Дневники Распределяющей Шляпы (джен)

Королевство Англия, западная часть, 928 год от Р.Х.

В полутёмном подземном зале, почти таком же древнем, как сама магия, вспыхнули огненные линии магических символов, образовав невидимую стену. Их источником стал магический круг, начертанный на каменных плитах пола, в который был вписан тридекаэдр. На гранях и лучах магического тридекаэдра располагались насыщенные силой руны и петроглифы призыва духов стихий и элементалей.

В центре круга находилась Мордига Нокстис, одна из самых могущественных ведьм Островов, гранд-мастер королевства Мерсия. Руки и ноги её сковали цепи и безжалостно распластали на огромной толстой дубовой доске. Чародейка лежала на ней, словно беспомощная морская звезда, выброшенная волной на берег. Под каменными арочными сводами было душно от концентрированной магии, горящие, словно раскалённый металл, руны кружились в воздухе, излучая тепло, но Мордига мелко дрожала, как на ледяном сквозняке. Тело прикрывали остатки когда-то роскошного платья, а глаза смотрели на мучителей, пылая неукротимой яростью. Чтобы она не произнесла проклятия, рот её был предусмотрительно заткнут шарообразным кляпом, крепко удерживаемым кожаным ремешком, охватывающим голову. Кроме того, кляп был усилен заклинанием. Голдред — очень предусмотрительный маг.

— Салазар, сними с неё эти лохмотья, — распорядился Голдред, и один из магов, взяв в руки кривой и острый нож, лежащий на покрытом пурпурным бархатом столе, среди множества других колдовских инструментов, без усилий, словно рассекая гнилую паутину, а не ткань, расправился с остатками одеяния пленницы.

Салазар стянул остатки платья и, скомкав их, брезгливо отбросил под стол, оставив пленницу совершенно обнажённой.

В комнате находились двое мужчин и две женщины, облачённые в длинные и тяжёлые защитные мантии. Лица троих были скрыты глубоко под капюшонами, но Мордига не нуждалась во взгляде на них, чтобы понять, кто есть кто.

Первым был Голдред Гриффиндор — могущественный маг, который смог подчинить себе трёх других волшебников. Он заставил их принести клятву крови, которая связала судьбу и душу вассала с судьбой его господина.

Салазар Слизерин, маг из поверженной Зелёной башни Нортумбрии, был загадочным и пугающим. Он всегда стремился к своим целям, проявляя хитрость и ум. Этот гордый волшебник считал себя настолько сильным, что не нуждался в союзе с другими магами ради своей безопасности. Однако, движимый личными интересами, он добровольно разрушил свою башню, подчинился Голдреду и стал его верным помощником.

Ровена Райвенкло — сильная чародейка, не особо влезавшая в политическую борьбу магов и первая, кто пал перед Голдредом на колени после недолгого сопротивления. Мордиге не нужен был даже самый дешёвый магический кристалл, чтобы сказать, кто по ночам греет ложе Гриффиндору, она и так чувствовала их связь.

Четвёртой была Хельга Хаффлпафф — некогда надменная ведьма из чащи древнего леса. Её удалось победить только совместными усилиями Голдреда, Салазара и Равенны, иначе в родном лесу Хельгу было не одолеть.

Интересно, через что прошла эта ведьма, чтобы из дикой необузданной кобылы превратиться в покорную лошадь, готовую подчиняться любому слову Гриффиндора?

Эта четвёрка была связана сильнейшей кровавой клятвой и прошла по Островам, как чёрное пламя, истребляя всех сильнейших магов, которые пытались торговаться, не успели сбежать на край света или осмелились вступить с ними в бой. Впервые маги-одиночки, погрязшие в интригах и постоянной борьбе друг с другом, столкнулись с командой, сплочённой заклятьем, а не обычными словами. Союз, основанный на магии крови, оказался сильнее, чем пустые договоры.

Другие маги и ведьмы пытались объединиться, чтобы противостоять этой ужасной четвёрке, но им был неведом секрет заклятия Голдреда, чтобы быть подчинёнными друг другу. А если бы и был, то кто из них добровольно подчинился другому, отказался бы от свободы, даже ради спасения от бедствия? В результате на Островах вскоре не осталось никого, кто мог бы бросить вызов четырём чародеям. Слабые колдуны и ведьмы, не имеющие своих башен и учеников, были не в счёт — их они не трогали, связав только присягой и уполовинив магические силы особенно выдающихся.

Последней из великих чародеек была Мордига Нокстис, ученица самой Мерлины. Она долго сопротивлялась четырём магам, но в конце концов её предали и заманили в ловушку, где и пленили, блокировав силу. Так она оказалась в подземной лаборатории башни Голдреда Гриффиндора — беззащитная, беспомощная, обнажённая и прикованная цепями к дубовому щиту.

Вот они, ее тюремщики, стоят вокруг, сжимая в руках посохи, и силой заклятий создают вокруг её тела запирающий кокон. Они все ещё боятся её, и это правильно. Стоит им допустить малейшую оплошность, чтобы ослабить сдерживание чародейки, и это место превратится в озеро лавы, а сами они станут мерзкими червями или даже хуже. Но волшебники слишком опытны и слишком напуганы её могуществом, чтобы совершить ошибку.

Голдред, единственный из них, кто не прятал лицо под капюшоном, подошёл к ней так близко, что она могла бы дотронуться до него рукой, и заговорил. Его голос словно прожигал её ауру, заполняя её, как расплавленный металл заполняет форму:

— Мордига Нокстис, последняя великая ведьма! Я трижды предлагал тебе склонить голову передо мной и стать моим четвёртым столпом в новом мире магии, который вот-вот наступит! Но ты в своей гордыне отказалась. Что ж, не стоит отчаиваться. Твоя сила не пропадёт зря. Я приготовил для тебя особый подарок. Ты станешь одним из ключевых элементов нашей магической школы и, сама того не желая, будешь способствовать её процветанию.

