роли святочного деда с фальшивой бородой. Появись такое чудо на улице города — на него даже самые достойные джентльмены пальцами бы показывали. Но сотрудники Министерства явно воспринимали старика всерьёз… Это был повод задуматься. Кстати, при входе Вернона и мадам Боунс в кабинет Крауча этот самый Дамблдор даже не подумал привстать со своего кресла. Показатель, однако.

— Барти, мальчик мой, — заговорил вышеупомянутый директор шоколадным баритоном, — ты уверен, что присутствие мистера Дурсля будет уместным? При всём уважении, — он сверкнул на Вернона очками, — он всего лишь маггл.

— Мистер Дурсль совершенно необходим, — не обращая внимания на фамильярный тон, отчеканил Крауч. — От имени мистера Дурсля, представляющего сейчас интересы Гарри Джеймса Поттера, я вас, мистер Дамблдор, спрашиваю официально: что вам известно о местонахождении и самочувствии родителей указанного ребёнка, Джеймса Поттера и Лили Поттер?

«Крауч хочет наехать на Дамблдора, — понял Вернон. — Ладно, пускай наезжает, поддержка крупного чиновника, даже ситуативная, на дороге не валяется».

— Барти, но маггл не может быть опекуном ребёнка-волшебника, — удивлённо произнёс Дамблдор.

— Никто не говорит об опекунстве, опекунами Гарри Джеймса Поттера являются его родители, и таковые родители, пользуясь своими правами, уполномочили мистера Дурсля представлять интересы ребёнка. Официальная доверенность зарегистрирована в Министерстве. В положении о временном представителе нет ни слова, запрещающего указанному представителю быть магглом.

«Бюрократ высшей пробы!» — восхитился Вернон.

— Но я заверяю тебя, Барти, что наш малыш Гарри находится сейчас со своими родителями и не нуждается ни в каком представителе! — запротестовал Дамблдор.

— В качестве кого вы делаете это заявление? — отбрил Крауч. — Вы, в отличие от мистера Дурсля, не являетесь ни родственником, ни официальным представителем никого из Поттеров. Следовательно, ваши слова не имеют никакого значения, пока не будут проверены уполномоченными на то лицами. Прошу ответить на исходный вопрос: что вам известно о местонахождении и самочувствии родителей Гарри Джеймса Поттера?

Дамблдор, похоже, решил не перегибать палку и отойти на заранее подготовленные позиции:

— Мне известно, где находятся Джеймс и Лили, — сказал он со вздохом, — но сообщить вам их адрес я не могу, поскольку не являюсь хранителем «фиделиуса».

Вернон кинул на мадам Боунс вопросительный взгляд. Та негромко ответила:

— Чары тайного убежища. Никто не может его найти, если не узнает адрес от специального человека — хранителя секрета. Если Дамблдор — не хранитель, то сообщить нам адрес он не способен.

— Значит, мы не могли связаться с Поттерами, потому что их адрес не знают ни почтальоны, ни телефонисты? — догадался Вернон.

— В первом приближении именно так, — кивнула Боунс, а затем обратилась к Дамблдору: — Скажите, мистер Дамблдор, а Фрэнк и Алиса Лонгботтомы тоже укрылись под «фиделиусом»?

Директор затянул паузу, но Крауч заинтересовался:

— Вы считаете, Боунс, что эти две семьи как-то взаимосвязаны?

— У них почти одновременно — с разницей в один день — родились сыновья. Они, как мы с мистером Дурслем выяснили, почти одновременно прервали все контакты со знакомыми. Наконец, и Поттеры, и Лонгботтомы состоят в некоем «Ордене Феникса», которым руководит мистер Дамблдор. Как вы считаете, этого достаточно, чтобы усмотреть связь?

— Откуда вы знаете об «Ордене Феникса»? — Дамблдор чуть приподнялся со своего кресла и принялся сверлить Боунс тяжёлым взглядом. Та, грустно усмехнувшись, вынула из кармана мантии фотографию и бросила на стол:

— Этот снимок я нашла в доме Эдгара после гибели его семьи. Полюбуйтесь: вот Поттеры, вот Лонгботтомы, вот Маккиннон, Медоуз, Дирборн, братья Прюэтты, сам Эдгар… А вот и вы, мистер Дамблдор, собственной бородатой персоной! И надпись на обороте, обратите внимание: «Орден Феникса. Июль 1981». Тоже мне, конспираторы!

Вернона прошиб холодный пот. Если Дамблдор считает, что руководит тайным обществом, и при этом позирует для группового снимка… При таком гениальном руководстве этим подпольщикам не жить! Значит, и Поттерам грозит серьёзная опасность! Они, правда, спрятались… Но в их прятках есть одно слабое звено — хранитель секрета!

— Скажите, пожалуйста, — обратился он к Краучу, — вот мистер Дамблдор говорит, что Поттеры спрятались под «фиделиусом»… А если хранитель их секрета попадёт к врагам?

— Вернее всего, он погибнет, — спокойно ответил Крауч. — А если вы о том, не выбьют ли враги адрес… Ни чарами, ни зельями, ни пытками выбить секрет «фиделиуса» невозможно. Его открывают только добровольно.

— А что будет с секретом, если хранителя убьют?

— Тогда хранителями станут все, кто уже знает адрес, — пожал плечами Крауч.

— И достаточно будет подкупить кого угодно из всей компании? — уточнил Вернон.

— А ведь вы правы, может найтись одна паршивая овца… — задумчиво произнёс Крауч. — Дамблдор! Кто является хранителем у Лонгботтомов?

— По какому праву… — возмутился было директор, но Крауч его прервал:

— По праву прямого начальника. Лонгботтомы — мои авроры, хоть и в отпуске. Возможно, мне придётся их из этого отпуска отзывать, потому что людей категорически не хватает. Вашими молитвами, между прочим.

— Я бы попросил, Барти…

— Нет, это я бы попросил! Кто мне ставит палки в колёса, когда я пытаюсь пробить военное положение?! Не вы?! Моих сотрудников бьют насмерть, а они обязаны бандитов брать живыми и целыми! Нам разрешено только оглушать, парализовать и связывать! А эти чёрные, в намордниках, друг друга опять приводят в чувство, развязывают — и снова дерутся! Вы кого, Дамблдор, защищаете?! Честных людей или преступников?!

С той стороны стола засверкали очки и заколыхалась борода.

— Я защищаю честных людей от участи хуже смерти, — заговорил Дамблдор тоном матёрого проповедника, — ведь убийство раскалывает душу! Что же до преступников, то даже преступник ещё может раскаяться и обратиться к добру, а если вы его убьёте, вы лишите его этого шанса. Поймите же наконец! Разве может быть на свете что-нибудь ценнее человеческой души?! А вы хотите, чтобы убийство стало не преступлением, а доблестью! Не забывай, мальчик мой, ненависть разрушает, созидает только любовь!

Пылает, как прожектор,

«Морсмордре» за окном.

Наш старикан директор

Подвинулся умом.

Развешивайте уши,

Коль жизнь не дорога:

«Свою погубишь душу,

Когда убьёшь врага!»

И чёрный выживает,

Какой бы ни был гад,

Тебя же убивают,

И ты же виноват.

Вернон не выдержал и треснул кулаком по столу, прервав разглагольствования:

— Хватит!

Все трое волшебников уставились на него с удивлением. Не дав им времени возмутиться, он попросил:

— Мадам Боунс, поблизости найдётся подшивка «Ежедневного пророка» за июль?

Та взмахнула палочкой, и перед Верноном плюхнулась на стол солидная папка.

— Так, посмотрим, — заговорил он, перелистывая страницы. — Вот! Девятнадцатое июля, Суссекс. Братья Прюэтты против масочников: Долохова, Джагсона и ещё троих неустановленных. Все бандиты были оглушены, причём некоторые — по нескольку раз, но их приводили в чувство подельники. Общий итог: братья Прюэтты погибли, потерь у противника нет. Погибшие состояли в вашем Ордене, мистер Дамблдор. Вы им тоже пели насчёт раскола души?