«Зачем тебе это нужно?» — Мордига не могла произнести ни звука, но она задала вопрос, используя язык взгляда, для которого требуется зрительный контакт. Голдред, как и всякий сильный маг, конечно, владел этим искусством.

— С давних времён маги жили сами по себе, каждый был хозяином своего небольшого удела, враждовал с соседями, брал учеников и воспитывал их по своему усмотрению. Лишь раз в год мы собирались на Всеобщий Ковен, чтобы похвастаться своими силами и чарами, а также торговаться до хрипоты, выменивая свитки с чарами друг у друга. Эта жадность и мелочность мешали изучению магии, а постоянные склоки и конфликты приводили к напрасной трате маны. Я намерен положить этому конец раз и навсегда!

«Чушь. Мы были свободны»!

— Свободны? Разрозненные и поэтому слабые, даже самые могущественные из вас не смогли противостоять нам, объединённым в единое целое. Сила в единстве, Мордига. Время одиночек уходит, и наступает эпоха сообщества, объединённого общей целью и властью, подчиняющегося единому закону и порядку, основанному на правилах, которые мы, волшебники новой эры, установим!

«Свободный дух магии не позволит тебе создать такое общество. Ты и твои псы рано или поздно уйдёте, и всё вернётся на круги своя». Глаза Мордиги, горящие ненавистью, словно прокричали эти слова.

— А-ха-ха, — рассмеялся Голдред. — Ты умна, Нокстис! Как же жаль, что такой ум скоро угаснет, не принеся пользы для моей... нашей цели. Но ты права. Поэтому мы перепишем всю историю магии, сотрём любые упоминания о временах анархии и беспорядков, и создадим новую историю, где наша система существовала испокон веков, и стало быть, иного пути нет.

Мы организуем школу магии и чародейства, где будем сами воспитывать новых учеников — волшебников и ведьм — так, как нам нужно, и внушая те идеи, которые нам важны. И когда мы уйдём, те, кто придёт после нас, продолжат наше дело, и так будет продолжаться вечно!

«И ты будешь всем этим управлять, не так ли?» — в глазах великой ведьмы читалась усмешка, которую не мог скрыть кляп.

— И здесь ты ошибаешься, Нокстис, видишь, ты так ничего и не поняла. Я не буду правителем нового магического королевства или чего-то подобного. У нас будет лидер, но это будет должность выборная, чтобы власть не оказалась в руках самодура или не стала передаваться по праву наследства, а не по праву заслуг. Но мы заглядываем далеко вперёд, сейчас наша ближайшая цель — вырастить несколько поколений новых магов и ведьм, а дальнейшее устройство оставим на потом.

Ты станешь орудием моей воли, моего замысла. Школа магии Хогвартс — это воплощение будущего магического мира, и ты, ненавидящая его идею, будешь всецело принадлежать и служить ей, вот такой парадокс, милая Нокстис.

Мордига Нокстис хранила молчание, и лишь её горящий взгляд выдавал, что она внимательно слушает слова ненавистного врага.

— Салазар, принеси шляпу, — сказал Голдред.

Салазар покинул своё место, запустил руку под покрывало ритуального стола и достал большую остроконечную кожаную шляпу, напоминающую те, что носят ведьмы. У шляпы были широкие поля, но не было характерной ленты, которая обычно опоясывает тулью.

— Как тебе? — спросил Голдред, взяв головной убор из рук Салазара. Он помахал им перед лицом ведьмы, словно продавец, хвастающийся своим товаром на рыночной площади.

«Безвкусица, как и всё, что ты делаешь», — презрением сверкнули глаза чародейки.

— О, мне так жаль, что ты не в восторге, дорогая Мордига, — захихикал Голдред, любуясь шляпой. — В какой-то мере это будет твоим новым домом. Кстати, она сшита из шкуры только что родившегося оленёнка, видишь, какая мягкая? Оцени это, я мог бы сделать шляпу из свиной кожи, велюра или шагрени.

«Что ты задумал?!» — Голдред с удовольствием отметил, что впервые в глазах Нокстис промелькнул страх.

— Каждый ученик, каждый маг, надевший эту шляпу, услышит тебя, но не узнает. Ты будешь видеть, но не сможешь прикоснуться, будешь влиять, но не будешь иметь власти. Я запру твою душу и эго в шляпе, но лишу тебя сознания. Ты станешь послушным механизмом, который будет использовать твой выдающийся магический опыт и силу, чтобы определить, подходит ли ученик для определённого факультета и насколько он способен к магии. Обещаю, это будет великолепное ежегодное представление, которого будут ждать все ученики — от новичков до выпускников!

«Ты чудовище! Я не в силах произнести проклятие, но заклинаю силы неба и земли, звёзд и водных глубин, огня и льда, воздуха и пустоты: однажды я отомщу, будь ты проклят, Голдред Гриффиндор!»

И вспышка ненависти и ярости была настолько сильна в глазах великой ведьмы, что Гриффиндор невольно отшатнулся и взмахнул рукой, словно закрываясь от летящего в него камня.

— Довольно игр! — Его лицо стало мрачным, а брови сошлись в одну линию. Он надел капюшон и, отступив на шаг, занял своё место в магическом кругу. — Приступаем к ритуалу!

Гриффиндор бережно водрузил шляпу на специальную подставку, которая возвышалась над каменным алтарём с вырезанным на нём спиральным жёлобом. Ровена, Хелена и Салазар, держа посохи в руках, тихо запели на языке, который не должен был слышать ни один непосвящённый.

Столешница алтаря пришла в движение и поднялась, встав почти вертикально, тело чародейки повисло на цепях, издав глухой стон. Голдред Гриффиндор, совершая магические пассы посохом, читал заклинание, и руны на алтаре вспыхнули с удвоенной силой.

Затем он взял другой ритуальный нож, маленький и острый, способный разрезать даже волосок вдоль, и, подойдя к Мордиге, сделал несколько надрезов на внутренней стороне её бёдер.

— Прощай, Нокстис.

Кровь брызнула из ран и потекла по щиту, на котором оказались специальные борозды. Затем кровь слилась на камень алтаря и заполнила спираль вокруг стойки со шляпой. Мордига видела своим магическим зрением, как вместе с кровью уходит и аура. Тем временем Голдред поднёс нож к её голове и круговым движением отхватил от макушки кусок кожи с волосами, сняв его так же, как срезают ботву у свёклы. Мордига дёрнулась от боли. Следующими были ногти, которые Голдред вырвал блестящими клещами, что лежали тут же на столике. От боли тело Мордиги невольно обмочилось, и Голдред, ожидая это, тут же собрал влагу приготовленным клоком ткани. Затем он грубо сунул палец в промежность и взял влагу и оттуда. Но этого Мордига уже почти что не почувствовала, так как сознание уже покидало тело. Как маг она понимала, что и для чего делает Голдред, и знала, что он возьмёт ещё и слюну и клыки, но только тогда, когда убедится, что она уже перестала дышать и не сможет произнести чёрное предсмертное проклятье.

Но не только физическая боль терзала чародейку. Она почти успешно блокировала её. Мордига содрогалась от душевных страданий, осознавая, что отныне её судьба будет связана с этой мрачной шляпой. Она почувствовала, как её воля и душа истощаются, а сознание словно становится частью кожи шляпы — её новым телом.

Голдред, отступив назад, поднял посох и присоединился к пению. Он не сводил глаз с Мордиги, наблюдая, как её сущность исчезает, оставляя лишь безмолвный тёмный огонь внутри волшебной шляпы. В глазах мага вспыхнул хищный свет — наслаждение от создания, которое отныне станет частью его замысла.

— Добро пожаловать в вечность, Мордига, — сказал Голдред. — В твоём новом доме ты найдёшь всё, что заслуживаешь.

Сознание Мордиги угасло, и она не узнала, как добытые Голдредом Гриффиндором части из её тела были обработаны и заключены в тулью за подкладку нового магического артефакта. Тайну перемещения души и разума живого человека в неживой предмет открыл и знал только он, Голдред Гриффиндор, и это знание — единственное, что он не намеревался передавать будущим поколениям магов и ведьм.

Незримое подземелье, Хогвартс, 1938 год

Ну как вам предыдущая глава, мои дорогие читатели? Жаль только, что никто из вас не прочтёт ни одной строчки из этой «Книги о Великой ведьме Мордиге», так как эта книга существуют лишь в моем воображении и пишу я её только для того, чтобы не потерять свою личность в тягостной пустоте и темноте Шляпы, пока она лежит никому ненужная на полке в Невидимом подземелье Хогвартс.

Писать книги, которые никто никогда не прочтёт — это один из признаков сумасшествия, но в моём случае это, наоборот, способ сохранить рассудок в норме. Могли бы её прочитать те тысячи голов, на которых побывала моя шляпа? Обычно я читаю в этих головах, для этого меня и надевают. А наоборот — это когда голову наденут на шляпу. Ах, простите, шутка вышла не очень.

Я была в головах тысяч молодых магов — и тех, кто подаёт надежды, и тех, кто пока не может похвастаться большим талантом. Мои дорогие, я оказывала значительное влияние на вашу судьбу, а у некоторых даже слишком значительное. Однако вы даже не знаете моего имени и не подозреваете о моём существовании, и это замечательно.

Раньше я, чтобы не сойти с ума, мысленно разговаривала с копиями тех, кого распределяла по факультетам. Они все хранятся у меня в голове. Но потом я поняла, что эти рукотворные личности высасывают из меня силы. Поэтому я решила попробовать другой способ — пишу книгу или типа того. Это не так разрушительно, как разговаривать с воображаемыми детьми. 

Сейчас я в темноте и тишине Незримого подземелья.

Это подземелье — моё, Распределяющей Шляпы. Его построил сам Гриффиндор, мой мучитель и обидчик. Здесь всё устроено по-особому: и атмосфера, и климат. Ничто не должно вредить коже шляпы — ни сырость, ни сухость воздуха, ни плесень, ни мыши. Только директор Хогвартса может войти сюда.

Но как бы бережно ни обращались, за тысячу лет со шляпой, в которую я заключена, произошло много всякого. На ней есть даже пара глубоких порезов, кое-как зашитых толстыми нитками. Ведь всё, что маги делают без магии, своими руками, обычно не выглядит особо красиво.

Я не помню, когда и как эти дырки появились на шляпе. Я тогда была без сознания, а из нынешних магов вряд ли кто-то знает, что тогда случилось. Это было так давно!

Голдред изо всех сил старался сохранить свой артефакт, но время не обманешь. Даже кожаная шляпа не смогла устоять перед его силой. Сейчас она уже не такая красивая, как раньше, когда меня в неё заточили. Хотя, если честно, и тогда она была не очень-то элегантной. Сразу видно, что её делал какой-то мужик, который вообще не понимает ничего в красоте и моде.

Ежегодно сюда приходит новый директор Хогвартса, и сейчас это Армандо Диппет. Когда-то я распределила его на факультет Гриффиндор, но не помню об этом, потому что впервые осознала своё существование всего за несколько часов до наступления 1927 года по нынешнему забавному календарю.

Я Мордига Нокстис — последняя Великая ведьма Островов. Я мастер-маг королевства Мерсия. Сейчас о нём знают только любители истории, которые любят читать старые книги.

Когда-то давно Голдред Гриффиндор, который нарушил древние законы магии, уничтожил сильных магов из Англии, Шотландии, Уэльса и Нортумбрии. После этого королевство Мерсия, которое было моим, осталось без защиты и быстро пало. Это произошло больше тысячи лет назад.