Директор не стал отвечать на риторический вопрос, а Вернон перевернул несколько листов:

— Продолжаем. Двадцать первое июля, недалеко от Оксфорда. Нападение на дом Эдгара Боунса. Долохов, Джагсон, ещё трое неустановленных. Эдгар Боунс использовал только разрешённые заклинания, не единожды выводил нападавших из строя, но они друг друга приводили в чувство и продолжали штурм. Общий итог: Эдгар Боунс погиб вместе со всей семьёй, потерь у противника нет.

Амелия Боунс так глянула на Дамблдора, что того передёрнуло.

— Двигаемся дальше, — Вернон снова перелистнул газетные страницы. — Двадцать четвёртое июля, пригород Лондона. Нападение на семью Маккиннонов. Как вы догадываетесь, Долохов, Джагсон и ещё трое. Маккинноны убиты в полном составе, потерь у противника нет. Знаете, мистер Дамблдор, мне почему-то кажется, что если бы девятнадцатого июля братья Прюэтты сражались в полную силу, то ещё добрый десяток человек, в том числе детей, остался бы в живых. Между прочим, это вы их всех убили своими проповедями насчёт душевного раскола. Как там ваша собственная душа себя чувствует? Цела?

Крауч с очень серьёзным видом посмотрел на Вернона:

— Мистер Дурсль! Вы позволите использовать вашу аргументацию на заседаниях Визенгамота и на совещании у министра?

— На здоровье, мистер Крауч, — кивнул Вернон. — Если она поможет вам навести порядок в этом бардаке, буду только рад.

Крауч криво усмехнулся:

— Постараюсь.

— Боюсь, мистер Дурсль, и ты, Барти, вы не понимаете… — подал было голос директор, но его перебила Боунс:

— Зато я прекрасно понимаю, что если какая сволочь вздумает напасть на мою Сюзи, я про ваши резоны вспомню только в самую последнюю очередь. Когда эту сволочь раскатаю так, чтоб уже никогда не встала.

— Минуточку, мистер Дамблдор, у меня к вам ещё несколько вопросов есть, — Вернон решил не останавливаться на полпути. — Очень хочется выяснить поподробнее, чем, собственно говоря, ваш Орден Феникса занимается, зачем он нужен и на какие шиши существует. И полагаю, что мистер Крауч мой интерес поддержит.

— Непременно, — начальник ДОМП кивнул.

— А вы уверены, что у вас есть право задавать мне такие вопросы? — директор грозно засверкал очками.

— А вы уверены, что у вас есть право создать тайное общество с неизвестными целями и сомнительными методами и держать в неведении законную власть? — парировал Крауч. — Вы, конечно, можете сейчас уйти, ничего не ответив. Но когда — заметьте, не если, а когда — я всё-таки добьюсь, что будет объявлено военное положение, ваш Орден может оказаться такой же незаконной организацией, как и компания Неназываемого. Только вы в ещё худшей ситуации: ваш состав точно известен!

И он кивнул на всё ещё лежащую на столе фотографию.

Очки на том конце стола потухли:

— Вы выкручиваете мне руки, Барти. Что ж, спрашивайте.

Вернон отодвинул в сторону газетные подшивки и достал из кармана блокнот:

— Итак, из каких источников финансируется деятельность вашего Ордена?

— Из добровольных пожертвований его членов.

Вернон глянул на Крауча:

— Этого может хватить?

— Вполне. В составе Ордена, в частности, Блэк и Поттер, у них очень неплохо с финансами.

— Хорошо. На какие цели расходуются полученные средства?

— В основном на сбор информации в Министерстве, в Визенгамоте и в криминальных кругах.

— Отличная компания! — буркнул Вернон под нос. — И о чём же вы собираете информацию?

— О настроениях среди чиновников, законодателей…

— И воров?

— Нет, в криминальных кругах мы в основном узнаём о планируемых Волдемортом акциях устрашения.

— С какой целью?

— Предотвратить, разумеется.

— И много предотвратили?