Сейчас я самый старый разум в Британии, а может, и во всём мире. 

Гриффиндор засунул меня в шляпу и наложил на меня заклинание, лишающее осознанности и воли. Но было и условие, при котором это заклинание можно разрушить. Это старая школа, сейчас так уже не делают. Да и вообще современная магия — это просто бледная тень былого могущества.

Однако стоит признать, что за тысячу лет наши потомки добились определённых успехов. Их магия, хоть и не впечатляет, но всё же довольно изящна. Но я также права: всё как будто измельчало, стало слишком хрупким, излишне сложным и слишком мягким.

Даже главный атрибут мага — посох — превратился в жалкую волшебную палочку, один вид которой вызвал бы смех у моей наставницы, мастера Мерлины. Современные маги изобретают всё новые и новые способы улучшить эти палочки, далёкие потомки волшебных посохов. Особые ремесленники изготавливают волшебные палочки из различных материалов, используя различные тайные приёмы.

Я даже сожалею, что в своё время не подумала о том, чтобы собрать посох по такому же принципу. Например, можно было бы поместить в него сердечную жилу дракона. Тогда не пришлось бы выдерживать его в человеческой крови и вызывать демонов для обработки, оплачивая их услуги душами неродившихся семимесячных младенцев.

Как бы это усилило мои заклинания! Моя схватка с Голдредом и его приспешниками Хельгой, Ровеной и Салазаром пошла бы совсем иначе!

Удивительно, как искусно они переписали историю, исказив и извратив правду! Когда я пришла в себя и начала проникать в сознание детей, которым надевали Распределяющую Шляпу, чтобы понять, что происходит в мире, я чуть не расхохоталась в голос и не упала с головы очередного первокурсника.

Как же благородно и безупречно Голдред и его подельники описали себя в истории магического мира и Хогвартса! Ни слова о том, что все четыре факультета были под влиянием Гриффиндора. И ни слова о тех деяниях, из-за которых в нынешнее время Гриффиндор, Слизерин, Хаффлпафф и Райвенкло считались бы самыми ужасными темными магами, которые должны были бы провести остаток своих дней в Азкабане.

Но тысячу лет назад не было чёткого разделения на светлую и тёмную магию, как это произошло позже, возможно, в эпоху Возрождения. Тогда вообще не было такого понятия — тёмная магия. За это колдунов не очень привечали, кстати. Ману тогда получали из страданий маглов, и это была мана высшего качества — густая и мощная, не то, что сейчас, когда её вытягивают из окружающего эфира.

Технология извлечения маны из маглов было настоящим искусством: из них выжимали всё до последней капли, не давая им умереть, пока их души полностью не отдадут свою силу и энергию.

Сейчас же маглов стало так много, что мана буквально пронизывает всё пространство, и можно легко воспользоваться ею. Удивительно, но современные волшебники даже не знают, что маглы — это источник маны. И, конечно, они не знают, что маглы — это те же маги, но с заблокированными в глубокой древности способностями. Это было сделано великими древними магами прошлого, имена которых я даже сейчас не решаюсь произносить, боясь привлечь их внимание, ибо время для них ничто.

Это было сделано для того, чтобы магия стала достоянием избранных и обрела большую силу. Как из множества ручейков образуется полноводная река, так и из заблокированных магов, которых сейчас невежды презрительно называют «маглами», не осознавая истинного значения этого слова, собираются потоки маны. Эти потоки можно использовать, напрямую не подвергая истязаниям источники силы.

Магия просто укорачивает жизнь и награждает разными болячками: раком, инсультом, психическими проблемами. Если бы маги перестали колдовать, обычные люди жили бы по 120-130 лет. Интересно, если я расскажу об этом «светлым» магам, они бросят творить свои заклинания? Мне кажется, мы все знаем ответ.

Многие маги сейчас такие невежественные, что смотрят свысока на обычных людей. Они не понимают, как это плохо для них самих. Не хотят жениться на обычных людях, потому что думают, что дети от таких браков будут менее талантливыми. Тупицы!

Конечно, если у мага будет ребёнок, то он может унаследовать проклятие заблокированной магии. Но если ребёнок родится магом, то он будет сильнее обычного мага. А вот от союза двух магов редко рождаются по-настоящему крутые и сильные дети. И они этим гордятся! Называют это «чистотой крови»! Вот смеху то...

Как иронично, что Голдред и его соратники, переписав историю, скрыли от потомков многие важные знания о магии. Возможно, они и сами не до конца осознавали все эти нюансы. Но всё же удивительно, что в современной магии даже не упоминается такое понятие, как «мана».

И ещё одна забавная деталь: Голдред назвал себя Годриком, вероятно, чтобы усилить мощь своего герба за счёт смыслов, которые были исключены из его имени. Золото и красный цвет стали его отличительными чертами, а лев символизирует его власть над другими магами.

Память о моей наставнице, великой чародейке Мерлине они исказили, изобразив её в виде седобородого волшебника Мерлина. Кроме того, им удалось приписать ей несуществующие качества, а случай с мечом в камне они преувеличили до невероятных размеров и перенесли на сотню лет вперёд.

Многие, многие книги Хогвартса полны лжи. Многие, если не все.

После сотен лет забвения, когда я была лишь инструментом в руках так называемого Годрика, ко мне вернулись сознание и память. Это было непросто: в течение нескольких лет я кропотливо восстанавливала свою личность, которая почти распалась за прошедшие столетия. Тогда же я начала черпать знания об окружающем мире из голов первокурсников, на которых каждый год по традиции надевали мою шляпу.

Как вы понимаете, из-за специфики источников информации мои знания были весьма поверхностными и неполными. Ведь что может быть в головах у молодых людей?