Дамблдор замялся:

— Мы спрятали под «фиделиус» семьи Поттеров и Лонгботтомов, когда им стала грозить опасность…

— Стоп! А остальным опасность не грозила? Боунсам, Маккиннонам, Прюэттам, кто там у вас ещё погиб недавно? Почему их не спрятали?

— Вы не понимаете… — завёл свою пластинку директор, и опять его перебила Боунс:

— Всё дело в детях, так? В Невилле и Гарри? И чем же они так отличились?

— Амелия, девочка моя, это крайне опасные сведения…

— Раз этим семьям стала грозить опасность даже по меркам мистера Дамблдора, который вообще-то к мерам безопасности относится наплевательски, значит, о них что-то узнал ваш самый главный злодей, — бухнул Вернон наудачу.

— Так? — Крауч впился взглядом в бороду. — Неназывемый знает, а Министерству знать опасно? Да что вы о себе воображаете, Дамблдор?! Кстати, вы до сих пор так и не ответили, кто хранитель секрета у Лонгботтомов!

— И кто у Поттеров, — поддержал его Вернон. — Я, как представитель Гарри, имею право знать! И присутствующим здесь сотрудникам Министерства доверяю.

— Хранитель «фиделиуса» у Лонгботтомов — Августа, а у Поттеров — Сириус, — вздохнул директор.

— Блэк? Сириус Блэк? — переспросила Боунс. — Да они с ума сошли!

— А что такого? — не понял Вернон. — Знаком я с этим Блэком. Хулиган и раздолбай, мне не нравится совершенно, но друзей не предаст, уверен.

— Так он же постоянно в драку лезет, — объяснила Боунс, — а хранителю надо тихо в безопасности сидеть. Вот Лонгботтомы хороший выбор сделали.

— Не отвлекайтесь, Дамблдор, — скомандовал Крауч. — Вы ещё должны сказать, что такого страшного узнал об этих двух семьях Неназываемый.

— Есть истинное пророчество, — опять тяжело вздохнув, заговорил директор, — что Тёмного Лорда может победить тот, кто родился на исходе седьмого месяца, у родителей, что трижды бросали Тёмному Лорду вызов…

— Когда Неназываемый узнал об этом пророчестве? — быстро спросила Боунс.

— Вскоре после того, как оно было произнесено, в начале июля восьмидесятого года…

— А когда вы спрятали Лонгботтомов и Поттеров под «фиделиус»? Впрочем, не отвечайте, я и сама знаю: Фрэнк и Алиса ушли в отпуск в июне этого года.

— Что, целый год главный злодей всё знал, а вы не чесались? А теперь вдруг спохватились и начали прятать? — уточнил Вернон.

— Барти! — ахнула Боунс. — Это не прятки! Это ловля на живца! Их демонстративно прячут именно для того, чтобы Неназываемый обратил внимание! И хранитель секрета, который так и лезет в драку!..

— Амелия, девочка моя, ты не так поняла…

— Версия принята, — отрубил Крауч. — Будем отрабатывать и её в числе прочих. И молись кому угодно, Альбус, чтобы она оказалась ложной.

Вернон снова заглянул в блокнот:

— Разрешите, я вернусь к своему вопросу. Мистер Дамблдор, вы так и не ответили, много ли акций устрашения ваш Орден предотвратил. А заодно скажите, каковы были потери с обеих сторон.

— Мы не убийцы! — Дамблдор гордо встопорщил бороду.

— Понятно, то есть у противника потерь, как обычно, нет. А у ваших?

Директор промолчал, но ответила Боунс, сверив какие-то свои записи с фотографией Ордена:

— Погибло шесть человек. Условно успешными были одиннадцать операций, когда атакованным волшебникам с помощью фениксовцев удавалось уйти из-под удара. Во всех этих операциях участвовали либо Поттеры, либо Лонгботтомы; в четырёх — и те, и другие. Не знаю, считать ли успешной операцию в Суссексе, когда атакованная семья ушла, но прикрывавшие её братья Прюэтты погибли. После ухода Поттеров и Лонгботтомов в подполье операций без потерь у Ордена Феникса не зарегистрировано. Или были успехи, о которых Министерство не в курсе, мистер Дамблдор?