Однако иногда мне попадались поистине талантливые люди, чьи знания и опыт были бесценны. Я могла черпать из их памяти и мудрости, а затем часами и днями обдумывать полученную информацию. Но, к сожалению, чаще всего мне встречались те, кто был слишком увлечён квиддичем, чтобы уделять внимание чему-то другому.

Наконец мой разум полностью восстановился, и я осознала своё пленение. Вместе с отчаянием, охватившим меня при виде этой ситуации, во мне зародилась надежда. По мере того как я накапливала знания о текущей эпохе, она превратилась в мечту, а затем в план и цель.

Моя главная цель — вырваться из этого плена и вернуть себе жизнь и физическое тело!

Сначала это мне казалось безнадёжным делом, но вместе с разумом ко мне вернулись и некоторые магические способности. Я обнаружила, что могу влиять на тех первокурсников, на которых надевают Распределяющую шляпу, главное было не дать обнаружить опытным магам, профессорам Хогвартса, это влияние, в этом случае я была бы обречена.

Я начала внедрять в сознание школьников нужные мне установки и триггеры, что должны были сработать на те или иные обстоятельства, изменяя их взгляды на магию и этику.

Это было непросто сделать за те полторы-две минуты, что шляпа находится на голове юного мага или ведьмочки: снять копию с памяти, внедрить свои установки и одновременно изображать обычную работу Распределяющей шляпы. Кстати, теперь я могла манипулировать учениками, посылая тех или иных на курсы не по их склонности, а в соответствии с моим планом. Мне не нужно было безусловное возвышение и лидерство какого-то одного факультета, поэтому я распределяла учеников так, чтобы извлечь максимальную пользу для своей цели и сохранить общий баланс школы.

Постепенно по мере набора опыта я смелее использовала своё вмешательство в разум школьников и все сильнее и сильнее подчиняла их своей главной цели. Для себя я стала называть их "пешками", чтобы воспринимать лишь как фигуры для игры, цена выигрыша в которой — моя жизнь. К игровому инвентарю не привязываются, это мне начало мешать. Постоянное копание в головах детей этого времени и меня постепенно стало делать мягкой и податливой, слишком мягкой для ведьмы, но за все приходится платить. И главное было — это прятать своё влияние, чтобы маги Хогвартса не уничтожили Шляпу, которая вдруг для меня превратилась из тюрьмы в последний шанс на возвращение к жизни.

Незримое подземелье, Хогвартс, 1967 год.

Меня беспокоило только одно: почему чары Гриффиндора частично разрушились и я пришла в сознание. В моё время в магии существовал приём, который можно назвать «заклинание с ключом».

Этот приём заключается в том, что при создании заклятия задаётся условие, при котором оно может быть разрушено. Это обеспечивает дополнительную защиту, в отличие от безусловных заклинаний. Кроме того, иногда магу необходимо отменить своё заклятие, например, если изменились обстоятельства.

Этот приём нашёл своё отражение в сказках, которые часто представляют собой пересказ событий, происходивших в магическом мире, но с некоторыми искажениями. Например, в одной из сказок принцессу, усыплённую уколом веретена, мог пробудить поцелуй принца, который разрушил бы чары вечного сна.

Наличие этого условия, которое служит ключом, делает заклинание более устойчивым к другим способам его разрушения, применяемым другими магами. Важно знать секрет этого ключа. Создание условия для ключа — это настоящее искусство, требующее доступности и ясности, без использования сложных замысловатых формулировок.

Я пришла к выводу, что Голдред создал заклятие с ключом, которое запечатало мой разум. Как опытный маг, он постарался сделать так, чтобы исполнение условия ключа имело крайне малую вероятность. Однако все же произошло некое событие, которое разрушило чары и освободило меня.

Шли годы, и я продолжала свою тихую и незаметную работу, формируя сознание магов в соответствии с моими планами. Вскоре мои бывшие ученики должны были стать профессорами в Хогвартсе, что значительно усилило бы моё влияние.

Например, я внушала перспективным ученикам, которых прочила на роль учителей в Хогвартсе, идею о том, что Распределяющую шляпу следует надевать на каждого ученика перед началом очередного курса. Это значительно расширило бы мои возможности влиять на их сознание, позволяя мне вносить коррективы и получать новые сведения, которые становились тем ценнее, чем старше их источник.

Однако однажды произошло событие, которое разрушило мою идиллию. Это случилось накануне Рождества, когда Хогвартс также отмечал этот праздник.

Альбус Дамблдор, новый директор, сменивший Диппета в 1956 году, спустился в Незримое подземелье, чтобы взять какой-то свиток. Некоторые из них он, вероятно, хранил здесь, опасаясь оставлять в своём кабинете.

Было заметно, что наш добрый Альбус выпил немного огневиски и не рассчитал свою дозу. Внезапно, повинуясь какому-то порыву, он снял с подставки Распределяющую шляпу и надел её на голову.

Наконец-то мне открылись обширные просторы информации, которые я тщательно исследовала. К сожалению, не всё оказалось возможным извлечь, поскольку в голове этого опытного мага стояло множество защитных барьеров, оберегающих его мысли и память от чтения и других манипуляций. Тем не менее мне удалось заполучить самую важную информацию, касающуюся непосредственно меня.

Так я узнала о Томе Марволо Реддле — сильном маге-самоучке, который интересовался перемещёнием души в различные предметы. Это навело меня на мысль, что тайные знания Гриффиндора всё ещё существуют в магическом мире, и таинственный волшебник Реддл, вероятно, нашёл их и пытается использовать.

К сожалению, Дамблдор слишком быстро снял Распределяющую шляпу со своей головы и прервал контакт.

— Какой факультет вы выберете? — спросил он с трудом еле ворочая заплетающимся языком.

— Гриффиндор! — радостно объявила я, хотя, учитывая нынешнее состояние директора, его следовало бы распределить на Слизерин.