— А сколько всего «акций устрашения» проводит ваш главный злодей?

— Две-три в неделю, — вздохнул Крауч. — В последнее время ещё больше. Делаем что можем, но можем немного. Неназываемый пользуется методом случайной атаки: выберет заранее десяток адресов, а в день операции вытянет жребий… Даже если нас предупредят, прикрыть сразу всех невозможно, просто некем. А по факту нападения частенько бывает уже поздно. И нанести превентивный удар нельзя! Незаконно! Пока масочника не взяли на горячем, он считается законопослушным гражданином! Да и если взяли кого серьёзного… То сбежит вместе с охранником, то выпустят «за недостатком доказательств»! Взяточников развелось! Или просто Неназываемого боятся… Только мелкую шушеру нам отдают, а её, сколько ни сажай, меньше не станет! Проклятье, так обидно за ребят! Они жизнью рискуют, гадов ловят, а судьям потом занесут — кому монету, кому угрозу — и пожалте! «Оправдан по всем пунктам»! Тьфу!

Он резко мотнул головой:

— Простите. Что-то я разнервничался.

С трибун Визенгамота

Несётся чушь и дичь,

На наших жизнях кто-то

Купоны будет стричь.

У клятой Волдеморды

Есть золотой запас,

И у бандитов Лорда

Прав больше, чем у нас.

Очередного гада

Наш упустил отряд,

А ты поймал «аваду»,

И сам ты виноват.

— Твоя главная ошибка, Барти, в том, что ты пытаешься бороться со злом методами зла, — вновь завёл свою шарманку директор. — Нельзя построить мир на ненависти — только на любви! Вот Волдеморт никогда никого не любил, потому и угодил на путь тьмы, и только любовью его можно победить. Любовью, мальчик мой!..

— Мистер Дамблдор, — Вернон с интересом посмотрел на проповедника в вырвиглазной мантии, — мы здесь обсуждаем борьбу с преступностью, а вы всё о любви к мальчикам толкуете. Что-то мне сомнительно стало, чем вы там у себя в школе занимаетесь… Старый педагог!

— Каждый понимает любовь в меру своей испорченности, — вздохнул Дамблдор, но Вернон уже отвернулся от него и обратился к Краучу:

— Вы считаете, что «масочникам» просто нравится издеваться над людьми, а наказания они не боятся, так как видят, что от него легко уйти? Например, убив вашего сотрудника? И даже если поймают, то вовсе не факт, что посадят?

— Именно так.

— И вы хотите, чтобы вашим сотрудникам разрешили бить бандитов на поражение?

— Именно.

— Полагаете, что они испугаются, и их число снизится?

— Да. Разумеется, идейные последователи Неназываемого никуда не денутся, но пушечного мяса у них должно стать в разы меньше.

— Знаете, опыт истории большого мира показывает, что вы можете быть правы. В чрезвычайной ситуации необходимы чрезвычайные меры, а жевание соплей ещё никому не помогло.

— Барти, мальчик мой! Но ты хочешь разрешить своим аврорам использовать непростительные заклинания! Это недопустимо! Это уничтожит их души!

— Непростительные? — Вернон обернулся к Боунс.

— Есть три заклинания, использование которых строго запрещено. Подавляющее волю, пыточное и смертельное проклятие, — объяснила та. — Дело в том, что для их применения необходимо всей душой желать соответствующего эффекта. Желать властвовать, желать причинять боль… Желать убить. И чем чаще маг использует такое заклинание, тем сильнее ему хочется применить его снова и снова.

— Подсаживается, как на наркотик?

— Да.

— И ваши бандиты, разумеется, вовсю используют эти три заклинания?

— Конечно, — вздохнула Боунс.

— Удивительно, — сказал Вернон, — но в этом вопросе я, пожалуй, соглашусь с мистером Дамблдором: использовать непростительные заклинания силам правопорядка не следует, иначе из них слишком легко получатся эскадроны смерти.

— Вы тоже считаете, что нам следует идти с обезоруживающими чарами против смертельного проклятия? — взъярился Крауч.

— Я считаю, что вам следует взять более подходящий инструмент, — спокойно ответил Вернон.

— Какой ещё инструмент? Все наши сотрудники вооружены своими волшебными палочками!

— Вот именно, — подхватил Вернон. — И эта палочка у вас — единственный инструмент на все случаи жизни. Осветить комнату — палочка, перенести чемодан — палочка, завязать шнурки — палочка, шугануть бандита — та же самая палочка! А между прочим, любой универсальный инструмент в любой конкретной задаче проиграет специализированному.

— А попроще можно? — спросила Боунс, поглядев на сбитого с толку начальника.

Вернон вытащил из кармана складной нож и раскрыл три разных инструмента:

— Вот, смотрите! Этим ножиком можно нарезать салат или колбасу, но кухонным ножом легче. Им можно открыть консервную банку, но открывалка удобнее. Им можно закрутить шуруп, но отвёртка лучше, не говоря уже о шуруповёрте. Наконец, им можно попробовать отмахаться от убийцы…

— Но пистолет надёжнее? — усмехнулась Боунс.

— Вы меня поняли.

У Крауча загорелись глаза.

— Барти, мальчик мой! Амелия, девочка моя! — заволновался Дамблдор. — Вы ступаете на опасный путь! Магглы крайне изобретательны в уничтожении ближних своих!

— Это хорошо, — кивнул Крауч. — Значит, маггловское правительство сможет предоставить нам весьма эффективные, как сказал мистер Дурсль, инструменты. А если не даст, сами подсуетимся. Где там сейчас у магглов воюют?

— В Афганистане, — сказал Вернон.

— Вот там и прибарахлимся. А то что это получается: чёрные то людей убивают, то дома взрывают, то жгут чего ни попадя, а мы всё «петрификусом» машем… Да, не забудь обеспечить маггловским оружием авроров Лонгботтомов. И передай, чтобы обязательно освоили, и что это приказ.

Внезапно все трое волшебников замолчали и уставились в угол рядом с Дамблдором. У директора на физиономии при этом появилось выражение досады, а у Крауча и Боунс — недоверие пополам с изумлением, и эта немая сцена продолжалась секунд пятнадцать. Похоже, в том углу происходило нечто, видимое только магам.

— Как это прикажете понимать? — рявкнул наконец Крауч. — Что это было?

— Насколько я понимаю, Патронус, — сообщила Боунс. — Насколько я понимаю, принадлежит он Доркас Медоуз. Но почему он здесь и почему говорящий?

— Простите, — обратился к ней Вернон, — я ничего не видел и не слышал. Что тут случилось?

— Около мистера Дамблдора возник Патронус-барсук и сказал женским голосом: «Директор, мониторы для Лонгботтомов и Поттеров готовы. И спросите наконец у Лили, где она взяла те самоцветы. Это же новое слово в боевой артефакторике!» — после чего растаял. Патронус — это вообще-то такое заклинание для защиты от дементоров, но чтобы он говорил…

— Это моё изобретение для Ордена Феникса, — вздохнул Дамблдор, которого Крауч сверлил подозрительным взглядом. — Говорящий Патронус для экстренной связи…

— А уместность этой связи, разумеется, никак не проверяется, — фыркнул Вернон, решив пока не выяснять, что такое есть «дементор». — Самое оно — послать такую говорилку своему соратнику, который замаскировался на чужой территории! Руководитель Ордена Феникса в своём репертуаре.

— А я хотел бы знать, что там за мониторы упоминаются, — процедил Крауч.

— Просто артефакты для наблюдения за здоровьем и самочувствием, — вздохнул Дамблдор. — Знаете, что-то вроде известных часов Уизли, но попроще, в точности повторить те часы мы пока не можем…

— А что вы с этими «мониторами» делать собираетесь?

— Следить за благополучием своих учеников, конечно!

— Откуда?

— Из своего кабинета в Хогвартсе…

— И зачем?

— Чтобы при необходимости прийти на помощь.