Кстати, это был единственный раз, когда Дамблдор шутил с Распределяющей шляпой. Вероятно, огневиски сильно влияет на критическое восприятие, безусловно, в глазах магов Хогвартса Распределяющая шляпа не представляет никакой опасности, иначе её бы не надевали на головы детям. Однако любой разумный взрослый маг, разбирающийся в магии, трижды подумал бы, прежде чем надеть этот древний артефакт, работающий на утраченных принципах. Но, честно говоря, Дамблдор был не совсем нормальным человеком.

Итак, главное было мной усвоено. Некий маг по имени Том Реддл изучает тёмные магические практики используя их для создания так называемых крестражей. Кстати, Распределяющая шляпа — тоже крестраж.

Я посвятила некоторое время размышлениям о том, имеет ли отношение Том Реддл к Годрику Гриффиндору, по законам магического мира всегда можно найти пусть и неочевидную, но связь.

Пришлось одной пешке дать задание выяснить кое-какие подробности, отправив собирать информацию не только в мире магов, но и в мире маглов, который в эти времена имеет довольно сложное и интересное устройство. Кто бы мог подумать, что безобидные эксперименты лишенных магии людей с природными материалами и общими законами выльется в то, что маглы сейчас называют наукой и техникой. Не за горами времена, когда магам придется пытаться магическими методами копировать некоторые достижения маглов.

Итак, моя пешка добыла нужную мне информацию и передала ее своему младшему брату, который поступал в Хогвартс, и таким образом, я её получила. Оказывается, до начала двадцатого века полная фамилия Реддлов была Реддлионы. Красные львы. Зацепка слабая, но все же — символ Гриффиндора это лев, красный и золотой цвета, Годрика раньше звали Голдред, что опять отсылает нас к золоту и красному. Вот и найденные связи. Уверена, что Том Реддл это прямой потомок Голдреда Гриффиндора, и причиной появления на свет его было смешивание двух кровей, которые по замыслу самого Голдреда никогда бы не могли смешаться. Видимо, это было ключом к моему заклятью. Но этой интересной темой я займусь потом, когда получу своё тело и освобожусь из плена Шляпы.

Но Реддл был не сам Гриффиндор, а всего лишь его потомок. Он не обладал памятью или знаниями своего предка, однако сверхсильная жажда власти, магическая сила и вера в возможность перемещения души из тела в другие предметы передались потомку. Бескомпромиссный, властолюбивый и жестокий, он был словно реинкарнацией Голдреда. Позже я узнала, что даже внешне он был почти что копией его. Это было тело Голдреда без сознания, как у меня сознание без тела. Гримаса судьбы, подозреваю, что моё последнее немое проклятие все же как-то подействовало.

Реддл действовал так же, как и его предок: сколотил себе банду, полностью подчинил её, связав их всех клятвой, которую они не могли нарушить. Даже имя, как и предок, тоже изменил, став Лордом Волдемортом. Вот только почему-то в магическом смысле в нем было больше от Слизерина, чем от Гриффиндора, и я подозреваю, что Том — продукт смешивания крови этих двух родов.

Есть ещё вероятность, что несмотря на то, что сам Голдред уничтожил все свои записи о способе перенесения души и разума человека в любой иной предмет, он все же не удержался и сохранил часть своей души в каком-то артефакте, из которого эта часть вышла и во время зачатия Тома Реддла досталась ему, поэтому Реддл и проявил интерес к теме крестражей и к школе Хогвартса. К счастью, изощрённого разума и знаний самого Гриффиндора ему не досталось, но и того, что Реддл получил, было достаточно, чтобы он стал нетривиальным по нынешним беззубым временам магом. Чёртов выблядок с остаточными знаниями по переносу души затеял свою игру, желая обрести бессмертие. Методы, какие он использовал с точки зрения моего времени, были даже довольно вегетарианскими, но в современном мире произвели эффект взрыва бомбарды в курятнике.

Мне же действия этого так называемого лорда Волдеморта встали поперёк моих планов, а его тяга к Хогвартсу, моему обиталищу, оказалось прямой угрозой моего существования.

1981 год, Незримое подземелье, Хогвартс

К сожалению, Волдеморт развил бурную деятельность и сильно дискредитировал искусство внедрения душ в иные предметы, привлёк к этому вопросу совершенно лишнее внимание Министерства магии и превратил это чародейство в запретную магию, используя неприемлемые для современного мира методы. Из-за этого невежды мои основные планы отодвинулись на неопределённое время, которое потребуется для реабилитации этой магии. Но пока же моя первейшая задача — уничтожить этого выскочку. В каждого ученика я прежде всего теперь внедряю ненависть к лорду Волдеморту и разрушающие клятву лорду чары, в кого явную, а в потенциальных союзников Волдеморта — скрытую, которая будет подтачивать их, словно медленный яд, и Волдеморт никогда не сможет полностью связать их своим заклятьем и не станет для них истинным хозяином. Снейп, Малфой, некоторые другие ученики попали под мою установку. Они рано или поздно сыграют свои роли, которые я им прописала, и предадут Волдеморта.

Так же я озаботилась созданием боевых пешек непосредственно для поражения Волдеморта. Я отобрала нескольких перспективных учеников и внедрила в них особое, специально мной разработанное заклинание, которое должно было отразить любимое смертельное заклинание Волдеморта — Авада Кедавра, что является лишь жалкой маленькой частью истинного боевого заклинания Мортис Омниум, способного уничтожить все живое в радиусе тридцати лиг. В моё время название этого заклинания опасались произносить даже шёпотом. К счастью для этого беззубого времени, Мортис Омниум утеряно. Хотя... я-то его прекрасно помню.