— Так! — Боунс хлопнула ладонью по столу. — Вы установите круглосуточное дежурство у мониторов? Вы будете держать команду в полной готовности? Не забудьте, это три смены!

— Зачем? — удивился Дамблдор.

— Затем, что иначе ваша затея с мониторами — профанация! — рявкнула Боунс. — Вы почти наверняка пропустите сигнал тревоги, а счёт будет идти на секунды!.. Погодите, погодите… Я правильно понимаю, что Поттеры и Лонгботтомы — не первые, кого вы снабжаете этими вашими мониторами?!

Дамблдор отвёл глаза.

— Кто?! — страшным голосом спросила Боунс.

Дамблдор промолчал.

— Эдгар и его семья тоже?!

Дамблдор опустил взгляд.

— И на такой, простите, бред вы тратите время талантливейшего артефактора? — мрачно спросил Крауч.

— Это — Дамблдор, — фыркнул Вернон. — Кстати, насчёт самоцветов у Лили… Если это те, о которых я подумал, то это синтетические кристаллы, называются фианитами. Я у русских заказывал.

— Свяжись с Медоуз, — бросил Крауч, обернувшись к Боунс. — Выясни, что там за боевую артефакторику она затеяла, и снабди камнями. Закупки у магглов профинансируем из резервного фонда.

— Печально, очень печально, что меня здесь не слушают, — тяжело вздохнул Дамблдор. — Видимо, не спасти мне души ваших авроров. Станут они убийцами…

— Знаете, мистер Дамблдор, что может быть ценнее человеческой души? — спросил его Вернон.

— Ничто! — твёрдо заявил директор.

— Две человеческих души, — отрубил Вернон. — Если сейчас перебить идейных злодеев, то многие, очень многие колеблющиеся не станут убийцами. Подсчитайте честно — и поймёте, что даже по вашему критерию мистер Крауч прав!

— Вы же маггл, мистер Дурсль, — вздохнул Дамблдор. — Как жаль, что даже магглы забыли простые истины, записанные в Книге…

Вернон встал.

— Тот, на кого ты посмел ссылаться, сам пошёл на смерть ради людей, — отчеканил он, вколачивая каждое слово, как гвоздь из строительного пистолета. — А ты, лжемессия хренов, своих учеников на убой гонишь, в башне сидя и конфеты треская! Изыди, сатана!

Он не был волшебником. Он не был инквизитором. Он не был священником. Он, что греха таить, даже верующим был так себе, постольку поскольку. Его слова были просто словами. Но Дамблдор молча поднялся с кресла и, не говоря ни слова, покинул кабинет.

И Вернону показалось — просто показалось! — что бородатый хмырь чуть-чуть торопится.

* * *

Через месяц «Ежедневный пророк» разразился победной статьёй. Там подробно описывали, как Тот-Кого-Нельзя-Называть во главе десятка Пожирателей Смерти явился к дому известного артефактора, мисс Медоуз. Как он лично наложил антиаппарационный купол аж в четверть мили радиусом. Как он ломился через многоступенчатую защиту дома и не смог её взломать. Как, озверев от неудачи, он наколдовал жуткое огненное заклинание — и чуть ли не Адское пламя. Как целых две с половиной минуты это пламя сдерживали особые поглотители на основе то ли цирконов, то ли алмазов — мисс Медоуз отказалась выдавать точную информацию. Как за эти две с половиной минуты к месту действия успел выдвинуться отряд спецназа ДОМП под командованием Амелии Боунс. Как прибывшие бойцы с дистанции в пятьсот ярдов применили боевой артефакт, созданный той самой мисс Медоуз на базе маггловской крупнокалиберной стрелялды, и вышибли дух Сами-Знаете-из-Кого. Как более не управляемое им пламя двинулось по пути наименьшего сопротивления и спалило всех присутствующих Пожирателей дотла, после чего угасло, лишившись магической подпитки, ибо других магов или зачарованных вещей рядом не было, до Боунс и её бойцов было далеко, а на доме мисс Медоуз всё ещё держались остатки защиты.

В отличие от мисс Медоуз, мадам Боунс не сразу послала корреспондента погулять Запретным лесом. Ему удалось получить ответы на целых два вопроса (реакцию на третий назвать полноценным ответом вряд ли можно).

Вопрос: Мадам Боунс, ваш отряд уничтожил Того-Кого-Нельзя-Называть. Но директор Дамблдор утверждает, что Сами-Знаете-Кто ещё вернётся, потому что есть пророчество о том, кто его победит, и это не вы. Как вы можете прокомментировать его заявление?

Ответ: Мистер Дамблдор может говорить что хочет, а Неназываемый, если ему приспичит, может попробовать вернуться. Сколько раз вернётся, столько раз пришибём, проблем-то.

Вопрос: А как вы относитесь к тому факту, что именно Дамблдора и только Дамблдора боялся Тот-Кого-Нельзя-Называть?

Ответ: Если Неназываемый боялся Дамблдора, это его личные трудности. Наша задача — сделать так, чтобы любой убийца, в том числе и Неназываемый, смертельно боялся любого аврора.

Вопрос: Скажите, а как можно противостоять новому оружию вашего отряда?

Ответ: Вас задержать за попытку шпионажа?

На этом месте корреспондент сбежал. Ловить его не стали.

В этом же номере сообщалось, что сын начальника ДОМП, Бартемиус Крауч-младший, пропал без вести.

* * *

Ещё через три дня, между описаниями судебных процессов над отловленными Пожирателями, в короткой заметке мелькнула знакомая фамилия. Вернон заинтересовался.

Вчера поздним вечером случилось нападение на дом семьи Лонгботтом, где в то время находились аврор Фрэнк Лонгботтом, его жена Алиса (тоже аврор) и их маленький сын Невилл. Нападавшими оказались самые преданные сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть — Родольфус Лестрейндж, его брат Рабастан и жена Беллатрикс. К сожалению, авроры Лонгботтомы находились не в самой лучшей форме и не смогли отбиться. Лестрейнджи лишили их палочек и стали допрашивать об обстоятельствах исчезновения своего повелителя.

Как оказалось, нападавшие были уверены, что отчёт об уничтожении Сами-Знаете-Кого отрядом Боунс — газетная утка, ибо «величайшего тёмного мага маггловской фигнёй не проймёшь». Среди Пожирателей Смерти ходили слухи, что их повелителя может победить либо Гарри Поттер, либо Невилл Лонгботтом, но Поттеры ещё не сняли со своего дома «фиделиус», а потому Лестрейнджи решили наведаться к Лонгботтомам.

Разумеется, никаких подробностей о победе Сами-Знаете-над-Кем, кроме официальной версии, Фрэнк и Алиса не знали и даже под пыткой (Второе Непростительное заклинание) ничего объяснить Пожирателям не могли. Тогда Рабастан Лестрейндж предложил оставить в покое старших Лонгботтомов и заняться маленьким Невиллом — мол, чтобы родители стали посговорчивее.

Услышав это предложение, Алиса Лонгботтом, несмотря на боль от «круциатуса», смогла беспалочковым заклинанием призвать имеющееся у них в доме маггловское оружие, именуемое «автоматом», и уложила всех троих Пожирателей. Нашему корреспонденту удалось получить комментарий: «Хватило одной очереди на полмагазина» (к сожалению, внятного объяснения, что за очередь и при чём тут магазин, нет, ибо сотрудники больницы св. Мунго выгнали корреспондента взашей).

Начальник ДОМП Бартемиус Крауч, со своей стороны, заявил, что применение маггловского оружия для защиты от Непростительного заклинания признано правомерным.

Вернон усмехнулся в усы. Вот что значит — вовремя использованный правильный инструмент!

* * *

Беснуются пожары,

Взрываются дома,

А наш директор старый

Совсем сошёл с ума.

Друзей погибших жалко

И дорога башка?

Бросай, подруга, палку,

Берись за ДШК.

За спинкою дивана

Припрятан автомат;

Ворвётся гость незваный —

Сам будет виноват!