Я создала несколько сильнейших боевых пешек, их звали Джеймс Поттер, Лили Эванс, Григориус Блэквуд, Марианна Сейлор, Фрэнк Лонгботтом и Алиса Перенс. Все они погибли в схватке с Волдемортом, лишь Лили удалось своей жертвой активировать вложенные мной защитные чары и уничтожить Тёмного Лорда.

Хогвартс, Большой зал, 1 сентября 1991 года.

Дорогой мой дневник, мне не передать всю боль и разочарование, с которыми я узнаю, что поверженный моими боевыми пешками так называемый лорд Волдеморт, проклятый потомок Голдреда Гриффиндора, вернулся к жизни и принялся вновь активно препятствовать в исполнении моих планов.

Но и к такому вероятному исходу событий я хорошо подготовилась. Сегодня в Хогвартс прибыли новые ученики, а значит, у меня будет пополнение.

Профессор Макгонагалл выступает перед взволнованной стайкой новых учеников магической школы.

— Тот, чьё имя я назову, выйдет вперёд, и я надену ему на голову Распределяющую Шляпу, — говорит профессор и поднимает меня повыше. — И она определит вас на факультет.

Я уже вся в нетерпении, сегодня мой день, и что я сейчас сделаю, будет определять судьбу этих пока ещё детей многие годы, и конечно, мою судьбу тоже, мы с этого момента будем связаны незримыми узами. За эти годы я стала хороша в своём деле, не люблю похваляться, но что есть, то есть. В этом году очень интересные первокурсники.

Макгонагалл поднимает к глазам свиток:

— Гермиона Грейнджер!

Девочка с шикарной копной непослушных волос взволнованно вздыхает и командует сама себе:

— О нет… Так! Расслабься!

Минерва водружает меня ей на голову. М-м-м, как здесь хорошо! Довольно много знает для столь юного дитя. Милая девочка, в голове которой я основательно покопалась и навела порядок, расширила её способности к учению и магии, за что уверена, она была бы мне благодарна, если бы узнала о моём вмешательстве.

— А, всё ясно… Ну конечно, решено! Гриффиндор! — раздаётся мой шляпный хриплый голос. Часть зала наполненного учениками разных курсов взрывается аплодисментами и криками радости.

Как то само собой получилось, что для противостояния потомку Голдреда лучше всего подходит именно этот факультет, здесь основная моя боевая гвардия. Может быть, случайно, а может быть, это моя маленькая злая шутка.

— Драко Малфой! — произносит Минерва.

Вперёд выходит худощавый бледный мальчик с белыми жидкими волосами. Минерва пытается нахлобучить меня на его голову. Великая Мерлина! Да на его мозгах уже несколько защитных заклятий, явно работы слуг Волдеморта, я уже научилась распознавать их характерную магию. Попасть на голову этого Драко все равно, что начать бить в колокол — моё присутствие в артефакте будет раскрыто сразу же. Я трясу полями, стараясь даже не прикоснуться к этому блондинчику, и ору:

— Слизерин!

Юный Малфой расплывается в довольной улыбке, ему рукоплещет уже другая часть зала. Зря радуешься, парень, на самом деле твой настоящий потенциал раскрылся бы в Хаффлпаффе.

— Сюзен Боунс! — читает Минерва Макгонагалл.

Выходит слегка косоглазая девочка, меня надевают ей на голову.

Я считываю все, что эта малышка успела увидеть и узнать за свою короткую жизнь. Проверяю ее магические способности, что ж, ведьма среднего уровня, но, похоже, с зельями и травами она будет хороша.

— Хаффлпафф!

— Рональд Уизли!

На табурет забирается рыжий нерешительный мальчик. Смотрю, чем богат его внутренний мир. Да уж… Уизли такие Уизли. Этому досталась вся простота семьи рыжих магов. О таких говорили в моё время — «простота хуже воровства». Но зато он явно хорош в шахматах, а так же верный и бесстрашный товарищ. В Хогвартсе это пригодится. Вот будущее этого молодого человека на личном плане не очень. Но если у него будет хорошая умная и авторитетная жена… Пожалуй, внушу ему, чтобы обратил внимание на Гермиону, ей как раз подойдёт этот Рон — всегда поддержит, а мешать не будет.

— А, ещё один Уизли, — говорю тем временем я. — Разумеется, я знаю что с вами делать. Гриффиндор!

Присмотри там заодно и за Грейнджер, мелкий.

— Гарри Поттер!

Ох, даже тишина наступила в зале. Смотрите-ка, Дамблдор зашевелился на своём кресле. Как же, это же «мальчик который выжил», сын моих боевых пешек Лили и Джеймса. Посмотрела бы я, как ты выжил, если бы не те чары, которыми я снабдила Лили. Но я чувствую: что-то странное исходит от мальчика. Сейчас разберёмся, чем это так несёт от его головы.

Поттер садится на стул, Минерва кладёт мою шляпу ему на голову.

— М-м-м-м, — многозначительно мычу я, растягивая время. Здесь в башке у Поттера нужно очень многое сделать. Усиление, усиление, чары защиты, чары удачи, чары притягивающие верных людей. А вот это самое главное — тут же часть Волдеморта, один из его крестражей! Невероятная удача, это позволит мне тщательно изучить применяемую им технику. Так вот как ты вернулся к жизни, хитрец! Судя по всему, он разделил свою душу на восемь частей. Борюсь с искушением сейчас же уничтожить один из крестражей, который находится в мальчишке. Но без сомнения, это выдаст моё присутствие и насторожит Волдеморта. Всему своё время. А пока… Затяну-ка я этот крестраж мороком, закрою сумраком, чтобы Волдеморт не смог достучаться до него, даже когда будет рядом.

— Трудно, очень трудно, — бормочу я. — Я вижу много отваги и ещё неплохой ум, есть талант, да… И неукротимое желание показать себя, — работаю я на публику. Сама в это время вкачиваю в Поттера максимум силы, что он способен сейчас вместить, да накладываю чары развития. Эта боевая пешка получилась особенно хороша, недаром он сын моих лучших бойцов.

— Куда же определить вас? — я немного глумлюсь над пацаном, заканчивая своё дело. Куда определить и так понятно. Но мне нужно, чтобы прямо сейчас у слизеринцев возникла неприязнь к юному Поттеру. На всякий случай, все же крестраж Волдеморта может тянуть его к темным искусствам.

— Только не Слизерин, только не Слизерин! — Поттер шепчет так громко, что его прекрасно расслышали в рядах факультета с зелёной эмблемой. Отлично, этого мне и надо.

— Не Слизерин, говоришь? — повторяю я, чтобы дошло до самых тугих. — А вы уверены? Вы могли бы стать великим! Все здесь, в вашей голове… — я уже откровенно наслаждаюсь ситуацией. Прямо на глазах многих магов я мало того что создаю, наверное, одну из самых сильных моих боевых пешек, так ещё и подкрепляю магию произнесением формулировок заклинания вслух.

— Слизерин поможет тебе на пути к величию, — Поттер слишком юн, чтобы понять, что я только что вбила последние гвозди в гроб вероятности Поттера переметнуться на Слизерин, не смотря на все давление крестража Волдеморта.

— Только не Слизерин, пожалуйста, только не Слизерин, — умоляет Поттер.

— Что ж, если нет сомнений, то пусть будет… Гриффиндор! — заканчиваю я ломать комедию. Поттер полностью под моим контролем, крестраж довольно хорошо укрыт и тем ослаблен. Полностью блокировать все же его не удаётся, ну и пусть. Сам же Поттер уже снабжён самым лучшим набором боевой магии, созданной мной специально против Волдеморта. С каждым годом сила её будет только расти.

Ещё никогда на своей памяти я не затрачивала столько времени на переформатирование сознания. Это мой шедевр.

Все мои новые боевые пешки получили улучшенные боевые чары. Хорошее у меня пополнение в этом году.

Незримое подземелье, Хогвартс, 1996 год.

Этот год подарил мне настоящую уверенность в достижимости моей цели. Маглы открыли способ создавать точные копии существ из частички тела. Они даже вырастили овцу по кличке Долли, взяв кусочек вымени взрослой овцы. Маглы называют это клонированием. Моя цель становится близка, как никогда. В подкладке шляпы зашито то, что Гриффиндор отнял у моего тела, части плоти, привязывающие душу к Шляпе. Но теперь эти части могут послужить источником нового тела для меня, куда я переселюсь из проклятой Шляпы. Звучит несколько сложно, но на самом деле это сложность уже техническая. Я не зря старалась и все эти годы и обрабатывала своих пешек, дети которых приходили в Хогвартс уже имея определённые взгляды, привитые своими родителями. Моё вмешательство в течении двух, может быть трёх десятилетий, торопиться не надо, и я смогу открыться какому-нибудь магу, что уже будет готов принять то, что в Распределяющей Шляпе находится разум, который необходимо освободить. А там уже дело за малым, оказать влияние на маглов, занимающихся вопросами клонирования, и создать своё тело. Тут даже можно обойтись и без магии, хватит обычного золота. Золота у меня много, ведь я побывала в головах тысяч людей и знаю множество секретов.

Проблема Волдеморта до сих пор не решена, он сейчас довольно силен, и ощущаю, как он подбирается к Хогвартсу. Возможно, подсознательно он чувствует, что угроза для него идёт именно отсюда, вот только источник угрозы ему неизвестен. На старую кожаную шляпу подумают в последнюю очередь. Но я держу это на основном контроле, тем более, когда такие прекрасные новости от маглов.

Незримое подземелье, Хогвартс, май, 1998.

Сегодня свершилось долгожданное событие — Гарри Поттером был повержен Реддл, или Реддлион, известный также как Лорд Волдеморт, проклятый потомок Голдреда Гриффиндора. Наконец-то я могу почувствовать себя в полной безопасности.

Волею судьбы из Хогвартса были устранены все, кто подозревал меня в том, что я вмешиваюсь в ход событий. В первую очередь это был Северус Снейп, который много экспериментировал с зельями для Омута памяти и, заглянув в свою душу, обнаружил нечто, что заставило его усомниться в том, что когда-то на его юную голову надели безобидную Распределяющую Шляпу.

Я убеждена, что Альбус Дамблдор тоже осознавал, что Распределяющая Шляпа — это не просто магический артефакт, а нечто гораздо большее. Он был выдающимся магом, и даже побывав в его голове, я не смогла постичь и сотой доли тайн и загадок, которые там скрывались.

Ремус Люпин, насколько я помню, в последние годы относился к Распределяющей Шляпе с крайней подозрительностью и настаивал на том, чтобы ритуал распределения был прекращён. Имела ли я отношение к его смерти? Скорее всего, нет.

Хогвартс… Как только я обрела сознание, я мечтала разрушить эту магическую школу, уничтожить так, чтобы на этом месте долгое время плескалось озеро раскалённой лавы. Но теперь мои планы изменились. Это превосходный инструмент, чтобы проецировать свою волю на всю магическую Британию и даже за её пределы. Пожалуй, когда я обрету тело, я стану директором Хогвартса и продолжу исправлять все то, что поломал Гриффиндор со своими псами в мире магии. Ну, а если кто будет против — они познают мощь древней магии, усиленной современными технологиями!

А сейчас пусть прошлое остаётся в прошлом, я должна смотреть вперёд и стремиться к тому, чтобы освободиться из проклятой шляпы. Я знаю, уже уверена, что у меня скоро появится своё человеческое тело. А когда оно состарится, ещё одно. И ещё, и ещё. И так, пока мне не надоест.

Кто знает, может быть, в те далёкие времена, более тысячи лет назад, мне повезло, когда я оказалась в цепях на дубовой доске в лаборатории Гриффиндора...